№11.2023. Хатип Кашапов. Материнское сердце. Сак и Сок

«Сак-Сок» – старинное татарское народное сказание о том, как братья-близнецы ослушались мать и были ею наказаны, превратившись в птиц, живущих в тёмном лесу. – Прим. переводчика.

Я – деревенский мальчишка. На мне сероватая фуфайка. С собой только самое нужное в дороге: немного еды, то да сё. Всё – в моём фанерном чемодане. Этот чемодан мне достался от отца, он его носил, когда учился в Высшей партийной школе в Уфе. 

Сев на пароход «Габдулла Тукай», по Агидели плыву в Уфу – учиться на первом курсе сельскохозяйственного института. Моя душа полна радости: я – студент! В те времена на ветеринарный факультет брали всего пятьдесят человек. Среди этих пятидесяти тридцать семь – парни, а девушек всего тринадцать.

В первый год мне не удалось устроиться в студенческое общежитие. Вместе с башкиром Нурисламом сняли угол у семейной пары стариков на Енисейской улице.

На второй же день началась учёба. По обыкновению, нас разделили на две группы и четыре подгруппы. В моей первой подгруппе оказалось десять парней и три девушки. Сразу назову их по именам – Галия, Динара, Дамира. Все очень симпатичные. А Дамира, всё же, выделялась особо. Кажется, я в неё влюбился сразу.

Впереди первое занятие.

– Идём со мной и никогда не отставай от меня, – сказала на чистом татарском Дамира, когда рассаживались, и, взяв за руки, подвела к парте, посадила рядом с собой.

Неделю не проучились, нас отправили на сельхозработы в совхоз «Карламан» – в Кармаскалинский район. Хотя зерновая страда завершалась, другие работы на земле вовсю кипели.

Сначала созревшие докрасна помидоры мы собрали, отсортировали по ящикам и, погрузив в грузовики, проводили. Затем дёргали сахарную свёклу. Завершив, принялись за кормовую свёклу. Вот это я понимаю, выросли: каждая поболее самовара будет!

Работали мы от темноты до темноты, ведь надо уложиться, успеть до холодов. А пообещали оплатить работу, так мы с ещё большим рвением, радостью принялись за дело.

Правда, порой, грусть всё же накатывала на меня. Ещё не привык жить вдали от родного селения, меня всё тянуло к матери, младшим братишкам и сестрёнкам.

В один из дней залез на сваленную копёшку соломы и разлёгся под последними теплыми лучами осеннего солнца. Задремал. Вдруг почувствовал, как чьи-то руки легли на мои плечи, и услышал нежное: «Эй, засоня, просыпайся! Работу начинаем!» Похоже на голос матери. От радости проснулся, а рядом, склонившись надо мной, сидит на коленях Дамира.

Дрёма тотчас прошла. Наверное, именно в этот миг я почувствовал родство душ с Дамирой. Обрадовался несказанно. Грусть-тоска по родным приглушилась. Взявшись за руки, мы встали, спустились и вместе предстали перед друзьями.

– Ага-а-а! Попались! – весело вскрикнул один из них, как только мы показались.  С того дня и до самого выпуска к нам двоим прикрепилось общее имя – Тахир и Зухра[1].

А работы продолжались. Перед самым возращением домой нам дали задание посадить целый сад из саженцев яблонь. И это мы тоже сделали.

Всю нашу работу действительно оплатили, каждому выдали внушительную сумму. На деньги я приоделся «по-городскому».

Расскажу о Дамире. Она родом из Чишминского района. Родители – образованные люди. Отца выдвинули на высокий пост, они оказались в столице. Дамира выросла в Уфе, здесь училась. И по-русски, и по-татарски очень красиво говорит.  Она – единственный ребенок в семье, очень и очень оберегаемая отцом-матерью.

Так и пошло по-заведённому: за партой всегда вместе с Дамирой. Я по-русски говорил плохо, и она заранее меня предупредила:

– Я к тебе буду обращаться только по-русски, и ты мне будешь отвечать только по-русски!

Так и сделали. Русскому я очень скоро научился.

– Кажется, язык у тебя открылся! – однажды со смехом заметила Дамира. А я ей загордился, и с каждым разом это чувство во мне росло и усиливалось. Достойна. Она была похожа и на голубку, и на соловушку, и на ласточку, и на белого лебедя. Красотой выделялась из всех особо. А уж её манера говорить, прикрыв глазки, придавала ей особое обаяние. Нет, что ни говорите, однозначно: она была одной из самых красивых девушек института, загляденье!

В моей душе одногруппница высекла искры любви. Мне кажется, эти искры пылали и у самой Дамиры. Со временем мы оба жаждали постоянно видеть друг друга рядом.

Однажды вечером мы пошли с ней в кино. Вышли из зала. Она попросила проводить. Моя душа взлетела в неимоверные выси!

Девушка жила в трёхэтажном доме по улице Пархоменко, недалеко от трамвайной остановки. От уличного холода мы укрылись в подъезде. Я не хотел от неё отходить ни на секунду. Привлек её за плечи к себе. Захотел обнять, поцеловать.  Горячие губы приблизил к её губам, наши дыхания соединились, оба почувствовали бешеное биение сердец, она не сопротивлялась. Начал целовать её губы. Долго-долго-долго целовал, не отрываясь. Дыхание моё разгорячилось. Немного оторвавшись, снова припадал к её губам.

– Хватит! Больше не надо! А то упаду! – произнесла она, остановив меня.

Это был мой первый в жизни поцелуй. Я решил, что он – знак будущего соединения наших судеб. Дамира отстранилась и пошла вверх по лестнице, сделав два шага, она резко повернулась.

– Идём к нам зайдём, я хочу тебя познакомить с родителями, – сказала она. Я этому обрадовался и не стал перечить.

– А кто я тебе? Что скажешь им? – спросил я её.

– Не бойся! Я им о тебе уже давно понемногу говорила. Ну, не противься, идём! – сказала она и, взяв меня под локоток, повела. Мы поднялись на второй этаж, она нажала на звонок двери справа.

Нам отворили.

– Идёмте, идёмте! Добро пожаловать! Входите, раздевайтесь, идите в комнату, – тут же пригласил нас представительный мужчина.

Окрыленная Дамира повесила нашу одежду на вешалку. Надев мягкие тапочки, мы вошли в комнату. Город есть город, конечно. Очень красиво обставленная двухкомнатная квартира. Отдельно кухня. На полах паласы, на стенах ковры, на каждом подоконнике цветы. Всё хорошо сделано. Чистота и уют. Я впервые видел городскую квартиру, она мне показалась раем.

Сели чаевничать. За столом отец Дамиры Даян-абзый, он открыл нам дверь, и мать Мадина-апа. Родители начали с пристрастием обо всём меня выспрашивать. Я на всё подробно отвечал: отец погиб на фронте; есть мать, братишка и сестрёнка.

Весь разговор Дамира держала мои руки в своих, её глаза светились красивым пламенем. Хотя мне было несколько неуютно, но внутренняя радость также наполняла меня.

С каждым днём наша любовь всё усиливалась, и мы уже не представляли себя друг без друга, врозь.

Днём вместе на учёбе. В выходные – в кино, театрах, студенческих вечеринках. Успешно завершённую сессию мы с ней отмечали в ресторане. Я часто бывал в гостях у Дамиры. Меня всегда встречали с улыбкой и добродушием.

– Сынок, да нет, сыночек ты мой! – гладя по спине, говорил мне Даян-абзый. О Мадине-апе и говорить нечего, она, казалось, не могла насмотреться на меня.

Мы разлучались лишь во время летних каникул. По завершении четвертого курса вместе проходили практику в Янаульском районе. Привёз её в родную, деревню познакомил со своими. Дамире особо понравилась красота нашей деревни. Мы купались в Агидели, Каме. Когда прощались, мама будто бы даже не хотела её отпускать от себя и заплакала. Очень полюбила её.

И долго длились, и быстро прошли студенческие годы. Пятый курс завершаем. Последний год. Друзья начали обзаводиться семьями. Пять пар отпраздновали студенческие свадьбы.

– Эй, Тахир-Зухра, вы когда поженитесь уже? – в шутку спрашивали у нас.

– Скоро, скоро! – отвечали мы.

Успешно сдали госэкзамены. Вскоре нас отправят в разные стороны, выдав на руки направления.

Вечером договорились встретиться у Дамиры дома.

– Ну, как дела, сельхозники-навозники? – то ли в шутку, то ли всерьёз, на чистом русском, встретил меня Даян-абзый. Такое от него я слышал впервые. Слова произвели на меня какое-то неприятное впечатление. Мадина-апа не придала значения такой встрече. Она накрывала стол. Даже красное вино стояло смирно на белой скатерти.

– Вот получите диплом, в какие края планы двинуться? – за разговорами и смехом, звоном рюмок с волшебной водой спросил у меня Даян-абзый.

– В родные края – в свой район трудиться вернусь, – ответил я.

– Вот как? Очень хорошо. А работа-то найдётся?

– Ветеринарных врачей пока мало, очень не хватает их, двумя руками меня встретят.

– А планы твои вперёд, на будущее какие?

– Вернуться, устроиться на работу, один-два года поработаю, а там и жениться можно. Вот мои планы.

– Кого в жёны-то возьмёшь?

– С Дамирой мы давно уже обговорили всё. Я женюсь на ней и увезу в наши края, естественно, получив ваше на то разрешение! – немного оторопев от прямоты Даян-абзыя, ответил я.

– И долго ты такое обдумывал?

– Долго, абзый, очень долго. У нас с Дамирой одни думы.

– Так почему же об этом и нам не поведали?

– Да что рассказывать-то? Да вы же сами всё видели и понимали. Как же это?..

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Даян-абзый. – Нет уж, голубчик, я единственную свою дочь не для того учил, чтобы она задницу коровы ковыряла!

– Так раз ветеринар – работа такая. Ковыряешь! – рассмеялся и я.

– Не смейся… Серьёзно говорю. Я нашёл хорошую работу дочери. Она будет работать в республиканской ветлаборатории. Давно договорился…

– Очень даже хорошо! Годик-другой поработает, а там и свадьбу сыграем!..

– И не поженитесь, и не увезёшь! Она наша единственная дочь. На старости лет кто нас смотреть должен? Ты? Нет. У тебя самого есть мать. Моя дочь не обязана твою мать смотреть. Всё. Окончательное решение!

Даян-абзый рассердился не на шутку, а Мадина-апа, вытирая глаза уголками платка, ушла в другую комнату. Не ожидавшая подобного разворота и таких слов, Дамира слушала отца мертвенно застыв. Её глаза неотрывно смотрели на меня не мигая. Долго она так стояла. О чём думала? Неизвестно. Но она явственно поняла, что ненависть отца сильнее нашей любви, что наши мысли и планы разрушились вмиг.

Я поблагодарил за вечер и, распрощавшись, вышел. Дамира выскочила за мной – проводить и вдруг острым криком разрыдалась на весь подъезд. Повиснув на моей шее, она долго всхлипывала.

…В одной руке новый, в другой – старый отцовский чемодан. Я спустился на пристань. Дамира пришла проводить. Прощание получилось очень невесёлым, горьким. Моя любовь безостановочно плакала.

– Мой Закир, мы всё равно должны встретиться! – произнесла она свои последние слова, когда я поднимался по трапу.

Вот я уже на пароходе. Винты толкают судно от берега. Поднявшись на палубу, направил взгляд на удаляющуюся пристань. Среди провожающих глазами нашел её. Вот она в красном платье. Не отрывал глаз, пока оно не исчезло из виду. Я потерял мою любовь навечно.

В районе меня встретили с большой радостью и одобрением. Устроился на работу. Поставили заведующим ветеринарного участка. В моём ведении находились два колхоза, одиннадцать деревень, входящие в два сельсовета. И кругом полно скотины: коровы, свиньи, овцы, птица, кроличьи фермы, конные дворы…

Дни проходили за профилактическими мероприятиями, лечением больных животных. Ежедневно среди живности и людей.

В кино похаживаю. Девчат много, да душа не лежит ни к кому.  Да и в деревне традиция есть такая – сплетни пересказывать: этот такой оказывается, тот такой, то да сё. Ни с кем не хочу связываться. Дамира не выходила из моих дум. Жизни не чувствую. Ладно, хоть во снах вижу её, латают они мои раны хоть немного. Тогда сотовых телефонов нет, общаемся только письмами.

И она, наверное, соскучилась, сквозь слёзы пишет письма. Заветные конверты от неё приходили на адрес моей матери. Я отвечал ей в Уфу не по домашнему адресу – на абонентский ящик «до востребования»: не хотел злить Даяна-абзыя.

Правда, письма прилетали от неё лишь в первую пору. В последний раз пришла открытка «С Новым годом!», письма не было. 

Я начал подозревать – с ней что-то случилось. Писем нет. И вот восьмого марта получаю.

«Я сейчас на Дальнем Востоке, судьба, видать, так решила. Обратный адрес не пишу. Изредка буду сама писать тебе, сообщать, что жива-здорова. Меня не жди! С пожеланием большого счастья тебе, твоя Дамира. Прощай, мой Закир. Моя первая Любовь».

Тотчас я представил и себя, и Дамиру луговыми цветками, срезанными косой.

Хоть и написала «изредка буду сама писать тебе», больше от неё вестей я не получил.

Жизнь шла своим чередом. У кого ж не бывает её – первой любви. Тяжело, но, оказывается, и это забывается. Хоть кем ты будь, хоть где ты будь, надо создавать семью.

– Время мне пришло жениться, забот у тебя прибавится, мама! – твердо заявил я в один из дней.

– Хорошо, сынок! Рано женившийся – рано возрадуется, говорят же. Я не против. Дамиру приведёшь?

– Нет. Не её. Я её потерял, мама…

– Эх-х, дитё моё. Очень мне она понравилась. И письма приходили от неё, мои надежды о ней были. Ну, раз так, сынок, сам смотри. Которая тебе нравится – та и мне понравится.

Я женился. Время шло, рождались и росли дети. Я разменял пятый десяток, мать жива, слава Богу, живём мирно и размеренно. По работе и личным делам часто бываю в Уфе. И каждый раз прохожу мимо дома Дамиры, захожу в институт. До сих пор Дамира не может покинуть мои мысли. Как она? Жива-здорова? Зайти в их дом и порасспросить о ней затрудняюсь.

Как-то встретился в Уфе с одногруппниками, решили мы отметить тридцатилетие выпуска, собрав всех. Наметили дату – 15 июля 1989 года, место сбора – площадка перед зданием института, часов в пять.

Почти все подошли заранее. Обнимаются-целуются, похлопывают по спинам – соскучились! Прискорбно: многие из нас не дожили до этого момента. Постарели мы. Морщины покрыли наши лица, волосы наши стали седыми. Но человек, сколько бы ни старился, свои черты всё равно сохраняет. И всё же есть ещё порох в наших пороховницах!

Душа, словно чувствуя, ждёт мою Дамиру, будто вот-вот она появится из-за поворота.

– Вы почему отдельно друг от друга ходите? Неужели нельзя было вместе прийти? – подошёл ко мне одногруппник Назип.

– Ты о ком? – ответил я вопросом на вопрос.

– Как это о ком? Известно – о Дамире, вон она идёт!

Я повернулся и действительно увидел Дамиру! Она, держа в руках красные цветы, быстро шагает нам навстречу. Сама Дамира!  Я подбежал к ней и обнял вместе с цветами. Постояли, глядя друг другу в глаза, и, положив головы на плечи, ненадолго замерли.

– Ты ли это, мой Закир?!

– Ты ли это, моя Дамира?! – перешептывались мы. Наши друзья негромко: «Тахир и Зухра встретились». На лице Назипа читалось удивление: «Встретились! Встретились?»

Вечер прошёл в кафе. Ели-пили-веселились. Не могли всласть наговориться. Красиво прошёл наш праздник. Дамира не отпускала мою руку ни на секунду.

С одногруппниками договорились встретиться и на следующий день. Кто-то поехал ночевать в гостиницу, кто-то – к знакомым, друзьям. А меня Дамира повезла в дом родителей: идём только к нам! Я не удивился и почти бегом побежал за ней. Та же улица Пархоменко, тот же дом, тот же подъезд, та же квартира.

– Давай проходи, дорогой гость! – сказала, заводя меня, Дамира, вынув из сумки ключи и открыв дверь.

Обошёл все комнаты. Никого.

– Где детишки, где родители? Одна, что ли?

– Садись-ка сначала, – она усадила меня на диван и сама села рядом. – Сначала дай мне наглядеться на тебя! Помнишь, я давным-давно сказала, что мы должны встретиться? И вот, видишь, встретились!

Стол стоял уже накрытый. Угостившись немного, стали собираться спать. Было очень поздно – летняя заря брезжила. Мы устали очень. Но разве чувствуется в такой момент?! Дамира приготовила постель в спальне.

– А я куда лягу? – с долей шутки спросил я.

– Ах, ты мой дурачок! Конечно рядом со мной! Знаешь, сколько я ждала этот день? Сказать только легко – тридцать пять лет!

Легли. Да разве заснёшь! Не наговорились мы всё ещё.

– Сначала я всё расскажу, только не перебивай меня, потом ты, хорошо? – поставила условие Дамира.

– Да, слушаю тебя, моя Дамира!

– У отца был друг, с которым они вместе выросли. У него – единственный сын Камиль. Когда мы оканчивали вуз, Камиль также завершил учёбу в военном училище. Два отца заранее договорились: их дети поженятся. Отец рассказал мне об этом, я не соглашалась: «А Закир как же?» – «Забудь этого деревенского мальчишку!» – резко остановил он меня. Ты мало знал моего отца. Он был очень строгим, злым и своенравным человеком. А мама не смела ему перечить. У меня не осталось другого выхода, Камиль меня взял в жёны. Не я за него вышла – он меня взял в жёны. Всю жизнь я ему это напоминала. Под Новый год сыграли свадьбу. Камиль поехал на Дальний Восток служить, и я с ним, бросив хорошую работу в ветлаборатории. Военный аэродром наш стоял недалеко от китайской границы. Там же находился и военный городок. Дали нам квартиру, и мне работа нашлась. Проверяла скотину, которую в большом количестве завозили из Китая и Монголии к нам на мясокомбинат. Начали обустраиваться. Родился первый ребёнок – сын. Я назвала его Закир. В память о тебе, чтобы никогда не забывать. Но жизнь у него короткая оказалась…

– Что случилось?

– Я же сказала тебе: не перебивай! Ежегодно отпуск мы проводили в Уфе. Курьёз был. Когда мы впервые приехали с Закиром, отец поинтересовался об имени ребёнка. Я сказала. Он: «Тьфу, опять Закир». А мама: «Закирчик, Закирчик!» – не могла нарадоваться. Последний раз сын увидел Уфу в семь лет. Потом пошли проклятые дни. Начались бои на острове Даманский на китайской границе. Чем всё закончится, никто не знал.

Сынишка пошёл в первый класс. Весна в тех краях рано приходит. В апреле может тридцать градусов тепла грянуть. Сын рос, и Камиль его везде с собой таскал. В выходные: по ягоды-грибы или на рыбалку. И в этот раз на рыбалку собрались. Месяц апрель. Дни стоят теплые. Они выехали, час или два прошло – ураган начался, молнии, ливень. Мои мужчины ни вечером не вернулись, ни утром их нет. Позвонила в часть. Тотчас прибыл их командир. Озеро прошерстили водолазы. Лес кругом прочесали. На четвёртые сутки в лесу у озера нашли один шерстяной носок сына. Сразу узнала по моей заплатке шерстяными нитками на пятке. В мгновение ока я оказалась одна одинешенька: и без мужа, и без сына. Есть не могу, спать не могу, волосы поседели. Как может это выдержать материнское сердце? Все мысли стали о возврате в Уфу. Пришла к командиру части. Попросили подождать месяц, вдруг их где-то удерживают – как будто бы. Среди людей пошёл слух: их украли китайцы, а по-другому – сами сбежали.

Месяц я прождала их. Никаких известий не пришло. Пошла в воинскую часть, забрала нужные документы. Уволилась с работы. Распродала по дешёвке всё из дома и вернулась в Уфу. Все мои оставшиеся вещи уместились в один чемодан.

Родители очень удивились, чуть сознание не потеряли – я ведь ничего им не сообщила. И родителям Камиля известий не было. Ну что они сделают, поехав туда? Ведь даже тел нет похоронить. Но все же свёкор на Дальний Восток съездил. Ничего не нашли. «Пропал без вести» – сообщили ему.

Кажется, мой отец и сам понял свою ошибку. Частенько, глядя на меня, плакал. Отец злой был, наверное, поэтому не прожил долго.

Сколько бы ни просили моей руки – не соглашалась. Родить ребёнка хотела, да. Но не замуж. Мать дольше прожила – в прошлом году похоронила её. С ней мы всё время тебя вспоминали. О чём бы речь ни зашла: «Закир таким был, Закир так делал», – говорила. «Если бы за Закира вышла, судьба по-другому бы повернулась», – то ли укоряла она, то ли жалела. На слуху всегда ты был у неё, очень тебя любила. «Вы как Сак и Сок, дети мои, оказались», – говорила. Мучила себя я, скучая по тебе, мой Закир! Я до сих пор не верю этой встрече.

Она замолчала. У меня горечью в горле встала жалость к ней.

Мы занялись любовью и… радовались.

Оба заснули уставшие и размякшие. Комната давно уже наполнилась светом из окон. Встал, немного размялся. Розовое личико Дамиры под лучами солнца стало ещё красивее. То ли почувствовав мой взгляд, то ли увидев сон, она улыбалась, подергивая уголками губ. Я сел рядом. Погладил её лицо. Начал мягко целовать. Она медленно открыла глаза.

– Явь или сон?

– Явь, моя Дамира, явь!

– Не верю! – схватив за шею, она притянула меня и повалила рядом с собой. Несколько раз поцеловав, положила свою голову мне на щеку, беззвучно заплакала. Её слёзы катились по моему лицу, падали вниз.

– Хватит… Пусть эти слёзы будут последними, – вытер я капельки.

– Ну. Теперь твоя очередь. Как сложилась твоя жизнь?

– Вернулся. Устроился на работу. Редко, но получал от тебя письма. Затем получил письмо: «Меня не жди»… Сама на пристани сказала: «Ещё встретимся», а сама написала: «Не жди»… Сам не свой ходил два года. Раз от тебя нет вестей, взял и женился на одной понравившейся девушке. Она преподавала в сельской школе. Стал отцом: нажили троих детей. Хочу сказать, я очень удачно женился. Вот так, моя Дамира!

– Молодец! Ты классный, оказывается! А вскоре и четвёртого родишь, даст Аллах!

– Не может быть!?

– Замечено, если говорить «не может быть» – так и случается! Я расскажу тебе как! У меня есть огромная просьба. Я хочу родить ребенка. От тебя. Ну, теперь понял, как это может быть? Сделать меня беременной – твоя забота. На этой земле самая несчастная женщина – бездетная женщина, знай это!

Я громко рассмеялся.

– Глупая! Сейчас тебе сколько лет, знаешь? – спрашиваю.

– О возрасте не напоминай! Я сама себя знаю: здоровье ещё хорошее, я в порядке. Ты же врач, наверное, понимаешь, я ещё могу родить. Ты согласен?

– Не забывай, что тебе пятьдесят два года, моя Дамира…

– И снова он о годах! У тебя ещё страсть есть. Сегодня я познала её.

– И что я должен делать? – спросил я, понимая, что перечить Дамире бесполезно.

– Ты будь около меня ровно одну неделю – в «гостях»! Должен быть со мной. А мне должно хватить недели…

– Согласен. Но меня ведь ждут…

– Позвони жене. Скажи, что приедешь через неделю. На работу сообщи, попроси отгул на семь дней, так и так, мол, надо срочно.

– Скандала не будет? Сначала неделя, потом месяц тебе понадобится, а если ещё и ребёнок родится...

– Не трусь! Пусть только ребёнок будет. Всё пройдёт как по маслу.

Пока встали, перекусили, подошло время встречи в кафе, оговорённое вчера. До начала всеобщей суеты отвел Назипа в сторону и рассказал вкратце о случившемся. Друг то белел, то краснел.

– Назип, – произнёс я, завершая. – Если что, я у тебя неделю в «гостях» был.

Попрощавшись с друзьями, снова вернулись к Дамире. Неделя пролетела, как миг. Вернулся домой. Всё спокойно. По договоренности, через день выходили с Дамирой на связь. В один из телефонных разговоров она попросила меня приехать. В Уфу съездить не проблема – утром выезжаешь, вечером – обратно дома. Она мне сообщила важную весть: забеременела.

С ходом беременности Дамиры я, находя любую причину, стал часто навещать её. В один из приездов она разрешилась… Сын родился! Большой праздник! Дали мальчику имя. Дамира особо не советовалась:

– Вместо Закира Закир родился!

– Иван Иваныч, Закир Закирыч, получается, что ли? – рассмеялся я. – Хорошо, пусть будет Закир Закирычем. На меня он точно похож!

Ребёнок и Дамира здоровы. Закир Закирыч рос не по дням, а по часам. Дамира в декрете. Хотя мы с ней в ЗАГС не ходили, записали ребенка на мою фамилию.

– Как вернёшься домой, сообщи жене: в Уфе ребёнок у меня есть, скажи, передай от меня большой привет! Не бойся, ничего не будет, я чувствую, твоя супруга хорошим человеком должна быть! – однажды выдала она мне.

Я встревожился. Сказать или не сказать жене? Скажу – не известно ещё, чем закончится. Поймёт – ладно. А не поймет?

– Ты чего такой, как в воду опущенный, ходишь? Горе у тебя какое, что ли? – жена сама подошла и спросила, увидев моё состояние.

– Не разозлишься? Не взбесишься?

– С чего бы? Я что, похожа на бешеную собаку? Говори!

– В Уфе, у женщины, с которой мы вместе учились, сын родился. Мой. Он тоже Закир!

Жена тихонько присела на стоящий подле неё диван. Поднесла к лицу сложенные ладони, прочитала молитву, провела по лицу руками: «Аминь».

– В Уфе не было, где остановиться. Хорошо получилось. В эти же выходные навестим её!

Я чуть до потолка не подпрыгнул. Не ожидал такое услышать. Верно сказала Дамира: жена у тебя хороший человек.

Они познакомились. Протянули друг другу руки, одна сказала: «Дамира!», другая: «Разина!» Жизнь пошла своим чередом…

[1] «Тахир и Зухра» – легенда о трагической любви повзрослевших неразлучных с детства друзей. Он – из богатой семьи, она – из бедной. – Прим. переводчика.