№3.2023. Варвара Заборцева. Потухшая Мадонна

Варвара Ильинична Заборцева родилась 21 апреля 1999 года в посёлке Пинега Архангельской области. Поэт, редактор интернет-журнала «Формаслов». Окончила факультет теории и истории изобразительного искусства в Академии художеств им. И. Репина (Санкт-Петербург). Ведёт колонку об искусстве в журнале «Формаслов».

Никогда не знаешь, в каком доме живёт маленькая Мадонна.

В моей коммуналке, в прихожей с вечно потухшей лампочкой, виднеется образ Рафаэля. На пожелтевшем клочке бумаги, высоко-высоко. Рукой не достать. 

Она жила здесь задолго до меня. Я лишь пару лет петербурженка, а она будто вечность.

Нашу улицу при рождении назвали Преображенской, затем по-народному Грязной, а потом сухо и ясно – Николаевской.

Теперь это улица Марата.

Недлинная, но широкая. По-прежнему ходит трамвай, правда, только один маршрут. Чётная сторона даже бывает солнечной. На соседней улице поликлиника, а школу… сразу не припомнишь, но где-то в глубине улицы обязательно прячется. Порой кажется, что на Марата выходят только повзрослевшими. Окрепнешь во дворах, как в гнёздах. И только тогда – к Невскому или обратно.

Женщины – мужчины – женщины – мужчины.

Перекошенные каблуки, пальто не по размеру, а чаще куртки тёмных цветов – так практичнее. Выделяются редкие туристы, заплутавшие между Витебским и Московским вокзалами. Они смотрят на фасады.

На этой улице умерла няня Пушкина.

Жил будущий Шостакович.

Радищев написал «Путешествие из Петербурга в Москву».

Неподалёку дом, где вышел первый номер «Правды».

Рядом первый советский отрезвитель – сейчас там полиция.

А напротив живём мы.

Сосед по коммуналке рассказывал, в нашем доме играл в карты сам Достоевский.

Так же поднимался по широкой лестнице, по которой в погожий день разливается свет из огромных окон. Тогда мозаика на полу была ещё цела, а на потолке не желтели следы от ураганных ливней. И вряд ли, конечно, Достоевский видел нашу маленькую Мадонну…

Даже стены́, на которой она висит, не было. Это сейчас сплошные кладовки, перегородки, шкафы. Тогда – широкий коридор, соединяющий в меру просторные залы.

Маленькая Мадонна высоко-высоко.

У самого потолка, с которого то и дело крошится штукатурка. Вместе с возведённой кое-как стеной она образует что-то, напоминающее арку. Лампочка снова перегорела. В темноте Мадонну легко не заметить, а она видит каждого входящего.

Вокруг неё, у самого потолка, повисли лыжи – целый лес из забытых лыж. На всю семью хватит. Становись по росту – на лыжню!

Наверное, это соседей из комнаты напротив.

Отец и сын.

Отцу – около семидесяти. Сыну – чуть больше тридцати. Один живёт в этой коммуналке больше полувека, а другой и вовсе в ней родился. Матери не стало лет десять назад – это я по датам на банках узнала, каждая подписана женской мягкой рукой. 

И вот живут они в комнате пять на пять.

Отец изредка выбирается на рыбалку. В эту ночь по коридору слышен звон шпилек и музыка, до боли веселящая.

Следующая комната пустует. Тоже семья жила. Где они – Бог знает.

Бог знает, кто жил здесь до нас. Сосед говорит, мы первые постоянные жильцы третьей комнаты. Мы, пара студентов, её первая маленькая семья, не считая клопов, которые радушно нас встретили.

Мы красили эти стены, белили этот потолок, даже стол смастерили сами. Помню матрас, что вечно сдувался. Жуткие золотистые шторы – роскошь от прежних жильцов. Первые живые цветы. Люстру – ах, какая лепнина нам досталась!

Но понимали, что это временный дом. Мы здесь, пока студенты. А там и дети – настоящий дом.

Маленькая Мадонна, я возьму тебя с собой. Думаю, соседи не будут против. Кто тебя повесил в этой прихожей с потухшей лампочкой – они ли? Не знаю. Знаю только, что у моего сына обязательно будут зелёные глаза – глаза цвета весны.

Эта весна выдалась суровой.

Ветра не утихали, деревья не зеленели.

На улицах снег – люди – новости. Всё в одном вихре. Не попасть бы в него, не попасть.

Все вокруг только и проверяют прогнозы погоды, но потепления так и не обещают. Скоро май, а вовсе не верится.

А если бы у меня был сын, как бы я объяснила ему снег посреди апреля?

Бодро бегу по лестнице, чтобы снег не проник в дом. Пусть хотя бы дома будет весна – почти зацвела орхидея. 

Поднимаю глаза к маленькой Мадонне. Кажется, нет ли? Она потухла.

Судорожно хватаю стремянку, вытираю пыль – без толку.

Потухшая Мадонна смотрит на меня сверху.