№12.2023. Артур Ахметшин. Ценности

На снегу будто разбросаны бриллианты. Маленькие точки переливаются на солнце, прямо как на серёжках у мамы. Она не разрешает мне трогать её украшения, но я знаю, что серёжки очень старые. У них есть история. Когда-то давно папа подарил их маме. Теперь она их бережёт.

Снег хрустит. Наступаю на него так, чтобы он хрустел дольше и громче. Медленно-медленно я шагаю по нему, но мама дёргает меня за руку и подгоняет. Она точно не расскажет, почему снег блестит и хрустит. А папа рассказал бы. Он всё знает, о чём ни спроси. Жалко, что его не будет сегодня дома. Папы уже полгода нет дома.

Сегодня мама забрала меня из школы пораньше. Почему она не говорила, что во втором классе так сложно? А ещё у всех такие классные телефоны. На них и в гонки можно погонять, и в зомби пострелять. А у меня только кнопочный старый телефон, чтобы звонить. На нём есть змейка. Мне уже давно скучно в неё играть. А ещё иногда некоторых ребят встречают их папы.

Когда вернётся мой папа? Мама говорит, что он в командировке. Я знаю, что он не в командировке. Знаю, потому что подслушал, как мама разговаривала о нём с дядей Серёжей. Он говорил ей, что папа уже точно не вернётся. Что он где-то очень далеко. Куда это он так пропал? Когда мама увидела, что я подслушивал, она сильно разозлилась. А потом продолжила врать про командировку.

Мама спешит домой, в тепло. А я хочу погулять и продолжаю хрустеть снегом под ногами. Нас обгоняет высокая тётя. Мех на её шубе выглядит таким мягким, что хочется его погладить. Тётя куда-то торопится, поэтому она не идёт, а бежит. Она крепко держит сумку, чтобы та не болталась. У тёти звонит телефон, и она вытаскивает его из сумки. В этот момент у неё что-то падает на снег. Показываю маме, но она уже увидела.

– Мама! Там…

– Ш-ш-ш!

Иду к тому месту, но мама останавливает меня. Мы ждём, когда тётя уйдёт дальше. Мне уже неинтересно хрустеть снегом. Я хочу узнать, что потеряла тётя. Она уже скрылась за поворотом; мама подбегает к предмету. И я вместе с ней. На снегу лежит свёрнутая бумажка. Непростая. Кажется, пятьсот рублей. Мама быстро нагибается, хватает деньги и кладёт себе в карман.

– Мам, надо их отдать! Давай догоним тётю!

– Да, Саша, обязательно.

Бегу по тропинке в ту сторону, куда ушла тётя.

– Саша, иди сюда! – шипит мама.

Мама разозлилась. Она всегда так шипит, когда злится. Я останавливаюсь, и она говорит:

– Мы отдадим, но не сейчас. – Её голос звучит спокойнее.

– А когда?

– Когда тётя вернётся за денежкой. – Мама отворачивается от меня и идёт вперёд. Она крепко берёт меня за руку и ведёт за собой.

– Мама, тётя уже далеко ушла.

– Я знаю.

– Мы не отдадим их?

– Да что ты заладил? Что упало – то пропало. Теперь они наши, – говорит мама раздражённо.

Ничего не понимаю. Деньги же не её! Она побежала к ним, как будто эта бумажка выпала у нас, а не у тёти в шубе. Мама всегда говорила, что чужое брать нехорошо. Все меня хвалят, когда я спрашиваю: «Можно, я возьму это?» Спрашиваю так, даже когда беру в руки вещь просто посмотреть!

Но ведь это же деньги!

Всегда, когда мы заходим в магазин, я начинаю выпрашивать какую-нибудь игрушку. А вдруг купит? В последнее время мама говорит, что нет денег. После этого она обычно уводит меня в сторону, где продают еду. На неё деньги всегда находятся. Как понять – нет денег, когда они есть? Всегда есть! Значит, наверное, они очень ценные, и их может быть мало. Значит, они нужны той женщине так же, как и нам, иначе у неё тоже будет их мало.

– Мама, деньги нужны той тёте.

Мама не слышит меня. Она строгая… Может, я виноват? Что со мной? А с ней что? Смотрю на маму – она оглядывается, держа руку с деньгами в кармане. Она тоже не хотела поднимать! Открываю рот, но тут же закрываю. Хочу спросить, зачем она их подняла, если не хотела? Если спрошу это сейчас, она накричит на меня. Или не услышит.

В молчании мы доходим до дома. Мама открывает двери, и мы проходим в квартиру, как будто всё хорошо. Я иду в комнату, а мама на кухню. Скидываю ранец на пол и слышу, как мама плачет. Почему папы нет рядом? Он бы её успокоил. А мне бы объяснил, зачем мама подняла деньги. Иду к ней на кухню, успокаивать маму теперь должен я.

Она стоит напротив окна и смотрит на заброшенные гаражи за дорогой. Вокруг них стоят деревья, оттопырив голые ветки. Иногда я там гуляю, когда мамы нет дома. А её теперь почти всегда нет дома.

– Почему ты плачешь?

Мама поворачивается ко мне, сжимая в руках деньги, которые потеряла тётя. По маминому лицу текут слёзы, а плечи вздрагивают. Когда она плакала, папа всегда её обнимал. Теперь моя очередь. Я подхожу к маме, но не успеваю ничего сделать – она сама прижимает меня к себе. На мою голову падает несколько капель. В глазах у меня мокро. Моргаю, чтобы не заплакать. Я же не девчонка. Мама, запинаясь, говорит:

– Саша… Нам так повезло…

– Но… – пытаюсь я ей ответить.

Мама меня перебивает:

– У нас совсем нет денег, сынок. Их просто не осталось. Твой отец…

Мама не может договорить из-за слёз.

– Деньги не наши.

Но мама будто не слышит меня. Она отпускает меня и спрашивает:

– Хочешь есть?

Я и забыл, как сильно проголодался после школы!

– Да, очень!

Мама вытирает слёзы с лица, кладёт деньги в карман и надевает старую куртку.

– Я сейчас до магазина сбегаю и вернусь, – говорит она, улыбаясь, – поставь пока чайник и сделай заварку. Только не ошпарься, как в прошлый раз!

Мама закрывает за собой дверь, слышно её удаляющиеся быстрые шаги в подъезде. Теперь дома так тихо. Одни часы тикают. На подоконнике лежат мамины серёжки и блестят. Хочу их потрогать, но мне нельзя. Вспоминаю про чайник и ставлю его. Он тут же начинает гудеть. Интересно, что мама купит?

Внезапно понимаю, что она купит еду на те деньги. Чайник гудит всё громче. Я не хочу, чтобы она покупала что-то на те пятьсот рублей! Бегу к холодильнику и открываю его, но там пусто. Только на полке лежит полпачки масла да в дверце три яйца.

Вода вскипает, и чайник с щелчком выключается. Надо ещё сделать заварку.

Когда вернётся папа?