Рустем Вахитов. Скромное обаяние идеологии

Современный философ и публицист Валерий Малахов в одной из своих давних статей высказал очень любопытное наблюдение. Он предложил смотреть на массовое кино глазами социолога. Тогда обнаружится, что оно не столько отражает реальность, сколько ее искажает – и тем самым доносит до зрителя господствующую идеологию, заставляя его нужным образом воспринимать окружающее. Причем, искажение происходит путем того, что многие персонажи, присутствующие в социальной реальности, из поля зрения просто выпадают, им нет места в том представлении, какое люди должны иметь об обществе, в котором живут. В подтверждение своих мыслей он приводит такой пример: в массовом американском кино 1930–1950-х гг. практически нет чернокожих. Так, в культовой комедии Билли Уоллдера «Some Like It Hot» – «Некоторые это любят горячим» (известной в России под названием «В джазе только девушки»), снятой в 1959 году и изображающей жизнь джазменов 1920-х нет и намека на то, что американский джаз 20-х практически весь был «черным». Чернокожие персонажи, замечает Малахов, появляются в голливудских картинах лишь в 1970-х, причем, исключительно в ролях «хороших парней», ставших жертвами белого преступника, демонического монстра или роковых обстоятельств. И это следствие того, что движению за эмансипацию расовых меньшинств удалось изменить государственную идеологию США. Меняется и восприятие собственного прошлого – герой фантастической комедии «Назад в будущее» подросток Марти Макфлай, попавший на машине времени из 1985 года в 1955, разговаривает с черным уборщиком в кафе и предрекает ему, что тот через тридцать лет станет мэром их города. Самое интересное, что Марти его заметил: в фильме, снятом в 1955 году, черного уборщика просто бы не было, а на его месте оказался бы чумазый, но вполне белокожий мальчишка.

Это действительно так. Ради интереса я после прочтения статьи Малахова пересмотрел несколько серий популярного американского телесериала конца 50-х – начала 60-х об адвокате Перри Мейсоне (кстати, на мой взгляд, одного из лучших американских сериалов). Хотя события разворачиваются там преимущественно в штате Калифорния, то есть на бывшем рабовладельческом Юге, где черное население составляло значительную часть жителей, в большинстве серий нет ни одного чернокожего! Даже официантки кафе, лифтеры и горничные в гостиницах, шоферы такси, прислуга в богатых домах – все исключительно белые. Конечно, жители Калифорнии конца 1950-х – начала 1960-х в своей реальной жизни постоянно сталкивались с черной прислугой, черными чистильщиками сапог и разносчиками газет, черными лифтерами и полотерами – именно эти профессии были закреплены в то время за неграми на юге США, но при этом, смотря по телевизору любимый сериал о Перри Мейсоне, они ничуть не удивлялись отсутствию чернокожих на экране. По их подсознательному убеждению, в идеальной Америке, которую создает на экране своими чарами Голливуд, так и должно быть. Это сродни убеждению современного среднего московского обывателя, который также считает, что в идеале дворник должен быть славянин с голубыми глазами, а наличие на этом месте брюнета-таджика – досадная флуктуация, вызванная тупостью правительства и продажностью чиновников из ФМС. Причем, в отличие от России, где хотя бы сверху пытаются насаждать идею полиэтничности нашей страны, в Америке 1950-х и начала 1960-х государственная идеология была другой. Вкратце она сводилась к тому, что Америка – страна белых, созданная белыми и для белых. Эта идеология, конечно, осуждала рабство, но подчеркивала, что это – прошедший этап, «гуманные белые джентльмены» освободили черных, сделали их полноправными гражданами, и теперь им только и остается как быть благодарными и не покушаться на ценности «белой Америки». То есть мироощущение обывателя, видящего идеальную Америку белой, совпадало с господствующей государственной идеологией, которую транслировал Голливуд (в отличие от современной России, где власть говорит о «многонародной российской нации», а обыватель твердит о «России для русских»). Отсюда и исключительно белые официантки и лифтеры в фильмах о Перри Мейсоне…

Но вернусь к тому, с чего я начал. Малахов, на мой взгляд, предложил очень плодотворный метод обнаружения идеологического пласта в массовом кино. Нужно анализировать не столько то, что в фильмах есть, сколько то, чего там нет (причем, это не обязательно должны быть люди определенного цвета кожи и национальности и даже не обязательно люди). Наличие лакун, так сказать, «пустот» в картине, которую рисует кино, по сравнению с действительностью, очень показательно, так можно выяснить, какой, по мнению идеологов, стоящих за создателями кинопродукции, должна быть жизнь. Однако для рассмотрения нужно брать именно массовое, непритязательное кино – сериалы, комедии, где изображается быт людей, а не жанровые фильмы и уж тем более не киношедевры: идеология, как заметил один философ, не лживое, а ложное сознание, самим создателем и пропагандистом идеология не должна осознаваться, иначе в нее никто не будет верить. Отсюда идеологизирующий субъект не должен ставить перед собой ни идеологической задачи (как создатели фильмов о российской полиции, которые желают «воспеть» ее трудовые будни), ни тем более художественной.

Обратимся же к таким «пустотам» в современном российском массовом кино, взяв в качестве материала российские комедии.

Прежде всего, бросается в глаза то, что в рассматриваемом материале практически нет представителей большинства народов России. Есть либо русские, либо кавказцы, причем русские воплощают собой цивилизацию, а кавказцы – дикость. В соответствии с ориенталистским дискурсом, сложившимся еще в эпоху романтизма, дикари могут быть злыми и жестокими (в нашем случае это – бесконечные бородатые кавказские террористы с зелеными повязками и автоматами либо кавказские криминальные бизнесмены) или наивными и добрыми (в комедии «В спорте только девушки» кавказцы захватывают бандитов, которые чуть не убили их соплеменника, но поскольку у них свадьба, то они даже своим врагам в зиндан приносят угощение). Одна из модификаций типажа доброго дикаря – Равшан и Джамшут – два гастарбайтера из Средней Азии из сериала «Наша Russia» и фильма «Яйца судьбы». Они – не кавказцы, а обобщенные среднеазиаты, скорее всего, таджики (но показательно, что «таджиков» играет армянин Галустян, который в одной серии даже говорит по-армянски). Хотя, когда они общаются на своем языке, они проявляют чудеса эрудиции, оказавшись же в России, в общении с русскими ведут себя как полные идиоты. Они не могут овладеть русским разговорным языком, что с образованными таджиками и армянами в принципе никогда не случается. Если таджикские рабочие в Москве и говорят плохо по-русски, то потому, что это – парни из глухих деревень, которые окончили лишь несколько классов национальной школы. Русский язык в Таджикистане – язык межнационального общения, на нем – вся государственная документация, русским как вторым языком владеет 80 % населения (и практически 100 % горожан). Так что истинный смысл фильмов о Равшане и Джамшуте другой – они умны и образованны, но… для своей среднеазиатской Родины (также как в одной из серий они являются там супербогачами со своими «400 рублями»). По сравнению же с русскими они – дикари, правда, смешные, по-своему добрые и безобидные.

Любопытно, что центральная Россия в этом случае предстает как страна русских, дикари-нерусские населяют либо окраину России – Кавказ, либо вообще находятся за границами цивилизованной ойкумены, на краю земли, на легендарной Родине Равшанов и Джамшутов.

Наличие в России десятков других, нерусских народов, места компактного поселения которых начинаются в нескольких сотнях километров от Москвы и Петербурга и пронизывают всю Россию (чуваши, мордва, удмурты, марийцы, татары в Поволжье, башкиры на Урале, буряты, якуты, калмыки в азиатской части России, наконец, многочисленные финно-угорские народы на севере России) в этой картине мира игнорируется. Я встретил только одно исключение – татарин Камиль в фильмах «День выборов» и «День радио» (во втором фильме он даже говорит по-татарски, думая, что по телефону ему звонит мама), во всех остальных фильмах и Москву, и просторы России населяют лишь русские с небольшим довеском кавказцев и мигрантов-среднеазитатов.

Другая особенность российского массового кино – практическое отсутствие рабочих, мастеров, инженеров, конструкторов, то есть работников промышленных предприятий, а также крестьян и вообще жителей деревни. Герои фильмов – все горожане, как правило, жители столичных мегаполисов – Москвы и Петербурга (в фильме «День выборов», правда, показаны провинциалы, но как полные придурки, так, видимо, они и воспринимаются «продвинутыми» жителями столиц). Они разделяются на два слоя – элиту и обслугу. Элита – это главным образом бизнесмены (чаще всего банкиры), а также высокопоставленные чиновники (таинственный Эммануил Гедеонович из «Дня радио», губернатор Самарской области – оттуда же), успешные юристы (как адвокат Андрей из трилогии «Любовь-морковь»), известные и богатые врачи (как доктор Коган из «Любви-моркови»), руководители телеканалов и радиостанций (работники «Как бы радио» из «Дня радио»), эксперты-искусствоведы (жена Андрея – Марина из «Любви-Моркови»), популярные артисты, журналисты, авторы бестселлеров, а также прожигатели жизни – студенты-мажоры из престижных вузов («В спорте только девушки», «Тариф новогодний») и т. д. Они ездят на собственных дорогих машинах (почти полное отсутствие общественного транспорта и его пассажиров – еще одна лакуна этого кино), живут в роскошных квартирах-пентхаузах, посещают дорогие бутики и рестораны, носят брендовую западную одежду. Практически все они свободно говорят по-английски (или по крайней мере могут объясниться так, чтоб их понял иностранец, как Михаил, беседующий с американкой Джейн в картине «В спорте только девушки»).

Им противостоит обслуга – строители, туповатые полицейские и частные охранники, злобные учителя и преподаватели, соблазнительные медсестры, грубоватые продавцы. Обслуга не отличается большим умом (что естественно с позиций этого мировоззрения: дескать, были бы умные – были бы богатые), плохо одевается, ездит на старых отечественных машинах, а иногда даже – о ужас! – на общественном транспорте, живет в менее роскошных квартирах (хотя и в гораздо более комфортных, чем реальные российские граждане, даже у продавца обуви Гены Букина из сериала «Счастливы вместе» двухэтажная квартира и, хотя подчеркивается, что он зарабатывает мало, денег хватает, чтоб содержать неработающую жену). Короче, «идеальная Россия», которую создает отечественное массовое кино, это страна, где есть предприимчивые, цивилизованные, богатые, англоязычные городские представители элиты и туповатое, бедное, малообразованное, русскоматерящееся городское же «быдло». «Богатые» – банкиры и бизнесмены – делают деньги из денег или получают огромные гонорары, обслуживая банкиров и бизнесменов – защищая их в судах, описывая их жизнь в газетах, развлекая их спектаклями и фильмами. «Бедные» же просто обслуживают богатых. Индустрия, сельское хозяйство здесь отсутствуют, а если и есть на периферии жизни, то скоро будут ликвидированы как наследие «варварских советских времен», когда Россия еще не была встроена в «мировую экономику» как часть «мирового постиндустриального города»…

К слову, о советских временах. При внимательном просмотре этих фильмов с удивлением обнаруживаешь еще один показательный их «пробел» – отсутствие даже намека на все же относительно недавнее советское прошлое. В реальных российских городах стоят на своих прежних местах памятники Ленину и героям революции, улицы, особенно в провинции, по-прежнему носят имена Карла Маркса, Розы Люксембург или просто именуются Революционная, Коммунистическая. Ничего этого в «идеальной России» постсоветского коммерческого кинематографа нет. То тут, то там мелькнет церквушка, обязательно появится в кадре памятник Пушкина (около него, например, договариваются встретиться герои фильма «Тариф “Новогоднийˮ»), но ничего, заставляющего вспомнить об СССР, нет. В «Любви-моркови-3» среди главных героев наконец-то появляются люди преклонного возраста (вообще «идеальная Россия» коммерческого кинематографа – страна молодежи!), но даже от армейского полковника Владимира Андреевича Голубева, который по логике долгие годы был в партии, мы не слышим рассуждений в духе: «вот в советские времена был порядок!», каковые являются обычным делом для его двойников из реальной жизни. Перед нами страна, у которой нет прошлого. Церквушки, Пушкин и березки – не в счет, потому что они – необходимый антураж, призванный привлекать туристов из «сияющего Забугорья». Все персонажи этой иллюзорной России взялись ниоткуда, они живут в «вечном настоящем» постмодернистского потребительского рая…

Перед нами препарированная, вербализованная идеология современного коммерческого российского кино. Именно ее непритязательный зритель должен впитать, глядя на экран и поглощая уже попкорн. Зритель должен запомнить, что есть цивилизованные русские и есть дикари-инородцы, что есть продвинутые бизнесмены и бизнесвумен и есть быдло, которое призвано их обслуживать, что ничего другого не было и быть не может, и так было, есть и будет всегда. Причем, прямо ему, зрителю, ничего говориться не будет, иначе, не дай Бог, он попытается отнестись к этому критически. Все будет дано полунамеками и договоренностями, «смысловыми пустотами»…

Таково оно – скромное обаяние идеологии…

Из архива: февраль 2016г.