№4.2021. Анатолий Чечуха. Охотничьи рассказы

Анатолий Львович Чечуха родился 10 мая 1957 г. в Уфе. Окончил Уфимский нефтяной

институт. С 1996 г. писал статьи, редактировал материалы других авторов, выполнял функции

бильдредактора в журнале «Труд, успех, здоровье», с 2002 г. сотрудничает с журналом «Уфа» и

газетой «Уфимские ведомости», с 2006 г. работает в журнале «Бельские просторы». За 25 лет под

своим именем и псевдонимами опубликовал в журналах «Труд, успех, здоровье», «Бельские

просторы», «ArtHousе», «Архитектура, строительство, дизайн», «Панорама Башкортостана» и

«Родина», а также в газетах «Республика Башкортостан», «Вечерняя Уфа», «Уфимская неделя» и

др. сотни краеведческих очерков, комментариев и исследований по теме истории Уфы. Выступил

автором нескольких книг по истории города. Часто выступает в качестве историка уфимской фо-

тографии, публикуя сведения об уфимских фотографах, начиная с середины позапрошлого века.

Охотничьи рассказы

Помню, было так: повадились мы по поводу и без повода захаживать к институтскому приятелю. Все мы только что окончили институт, но у него, в отличие от нас, уже была собственная квартира. Двухкомнатная, с видом на заросший деревьями овражек, с балконом. Любители театра знают, что висящее на сцене ружьё должно обязательно выстрелить. Нет, балкон не упадёт. Впрочем, обо всём по порядку. Опять же в отличие от нас, была у Володи, назовём его так, жена и маленькая дочка. Мы все жили тогда на скромные инженерские 120 руб. Но с родителями, а потому не голодали. Но что творил Володя: на день рождения жены на столе – рябчики! В ноябре, уже в его именины, – снова пернатые! Обсасывая тонкие косточки, мы хвалили дичь и всё спрашивали: где взял? В магазине, дескать, дорого – 5 руб. за голову просили. Он говорил что-то про знакомого охотника, про обмен. Впрочем, никто ему особенно не верил: любил наш приятель прихвастнуть. И вот однажды, когда он уже был готов соврать что-то о своих охотничьих подвигах, самый лучший дружок его и рассказал нам по секрету, что ловит Володя своих рябчиков на петлю. И добавил: «Он на балконе хлеба накрошит, эти дураки и слетаются. Не рябчики, конечно, а голуби».

Лет сорок, поди, тому назад это случилось. Был я тогда помоложе, покрепче. Это сейчас меня из дому не вытащишь, а в то время я уходил из дома рано и поздно возвращался. В праздники особенно. Так вот, собрались мы с друзьями Новый год встречать. Набрали крепких напитков, где-то даже шампанское достали. Купили колбасы, консервов. И даже телевизор в квартире, где собирались праздновать, наладили, ведь и без почтальона Печкина знали, что является главным украшением новогоднего стола. Женских рук было явно маловато, с разносолами и салатиками потому возникли затруднения, поэтому поставили на стол знаменитый «Егер-салат» («охотничий» то есть). Ведь, хотя и в разной степени, были мы людьми, связанными с трассой, с Севером. Но душа ждала чего-то особенного. Выручил Олег Николаевич: я, говорит, зайчика потушу. Недавно, говорит, добыл.

Экзотика всем понравилась: никто из нас зайца ещё не едал. Словом, 31-го в десять вечера сели мы за стол. В одиннадцать уже были очень веселы. Ближе к бою курантов все были готовы… Нет, вовсе не то, о чём вы подумали, – готовы были весело встретить Новый год. Бахнули шампанским, что-то ели, пили. Может, и пели. Не помню. Потом выкатились из душного помещения на свежий воздух. Долго проветривались, облазили все горки. Веселились на всю катушку, короче говоря.

Дня через два, когда боль от расставания со старым годом немножко утихла, решил я наведаться к Николаичу. Охотничек наш, явно пытаясь нарваться на комплимент, сразу у порога и спрашивает: «Как зайчик?» Я лихорадочно соображаю, о чём это он. «Какой зайчик? – недоумеваю. – Ты ведь вроде не приносил». «Ты что, не проспался ещё?» – возмутился было приятель, но тему быстро замял. Чуть не весь следующий день (а был он, как многие догадываются, рабочим) я всё думал о том, почему же Николаич зайчика-то не принёс. Ещё друг называется. Потом мы с моими мыслями утихомирились.

На старый Новый год собрались почти в том же составе. И кто-то притащил то ли «Сангрию», то ли «Вермут» – импортный такой, большой и вкусный, помните, наверное. Изысканный букет его мне что-то напомнил. Ворочал-ворочал я его во рту языком, а потом вспомнил: «Тьфу, дробь!» Извиняюсь, говорю, Олег Николаич, был зайчик. Но про себя всё ж подумал: «Дробь была, это я точно помню. А каков сам зайчик на вкус, всё ж таки запамятовал».