№10.2022. Галим Хисамов. В отрогах Урала. Документальный роман. Перевод с башкирского Г. Хасанова. Продолжение. Начало в №№ 7–9

Галим Хисамов

 

В отрогах Урала

Документальный роман

 

Продолжение. Начало в №№ 7, 8, 9

 

Топливно-энергетический комплекс

 

Нью-Йорк. Стало известно, что Израиль продавал третьим странам вооружение, которое получал от США. Продал американские кассетные авиабомбы Чили, Китаю – ракеты класса «воздух-воздух», республикам Южной Африки – противотанковое вооружение.

 

х х х

 

В первом квартале производство товаров народного потребления в России сократилось на 14 процентов.

(«Башкортостан», №68, 7 апреля 1992 года).

 

Барлыбаев вздрогнул от внезапного громкого звонка телефона. Просил же он связистов, чтобы убавили его звук, нет, быстро до них это не доходит. Поднял трубку.

– Здравствуй, Халил!

– Здравствуйте, Муртаза Губайдуллович!

– Как ты переводишь на башкирский язык ТЭК? ЯИК?

– Нет, Муртаза Губайдуллович, Яик – это название нашей реки Урал на башкирском языке. ЯЭК – ягыулык энергетика комплексы, то есть топливно-энергетический комплекс.

Конечно, это Рахимов знает, – подумал Барлыбаев, – наверное, сегодня у него настроение хорошее, если разговор начал с шутки.

– Откуда мне это знать, – продолжил Рахимов, – если в старших классах учился в русской школе.

– А я в башкирской учился. После окончания 10-го класса все экзамены сдавал на башкирском языке.

– А при поступлении в институт?

– Конечно, на русском. Кто в Московском государственном университете будет принимать у меня экзамен на башкирском языке.

– Да, я забыл, что ты окончил МГУ. Ну, ладно. К нам опять приехали «гости». Говорят, по рекомендации Чубайса. Просят, чтобы продали им один из нефтеперерабатывающих заводов. Что-то они зачастили.

– Я как раз хотел зайти к вам по этому вопросу. Можно сейчас? – Барлыбаев начал собирать бумаги, лежащие на столе.

– Ладно, заходи.

Спустя некоторое время Барлыбаев сидел перед Рахимовым.

– Начали с перевода «Башнефти» в нашу собственность, – сказал Барлыбаев. – Работы очень много, Муртаза Губайдуллович, а у нас специалистов мало. Приходится ездить, чтобы своими глазами увидеть, убедиться, что та или иная скважина, тот или иной нефте-газопровод действительно существуют, только после их оценки заносим в реестр. Иначе можно записать и несуществующий объект, потом ходи, доказывай, что произошла ошибка. В жизни всякое бывает, может, и не удастся доказать. Не зря же говорят: семь раз отмерь, прежде чем отрезать.

– Сколько времени займет вся эта ваша работа?

– Месяца три.

– Это много. Заключите договор с какой-нибудь организацией, где есть нужные вам специалисты, ускорьте работу. Деньги для этого найдем. После «Башнефти» перейдем к энергетике?

– Да.

– Хорошо.

– Муртаза Губайдуллович, до перевода предприятий в собственность республики есть предложение.

– Какое?

– После перевода ТЭКа в собственность Башкортостана давайте раздадим его акции народу. В республике проживает более четырех миллионов человек. Раздадим акции всем поровну независимо от их возраста и национальности. Нефть, энергетика – достояние нашего народа, мы добываем их из наших недр. Пусть народное богатство достанется нашему народу. Сколько достанется каждому: сто рублей, тысяча – все равно пусть будет народу. В таком случае никакой Чубайс не страшен. Пусть попробуют отобрать у четырехмиллионного хозяина энергетику или топливно-энергетический комплекс. Не только не будут пытаться их отобрать, даже побоятся завести о них разговор. Все бандиты, богачи и олигархи будут обходить Башкортостан стороной. А народ при жизни Рахимова поставит ему памятник. Если так не сделаем, ТЭК у нас все равно отберут. Сами видите, что творится в Москве.

– Да, ты прав, Барлыбаев. Далеко вперед смотришь. – Было понятно, что Рахимов волнуется. Он даже встал со своего места, начал ходить по кабинету. – Говоришь, всем поровну, несмотря на лица и петлицы. Ведь правильно мыслишь, Барлыбаев Халил…

Тот добавил:

– Абубакирович.

– Да, Абубакирович. Тогда давай, быстрее переводите ТЭК. Потом займемся приватизацией.

Вышел из Белого дома Барлыбаев окрыленный. Ведь получилось! Богатство народа Башкортостана будет ему принадлежать!

 

Черное золото

 

Вашингтон. В прошлом году 66 журналистов из 17 стран погибли при исполнении своих профессиональных обязанностей или пропали без вести. Об этом сообщил комитет по защите журналистов Америки.

Сегодня погиб автор всему миру известной мелодии «Ламбада» Улисес Эрмоса (Боливия).

 

х х х

 

Кострома. Рабочие города свою заработную плату сегодня считают, переводя её из метров ткани, бутылок водки, булок хлеба.

(«Башкортостан», №69, 8 апреля 1992 года).

 

1

Сами знаете, каковы зимние дни: пообедать не успеешь, уже смеркается. А твоя работа не зависит от восхода и захода солнца, в восемь часов утра надо быть на своем рабочем месте. Тут не скажешь, что живешь далеко, за двадцать километров от своей работы. Не успеешь к восьми – прощай работа. А на твое место, где платят заработную плату, претендентов хоть отбавляй.

Вот и сегодня, когда Гайнуллин, освободившись от неотложных дел в цехах, зашел в свой кабинет, было уже темно. Он включил свет и прошел в подсобную комнату. Умылся и, хотя утром побрился, еще раз прошелся острой бритвой, затем переоделся. Здесь у него висели несколько костюмов и другая одежда. Об этом знает и жена. Если вызовет к себе какой-нибудь большой начальник, не пойдет же он к нему в спецовке. О костюме, который сейчас он надел, жена тоже знает. Хороший костюм, очень подходит ему. Купил в Германии. Как-то жена спросила о нем:

– Что-то не видно костюма, который ты привез из Германии?

– Он на работе.

– Привез бы домой – наверное, надо погладить.

– Что с ним случится, надеваю его очень редко.

Не может же Якуп все рассказать жене. На работе он договорился с уборщицей Танзилей, чтобы она присматривала за его гардеробом. Здесь, в подсобной комнате, установил стиральную машину, купил утюг и все другое, что нужно для ухода за одеждой. Танзиля была женщиной очень аккуратной, добросовестной. Стирала, гладила его рубашки, при необходимости и нижнее белье. Иногда Якуп вынимал из кармана или портфеля некоторые вещи и оставлял их тут, никогда ничего не пропадало. Кроме того, она умеет держать язык зубами. Он не замечал, чтобы Танзиля кому-то о нём что-то рассказывала.

Переодевшись, Якуп подошел к зеркалу, взглянул в него, остался доволен собой. Затем открыл недалеко лежащую продолговатую шкатулку. Там лежала бело-желтая золотая цепочка, обрамленная якутскими алмазами. Если он ей это подарит, то она, наверное, просто обомлеет. Достал из шкатулки цепочку и опустил ее в нагрудной карман.

Когда служебная белая «Волга» заехала в город, шофер взглянул на хозяина: дальше куда? Якуп промолчал, значит домой. Не доезжая немного до дома, Гайнуллин сказал:

– Останови здесь, хочу немного пройтись.

Машина уехала, Якуп огляделся: на темной улице никого не было видно. Он быстрыми шагами направился в сторону своего дома, но не стал заходить, прошел мимо и вскоре оказался перед большим девятиэтажным зданием, расположенным на перекрестке двух улиц. И здесь никого не видно. Раньше хоть во дворе тусовалась молодежь, ведь это студенческое общежитие, а сегодня и ее нет.

Якуп открыл входную дверь, зашел в тамбур. Ничего не видать. Раньше здесь хоть горела большая лампочка, сегодня даже ее нет. Он на ощупь прошел вперед. Тут открылась входная дверь, кто-то зашел, включил карманный фонарик. Якуп оглянулся и от яркого света зажмурил глаза. Вошедший, не выключая фонарика, подошел к нему.

– Ты кто? Гайнуллин?

– Да, Гайнуллин.

– Документы есть?

– Есть. Вот мой паспорт.

– Открой паспорт, у меня руки заняты.

Якуп открыл паспорт, тот посмотрел на него и… один за другим раздались три выстрела. Гайнуллин с грохотом упал на пол, стрелявший кинулся к выходной двери, на ходу выключая фонарик.

Сколько времени пролежал Якуп, неизвестно. Наверное, недолго. Ведь общежитие, жильцов много. Кто-то заходит, кто-то выходит. Первый человек, который зашел в общежитие после убежавшего стрелка, тоже, как и Якуп из-за темноты шел на ощупь. Вскоре он обо что-то споткнулся, упал и крепко громко выругался, потом вскрикнул:

– Здесь же лежит труп!

Выскочившие жильцы ужаснулись от увиденного: в тамбуре лежал в луже крови мужчина, рядом с ним паспорт в красной обложке, недалеко валяется несколько книг и полиэтиленовых пакетов.

 

2

Сообщили в милицию. В районном отделе позвонили в прокуратуру.

Дежурный прокуратуры недовольно произнес:

– Среди ночи, после работы кого я туда отправлю. Почему сами туда не идете?

– От этого какой толк? Там же убили человека. А убийства все равно вы будете расследовать. Поэтому лучше вам сразу этим делом заняться.

– Хочешь все свалить на нас?

Попалась прокуратура. Где в это время найдешь следователя? Те, у которых рабочий день закончился, давно уже спят, те, кто должен быть здесь, разбежались по своим делам. Тут дежурного прокуратуры осенила блестящая мысль.

– Милиция? Дежурный?

Сонный голос ответил:

– Дежурный. Милиция.

– Уснул? Просыпайся. Срочно отправь в общежитие наряд. Пусть окружают место происшествия, никого не подпускать! Должен быть полный порядок! Понял?

– Как же не понять… – дежурный милиции, видимо, пришел в себя, его голос зазвучал бодрее.

– Наряд! В общежитие! Там должен быть полный порядок! – заорал он.

Вскоре к дежурному подбежали трое: лейтенант, сержант и старший сержант.

– Где? Что случилось?

– В девятиэтажном общежитии, на первом этаже, в тамбуре. Убили человека. Пока приедут прокурорские, должен быть полный порядок!

Дежурный прокуратуры сидел и думал, кому из следователей позвонить, затем набрал номер телефона самого прокурора.

– Извините, не мог вас не побеспокоить. В прокуратуре, кроме меня, никого нет. В большом студенческом общежитии убили человека.

– Что случилось? Кого убили?

– Вроде застрелили. Погибшего зовут Гайнуллин Якуп Мигранович. Говорят, что рядом с телом лежал его паспорт.

– Рядом с погибшим паспорт… Странно. Гайнуллин Якуп Мигранович. Если это тот Гайнуллин, которого я знаю? Если это он… Где следователи?

– Кроме Хажина, никакого дома нет.

– Позвони Хажину, пусть быстро едет туда, я и сам туда сейчас выеду.

Когда прокурор Рамазанов подъехал к общежитию, входные двери милиционерами были закрыты, жильцам открыли запасной выход. Вернее, все это сделала комендант, не дожидаясь каких-либо указаний.

Сейчас она сидела на стуле со спинкой перед закрытыми дверями. Увидев вопросительный взгляд Рамазанова, сказала:

– Покойника чуть не затоптали, поэтому закрыла двери.

Рамазанов, взглянув в сторону тамбура, дал команду:

– Темно, вкрутите лампочки.

Она тут же ушла, вскоре появился электрик с лестницей. Он установил еще несколько лампочек. В тамбуре словно солнце взошло. Вошедший Тагир Каримович Хажин, прикрывая руками глаза от света, спросил:

– Здесь и раньше так было светло?

– Нет, – виноватым голосом ответила комендант, – лампочки перегорели, никто об этом мне не сказал, было темно.

Хижин кивком головы поздоровался с Рамазановым и продолжил задавать вопросы:

– Может, кто специально выключил свет?

Комендант обиделась:

– Нет. Вот же лежат перегоревшие лампочки, электрик только что поменял.

Рамазанов утвердительно кивнул головой.

Хажин осторожно обошел покойника, также осторожно поднял с пола паспорт.

– Гайнуллин Якуп Мигранович. Это паспорт погибшего?

– Похоже на это, – сказал Рамазанов.

– Три гильзы. Вроде от пистолета ТТ. Эти книги, пакеты чьи?

Комендант:

– В темноте несколько человек, спотыкнувшись, упали. Наверное, это их вещи. Я найду их хозяев.

– Кто обнаружил труп?

– Точно не могу сказать. Здесь прошло немало людей.

– Кто-то видел стрелявшего?

– Не знаю. Тех, кто ясно услышал три выстрела, много. Все думали, взрывают новогодние петарды. Таких любителей сейчас ведь много.

Хажин повернулся в сторону Рамазанова:

– Товарищ прокурор, расследование данного дела хотите поручить мне?

– Больше некому.

– Тогда мне нужна помощь?

– Какая?

– Во-первых, пусть сюда срочно приедут эксперты. Все следы вокруг, конечно, затоптаны. Все же вдруг… Во-вторых, надо выяснить: кто он такой этот Гайнуллин Якуп Мигранович.

– Кто он такой, я тебе могу сказать и без паспортного стола – исполняющий обязанности директора завода.

– А-а! Я-то думаю, почему среди ночи здесь сам прокурор? Вот, оказывается, в чем дело.

– И других причин немало.

– Каких?

– Это потом, потом…

– А зачем пришел в это общежитие такой большой начальник?

– Лучше тебя сыщика не будет, если сможешь найти ответ на этот вопрос. Ладно, я пойду выполнять твои поручения, а ты что раскопаешь, сразу докладывай мне.

Рамазанов ушел. Хажин вновь обратился коменданту:

– Мы даже не познакомились с вами. Я следователь по особо важным делам прокуратуры Тагир Каримович Хажин. А вы?

– Я комендант этого общежития Татьяна Федоровна Орлова.

– Очень приятно. Здесь давно работаете?

– Как только построили данное общежитие, назначили комендантом, с тех пор здесь.

– В таком случае, наверное, всех жильцов знаете?

– Можно сказать так.

– А вот этого погибшего когда-нибудь видели?

– Не могу сказать, что его никогда не видела. Недавно он выступал по телевизору, говорил, что скоро на заводе начнут производить бензин «Евро», поэтому и говорю, что видела.

– Но это телевизор. А здесь в общежитии?

– А что делать здесь хозяину такого большого завода?

– Но зачем-то он все же сюда пришел.

– Не знаю. Я его здесь никогда не видела. Если я не видела, может, кто-то другой видел. Спрошу у вахтеров.

– Не только у вахтеров, спросите у всех, кто тут проживает. Ведь он к кому-то шел, или от кого-то выходил.

 

3

Сегодня никто не нарушил установленный Муртазой Губайдулловичем распорядок дня. На левой стороне большого стола – аккуратно сложенные листы бумаги. На самом верху – бумаги со сведениями по экономике, которые предоставило статистическое управление. За прошлую неделю выпуск промышленной продукции вновь сократился. Почти остановилась отрасль, работающая на оборону. Не далеко от этого и другие отрасли машиностроения. Единственное, что радует, неплохо обстоят дела в области нефтепереработки, даже есть небольшой рост. На грани остановки сельскохозяйственное производство. Некоторые районы вообще не дали никаких сведений. Что это, некому даже их собирать? А как дела в России?

Муртаза Губайдуллович начал перебирать бумаги, однако сведений по России не нашел. Нажал на кнопку вызова. Зашла Ляля и вопросительно взглянула на него.

– Ляля, что-то тут сведений по России не найду.

– А их нет, Муртаза Губайдуллович. Из статистического управления сказали, что данных по России еженедельно не будут давать, только один раз в месяц.

– Дошли, видимо, махнули рукой, не хотят выделять бесконечные минусовые показатели.

Ляля пожала плечами и вышла.

Рахимов снова начал читать бумаги. Так, эти сведения дало министерство экономики. Объем нефти, поступающей для обработки заводам, возрос, а объем отгруженной готовой продукции сократился. В чем же дело? Оказывается, сократил поставки Второй нефтеперерабатывающий завод. Опять этот Гайнуллин, Муртаза хотел поднять трубку и позвонить. Тут на бумаге, присланной министерством внутренних дел, увидел фамилию «Гайнуллин». Начал читать: «Вчера около 19 часов в тамбуре студенческого общежития застрелили исполняющего обязанности директора Второго нефтеперерабатывающего завода Гайнуллина Якупа Миграновича. Открыто уголовное дело. Расследование ведет прокуратора».

Боже! Недавно взорвали Мусина, сейчас взялись за директоров заводов. Куда мы катимся? Это, что ли, перестройка? Это, что ли, реформы? Если так пойдет, и не заметишь, как и тебя расстреляют.

Рахимов был знаком с Гайнуллиным. Но все же нельзя сказать, что очень хорошо знал. Работая долгие годы в нефтяной промышленности, конечно, он был знаком со многими руководителями этой отрасли. Но с Гайнуллиным Муртаза познакомился только тогда, когда стал главным инженером завода. Времена были такие: каждый пробивал дорогу себе сам, поэтому каждый был занят только своим делом, особо не интересовался работой других. И Рахимов был таким. Окончил техникум, устроился на завод, отработает свою вахту, идет к себе в общежитие. Читает книги или занимается чем-то другим. Однажды ему сказали: почему не поступаешь в институт? Не пьешь, не куришь, хорошо знаешь математику, физику, надо тебе учиться. Послушался их Муртаза, успешно сдал экзамены и начал учиться на вечернем отделении нефтяного института. Учеба и работа шли вместе; чем дольше учился, тем выше поднимался и по служебной лестнице. Сначала старший оператор, затем заместитель начальника цеха. Окончил институт, назначили начальником цеха. Когда набрался опыта, поставили главным технологом, главным химиком, главным инженером, через несколько лет стал директором завода.

С Гайнуллиным Муртаза познакомился на одном из совещаний в горкоме партии. В это время директор Второго нефтеперерабатывающего завода, где Якуп работал главным инженером, был в отпуске, и Гайнуллин пришел на совещание вместо него. Муртазу и Якупа избрали членами одной комиссии, там они и разговорились. Трудовой путь их во многом схож. Только Якуп окончил дневное отделение института, начал работать на Втором заводе. В последние годы их дороги разошлись. Муртаза стал председателем Верховного Совета, Гайнуллин продолжал работать главным инженером.

Однажды в период работы директором завода Муртаза позвонил Якупу:

– Сосед (оба завода располагались недалеко друг от друга), твои емкости еще не заполнены мазутом?

– Полные, не знаю, что и делать, а из Москвы до сих пор нет разнарядки.

– А у меня, можно сказать, мазута вообще нет.

– Вам пришла разнарядка?

– Нет, если ждать разнарядку из Москвы, придется остановить завод.

– И куда же дел мазут?

– Отправил в родной район. Пришли с письмом представители райкома и райсовета, на основании этого письма взял да погрузил мазут в цистерны и отправил в район. Кстати, заплатили немного. Сам знаешь, откуда сейчас в деревне деньги.

– А району зачем мазут?

– Строят дороги. Смешивают с гравием и укладывают. Конечно, не асфальт, но не месить же грязь.

– Интересно. Если Москва спросит: куда дел мазут?

– Пусть спрашивают. Я его не украл, не пропил, скажу, что обратились с письмом, вот мы и отдали. Должна же быть хотя бы какая-то польза местному населению от завода, который расположен в нашей республике, на нашей земле. А то, кроме копоти и сажи, ему ничего не достается.

– Если подумать, конечно, ты прав.

– Если я прав, то отправлю тебе представителей соседнего района. Удовлетвори их просьбу. Приехали из деревни.

Якуп поговорил с директором и решил отправить три цистерны мазута. Представители района от радости не знали, что и делать. Начали вытаскивать свои гостиницы. Свежее варенье, мясо, мед, сыр…

– Нет, этого не надо. Мы не голодные. Наша зарплата почти в десять раз выше вашей. Поэтому можем себя обеспечить продуктами питания. Но уж если привезли гостинцы, то будет некрасиво, если отправлю обратно. Давайте так сделаем. Якуп позвал работников столовой, отдал им продукты и велел накрыть стол. А сам посадил гостей в автобус и показал им завод. Затем приехали в столовую. Вскоре сюда подъехало и руководство завода. Расселись за богатым столом. Слово взял директор завода:

– Вот это и есть содружество деревни и города. Мы вам дали мазут, а вы привезли гостинцы. Сейчас мы взяли друг друга в шефство. Давайте будем сотрудничать.

Потом об этом Якуп рассказал Муртазе и добавил:

– Звонили из Москвы, спрашивали: куда дели три цистерны мазута? Сказали им, что отправили подшефным сельским хозяйствам. Кто же будет против дружбы пролетариата и крестьян.

Муртаза и Якуп тогда от души рассмеялись.

Спустя некоторое время Рахимов вновь позвонил Гайнуллину. Разговор опять зашел о мазуте.

– Якуп, приехали ребята с Кавказа.

– И чего они хотят?

– Им тоже нужен мазут. Конечно, не бесплатно. Они хотят обменять его на нефть.

– Как на нефть?

– Сам знаешь, нефти там много, лежит чуть ли не на поверхности земли.

– Тогда зачем приехали к нам в поисках мазута?

– У них нет нефтеперерабатывающих заводов. Есть, конечно, кустарные производства, которые они называют «самоварами», но там качественной продукции не выпустишь. Поэтому и приехали сюда. Говорят: мы вам нефть, а вы нам мазут. Им мазут тоже нужен для строительства дорог, не зальешь же дороги нефтью.

– А сам дал?

– Что было, то отдал. Но этого им мало. Ну что? Отправить их к тебе?

– Ладно, пусть идут.

Через некоторое время в кабинет Якупа зашли три кавказца. В руках у одного была папка, у другого – портфель, третий еле поднимал большую сумку. Как только закрылась дверь, третий, спросил:

– Куда это поставить?

– Что это? – удивился Якуп. Тот, который держал в руках папку, сказал:

– Немного гостинца: коньяк, каспийская рыба и еще кое-что. Попробуйте, если понравится, в дальнейшем можем привозить их вам вагонами.

Якуп заорал:

– Убирайтесь! Не забудьте свою сумку с грязью!

Те от неожиданности обомлели. Старший быстро достал из кармана бумагу, взглянул на нее и сказал:

– Якуп Ми-ги-ранович, почему так говорите, ничего грязного к вам не привезли. Кавказские гостинцы, от всей души, от чистых рук…

– Уходите! С глаз моих долой! Ничего от вас мне не надо. Караул! Здесь хотят дать взятку! Караул! Уберите их отсюда и больше близко не подпускайте к заводу!

Как только кавказцы вышли из кабинета, Якуп позвонил Муртазе:

– Я до сих пор думал, что ты порядочный человек, а ты оказывается подлец! – заорал он в телефон. – Хочешь меня за взятку посадить, а сам стать хозяином двух заводов? Говорили, что это заветная мечта Рахимова, оказалось это правдой.

После этого случая они несколько лет и не созванивались, и не разговаривали. Конечно, кое-какие вести о Муртазе доходили до Якупа, но он старался на них не обращать внимания.

Как-то во время общезаводской профсоюзной конференции один из рабочих, обращаясь к директору и главному инженеру, с обидой в голосе сказал:

– Вон на соседнем заводе за бесценок продают фрукты, ягоды и другие продукты, даже есть коньяк. А почему этого у нас нет? Или некому заботиться о рабочем классе?

Понял Якуп, откуда дует ветер. Значит, Рахимов за отправленный на Кавказ мазут получает оттуда для заводского коллектива продукты. Может, он тогда зря выгнал гостей с Кавказа и упустил такую возможность? Особенно сейчас, когда государство вообще перестало заботиться о людях. Рахимов, нарушая установленный государством порядок, ничего же не кладет себе в карман, проявляет заботу о рабочих своего завода…

Рахимов долго сидел задумавшись, глядя на бумагу, которую прислали ему из министерства внутренних дел. Тогда убили одного из самых умелых, толковых глав района, который пользовался большим авторитетом и уважением как среди населения, так и среди руководителей республики. Сейчас убили главного инженера одного из самых крупных заводов. Надо остановить этот беспредел.

Спустя час Рахимов пригласил к себе руководителей трех ведомств, которые отвечали за правопорядок в республике, – министра внутренних дел, руководителя федеральной службы безопасности, прокурора.

– Все, наверное, в курсе, о гибели Гайнуллина, – начал Рахимов, те согласно кивнули головой. – По этому случаю обязываю прокурора как можно быстрее раскрыть преступление. А вы двое оказывайте ему всю необходимую помощь. Считаю, чтобы подобное не допустить впредь, надо создать специальную рабочую группу. Все три ведомства должны работать как единое целое. В группу каждый из вас должен дать по одному человеку и разработайте документ, определяющий цели, возможности и ответственность этой группы. Ее руководителем будет… – Рахимов немного подумал и добавил, – прокурор. У кого какие есть мнения?

– Пока нет. Надо подумать.

– Тогда, расходимся.

Когда вышли из кабинета, министр, обращаясь к идущим рядом с ним, произнес:

– Жестко взялся Рахимов, начал давать указания ведомствам, которые ему напрямую не подчиняются.

– Ничего не поделаешь, всю ответственность берет на себя. В этой стране кто-то же должен работать, – сказал руководитель федеральной службы безопасности. Прокурор пристально взглянул на него, федерал его понял и продолжил: – Что, руководство группой он должен был поручить мне? Конечно, по субординации руководителем он должен был назначить меня. Но мы все прекрасно знаем, в каком состоянии находится служба безопасности. Иногда справедливая критика прежнего КГБ, иногда огульное охаивание его привели к тому, что отношение народа к службе безопасности во многом негативное. В этих условиях руководство группой он же не может поручить мне.

– Спасибо за верные слова, – сказал Рамазанов, – а то я думал, может, ты обиделся.

– Обидеться? Мы же из этого возраста вышли. Кроме того, наши цели и задачи общие – обеспечение правопорядка в Башкортостане.

 

4

Хажин уже собирался выйти из своего кабинета, когда прокурор вызвал его к себе. Он недовольно буркнул и поднялся на верхний этаж. Рамазанов стоял у окна и смотрел на улицу. Продолжал молча стоять, не оборачиваясь, когда в кабинет зашел Хажин. Только через некоторое время грустно произнес:

– Смотрю, один человек копается в мусорном баке. Тут появился другой. Думал, что первый, увидев второго, убежит, ведь мы считаем, что копаться в мусоре – дело позорное. Но нет, тот спокойно продолжил свое дело. Думаю, второй обойдет его стороной. Нет, остановился, встал рядом с ним, тоже начал копаться в мусоре. Затем что-то не поделили, начали ругаться, чуть не подрались. Эх, жизнь… Куда же мы катимся? Разве мы были таким обществом?

Рамазанов оторвался от окна, повернулся в сторону вошедшего:

– Ну, Хажин, есть что-то новое по вчерашнему убийству?

– Почти ничего, только вот вместо одного, покойников могло быть двое. Об этом рассказала комендант общежития Татьяна Федоровна Орлова. Как наши прежние агенты, она досконально все записывает, что касается нашего дела. В общежитии живёт немало художников. Мы попросили их нарисовать портрет Гайнуллина. Портрет повесили на видном месте, попросили тех, кто знает этого человека, откликнуться. Одна из девушек увидела рисунок, рассказала об этом другой. Решили посмотреть на портрет вдвоем. Спустились на нижний этаж. Вторая девушка, как только увидела портрет Гайнуллина, упала без чувств. Кое-как привели ее в чувство.

Начали расспрашивать, в чем дело. Та говорит:

– Я его ждала. Договорились, что встретимся в моей комнате.

– И кто же эта девушка?

– Артистка филармонии. Зовут ее Сания. Кого только нет в этом общежитии. Все те, кто имеет какое-то отношение к искусству и не имеет своего жилья, оказывается, живут там.

– Встретился с ней?

– Пока нет. Ночью ей стало плохо, отправили на скорой помощи в больницу. Вот собирался туда выехать.

– А покойник где?

– В морге.

– Семья об этом знает?

– Сказали.

– Семья большая?

– Жена, сын и дочь, оба студенты.

– Когда услышала о смерти мужа, жена не упала в обморок?

– Похоже, наоборот, сказали, чуть ли не обрадовалась. Говорит, что думала, рано или поздно так и случится.

– Почему?

– Вскоре узнаем, отправил повестку.

– Мог бы с ней у нее дома поговорить. Все же она потеряла спутника жизни.

– Тут же удобнее, – Тагир не стал раскрываться полностью перед прокурором.

Рамазанов рассказал о разговоре в кабинете председателя Верховного Совета и добавил:

– Думаю, в эту группу от нас включить тебя.

Тагир пожал плечами:

– Что можно сказать, не зная о функциях этой группы.

Рамазанов улыбнулся. Любил он, что Тагир никогда не торопился предпринять что-то, пока не поймет сути дела, поэтому не стал его торопить.

– Ладно, иди, работай.

Тагир нашел Санию в больнице скорой помощи. Как только он ее увидел, подумал: «Да, у Якупа была губа не дура». Сания была настоящей красавицей. Даже больничный халат не смог скрыть ее красоту. Белоснежное лицо, тонкие черные брови, скрывающие ее застенчивый взгляд длинные ресницы, не свойственная башкирским женщинам тонкая талия. Тагир загляделся на нее, но все же быстро опомнился и сказал:

– Давайте пройдем в кабинет заведующего отделением.

Когда зашли в кабинет, Тагир сказал, кто он такой и попросил женщину рассказать о себе.

– Я родилась и выросла в деревне, родителей уже нет в живых. Окончила институт искусств, пригласили на работу в филармонию. У нее же нет своего общежития, поэтому так и осталась здесь жить. Говорили, чтобы я освободила комнату, но куда я пойду…

– Вчера в этом общежитии… – Тагир подбирал слова, стараясь не обидеть красавицу. – Вчерашнего покойника вы знали?

– Да. После одного концерта он подошел ко мне за кулисами и поблагодарил. Сказал, что его мама очень любила песню «Гилмияза», и я напомнила ему о ней, затем проводил до общежития.

– На концерт один, что ли, пришел?

– Да, на концерты он всегда один ходил.

– Почему? Обычно такие высокопоставленные люди на такие мероприятия ходят парами.

– Нет, не все. Например, министр юстиции, директор института, несколько профессоров всегда приходят на концерты без супруг.

– Откуда это знаете?

– Перед началом концерта мы тихонько приоткрываем край занавеса и осматриваем зал, чтобы узнать, кто же пришел на наше выступление. Руководство нам тоже советовало: «Вы должны знать своих зрителей».

– Ладно, мы немного отвлеклись. Вчера Гайнуллин шел к вам?

– Думаю, ко мне. Он говорил, что придет, чтобы поздравить меня с днем рождения.

– Когда должен был прийти?

– К семи часам вечера.

– Еще кто должен был подойти?

– Больше я никому ничего не сказала. Только вот Хайрас упорствовал, чтобы я с ним отметила свой день рождения.

– Кто такой Хайрас?

– Работает в филармонии, баянист, аккомпанирует мне на концертах. Нахальный и наглый человек. Говорит мне: все равно ты будешь моей. А я говорю: твоей второй женой, что ли? Он отвечает: нет, моей любовницей.

– Он о Гайнуллине знал?

– Знал. Видел, когда Якуп в филармонии подходил ко мне и разговаривал со мной.

– И что говорил?

– Сказал, если я буду встречаться с Якупом, застрелит его.

– Что, у него есть оружие?

– Наверное, есть. По пьяне всегда хвалился, что у него есть пистолет.

– Вчера он к вам приходил?

– Нет.

На этом месте Хажин прервал разговор с Санией и поспешил в прокуратуру. Приближалось время, назначенное для встречи с женой Гайнуллина.

Ладно, спешил, опоздал он всего на пять-шесть минут, а тут целая буря: в приемной прокуратуры бушует жена Гайнуллина, требует Хажина. Когда ей сказали, что он еще не подошел, начала требовать главного прокурора. В это время зашел Хажин.

– Вот и Хажин, – облегченно вздохнула девушка из приемной, указывая на вошедшего. Женщина высокомерно, злобно взглянула на него:

– Этот заставил меня ждать? Давай, начинай свой допрос.

Девушка из приемной с жалостью посмотрела на Хажина. Да, действительно, можно было его пожалеть: перед этой, одетой в дорогую одежду толстой женщиной Хажин казался беззащитным мальчиком. Если ляжет на него – раздавит, – мелькнула озорная мысль в голове девушки.

Тагир открыл двери своего кабинета и пригласил жену Гайнуллина. Та зашла, завалилась на свободный стул и, размахивая руками перед лицом, недовольно буркнула:

– Как здесь душно.

Тагир хотел открыть форточку, но женщина его остановила:

– Вы что? Хотите, чтобы меня продуло?

Тагир сел на свое место, разложил бумаги на столе.

– Скажите свою фамилию, имя, отчество.

– Что? Не знаете, кто я такая? – с нескрываемой обидой и злостью посмотрела женщина на него.

– Таков порядок. Кем приходитесь погибшему Гайнуллину?

– Была его женой.

– В семье еще кто есть?

– Сын Айрат.

– Сколько ему лет?

– Восемнадцать. Вчера исполнилось восемнадцать. Если бы не пошел к этой своей проститутке, а пришел домой, поздравил сына с днем рождения, остался бы жив.

– Еще дети есть?

– Дочь Ирка.

– Сколько лет?

– Естественно, пятнадцать. В приличных семьях разница в возрасте детей должна быть три года.

– Как вы думаете, кто мог это сделать? Были у него друзья, враги?

– Какие могут быть у него друзья? Правда, в молодости собирались, выпивали, якобы встреча друзей. Я быстро отучила Якупа от этой дурной деревенской привычки.

– Вы сами разве не из деревни?

– Я городская в четвертом поколении, – с гордостью произнесла женщина.

– А враги у него были?

– Об этом не знаю. Мне не рассказывал. Приходит домой, уткнется в телевизор, и все. С ним по-человечески и разговаривать было невозможно.

– Как вы думаете: зачем и кто его убил?

– Откуда я это знаю? Это разве моя забота. Это ваша работа искать преступника, вот и ищите!

– Ладно, пока прекратим наш разговор, – Хажин устал от этого человека.

– Из-за этого меня сюда вызвали, оторвали от дел? Могли бы эти вопросы задать и по телефону? – женщина кое-как поднялась со стула и с недовольным видом направилась в сторону двери. Как только она ушла, Хажин начал писать рапорт прокурору. Окончив дела, пошел к Рамазанову. Главный прокурор был на своем рабочем месте.

– Прошу разрешения произвести обыск в квартире Хайраса Тилизина, а самого задержать на пять суток, – Хажин положил на стол прокурора листок бумаги.

– На это у тебя какие основания?

– Он грозил убийством Гайнуллина, рассказывал о наличии у него оружия.

– Конечно, основания жидковаты. Но ты, может быть, и прав. Ладно, даю добро, действуй, – Рамазанов подписал рапорт Хажина.

Не прошло и часа, в двухкомнатной квартире Хайраса уже шел обыск.

На нижней полке шкафа для одежды нашли укутанный тряпками пистолет. Тилизина арестовали, пистолет отдали на экспертизу.

Хажин решил сразу допросить его. Вскоре арестованного привели в его кабинет. Увидев Хайраса, Тагир подумал, стоит ли с ним разговаривать, потому что тот был пьян, правда, не в таком состоянии, чтобы вообще ничего не соображать. Раз привели, решил допросить. Как только Тагир сказал, что он следователь прокуратуры, арестованный заплакал.

– Товарищ следователь, не губите меня! В смерти того человека нет моей вины! Это не я!

– Подожди, говори толком, по порядку, так я ничего не пойму.

– В тот день Сания, актриса филармонии, пригласила на свой день рождения. Кроме меня, пригласила того нефтяника… как его…

– Гайнуллин?

– Да, его. Сказала: я выберу того, кто победит.

– Ну да. Скажешь тоже, – не поверил Хажин.

– Клянусь, так и было. Она еще сказала: «Мне не важен подарок, мне важна любовь. Не могу же одновременно вас обоих любить, так что я выбираю победителя». Сания мне давно нравилась, в укромных местах иногда встречались, но к себе слишком близко не подпускала, это меня только раззадорило. После разговора с ней перед ее днем рождения я вообще отчаялся. У меня был пистолет. Его привез с фронта брат моего отца. Были и патроны. В деревне самое надежное место для хранения таких вещей – это крыша дома. Уже после смерти брата отца как-то я помогал перекрывать крышу дома. Тогда я и нашел этот пистолет. Конечно, никому не показал свою находку, спрятал. Пистолет хорошо сохранился, так как старик все его детали смазал, хорошо обмотал тряпкой. Вот с тех пор этот пистолет у меня.

– О нем еще кто-то знал?

– Наверное, знали. Как выпью, бывало, хвастался, что у меня есть пистолет.

– Наверное, и показывал?

– Вот этого не было.

– Давай дальше.

– Что дальше?

– Продолжай: «Сания пригласила на свой день рождения…»

– На день рождения не пойдешь же с пустыми руками. А наша зарплата… Пенсионер больше получает. Думаю, хотя бы цветы куплю. Но как обычно бывает: деньги есть – нет цветов, цветы есть – денег нет… Решил идти просто так, засунув пистолет под ремень брюк. Сами понимаете, тот нефтяник плавает в море денег, может подарить золото или бриллианты. А я хоть что куплю, по сравнению с его подарком покажется копеечным. Вот и решил завоевать Санию другим путем.

– Решил убить Гайнуллина?

– Нет, если он придет на день рождения Сании, хотел его напугать. Чтобы он ползал на полу около моих ног, плакал, просил пощады.

– А когда-нибудь стрелял из пистолета?

– Конечно, в Уфе же много оврагов. Как-то спустился в один из них и хотел застрелить одного кота.

– Попал?

– Откуда я знаю. Но кот здорово орал.

– Ладно, пришел в общежитие, дальше что делал?

– Зашел в общежитие, на лифте поднялся на седьмой этаж. Дверь комнаты Сании была закрытой. Я несколько раз постучал. Но она не открыла. Посмотрел на часы, было без десяти минут семь, спустился вниз. Когда заходил в общежитие, я обратила внимание, что в тамбуре слишком темно. Подумал, нельзя ли там что сделать, чтобы стало посветлее. Нажал на включатель, лампочка вообще затухла. Решил найти электрика, но не успел далеко уйти, в тамбуре раздались три выстрела. Показалось, что стреляют в меня, я испугался и побежал. Вначале забежал в мужской туалет. Сами понимаете, почему туда.  Штаны стали мокрыми и грязными. Немного очистился и пошел домой. В это время комендант Орлова уже закрыла основную дверь, пришлось выходить через запасную.

– Кто-то тебя видел, когда ты выходил из общежития?

– Да, комендант Орлова. Еще обругала: «Ходят тут пьяницы!»

– А ты что, был выпивший.

– Как сказать… Когда уходил из дома, для храбрости выпил бутылку водки.

– В Гайнуллина ты стрелял?

– Нет, не только не стрелял, я его вообще не видел. Клянусь.

Хажин прервал допрос и отправил Тилизина опять за решетку. Вскоре пришли результаты экспертизы:

1. Из пистолета марки ТТ, изъятого в квартире Тилизина, недавно стреляли. Гильзы, обнаруженные рядом с Гайнулинным, принадлежат данному пистолету.
2. Среди многочисленных следов вокруг убитого Гайнуллина есть и следы обуви Тилизина.

Хажин взял протокол допроса Тилизина, результаты экспертизы, зашел к прокурору и рассказал ему обо всем. Рамазанов, не прерывая, внимательно выслушал его, затем сказал:

– По-твоему Гайнуллина застрелил Тилизин?

– Все факты говорят об этом.

– Ладно, завтра соберем свой совет, затем поговорим в группе, созданной Рахимовым.

В состав совета входили заместитель прокурора, заведующие отделами и несколько следователей. Выступая перед ними, Хажин подробно рассказал о преступлении и результатах своего расследования. Когда он закончил, прокурор спросил:

– К Хажину есть вопросы?

– Какие тут могут быть вопросы? – сказал первый заместитель прокурора. – Молодец, Хажин. Хорошо поработал. За три дня смог раскрыть такое тяжелое преступление.

Больше желающих выступить не было.

– Если нет вопросов, – подытожил прокурор, – утвердим результаты расследования Хажина, подготовим документы и дело направим в суд.

После обеда состоялось первое заседание межведомственной группы. В нем приняли участие заместитель министра внутренних дел Григорий Петрович Никонов, начальник отдела комитета госбезопасности Сергей Николаевич Степанов. Прокурор сказал, что в состав группы от прокураторы войдет Тагир Каримович Хажин, а группу по поручению Председателя Верховного Совета возглавит он сам.

Хажин, как и на совете прокуратуры, подробно рассказал группе об убийстве Гайнуллина. Здесь тоже к нему не было вопросов.

Спустя некоторое время прокурор сидел в кабинете Рахимова и рассказывал о результатах расследования. Когда он закончил, Рахимов как-то удивленно спросил:

– Получается, что из-за ревности к одной женщине убили главного инженера Второго завода?

– Выходит так. Как я понимаю, семейная жизнь Гайнуллина была несладкой, поэтому свое счастье он пытался искать на стороне, но вместо счастья нашел смерть.

– Жаль. Был неплохим руководителем производства, – сказал Рахимов. – Таких сейчас мало.

Вскоре народный суд рассмотрел дело об убийстве Гайнуллина, признал виновным Тизилина и приговорил убийцу к расстрелу. Несовершеннолетнему ребенку Гайнуллина назначили пособие, все имущество погибшего перешло в собственность его жены, в том числе найденная в его кармане золотая цепочка с якутским камнем.

Сания не учувствовала в похоронной процессии, только затем пошла одна на кладбище и положила цветы на могилу Якупа. Прошло некоторое время, она уехала за границу. В то время она, наверное, была в числе первых, кто покидал страну, получив на это специальное разрешение. В филармонии рассказывали, якобы Санию пригласил на работу сам король Эмиратов и сейчас она поет в его золотом дворце.

 

Эх, дороги, дороги

 

Токио. Генеральный секретарь Коммунистической партии Китая Цзян Цзэмин, выступая с лекцией в Токио, распад Советского Союза назвал «самой большой переменой в международной обстановке после окончания Второй мировой войны».

 

х х х

 

Кемерово. Экспорт угля из Кузбасса по сравнению с первым кварталом прошлого года сократился почти  на одну треть.

(ИТАР – ТАСС).

(«Башкортостан», №70, 9 апреля 1992 года).

 

Муртаза Рахимов выехал в районы Зауралья. Решил проехать через Уфимский, Кармаскалинский, Архангельский, Белорецкий районы и доехать до Абзелиловского. После Инзера еще километров 70–80 было что-то похожее на дорогу, а дальше… правильнее будет, если назвать бездорожьем. Подпрыгивая на ухабах, кое-как доехали до деревни Серменево. На окраине деревни Рахимов попросил водителя остановиться, вышел из машины, чтобы размять затекшие ноги. Водитель начал осматривать машину, все ли в порядке. Тут Рахимов увидел проходящего рядом с ними мужчину. Он остановил его и спросил, указывая на дорогу в Белорецк:

– В Абзелилово можно проехать только по этой дороге?

– Есть еще одна. Перебираешься на ту сторону Агидели, проезжаешь через деревни Шигаево, Хусаиново, доезжаешь до Узянбашево, а там недалеко остается и до Абзелиловского района.

– А дорога какая?

– Как сказать, ну лесная дорога, мягкая, не будешь подпрыгивать, как на этой дороге.

«Эх, дороги, дороги… – подумал Рахимов. – Правильно говорят, что в России две проблемы: дураки и дороги. Слишком большая Россия, построить везде дороги – очень сложное дело. На одном месте построишь, а на другом месте уже надо начинать ремонт. Когда-то люди ездили верхом на лошадях, хорошо было, не надо и дороги строить. Изобрели телегу, колеса, тут без строительства хотя бы простейших дорог уже было невозможно».

На старинной земле башкир на горно-равнинной части сегодняшней Челябинской области есть башкирская деревня Аркаим. Рядом с ней археологи обнаружили древний город. Он был основан 2-3 тысячи лет тому назад до новой эры. Его жители добывали руду, изготавливали различные вооружения. До 1800 года башкиры активно занимались добычей и плавлением меди, железа. Но вскоре царская Россия постепенно отстранила их от этого дела. Вот их предки и изобрели колесо, об этом говорят археологические раскопки. Если они не изобрели бы колесо, наверное, не было бы необходимости и в строительстве дорог.

Рахимов усмехнулся, не дай бог, кто-нибудь узнает, к какому выводу он пришел, обвинят башкир в дорожных проблемах.

Поехали по лесной дороге. Водитель вел машину медленно и осторожно. Рахимов, который родился и вырос в деревне, хорошо знал, что такое лесная дорога, поэтому не торопил его. Хотя и выехали из Уфы рано утром, доехали в Аскарово поздним вечером.

«Эх, дороги, дороги,– еще раз подумал Рахимов. – Так не пойдет, надо строить дороги».

Поздоровавшись с руководителями района, которые его встречали, он сразу спросил:

– Кто у вас занимается дорогами?

– Разяпов.

– Где он?

– Наверное, ушел домой. Ведь уже поздно.

– Найдите его и приведите сюда.

– Дорога слишком плохая, Муртаза Губайдуллович? – спросил председатель райсовета, думая о том, что попадет же сейчас Разяпову.

– Дорога не плохая, а ее вообще нет, – сказал Рахимов.

В то время содержанием дорог занимался дорожный отдел исполкома райсовета. Через несколько минут его начальник Разяпов уже стоял перед Рахимовым.

– Как быстро тебя нашли, – удивился Рахимов.

– А меня искать не надо было. Стоял перед райсоветом. Если какой-нибудь высокий гость приезжает из Уфы, всегда меня вызывают. Поэтому и не уходил домой.

– Оказывается, ты догадливый.

– Что тут скажешь, знаю же, в каком состоянии находятся дороги. Руководители, проезжающие по ним, кому выкажут свое недовольство? Конечно, мне.

«Смелый, – подумал о Разяпове Муртаза,– что думает, то и говорит открыто».

– Отдел у тебя большой?

– Как сказать… Я и два мастера, один обслуживает одну половину района, второй другую. Четыре трактора, с моей машиной пять машин и грейдер. Магнитогорских кое-как упросили, чтобы они дали нам хотя бы старый каток.

– Не густо. С такими силами можно содержать дорожное хозяйство района?

– Нет, – ответил Разяпов, а сам удивился, почему руководитель республики так дотошно расспрашивает о дорожном отделе исполкома райсовета.

– Если мы вам дадим технику, дорожные строительные материалы, найдете людей для работы?

– Конечно, найдем. Механизаторов, которые мучаются без дела, в районе много. Пусть только заплатят, горы свернут.

– Спасибо за такие слова. А сейчас ты мне посчитай-ка, сколько надо средств и материала, чтобы построить асфальтовую дорогу со стороны Белорецка через Узянбашево до Аскарово.

– Асфальтовую дорогу? – от удивления у Разяпова широко раскрылись глаза.

– Да, асфальтовую. Строить так строить. Зачем же себя обманывать?

– Как в Илишевском? – Разяпов не верил своим ушам.

– Проложить, как в Илишевском, до каждой деревни асфальтовую дорогу сразу не получится. Это позже. Сначала сделаем то, что я сказал.

– Понял. Я сейчас, – Разяпов куда-то убежал.

Рахимов хорошо понимал, почему люди говорят «как в Илишевском». Когда нефтеперерабатывающий завод взял шефство над колхозом «Сюнь» Илишевского района, он побывал чуть ли не в каждой деревне. До всех населенных пунктов проложены асфальтовые дороги, заасфальтированы и улицы. А в его родном Кугарчинском районе даже в центре района – селе Мраково – на многих улицах нет асфальта, о других населенных пунктах и говорить нечего. Тогда ещё он задумывался, в чем же причина такой большой разницы? На этот вопрос нашел ответ только спустя годы. Илишевский, Дюртюлинский, Кушнаренковский, Чекмагушевский районы были близки самому большому руководителю республики того времени. Человек не может выбирать своих родителей и место своего рождения. Получается, если ты родился в Илишевском районе, то ты окружен заботой и вниманием первого лица республики, становишься человеком первого сорта, рожденные в Кугарчинском районе – человеком второго сорта.

Асфальтовая дорога – это не только дорога. Она позволяет значительно повысить уровень жизни людей. Полки магазинов становятся богаче, облегчается работа учреждений здравоохранения, образования, оживает деятельность очагов культуры. Вот что такое асфальтовая дорога. Поэтому всегда было обидно тем, кто проживал за пределами Илишевского района.

В эту ночь Разяпов не спал. Не только сам не спал, но и не давал спать всем работникам дорожного отдела и финансового отдела исполкома райсовета. Всю ночь они считали, сколько потребуется техники, людей, стройматериалов, денег для строительства дороги, о которой говорил Рахимов.

В восемь часов утра Разяпов уже с готовыми расчетами стоял в здании районного совета. Рахимов, наверное, долго спать не будет, к этому времени должен сюда подойти, думал он. И не ошибся. В Аскарово была старенькая гостиница. Рахимов спал там, когда подошел к райсовету, в дверях чуть не столкнулся с ожидавшим его Разяповым.

– Боялся, что уедете, – выпалил тот, – думал, не успею отдать расчеты.

– Уже подсчитали? Я же вас так не торопил.

– Как говорится, куй железо пока горячо. Вот подсчитали, – он протянул Рахимову папку с бумагами.

– Ладно, – сказал Муртаза, – Как только с предприятий РСФСР, переведенных в собственность республики, поступят деньги в бюджет, приступите к работе.

Бездорожье было одной самых острых проблем в Абзелиловском районе. От ее нерешенности мучился и стар, и млад. Поэтому весть о том, что Рахимов хочет построить асфальтовую дорогу, окрылила всех абзелиловцев, появилась надежда на улучшение условий жизни. В то же время некоторые не верили, им казалось все это недосягаемой мечтой.

Вскоре Рахимов в Абзелиловском районе встретился с руководителями Магнитогорска и генеральным директором Магнитогорского металлургического комбината и поднял вопрос о строительстве дороги до деревни Яктыкулево.

– До сих пор рабочие вашего завода и других предприятий отдыхали в нашем районе, укрепляли свое здоровье в нашем санатории «Яктыкуль». Кроме того, немало ваших рабочих на нашей земле построили для себя дома, – сказал он им, – Давайте совместными усилиями улучшим условия их жизни. Речь о строительстве дороги от вашего города до нас. Если построим хорошую дорогу, то будет удобно и вашим рабочим, и нашим, да и ездить будет безопасно. Давайте не будем смотреть на границу, которая разделяет вашу область от нашей республики, будем думать о людях, ради них работать сообща. Если хотите расширять зоны отдыха на нашей земле, думаю, найдем общий язык.

Магнитогорцы поняли Рахимова и согласились с ним. Забегая вперед, скажем: обе стороны сдержали свое слово. Магнитогорцы до границы Абзелиловского района построили дорогу, а Башкортостан дал им возможность рядом с деревнями Яктыкулево и Абзаково построить и эксплуатировать крупные спортивные комплексы.

Рахимов строительство дороги в Абзелилово взял под особый контроль. К этому времени государственный комитет под руководством Халиля Барлыбаева немало московских предприятий смог перевести в собственность Башкортостана, а Национальный банк Сагетдинова – полученные от них средства перечислять в бюджет республики. Эти деньги направили предприятию «Башкиравтодор», которое закупило и отправило в Абзелиловский район трактора, автомашины и другую необходимую для строительства дороги технику.

Вскоре два мощных трактора С-100 выехали из Аскарово, подъехали к дому лесного хозяйства и недалеко от вывески «Аскарово – Узянбашево» приступили к работе. Народ, который собрался здесь, чтобы увидеть этот исторический момент в жизни района, бурно зааплодировал, полетели в воздух головные уборы. Раздались возгласы:

– Ура!

– Да здравствует суверенный Башкортостан!

– Спасибо тебе, Декларация!

Такая же работа началась в Белорецком районе. Здесь одновременно соорудили большой мост через Агидель. Дорогу через деревни Шигаево, Хусаиново, Узянбашево до границы Абзелиловского района построило предприятие Белорецкое дорожное хозяйство.

Как-то на одном из совещаний, посвященном строительству дорог, Рахимов сказал:

– Мы все районные центры республики должны соединить асфальтированными дорогами.

Эту задачу он всегда держал под пристальным контролем, пока она не была успешно решена.

 

Августовский путч

 

Стамбул. Радиотелевизионная корпорация Турции начала передавать телевизионные сигналы на республики Средней Азии и на Европейскую часть России. Это делается для организации телевизионного вещания в регионах СНГ.

 

х х х

 

Челябинск. Не пришел на работу – плати тысячу рублей. Такую меру наказания применяют на Уральском автомобильном заводе.

(«Башкортостан», №71, 10 апреля 1992 года).

 

Верховный Совет и Совет Министров республики завершили работу над проектом соглашения, согласно которому на основе Декларации о государственном суверенитете Башкортостан должен входить в состав Советского государства как Союзная республика. Оставалось данный проект направить в Москву, столицам республик, затем собрать всех руководителей республик, обсудить и внести необходимые поправки в данный документ. Однако… Ближе к вечеру в кабинет Рахимова торопливо зашел чем-то взволнованный Ильдар Шаяхметов.

– Муртаза Губайдуллович! Включите-ка телевизор! Там показывают такое… – не дожидаясь Рахимова, Шаяхметов сам включил телевизор: на экране нескольких мужчин сидели за длинным столом:

– Сегодняшняя власть, стоящая во главе Союза ССР, привела страну к огромному кризису. Социально-экономическое состояние страны находится на грани катастрофы, плохо обстоят дела в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, вообще толком не работает ни одна отрасль, жители городов и сел проживают в полуголодном состоянии, разрушается финансовая система страны. В этих условиях мы, группа лиц, которых волнует судьба страны, вынуждены создать государственный комитет по чрезвычайному положению. Вся власть в СССР переходит ГКЧП, все его распоряжения обладают верховенством и обязательны к исполнению.

– Да это же переворот! – воскликнул Рахимов. – Устранив сегодняшнюю власть, эти люди хотят взять власть в свои руки! Ильдар, срочно соберите всех членов Президиума. Если кого нет на своем месте, найдите. Должны быть все.

Вскоре члены Президиума начали входить в кабинет Председателя и рассаживаться за длинным столом. Все молчали, не отрывали глаз от экрана телевизора, а там бесконечно повторяли прежнее сообщение ГКЧП.

Спустя некоторое время Рахимов сказал:

– Ладно, кто хочет высказаться?

Никто не поднял руку, никто не вскочил со своего места. Только Демин еле слышно произнес:

– Что тут скажешь…

Опять установилась тишина. Тогда слово взял Рахимов:

– Обстановка очень сложная, товарищи, – начал он. – Сами видите, ГКЧП хочет взять в свои руки власть в стране. Этих людей можно понять, в стране нет порядка. Народ полуголодный, полураздетый. Если и дальше так пойдет, народ сам может выкинуть сидящих во власти. В то же время стремление ГКЧП взять власть в свои руки таким образом, тоже никуда не годится. Здесь почти все члены Политбюро, во главе которого стоит Горбачев. Вопросы власти могут же они сами решить. Соберитесь и поговорите. Наверное, Горбачев поймет. Он же неглупый. Может, сам добровольно откажется от власти. Я так бы и сделал. Если вы скажете мне «уходи», конечно, уйду. Я не держусь за власть. Прежняя работа мне нравилась, да и зарплата там была намного выше… – Рахимов некоторое время сидел молча, затем продолжил. – Сейчас вы меня спросите: что будем делать? Думаю, что все наши дальнейшие действия должны соответствовать интересам Башкортостана и его народа. Что бы мы ни делали, надо руководствоваться нашей Декларацией. Соответствует Декларации – вперед, не соответствует – остановись, это не наш путь. Переворот ГКЧП соответствует нашей Декларации? Нет. Здесь мы сидим согласно мандату, который дан нам народом. Его нам не дали ни Политбюро, ни бюро обкома партии, его нам дал народ Башкортостана. Поэтому мы не имеем отношения к ГКЧП. Они говорят, что в областях, республиках создать структуры ГКЧП. Нет. Мы этого делать не будем, потому что это не соответствует нашей Декларации, – Рахимов на некоторое время замолчал, затем сказал: – Ладно, давайте разойдёмся, посмотрим, как дальше будут развиваться события. Пока я переговорю с руководителями других республик и областей.

В это смутное время взоры руководителей городов и районов были устремлены на Уфу. Все не отходили от телефонов, ждали, какие указания поступят из столицы республики. Однако телефоны не звонили. А в Уфе взоры всех были устремлены на здание Верховного Совета. Ожидая чего-то, на это здание смотрели не только органы власти, но и многочисленные общественные организации, которые появились в последние годы. Сидящие в этом здании смотрели на двери кабинета, где была вывеска «М.Г. Рахимов». Но эти двери не открывались и не закрывались. Пришлось, кивнув головой в сторону этого кабинета, спросить у секретарши Ляли:

– Он здесь?

– Нет, – ответила она, – Муртаза Губайдуллович ночью вылетел в Москву.

Тогда взоры устремились в сторону Москвы. А в Москве что? Город живет своей жизнью, бурлит.

Руководители республик с надеждой встретиться с Председателем Верховного Совета РСФСР пошли к Белому дому Москвы. Ответ был короткий и лаконичный. Ельцин сказал: «Пусть не ходят, не путаются. Мне не до них». Когда тебя прогоняют с одного места, идешь к другому, где тебя могут принять, ответить на волнующие тебя вопросы. Так устроена жизнь. Руководители республик пошли к главам ГКЧП. А. Лукьянов и Г. Янаев их приняли, довольно долго беседовали с ними. Сказали, чтобы они вернулись в свои республики, организовали структуры ГКЧП и выполняли их указания.

Рахимов прилетел в Уфу ночью. Рано утром собрал всех членов Президиума, рассказал о своей поездке в Москву, расспросил о положении дел в республике. Ему ответили, что в республике все по-старому. Затем спросили: ходят слухи, что Горбачева арестовали, правда ли это?

– Об этом я ничего не слышал, – ответил Рахимов, – скорее всего, это неправда. Если была бы правдой, радио «Свобода» и другие давно об этом растрезвонили на весь мир. Ладно, об этом. Ну, будем создавать в Башкортостане структуры ГКЧП, как предлагает Янаев? – Рахимов взглянул на членов Президиума.

– Интересный человек ты, Муртаза Губайдуллович, – сказал Демин, – Когда первый раз зашел разговор о ГКЧП, говорил, что этот переворот не соответствует нашей Декларации, поэтому не будем ничего организовывать. Что тебе в Москве мозги выправили? Веришь этому Янаевскому ГКЧП?

Рахимов рассмеялся:

– Ты меня неправильно понял. Будучи председателем Президиума, я же должен поставить на голосование предложение ГКЧП и узнать мнение каждого из вас. А ты вообще о другом.

Присутствующие облегченно вздохнули. Президиум решил не создавать в республике структуру ГКЧП.

– Сейчас я пойду на телевидение и объявлю народу о нашем решении, – Рахимов встал со своего места. Спустя некоторое время телевидение Башкортостана, прервав свои передачи, предоставило эфир Муртазе Рахимову.

– Уважаемый народ Башкортостана! В связи с созданием ГКЧП в Москве я сообщаю вам следующее. 19 августа ГКЧП через центральное телевидение объявил о своём намерении взять власть в стране в свои руки. В некоторых регионах появились его структуры, которые пытаются управлять регионом. Мы этого не сделали. Мы считаем, что переворот ГКЧП не отвечает Декларации о государственном суверенитете республики и нет необходимости его управления у нас. Президиум Верховного Совета Башкортостана решил не объявлять в республике чрезвычайной ситуации. В республике царит спокойная обстановка. По-прежнему работают предприятия, колхозы, совхозы, учреждения культуры, образования и здравоохранения. Нашей жизни и работе ничто не угрожает, везде осуществляется государственное управление и контроль. Я призываю всех к спокойствию.

Данное выступление Рахимова, безусловно, успокоило людей, никто не вышел на улицу или на площадь с каким-то требованием. Несмотря на это, состоялась внеочередная сессия Уфимского городского Совета. Его депутаты на свое заседание пригласили Рахимова, где хотели его обвинить в пассивности, за то что он недостаточно резко выступает против ГКЧП.

После выступления одного из депутатов Рахимов задал ему такой вопрос:

– Уважаемый депутат, когда услышали объявление ГКЧП, в каком зале или на площади вы собрали людей, выступили против переворота и призвали защитить демократию?

Депутат замолчал, затем все же произнес:

– Вы себя со мной не сравнивайте. Я простой депутат, а вы председатель Верховного Совета. Моя ответственность не такая, как ваша.

– Я хорошо знаю о своей ответственности, поэтому выступил по телевидению, осудил ГКЧП. А вы что сделали? Ничего. Легко обвинить человека в чем-то. Но нельзя все мерить только на своих весах, меру ответственности каждого из нас должны определять наши избиратели, народ. Я считаю, что свой долг перед ними выполнил.

После этого вопрос о бездеятельности Рахимова не поднимался. Но как говорится, заразная болезнь распространяется быстро, так и здесь, в городском Совете осталось немало депутатов, готовых еще раз поднять данный вопрос.

Таких депутатов было немало и в Верховном Совете республики. Они добились созыва внеочередной сессии, внесли в повестку дня вопрос о бездеятельности не только Рахимова, но и Президиума, предложили выразить им недоверие.

Этот вопрос включили в повестку дня. Большинство депутатов его не поддержали. По их мнению, в то время деятельность Рахимова, Президиума соответствовала Конституциям СССР, РСФСР и БССР, указам Президента России, условиям, которые сложились в Башкортостане в те дни, поэтому здесь вины ни Президиума, ни его председателя нет. Таким образом, обвинения с них были сняты. Говорят же: после битвы героев становится намного больше. В первые дни деятельности ГКЧП не к кому было даже обратиться за советом, а когда Ельцин одержал победу над путчистами, появились умники, которые говорили, что Рахимову тогда надо было поступать именно так.

Конечно, вскоре стали ясны причины всей этой затеи. Ельцин «спас из плена» Президента СССР Горбачева, привез его в Москву и устроил ему допрос на сессии Верховного Совета России. Его указом была распущена Коммунистическая партия Советского Союза, членов ГКЧП – 8 человек – объявили преступниками и заключили в тюрьму. Когда в Москве происходили такие события, не могла оставаться спокойной и обстановка в Башкортостане. Так называемые демократические силы начали искать ведьм, конечно же, в первую очередь среди руководителей республики, которые им так не нравились. Только ведьма оказалась быстрой, как ветер, скользкой, как рыба, – не нашли, не поймали.

ГКЧП нанес огромный урон Башкортостану. Рахимов об этом не раз думал, советовался со многими людьми. ГКЧП создавался в те дни, когда республики, образующие СССР, готовились подписать союзное соглашение. В проекте соглашения было предусмотрено, что Башкортостан обладает правами союзных республик, он выходит из РСФСР и выступает одним из соучредителей СССР. ГКЧП похоронил надежды на заключение данного соглашения, так как большинство авторов этого соглашения оказались и авторами ГКЧП. Деление республик на два сорта сохранилось, путь к выходу из РСФСР закрылся.

В период управления КПСС в стране дисциплина была строгой. Решениям партийных организаций, её комитетов подчинялись все – члены партии, даже беспартийные. Такая дисциплина сохранялась и в отношениях партийных комитетов с органами власти, общественными организациями. После указа Президента РСФСР Бориса Ельцина о роспуске КПСС, Центральный комитет, Московский городской комитет партии прекратили свою деятельность. Башкирскому обкому КПСС никто напрямую никаких указаний не давал. Ни Верховный Совет, ни Совет Министров по этому поводу никаких решений не принимали.

Однажды в кабинет Рахимова зашел первый секретарь обкома КПСС Игорь Горбунов.

– Муртаза Губайдуллович, нам как-то не пришлось вместе работать, не довелось хорошо познакомиться друг с другом. Все же вы, наверное, меня знаете. Я Игорь Горбунов – первый секретарь обкома партии.

– Нет, я бы так не сказал.

– Я, наверное, войду в историю как первый секретарь, заколотивший досками окна и двери обкома партии.

– Интересное рассуждение.

– Чтобы вы не говорили, это показатель сути моей деятельности. Конечно, я не об этом хотел с вами поговорить.

– Тогда о чем?

– Верховный Совет не принял никаких решений о деятельности обкома партии.

– А надо было?

– Не знаю. Разве нижестоящие органы власти не дублируют решение вышестоящих?

– Но мы не нижестоящая власть Президента России. Мы равноправные с Россией, совместно строим федерацию, поэтому не дублируем указ Президента России. Если считаете целесообразным, то можете продолжить свою деятельность. Только для этого надо перерегистрировать организацию коммунистов. Таков порядок.

– Ладно, мы уже все сделали для прекращения своей деятельности. Есть опись нашего имущества, в кассе лежит 20 миллионов рублей. Кому их передать?

– У нас хозяйственной деятельностью занимается Совет Министров.

– Ладно, тогда им передам.

– А сами дальше чем думаете заняться?

– Пока еще не решил.

– Если нужна помощь, заходите.

– Спасибо, до свидания.

– До свидания.

Так компартия, имеющая почти 90-летнию историю, прекратила свою деятельность в Башкортостане.

 

Сибирь – это славный край

 

Пхеньян. Президенту КНДР, имеющему звание маршала Кореи, присвоено звание генералиссимус.

 

* * *

 

Президент Российской Федерации Б.Н. Ельцин, приняв уведомление правительства об отставке, поручил его членам выполнять обязанности до конца работы съезда.

 

* * *

 

Рахимов, как обычно, пришел домой поздно, зашел, открыв двери своим ключом. Только начал раздеваться, услышал песню:

Сибирь – это богатый край,

Сибирь – это славный край.

Нет, не по радио, не по телевидению звучит песня, а кто-то дома у них поет. В квартире Рахимовых по улице Коммунистической, куда они недавно переехали, такого еще не было. Удивившись, Муртаза пошел туда, где поют. На кухне с его женой Луизой сидит мужчина и поёт. Увидев Муртазу, оба встали.

Мужчина вскликнул:

– Здравствуй, зять!

– Подожди – подожди, это не ты ли, шурин Камил?

– Да, это я, зять Муртаза. Возвращался из Москвы, решил заглянуть к вам, посмотреть, как вы тут живете. Уже не помню, когда в последний раз встречались.

– Ты забыл, а я помню. Еще нет двадцати лет.

– Даже это помнишь. Ну и память у тебя.

– Ладно, рассказывай, каким ветром в наших краях?

– Захотелось увидеть вас, соскучился. Да и сами к нам не приезжаете.

– Вы живете где-то в стороне, к вам по пути не заглянешь. Раньше в Сибирь отправляли только в ссылку, поэтому и ехать туда особого желания нет.

– Поэтому и я приезжаю сюда.

– Рассказывай, чем занимаешься. Если ездишь в Москву, наверное, достиг больших высот?

– Зять, ты все знаешь. С одного взгляда можешь сказать, кто есть кто.

– Наверное, пора, уже немало лет прожил на этой земле. Как я помню, ты ведь по специальности экономист?

– Да. Сейчас работаю в банковской сфере. Мечтаю открыть один крупный банк. Цель моего приезда к вам заключается в этом. Надеялся, дорой мой зять Муртаза, не откажет мне в помощи.

– Чем же я тебе могу помочь?

– Я хочу открыть банк в Сибири. Может, его филиал открыть в Уфе?

– Нам банки нужны. Можно сказать, их сети у нас нет. Но нам нужны не филиалы, а сам основной центральный банк. Чтобы банк зарегистрировался у нас и налоги платил нам. Это будет хоть небольшим толчком для развития нашей республики.

– Матерым ты стал, зять Муртаза. Везде ищешь выгоду.

– Ты думаешь, одни банкиры умеют искать и находить выгоду, такими должны быть и промышленники, ведь переходим на рыночные отношения. Как хочешь назвать банк?

– Банк «Сибирь».

– Дай ему название «Урал-Сибирь», коротко будет «Уралсиб». Центральный банк пусть будет у нас. В Сибири, Москве, Подмосковье, Питере и в других местах открой филиалы. Вот и будет целая сеть твоего банка. А мы здесь по возможности тебе поможем.

– Интересно, очень заманчивое предложение. Такая работа выгодна и мне, и Республике Башкортостан.

– Ночью подумай о моем предложении, а утром я тебя познакомлю с одним очень хорошим банкиром, надеюсь, найдете общий язык. А сейчас спой-ка свою песню «Сибирь». Нравится она мне. Как она начинается:

Сибирь – это богатый край,

Сибирь – это славный край…

На другой день Рахимов познакомил Камиля с Сагетдиновым. Прислушиваясь к их разговору, подумал: «Оказывается, молодой банкир, как он мне сказал, матерый, дашь палец – откусит по локти. Ничего, зато другой – старый волк, умный, опытный, не даст себя разорвать».

 

Урал вернулся домой

 

Экологи считают, причиной многочисленного наплыва акул к порту Момбаса стали маневры военно-морского флота США у побережья Кении.

 

* * *

 

Б. Н. Ельцин подписал распоряжение о создании Министерства обороны, армии и флота Российской Федерации.

(«Башкортостан», №75, 16 апреля 1992 года).

 

1

В начале лета Урал, окончив университет во Франции, вернулся домой. Несколько дней он беззаботно ходил по дому, отдыхал, радовал мать, которая так истосковалась по нему. Он не был дома с тех пор, как отец стал Председателем Верховного Совета. Как дальше будет жить, чем заниматься, об этом еще ясного представления не имел.

Однажды вечером вышел на улицу прогуляться и неожиданно встретил одного из своих старых знакомых.

– Игорь, что ты здесь делаешь?

– Ты думаешь, здесь живут одни ВИП-персоны, хозяева жизни? – рассмеялся Игорь. – Сейчас красота: если есть деньги, квартиру можно купить где угодно. Накопили деньжат, купили здесь квартиру. В придачу дали вон ту машину.

– Ого, пятидверный «Форд». На таких машинах ездят только американские толстосумы.

– А мы хуже их? Если хочешь, давай прокатимся. Сядешь за руль?

– На таких я еще не ездил.

– Да там ничего сложного. Даже переключать скорости не надо. Все делает автомат. Тебе надо смотреть на дорогу и крутить руль.

Рискнул Урал. Оказывается, действительно легко ездить на такой машине. Тем более когда рядом сидит «инструктор». Покатались по улицам города, остановились возле дома Рахимовых.

– В дальнейшем чем думаешь заняться? – поинтересовался Игорь.

– Пока не знаю. Еще не решил.

– Давай вместе работать.

– А ты что делаешь?

– Наверное, знаешь, я окончил нефтяной институт. Отец тоже работал в нефтяной отрасли, сказал, надо держаться вместе, я не стал ему перечить. Сейчас занимаюсь доставкой нефти из разных регионов на наши нефтеперерабатывающие заводы и отправкой готовой продукции в другие места. Есть свой кооператив, рабочий персонал. Ты вроде учился на менеджера?

– Да.

– Значит, хорошо знаешь организационную работу.

– В университете это в основном теория, а практической работы, можно сказать, еще не видел.

– Увидишь.

– Ладно, с чего-то надо начинать. Если возьмешь, завтра же выйду на работу.

– Пожалуйста.

Парни пожали друг другу руки. Вечером Урал сказал отцу:

– Отец, я выхожу на работу.

– Куда?

– В кооператив «Петролеум».

– Занимается нефтью?

– Да.

– Чей кооператив?

– Игоря Моисеевича Исаакова.

– Еврей, что ли?

– Нет, русский.

– Скажешь тоже. Исааков – и вдруг русский.

– Тогда что, Исхаков тоже еврей?

– Ты говоришь о Дамире?

– Не только о Дамире. Исхаковых много. Исхаков и Исааков – однокоренные слова.

– Я же промышленник, а не филолог. Кем ты будешь там работать?

– По своей специальности.

– Ладно, тогда выходи на работу, раз так решил.

За полгода Урал довольно хорошо освоил секреты работы с нефтью. Деятельность кооператива «Петролеум» набирала обороты, быстро росли его доходы. Однажды Исааков задал Уралу странный вопрос:

– У твоего отца какая зарплата?

– Не знаю, не спрашивал.

– Ты поинтересуйся, потом скажешь мне.

– А тебе зачем?

– У нас есть возможность повысить зарплату. Как бы твоя зарплата не превысила зарплату отца. Не можем же мы получать больше него.

– А если превысит?

– Если превысит, срежем, но найдем ходы-выходы, чтобы вернуть себе срезанное.

Урал постеснялся спросить у отца о его зарплате, спросил у матери. Оказалось, что она знает. На следующий день он сказал об этом Игорю. Тот искренне удивился:

– Сколько? Да любой директор завода получает больше! Ладно, умерим свои аппетиты. Установим зарплаты не выше, чем у председателя.

Работа у кооператива спорилась. Игорь в основном занимался доставкой нефти из разных регионов страны, Уралу пришлось заняться организацией реализации готовой продукции, начиная с бензина и эфирных масел, кончая мазутом. Заводы работали на полную мощность, соответствующие платежи перечисляли в бюджет республики. Налоги, которые раньше уходили в Москву, сейчас оставались в Башкортостане.

Уралу через бывшего сокурсника во Франции удалось добиться соглашения на реализацию продукции заводов за рубежом, и они с Игорем прилетели в столицу Италии Рим. Вечером, когда на следующий день должны были подписать документы и обратно улететь домой, долго сидели и беседовали в гостинице. В это время Исааков достал два листа бумаги и протянул Уралу:

– Ты меня извини, без твоего разрешения я этого делать не имел права, но в жизни всякое бывает. Подумал, может тебе пригодится. На твое имя в Риме и Вене в двух банках открыл счета. Вот эти счета.

Урал взглянул на бумаги и вытаращил глаза – на обеих бумагах стояли суммы в евро с шестью цифрами.

– Столько денег? Все мое?

– Да. Что, много?

– Я никогда не видел таких денег.

– Значит, ты согласен со мной?

– Даже не знаю…

– Зря, оказывается, боялся. Думал, вдруг откажешься, если ты похож на своего отца. Потом что я буду делать с этими деньгами?

– А что с отцом?

– Предлагали деньги, хотели построить ему дом – категорически отказался.

– Он занимает государственную должность. Ему нельзя. Эти деньги, которые на моем счету, случайно не «грязные»?

– Не говори ерунду. Вот смотри, деньги поступали ежемесячно и каждый раз одна и та же сумма. Это значит, что часть твоей заработной платы перечислялась сюда. Здесь в банках порядки строгие, если заподозрят, что деньги «грязные», сразу начинается расследование.

– Ладно, спасибо.

– Можешь хоть сегодня начать распоряжаться своими деньгами.

– Посмотрю.

Все же, чтобы убедиться в правдивости всего этого, Урал пошел в банк.

– У меня на счету есть деньги. Хотел немного снять.

Его пригласили в отдельный кабинет, дали банковский бланк, попросили заполнить и написать сумму, которую он хотел бы получить.

Урал все так и сделал, вскоре ему принесли деньги в евро и предложили:

– Если хотите, мы вам сделаем электронную карту. С ней вы в любой стране, где есть банкоматы, можете получить наличные деньги или произвести электронные расчеты.

– Делайте.

Перед отъездом Урал походил по магазинам, купил гостинцы – матери норковую шубу, отцу красивый костюм.

Когда приехал домой и показал матери шубу, та от радости не знала, что и делать.

– Боже, неужели и я сейчас смогу носить такую красивую шубу? Всю жизнь просила об этом твоего отца, а у него всегда был один ответ: «Нет, нельзя».

Отец остался равнодушным к костюму. Просто сказал: «Спасибо». Не подействовали и уговоры жены, без энтузиазма произнес: «Померю позже». Когда сели пить чай, начал расспрашивать, как сын съездил. Узнав о заключении соглашения, сказал:

– Ты покажи-ка мне своего Игоря. Посмотрю, что за человек.

Спустя несколько дней Урал пришел домой вместе с Игорем. Отец, оказывается, тоже только что пришел. Игорь достал из пакета конфеты и бутылку коньяка, поставил их на стол:

– Я знаю, что у вас не принято ходить в гости с пустыми руками, поэтому вот немного гостинца.

За всех ответила хозяйка:

– Хорошо, что ты знаешь наши обычаи, спасибо за уважение. Рассаживайтесь за стол, – достала рюмки, – Муртаза, будешь открывать вон ту бутылку?

– Если уж принесли, то, наверное, надо открыть. Возьми и себе рюмку.

– Скажешь тоже. Думаешь, сяду и буду пить с вами, мужчинами!

Мужчины попробовали коньяк, затем за ужином разговорились.

– Как отрегулировали вопросы расчета за реализованные за границу товары? – спросил Муртаза.

– Там открыты счета нашего кооператива. Покупатели туда и перечисляют свои деньги. Отсюда платим налоги.

– Как рассчитываете налоги?

– Согласно нашему законодательству. Министерство по налогам в какой валюте скажет, так и рассчитываемся.

– Нельзя ли, не открывая счета в заграничном банке?

– Не получится. Наши банки не принимают деньги, поступающие из-за рубежа.

– Оказывается, есть проблема – значит, надо внести изменения в деятельность банков.

– Нет ли задержек в расчетах?

– В этом нет проблем. Дело там поставлено довольно четко. Покупатели расплачиваются в день поставки товара.

– Можно ли еще увеличить поставки?

– Большой спрос на нефтехимическую продукцию. Ее не хватает.

– Работаете с Первым заводом?

– Да, с вашим прежним заводом. Хорошо было бы, если наладить работу и со Вторым заводом. Но этот Гайнуллин всегда был преградой, может, сейчас договоримся.

– Ладно, я переговорю с ребятами.

После этого разговора работа Игоря Исаакова и Урала Рахимова пошла еще лучше. Можно сказать, вся продукция двух заводов реализовывалась через их кооператив, значительно вырос ее вывоз в заграницу, кроме того, они сами начали завозить в страну различные товары.

 

2

Когда в жизни все складывается прекрасно, это не всегда замечаешь, оцениваешь. Чтобы это понять, надо пережить и плохое. Нефть не зря называют черным золотом. Повышается цена золота, соответственно растет цена нефти. Но где деньги – там, как правило, скандалы, драки, война.

Зазвонил телефон. Урал поднял трубку:

– Слушаю.

– Начали формировать очередной состав, цистерны оказались пустыми. Спрашиваем, почему не залили топливо, говорят, что так распорядились в управлении завода.

Урал поехал на завод, чтобы разобраться. Зашёл в управление. Оказалось, это решение финансового отдела, а ему такое указание дал заместитель директора завода. Он зашел к нему.

– Николай Петрович, в чем дело? Объясните, пожалуйста.

– Объяснять должен не я, а вы. Почему мы должны вам отпускать товары в долг, когда вы ещё не расплатились за продукцию, которую мы вам дали ранее. Думаете, так бесконечно получать бесплатно? Почитайте соглашение, там написано, что очередной платеж должен поступать не позднее трех дней, а сегодня шестой день, поэтому мы разорвали с вами соглашение.

– Нашли кого-то другого?

– Таких, как вы, – на проходной завода целая очередь.

Исааков в Сибири занимается вопросами поставки нефти Уфимским заводам. Что делать? Думал, думал и решил идти к отцу. Урал редко бывает здесь

, все же его узнали и беспрепятственно пропустили.

– Отец, я пришел к тебе за помощью.

«Так он еще никогда ко мне не обращался, – подумал Муртаза, – значит, произошло что-то очень серьезное».

– Что случилось?

Урал подробно рассказал о проблемах на заводе.

– Если не поможешь, наше место займут другие, а мы останемся у разбитого корыта.

– Научился правильно оценивать ситуацию, это хорошо, – сказал Муртаза, набрал номер телефона, с кем-то поговорил, затем обернулся в сторону сына. – Переговорил с директором завода, это я его порекомендовал на свое место, поэтому он ко мне прислушивается. А вы не наглейте, ведите себя прилично. Вовремя не расплачиваетесь, нарушаете условия договора поставки нефти заводу. На ваше место уже нашли других, ладно, не успели подписать с ними договор. Они хотели платить за продукцию даже больше, чем вы. Директор завода на этот раз решил вас простить. Но у него есть условие.

– Какое?

– С долгами рассчитываетесь завтра же. Это, во-первых. Во-вторых, в дальнейшем, кто будет покупать продукцию за более высокую цену, с тем и будет работать завод. Если такие условия вас устраивают, ваше соглашение останется в силе.

– Спасибо, отец, – Урал вышел из кабинета и побежал. В этом здании не принято бегать по коридорам, поэтому все с удивлением смотрели на него.

В офисе всех поднял на ноги. Деньги, предназначенные для других целей, пришлось отправить на завод, а на следующий день подписать соглашение с внесенными изменениями.

Когда Исааков вернулся из Сибири, набросился на Урала:

– Зачем использовал деньги, которые нужны для других расчётов? Зачем подписал соглашение на невыгодных нам условиях? Почему об этом мне не сказал? Эти вопросы я решил бы и без твоего отца.

Между друзьями пробежал холодок.

Об этом случае уже начали забывать, отношения между Уралом и Игорем вроде тоже наладились, но тут опять произошло непредвиденное. По каким-то причинам «Петролеум» вовремя не рассчитался с заводом. По факсу пришло уведомление: «Вы опять нарушили условия соглашения. Сообщите о своем добровольном отказе от соглашения, иначе данный вопрос будем решать через Арбитражный суд». На этот раз Исааков сам пошел к директору завода.

– Извините, не доработали наши технические работники. Только по этой причине вовремя не рассчитались с вами. Не будем ссориться.

– Случаев, когда ваши технические работники не дорабатывают, стало слишком много. И тогда все свалили на них. А наши не только не дорабатывают, даже начали переусердствовать. Николай Петрович так и ждет, когда вы нарушите соглашение, сразу пишет рапорт. Я не могу не реагировать на эту бумагу. Сейчас прокуратурой, министерством внутренних дел, комитетом госбезопасности создана специальная группа по борьбе с терроризмом и коррупцией. О наших взаимоотношениях, наверное, им уже давно сообщили. Извините, ребята, я тут ничего не могу поделать.

Раздосадованным, раздраженным вернулся в офис Исааков. Рассказал обо всем Уралу и сказал:

– Пожалуйста, иди к отцу. Проси, хоть падай в ноги, но отрегулируй проблему.

– Бесполезно, – ответил Урал, – отец меня даже слушать не станет. Тогда же сказал: неукоснительно соблюдайте условия соглашения. Отец одно и то же дважды не повторяет.

 

3

Хажин после работы пришел домой и только хотел присесть, чтобы поужинать, зазвонил телефон.

– Тагир Каримович, в новом доме по улице Кирова убили человека. Вам приказано прибыть туда.

– Кто приказал?

– Прокурор.

– Кого убили?

– С Первого завода. Говорят, Власова.

– Ладно, сейчас приеду.

Стоя, быстро выпил налитый чай, оделся и вышел. «Мне, наверное, нельзя вовремя приходить домой. Два раза пришел пораньше, и оба раза убийство», – подумал про себя.

Этот дом по улице Кирова был одним из самых благоустроенных.

Восстановление домов, строительство которых остановилось в годы перестройки, кажется, началось именно с него. Просторные квартиры, широкие коридоры, в каждом подъезде место для охраны, до него около двери перегородка, которую, наверное, возвели, чтобы с улицы не заходил холод. Преступление было совершено в подъезде, в тамбуре между перегородкой и выходной дверью. Убитый лежал в двух-трех шагах от двери. Рядом валялся бланк телеграммы, который обычно дают почтальоны для подписи, недалеко лежало удостоверение: Власов Николай Петрович. Заместитель директора Первого нефтеперерабатывающего завода. Тут же три гильзы.

Хажин, осмотрев место происшествия, обратился к стоявшим недалеко помощнику следователя, экспертам, сотрудникам милиции:

– Кто первый обнаружил труп?

– Вот он, – подтолкнули вперед мужчину, – охранник этого подъезда.

– Когда и как обнаружили?

– Часа полтора тому назад, сидел на своем рабочем месте, открылась и почему-то долго не закрывалась выходная дверь, я насторожился. Тут раздались три выстрела из пистолета.

– Откуда знаете, что из пистолета?

– Могу сказать даже марку пистолета – ТТ. Его не перепутаешь с другим оружием – стреляет слишком громко. Я же бывший военный.

– Стрелявшего не видели?

– Нет, когда я открыл двери этой перегородки, выходные двери были закрыты, убитый лежал на полу. Я выбежал на улицу, но, кроме автомобилей жильцов этого дома, никого другого транспорта и прохожих не видел. Забежал обратно, сначала позвонил в милицию, затем в скорую помощь. Чтобы жильцы не растоптали следы, открыл запасные двери подъезда, а эти закрыл и вывесил объявление, что проход закрыт.

– Спасибо, все правильно сделали.

– Не первый день на свете живем.

– Власов Николай Петрович в этом доме жил? Вы его знали?

– Да. Бывал у него и в квартире. Жили с женой вдвоем. Был сын. Офицер. Погиб. Поэтому военных он любил, они для него были как родные. Причиной нашего знакомства также было то, что я бывший военный.

– Жена дома? Об этой трагедии знает?

– Дома. Ждет мужа. Звонила мне, спрашивала, не видел ли я его.

– Сказали?

– Нет. Как скажу? Промолчал. Просто сказал, что еще не приходил.

– Ладно. Вы далеко живете?

– Нет. Через два дома.

– Вы пока не уходите домой.

– Ладно.

– Сейчас заберут покойника, потом откроете дверь.

Хажин зашел в квартиру Власова. Просторная двухкомнатная квартира. Можно играть в прятки. Такую квартиру могли купить только нефтяники.

– Добрый вечер, Тамара Ильинична, – сказал Хажин, – только вряд ли он сегодня добрый.

– Почему так говорите?

– Крепитесь, Тамара Ильинична, я принес вам очень печальную весть.

Женщина испуганно посмотрела на Хажина:

– Что случилось?

– Николай Петрович часто с работы поздно приходит?

– Бывает. Завод расположен на другой стороне города, поэтому на дорогу много времени уходит.

– На работу на чем ездит?

– На служебной машине.

– Телефон водителя есть?

– У него нет домашнего телефона. Но живёт он недалеко, если надо, Коля сам ходит за ним к нему домой.

– Адрес его знаете?

– Нет. Но где-то в телефонном справочнике было написано.

– Найдите, пожалуйста.

– Где же этот справочник? Вчера там что-то искал Михаил, наверное, сунул куда-то.

– Какой Михаил?

– Какой? Вон этот черт, который сидит около двери подъезда, как говорят: консьерж.

– Разве вчера он у вас был?

– Как только Коля пришел с работы, зашел с бутылкой водки. Выпили. Не хватило. Миша еще два раза сходил в магазин. Коля пытался отказаться, говорил, что с утра надо на работу, но разве Миша будет кого слушать. Под конец совсем распоясался, говорит, что убьет Колю, женится на мне, квартира, машина, деньги достанутся ему.

– Зачем же сидели, терпели, выгнали бы или вызвали милицию?

– Коля не может его выгнать. В молодости, мы ещё не были женаты, что-то между ними произошло. С тех пор Коля боится его.

– Кто он для вас? Почему так себя вольно ведет?

– Он двоюродный брат Коли.

– Но фамилии же разные.

– Да, разные. Я не знаю почему, Коля мне об этом никогда не рассказывал. Миша, когда трезвый, неплохой человек, когда выпьет, не соображает, что делает. Начинает размахивать пистолетом, орет, что убьет. Поэтому, когда они пьют, я убегаю в спальню, там даже на двери замок поставили. Но все равно все слышно.

– Чем угрожает вашему мужу Михаил?

– Говорит: застрелю, все равно тебя расстреляют, лучше я тебя убью. Я говорит, воевал, а ты здесь жировал как барсук, поэтому у меня есть право тебя убить. Еще хвалится, что убить человека – для него дело пустяковое.

– Михаил где, с кем живет?

– Недалеко от нас, живет один. Квартиру ему помог купить Коля. Сначала пили там, но когда Коля перестал туда ходить, Миша стал захаживать к нам… Подождите. Почему вы так все подробно расспрашиваете?

– Тамара Ильинична, я выражаю вам свое искреннее соболезнование. Ваш муж убит.

– Что? Коля? Это дело рук Михаила!

Когда Хажин снова вернулся к месту происшествия, эксперты уже закончили свою работу, убитого грузили на машину. Хажин попросил помощника следователя найти Михаила, однако его нигде не оказалось. Да и адреса его не смогла дать жена убитого. Хажин подключил к поискам своего помощника и сотрудника милиции. Тут неожиданно появился сам Михаил.

Правоохранители бросились на Михаила, заломили ему руки и надели наручники.

Хажин, вернувшись в прокуратуру, хотел сразу зайти к Рамазанову, но заметил, что время уже позднее, повернулся в сторону своего кабинета. Сел за стол, начал нажимать на кнопки телефона. Трубку взял Рамазанов.

Хажин все подробно рассказал, сказал, что арестовал Ефремова.

На следующий день Рамазанов первым делом собрал межведомственную следственную группу. Когда все расселись, пригласил Хажина.

– Наверное, все знаете о вчерашнем преступлении?

Все кивнули головой.

– Давай, Хажин, рассказывай о проделанной работе.

Хажин подробно рассказал о вчерашнем преступлении, в конце добавил:

– Думаю, что надо провести обыск не только в квартире Ефремова, но и в квартире и на рабочем месте Власова.

– Ладно, санкцию на обыск ты получишь. А вы, товарищи, подумайте, что может быть скрыто за этим преступлением. Я это говорю потому, что в последнее время выросло число правонарушений в сфере нефтепереработки. Думаю, и у вас есть кое-какие соображения. Материалы по Власову вам дадут.

Хажин в тот же день организовал обыски в квартирах Ефремова и Власова. В квартире Ефремова как будто ждали правоохранителей, чтобы они себя особо не утруждали, все улики лежали словно напоказ. Как только открыли первый ящик от шкафа, обнаружили сверток с деньгами, пистолет, новый паспорт и альбом с фотографиями. Их изъяли и отправили на экспертизу.

В квартире Власова ничего такого, что могло быть связано с преступлением не обнаружили. Поехали на завод. В сейфе его кабинета лежали несколько соглашений, заключенных заводом с покупателями, здесь же нашли довольно внушительную сумму денег. Соглашения в основном были в виде проекта, на них еще не было ни подписи директора завода, ни печати. Однако обращало на себя внимание то, что соглашения заключены с разными покупателями, и каждый раз цена на продукцию неуклонно росла.

– Говоришь, много денег, – сказал Рамазанов, когда Хажин вернулся в прокуратору, – но, сколько бы их ни было, они не бывают без счета.

– Это не наши деньги. Доллары, американские. В одном свертке стодолларовых купюр по сто штук. Получается десять тысяч долларов. Таких свертков в квартире Ефремова – пять, то есть пятьдесят тысяч долларов, а в сейфе Власова – девять, то есть девяносто тысяч.

Если их считать в наших рублях – диво дивное. Таких денег ни вы, ни я еще, наверное, никогда не видели.

– Откуда все это у них?

– На этот вопрос у нас пока нет ответа.

Допрос Ефремова начали с пистолета:

– Откуда он у тебя?

– Естественно, из Чечни. Такого добра там всегда всем хватало. Я взял только пистолет, а некоторые забрали с собой даже гранатомёты, наверное, когда-нибудь они еще выстрелят.

– А ты в кого стрелял из этого пистолета?

– В человека не стрелял. Для интереса стрелял по рыбам, не попал.

– Сейчас в армии достаточно современных видов оружия, в том числе пистолетов. А ты почему взял этот, который уже снят с производства?

– Зато надёжный. Говорят, что он тяжелый, неудобный при ношении. Но так говорят слабаки. А я повторяю: он очень надежный!

– Пять тысяч долларов откуда у тебя?

– А-а, я забыл их переложить на другое место, лежали там сверху. Это не мои деньги.

– Чьи?

– Власова. Сказал: пусть у тебя полежат, потом заберу; если увидит жена, начнет беспокоиться, подозревать меня в чем-то.

– Когда он дал тебе эти деньги?

– Вчера.

– Но вы вчера оба были пьяные.

– Вот когда он был пьяный, тогда и дал, а потом, видимо, забыл. Сегодня звонит, спрашивает: деньги у тебя? Я пошутил: какие деньги? Он говорит: доллары в свертках. Я продолжил его разыгрывать: таких денег я не видел. А что можно на них купить? Отвечает: пять машин. Говорю: эх, хотя бы на одной из них прокатиться! А он: покатаешься, только деньги отдай. Я сказал: ладно, вечером встретимся и поговорим. Но не получалось. Расстреляли.

– Кто стрелял?

– Откуда я знаю.

– Но ты же угрожал ему, что застрелишь.

– А-а, по пьяне что не скажешь.

– Ты его застрелил, чтобы не отдать ему деньги.

– Не говорите ерунду, товарищ следователь, зачем я буду стрелять в него. Он же мой брат.

– Брат? Почему об этом вчера не сказал? Промолчал и о том, что он устроил тебя на работу.

– Брат сказал, чтобы об этом никогда не рассказывал.

– Почему?

– Не знаю.

Так закончился первый день допроса. На следующий день к Ефремову Хажин пошел с сотрудником службы безопасности Сергеем Николаевичем Степановым, который входил в состав рабочей группы. Степанов, представившись Ефремову, перед ним на стол положил две фотографии.

– Скажите, который из этих людей похож на вас?

– Не знаю, я же свое лицо не вижу. Поэтому ничего не могу сказать.

– Тогда читаю заключение экспертизы: сходство Ефремова Михаила Александровича, то есть ваше, с майором на правой фотографии составляет 99 процентов, а с майором на левой фотографии – 10-15 процентов, таким образом, первая фотография – это ваша. Майор Прохоров Владимир Иванович, это ваша фотография во время службы в Чечне. Когда вас начали обвинять в расстреле мирных людей, в изнасиловании женщин, вы быстро оставили военную службу. При этом украли документы погибшего майора, который изображен на левой фотографии. На могиле стоит надпись: Ефремов Михаил Александрович. Возможно, так не написали бы, но его хоронили люди, которые знали Ефремова. Они думали, что его документы забрали с собой чеченцы. Так вы, майор Прохоров, по украденным документам стали майором Ефремовым. Чтобы вас не узнали, отрастили бороду, усы, волосы. Действительно, сразу вас и не узнаешь. В новом паспорте – ваша фотография. Прошло бы некоторое время, отыскать вас было бы довольно сложно. А за преступления, которые совершили в Чечне, вас приговорили к расстрелу, но потом приговор заменили пожизненным заключением.

Дело Ефремова – Прохорова разрешилось довольно быстро. Показания жены Власова, улики, обнаруженные в его квартире, были достаточны, чтобы предъявить ему обвинение в убийстве человека. Официальный адвокат, который был предоставлен ему, не стал оспаривать доводы прокураторы. На решение суда повиляло и решение военного трибунала, хотя об этом нигде не было упомянуто.

 (Продолжение следует)