№8.2022. Галим Хисамов. В отрогах Урала. Документальный роман. Перевод с башкирского Г. Хасанова. Продолжение. Начало в № 7

Продолжение. Начало в № 7

 

– Это правда, что Сталин сказал: Башкирия и Татария не могут быть союзными республиками?

– Правда. Но с тех пор прошло столько десятилетий, никто не хочет исправить это положение. Потому что создавшееся положение устраивает многих, отвечает их интересам находиться на вершине власти.

– Нам нужен политический суверенитет или достаточен экономический суверенитет?

– Муртаза Губайдуллович, оба суверенитета так взаимосвязаны, что отделить их друг от друга невозможно. Все же, конечно, важнее экономический суверенитет. Очень многое зависит от экономического потенциала республики.

– Зуфар, напиши-ка обо всем, что ты сейчас мне рассказал, то есть о суверенитете Башкортостана, потом поговорим.

– Ладно.

– Знаешь кого, кто, как ты, занимается наукой?

– Да. Есть кандидат филологических наук Рашит Шакур, кандидат исторических наук Марат Кульшарипов.

– Пригласи-ка их ко мне. Хочу с ними познакомиться. Нужны надежные люди, на которых можно опереться. А ты не хочешь у нас работать?

– Не знаю. Смотря какая работа, какие условия…

Рахимов поднял трубку телефона:

– Вилляр Юмагулович, сейчас к тебе зайдет Еникеев, поговори-ка с ним.

С этого дня началась работа по проекту Декларации о суверенитете Башкортостана. Рахимов внимательно следил за ходом этой большой работы, высказывал свои соображения, старался узнавать мнения других.

Однажды к нему зашел председатель Совета Министров Миргазямов. Когда закончили с текущими задачами, Рахимов спросил его:

– Что говорят у вас насчет суверенитета? Сам об этом что думаешь?

– Муртаза Губайдуллович, мы же исполнительный орган, что скажете, то и выполняем.

– Ладно, не прибедняйся. Знаем, что и у вас также интересуются политикой. Поэтому давай так сделаем: вы тоже подготовьте свой вариант проекта Декларации, потом на основе двух разработаем единый проект. Этой работой есть кому заняться?

– Есть. Аюпов.

– Твой заместитель?

– Да.

– Раньше ведь он в редакции газеты работал?

– Да, был редактором газеты «Совет Башкортостаны».

– Хорошо. Говорят, толковый парень. Пусть займется.

На заседании Президиума Верховного Совета тоже возник этот вопрос. Вернее, его поднял сам Рахимов.

– У кого какие есть соображения насчет суверенитета? – начал он, хотя этот вопрос не был внесен в повестку дня заседания. – Как я знаю, кроме нас и Совета Министров, разработкой проекта Декларации о суверенитете Башкортостана занимаются и общественные организации. Среди них – ТОЦ, Центр «Урал» и те, которые сплотились вокруг газеты «Отечество». Они хотят, чтобы их проекты тоже рассмотрели на сессии Верховного Совета.

– Это уже будет не сессия, а базар, – высказал свое мнение Демин.

– Правильно, – сказал Мусин, – сейчас, как мы уже видим, пять проектов, если к ним добавится еще несколько, то рассмотрение их растянется на несколько дней.

– Что предлагаете?

– Давайте сначала проекты опубликуем на страницах газет, – у Даутова загорелись глаза, – организуем всенародное обсуждение. При разработке единого проекта надо учитывать мнения людей.

– Хорошее предложение. Отвечает и требованиям демократии. А на сессии обсудим основные предложения.

– Тогда надо создать специальную комиссию по подготовке проектов к печати.

– Нет. Я против создания комиссии. Если мы создадим комиссию, то нас обвинят в том, что при подготовке проекта к печати исправили, исказили его смысл. В каком виде авторы проекта принесли его в редакцию, так и надо печатать, не трогая даже запятые.

– Правильно.

Вскоре на страницах республиканских газет началась публикация проектов деклараций. Сначала публиковались проекты, предложенные отдельными гражданами. Разброс мнений был большой. Например, по мнению историка Билала Юлдашбаева, суверенитетом в Башкортостане обладает его многонациональный народ, а суверенитет башкирского народа не ограничивается территорией.

В своих вариантах этого же мнения придерживались М. Сальников и другие юристы.

Депутаты Уфимского городского Совета, выдвигая на первый план идею экономического суверенитета, судьбоносные для республики вопросы, такие как выход Башкортостана из состава РСФСР, отказ от гражданства России, верховенство республиканских законов над другими, признание башкирского языка государственным, создание собственной таможни, денежной системы, предлагали решать через референдум.

А. Аринин выступил против суверенитета Башкортостана. По его мнению, в одном государстве – России – не может быть два суверенитета.

Центр «Урал» заявил, что в основе суверенитета Башкортостана должен лежать суверенитет башкирского народа.

Татарский общественный центр, хотя и не предложил свой вариант, настаивал, чтобы в Декларации, наряду с башкирским, татарский язык был признан государственным языком.

Вопрос о суверенитете Башкортостана, поднятый в конце весны 1990 года, вызвал живой интерес у общественности республики. Не осталось, наверное, дома и семьи, где бы он не обсуждался. Страсти накалялись. Центр «Урал» выступил с требованием, чтобы Верховный Совет на своей сессии принял Декларацию и объявил о суверенитете Башкортостана. С этим требованием организовал сбор подписей.

Тут надо отметить, сбор подписей имел большое значение. С одной стороны, это отвечало духу времени, вело к дальнейшей демократизации всей общественно-политической жизни. С другой стороны, оно способствовало повышению самосознания народа, его гражданской активности. Прежде чем поставить подпись, каждый задумывался, за что он поставил свою подпись, оценивал ситуацию, обстановку в республике. В итоге приходил к выводу – за что же надо бороться.

В адрес Верховного Совета письма приходили мешками. Центру «Урал» удалось собрать около 400 тысяч подписей, из них около половины были подписи людей башкирской национальности. Такой активности населения еще не было. Все это Верховный Совет не мог оставить без внимания.

 

2

 

Приближалось обеденное время. Даутов зашел в кабинет председателя и остановился около двери. Занятый работой над какими-то документами Рахимов приподнял голову.

– Муртаза Губайдуллович, пойдете обедать?

Рахимов посмотрел на настенные часы:

– Уже пора?

У Президиума Верховного Совета была своя небольшая столовая. Так как аппарат Президиума был небольшой, для него пищу готовили в столовой Совета Министров и привозили сюда. Раньше на столе лежало меню, сегодня его не было. Зашел повар с подносом, молча расставил блюда и вышел.

– Что-то сегодня не стали составлять меню, – сказал Муртаза и потянулся за ложкой.

– Пока, наверное, так будет, Муртаза Губайдуллович, – виноватым голосом произнес Даутов.

– Почему?

– Продукты на обед повар купил на свои деньги. А его зарплату вы уж сами знаете…

– Почему на свои деньги? Что, мы сами не можем заплатить за свой обед?

– Раньше для организации питания в столовой Совета Министров из бюджета республики выделялись средства. На эти деньги закупали продукты, выплачивали зарплату работникам столовой. В конце месяца каждый сотрудник Совета Министров и Президиума Верховного Совета, согласно своему меню, из своей зарплаты возвращал эти деньги в бюджет. Смета расходов на следующий месяц утверждалась председателем Верховного Совета, согласно смете выделялись средства для столовой Министерством финансов. Как сейчас выяснилось, прежний председатель Верховного Совета Файзулла Валиевич ее не утвердил. Видимо, забыли занести ее ему на подпись. Сейчас председатель Совета Министров Миргазямов говорит, раз смета не утверждена, он не может выделить средства, поэтому столовая не работает.

– А сам Миргазямов где обедает?

– Из дома приносит.

– Почему эти документы мне не заносите? Я бы утвердил.

– Не положено. В то время работал Султанов, ваша подпись будет недействительной.

– Сходите к Султанову домой.

– Ходили. Его дома нет. Говорят, что через неделю приедет.

– Тогда что, неделю будем сидеть без обеда?

– Не знаю. Наверное, как Миргазямов, придется носить с собой.

Рахимов бросил ложку и вышел из-за стола. Зашел к себе в кабинет, набрал номер телефона Миргазямова.

– Здравствуй, Марат Парисович! Ты что, хочешь оставить нас голодными?

– А что я могу сделать? Бюджет столовой не утвержден. А эта работа Верховного Совета, а не Совета Министров.

– Значит, Верховный Совет оставил людей без обеда?

– Выходит, так.

– Пока разреши, приедет Султанов, поставит свою подпись.

– Я тоже так думал, но девушки из Минфина не хотят нарушать закон.

Рахимов набрал номер телефона министра финансов. Тот не взял трубку. Время обеда. Видимо, его нет в кабинете. Ругая бюрократию, Рахимов кое-как дождался окончания обеденного перерыва и позвонил в Министерство финансов. Ему ответил мужской голос.

– Здравствуй! Кто это?

– Хасанов, министр финансов.

– Это Рахимов. Ты быстренько зайди-ка ко мне.

Вскоре в кабинете Рахимова появился министр финансов. Запыхался, бежал, что ли? Он с ходу выпалил:

– Слушаю вас!

– На несколько дней под мою личную ответственность ты сможешь выделить средства из бюджета?

– Не знаю. Все зависит от суммы и цели.

– Надо, чтобы столовая Совета Министров заработала.

– А-а, знаю я об этой проблеме. Сейчас отрегулируем, надо только написать письмо на мое имя. Я сейчас, – Хасанов развернулся, быстрыми шагами направился в сторону приемной, где сидела секретарь, через несколько минут вернулся с листом бумаги в руках.

– Вот, поставьте, пожалуйста, сюда свою подпись, тогда можно будет выделить деньги.

Рахимов расписался.

– А что, эту возможность Миргазямов не знал?

– Знал.

– Об этом он ничего тебе не сказал?

– Нет.

Удивился Рахимов. Человек, ответственный за судьбу республики, не разрешил даже такую небольшую проблему, которая касалась быта людей. Что это? Нежелание, равнодушие, безответственность или неспособность?

Спустя некоторое время, как ушел Хасанов, в кабинет зашла секретарь Ляля. У нее в руках был поднос, где стоял чайник с чаем и посуда с печеньями.

– Попейте чая, Муртаза Губайдуллович.

Из приемной послышался голос Даутова:

– Пока к нему никого не пускайте! Пусть хоть чая попьет. А то ведь он совсем не обедал.

 

3

 

Когда проект Декларации о суверенитете Башкортостана был готов, его еще раз занесли Рахимову. С ручкой в руках он вновь начал его внимательно изучать. Несколько раз прочитал строчки, касающиеся государственных языков. Написано, что государственными языками в Республике Башкортостан являются башкирский и русский языки. Рахимов переставил местами слова «башкирский» и «русский». Так будет правильнее. В Декларации России государственным языком предусмотрен один язык, в то же время в национальных республиках государственным языком может быть и другой язык. Слова «другой язык» стоят после слов «русский язык». Пусть и у нас будет так.

После этой поправки он опять вспомнил вчерашнее событие, которое оставило неприятный осадок на душе и не давало покоя. Вчера после работы приехал домой, как обычно умылся, переоделся, зашел на кухню и сел на свое место. Только тогда обратил внимание, что жена чем-то недовольна.

– Что случилось? Какая муха укусила?

– Ничего не случилось.

Тут со звоном на пол упала ложка. Хорошо зная характер и привычки жены, Муртаза подумал: случилось что-то серьезное.

– Ну, не томи, говори, что случилось.

– Вот зашел домой, на меня даже внимания не обратил. Куда уж нам, татаркам, разве мы достойны уважения башкир…

Муртаза с удивлением посмотрел на жену.

– Что ты говоришь, Луиза? Сколько лет вместе живем, никогда не делили людей на башкир и татар. Вспомни, сколько у нас семейных друзей, людей разных национальностей.

– Я не делю, это ты делишь. Почему в Башкортостане башкирский язык может быть государственным, а татарский нет?

– Откуда ты это взяла?

– Московское радио говорит. Если этого тебе мало, посмотри в окно: народ просит, чтобы и татарскому языку дали статус государственного языка!

Муртаза подошел к окну. Действительно, во дворе стояли несколько человек с плакатом: «Татарскому языку – статус государственного языка!».

Муртаза понял, что здесь не обошлось без участия жены. Иначе откуда они узнали, где он живет. В отличие от многих республиканских чиновников живет он не в центре города, а на окраине Черниковки, в рабочем квартале. А рабочие привыкли трудиться, в первую очередь думают о том, как прокормить свои семьи. Им некогда по вечерам стоять во дворе с плакатом в руках.

Муртаза отошел от окна, подошел к жене:

– Знаешь, Луиза, ты брось заниматься политикой. Хватит в нашей семье и одного политика. Политика – это борьба. Иногда она становится не только жесткой, но и жестокой, которая иногда заканчивается непредсказуемыми последствиями для противоборствующих сторон. Мне семейной трагедии не надо.

Вот такой разговор состоялся вчера у него дома. Поэтому вопрос о государственных языках при обсуждении проекта Декларации, наверное, будет одним из самых острых. В республике очень много семей, где муж одной национальности, жена – другой. Деление языков на государственные и негосударственные не приведет ли к ссорам и скандалам в этих семьях?

Рахимов взял ручку, хотел вычеркнуть предложения, где говорится о государственных языках, но передумал. Ладно, пусть пока останется. Может, он ошибается. Кроме того, это ведь только проект Декларации. Не надо торопиться.

 

4

 

Человеческая душа – как погода. Иногда без особых причин поднимается настроение, чему-то бесконечно радуется. Сегодня Рахимову почему-то захотелось сходить в театр. Нет, он не завсегдатай театра, концерта или какого-либо культурного мероприятия, посещает их от случая к случаю. А вот сегодня почему-то захотелось в театр. Какой же сегодня спектакль? Попросить, что ли, чтобы купили билеты? Тут, как говорится, на ловца и зверь бежит. Зашла секретарь Ляля:

– Муртаза Губайдуллович, звонит директор театра оперы и балета Радик Гареев.

– Алло.

– Муртаза Губайдуллович, сегодня у нас очень хорошая опера. Опера Загира Исмагилова «Салават». Приходите.

Рахимов, когда думал о театре, имел в виду Башкирский драматический театр. Что же, можно и сюда сходить. Говорит же  – опера «Салават».

– Спасибо за приглашение. Приду с женой. Во сколько начало?

– В семь. А вы приходите пораньше.

– Хорошо.

Рахимов позвонил домой:

– Луиза, сегодня пойдем в театр. На оперу «Салават». К шести часам отправлю за тобой машину. Выйдешь.

– Не слишком рано?

– Нет, будет нормально. От нашего дома сюда минут двадцать езды. Отсюда пойдем пешком, подышим воздухом.

Пятнадцать минут седьмого вышел из кабинета, запер дверь ключом. Увидев вопросительный взгляд охранника Работяева, сказал:

– Пойдем в театр, оперный.

Тот начал суетиться.

– Муртаза Губайдуллович, почему не сказали заранее? Нам же надо разработать маршрут.

– А что тут разрабатывать? Театр же вот рядом.

– Так-то оно так. И все же…

Хотел Муртаза сказать ему что-то крепкое, от души, но сдержался. Ну, навязали же ему этих охранников! Зачем его охранять? Кому он нужен?

 

***

 

23 августа утром в 11 часов 50 минут на Уфимском заводе «Синтезспирт» произошел мощный взрыв.

(Из газет. 25 августа 1990 года).

 

Как только поступило сообщение о взрыве на заводе, всю ответственность и руководство по ликвидации последствий этой трагедии Рахимов сразу же взял на себя.

– Все службы министерства по чрезвычайным ситуациям, всех пожарных срочно отправьте на место взрыва! Мобилизуйте пожарные, химические службы предприятий и организаций для ликвидации пожара! Срочно остановите работу всех цехов, участков, установок, которые связаны с местом взрыва! Приготовьте машину! Я сам туда выеду.

Быстро одевшись, Рахимов хотел выйти из кабинета, но его остановил Работяев.

– Муртаза Губайдуллович! Вам пока туда нельзя. Пусть сначала поедет министр по чрезвычайным ситуациям, руководители других служб, если надо, один из ваших заместителей. А вам нельзя!

– Почему?

– Такова инструкция.

– Эта инструкция написана для тебя, а не для меня!

– Муртаза Губайдуллович! Я вас никуда не пущу. Если и выйдете отсюда, то только через мой труп! Увидев решительность Работяева, Рахимов вернулся на свое рабочее место, подошел к окну. Конечно, он понимает, что сегодня он не директор завода, а высшее должностное лицо республики. Сейчас ему нельзя первым бросаться в огонь и воду, нужно действовать иначе. Горит завод, и он не выдержал.

Задумавшись, Рахимов  немного постоял у окна, затем быстрыми шагами подошел к двери.

– Работяев, зайди сюда!

Когда охранник зашел в кабинет и закрыл за собой дверь, спросил у него:

– Говорят, что в КГБ есть телефон спецсвязи. Это правда?

– Правда.

– Беспроводной?

– Нет. Такой же телефон есть и у вас. Вон тот, с гербом. Вы называете его «правительственный».

– А другой связи нет?

– Нет.

Да, не получается оперативно решать все вопросы и быть в курсе всех событий. Рахимов позвал Лялю:

– Найди-ка мне заместителя председателя Совета Министров Шакирова.

Тот перезвонил очень быстро:

– Слушаю вас, Муртаза Губайдуллович!

– У тебя есть какие-то новости о положении дел на заводе «Синтезспирт»?

– Пока нет, Муртаза Губайдуллович. Наши туда уже выехали.

– Вот что: тоже поезжай на завод. Я сейчас подпишу Указ. Создам оперативный штаб. Его руководителем назначаю тебя. Даю тебе широкие полномочия. Действуй решительно. В первую очередь слушай меня, обо всем, что происходит на заводе, докладывай лично мне. Разберись кроме МЧС, пожарных, руководителей завода, кого еще нужно привлекать для ликвидации последствий взрыва. Повторяю, даю тебе чрезвычайные полномочия! Если кого надо привлекать к ответственности – привлекай, если надо награждать – награждай. За все отвечаешь лично ты. Из-за последствий этой аварии не должен пострадать город и его жители.

После разговора с Шакировым Рахимов вызвал к себе Даутова.

– Вилляр Юмагулович, подготовь от моего имени Указ.

– Какой Указ? У нас такого еще никогда не было.

– Не было, так будет. Указ о создании оперативного штаба по ликвидации последствий взрыва на заводе «Синтезспирт».

Вскоре Рахимовым был подписан первый Указ.

Благодаря срочно принятым мерам довольно оперативно удалось устранить последствия аварии, которая произошла в одном из цехов завода. Однако в целях недопущения каких-либо трагедий, чтобы взять пробы воды на анализы, решили на некоторое время прекратить водоснабжение в городе. Анализы показали, что с питьевой водой все в порядке. Но все это жители Уфы поняли по-своему. Опять в питьевую воду попал фенол! Поднялась суматоха. Люди бросились в магазины. Бутылки с газированной и негазированной водой, бутыли с пресной водой быстро исчезли с полок. Кому не хватило, те с ведрами и флягами потянулись к ближайшим к городу родникам. Горький опыт, полученный во время фенольной трагедии, подсказывал людям: в первую очередь надо спасать детей. Их начали отправлять к родственникам в другие города и деревни. Хорошо, что они еще на каникулах.

Естественно, власть старалась успокоить горожан. Председатель исполкома горсовета выступил по телевидению. Сказал, что не надо паниковать, вредных веществ в питьевой воде нет. Утверждение о том, что в питьевую воду попал фенол, не соответствует действительности. В производстве, где произошла авария, фенол вообще не используется. Это во-первых. Во-вторых, родители просят возобновить работу пионерских лагерей. Решили удовлетворить их просьбу. За каждой школой закреплен один лагерь, завтра около школ в десять часов утра будут стоять автобусы. Желающие могут отправить своих детей отдыхать в пионерские лагеря. Кроме того, с первого сентября будут учиться только старшеклассники, для остальных учебный год начнется 10 сентября.

Все это власть делала для удобства людей. Но не все ее правильно поняли. Мол, власть врет. Питьевая вода отравлена. Если вода не отравлена, почему детей отправляют в пионерские лагеря? Почему переносят начало учебного года? Вместо того чтобы принять срочные и эффективные меры, власть продолжает их обманывать. С такой властью невозможно жить. Руководители города и завода должны оставить свои посты!

Требования людей подхватили «зеленые». Они звали их на улицы и площади.

– Уфимцы, – обращались они к народу, – сегодня никто не думает о нас, о наших семьях и детях. Только мы сами сможем защитить себя. Во время трагедии с фенолом три дня от нас скрывали истинное положение дел. Три дня из кранов в квартирах текла отравленная вода. Кто может сказать, что сегодня не происходит то же самое? Уфимцы! Не спите, выходите на улицы! Надо убрать эту лживую власть!

И народ услышал «зеленых». В Черниковке собралось около сотни человек. Толпа двинулась в сторону городского Совета. К ней присоединялись другие районы. Пока толпа дошла до городского Совета, превратилась в большую колонну. Таким образом, на площади перед горсоветом собралось более тысячи человек. Организаторы мероприятия поднялись на каменную трибуну, где обычно во время праздников 1 и 9 мая, 7 ноября выступали и приветствовали трудящихся руководители республики и города. Настроили громкоговорители и начали озвучивать свои требования. Во-первых, надо закрыть завод «Синтезспирт»! Во-вторых, надо провести тотальную проверку всех предприятий, деятельность которых может нанести вред здоровью и жизни людей, а также окружающей среде! В-третьих, немедленно остановить строительство атомной электростанции в Краснокамском районе! Озвучили требования. Дальше что делать? Народ не торопился расходиться. Тут кто-то крикнул:

– Не надо ограничиваться требованиями к городским властям! Пусть о них узнает и Муртаза!

Его подхватили:

– Правильно! Пусть свое слово скажет Муртаза!

– Пошли на Советскую площадь!

Собравшиеся дружно направились по проспекту Октября к центру города. От горсовета до Советской площади расстояние немалое – около пяти километров. Среди участников акции было немало пожилых людей. По ходу колонны они отстали, но на Советскую площадь им на замену пришли жители близлежащих домов.

Рахимову регулярно докладывали обо всем, что происходило в городе. Когда узнал, что народ требует, чтобы он пришел на Советскую площадь, решительно встал с места и направился к двери. Ему опять преградил путь Работяев. Но Рахимова уже невозможно было остановить:

– Уйди с дороги! Сколько можно прятаться от людей!

Рахимов вышел на улицу и быстрыми шагами направился в сторону Советской площади. Работяев еле поспевал за ним. Вскоре к ним присоединились еще пять-шесть человек.

Площадь бурлила. Рахимов, расталкивая людей, дошел до трибуны, поднялся на нее и чуть ли не силой отобрал у оратора громкоговоритель.

– Вы требовали, чтобы я пришел на Советскую площадь. Вот я пришел, стою перед вами. Говорите прямо, чего вы хотите?

Растерявшийся от смелости Рахимова глава «зеленых» все же пришел в себя:

– Почему вы обманываете, что питьевая вода не отравлена?

– Я обманываю? Давайте, кто со мной?

Рахимов спустился с трибуны, направился в сторону столовой. За ним последовал ведущий сегодняшнего митинга, профессор БГУ. К ним присоединились еще несколько человек.

Зашли в столовую. Рахимов попросил стакан, открыл кран, наполнил его водой и выпил до дна. Окружающие молча наблюдали за ним.

– Ну, что? Еще?

Он опять наполнил стакан водой и опять выпил ее до дна.

– Что скажете? Теперь верите?

– Да, – голос «зеленого» прозвучал растерянно и подавленно.

Рахимов вновь наполнил стакан водой, вместе с ним вышел из столовой, свободной рукой взял громкоговоритель:

– Смотрите, сейчас пред вами выпью третий стакан воды из-под крана, – он  опростал стакан. – Если в водопроводе вода отравлена, то сейчас я должен умереть. Так что ждите! Если говорить серьезно, то я, как и вы, живу в этой республике, в этом городе. Как и вы, хочу дышать свежим воздухом, пить чистую воду. Как и вы, я против строительства атомной электростанции. Потому что я не уверен в полной ее безопасности. Надо приостановить ее строительство, законсервировать все ее объекты, сооружения и установки. Вопрос о возобновлении строительства атомной электростанции можно будет рассмотреть лишь тогда, когда появятся новые современные и безопасные технологии. Пока, думаю, этот вопрос надо закрыть.

Рахимов отдал громкоговоритель руководителю «зелёных», хотел спуститься с трибуны и уйти с площади, но тут ведущий митинга обратился к собравшимся:

– Народ! Вы верите Муртазе Рахимову?

– Верим! Верим!

– Муртаза Губайдуллович! Спасибо, что пришли на наш митинг, и мы увидели, что вы заодно с народом! – руководитель «зеленых» крепко пожал Рахимову руку.

Спустя несколько дней состоялась внеочередная сессия Верховного Совета республики, где выступил Рахимов.

– Нетрудно понять, почему народ хочет остановки строительства атомной электростанции. Каждый думает о себе, о своей семье и о будущем своих детей и правильно делает. Участвуя в митингах, он хочет, чтобы мы услышали и поняли его. А положение Башкортостана действительно катастрофическое. У нас сосредоточено огромное количество нефтеперерабатывающих, химических, нефтехимических и биохимических производств. Они – как драконы из сказок. Не дай бог, чтобы случилось что-то очень серьезное, вокруг себя никого не оставят в живых. В то же время нам навязывают атомную электростанцию. Она опаснее всех этих драконов. Это всем ясно показала чернобыльская трагедия. Сколько человек там погибло, а ее последствия еще долго дадут о себе знать. Зная об этом, строить атомную электростанцию – это равносильно тому, что бить дубинкой по собственной голове.

Кроме того, когда принимали решение о строительстве атомной электростанции в Башкортостане, не учли следующее обстоятельство. Тогда решили, где легче строить, там и надо строить. Конечно, для крупных строек Башкортостан очень удобное место. Развита железнодорожная сеть, есть автомобильные дороги, по его территории протекают большие реки. Есть и строительные материалы – песок, гравий, древесина. Все под рукой. В республике немало обрабатывающих предприятий, есть хорошо подготовленные специалисты. Есть также необходимый для строек источник электроэнергии – Кармановская ГРЭС. Учитывая все это, видимо, и решили в Башкортостане построить атомную электростанцию.

Нам для обеспечения потребностей промышленных предприятий, городов, районов и нужд населения с избытком хватает и той энергии, которую вырабатывают электростанции, которые сегодня расположены на территории республики. На мой взгляд, если строить атомную электростанцию, то строить ее надо там, где не хватает энергоресурсов. Поэтому к решению данной проблемы мы должны подходить со всей ответственностью. В целях обеспечения безопасной жизнедеятельности людей и экологической обстановки предлагаю остановить строительство атомной электростанции в Башкортостане.

После Рахимова выступили более десяти депутатов и представителей общественности. Все они поддержали предложение председателя Верховного Совета.

Один из депутатов обратил внимание собравшихся на проблемы города Агидели.

– Все выступающие предлагают остановить строительство атомной электростанции, – сказал он. – Конечно, это правильно. Но это слишком запоздалое решение. Об этом надо было говорить несколько лет тому назад. Что поделаешь, прошлое уже не вернуть. Сейчас нам надо думать, что делать с городом Агиделью. Его построили в голом поле. Теперь там проживают несколько тысяч человек. Люди приехали сюда на строительство электростанции. Что с ними делать? Не будет работы, не на что им будет и жить. Если останавливаем стройку, то об этих людях тоже надо подумать.

Вновь слово взял Рахимов:

– Правильно говорит депутат, поднимая проблемы города Агидели, – сказал он. – Эти проблемы тоже надо решать. Как решать? Пока на вопрос ответа нет. Поэтому предлагаю принять два решения. Первое – остановить строительство атомной электростанции на территории Республики Башкортостан. Второе – Совету Министров разработать предложения по обеспечению жизнедеятельности города Агидели и внести их на рассмотрение очередной сессией Верховного Совета.

Оба предложения председателя Верховного Совета были одобрены.

Позже Совет Министров разработал немало предложений по обеспечению жителей города Агидели рабочими местами. Но ни одно дело не было доведено до конца. Так и остался город как бы мертворожденным.

 

 

 

Пребывание Ельцина Б. Н. в Башкортостане

 

Чтобы не беспокоить соседей

Бонн. (ТАСС). Председатель группы в фракции парламента СДПГ по переводу военного производства на мирный путь Герт Вайскирхен в своем интервью информационному бюллетеню «Парламентаришполитишер – прессидинтс» отметил, что объединение Германий должно способствовать сокращению вооружения и переводу военной промышленности на мирный путь развития. Нельзя допустить, чтобы в середине Европы будущее государство объединенная Германия обладала сильной армией. Это вызвало бы справедливое беспокойство соседей.

(«Совет Башкортостаны», 27 июля 1990 года).

 

Прибыли представители правительства страны.

По просьбе Совета Министров БАССР и временного бюро областного комитета КПСС по указанию Президента СССР М. С. Горбачева для изучения возникшей чрезвычайной обстановки в городе Уфе и принятия мер создана правительственная комиссия, она прибыла в Уфу. Ею руководит заместитель председателя Совета Министров СССР товарищ Гусев.

11 апреля члены комиссии побывали на месте происшествия, в производственном объединении «Химпром».

(«Совет Башкортостаны», 27 апреля 1990 года).

 

Рахимов допил чай и хотел немного передохнуть. Тут открылась дверь, зашел мужчина.

– Я из Белого дома, – сказал он, – заведующий организационным отделом обкома партии. По старой привычке все бумаги, адресованные руководителю республики, приходят к нам. Вот это, мне кажется, очень срочное. Поэтому к вам пришел.

Представитель обкома протянул Муртазе листок бумаги. Рахимов взял его и начал читать вслух: «В Уфу приедет председатель Верховного Совета России Борис Николаевич Ельцин. Встречайте и примите меры по организации его встреч с народом. Программу его пребывания в республике после отправьте к нам. Руководитель оргкомитета Верховного Совета Иванов…» Да, дела… – Рахимов задумался, затем обратился к заведующему организационным отделом обкома партии:

– В таких случаях что надо делать?

– Раньше в обком партии приглашали руководителя Уфимского КГБ, и члены бюро вместе с ним составляли программу.

– Сейчас нет ни того, ни другого. Ладно, спасибо, – Рахимов протянул заведующему руку для прощания. Тот пожал ему руку и сказал:

– Муртаза Губайдуллович, почему вы сидите в этой маленькой комнате, где нет даже нормальной связи? Есть же место, специально оборудованное для Верховного Совета.

– Где?

– В Белом доме.

– Я не знал. Ладно, спасибо за подсказку.

Когда он вышел, Рахимов вызвал Даутова.

– Есть ли здание, которое построено специально для Верховного Совета?

– Не знаю. Не в курсе…

– Выясни. А сейчас срочно начинай заниматься вот этими делами, – Рахимов протянул Даутову бумагу, которую принес заведующий обкома партии. – Если уж приезжает сам Ельцин, все должно быть организовано на самом высоком уровне.

– В Верховный Совет еще такие гости никогда не приезжали. Их всегда встречал обком партии. Файзулла Валиевич только участвовал в этих мероприятиях.

– Хочешь сказать, что порядок встречи таких людей не знаешь?

– Нет.

– Тогда ищите того, кто знает. Еще вот что: собери-ка всех членов Президиума.

– Хорошо. Муртаза Губайдуллович, может, позвоните в Москву, в оргкомитет Верховного Совета? Возможно, у них есть свои предложения по организации встреч с Ельциным.

– Верно думаешь. – Рахимов взял справочник и начал его перелистывать. – Ельцин… Ельцин…

Перелистывал и думал об этом человеке. Недавно он прочитал его книгу воспоминаний. Да, довольно интересно сложилась его судьба. Борис Ельцин так вспоминал о своем детстве и молодости:

«Я родился 1 февраля 1931 года в селе Бутка Талицкого района Свердловской области, где жили почти все мои предки. Пахали землю, сеяли хлеб, в общем, существовали, как и многие другие.

Отец женился здесь же: был на деревне род Ельциных и род Старыгиных, это фамилия матери. Они поженились, и скоро на свет появился я – их первый ребёнок.

Мне рассказывала мама, как меня крестили. Церквушка со священником была одна на всю округу, на несколько деревень. Рождаемость была довольно высокая, крестили один раз в месяц, поэтому этот день был для священника более чем напряжённый: родителей, младенцев, народу – полным-полно. Крещение проводилось самым примитивным образом: существовала бадья с некоей святою жидкостью, то есть с водой и какими-то приправами, туда опускали ребёнка с головой, потом визжавшего поднимали, крестили, нарекали именем и записывали в церковную книгу. Ну, и как принято в деревнях, священнику родители подносили стакан бражки, самогона, водки – кто что мог…

Детство было очень тяжёлое. Еды не было. Страшные неурожаи. Всех позагоняли в колхоз – тогда было поголовное раскулачивание. К тому же кругом орудовали банды, почти каждый день перестрелки, убийства, воровство.

У отца характер был крутой, как у деда. Наверное, передалось это и мне. Постоянно из-за меня у них с мамой случались споры. У отца главным средством воспитания был ремень, и за провинности он меня здорово наказывал. Если что-то где случалось – или у соседа яблоню испортили, или в школе учительнице немецкого языка насолили, или ещё что-нибудь, – ни слова не говоря, он брался за ремень. Всегда происходило это молча, только мама плакала, рвалась: не тронь! – а он двери закроет, говорит: ложись. Лежу, рубаха вверх, штаны вниз, надо сказать, основательно он прикладывался… Я, конечно, зубы сожму – ни звука, это его злило, но все-таки мама врывалась, отнимала у него ремень, отталкивала, вставала между нами. В общем, она была вечной защитницей моей.

Отец скончался в 72 года, хотя все деды, прадеды, жили за девяносто, мама тоже чуть не дожила до девяноста лет. Брат работает на стройке рабочим.

Однажды меня из школы выгнали. Это произошло после окончания семилетки. В зале собрались родители, преподаватели, школьники, настроение весёлое, приподнятое. Каждому торжественно вручают свидетельство. Все шло по привычному сценарию… И тут вдруг я попросил слово. Ни у кого не было сомнений, что я выйду и скажу слова благодарности и все такое прочее, все-таки экзамены сдал отлично, в аттестате одни пятёрки, поэтому меня сразу пустили на сцену. Я, конечно, сказал добрые слова тем учителям, которые действительно дали нам немало полезного в жизни, развивали привычку думать, читать. Ну, а дальше я заявляю, что наш классный руководитель не имеет права быть учителем, воспитателем детей – она их калечит.

Короче, на этом торжественном собрании я рассказал, как она издевалась над учениками, топтала достоинство ребят, делала все, чтобы унизить любого ученика – сильного, слабого, среднего, – и с довольно яркими примерами, очень резко обрушился на неё. Скандал, переполох. Все мероприятие сорвано.

На следующий день педсовет, вызвали отца, сказали ему, что свидетельство у меня отнимают, а вручают мне так называемый “волчий билет” – это такой беленький листочек бумажки, где вверху написано, что прослушал семилетку, а внизу – “без права поступления в восьмой класс на территории страны”. Отец пришёл домой злой, взялся, как это нередко бывало, за ремень – и вот тут-то я схватил его руку. Первый раз. И сказал: “Все! Дальше я буду воспитывать себя сам”. И больше уже никогда я ни в углу не стоял целыми ночами, и ремнём по мне не ходили.

А с потерей двух пальцев случилась вот такая история. Война, все ребята стремились на фронт, но нас, естественно, не пускали. Делали пистолеты, ружья, даже пушку. Решили найти гранаты и разобрать их, чтобы изучить и понять, что там внутри. Я взялся проникнуть в церковь (там находился склад военный). Ночью пролез через три полосы колючей проволоки и, пока часовой находился на другой стороне, пропилил решётку в окне, забрался внутрь, взял две гранаты РГД-33 с запалами и, к счастью, благополучно (часовой стрелял бы без предупреждения) выбрался обратно. Ушли в лес, решили гранаты разобрать. Ребят все же догадался уговорить отойти метров за сто: бил молотком, стоя на коленях, а гранату положил на камень. А вот запал не вынул, не знал. Взрыв… и пальцев нет. Ребят не тронуло. Пока добрался до города, несколько раз терял сознание. В больнице под расписку отца (началась гангрена) сделали операцию, пальцы отрезали, в школе я появился с перевязанной белой рукой.

Подростком я мечтал поступить в судостроительный институт, изучал корабли, пытался понять, как они строятся, причём сел за серьёзные тома, учебники. Но как-то постепенно привлекла меня профессия строителя, наверное потому, что я и рабочим уже поработал, и отец строитель, а он к тому моменту кончил курсы мастеров и стал мастером, начальником участка.

Прежде чем поступать в Уральский политехнический институт на строительный факультет, мне предстояло пройти ещё один экзамен. Состоял он в том, что мне надо было поехать к деду, ему тогда уже было за семьдесят, это такой внушительный старик, с бородищей, с самобытным умом, так вот, он мне сказал: “Я тебя не пущу в строители, если ты сам, своими руками, что-нибудь не построишь. А построишь ты мне баньку. Небольшую, во дворе, с предбанничком”.

И действительно, у нас никогда не было баньки; у соседей была, а у нас нет, все не было возможности построить. А дед продолжает: “Но только так: сделай сруб, крышу, все строить будешь один, стало быть, от начала до конца. За мной только – с леспромхозом договориться, чтобы отвели делянку, а дальше опять ты сам: и сосны спилить, и мох заготовить, и обчистить, и обсушить, и все эти бревна на себе перетащить, – а это километра три туда, к домику, на место, где надо строить баньку, сделать фундамент и сделать сруб от начала до конца, до верхнего венца. Вот. Я, говорит, к тебе даже близко не подойду”. И действительно, ближе чем на десять метров он так и не подошёл – упорный был такой дед, упрямый, он пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь, хотя я, конечно, мучился невероятно. Особенно когда уже верхние венцы надо было поднимать, тащить, цепляя верёвкой, топором аккуратно подработать, выложить венец, на каждом бревне поставить номер, а когда полностью закончил, все надо было рассыпать, потом заново собирать, уже подкладывая высушенный мох. А весь этот мох нужно было ещё проштыковать как следует. Ну, в общем, все лето я трудился, только-только на приёмные экзамены хватило время приехать оттуда в Свердловск. В конце дед мне сказал серьёзно, что экзамен я выдержал и теперь вполне могу поступать на строительный факультет.

Хоть и не готовился я специально, из-за того, что эту самую баньку строил, поступил сравнительно легко – две четвёрки, остальные пятёрки.

До поступления в институт страны я не видел, моря тоже, и вообще нигде не был. На летние каникулы решил совершить путешествие по стране, хотя не имел ни копейки денег. Поездка эта, конечно, была совершенно необычной. В основном на крыше вагона, иногда в тамбуре, иногда на подножке, иногда на грузовике. Ночую где-нибудь или в парке, или на вокзале, и дальше в путь на крыше вагона. И вот такой у меня получился маршрут: Свердловск — Казань — Москва — Ленинград — снова Москва — Минск — Киев — Запорожье — Симферополь — Евпатория — Ялта — Новороссийск — Сочи — Сухуми — Батуми — Ростов-на-Дону — Волгоград  — Саратов — Куйбышев — Златоуст — Челябинск — Свердловск. Этот путь я проделал за два с лишним месяца, приехал весь, конечно, оборванный. Когда выезжал, были у меня  часы старинные, большие, подарил их мне дед. Но эти часы, как и всю одежду, я проиграл в карты. Буквально в первые дни, как только выехал из дома.

Было это так. В тот момент в стране шла амнистия, заключённые возвращались на крышах вагонов, и однажды они ко мне пристали, их было несколько человек, и говорят: давай играть в “буру”. А я знать не знал вообще эти карты, в жизни не играл. Ну, а в такой обстановке не согласиться было нельзя. Они говорят: давай играть на одежду. И очень скоро они меня раздели до трусов. Все выиграли. А в конце они говорят: “Играем на твою жизнь. Если ты сейчас проиграешь, то мы тебя на ходу скидываем с крыши вагона, и все, привет. Найдём такое место, чтоб ты уже основательно приземлился. А если выиграешь, мы тебе все отдаём”. Что дальше произошло, сейчас мне сложно понять: или уже я стал понимать в этой “буре” кое-что, потому как опыт приобрёл, постепенно проигрывал то шляпу, то рубашку, то тапочки, то спортивные штаны, или потому что они вдруг пожалели меня, что-то человеческое проснулось в них, – а это были уголовники, выпущенные из колонии, в том числе и убийцы, тогда прошла большая амнистия. В Свердловской области таких колоний порядочно. В общем, я выиграл. До сих пор не могу понять, как это случилось. Все они вернули, кроме часов. После этой игры они меня больше уже не трогали, а даже зауважали. Сбегают за кипяточком – поделятся. Кое-кто даже кусок хлеба давал. Не доезжая до Москвы, они все разбежались, потому что знали, через столицу им не проехать, потом я ехал на крыше в основном один. Вот таким необычным оказалось это путешествие.

Однажды мой любимый волейбол чуть не свёл меня в могилу. В какой-то момент, тренируясь по шесть-восемь часов и занимаясь предметами по ночам (хотелось в зачётке иметь только оценку “отлично”), видимо, я перенапрягся. А тут, как назло, заболел ангиной, температура сорок, а я все равно пошёл на тренировку, ну, и сердце не выдержало. Пульс 150, слабость, меня отвезли в больницу. Сказали лежать и лежать, тогда есть шанс, что месяца через четыре, как минимум, сердце восстановится, а иначе – порок сердца. Из больницы я сбежал уже через несколько дней, ребята организовали мне из простыней что-то типа каната, и я с верхнего этажа спустился и уехал в Березники, к родителям. И там начал потихоньку восстанавливаться, хотя чуть встанешь – мотает из стороны в сторону, стоишь, а сердце выскакивает. Очень скоро я все-таки стал добираться до спортивного зала, на несколько минут выходить на площадку, пару раз мяч возьмёшь, и все – валишься. Меня ребята оттащат к скамейке, и я лежу. Это была тупиковая ситуация, думал, не вырвусь уже, так сердце и останется больным, и спорта мне больше не видать. Но все равно стремился только в бой и только вперёд. Сначала на площадку на одну минуту выходил, потом на две, на пять, и через месяц мог проводить всю игру. Когда вернулся в Свердловск, пришёл к врачу, она говорит: ну вот, хоть вы и сбежали, но чувствуется, что вы все время лежали, не вставая, сердце у вас сейчас в полном порядке. Надо честно признать: риск, конечно, был колоссальный, потому что мог сердце погубить навсегда. Но я считал, что надо его не жалеть, а, напротив, нагружать как следует и клин клином вышибать.

Диплом пришлось писать вместо пяти месяцев всего один: был все время в разъездах, шло первенство страны, самый его разгар, команда переезжала из города в город. Когда вернулся в Свердловск, остался месяц до защиты. Тема дипломной работы – “Телевизионная башня”. Тогда их почти не было, поэтому до всего нужно доходить самому. До сих пор не представляю, как мне это удалось. Столько умственных, физических сил я потратил, это было невероятно. Причём тут и особо помочь-то никто не может, тема новая, никому не известная – чертишь сам, расчёты делаешь сам, все от начала до конца – сам. И все-таки сдал диплом, защитился на отлично!

Так кончилась моя студенческая жизнь, но мы договорились с нашей группой – очень дружной, сильной, подобрались прекрасные ребята и девчата, – что каждые пять лет мы будем вместе проводить отпуск. И после 1955 года, когда мы окончили институт, прошло 34 года, и ни разу ещё эта традиция не нарушилась!»

Так прошло трудное детство и молодость нынешнего председателя Верховного Совета России Бориса Ельцина. Сильная неординарная личность. Работать с ним будет нелегко. Через полчаса в кабинете Рахимова собралось пять-шесть человек. Остальных не нашли.

– Я разговаривал с Москвой, – начал Рахимов. – Есть специальные указания, как встречать Ельцина и как сопровождать его во время поездок. Оказывается, он стал большим демократом. На «Волге» не ездит, предпочитает обычный транспорт. Любит встречаться с народом не во дворцах культуры, а на городских площадях и улицах. Не любит, когда ему дарят цветы или преподносят какой-нибудь подарок. Людей для встречи с ним нужно будет специально отбирать или нет? Это, сказали, на ваше усмотрение. Да, еще вот что. Сказали, чтобы постарались спиртное много ему не давать. Так, а у вас какие будут предложения?

Предложений прозвучало немало. Остановились на основных. Решили начать встречи с народом не в столице, а во втором по величине городе республики – в Стерлитамаке. Это будет демократично. Обеспечение безопасности Ельцина поручить КГБ. У них большой опыт работы.

Самолет Ельцина приземлился на час позже назначенного времени. «Из Москвы вылетели на час позже», – сказал командир Уфимского аэропорта Галлямов, поздоровавшись с Рахимовым. Ельцин приехал в аэропорт поздно.

Установили к самолету трап, первым вышел Ельцин, приветственно подняв руки. Около здания аэропорта было довольно много народа. Галлямов постарался, собрал своих работников. Рахимов поздоровался с гостем за руку и сказал:

– Борис Николаевич! Есть предложение: здесь в Уфе перекусить, затем поехать в город Стерлитамак, где проживает более 170 тысяч человек, и там встретиться с народом.

– Ладно.

– Тут мы для поездки подготовили машины. Есть «Волги», есть и автобус, хотя и не новенький. На чем поедете?

– А рабочий народ на чем ездит?

– Конечно, на автобусе.

– Значит, садимся на автобус.

Машина хорошо помыта, на пол постелили новый линолеум, установили несколько мягких сидений.

– Борис Николаевич, садитесь, пожалуйста, сюда.

Ельцин молча сел на указанное ему место. В те времена дороги были так себе. Автобус часто подпрыгивал, словно считая ухабы. Ладно, хоть сиденья мягкие.

– Долго еще ехать? – спросил Ельцин спустя некоторое время.

– Отсюда километров двадцать. Через минут тридцать доедем, остановимся и пообедаем.

– Долго, оказывается, еще ехать. Давай налей-ка.

– Вам с газом или без газа?

– А водки или коньяка нет?

– Есть и то и другое.

– Молодец. Налей коньяка.

Рахимов открыл крышку сиденья, специально оборудованного для таких случаев, достал оттуда бутылку, стакан и закуски. Налил полстакана коньяка, Ельцин осушил его двумя глотками.

– Спасибо. Голова раскалывается, а мои гаврики так и не дали похмелиться.

Пока доехали до дачи обкома партии, где был приготовлен обед, Ельцин попросил Рахимова еще налить. Во время обеда добавил еще три рюмки. Когда опять сели в автобус, Ельцин начал разговор:

– Проблем у тебя, Муртаза, конечно, много. Зарплату вовремя не платят. Полки магазинов, можно сказать, пустые. Дороги плохие. Новых машин нет. Купили бы, да денег нет. Так, Муртаза?

– Так, Борис Николаевич. У нас так же, как и по всей стране.

– Ты, Муртаза, до этого политикой не занимался, вот в экономике и хозяйственной сфере, по-моему, должен хорошо разбираться.

Муртаза насторожился. К чему тот клонит? Хотел промолчать, но все же ответил:

– Вроде разбираюсь.

– В русских семьях есть обычай, который не сохранился до сих пор. Думаю, что он есть и у башкир. В семьях, где есть отец, мать и дети, – хозяин один. В основном это отец. Так?

– Да.

– Если нет хозяина или он слабохарактерен, то в доме не бывает порядка. Все, что хотят, то и делают. Из этой семьи не бывает толка. Ведь так?

– Так.

– Порядок должен быть не только в семье, но и в стране. Не будет порядка, страна развалится. Правильно говорю?

– Правильно.

– Если правильно, ты – гражданин России, почему не выполняешь и не подчиняешься тем порядкам и правилам, которые установлены для всех?

– Борис Николаевич, не могли бы сказать яснее?

– Можно, почему нельзя. В законах Российской Федерации написано, что регионы России в установленном законом порядке направляют налоги и сборы в федеральный центр. Об этом, думаю, ты хорошо знаешь.

– Знаю.

– Если знаешь, почему не перечисляешь средства в федеральный центр?

– Денег же нет. Как перечислишь то, чего нет.

– Как мне говорят финансисты, Башкортостан, Татарстан, Чечня и еще несколько субъектов вообще отказываются платить налоги.

– Но мы не можем получить и положенные нам средства из федерального центра.

– М-да…

Ельцин замолчал, отвернулся к окну, задумался. Затем неожиданно крикнул Муртазе:

– Налей! Если уж не хочешь давать деньги, то хотя бы водки не жалей.

Рахимову опять пришлось открыть потайное сиденье. После нескольких рюмок Ельцин успокоился, вздремнул. Муртаза забеспокоился. Говорили же ему, что со спиртным надо быть осторожно. Но как откажешь хозяину страны?

Автобус заехал в Стерлитамак, подъехал к площади, полной народа, остановился рядом с трибуной. Тут случилось то, от чего Рахимов даже разинул рот. Как только автобус остановился, Ельцин бодро вскочил с места, открыл дверь, соскочил с автобуса и быстрыми шагами направился к трибуне. Муртаза еле поспевал за ним. Ельцин чуть ли не бегом поднялся на трибуну, подошел к микрофону и зычным голосом крикнул:

– Здравствуйте, россияне! Я приехал, чтобы встретиться с вами с глазу на глаз, поговорить с вами по душам. Как живете?

Площадь одобрительно загудела и начала бурно рукоплескать выступающему. «Вот тебе и “пьяный”! Вот сила воли у человека!» – подумал Рахимов, глядя на Ельцина. Тот продолжал:

– Плохо живете? Знаю. Пока сюда ехали, с председателем Верховного Совета Рахимовым думали, как улучшить жизнь людей. Надеюсь, об этом скажете и вы сами. Нам не нужна так называемая «перестройка», навязанная народу Горбачевым. Свою жизнь мы должны реформировать сами. Надо освободиться от коммунистических догм, установить истинную демократию, каждый должен стать хозяином своей жизни! Правильно?

Раздались одобрительные возгласы и дружные аплодисменты.

– Что вы думаете об этом? Говорите, я вас слушаю. Кто хочет выступить?

Поднялся лес рук.

– Вот ты давай, – Ельцин указал на одного из мужчин. Тот выступил, за ним поднялись на трибуну еще пять-шесть человек. Все благодарили Ельцина за встречу с ними и за его неутомимую борьбу за установление в стране настоящей демократии.

Через некоторое время Ельцин, наверное, почувствовал себя неважно, обернулся к Рахимову:

– Хватит. Прекращайте этот балаган. Я устал.

Муртаза повернулся к стоящему рядом председателю Стерлитамакского горсовета Ахметову:

– Борису Николаевичу надо срочно позвонить одному из руководителей стран зарубежья. Мы поедем, а ты продолжай митинг.

– А чай? Все же готово.

– Тогда пошли. Пусть митинг дальше ведет твой заместитель.

Заместитель Ахметова оказался очень шустрым и сообразительным. Он сказал, что глава страны очень занятой человек, сейчас ему надо срочно уехать, от имени всех горожан сердечно поблагодарил Ельцина за встречу с ними.

В Башкортостане народ гостеприимный. Гостей хорошо угостили в Стерлитамаке, затем в Уфе.

На следующий день недалеко от Дома Правительства состоялась встреча Ельцина с горожанами столицы.

К этому событию башкирский народный центр «Урал» подготовился основательно. Его лидеры Рашит Шакур и Марат Кульшарипов отобрали несколько парней, сказали им, чтобы на митинг пришли заранее и заняли места как можно ближе к трибуне. Это было сделано для того, чтобы хотя бы двое из них имели возможность выступить на митинге, если не смогут, то хотя бы попробовать задать вопрос главе государства.

Митинг начался как в Стерлитамаке. Ельцин зычныма голосом поприветствовал россиян, сказал о необходимости бороться за демократию, за счастливое будущее всего народа России. Не успел он и закончить свое выступление, как один из парней центра «Урал» крикнул:

– Борис Николаевич, можно задать вопрос?

– Давай.

– Вы сказали, что надо всемерно укреплять демократию. Мы тоже так думаем. Спасибо вам. Сейчас некоторые республики России, опираясь на демократию, объявили о своем суверенитете. Вы за или против?

– Суверенитет – это высшая точка демократии. Поэтому, если хотите, берите суверенитета столько, сколько проглотите!

Митинг «взорвался» – одобрительные крики, довольные возгласы, бурные аплодисменты. Встречу на этом месте можно было и завершить. Ельцин добился своего – показал себя истинно демократичным хозяином страны, а народ получил ответ на свой основной вопрос, который его беспокоил. Но митинг продолжался. Выступающие говорили о своем наболевшем, высказывали свои предложения по тем или иным проблемам. В это время и не заметили, как одна дама, расталкивая людей, устремилась в сторону трибуны. Дошла, поднялась на трибуну, обняла, поцеловала Бориса Николаевича и подарила ему роскошный букет цветов.

– Я эти цветы выращивала, чтобы подарить самому смелому мужчине. Это – вы! – сказала она. Ее примеру последовали другие, и вскоре главу страны завалили цветами.

Ельцин остался очень доволен. Когда уходили с митинга, сказал Рахимову:

– Замечательный, задушевный народ живет у вас в Башкортостане!

 

Выбор направления пути

 

Берлин. (ТАСС). 3 октября осуществилась мечта немцев о единой Отчизне. Эта политика включала в себя и мечту о Единой Европе. Об этом заявил канцлер ФРГ Гельмут Коль.

***

Верховный Совет РСФСР и Совет Министров РСФСР, действуя в пределах своих полномочий, приступили к осуществлению программы стабилизации экономики и перехода к рыночным отношениям.

(«Совет Башкортостаны», 26 октября 1990 года).

 

Ельцин так и не сказал ясно и четко, почему он прилетел в Башкортостан. Поэтому каждый высказывал свое предположение. Одни говорили: чтобы показать себя. Другие в своих предположениях уходили вглубь веков. Якобы издавна цари объезжали Россию, осматривали, проверяли состояние дел. Ельцин с них берет пример. Третьи были более категоричны: приехал глазами увидать, чем же богата республика, чтобы потом хапнуть.

Во всех этих предположениях была доля правды. Учитывая своеобразие Башкортостана, особенности его народа, окружение Ельцина, посоветовавшись между собой, кое-как уговорили его слетать в республику. Чем без конца в кабинете мучить печень спиртным, пусть развеется и изучит положение дел.

Будучи свердловчанином, Ельцин много лет прожил на Урале. Хорошо знал жизнь и быт населяющих его людей. Да и сам по характеру, складу ума не отличался от них. Как и многие из них, был здоров, как дуб, был очень трудолюбивым. Мог быстро оценить ситуацию, сориентироваться и найти выход из создавшегося положения, хорошо разбирался в людях, обладал сильной волей.

Все это позволяло ему довольно легко подниматься по карьерной лестнице.

В то же время в характере Ельцина было немало отрицательных черт уральского рабочего. Прежде всего это – личные интересы. Для достижения своей цели, собственных интересов он мог не останавливаться ни перед чем. Что касается его слабости к спиртному, то это тоже идет от уральских рабочих. Кто же там будет сидеть и вести с тобой задушевную беседу, если на столе не будет стоять бутылка водки или самогона? Для них это чаепитие.

На Урале на одно и то же явление существовало два взгляда. Многие объясняли его исходя из собственных интересов. Это нашло отражение в исторической науке. На предгорьях Урала проживали несколько тысячелетий башкиры и считали эти места своей вотчиной. Позже сюда начали переселяться люди других национальностей. Но этот процесс не всегда происходил спокойно и мирно. Только в течение 350 лет башкиры 90 раз поднимали восстание против захвата их вотчинных земель, сражались с войсками, основу которых составляли русские, мишари, чуваши и татары. Поэтому отношения представителей других национальностей к башкирам не всегда были дружескими.

Советская историческая наука все это объясняла тем, что башкиры не хотели подчиняться общепринятым порядкам и законам русского государства, хотя основная причина была в другом. Ельцин, с детства воспитанный на этих догмах, при разговоре с Рахимовым во время поездки в Стерлитамак исходил из того, что Рахимов – башкир. Как и его предки, он не любит соблюдать общероссийские законы и порядки, поэтому не хочет перечислять деньги на счета центральной власти. Человеку другой национальности подобное не пришло бы и в голову.

В аэропорту перед посадкой на самолет Ельцин еще раз напомнил Рахимову:

– Не забудь перечислять деньги в Москву.

– Ладно, – ответил Рахимов. Что он еще мог сказать? Не будет же на трапе самолёта затевать спор. А Ельцин думал о своем: упрямый же ты, башкир! Ничего, сломаю я тебя. На цыпочках ко мне прибежишь!

Самолет, разрезая небо, улетел на запад, в Москву, а Рахимов, задумавшись, остался на земле.

Когда Рахимов вернулся на свое рабочее место, члены Президиума, словно договорились, один за другим зашли в его кабинет. Расселись за длинный стол. Оказалось, что мест всем не хватает.

– Функции Президиума расширились, а обкома партии сузились, сведены почти на нет, но все равно его работники продолжают занимать шикарные апартаменты, в то время мы маемся в этой небольшой комнате, – высказал свое недовольство Демин.

– Нам не надо претендовать на кабинеты обкома партии. Там есть комнаты, специально построенные для Верховного Совета. Они сейчас пустуют. Надо туда переезжать, – сказал Даутов.

– Где же они?

– В том же Белом доме. Окна комнат смотрят на улицу Тукаева.

– Тогда почему не переезжаем?

– Они находятся в собственности у Совета Министров. Надо их у него забрать и переехать.

– И как же их забрать?

– Нужно решение Президиума Верховного Совета.

– Тогда что же мы сидим? Кроме двоих, все члены Президиума здесь. Давайте примем решение! Кто за то, чтобы аппарат Президиума переехал на то место, о котором мы сейчас говорили, прошу поднять руки. Единогласно. Вот тебе, Вилляр Юмагулович, решение. Прошу организовать переезд, – улыбнулся Рахимов.

– Давайте рассмотрим еще один вопрос, – продолжил Муртаза. – Председатель Верховного Совета России Борис Николаевич сказал нам: берите суверенитета столько, сколько проглотите. Нам нужно определиться: сколько мы можем «проглотить». Раньше я думал, для развития республики хватит ей и экономического суверенитета. Но, два дня общаясь с Ельциным, пришел к выводу, что этого недостаточно. Все хорошо знаете, что с первых же дней советской власти Башкортостан показал всем народам пример в разрешении проблем в межнациональных отношениях. Автономия позволила создать хорошие основы для развития промышленности, сельского хозяйства и социально-культурной сферы. Однако в дальнейшем мнения и предложения Башкортостана практически игнорировались. Диктат Союза и республики, здесь я имею в виду РСФСР, привел к однобокому развитию Башкортостана. На территории республики построено огромное количество химических, нефтехимических и биологических предприятий. Так как большинство из них (97 процентов) находятся в собственности Союза и РСФСР, все доходы, полученные от них, уходят в Москву, а нам остается лишь неблагоприятная экологическая обстановка. Сейчас у нас большие проблемы в сферах образования, здравоохранения, культуры. По строительству жилья, количеству больниц, школ, детских садов и яслей, обеспеченности городов и районов средствами связи на душу населения, а так же по многим другим показателям среди субъектов России мы занимаем одно из последних мест. В плачевном состоянии находятся здания театров, кинотеатров и научных центров. Поэтому считаю, что Башкортостану нужен и политический, и экономический суверенитет. Только тогда, на законном основании, мы сможем переломить ситуацию.

О Советском Союзе. Убежден, мы должны его сохранить. Но союз должен строиться на основе новых экономических условий и иной политики. Хватит делить республики на союзные и автономные. Все субъекты СССР – республики, края, области – должны иметь равные права и обязанности. По такому же пути должно идти и государственное устройство внутри Российской Федерации. Вот это нам необходимо включить в Федеративный договор.

От имени Президиума Верховного Совета надо выступить с обращением к народу. Хочется, чтобы люди приняли самое активное участие в обсуждении проекта о Декларации суверенитета Башкортостана, их предложения надо опубликовать на страницах газет. Декларация, которую мы собираемся принять, должна стать документом, обобщающим все мнения и предложения, отвечающим интересам всего многонационального народа.

На страницах республиканских газет было опубликовано семь проектов Декларации. Некоторые резко отличались друг от друга, а в некоторых особых отличий не было. В основе проекта, подготовленного Президиумом Верховного Совета, лежало равноправие Башкортостана и России. Носителем суверенитета и источником государственной власти признавался многонациональный народ республики. Всей полнотой государственной власти обладает Верховный Совет. Земля, недра, природные богатства, другие ресурсы на территории Башкортостана объявляются исключительной собственностью его народа. Отношения с Союзом ССР, РСФСР, другими республиками определяются договорами и соглашениями. Наиболее важные вопросы, связанные с развитием Башкортостана, выносятся на рассмотрение Верховного Совета, на обсуждение народа.

Все проекты Декларации, опубликованные на страницах республиканских газет, не оставили людей равнодушными. Их с большим интересом обсуждали в каждом городе, в каждой деревне, можно сказать, в каждой семье. Все старались высказать свое мнение.

Рахимов хорошо понимал, что нельзя больше затягивать. Поэтому на очередном заседании Президиума сказал:

– Для обсуждения проектов Декларации времени было достаточно. Думаю, пора этот вопрос внести на рассмотрение сессии Верховного Совета. У кого есть какие предложения?

Члены Президиума согласились с ним. Действительно, пора решать этот вопрос.

 

 

Декларация

 

Америка продолжает наращивать вооруженные силы в Персидском заливе. Численность ее войск сейчас достигла 200 тысяч человек.

Израиль начал раздавать населению противогазы.

(«Совет Башкортостаны», 9 октября 1990 года).

 

8 октября 1990 года начал свою работу Пленум Центрального Комитета КПСС. Он рассматривает положение дел в стране и задачи КПСС, связанные с переводом экономики на рыночные отношения.

(«Совет Башкортостаны», 9 октября 1990 года).

 

Сегодня Муртаза проснулся раньше обычного. Вставать рано он привык с детства. В сельской местности долго не спят. Хотя Муртаза и живет в городе немало лет, но от привычки вставать рано не смог отвыкнуть. Сегодня он сразу не встал с постели, некоторое время лежал задумавшись. Как сложится сегодняшний день? В последнее время на его долю выпало немало испытаний. До сих пор ему удавалось с ними справляться. Но сегодняшний день – особенный. Сегодня состоится сессия Верховного Совета республики, от решений которой зависит очень многое. Она определит не только пути дальнейшего развития Башкортостана, ее решения могут в корне изменить судьбы тысячи, миллионов людей. Если все получится так, как задумал Муртаза и его единомышленники, то республика в своем развитии пойдет в одном направлении, если не получится – в другом.

Ладно, хватит философствовать. Муртаза быстро встал, пошел умываться.

У каждого народа есть свои особенности, которые свойственны только ему. Они проявляются в физиологии, характере и привычках людей. Например, невозможно перепутать башкира с русским. Они отличаются друг от друга и по внешнему виду, и по языку, и по характеру, и по образу мышления. Эти особенности складывались у народов в течение многих веков. Хотя в дальнейшем люди разных национальностей жили, тесно общаясь между собой, но они никуда не делись, давали всегда о себе знать.

Жизнедеятельность русских складывалась как у оседлого народа. С этим связан образ их мышления. Весной думают об обработке земли, летом – об уходе за посевами, осенью – об уборке урожая. Поздней осенью завершаются полевые работы, теперь можно отдохнуть, повеселиться. Поэтому у русских в этот период много свадеб, разных праздников. В это время можно заняться и другими делами: провести собрания, выяснять отношения между собой или жителями окрестных деревень.

Башкиры, казахи, киргизы, туркмены, татары в основном занимались скотоводством. Их особенности связаны с этой деятельностью. Они большую часть жизни проводили верхом на лошади. К этому приспособились их телосложения. Представители этих народов, как правило, среднего роста, немного кривоногие, круглолицые, приспособленные к защите от ветра и пыли узкие глаза. Со сходом снега с полей, появлением ростков первых трав выгоняли скот на пастбища. Для удобства надевали чекмены без рукавов и пуговиц, которые подпоясывали ремнем или мягким шерстяным кушаком. Горские народы чекмены считают своей национальной одеждой. Но такую одежду носили и башкиры. Уже ранней весной, чтобы укрыться от ненастья, строили шалаши. Травы еще не выросли, их крыли лубком. Шалаши были на каждом месте кочевья, потому в окрестностях башкирских сел и деревень частенько и встречаются местности, названия которых связаны со словом «шалаш». Возвращаются с летнего кочевья поздней осенью. Теперь можно передохнуть. Как и у русских, наступает пора свадеб и праздников. Когда у человека появляется много свободного времени, он не только отдыхает, а начинает задумываться над жизнью. Задумается, сравнивает свою жизнь, судьбу с жизнью и судьбой других и находит виновных в своих бедах и неудачах. Поэтому неслучайно, что все смуты в России происходили поздней осенью. К примеру, революции в 1905 и 1917 годах или восстания и мятежи башкир в 1814, 1863 годах начинались тогда, когда заканчивались полевые работы.

Такое состояние людей – естественное, природное явление. Об этом хорошо знают и политики, и ученые. Этим умело пользуется власть. Крупные политические мероприятия стремятся не оставлять на поздние осенние месяцы, стараются проводить ранней весной (начало полевых работ) или ранней осенью (еще не закончились полевые работы). В это время люди очень заняты своими повседневными делами, им некогда задумываться, глубоко вникать в суть происходящего. В этом нетрудно убедиться, если посмотреть, когда проходят выборы депутатов. В России первый выходной день сентября – день единого голосования.

Интуиция подсказывала членам Президиума, проект Декларации о суверенитете Башкортостана нужно рассматривать осенью, когда на селе заканчиваются полевые работы, горожане возвращаются со своих дач, садовых участков. Необходимо не равнодушное спокойствие граждан, а их активность и душевный подъем.

Рассмотрение данного вопроса назначили на 10 октября. И не ошиблись – тотчас же активизировались общественные организации и объединения.

Собрались на свое заседание лидеры башкирского народного центра «Урал». Приняли несколько решений. Во-первых, члены центра «Урал» и его филиалов должны встретиться и переговорить с каждым народным депутатом Верховного Совета, взять у него обещание, что проголосует за суверенитет Башкортостана. Во-вторых, на площадь перед зданием, где состоится сессия, собрать как можно больше своих сторонников. Здесь нельзя ограничиваться только Уфой, своих единомышленников надо привезти из соседних городов и районов. Для этого нужны автобусы. Необходимо взять в кольцо здание, где будет проходить сессия, держать под постоянным контролем работу Верховного Совета. В-третьих, нельзя допустить вспышку ссор, скандалов среди собравшихся на площади людей, надо помочь милиции в корне пресекать всякого рода провокации.

Собрался на свое заседание и татарский народный центр. Для него важен был лишь один вопрос – наравне с русским и башкирским признание татарского языка государственным языком Башкортостана. Решили изготовить плакаты с призывом об этом и выйти с ними на площадь.

У других национальностей тоже были свои общественные организации, но они себя особо не проявляли.

Общественные организации, граждане стремились донести до Верховного Совета республики свои взгляды и предложения, о них рассказывали на страницах газет, выступали по радио, телевидению. Активист татарского центра Айдар Халим задумал решить этот вопрос по-своему, более радикально. Он сказал, что объявит голодовку, поставит палатку на Советской площади Уфы и будет лежать там до тех пор, пока татарский язык наравне с русским и башкирским не признают государственным языком Башкортостана. Действительно, вскоре на Советской площади появилась его палатка. Но бог, наверное, не благословил Айдара Халима на этот поступок. Погода резко испортилась, похолодало, ночью даже начала промерзать вода. То идут дожди, то падает снег. Пришлось бы ему очень тяжело – выручали единомышленники. Глубокой ночью приносили еду, теплые вещи, которые он просил. Конечно, Айдар сам очень боялся, что об этом узнают люди. Но беспокоился зря, все были заняты своими повседневными делами и проблемами, мало кто обращал внимание на его одинокую «хижину». Но все же, кажется, несколько газет написали о его ночных связях с внешним миром и как он «страдает» от голода и холода.

10 октября. Погода не баловала людей. Было прохладно. Вокруг кружились снежинки, вскоре они все накрыли белым покрывалом. С раннего утра народ начал стекаться на площадь перед зданием, где должна была состояться сессия Верховного Совета. Кто приезжал на автобусе, кто шел пешком. У многих в руках лозунги с требованием незамедлительно принять Декларацию о суверенитете Башкортостана. Представители татарского центра пришли поздно, поэтому им достались места только на задних рядах.

В полдесятого начали подходить депутаты. Их встречали манифестанты. Спрашивали каждого, записывали, как он собирается голосовать. Их ответы вполне устраивали сторонников суверенитета. Лишь несколько депутатов хотят голосовать против.

Сессию открыл председатель Верховного Совета Муртаза Рахимов. Он предложил включить в повестку дня и рассмотреть вопрос «О Декларации о государственном суверенитете Республики Башкортостан». Депутаты согласились с ним. Слово для выступления дали самому председателю Верховного Совета.

Рахимов в своем докладе подробно рассказал о политической обстановке в стране, отметил ухудшение состояния экономики, подчеркнул усиление напряженности в социальной сфере и межнациональных отношениях.

– В условиях кризиса, который охватил все сферы жизни в стране, руководство республики должно сделать все возможное, чтобы защитить интересы народа. Этого мы сможем добиться лишь в том случае, если у нас будет возможность действовать самостоятельно, независимо. Вот почему так важно принять Декларацию о государственном суверенитете Башкортостана. Декларация – это политический и правовой документ. Он должен лежать в основе дальнейшего политического, социально-экономического, духовно-культурного развития республики. Опираясь на него, мы должны весь экономический потенциал республики использовать в интересах народа. Статус автономной республики, как путы в ногах, мешает дальнейшему самостоятельному развитию Башкортостана. Необходимо изменить и внутреннее, и внешнее содержание республики, – сказал докладчик.

– Некоторые городские Советы и трудовые коллективы, чтобы изменить статус Башкортостана, требуют провести всенародный референдум, – продолжил свое выступление оратор. – Об этом я скажу так. Во-первых, нет закона о референдуме. Во-вторых, если данный вопрос может решить и сам Верховный Совет, то давайте сами и решим. В-третьих, все союзные, некоторые автономные республики уже приняли Декларацию о суверенитете, и ни одна из них не стала проводить референдум. В-четвертых, Декларация вбирает в себя слишком сложные вопросы, их невозможно решать простыми ответами «да» или «нет».

Рахимов, разъясняя особенности Декларации, обратил внимание собравшихся на основную из них:

– Декларация в дальнейшем будет государственно-правовым актом республики. Без нее нас не будут воспринимать равноправным государством среди других республик. Например, председатель Верховного Совета РСФСР Р. И. Хасбулатов в своей статье, опубликованной на страницах газеты «Известия» от 25 сентября 1990 года, написал, что автономные республики – это не государства.

Докладчик на основе многочисленных примеров и цифр разъяснил, что дает суверенитет народу Башкортостана. Государство, которое не имеет своего суверенитета, он сравнил со служанкой, которая как бы прилежно ни служила хозяйке, всегда остается голодной. Так и Башкортостан – как бы старательно он ни работал, по-своему социально-экономическому развитию, по строительству жилья, объектов здравоохранения, образования, культуры остается одним из самых отсталых регионов страны.

– Если мы сами не будем заботиться о себе, никто не будет думать о нас. Поэтому принять Декларацию о государственном суверенитете Башкортостана – это наш святой долг, это единственная возможность, которую подарила нам судьба. Если мы не воспользуемся этой возможностью, история нам никогда не простит! – закончил свое выступление докладчик.

В зале, где присутствовало около 400 человек, установилась тишина. Зато взорвалась площадь перед зданием:

– Даешь суверенитет!

– Свободу Башкортостану!

– Ура!

Люди, собравшиеся на площади, внимательно следили за работой сессии Верховного Совета, которая передавалась через усилители, установленные около стен здания. И не только они. Многие жители городов и районов республики не отходили от своих телевизоров и радиоприемников. Работа сессии транслировалась в прямом эфире.

Ведущий сессию Демин предоставил слово председателю Совета Министров М. П. Миргазямову. Однако тот не сказал ничего конкретного ни в защиту, ни против Декларации, лишь отметил, что в условиях развития рыночных отношений в СССР и РСФСР Башкортостан должен определиться со своим местом.

Дальнейший ход сессии Рахимов взял в свои руки.

– Более 40 человек записались для обсуждения доклада, – сказал он. – Если есть желающие, отправьте сюда записку, еще не поздно. Слово предоставляется депутату Кавардакову.

Кавардаков ограничился ознакомлением Верховного Совета отрывками из решений пленума Башкирского обкома КПСС и Аскинского райкома партии.

Далее выступили депутаты Галимов, Уразбаев, Азнагулов, Гимаев. Все четверо одобрили доклад и от имени своих избирателей предложили проект Декларации о государственном суверенитете Башкортостана принять за основу.

– Уважаемые депутаты! – сказал Рахимов. – Предложение выступивших ставлю на голосование. Кто согласен с их предложением, прошу поднять руки.

Все дружно подняли руки.

– Кто против? Против нет. Кто воздержался? Таких тоже нет. Таким образом, проект Декларации о государственном суверенитете Башкортостана принимается за основу, – Рахимов облегченно вздохнул, довольный происходящим, заулыбался и сам не заметил, как зааплодировал. Его аплодисменты дружно подхватили и в зале, и на площади. На площади вновь раздались крики:

– Да здравствует Башкортостан!

– Да здравствует суверенитет!

Однако торжествовать еще было рано. Рахимов продолжил работу сессии, слово для выступления предоставил депутату Королькову.

Корольков – из города Белорецка. В этом городе в основном живут люди, предки которых – заводские рабочие, вернее, крепостные крестьяне, их когда-то привезли сюда для работы на заводе. Им были свойственны те особенности, о которых говорилось выше. Они, как правило, выступали против интересов башкир. В годы гражданской войны самые яростные сражения между башкирскими войсками и красноармейцами происходили в этих краях, где немало башкир сложило свои головы. Об этом хорошо знали многие депутаты. Поэтому, когда дали слово Королькову, насторожились. Зал притих.

– Я считаю, – сказал он, – согласно решению III сессии Белорецкого городского Совета, принимать Декларацию преждевременно. Сначала надо провести всенародный референдум и внести необходимые изменения в Конституцию БАССР.

Да, не зря насторожились депутаты.

Рахимов предоставляет слово депутату Идиатуллину. Он отметил некоторые места проекта, которые являются его недостатками. По его мнению, слова «реализуя неотъемлемое право башкирской нации на самоопределение» надо заменить словами «реализуя неотъемлемое право всех национальностей на самоопределение», изменить название республики и в дальнейшем именовать ее – «Советская народная Республика Башкортостан».

Своими предложениями по изменению текста проекта Декларации далее выступили депутаты Верховного Совета республики Абайдуллин, Жукова, Кадыров, Гафуров, депутаты РСФСР Турьянов, Идельбаева, депутат СССР Кашников.

– Поправок много, – шепнул Демин Рахимову, – чтобы их систематизировать, надо создать комиссию.

– Хорошо. Давай займись ты этим делом.

– Ладно, – Демин встал со своего места, вышел из зала, вскоре вернулся обратно и протянул Рахимову листок бумаги, – вот.

– Уважаемые депутаты, – обратился Рахимов к залу. – Поправок к тексту проекта поступило много. Прежде чем приступить к обсуждению, необходимо их систематизировать, для этого нам нужно создать редакционную комиссию. Есть предложение создать ее в составе 27 человек. У кого какие будут предложения?

– Ладно. Пусть будет так.

– Тогда ставлю данное предложение на голосование. Единогласно. Предоставляется слово для выступления депутату Катаеву.

После Катаева выступили депутаты Гатауллин, Лукъянчикова, Шагиев, Никитин, Скутин, Сафаргалин, Юрин, Гумеров.

– Уважаемые депутаты! – обратился к залу Рахимов. – На основании решения Президиума Верховного Совета на сессию приглашены представители общественных организаций. Если не возражаете, дадим слово некоторым из них. Первым приглашаем к трибуне председателя общественной организации по охране окружающей среды писателя Павлова.

После него выступил первый секретарь Башкирского обкома партии Горбунов, председатель союза писателей Буляков, председатель башкирского народного центра «Урал» Шакуров. Выступление последнего слушали с большим интересом. В нем было немало дельных предложений.

– Сегодня депутаты проблемы языка рассматривали как-то однобоко, – сказал Шакуров. – Много говорилось о третьем государственном языке республики. В то же время башкирский язык умирает, надо его спасать. Я обращаюсь к вашей совести и надеюсь, что на следующих сессиях на эту проблему вы обратите особое внимание. Башкиры в республике подвергаются ассимиляции. Я это могу доказать на основе многочисленных примеров. В этих условиях должно быть особое отношение к правам башкирского народа на суверенность и самоопределение, в том числе приданию его языку статуса государственного, которое является одним из прав народа.

Выступление Шакурова все слушали молча, но оно многих задело за душу.

Сессия продолжалась.

– Редакционная комиссия закончила свою работу, – сказал Демин Рахимову.

– Ладно, сейчас я вам предоставлю слово.

– Уважаемые депутаты! – начал Демин. – Редакционная комиссия внимательно изучила каждое предложение, в проект Декларации внесены необходимые поправки, его новый вариант вам роздан. От имени редакционной комиссии прошу его принять за основу.

– Ставлю предложение на голосование. Кто «за»? Кто «против»? Таких нет. Кто воздержался? Воздержались двое. Итак, предложение принимается.

Несмотря на принятое решение, несколько депутатов с просьбой дать им слово подняли руки. Андреев предложил каждый пункт проекта рассмотреть заново. Особенно много вопросов возникло вокруг первого пункта проекта. Там было написано: «Земля, недра, природные богатства, другие ресурсы на территории Башкирской Советской Социалистической Республики, а также весь экономический и научно-технический потенциал являются исключительной собственностью ее многонационального народа». На эти вопросы довольно емкое разъяснение дал Ахметов и предложил оставить все так, как написано в проекте. Он сказал:

– Все, что находится на территории республики, должно принадлежать ей. СССР и Российской Федерации можно отдать некоторую часть, но только на основе соглашений.

Рахимов поставил предложение Ахметова на голосование. 13 человек проголосовали «против», остальные «за». Рахимов облегченно вздохнул. Принят один из самых основных пунктов Декларации.

Время пять часов. Сессия проходит очень напряженно. Все устали.

– Для выступления на сессии записалось 80 человек, – сказал Рахимов. – Около половины выступило. Мы пока успели принять только первый пункт Декларации. Поэтому предлагаю сделать перерыв, работу сессии продолжить завтра. Кто за данное предложение, прошу поднять руки.

Все согласились с председателем Верховного Совета. И присутствующие в зале, и собравшиеся на площади, облегчённо вдохнув, разошлись до следующего дня.

11 октября как в зале заседания, так и на площади особо ничего не изменилось. Только в небе не кружились снежинки и народу было маловато. Как и вчера, кругом лозунги, но не было их о татарском языке. Надо сказать, с Советской площади исчез Айдар Халим, объявивший бессрочную голодовку, и его палатка. О них напоминали лишь рваные пакеты и кучи мусора, которые раскидывал ветер по сторонам.

В одиночку и группами начали подходить депутаты. Как и вчера, их встречали манифестанты возгласами: «Суверенитет!»

Ровно в десять часов ожил усилитель голосом Рахимова:

– Уважаемые депутаты и приглашенные! Продолжаем работу III сессии Верховного Совета. Начнем с того места, где мы вчера остановились. Слово для выступления…

Тут Рахимова прервал один из сидящих в первом ряду:

– Муртаза Губайдуллович, я извиняюсь. Пока не началось обсуждение основного вопроса повестки дня, хотел бы сказать несколько слов. Я – Кулеша, депутат Верховного Совета РСФСР, из города Белорецка.

Рахимов недовольно произнес:

– Ладно, говорите.

Кулеша подошел к трибуне.

– Вчера депутат Корольков сказал, что жители города Белорецка и городской Совет против суверенитета Башкортостана. Я, как депутат Верховного Совета РСФСР и горожанин Белорецка, ответственно заявляю: Корольков дал вам ложную информацию. Большинство жителей города Белорецка и депутаты городского Совета – за Декларацию о государственном суверенитете Башкортостана. Спасибо за внимание.

– Спасибо, – облегченно вздохнул Рахимов. Как будто гора свалилась с плеч. – Слово предоставляется депутату Горбунову.

Горбунов был не только первым секретарем обкома КПСС, но и депутатом Верховного Совета республики. Он сказал, что не надо стараться решать все вопросы одновременно. Предстоит принятие новой Конституции Башкортостана и специального закона о государственных языках. Поэтому сначала нужно обсудить вопрос о суверенитете, затем – о языках.

За Горбуновым к трибуне вышел депутат Бугера. Он предложил не обсуждать Декларацию в целом, а идти по статьям, при этом одновременно рассматривать поправки, предложенные и редакционной комиссией, и отдельными депутатами.

– По-моему, Бугера вносит дельное предложение, – сказал Рахимов. – Кто за данное предложение, прошу поднять руки. Большинство. Сейчас Демин прочтет статью, ознакомит с поправками к ней, далее приступим к их обсуждению.

Казалось, что все пойдет гладко, без задоринки, но споткнулись уже на первой поправке. У некоторых вызвало недовольство словосочетание: «Реализуя неотъемлемое право башкирской нации, всех народов республики на самоопределение». Рахимов понимает, откуда дует ветер. Им не нравится слова «башкирская нация».

Депутаты Катаев, Вахитов, Андреев, Бугера, Абайдуллин, Кузбеков, Резбаев, Машкин, Аверьянов призвали оставить предложение без изменения.

Депутаты Гафуров, Ситдикова, заместитель председателя Совета Министров Аюпов предложили внести поправку и написать: «Реализуя неотъемлемое право башкирской нации на самоопределение и гарантируя равенство прав всех наций на территории Башкирии».

Депутаты Кашников, Мамлеев, Лукъяничева, Белоглазов, Бигнов выступили против.

Рахимов понял, что обсуждение данного вопроса может затянуться, желая разрядить обстановку, произнес:

– Уважаемые депутаты! Предлагаю решить вопрос путем голосования. Кто, чтобы принять поправку, предложенную Аюповым, прошу поднять руки. 138 человек – «за». 86 человек – «против». Значит, поправка Аюпова принимается.

Тут Демин негромко сказал Рахимову:

– Этот пункт – один из основных пунктов Декларации. Его нельзя принимать только большинством голосов.

Рахимов продолжил:

– Тут мне подсказывают, что данный пункт Декларации нельзя принимать лишь большинством голосов. Нужно конституционное большинство, то есть не менее двух третьих голосов депутатов. Поэтому итоги данного голосования считаются недействительными. Продолжаем обсуждение варианта Аюпова.

Еще довольно долго спорили депутаты, оставить данное словосочетание, как оно написано в проекте, или изменить. Наконец начали выступать те, кто хотел лишь заявить о себе, повторяя ранее сказанное другими депутатами. Страсти начали утихать. Пользуясь этим, Рахимов объявил:

– Уважаемые депутаты, вариант Аюпова вновь ставлю на голосование. Помните, чтобы принять или отвергнуть предложенную поправку, нам нужно конституционное большинство. Если этого не будет, то придется продолжить обсуждение.

Возможно, депутаты уже немного устали, им надоело обсуждение данного вопроса, и они не хотели к нему возвращаться, но на этот раз поправка набрала даже больше голосов, чем требовалось для ее принятия.

Депутаты подняли еще один сложный вопрос, который в дальнейшем в той или иной степени может отразиться на жизнедеятельности всего башкирского народа. Согласно переписи населения 1989 года, в Башкортостане проживает 863 808 башкир, а за его пределами – 560 000.

– Такое положение сложилось не из-за переезда башкир за пределы Башкортостана, а на основе исторического факта, – дал объяснение Зуфар Еникеев. – В 1919 году, когда была образована Башкирская Республика, в соглашении, подписанном Лениным и Сталиным, говорится о создании в будущем Большого Башкортостана. Он был создан, однако многие территории, где проживали башкиры, отошли к Челябинской, Оренбургской, Пермской областям и Татарстану. Таким образом, сегодня немало башкир проживает за пределами своей республики. Сейчас мы не сможем исправить эту историческую несправедливость. Но мы должны им помочь удовлетворять их потребности в области образования, культуры, искусства. Предлагаю отразить это в Декларации.

Данное предложение вызвало в зале неоднозначную реакцию. Его противники свое несогласие обосновывали финансовой проблемой. У башкир, проживающих за пределами республики, есть свои администрации, пусть о них заботятся они! В бюджете республики не так уж много денег, чтобы финансировать соседние области! Обстановка в зале накалялась. «Так можно дойти и до большой беды – межнациональных столкновений!» – подумал Рахимов. Он не выдержал, встал со своего места.

– Послушайте, – сказал он, – я вам расскажу об одном случае, которому сам был свидетелем. Рядом с моей родной деревней расположена русская деревня Алмалы. Один парень с нашей деревни взял оттуда себе в жены русскую девушку. Молодожены жили дружно, вскоре родились дети. Когда подошла пора, их сын Гаяз поступил учиться. Учился он в нашей деревенской башкирской школе. Учился и разговаривал на башкирском языке так хорошо, и не подумаешь, что у него мать русская.

Однажды мы вышли на перемену, тут какой-то парнишка из деревни Алмалы ищет Гаяза. Гаяз подошел к нему.

– Вот я тебе принес книги – букварь, арифметику и другие учебники на русском языке, – говорит тот Гаязу. – Читай их, изучай русский язык. В твоих жилах течет и русская кровь. Об этом не забывай. А мы тебе поможем.

Вот такой был случай. Жители деревни Алмалы не стали просить тавакановцев, чтобы они помогли Гаязу с книгами на русском языке, проблему решили по-своему, очень просто. А тут речь идет о 560 тысячах человек. Кроме нас, кто же им поможет? Поэтому думаю, что ваши споры об этом неуместны. По моему мнению, предложение Еникеева надо внести в Декларацию. Есть еще желающее выступить?

Зал молчал.

– Если нет желающих, – продолжил Рахимов, – ставлю на голосование о внесении предложения: «Башкирская Советская Социалистическая Республика содействует удовлетворению национально-культурных потребностей лиц башкирской национальности, проживающих за пределами республики» в текст Декларации.

19 проголосовали «против», 18 человек «воздержались», остальные – «за».

Начинается вечернее заседание сессии. Народу на площади заметно прибавилось. Все стояли молча, сосредоточенно, понимая, что наступает самая ответственная пора в работе сессии. В подтверждение их ожиданий по радио раздался голос Рахимова:

– Уважаемые депутаты! Завершается работа сессии, которая продолжалась два дня. Сейчас нам надо проголосовать за Декларацию, требуется конституционное большинство. Прошу голосовать. Счетная комиссия начинает свою работу.

Так как голосование было поименное, оно заняло довольно много времени. Счетной комиссии необходимо было подсчитать все бюллетени, заполнить протоколы. Наконец председатель счетной комиссии подошел к Рахимову и протянул ему заполненные протоколы. Тот сразу бросил взгляд на завершающие части протоколов, на итоги голосования.

– Уважаемые депутаты! – в голосе Рахимова прозвучали нотки радости и торжества. И все обо всем догадались. Но никто не собирался вставать со своего места, все ждали, когда председатель объявит официальные итоги. – Счетная комиссия завершила свою работу. Итоги голосования таковы: «против» принятия Декларации о государственном суверенитете Советской Социалистической  Республики Башкортостан – 1 депутат, 4 человека «воздержались», остальные – «за». Таким образом, Декларация принята. Поздравляю всех с этим событием!

Как депутаты в зале, так и собравшиеся на площади бурно зааплодировали. Раздались радостные возгласы:

– Ура!  Су-ве-ре-ни-тет!

Душа просила торжественной музыки, но в то время у Башкортостана своего гимна еще не было. Поэтому пришлось ограничиться только аплодисментами.

Демин пожал руку Рахимову:

– Поздравляю, Муртаза Губайдуллович!

– Я тоже поздравляю тебя!

– Муртаза Губайдуллович, в связи с окончанием сессии, может, чая попьем?

– Только чая?

– Найдется что-нибудь и другое.

– Вдвоем?

– Нет. Для членов Президиума я попросил накрыть небольшой стол.

– Хорошо. Пошли.

Первый тост произнес Рахимов:

– За нашу Декларацию! Сейчас мы и в СССР, и в Российской Федерации не хуже других!

Вторым взял слово заместитель председателя Мусин:

– Я предлагаю поднять бокалы в честь нашего председателя Верховного Совета Муртазы Губайдулловича Рахимова. Как политик, он растет у нас прямо на глазах. Когда начал работать председателем, сразу было видно, что он технарь. А как блестяще провел он эту сессию, где обсуждались такие сложные и острые вопросы! Сидел и восхищался его работой. Так умело вряд ли смогли ее провести даже те, кто долгие годы занимался партийно-советской работой. Крепкого здоровья и успехов вам, Муртаза Губайдуллович!

 

 

На следующий день

 

Токио. (ТАСС). Моя полиция меня бережет. Это могут доказать японцы. В результате четкой работы полиции большинство японцев в любое время дня и ночи, в любом уголке страны могут ходить, не боясь ни за свою жизнь, ни за свои деньги.

(«Совет Башкортостаны», 12 октября 1990 года).

 

Указ Президиума Союза Советских Социалистических Республик.

Президент Союза Советских Социалистических Республик М. С. Горбачев подписал специальный Указ о проведении военного парада в честь 73-летия Великой Октябрьской Социалистической революции.

(«Совет Башкортостаны», 13 октября 1990 года).

 

Говорят же: стрелял не целясь, а попал в яблочко. Так получилось и со словами Мусина, когда он сказал, что Рахимов как политический деятель растет прямо на глазах. На сессии 11 октября – день принятия Декларации – объявили Днем Республики Башкортостан. Значит, вчера был праздник. Поэтому сегодня можно вставать попозже, и Демин спокойно валялся в постели. Зазвонил телефон.

– Рахимов вас просит, – сказала секретарь Ляля.

– Уже пришел?

– Он давно здесь. Говорит, надо провести заседание Президиума. Спрашивает, где члены Президиума?

Демин даже не стал завтракать, побежал на работу. Успокоился лишь тогда, когда увидел, что к Белому дому, куда переехал Верховный Совет, спешат и его коллеги. «Ладно, оказывается, не только я опоздал», – подумал Демин. Зашел в кабинет Рахимова. Больше половины членов Президиума сидело за столом для заседаний.

– Один из заместителей подошел, подождем второго, – произнес Рахимов, поздоровавшись за руку с Деминым.

– Мусина придется долго ждать, – сказал Даутов, – он вчера уехал в Дюртюли.

– Каждый день, что ли, ездит?

– Нет, но часто. Пока у него в Уфе нет квартиры. Мы его временно устроили в гостиницу, но семья в Дюртюлях.

– Ладно, тогда Мусина не будем дожидаться. Начнем заседание, он присоединится к нам, когда подъедет.

– Наверное, знаете, что первый канал Московского телевидения, а также наше телевидение и радио сообщили о принятии Башкортостаном Декларации и что сейчас он претендует на статус союзной республики. Это сообщение будет опубликовано сегодня и на страницах газет. Вчера мы об этом отправили телеграммы в Верховные Советы СССР и РСФСР. Сказали, что сама Декларация будет отправлена спецпочтой.

Сейчас не только Москва, но и другие столицы обращают свои взоры к нам. Ждут, что же мы будем делать дальше. С Декларацией поздравил только Шаймиев. Чечня отправила телеграмму. Из-за рубежа никто о нас и не вспомнил. Мы им не нужны.

– Назарбаев отправил телеграмму, только что получили.

– Ладно. Сейчас, конечно, для многих мы как бельмо на глазу. Поэтому нам нельзя расслабляться, надо работать быстро, оперативно принимать все необходимые решения.

Думаю, в первую очередь нам нужно выступить с обращением к народу республики в связи с принятием Декларации. Затем начинать подготовку документов, которые необходимы для осуществления в жизнь нашей Декларации. Вы как думаете?

– Правильно говорите, Муртаза Губайдуллович. Обращение нужно, обязательно. Сейчас я дам команду, чтобы написали. Кроме того, надо составить план мероприятий, что же мы должны делать в первую очередь. Если не возражаете, эту работу поручу отделам, – Даутов встал со своего места.

– Да, план нужен. И составить его надо как можно быстрее, – неожиданно Рахимов замолчал, уставившись в одну точку, затем продолжил: – Наверное, нам завтра придется созвать сессию Верховного Совета.

– Сессию?

Все с удивлением посмотрели на него.

– Ведь только вчера закрыли сессию.

– Да, эти документы надо было принимать вчера. И обращение, и план работы, и другие решения, связанные с Декларацией.

– А если мы их примем на заседании Президиума?

– Нельзя. Как Президиум от имени Верховного Совета может выступить с обращением к народу?

– Да, будет неправильно.

– Значит, надо дать телеграмму депутатам с приглашением на сессию.

– На какой день назначим сессию?

– На завтра.

Все растерянно смотрели на председателя. Такого случая никто не мог припомнить. Первым пришел в себя Даутов:

– Ладно, тогда я побежал к себе.

– Да, побежали по своим рабочим местам.

Депутаты, получив телеграмму, тоже сбились с толку. Какая сессия? Может, перепутали даты? Начали звонить в аппарат Президиума:

– Что случилось? Почему такая спешка?

– Так решил Президиум.

13 октября не все депутаты смогли приехать на сессию, но кворум был. В этот день приняли обращение Верховного Совета к народу республики, утвердили план мероприятий, определили круг вопросов, подлежащих первоочередному рассмотрению. Надо отметить, сессия прошла организованно, все поработали плодотворно. Вопросы рассматривались не ради галочки, решения принимались только после глубокого анализа поднятых проблем. В обращении содержалось не только приветствие к народу в связи с принятием Декларации, оно давало ответы на многие вопросы, касающиеся дальнейшего государственного устройства республики. Поставлена задача – разработать Конституцию нового Башкортостана. Верховный Совет призвал в этой сложной работе активно участвовать все государственные органы, общественные организации, трудовые коллективы, отдельных граждан. Рассмотрел еще один важный вопрос и принял по нему решение: была создана полномочная комиссия Башкирской ССР по заключению соглашения с СССР и РСФСР.

 

 

На сессии Верховного Совета РСФСР

 

Вашингтон. (ТАСС). Газета «Вашингтон пост» пишет, что, несмотря на заметное улучшение общего экономического состояния страны, показатель бедности в Соединенных Штатах сохраняется на одном уровне.

(«Совет Башкортостаны», 3 октября 1990 года).

 

Сессия Верховного Совета продолжается. Депутаты приступили к рассмотрению проекта закона об общественных объединениях. Уже в начале его обсуждения возникли разногласия. Основой этого противоречия стал пункт: «Военнослужащие и лица, занимающие должности в правоохранительных органах, приостанавливают свою активную политическую деятельность в партиях».

(«Совет Башкортостаны», 3 октября 1990 года).

 

Как уже было отмечено, весной 1990 года Исмагил Габитов был избран депутатом Верховного Совета РСФСР по Кумертаускому избирательному округу. Ранее многим депутатам запомнились его выступления, где содержалось немало дельных предложений. Они выдвинули кандидатуру Исмагила Ахмадулловича на должность первого заместителя председателя Верховного Совета РСФСР на первой сессии съезда. Для него это было большой неожиданностью. Если бы дал согласие, возможно, он на некоторое время расстался бы с родным Башкортостаном, его народом, сельским хозяйством, которым посвятил всю свою жизнь. Не согласился.

Когда пришло приглашение на III сессию Верховного Совета РСФСР, зашел к Рахимову.

– Муртаза Губайдуллович, мне надо ехать в Москву, на сессию.

– Раз надо, езжай.

– Тут у меня возникла одна мысль, хотел поговорить с вами об этом.

– Давай.

– В Москве в спешном порядке хотят рассмотреть вопрос о заключении Федеративного и Союзного договоров. Как вы думаете, если я там выступлю?

– Еще спрашиваешь! Обязательно надо выступать! В своей Декларации мы ясно выразили свое отношение к этим договорам. Об этом надо еще раз сказать. Пусть все знают, чего мы хотим, чего мы добиваемся. – Рахимов замолчал, потом добавил: – Ты, Исмагил Ахмадуллович, и многие другие очень хорошо помогаете мне во всех моих делах. Но все же не везде успеваю. Будешь в Москве, зайди к председателю Совета Министров СССР Павлову, со средствами туговато. Наш министр финансов Хасанов даст тебе необходимые цифры.

– Ладно, зайду.

Сессия (внеочередная) Верховного Совета РСФСР. Идет обсуждение хода подготовки Федеративного и Союзного договоров. Когда слово дали Исмагилу Габитову, он раскритиковал позицию тех, кто выступал против суверенитета национальных республик.

– Уважаемые народные депутаты! – начал он свое выступление. – Разрешите высказать свою точку зрения по вопросам подготовки Федеративного и Союзного договоров. Как вы знаете, Российская Федерации и 15 республик приняли свою Декларацию о государственном суверенитете. На эти Декларации как в этом зале, так и за его пределами отношение неоднозначное. Хотя некоторые и говорят о единстве России и о многом другом положительном, нас ругают за то, что мы хотим самостоятельно решать вопросы, касающиеся нашей жизни. Против нас вступил в борьбу Собчак, Травкин, один из наших лидеров Руслан Имранович Хасбулатов и другие известные личности. Раньше свое выступление против прежних автономных республик Хасбулатов объяснял тем, что мы не можем быть государством. Потом он обвинил нас в том, что мы своим суверенитетом разваливаем Россию. Возникает мысль, что он не может расстаться с устоявшимися десятилетиями догмами, определениями Сталина об автономии, где право автономных республик на местное самоуправление, местное хозяйство – это якобы подарок, который дан сверху. Мы хотим уйти от этого, избавиться от такого унизительного понятия государственности. Мы хотим, чтобы Башкортостан некоторые полномочия добровольно передал центру, а в остальном республика была полностью самостоятельной.

Что касается Федеративного и Союзного договоров, то Башкирская ССР одобряет их основные идеи, если быть конкретнее, взаимоотношения республик, а также СССР и РСФСР должны строиться на основе договоров и соглашений. Мы согласны с докладом товарища Хасбулатова в том, что кроме Федеративного договора у республик с РСФСР должны быть отдельные соглашения. Это соответствует Декларации о государственном суверенитете Башкирской ССР. В ней говорится, что, вступая в договорные отношения с Союзом ССР, РСФСР, другими республиками, Башкирская ССР сохраняет за собой всю полноту государственной власти на всей территории, вне пределов прав, добровольно переданных ею Союзу ССР и РСФСР. Это нечто иное, как признание взаимоотношений Башкортостана и России на основе соглашения, возвращение статуса нашей республики, определённого еще в 1919 году. Как известно, Башкирская Республика возникла в 1919 году на основе соглашения, заключенного Центральной Советской власти с Башкирским правительством. К сожалению, затем прошло чуть больше года и Россия отказалась от равноправных взаимоотношений. В результате в 1922 году Башкортостан вовсе не вошел в число образующих Союза ССР республик. Эту историческую несправедливость можно устранить лишь сегодня, в условиях демократизации и гласности, в условиях строительства РСФСР на основе соглашений, в условиях заключения нового Союзного договора.

Сегодня РСФСР с большим желанием заключает соглашения с соседними республиками. Пора взглянуть и на саму Россию. Мы призываем руководство Российской Федерации ускорить заключение соглашения между Российской Федерацией и Башкирской ССР. Мы со своей стороны к этому готовимся.

– Хочу несколько слов сказать о Законе СССР об определении полномочий  Союза ССР и субъектов федерации от 26 апреля 1990 года, – продолжил Исмагил Габитов. – Что только не говорили об этом законе! Якобы он не соответствует Конституции, якобы он «открыл» парад суверенитетов, якобы он ведет к развалу России. Мы с этим в корне не согласны. Борис Николаевич и некоторые его помощники не случайно все валят на тот период. Российская Федерация сама показала пример, который стал толчком к принятию нашей Декларации. Если сказать прямо, мы, принимая на первом съезде Декларацию о государственном суверенитете РСФСР, открыто проигнорировали действующую Конституцию СССР и открыли путь Декларациям в прежних автономных республиках. Самое главное – суверенитет республик, как и суверенитет РСФСР, народ воспринял с большим воодушевлением, это результат закономерных процессов, идущих в стране. Поэтому несерьезно сваливать все на Закон СССР от 26 апреля 1990 года. Если Сергей Михайлович Шахрай, который, кроме московского асфальта, ничего не видел, так легко намерен решить политическую и экономическую судьбу народа, сознательно все это игнорирует, то председателю Верховного Совета Российской Федерации это не к лицу.

Борис Николаевич, мне не понятно, почему вы отказываетесь от своих слов, сказанных на митингах в Башкортостане. Вы обещали, если мы часть полномочий на основе соглашения передадим Центру, то вы поддержите наше стремление к самостоятельности. Сегодня, Борис Николаевич, отказываетесь от своих слов. Под влиянием каких сил вы, Борис Николаевич, отказываетесь от своих обещаний, которые давали только несколько месяцев назад? Это нам непонятно. И последнее. Нам очень важно выработать общий подход и в отношении проекта Союзного договора, который был опубликован в печати 9 марта.

Председательствующий на съезде Борис Ельцин предупредил Габитова:

– Ваше время истекло.

Габитов словно не услышал Ельцина, продолжил:

– Мы вполне удовлетворены, что в нем разрешены вопросы о субъектах Союза.

Борис Ельцин:

– Время ваше истекло!

Габитов:

– Если говорить о заключении соглашений прежних автономных республик с Союзом, то оно должно решаться на основе волеизъявления. Как заключать соглашение: самостоятельно или внутри Российской Федерации, пусть решают Верховные Советы республик.

Борис Ельцин не выдержал, заорал в микрофон:

– Хватит! Время истекло!

Габитов:

– Спасибо за внимание.

Депутаты, затаив дыхание слушавшие выступление Габитова, проводили его с трибуны под бурные аплодисменты.

 

(Продолжение следует)