№2.2023. Юрий Татаренко. Наблюдение за динозаврами. Интервью с писателем Юрием Горюхиным

одна большая изюмина

– В этом году исполняется четверть века известному республиканскому «толстяку». Редкий случай: журнал «Бельские просторы» – одновременно общественно-политический и литературно-художественный. Прошу прощения, а это – не оксюморон? И как давно уфимское издание стало именно таким?

– Не согласен, что наш случай редкий. Раньше был такой шаблон: все толстые журналы были и общественно-политическими, и литературно-художественными. Если же забыть о том, что так было положено, и говорить по существу… Почему сразу – оксюморон? Одно другому не мешает. Есть же, к примеру, жанр памфлета, объединяющий обе составляющие. «Бельские просторы» – это и публицистика, и краеведение, и, разумеется, поэзия с прозой. Крен, конечно, у нас в литературу.

– Не так давно в Москве прошел очередной круглый стол, где встретились редакторы толстых литературных журналов – «Авроры», «Нового мира», «Нашего современника»… И все, не сговариваясь, поднимали такую острую проблему, как тираж. А заявленные девятьсот экземпляров ежемесячно — это много или мало для «Бельских просторов»? Или сегодня это оптимальное количество для Республики Башкортостан?

– Конечно, с одной стороны, девятьсот экземпляров – мало. Внутри редакции давно, лет двадцать, не меньше, ведутся дискуссии на тему тиражей: когда печатали три, пять тысяч экземпляров ежемесячно, часть сотрудников редакции говорили, что больше тысячи не стоит выпускать, зачем нам случайные читатели… Сегодня я с таким мнением, пожалуй, не соглашусь.

Если журнал выходит тиражом хотя бы пятьсот экземпляров – он должен существовать. Трудно сказать, при каком тираже издание может схлопнуться – триста, двести, сто? Если выходят книги тиражом тридцать штук, значит, возможны такие цифры и для журналов. Помню было мнение коллег, что достаточно и одного экземпляра, если этот экземпляр читает человек, принимающий судьбоносные решения.

– Сегодня некоторые чиновники на полном серьезе говорят, что бумага – устаревший носитель информации, типографские расходы высоки, пора переходить в «цифру», от этого все только выиграют. Согласны?

– Проблема носителя информации, на мой взгляд, несколько искусственна. Я бы с удовольствием почитал журнал в голографическом формате. Но есть по-прежнему много читателей, кто вообще не может переносить электронную версию СМИ.

Считаю, время бумаги ещё не ушло. Мне самому приятны тактильные ощущения при контакте с обычной книгой, газетой или журналом, нравится чувствовать запах типографской краски. На бумаге можно делать пометки, в конце концов. И отказываться от выхода нашего журнала в бумажном виде – не хочу. Не надо ставить вопрос: кто кого – бумага или «цифра». Пусть прогресс идёт своим чередом. Скоро, возможно, мы будем получать информацию через специальные очки или через модем в голове…

– А есть еще и аудиоверсии текста…

– И это очень удобный формат! Едва ли не половину книг, с которыми в последнее время знакомлюсь, я прослушал, сидя за рулём. В машине лучше слушать книгу, а не жвачку новостей по радио.

– Так что же, доживём ли до аудиоверсий журнала «Бельские просторы»?

– А такие уже существуют – их выпускает библиотека для слепых. Для прослушивания необходимо зарегистрироваться на сайте библиотеки. Но, да, надо подумать, как расширить эту аудиторию…

– Недавно в интервью главред «Литературной газеты» Максим Замшев заявил, что готовится к запуску «ЛГ-ТВ». Предлагаю в этом смысле Уфе не отставать от Москвы. Уже сейчас я готов сделать комплимент «Бельским просторам». Много езжу по стране, но нигде не встречал местные журналы в газетных киосках. То есть уфимское издание – очень доступно. Дело за малым – приучить народ к вдумчивому чтению. Это вообще реально?

– Сразу оговорюсь: то, что «Бельские просторы» продаются в киосках и отделениях связи – не наша заслуга, а ГУП «Издательский дом ”Башкортостан”». Сами мы это не потянули бы.

А вот как приучить читать журнал? Конечно, он должен быть доступен. И на вокзале, на автостанциях, в аэропорту – в том числе. Уверен, пассажирам было бы приятно прочесть не только отраслевую рекламу. Мы проводили литакции в автобусах и троллейбусах – читали стихи, раздавали журналы. Надо бы развить это продвижение хорошей литературы.

– При этом республиканский тираж еженедельника «АиФ» – около тридцати тысяч экземпляров. Уверен, их аудитория значительно перекликается с вашей! Так что есть куда стремиться: тираж «Бельских просторов» вполне может быть десять-пятнадцать тысяч. Правда, газету можно успеть прочесть в транспорте, а журнал лучше взять в руки вечером после ужина или с утра в выходной…

– Пока едешь с работы, можно прочесть небольшие журнальные материалы – рецензию, интервью, юмор. Другое дело, что мы перестаем пользоваться домашней библиотекой, а ведь любимая книга всегда перед глазами, только руку протяни. Есть выход – активизировать учебный процесс. Когда, к примеру, ты не получишь зачёт, если не прочёл «Преступление и наказание» Достоевского…

– Выходишь из лифта на девятом этаже «Дома печати» и видишь сразу несколько вывесок редакций литжурналов. А в чем изюминка «Бельских просторов», чем ваш журнал отличается от других республиканских СМИ?

– Я бы сказал, что у нас одна большая изюмина: мы выходим на русском языке. Коллеги на нашем этаже – на башкирском и татарском. С литжурналом «Агидель» мы не кальки друг друга, ни в коем случае. Хотя задачи у нас общие – давать культурный срез нашей республики, нашего большого региона. Но публиковать исключительно местных авторов – не дело, считаю. Зачем добровольно вариться в собственном соку? Необходимо присутствие в журнале «варягов» – чтобы знать, где что и как пишут. Это взаимообогащающий творческий обмен. К примеру, в прошлом году гостями редакции стали коллеги из «Авроры» – Кира Грозная и Валерий Попов. После чего вышел «башкирский» номер «Авроры»...

Другими словами, изюминка журнала – в нашей открытости и знании наших корней. Первый главный редактор «Бельских просторов» Юрий Андрианов неоднократно публично заявлял: «Наша позиция – здоровый консерватизм». Когда же я в 2007 году возглавил журнал, то всем объявил, что отныне мы – за здоровую эклектику!

– Придерживаться «здоровой эклектики» очень мешают крайне небольшие гонорары. А как же тогда привлечь на журнальные страницы мастеров слова, известных всей стране, – Сенчина, Иванова, Водолазкина?

– Да, мы не обрываем телефон Прилепина. Но при личном общении он и не отказывался печататься у нас за весьма скромный гонорар. Было дело, нынешний ректор Литинститута, известный прозаик и биограф Алексей Варламов давал нам свой рассказ. Были авторами нашего журнала и другие медийные лица…

Другое дело – сейчас повсеместно гонорары такие, что на них не проживешь. Я бы с удовольствием писал и публиковал прозу, а не занимался бы редакционной рутиной, часто приходится бросать творчество и срочно реагировать на спущенный циркуляр! Кстати, про гонорары: слышал, не так давно была обратная ситуация, когда известнейший литжурнал предлагал стать его автором любому желающему, сообщались и расценки: 15 000 рублей за рассказ.

У многих журналов в России резко ухудшились условия – не стало грантов, повысилась «коммуналка». В середине 2000-х наша редакция была юрлицом – хозяйствующим субъектом: аренда, другие договоры. Сейчас мы входим в состав издательского дома и занимаемся большей частью творческими вопросами. Периодически поднимаем вопрос об увеличении гонорарного фонда – иногда нам идут навстречу. Правда, за инфляцией нам все равно не угнаться. Еще одна большая печаль – зарплата сотрудников редакции была зафиксирована четверть века назад, когда я только пришел в журнальный отдел прозы. Мой оклад главреда – 19 000 рублей, он самый высокий в «Бельских просторах». Выручают «московские» деньги – гранты на социально-значимые проекты…

– Раньше про редакторов газет и журналов говорили: расстрельная должность. Вы шестнадцатый год на посту главреда – в чем главная сложность этой работы?

– Конечно же, сегодня «расстрельная должность» – это метафора. По счастью. Договор со мной продляют каждый год. Но однажды могут и не продлить. К этому надо быть готовым. Сейчас нет текстов, запрещенных к публикации. Но следить за языком надо – в высоком смысле этого слова. Читатели порой выискивают нечто непотребное там, где этого и в помине не было! Бегут с жалобами в высокие кабинеты. Меня – на ковер. Приходится объяснять, что никакую крамолу мы не допустим…

Редакция литжурнала – творческий коллектив. Но должны соблюдаться рамки приличия. Если я сегодня кого-то не отругал за пятиминутное опоздание, это не значит, что завтра всем можно прийти на работу к обеду.

И с самотеком у нас не соскучишься. Очень часто потенциальный автор журнала прибегает к двухходовке, задает вопрос: а можно ли вам прислать текст? Отвечаешь: можно. И начинается: а какие жанры предпочтительны, каковы гонорары и так далее. Подобные вещи раздражают. Но и отказаться от самотека неразумно. Регулярно отыскиваем в почте самобытных поэтов и прозаиков – и нередко молодых, дебютирующих.

– А какой по счету рассказ имеет смысл предложить к публикации? Мне кажется, молодежи нужно основательно подкачать литмускулы, прежде чем атаковать редакции!

– Можно и самый первый рассказ. Но текст нужно внимательно перечитать перед отправкой в журнал. Хотя бы один раз! А то пришлют полуфабрикат – и что прикажете делать? Еще лучше – предварительно показать текст опытному писателю или редактору. После чего отшлифовать своё произведение. А не думать, что десять лайков под постом в соцсети – повод для гордости.

– А если помечтать о возможных авторах журнала – кого были бы счастливы напечатать?

– Ориентироваться исключительно на мой вкус – утопично и неправильно. Свои читательские и редакторские предпочтения никому не навязываю. Я был бы рад всем известным писателям – от Авченко до Юзефовича.

– Можно ли привлечь читателя венком сонетов, поэмой, пьесой?

– Придерживаемся правила, общего для абсолютного большинства толстых литжурналов: ни поэм, ни драматургию не берем. Пьесы не читабельны на журнальных страницах. Поэмы занимают непозволительно много места в художественном блоке номера, поэму не располовинишь на две публикации – в отличие от романа или повести. Максимальный объём для стихов – 500 строк. И то далеко не каждому даём на это добро. Что касается большой формы – открыты любым жанрам, даже учредили рубрику «Детектив, фантастика, приключения». Внимательно рассматриваем все предложения.

кто писатель, а кто – нет?

– Кто из прозаиков XXI века вам интересен?

– (после паузы) Вообще, конечно, каждый по-своему любопытен – из тех, кто на слуху. В данном случае слово «любопытен» более точно, нежели «интересен». Я не из тех, кто боится пропустить «новую книгу талантливого автора».

Было время, мне нравился как поэт Дмитрий Быков. А вот его нашумевший роман «ЖД» показался тягомотным. И больше с быковской прозой я не соприкасался. Возможно, стоило начать знакомство с другого романа.

Очень понравились ранние рассказики Прилепина. Все остальное, им созданное, кажется мне тяжеловесным. Хотя многие в восторге и от «Саньки», и от «Обители».

Неоднозначен и такой культовый автор, как Алексей Иванов. Его «Золото бунта» – роман замечательный. Про всё остальное не могу так сказать.

Лет десять назад была шумиха вокруг романа Елены Колядиной «Цветочный крест». Я решил прочесть книгу. Вначале хотел тут же бросить, но дочитал, оказалась не настолько скабрёзной, даже с идеей, хоть и перегружена, конечно, выдуманным «русским» языком.

Короче говоря, не могу назвать никого, кто бы лёг на душу. Хотя в целом писательский уровень сейчас очень неплохой.

– А вернётся ли писательство в список профессий, как вам кажется? Судьба соответствующего законопроекта весьма туманна...

– Член СП СССР имел право на дополнительную жилплощадь, ему шёл рабочий стаж. Нужно ли возрождать именно эти привилегии – не уверен. Да и как будут определять, кто писатель, а кто – нет? Писательских союзов уже около десятка, кого туда только не напринимали… Если писателей посадят на оклады – такая давка в очередях на приём начнется! А членам Правления СП – двойной оклад положен? Тут такие интриги закрутятся…

Хотя, конечно, материальная помощь писателям необходима. В некоторых регионах – в Чечне например – в своё время каждый член СП получал ежемесячную стипендию от властей. Я бы не отказался от такой поддержки!

писательское счастье

– Юрий Александрович, остаётся ли время на прозу?

– Даже если не остаётся, время необходимо выискивать, иначе какой смысл заниматься литературной деятельностью. Никому из сотрудников «Бельских просторов» не запрещаю писать худлит. Проблема в одном – делать это можно только в свободное от работы время.

– Проза и простота – схожие явления?

– Периодически в дружеских компаниях говорю так: поэзия выше, а проза честнее. Но ведь, действительно, в стихах автору проще спрятаться. В Литинституте нас учили, что высший жанр – это критика… Во всём этом очень легко запутаться. Наверное, нельзя не учитывать психотип автора и его возраст. Для того чтобы писать стихи в восемьдесят лет, надо иметь серьезные основания. То, что писал Вознесенский перед своим уходом, напоминало пародию на самого себя…

– А что в прозе считается самым важным – сюжет, стиль, глубина характеров?

– Мы же сейчас не про учебник «Введение в литературоведение», вы же хотите узнать моё частное мнение? Я как-то писал об этом. Наверное, стиль и сюжет равноценны, пропорция – пятьдесят на пятьдесят. Без сюжета проза, можно сказать, бессмысленна. Если не вспоминать того же Беккета, разумеется. Я за то, чтобы ясность мысли у автора была. Но чтобы это не походило на дидактику, писатель – не дятел, чтобы вдалбливать в голову читателя свои сентенции. И поэтому тут крайне важен стиль, авторская подача

– Когда вы начинали как писатель, чьи слова поддержки были для вас самыми весомыми?

– Моя сестра отнесла мои сочинения в Литературный институт. Их посмотрел Николай Семенович Евдокимов, царство ему небесное. Ободрил меня. Стал моим учителем – не только в творчестве, но и в жизни. Без какого-либо сюсюкания. Говорил о прочитанном честно и по-доброму при этом. Мы подружились. Приезжая в Москву, я жил у него на даче…

– А почему вы прибегли к помощи сестры? Настолько страшно было «пускаться на дебют»?

– Я жил в то время в Уфе, а сестра училась в Москве, оканчивала аспирантуру. Так что мои тексты попали в приемную комиссию, что называется, с оказией.

Писал урывками – когда еще учился в авиационном институте, в технологическом, работал программистом. Относился к писательству как к хобби. Было много недописанных произведений. О поступлении в Лит и не думал. Но, благодаря сестренке, решил рискнуть…

Именно Евдокимов добился того, чтобы я вступил в Союз писателей России. А я уже жил в Уфе – и, помню, не все коллеги по литцеху восприняли эту новость с одобрением: мол, ну ты жук, объехал всех на кривой козе.

– Слово – серебро, а молчание – золото. Сила слова уступает силе поступка. А в чём же тогда привлекательность писательского труда?

– Говорить абстрактно об этом – невозможно. Каждый объясняет свою увлеченность по-своему. Моё писательское счастье в том, что ты можешь в нужный момент открыть этот словесный краник и свои мысли и чувства излить на бумагу. А потом отсечь всё лишнее. Творчество освобождает.

– Для чего?

– Просто освобождает. А для чего – это уж как получится. Может, что-то уйдет в никуда. Есть известная притча про рисующего китайца: пока он выводил на теплом камне свою каллиграфию, рисунок высыхал и исчезал. Смысл творчества – в процессе создания того, что тебе хочется создать.

 обознатушки-перепрятушки

– Кино, театр, цирк, телевизор и, разумеется, книги, газеты, журналы – без всего этого можно обойтись. Что добавите в этот список необязательного сегодня?

– Обойтись? Чтобы – что?

– Не мной сказано, что хлеб главнее зрелищ…

– Это я понимаю. Но ведь нужно определить, какова наша главная цель. Если речь о том, чтобы прожить до 75 лет, родить двух-трёх детей… Дать потомство – это радость насекомых. А человек – явление социокультурное. Ему мало проживания ради проживания. Так уж устроен гомо сапиенс.

– При этом в театр ходит 3 % городского населения…

– Не так уж и мало.

– Ничтожное количество, арифметическая погрешность!

– Если бы 3 % жителей Уфы выписывали «Бельские просторы»… Наш тираж был бы больше тридцати тысяч. Фантастическая цифра по нынешним временам!

– Мы начинали разговор с того, что читающую публику не сыщешь днём с огнём…

– Допустим, гражданин не читает журнал «Бельские просторы». Ради бога. Но где-то же он получает духовную пищу – смотрит «мыло» по телевизору, к примеру. И находит в этом нечто интересное и важное. А кому-то очень нравится сажать розы. Да пусть сажает на здоровье!

– Недавно в родном Новосибирске я выступал перед старшеклассниками. Оказалось, в свои шестнадцать лет они совершенно ничего не знают про Великую Отечественную войну, никогда не слышали про уроженца Башкирии, известного под именем Александра Матросова, ставшего Героем Советского Союза. Как вам кажется, про кого необходимо рассказывать современным подросткам, про какие события?

– Историю России изучать необходимо – это не обсуждается. К сожалению, сейчас преобладает какая-то рэперная фактология… И я не разделяю мнения, что советская эпоха – это 70-летний неудачный эксперимент.

– Будь у вас возможность отправиться в путешествие на машине времени – в какую эпоху и как надолго стартовали бы?

– Я бы динозавров посмотрел. Но недолго! А еще мне интересны древние греки…

– Ваше наблюдение за динозаврами оформилось бы по возвращении в реальность в рассказ?

– Я бы попробовал что-то написать – это точно. Помня о бабочке Рэя Брэдбери.

– Была любимая игра в детстве?

– Все тогда очень любили подвижные игры – прятки, догонялки, в войнушку играли... В прятках, если водящий ошибался, говоря: «Васька, вижу тебя, выходи!», надо было его поправить: «Я не Васька, я Юрка! Обознатушки-перепрятушки!» Это был мой самый любимый момент в игре! Став постарше, мы рубились в настольные игры – шашки, шахматы, чапаевцы. А вот преферанс мне никогда не нравился. Опытные картёжники, посмотрев на раздачу, сразу говорили, согласны со ставкой или нет. Ну, что это за игра такая…

Удачная фаза абстракции

– Скоро большой юбилей: столице Башкортостана исполнится 450 лет. Какие в связи с этим планы и мечтания?

– Мы любим свой город. По традиции, сентябрьский номер посвящен Уфе, различным городским реалиям. Пока не владею информацией, пишет ли кто-то прозу или поэзию специально к юбилею Уфы. Если кто-то предложит интересный материал – мы всегда за.

– Предположим, что УФА – это аббревиатура. Как расшифруете?

– Хороший вопрос, надо подумать… Удачная фаза абстракции.

Писатель в своей засаде

– Вопрос о частной жизни Юрия Горюхина: кому в последний раз написали обычное письмо, не мейл – если не секрет, конечно?

– Даже не припомню…

– Россия непредсказуема – интерес к ретро периодически возобновляется. Именно в Уфе довелось услышать виниловые грампластинки. А прогнозируете ли моду на не электронные письма?

– Думаю, что эпистолярный жанр вполне способен возродиться. Как элитарный вид коммуникации – на первоклассной бумаге, дорогой авторучкой. Отправить такое письмо будет стоить дорого, допустим, от 10 000 рублей. При этом почтальоны будут одеты сногсшибательно, доставка превратится в некий ритуал, почему нет?

К слову, о виниле. Я тоже люблю пластинки. Три года назад мама сказала мне: «Проигрыватель сломался, “Вега-109”, а пластинок – полно. Купи аппаратуру, буду слушать». И я нашел ей проигрыватель – без особых проблем. Теперь вместе слушаем.

– Можете ли привести пример несправедливости?

– Где, в чём?

– Любой пример. Несправедливости как явления.

– (после паузы). Тогда отвечу так. У нас был переводчик Марсель Гафуров. Хороший переводчик. Подстрочниками не пользовался. Писал на русском и башкирском. Несколько лет назад мы учредили республиканский конкурс переводчиков, носящий его имя. Но при жизни он почему-то не был оценен по достоинству. На мой взгляд, это пример очевидной несправедливости.

Писательская судьба – штука непредсказуемая. Кто-то пашет всю жизнь за письменным столом – и ни у кого не на слуху, а кто-то напишет одну побрякушку и носится с ней, как с писаной торбой…

– Пожалуй, писатель нынче – с повадкой пантеры: сидит в засаде, и вдруг – бац, готова книжка! Согласны?

– Ну, того же Пруста я бы сравнил с удавом. Вообще, конечно, писатель скорее хищник. Пантера, волк или медведь – точно сказать трудно. Но то, что он сидит в засаде, – это безусловно. Основное занятие у него – наблюдение. Писатель в своей засаде даже внутри толпы.

– Продолжите фразу: «Настоящий мужчина – тот, кто...»!

– (не задумываясь) Отвечает за свои слова.

– В чём проявляется ваша любовь к жизни?

– Наверное, в определённой степени отстранённости. Я интроверт по своей натуре. И наибольшее удовольствие получаю, когда выхожу из дома и отправляюсь в безлюдные места – в парк, на речку, в горы. Получается, моя любовь к жизни проявляется в общении с природой. И в чтении, конечно.

– Что считаете своим главным достижением?

– (после паузы) В 2022 году вышел мой роман «Шофёр Тоня и Михсергеич Советского Союза» отдельной книгой в пятьсот страниц. Это важное событие. Можно сказать, писательское достижение.

Если же брать шире… Рад, что удалось сохранить журнал «Бельские просторы». И делать его интересным, познавательным. Запишу и это себе в актив. На этих двух фактах и остановимся, пожалуй.