Тимур Галимов. Гадалкин дом

– Ох уж мне эта Лиза! Ох уж мне эта Лиза! Что она о себе возомнила? Да чтоб она поскользнулась! Чтоб она своей наглой мордой вот в эту лужу упала! Что это за декабрь такой? Ни снега, ни льда… Какая-то аморальность… Вторая весна, ей богу… Эх! А помнишь, как мы в мае на рынок ходили? Кстати, столешница, которую я тогда купила…

Две женщины шли по улице, с каждым шагом всё глубже погружая свои сапоги в талую воду декабря. Одна из них, Агриппина, ввиду своей сферической формы, шла вразвалочку, будто Ванька-встанька. Уверенные, широкие, удалённые друг от друга шаги придавали женщине сходство с огромным циркулем, отмеряющим на бумаге равные отрезки. Толстая шуба, надутые щёки, вытаращенные, но всё равно маленькие голубые глазки – весь её вид вызывал умиление. Недаром муж называл её «Мой дорогой смешарик». А смешарик-то и впрямь был недешёвый: сапоги, щедро купаемые ею в благодатной влаге, стоили ему двух месяцев работы, а шуба, медленно, но верно расходившаяся по швам, – пяти. В огромных ладонях Агриппина держала пирожок – беспеременный атрибут её бытия. Она шла и слушала свою болтливую подругу Агапу. Агапа была совсем иною: высокая, худая, походила на иголку: тоненькое, почти невидимое, длинное тело венчала огромная голова с просторным «ушком» – никогда не захлопывавшимся ртом. Агапа всплескивала руками, качалась взад-вперёд, в общем, человеком была эмоциональным. Ступая по воде, она громко и не без удовольствия шлёпала, первоначально пару секунд целясь в лужу и всякий раз причитая: «Какая хлюпкая вода!». Затем непременно добавляла: «А во всём эта Лиза виновата! Из-за неё мы идём к гадалке по этой мочёной улице!» – Агапе было свойственно насилие над русским языком: она любила к месту и не к месту вставлять умные словечки, в редких случаях зная их истинное значение, и часто путала самые обычные, бытовые лексемы. «Из-за Лизы мы идём к гадалке!»

У Агриппины, возможно, впервые за последние лет десять возник живой интерес.

– А что это за гадалка? – спросила она у подруги, которую, казалось, сейчас сдует порывами ветра.

– О! Это просто чудо! Эврика! Мне про неё рассказала двоюродная сестра мужа. Она обратилась к ней за тем, чтобы узнать, изменяет ли ей любовник.

– И что оказалось?

– Изменял! Оказывается, у него была жена! А ведь Оля подозревала что-то подобное по кольцу на безымянном пальце правой руки. Когда она спросила, откуда оно у него, этот ловиласк несчастный ответил, что его окольцевали орнитологи. И как такому не поверить! Йода!

Если читатель думает, что Агапа иронизирует, то он глубоко ошибается: она была слишком честным человеком для этого. Даже Агриппине стало смешно, но она сдержалась.

– А где ж живёт твоя кудесница? – спросила она, подавив приступ хохота.

– Улица Тверская, дом 8, квартира 9. Я всё узнаю про эту Лизу! Про эту… – Агапа остановилась в поисках подходящего умного словца, – дуру, партизанку безмозглую!

– Про кого? – не поняла Агриппина последних оскорблений. – Партизанку?

– Ой, псковитянку… или как её… пармезанку!.. наизнанку!.. тьфу ты, ну про таких ещё роман написан: «Дама с поленьями»…

– Может, ты хотела сказать «куртизанку»? – догадавшись о значении слова, спросила Агриппина у подруги.

Агапа разозлилась на зазнавшуюся спутницу.

– Не умничай! – возмущённо крикнула она во всю глотку, – ишь, грамотная нашлась! Ты, кстати, тоже могла бы что-нибудь у гадалки узнать. Например, почему болеет твой сын…

– Ой, верно! Ума не приложу, почему… Это, видно, и впрямь какая-то порча: болеет и болеет моё дитятко. Как только ни лечила: то к одной бабке ходила, то к другой, то к шаману, то к ведьмаку… Сколько денег угрохала на них! И ещё отец его ворчит: «Тебе его б хоть раз врачу показать, это ведь просто аллергия!» Орёт, дурак… Он, было, собрался Ванечку в поликлинику сводить, да я разве позволю отдать его в руки этих докторишек! Преградила путь к двери и говорю: «Не смей! Сыночка моего сглазили, это же очевидно!» Сама посуди, Агапа: как такого молодца не сглазят завистники?! А врачи эти только деньги выклянчат, ещё какую-нибудь заразу ему привьют… Нет, не отдам врачам!

– Ты права, подруга, – не без энтузиазма поддержала Агриппину Агапа. – Как я придумала! Какой совет я тебе дала! Что бы ты делала без меня?

– Ты – гений, Агапка! Гений! – Агриппина захлопала в ладоши блестящей идее Агапы (из её руки чуть не выпал заветный пирожок – она в ужасе подхватила его налету).

Гордая произведённым эффектом, Агапа смущённо и довольно ворковала: «Ох, не надо таких авиаций в мой адрес!»

– Ну, полно, пойдём быстрее! – поторопила Агапу Агриппина.

Женщины шли быстро, почти не разбирая дороги: они знали, что дом, где живёт гадалка, находится напротив того магазина, в котором самые дешёвые спагетти в городе, а потому не боялись заблудиться. Дойдя до нужного здания, жёлтой четырёхэтажки, они сразу позвонили в домофон. Но в загадочной квартире и не собирались брать трубку. По старинному русскому обычаю дамы пять раз набирали волшебную девятку, что сопровождалось дикими воплями Агапы: «Открывайте, хозяева!», изредка переходящими в «Открывайте, сволочи!», и колотьбой конечностями по двери, осуществлявшейся преимущественно Агриппиною. Никому не известно, что сталось бы с дверью подъезда, если бы, на бабью удачу, не выходивший из него дедушка. Наши героини без колебаний зашли внутрь. «Какие нынче делают паршивые древофоны!» – ворчала Агапа, взбираясь вверх по лестнице.

Агриппина же ворчать не могла, она пыхтела: подняться на третий этаж для такого своеобразного по морфологии человека – непростая задача. Правда, она привыкла к таким походам: даже если бы был лифт, он бы ей не помог. Современные лифты всё ещё далеки от совершенства – грузоподъёмности у них миллипизерны. «И это вы называете прогрессом?!» – вот первое, что слышат работники МЧС, нередко вызволяющие Агриппину из застрявшей в шахте железной камеры.

С горем пополам наши знакомые добрались до цели. И снова им повезло – из девятой квартиры как раз кто-то выходил. Выходившие были настолько довольны, что своим светлым видом вселили надежду в дам («Наверное, хорошее предсказание получили», – подумала Агапа). Если так можно сказать, дамы прошмыгнули в дверь (Агапа-то, бесспорно, прошмыгнула, а вот о её спутнице так выразиться нельзя…).

В дверях их встречала высокая женщина в халате и бигудях, с сигаретой в руке. Она стояла, чуть сгорбившись, тапочки на ногах были ей великоваты. Глаза выражали усталость, некоторое безразличие – это была обычная домохозяйка, которую утомили бытовые заботы. Неужто это она – гадалка?

Не так представляли они её себе. Им приходила на ум госпожа в чёрном одеянии и фиолетовом подобии чалмы, в сапогах и с большими, пронизывающими душу чёрными глазами. Но… как известно, жизнь зачастую преподносит нам сюрпризы.

– Здравствуйте, – гостеприимно сказала гадалка. – Вы, наверное, к матери?

Женщины были удивлены и взволнованы. Но их надежды возродились: матерью может оказаться очень даже таинственная особа. Единственное, что они смогли вымолвить в ответ хозяйке, было застенчивое и робкое «да».

– Раздевайтесь, – мило сказала дочь гадалки. Женщины сняли шубы (казалось, шуба Агриппины свободно вздохнула) и, по предложению встречавшей их сударыни, прошли в зал.

А в зале за маленьким журнальным столиком сидела полноватая старушка в очках. Надежды увидеть загадочную даму вновь разбились, как хрусталь о пол реальности. «Искросемка! Пусть не такая, какою представлялась, но это она! Я чувствую!» – мелькнуло в уме у Агапы.

– Присаживайтесь, – сказала учтиво дочь кудесницы. – Мама, это к тебе.

Женщины сели на диван. Решили пока деньги придержать в кармане – мало ли что, вдруг не попросит платы? Дрожащей рукою Агапа достала фотографию той самой Лизы, которую кляла всю дорогу к заветной ясновидящей. Старушка взглянула на фото разок, взглянула другой, загадочно и сурово уставилась на гостий, набрала воздуха и, казалось, собиралась уже поведать о ней. В душах женщин царил накал. «Это же не по-божески! Господи, прости нас, грешных! Прости за то, что к Сатане обратилися!» – причитала про себя Агриппина, раскачиваясь из стороны в сторону. Агапу же терзали совсем иные думы: «Сейчас я всё узнаю про эту партизанку Лизу!» – злорадствовала она.

Наконец гадалка открыла рот, дабы поведать посетительницам всю правду…

– А это кто? – недоумённо, но при этом спокойно спросила она.

Гостьи смутились не на шутку. Они напугались. Они не поняли её недоумения. Им стало страшно. Дыхание спёрло, с шеи бурлящим горным потоком устремился к ногам пот.

– Это мы у Вас и хотели спросить, – робко прошептали они.

Гадалка продолжала изумлять посетительниц:

– А вы кто? Я и вас не знаю… – таким же спокойным тоном заявила она.

Всеобщее недоумение перешло и к дочери

– А разве они не с твоей работы?! – спросила она у матери.

– С её работы? А вы разве не гадалка?! – схватилась за голову Агапа. В этот момент она напоминала человека с картины «Крик» художника Эдварда Мунка.

– Вздор! – переглянувшись, дружно продекламировали хозяйки квартиры, после чего обе дружно засмеялись.

Может ли читатель представить тот шок, что завладел тогда душами Агриппины и Агапы? Автор передать его не может. И даже пытаться не будет – всё окажется лишь преуменьшением, литотой по сравнению с реальностью.

Дочь гадалки показала в окно и сказала гостьям: «Взгляните!» Те подошли к окну. Агапа чуть не задохнулась, так как от ужаса при выдохе выгнала большую часть воздуха. Агриппина выпучила глаза так, будто их тычками пальца кто-то выталкивает изнутри. Обе разинули рот, каждая сделала глубокий вдох, пытаясь понять, что теперь делать. Что же такого они узрели шокирующего в окне?.. Что их так напугало?.. Отчего поползли по коже мурашки, от чего покраснела кожа?..

Увидели они в нём такую же жёлтую четырёхэтажку с указателем: «ул. Тверская, д. 8, кв. 1–12».

Они ошиблись домом! О Боже! Какой позор! Как извиниться перед хозяйками квартиры? Почему их так легко впустили, не спросив ни имён, ни чина? «Гадалка» и её дитя, глядя на своих горе-клиентов, поняли, какие вопросы они тщетно пытались сформулировать в головах.

– Моя мать больна, – первой решилась объяснить ситуацию дочь, – Она уже третий день не выходит на работу, а работает она на заводе. Я думала, что вы оттуда, пришли узнать, как дела, как здоровье, – она вновь засмеялась. А женщины взглянули на столик, у которого сидела гадалка. Там лежали таблетки, пилюли, ампулы и прочие лекарства – как можно было их не заметить? Сама же «ясновидящая» весь «сеанс» кашляла, чихала, но дамы не придали этому никакого значения, их больше тревожил её будущий гадальный расклад. «Как неудобно получилось!» – подумала Агриппина.

– Мы уже привыкли, – продолжила тему старшая хозяйка, – что к нам приходят люди, желающие получить сакральную информацию. Видите ли, мы действительно живём в восьмом доме, но по улице Старосельской. Только перед вами заходили люди… тоже перепутали дома! Сейчас 15:34, а с девяти утра у нас по ошибке побывало девятнадцать человек. Вы – двадцатые, юбилейные!

Все четыре госпожи звонко рассмеялись. Несколько раз извинившись, наши героини покинули улицу Старосельскую, уверенно устремившись к Тверской…

– Какой конфуций! – сказала, выходя из подъезда, Агапа.

Из архива: декабрь 2013г.