№12.2022. Дарья Буравлёва. Из света и тепла воспоминаний. Рассказ

Всегда был модным парнем, милашкой и красавцем: вельветовые штаны с подтяжками, все дела. Но вы ведь знаете, как это бывает, когда появляется ребёнок? Первый (и у меня единственный – девочка Даша) – меняет всё.

Забыл представиться. Зовут меня Сашей. Я – тигр, но Даша считала меня львом. Только годам к двенадцати поняла ошибку. Помню, сидит, гладит пальчиками выцветшие полоски и шёпотом приговаривает: «Тигрёнок, тигрёночек…»

Хвоста у меня не было. Где это видано: вельветовые штаны и хвост?! Но Дашка меня и бесхвостого любила. Брала в кроватку, устраивала поудобнее и рассказывала детские печали и радости. Бывало, плакала, уткнувшись носом в плюшевый бок, да так, что вельвет солёными разводами покрывался. Я тогда был готов плюнуть на игрушечную политику невмешательства и порвать обидчика на сотню пупсиков. Останавливало только то, что не мог понять, кого и за что рвать надо.

С Дашей мне повезло, да. Пауков, например, она не боялась. Вот помню, сел мне на нос один восьмилапый поганец, малюсенький такой, но наглый. Так она его мигом осадила: раз – и вредитель уже путешествует по водостоку к ароматным берегам Канализации.

Носилась со мной по квартире, чаем поила, за уши любила трепать (не самые приятные ощущения). А как-то раз женить на медведице попыталась. Берри, любимица Дашиной сестры, красавицей была, но мы оба понимали, что брак тигра и медведя обречён. Дарье мы подыграли, конечно, и два-три дня влюблённых глаз друг с друга не сводили, а потом ей и самой надоело.

Я с годами изнашивался. Даша криво, но усердно зашивала прорехи на лапах. Приговаривала: «Потерпи, Саша, больно не будет!» Больно и не было. Наоборот, как-то тепло и хорошо от заботы любимых рук.

Девочка росла, я всё чаще оставался лежать в кровати один. Я знал, что так бывает: дети рано или поздно вырастают, а мы, такие, как я, уходим из их жизни. Но куда? Ответ оказался прост: в шкаф.

Темнота, духота, пыль – даже не знаю, сколько просидел среди старых книг. Сидел, вспоминал – вот это всё и вспоминал: про Берри, про паука. Каждая улыбка, слезинка и объятие по капле наполняли океан тепла внутри меня. И вдруг этот океан полился наружу – выглядело это так, будто я превратился в лампочку, тёплую и яркую. Поднёс лапу к глазам – точно, свечусь. А вокруг ничего, даже книги и пыль исчезли, только темнота и я. А потом я услышал – голос. «Эх, Сашка, Сашка, где ты теперь?»

«Здесь!» – я слышал её голос, стремился к нему, пытался выпутаться из вязкой темноты, добраться туда, где меня помнят, хотят видеть, и, наконец, вырвался – темнота отступила. Вот она, рядом стоит, такая высокая, такая большая, а я вишу тут, как – как кто? Ого, да у меня и крылья есть! Вот те на! Подтяжки на месте, штаны, лапы, все четыре, тоже. А это что? Хвост? Надо же! От радости делаю в воздухе что-то вроде мёртвой петли и чуть не влетаю прямо в… погодите, да это же Берри! Замерла за плечом у Дашкиной сестры и улыбается во всю свою медвежью морду.

«Ха-ха! Да ты тоже с крыльями!» – подлетаю и крепко обнимаю старого друга.

«Здоро́во, – говорит, – рада тебе невозможно. А я тут уже два дня с крыльями».

«Мы, что ж, теперь – ангелы?»

«Хранители, они самые. Но только не те, которые беду отводят или там мечом машут – у нас силёнок поменьше».

«А что ж тогда? Зачем?»

«А затем. Ты на себя посмотри: ты вроде вельветовый, а вроде и нет – из света соткан, из тепла. Из воспоминаний. Они захандрят, – кивает на сестёр, – мы тут как тут. Напомним былое, согреем, успокоим. И полегчает».

Вот так я стал ангелом-хранителем. Вся любовь, которую дарила мне моя девочка, превратилась в два лёгких крыла. Нет, кружить целыми днями за плечом у Даши мне не приходится. В ангельской жизни много забот, одни курсы для новичков чего стоят. Но как только чую что-то неладное, сразу возвращаюсь на пост, обнимаю её за шею крепко-крепко, как она меня когда-то. И мрачная тень, что подобралась слишком близко, пусть на крошечный шаг, а всё-таки отступает.