№1.2022. Азалия Балгазина. Казнить нельзя помиловать. О спектакле «Капитанская дочка»

Азалия Балгазина

Казнить нельзя помиловать

Известный российский режиссер Искандэр Сакаев с художественно-постановочной командой из Санкт-Петербурга (художник Наталья Кузнецова, композитор Владислав Колчин) поставил хрестоматийную повесть «Капитанская дочка» А. С. Пушкина на сцене Национального Молодежного театра Республики Башкортостан (г. Уфа), определив жанр спектакля как «дознание». Автор инсценировки – драматург Владимир Жеребцов (г. Стерлитамак). В центре сюжета – офицер и дворянин Петр Гринев, оказавшийся в гуще исторических событий времен правления Екатерины II и восстания Емельяна Пугачева.

Надо сказать, что повесть как-то не особо пользуется популярностью в театральном мире. За нее, например, не брались режиссеры наших местных театров, хотя, казалось бы: произведение имеет к нам отношение, среди действующих лиц есть «башкирцы», принимавшие активное участие в Крестьянской войне. Взявшись за этот не замыленный для театров материал, Сакаев поставил увлекательный по сюжету, внятный по смыслам и оригинальный по сценическим решениям спектакль. Повествовательное произведение, написанное Пушкиным в мемуарной форме, в режиссерской интерпретации приобрело необходимую сжатость для зрительского восприятия. Режиссер придал зрелищность действию: спектакль захватывает внимание с пролога, когда из глубины сцены герои приближаются к нам, снимая белое полотно «снежного покрова» со степи, как белые пятна с истории.

У сценического пространства спектакля свой «свинцовый» характер. Пушечные ядра, кинжалы, сабли, топоры и вилы на тонких цепях, поочередно сменяясь, как дамокловы мечи нависают над героями в «дымчатом тумане» происходящих событий и баталий. Композиционно на сцене три плана. На первом — сцены процесса дознания, который ведет капитан-дознаватель Александр Галахов (арт. Ильяс Хасаншин) над обвиняемым Гриневым (арт. Дмитрий Гусев) в пересыльном остроге городишка Земельска по пути из Симбирска в Москву. Галахов находится в затруднительном положении нравственного выбора, так как, с одной стороны, жизнью обязан отцу Гринева, с другой – по долгу службы вынужден провести тщательное расследование для выяснения «правдивых обстоятельств». Гринева по доносу его соперника, прапорщика Алексея Швабрина (арт. Евгений Лопатин) обвиняют в пособничестве Пугачеву и шпионаже. Уставший и изможденный Гринев честно рассказывает Галахову свою историю с момента прибытия по приказанию генерала Рейнсдорпа в Белогорскую крепость, в дом коменданта, до захвата крепости казаками Пугачева. К слову, верным оказался режиссерский выбор актеров на роли Гринева и Галахова: по внешнему типажу, по актерской природе – органичное соответствие. Второй план – оживающая на наших глазах хроника событий, легко проникающая в повествование Гринева, что требует от актеров моментального переключения из одного состояния в другое. Третий план граничит с арьерсценой, герои безмолвно наблюдают за происходящим. Именно трехплановость, быстрая смена действий, энергия актерских перевоплощений задали динамику и остроту спектаклю.

Пушкин, говоря о том, как беспощаден и бессмыслен русский бунт, через судьбу Петра Гринева и Марии Мироновой словно пытается примирить две противоборствующие силы, найти некий компромисс. Во главе народного ополчения стоит Пугачев, во главе дворян – Екатерина II. Два ярых противника, как ни странно, оказываются снисходительными и человечными в отношении участи двух влюбленных: Петра и Марии. Спектакль все время держит в напряжении, управляя зрительским ожиданием и ловко балансируя в сюжете на «игре случая» и на исконно русском «авось». Случай в данном контексте как та пресловутая запятая в царских указах, определяющая судьбу: «Казнить нельзя помиловать». Гринев, волею исторических обстоятельств оказываясь то во власти Пугачева, то императрицы, а потом и во власти Галахова, вынужден вручать свою жизнь в их распоряжение. И во всех этих перипетиях с честью и достоинством принимает роковые вызовы. Режиссер и драматург выстроили драматургическую фабулу таким образом, что если не знать содержания книги, то за развитием сюжета спектакля следишь сосредоточенно. Что предпримет лихой казак Пугачев, захвативший крепость и учинивший казнь коменданту крепости и его жене? Помилует ли он дворянина Гринева, присягнувшего самодержавию? Смилостивится ли императрица над бедной, безродной Марией Мироновой, умоляющей не судить Петра? Вершители судеб, так казнят или помилуют? Исполнитель роли Пугачева Салават Нурисламов говорит, что при создании образа для него ключевой стала фраза: «Мне помилования не будет. Буду продолжать, как начал. Авось и удастся! А там, как Бог даст». Выходит, что неустрашимый зачинщик, самозванец Пугачев и сам уповает на счастливый случай. У Нурисламова Пугачев – крепкий, разухабистый мужик, с упоением наслаждающийся своевластием и почти гипнотическим влиянием на народные массы. Актер мастерски претворяет две важные актерские задачи. Даже впадая в кураж и демонстрируя свое превосходство, Пугачев при этом всегда на чеку, помнит, бдит и держит все под контролем. При создании такого колоритного персонажа актер сумел сохранить чувство меры, не впасть в утрирование актерских средств выразительности (а риск был!) и тем самым не нарушить стилистику спектакля. Запоминающуюся эпизодическую роль немого башкира, примкнувшего к стану, исполняет Вадим Клысов. Нервная, заостренная пластика, прямой, открытый взгляд бесстрашного ополченца дополняет и усиливает образ Пугачева, отсылая к национальному герою башкир — Салавату Юлаеву, сподвижнику Пугачева. Для актрисы Эвелины Завричко роль Марии дебютная. Ее образ мало раскрыт в спектакле, но при этом актриса придала своей героине не только милую девичью непосредственность, но и черты упрямого и отважного характера. Образ Екатерины II создает одна из ярких, острохарактерных актрис театра – Елизавета Набиева. В спектакле у нее еще две роли: Василиса Егоровна и Попадья. Три совершенно разных образа требуют от актрисы психологической гибкости. Василиса Егоровна – это верная и любящая жена капитана Миронова (арт. Асхат Накиев), голосистая хохотунья с легким, радушным характером. Так самозабвенно любит мужа, что, ни минуты не раздумывая, идет на гибель вслед за ним: «Батюшки мои, отпустите душу на покаяние! Отведите меня к Ивану Кузьмичу!» – бросает она в лицо Пугачеву, и в ту же секунду ее «душа», обвитая веревкой, взметает ввысь. Попадья, кажущаяся совсем уж древней старухой, на деле еще сильна рассудком и нравом, героически скрывает у себя заболевшую Марию. Ну, а императрица – типично царская особа, величава и недосягаема (ее надменная речь с легким акцентом усилена звуковым эффектом). И лишь в финале, прогуливаясь по саду в добром расположении духа, она снизойдет до разговора с Марией и в минутном душевном порыве счастливо разрешит их с Петром судьбу, одним словом, помилует Гринева. «Надейтесь на чудо», — перед ссылкой говорил Галахов Гриневу. И чудо свершилось! Конечно же, это такая же случайность, как и пощада Пугачева. Не будь у грозной царицы хорошего настроения, а у атамана Пугачева благодарной памяти (Гринев однажды случайно помог ему), то печальная участь влюбленных была бы очевидной. Маловероятное спасение в тех исторических реалиях, в которое трудно поверить, имеет под собой и авторскую жизнеутверждающую идею, и незыблемое философское обоснование, проверенное временем: случайность взаимосвязана с необходимостью. Детерминизм жизненных явлений. Да и тот же Пушкин в одном из своих стихотворений писал: «И случай, бог изобретатель».