№7.2022. Галим Хисамов. В отрогах Урала. Документальный роман. Перевод с башкирского Г. Хасанова

Хисамов Галим Афзалович родился 25 апреля 1949 года в деревне Кинзябаево Куюргазинского района БАССР. Заслуженный работник культуры РБ (1993). Член Союза писателей (1988). С 1990 г. – заместитель главного редактора журнала «Агидель», с 1992 г. – директор издательства «Китап», в 1994–1998 гг. – министр печати и массовой информации РБ. Лауреат премии им. З. Биишевой (2010) и премии им. Салавата Юлаева (2014).

 

Галим Хисамов

Перевод с башкирского Г. Хасанова

 

 

В ОТРОГАХ УРАЛА

документальный роман

Книга первая

 

ДЫХАНИЕ ЗЕМЛИ

1.

Берлин. 8 июня. Как сообщает агентство «Дена», заместитель главнокомандующего оккупационными войсками Англии в Германии Робертсон направил руководителям коммунистической партии в Английской оккупационной зоне письмо, где объявил, что деятельность социалистической единой партии Германии (СЕПГ) в Английской зоне запрещена.

(«Кызыл Башкортостан», 10 июня 1948 года).

 

***

 

Саратовский завод сельскохозяйственных машин освоил выпуск двигателей для колхозных электростанций. Эти двигатели просты по устройству и экономичны. Они способны привести в действие молотилки, их можно использовать при резке соломы и в других сельскохозяйственных работах. Мощность электростанций при установке таких двигателей достигает до 12 киловатт.

(ТАСС; «Кызыл Башкортостан», 10 июня 1948 года).

 

Какая красота, какое приволье! Солнце ласкает своими теплыми лучами, по лугам пробегает свежий, нежный ветерок. А вокруг в густых зеленых зарослях, словно соревнуясь между собой, щебечут птицы. Знает Муртаза: скоро 22 июня, когда самый долгий день и самая короткая ночь года. Его отец Губайдулла говорит, что после 22 июня птицы успокаиваются, редко поют. Сам Муртаза этого как-то не замечал. Но отец никогда не скажет того, в чем сам не уверен. Наверное, птицы стремятся успеть выразить всю свою любовь к этому удивительно прекрасному миру, поэтому и поют сегодня, как сумасшедшие.

Муртаза неторопливо шел по проселочной дороге в сторону деревни Алмалы, где на торжественном собрании в школе ребятам должны были вручать свидетельства об окончании очередного класса. Шел и любовался дивной красотой природы, наслаждался свежим воздухом, насыщенным ароматом полевых цветов. Вдруг он услышал звуки, похожие на звуки срезаемой косой травы. Муртаза остановился, огляделся вокруг и увидел недалеко от себя, в шагах двадцати косаря. Рядом с ним привольно ходила запряженная лошадь, таская за собой рыдван[1]. Муртаза с удивлением смотрел на эту картину. Что это такое? Ведь к сенокосу еще не приступили. Возмутила его и наглость косаря: начал косить не с окраины поляны, а прямо с середины. Да и лошадь тут же топтала сочные травы. Кто же это может быть? Конечно, не с его родной деревни. Его односельчане не могут так поступать. Муртаза еще раз внимательно посмотрел на незнакомца, на его лошадь и подытожил: «Косарь, скорее всего, из деревни Алмалы». Он подошел к нему поближе и крикнул по-русски:

– Эй, ты что делаешь?

Незнакомец вздрогнул от неожиданности, но быстро пришел в себя, злобно посмотрел на Муртазу и выдавил:

– Не видишь, что ли? Сено кошу.

– Почему косишь? Кто тебе разрешил? Эта наша земля, а не алмалинская!

– У башкир земли много, от того, что я здесь кошу, она у них не убавится.

Муртаза не сдавался:

– Ничего не бывает много, – сказал он и решительно добавил: – Кончай косить, убирайся с нашей земли!

Косарь исподлобья оценивающе посмотрел на Муртазу. Перед ним стоял паренек, напоминающий еще не оперившегося птенца. В последние годы Муртаза подрос, окреп, стал шире в плечах, но до крепкого мужика ему было еще далеко. Косарь еще раз злобно посмотрел на Муртазу, затем чуть приподнял косу и вдруг заорал во весь голос:

– Прочь отсюда! А то косой вспорю тебе живот!

Муртаза мигом оказался у рыдвана, схватил лежащие там вилы, ударил ими по косе мужика. Коса выпала из рук незнакомца. Ошеломлённый такой выходкой подростка, косарь несколько секунд стоял как вкопанный, затем резко запрыгнул на рыдван и со всей силой огрел лошадь кнутом:

– На!

Лошадь с места пустилась в карьер и понесла в сторону Алмалов.

К такому обороту событий не был готов и Муртаза. Когда немного успокоился, посмотрел на косу с вилами, взвалил их на плечи и тоже направился в сторону Алмалов.

На окраине деревни он неожиданно встретился со своими одноклассниками Ваней и Сергеем. Ваня и Муртаза были близкими друзьями. Дело в том, что их отцы были давно знакомы и дружили. Когда Муртаза поступил учиться в школу деревни Алмалы, отец определил его на квартиру своему другу. При первой встрече ребят родители поставили своих сыновей рядом и отец Вани сказал:

– Послушай, Ваня, этот парень – твой ровесник, будете учиться в одном классе. Для него наша деревня чужая, не знает он здесь никого. Пока Муртаза освоится, присмотри за ним, будь начеку, мало ли что может случиться.

Сначала Ваня относился к Муртазе как к младшему брату, за которым надо всегда присматривать, заботиться, затем – как к ровеснику, позже ребята стали неразлучными друзьями. Ваня был парнем веселым и остроумным.

Увидев Муртазу, он воскликнул:

– О, Муртаза! Оказывается, Варвара не соврала, когда сказала, что с нетерпением ждет тебя.

Варвара – их одноклассница. При разговоре о девушках Муртаза почему-то смущался, давая повод для шуток.

– Зачем? – спросил Муртаза.

– Как зачем? – продолжал Ваня, улыбаясь во весь рот. – Сказала, что ты сегодня придешь ее сватать. Посмотри на себя: чем не жених! Вон как приоделся. Красавец! Да и свидетельство об окончании класса, можно сказать, уже в кармане. Так что уже сегодня можешь увести свою невесту к себе домой. Только вот одно не пойму: хочешь любимую посадить на косу и подгонять ее вилами?

От этих шуток разразился веселым смехом стоящий рядом Сергей. Веселье ребят передалось Муртазе. Он весело произнес:

– Послушайте! Потом не говорите, что не слышали. Это особо касается болтунов. Как знаете, косой косят травы. Но иногда ею режут и языки. У тех, у кого он слишком длинный. А вилами закалывают отрезанные языки и собирают их в одно место. Ну, как, есть ли здесь кто-нибудь, у кого язык слишком длинный?

Ваня сделал вид, что испугался:

– Нет, нет, Муртаза! Здесь у всех языки нормальные!

Тут кто-то их окликнул:

– Давайте быстрее! Начинается ведь…

Ваня и Сергей ускорили свой шаг. Сергей, увидев, что Муртаза отстал от них, крикнул ему:

– Ты не идешь, что ли?

– Да, пойду, только вот не знаю, что делать с этими, – сказал Муртаза, указывая на вилы и косу.

– А чьи они? Кому ты их нес?

Муртаза коротко рассказал, что произошло с ним сегодня на поляне.

– А-а, это Харитон. Он любит разглагольствовать, что башкирам незаслуженно досталось слишком много земли. Вот и поехал косить сено на ваших землях. Кроме него, некому.

– А где он живет? Надо бы отдать ему эти вилы и косу.

– Давай так сделаем, – Ваня хитро улыбнулся, – положим их пока вон там, около изгороди. Никто не тронет, отдадим после собрания.

Собрание, посвященное вручению учащимся свидетельств об окончании очередного класса, прошло в торжественной обстановке. Среди собравшихся было немало и родителей. Первым на сцену директор школы вызывал Муртазу:

– Вот этот парень в нашей школе учился только один год. Пришел к нам из башкирской деревни, по-русски толком не мог и разговаривать. Но оказался очень старательным и настырным. В течение года стал одним из лучших учеников школы. Вот каким должен быть настоящий джигит!

Ваня, сидевший рядом с Варварой, толкнул ее в бок:

– Смотри-ка, как твоего хвалят!

– Почему это он – мой? Его девушка живет в его родной деревне.

– Да, ладно, шучу. Думаешь, не знаю.

После окончания собрания Муртаза попрощался с друзьями и направился домой. Надо было спешить в родную деревню, до которой шесть километров проселочной дорогой. О вилах и косе, которые спрятали около изгороди, он и забыл. Но, оказывается, о них не забыли Ваня с Сергеем…

На следующий день вечером к дому Губайдуллы подъехал председатель колхоза деревни Алмалы. Спрыгнув с телеги, привязав лошадь к изгороди, крикнул:

– Губай, ты дома?

Увидев его, Губайдулла подошел к калитке.

– Дома. Айда заходи, – сказал он приветливо. Но не смог скрыть и свое недовольство: – Не Губай я, а Губайдулла. Говорил же я тебе, что имена башкир с возрастом не подвергаются изменению. Да, и я к тебе, как малолетнему, не обращаюсь: «Сашка», а уважительно говорю: «Александр».

– Ладно, не обижайся, Губайдулла. Русский язык – не башкирский. Он немного грубоватый.

– Не оправдывайся. Любой язык приятный, когда им умело пользуешься. Проходи, что стоишь, – обернувшись к жене, которая чем-то была занята во дворе, крикнул: – Мать, поставь-ка самовар. К нам гость приехал.

– Спасибо, не утруждайся, я ненадолго. С тобой хотел переговорить об одном деле.

– Пойдем за столом поговорим. Вижу же, что проголодался.

– Видишь? Ты кто? Ясновидец?

– Да, ясновидец. Смотри на свою лошадь, как она выбилась из сил. Наверное, гнал ты ее сегодня без передышки.

– Да, пришлось. Ездил в райцентр, мотался по конторам, потом проехал по бригадам колхоза. Вот вечером, хотя и не по пути, решил заехать к тебе.

Когда перекусили, Александр начал разговор, ради которого приехал:

– Губайдулла, я сегодня приехал к тебе в качестве свата.

– Интересно. И кого кому сватаешь?

– Твоего сына нашему колхозу.

– Что-то ничего не соображу.

– Муртаза в нашей школе очень хорошо учится. Только на «4» и «5». Говорят, что ты хочешь перевести его из нашей школы в другую. Не трогай ты его. Сегодня в райкоме партии сказали, что надо вплотную заняться подготовкой специалистов для села, направлять ребят на учебу в техникумы и училища. Пусть Муртаза продолжит свое обучение в нашей школе и окончит седьмой класс. Сам знаешь, учеба в восьмом классе платная. Если он по направлению нашего колхоза поступит в техникум или училище, учеба будет бесплатной. Для больших семей, как у нас, думаю, это вполне приемлемый вариант. Конечно, ты можешь и сам дать направление. Для твоего богатого колхоза это ничего не стоит. Но пойдут разговоры, скажут, что Рахимов за счет своего колхоза обучает своего сына.

– М-да. Ты прав, Александр. Надо подумать о дальнейшей его судьбе. Ладно, пока конкретно ничего не могу сказать, надо посоветоваться со своими.

– Посоветуйся. А твой сын молодец. Смелый, справедливый парень растет. Вон как защищает колхозное добро.

– Ты о чем? Какого добра?

– А ты, что, ничего не знаешь, что произошло вчера?

Александр рассказал Губайдулле, как Муртаза прогнал косаря, косившего сено на землях деревни Санкем. Довольный поступком сына, Губайдулла заулыбался.

– А вилы и косу куда дел?

– А это уже отдельная история, – расхохотался Александр. – Вечером Ваня и Сергей вспомнили о них. Пошли к Харитону и предложили ему выкупить у них свои вилы и косу. Тот согласился. Договорились на бутылку самогона. Выпили его втроем. Не хватило. Тут Ваня говорит Харитону: «Тебе, Харитон, наверное, придется раскошелиться еще на одну бутылку. Надо отдать ее Муртазе и немного его раздобрить. А то он грозится, что ты не только самовольно косил сено на землях колхоза, но и накинулся на него с косой».

Куда деваться Харитону. Дал ребятам еще одну бутылку самогона. Так обхитрили Ваня с Сергеем незадачливого косаря.  Об этом Муртаза, наверное, еще и не знает.

Спустя некоторое время Губайдулла, проводив друга, чтобы подробнее узнать о вчерашних приключениях сына, позвал Муртазу. Но разговор получился не об этом.

– Что-то я тебя целый день не видел, был в Алмалах?

– Нет, я там был вчера, получал свидетельство об окончании шестого класса. Сегодня ходил в Кашкарово.

– А там что делал?

– Был в школе, узнавал, примут ли там меня учиться.

– И что сказали?

– Сказали, что примут. Только вот учебники и тетради придется покупать самому. Поэтому хочу на лето куда-нибудь устроиться на работу и подзаработать денег. Об этом, отец, я и хотел с тобой поговорить.

– Так, где же найдешь такую работу? В колхозе ходят на трудодни, заработаешь копейки.

– А если попробовать съездить в Кумертау?

– И в городе найти работу будет нелегко. Везде будут спрашивать, какая у тебя специальность. Кроме того, тебе нет и шестнадцати лет. Наверное, не возьмут даже разнорабочим.

– Что же тогда делать?

– Ладно, сынок, подумаем, – сказал Губайдулла. Хотя он и не смог дать какой-нибудь дельный совет Муртазе, но остался доволен тем, что тот самостоятельно пытался устроить свою жизнь. Прав, Александр, неплохой парень растет. Но о разговоре со своим другом решил Муртазе пока ничего не говорить.

На следующий день Муртаза начал работать в колхозе.

Начал работать в колхозе – слишком громко сказано. Нет ни определенного места работы, не знаешь, чем будешь заниматься завтра. Что скажет бригадир, то и делаешь.

Однажды вечером во время ужина Муртаза не выдержал:

– Отец, давай-ка все же я съезжу в Кумертау, попробую устроиться на работу.

– Ну, что же. Попробуй, – согласился Губайдулла.

Из Санкема в город Кумертау можно добраться через село Воскресенское или через деревню Казарма. Село Воскресенское расположено около основной межрайонной дороги. Доберёшься до него, если повезет, то можно доехать до города на каком-нибудь попутном транспорте. Через деревню Казарма идет проселочная дорога. Здесь рассчитывать на какой-то транспорт нет смысла. Только пешком. А расстояние до города Кумертау – около сорока километров.

Муртаза решил идти через Казарму. Километров пять-шесть до деревни Ворошилово с попутчиками, которые шли сюда, чтобы продать ягоды, дальше пошел один. Дошел до города поздним вечером, хотя и вышел из дома ни свет ни заря. Переночевал у знакомых отца.

Прав был отец. Куда только ни обращался Муртаза – везде спрашивали, какая у него специальность и сколько ему лет. А у него нет специальности, нет ему и шестнадцати. Отказывают в приеме на работу. Наконец, он решил зайти в отдел кадров шахты. Он располагался в одной из комнат большого барака. За столами сидели четыре человека – двое мужчин и две женщины. «Начальник, наверное, тот, который сидит за большим столом у окна», – подумал Муртаза и хотел подойти к нему. Но его остановил мужчина, сидевший за столом около двери:

– Какая у тебя к нам просьба?

– Хотел устроиться на работу.

– Документы есть?

– Есть, вот.

Мужчина взял у Муртазы его документы, посмотрел на них и вдруг, понизив голос, заговорил по-башкирски:

– В дальнейшем показывай только свидетельство об образовании, а  вот эту бумагу, где указано место твоего проживания, спрячь.

– Почему?

– Ты, наверное, не знаешь, что по закону сельчанину запрещено без паспорта покидать деревню. При проверке документов тебя могут задержать. На основании этого закона могут даже посадить. Скажут, что сбежал из деревни. Повторяю, показывай только свидетельство об образовании, с ним ты можешь спокойно выезжать из села.

Мужчина, неожиданно повысив голос, продолжил по-русски:

– Вот тебе объявление. Если понравится, поступай туда учиться, – мужчина протянул Муртазе листок бумаги с текстом, отпечатанным типографическим способом. Это было объявление об условиях приема на учебу в техникум угольщиков. Муртаза прочитал и задумался.

– Что, не нравится? Тогда посмотри вот это объявление. Это о нефтяном техникуме.

У Муртазы загорелись глаза. В школе частенько заводили разговор о нефти. Говорили, что добыча и обработка нефти очень перспективная отрасль народного хозяйства, а сами нефтяники хорошо зарабатывают. Заметив перемену в настроении Муртазы, мужчина сказал:

– Что, нравится работа нефтяника? Только ты обрати внимание на то, что нефтяной техникум находится в городе Уфе, а техникум угольщиков находится здесь, не надо ездить за триста километров.

– Ладно, – сказал Муртаза, – посоветуюсь с отцом.

– Правильно, посоветуйся.

Пока шел домой, Муртаза думал только о нефтяном техникуме и твердо решил, что будет поступать учиться именно туда. Даже обдумал содержание письма, которое отправит в этот техникум.

Отец не стал противиться решению Муртазы.

– Если уж нравится тебе этот техникум, рискни, – сказал он. – Только вот расстояние до Уфы немалое, ездить туда и обратно будет нелегко.

В тот же день Муртаза написал письмо в техникум, через пару недель получил ответ. «Для поступления в техникум, – говорилось в нем, – надо сдать вступительные экзамены, пройти по конкурсу. Техникум располагает своим общежитием. Студентам выдается стипендия. С этого года ее размер значительно повышен. В техникум принимаются окончившие семь классов».

 

2

 

«Человек предполагает, а бог располагает» – говорится в народе. Ты все обдумал, все тщательно запланировал, но вдруг происходит что-то такое, и от твоих замыслов не остается и следа. Муртаза уже твердо решил, что этой осенью пойдет учиться в кашкаровскую школу, там окончит седьмой класс и поступит в Уфимский нефтяной техникум. Однажды Губайдулла приехал домой раньше обычного. Когда поужинали, попросил всех остаться за столом и, обращаясь к жене Галиме, сыновьям Гарею, Муртазе, Рафику, начал разговор:

– Мать, сыновья, меня переводят на другую работу. Нам придется переехать в село Юмагузино.

Все притихли. Тишину прервал Муртаза:

– Юмагузино – это село, которое находится за селом Воскресенское? – спросил он.

– Да.

– Говорят, это большое село.

– Да, большое село.

– Если большое село, то, наверное, и школа большая?

– Есть там средняя школа.

– Башкирская или русская?

– Русская. Но в соседней деревне есть башкирская.

– Я там буду учиться? – спросил Гарей.

– Подумаем.

– А я буду учиться в русской школе, – снова вступил в разговор Муртаза.

– Почему?

– Я уже учился в русской школе. Когда поступлю в техникум, все равно придется учиться по-русски.

«Пока другие думают, этот уже решил», – подумал Губайдулла, глядя на Муртазу.

– Гарей, может, тебе тоже надо учиться в юмагузинской школе?

– По-русски?

– Я же сказал, что в этой школе нет башкирских классов.

– Но туда же примут меня на один класс ниже!

– Так и получится. Будешь учиться в одном классе с Муртазой.

– Только этого не хватало! Учиться в одном классе с братишкой! Засмеют. Лучше уж вообще не учиться!

«Ладно, – подумал Губайдулла, – с Гареем как-нибудь поладим».

– А ты почему молчишь? – обратился он к жене.

– Что я могу сказать? Ты же все решил. Мои слова ничего не изменят. Куда же я без вас? Потихоньку привыкнем с Рафиком и в Юмагузино.

В словах Галимы проскользнула обида на Губайдуллу. Он хотел резко ответить жене, но, подумав, промолчал. Вспомнил, в каком положении оставил семью, когда ушел на фронт. В то время он работал в промартели «Иртюбяк». Перед назначением председателем промартели ему обещали выделить жилье. Но из-за отсутствия свободного жилья предложили некоторое время пожить в помещении, больше напоминающем старенькую башкирскую летнюю кухню. Прошло лето, наступила холодная, пасмурная осень, семья Губайдуллы так и продолжала там жить. Он неоднократно по этому поводу обращался к председателю райсовета, но его проблему так и не разрешили. В ноябре Губайдуллу отправили на фронт, Галима с двумя детьми осталась жить в этой лачуге. Спасибо родственникам, не оставили его семью в беде. Старший брат Губайдуллы Музафар перевез Галиму с ребятишками в Таваканово (Санкем) и соорудил для них что-то наподобие домика. Здесь и дождалась Галима с детьми окончания войны и возвращения его с фронта…

Конечно, вспоминая об этих тяжелых годах, обижается на него жена. Что поделаешь, раньше всегда в первую очередь решали вопросы производства, а проблемы людей уходили на второй план.

Вечером, ожидая возвращения стада с пастбища в деревню, Муртаза присел на скамейку у изгороди. Вышел на улицу Гарей, устроился рядом с ним.

– Наверное, хочешь стать русским, – сказал он, глядя куда-то в сторону.

– Зачем так говоришь? – удивился Муртаза.

– Когда ты начал учиться в русской школе, стал разговаривать, путая русские слова с башкирскими. Если в Юмагузино будешь учиться в русской школе, то совсем забудешь башкирский язык.

– Не забуду. Вот же сижу и разговариваю с тобой по-башкирски. А с русскими могу разговаривать на русском. Разве это плохо?

– Продолжай: «С чувашами разговаривал бы по-чувашски…»

– Нет, по-чувашски не могу. А вот башкиры из деревни Казарма очень хорошо разговаривают.

– Откуда знаешь?

– Помнишь, я ходил в город Кумертау? По дороге некоторое время я шел вместе с жителями деревни Казарма. Слышал бы ты, как один башкир шпарил по-чувашски, даже не подумаешь, что он башкир.

– А ты знаешь, почему город называется Кумертау? – изменил тему разговора Гарей.

– Почему?

– Кумер – это башкирское слово, по-русски будет «уголь», тау – это «гора». Там в шахте добывают уголь, поэтому и назвали город Кумертау. Сначала он назывался Бабай.

– Интересно. Первым в этих местах начал жить человек по имени Бабай, и оттуда пошло название города?

– Нет, там протекает небольшая речка Бабай. Когда люди осели на ее берегах, назвали свою деревню Бабай. Затем деревня разрослась, стала поселком, а вот когда она стала городом, дали ей новое название – Кумертау.

– Откуда ты это знаешь?

– Я много что знаю. Хочешь, перечислю названия всех мест в окрестностях нашей деревни?

– Давай.

– Кунъяп, Накас, Саука, Сыбартау, Койо башы, Коза Тубагы… – Гарей и дальше хотел продолжать, но Муртаза его прервал.

– Да, я их тоже знаю.

– А вот Кешекырылганы не знаешь. Не знаешь и Рус Уткавы, Шаги Сазы, Талакланды, – с видом большого знатока, победителя горделиво посмотрел Гарей на Муртазу.

– Откуда ты все это знаешь?

– Когда ты учился в деревне Алмалы, дед Музафар, если выезжал куда-нибудь, частенько брал меня с собой. По пути он рассказывал об истории местностей, по которым мы проезжали. Дед рассказывает, а я мотаю на ус.

Тут в конце улицы показалось деревенское стадо, ребята побежали ему навстречу, чтобы пригнать своих домашних животных.

Спустя некоторое время Гарей еще раз показал, какой он большой знаток своего края. В то время Губайдулла уже работал в Юмагузино. Семья снимала квартиру. Однажды Галима решила написать письмо родным. Написала, как было принято в годы войны, сложила письмо треугольником, заклеила картофельным крахмалом и протянула его Муртазе:

– На, напиши адрес, ты же у нас учишься в русской школе.

Муртаза взял письмо, начал писать адрес. Как только он написал «Таваканово», стоявшая рядом мать воскликнула:

– Что ты там пишешь? Я же тебе сказала: в деревню!

– Я и написал адрес деревни: «Деревня Таваканово».

– Какое там Таваканово? Ты что, совсем забыл, что наша деревня называется Санкем?

– По-башкирски – Санкем, а по-русски будет Таваканово, – ответил Муртаза.

Тут с видом великого знатока вмешался в разговор Гарей, который до сих молча наблюдал за ними:

– Основал нашу деревню человек по имени Тавакан, поэтому официальное ее название – Таваканово. Так как Тавакан был из рода санкем кипчаковских башкир, иногда нашу деревню называют по названию этого рода.

Галима и Муртаза молча выслушали Гарея и не стали ему возражать, знали, что в этих вопросах он неплохо разбирается.

В тот год они перезимовали в селе Юмагузино. На съемной квартире жить было нелегко. Все устали и с нетерпением ждали окончания учебного года, чтобы на лето переехать в родную деревню. Но вскоре произошло событие, которое изменило все их планы.

Однажды Губайдулла пришел домой и объявил, что его переводят на работу в Таваканово. Радости у всех не было предела. Гарей с Муртазой даже пустились в пляс. Сияла Галима. Губайдулла с улыбкой молча наблюдал за всем происходящим, затем произнес:

– Чего так радуетесь? Особенно ты, Муртаза? Там нет школы рядом с домом. На своих двоих придется топать до Кашкарово, ближе нет русской школы.

Ребята притихли. Гарей не учился в русской школе села Юмагузино, ходил в соседнюю деревню Биккузино.

Муртаза расстроился. До Кашкарово из Таваканово – около двадцати километров. Ходить пешком туда и обратно каждый день…

Гарей эту проблему решил по-своему:

– Не расстраивайся. Наверное, еще не забыл башкирский язык. Будешь учиться со мной в Тляумбетово.

Видимо, сам бог помог Муртазе, увидев, как он переживает. В тот год в тляумбетовской школе для ребят из окрестных русских деревень открыли восьмой и девятый классы на русском языке. Муртаза продолжил учебу в русском классе, а Гарей – в башкирском.

После окончания десятого класса перед Муртазой не стоял вопрос, что дальше делать. Он его для себя давно решил.

Как-то вечером он присел рядом с отцом и сказал:

– Отец, я хочу поступать учиться в Уфимский нефтяной техникум.

– Ну, что же, – произнес Губайдулла, – давно знаю об этой твоей мечте. Попробуй. Я в свою очередь помогу тебе получить паспорт. Дам немного денег. А все остальное зависит от тебя. Подготовься хорошо к экзаменам. Поступишь, будешь учиться, но на одну стипендию жить будет сложно. На мою помощь особо не рассчитывай, сам видишь, как мы живем. О себе придется заботиться самому.

– Понимаю.

– Тебе надо ехать в Уфу за десять-пятнадцать дней до вступительных экзаменов, там немного освоиться, изучить обстановку.

– Ладно.

В те времена после окончания школы мало кто пытался продолжать свое обучение. При том почему-то думали, что после десятого класса можно поступать только в техникум, а мысль о том, что можно сразу поступать в институт, почему-то никому и в голову не приходила. Школа – техникум – институт – таков путь к высшему образованию. Так думали в деревнях, в этом были убеждены и в Таваканово.

Как и советовал отец, Муртаза приехал в Уфу заранее. Сдал документы в техникум. Вышел на крыльцо. Тут кто-то его окликнул:

– Документы где принимают, здесь?

– Да, – ответил Муртаза. Когда парень подошел поближе, неодобрительно подумал: «Башкир же. Мог бы разговаривать по-башкирски». Видимо, бесконечные разглагольствования брата Гарея о том, что башкиры должны гордиться свой национальностью, хорошо знать свой язык, дали о себе знать.

– За версту видно, что ты башкир, почему по-башкирски не разговариваешь? Думаешь, не пойму? – с неприязнью продолжил Муртаза.

– Да? Ты тоже башкир? Не знал, – ответил парень.

– Давай знакомиться. Я – Муртаза, из деревни Таваканово Юмагузинского района.

– Говори: Санкем. Я – Ахмет, из деревни Казарма Куюргазинского района.

– О-о! Из Казармы? Тогда, наверное, знаешь нашу деревню. Здравствуй, земляк!

Оба парня успешно сдали вступительные экзамены, прошли по конкурсу, устроились в одной комнате общежития.

Ахмет окончил школу в городе Кумертау. Отец погиб на фронте. Мать с маленькой дочкой живет в деревне. Муртазе нередко деньгами помогал отец, а Ахмету надеяться было не на кого. Скорее всего, наоборот, дома ожидали помощи от него. Поэтому неудивительно, что Ахмет всегда мучился от безденежья.

Как-то Муртаза пришел с занятий позже обычного.

– Где ты ходишь? Сколько тебя можно ждать? – нетерпеливо встретил его Ахмет. – Я тут договорился насчет работы, где можно неплохо заработать. А тебя нет и нет.

– Что за работа?

– Надо разгружать вагоны на железнодорожной станции.

– Тогда пошли.

Работа оказалась не из легких. Надо было перетаскать пятидесятикилограммовые мешки из вагона в склады. Ладно хоть дали какую-то мешковину для плеч, без нее бы вся одежда пришла в негодность. Но все равно рубашка Ахмета порвалась. Что поделаешь, не плакать же. За работу неплохо заплатили.

На следующий день ребята сходили на рынок, купили Ахмету рубашку с рук.

– Как говорят в народе: не было бы счастья, да несчастье помогло, – пошутил Муртаза. – Вот ты как приоделся, в этой рубашке ты просто жених! И старая рубашка еще пригодится – можно надеть на работу.

За годы учебы в техникуме из каких только вагонов и что только не разгружали Муртаза с Ахметом! Если все эти вагоны поставить в один ряд, получилось бы несколько составов. Зато не ходили голодными, хватало денег и на покупку кое-какой одежды, могли позволить себе сходить в кино, на спектакли и концерты. Да и сами возмужали, окрепли, стали похожими на настоящих мужчин. Конечно, не только от тяжелой физической работы. В свободное время занимались спортом. Муртаза любил пробежки на дальние расстояния и лыжные гонки. Ахмет увлекался боксом. Иногда развлекались тем, что один играл на гармошке, другой пускался в пляс.

На старших курсах их начали водить на практику на завод. «Вы должны выйти из техникума специалистами на уровне оператора», – говорили им.

Нефтеперегонный завод, куда они ходили на практику, оказался очень своеобразным предприятием. Здесь не было огромных, высоких зданий, скажем, как на медеплавильных заводах. Кругом трубы, толстые и тонкие, и большие резервуары. Нефть, газ и другая продукция перерабатывается где-то внутри них, ничего не видно. Создается впечатление, что все здесь стоит, нет никакого движения.

Настал долгожданный день. Парни успешно окончили техникум. Им вручили дипломы и сказали:

– В добрый путь в ряды пролетариата!

Муртаза и Ахмет стали операторами на Уфимском нефтеперерабатывающем заводе. Через пару лет они знали устройство своих установок так, что с закрытыми глазами могли бы оперативно устранить любую неполадку.

Однажды к Муртазе подошел старший оператор Сергей Николаевич. Он молча наблюдал, как Муртаза регулирует работу большой печи. Когда тот закончил, похвалил:

– Молодец, Муртаза! Ты можешь отрегулировать так, что установка начинает работать как на автомате, – затем продолжил: – Послушай, Муртаза, скоро я выхожу на пенсию, на свое место хочу предложить твою кандидатуру. Но у меня есть условие.

– Какое условие?

– Ты должен поступить учиться на вечернее отделение института.

– А это мне зачем? Я и так могу работать.

– Слов нет, можешь работать. Но ты обязательно должен учиться, стать инженером. С такими способностями ты как минимум можешь стать главным инженером, даже директором завода.

– Ну и загнул же ты, Сергей Николаевич!

– Нет, Муртаза, нельзя жить только сегодняшним днем. Надо смотреть в будущее, жить перспективой.

– Не знаю. Что еще скажет Ахмет.

– Ахмет сейчас не работает в нашей смене. Извини, пусть о нем позаботится его руководство.

Муртазу покоробили последние слова ветерана. Ахмет же его самый близкий друг, как же он без него?

Муртаза решил в тот же день встретиться с Ахметом, поговорить о предложении Сергея Николаевича. До этого у Ахмета были выходные, сегодня должен выйти на работу. Да и не виделись давно.

После смены Муртаза пошел к месту работы Ахмета. Увидев его, сразу даже не узнал, так тот похудел. Муртаза обнял друга:

– Что с тобой, Ахмет?

Тот заплакал:

– Говорят, что рак. Наверное, скоро я умру.

Муртаза не знал, что и делать. Он отдал бы все ради спасения самого близкого друга. Но был бессилен.

Ахмет после этого разговора не прожил и трех месяцев. Похоронили его на городском кладбище. Все это так потрясло Муртазу, что он долго ходил ошеломлённый, как контуженный.

В том году он даже не думал о поступлении в институт. Подошла очередь на получение квартиры, ее ему дали, он переселился. Но и это Муртазу особо не порадовало. Тоска и грусть от потери друга не покидали его. К счастью, в это время он познакомился с девушкой по имени Луиза. Эта встреча и любовь помогли ему как бы очнуться, выйти из мира горя и печали.

Женился, поступил в институт. Появились новые проблемы и заботы. Все шло своим чередом. Утром вставал и бежал на работу, вечером приходил домой, наспех ужинал и бежал в институт, после занятий торопился домой к своей жене. Во время отпуска молодые супруги ехали на малую родину Муртазы в Таваканово, чтобы помочь родителям в заготовке сена и дров, повидаться с родными и близкими. Затем снова в Уфу. Позже стали ездить в санатории.

С годами менялись должности Муртазы. Но они никогда не повторялись. Все они были ступеньками его жизненного роста. От простого оператора до директора завода.

 

ЗАВОДСКАЯ БОЛЬНИЦА

 

Варшава. (ТАСС). Китайская Народная Республика выступает за сокращение или за полное уничтожение ядерного вооружения и других средств массового уничтожения, за нераспространение вооружения в космическое пространство, об этом говорится в коммюнике, опубликованном об официальном визите в Польшу исполняющего обязанности Генерального секретаря Центрального Комитета КПК, премьера Государственного Совета КНР Чжао Цзыяна.

(«Совет Башкортостаны», 16 июля 1987 года).

 

524-й строительно-монтажный поезд – один из опытных предприятий города Когалыма. Построенные им объекты хорошо знакомы в Когалыме. Сейчас строители завершают строительство дома культуры железнодорожников и так необходимую для города контейнерную площадку. Коллектив плечом к плечу работает с нефтяниками Западной Сибири, вносит большой вклад в строительство железобетонных дорог в новых месторождениях нефти. В настоящее время он успешно ведет строительство трассы Янгельная – Ямбург.

(«Совет Башкортостаны», 16 июля 1987 года).

 

В 1987 году в Башкортостане произошли события, которые в корне изменили общественно-политическую обстановку в республике. Первого секретаря обкома КПСС Мидхата Шакирова, возглавлявшего республику 18 лет, обвинив в авторитарном руководстве и зажиме демократии, «по собственному желанию» отстранили от должности. Около месяца ругали, материли Шакирова, затем, чуть ли не погладив ласково по головке, проводили на заслуженный отдых. Это насторожило Муртазу Рахимова. Так оценивать труд человека, вернее, представлять только в негативном свете, который около двадцати лет стоял во главе республики? Разве нет у него заслуг? Разве он мало сделал для социально-экономического развития Башкортостана, на благо его народа? Тесно общаясь с высшими должностными лицами, работая с ними плечом к плечу, разве он мало сделал и для всей страны, которая занимает одну шестую часть суши земного шара? Нельзя же об этом забывать. Если в работе Мидхата Шакирова были ошибки, если его действия нанесли урон республике, ее народу, то о них нужно говорить открыто, рассказать людям, за какие свои проступки он отстранен от должности. А так все напоминает подковерную борьбу, которая не имеет никакого отношения к лозунгу «перестройка».

Не думал тогда Муртаза Рахимов, что так называемая «перестройка» не обойдет и его стороной.

Однажды в его рабочем кабинете зазвонил телефон. Зашла девушка из приемной:

– Муртаза Губайдуллович, это звонит заведующий отделом здравоохранения городского Совета, – сказала она.

Рахимов удивился. Какое он имеет отношение к здравоохранению города? Да и вообще, в горсовете мало кто интересовался работой завода, а из отдела здравоохранения это, наверное, первый звонок. Все же он поднял трубку.

– Муртаза Губайдуллович, скажите, пожалуйста, когда собираетесь сдать в эксплуатацию свою больницу? Какова площадь здания, его себестоимость? – спросил заведующий отделом здравоохранения.

– Откуда такой интерес к нашему объекту?

– Составляем квартальный отчет, хотели и его туда включить.

– Как это наш объект хотите включить в свой отчет? – еще больше удивился Муртаза.

– По распоряжению исполкома городского Совета.

– Какое распоряжение? Почему об этом я ничего не знаю?

– Разве об этом вам ничего не сказали? Это распоряжение вот у меня лежит на столе.

– Что там написано? Прочтите, пожалуйста.

– Отделу здравоохранения исполкома городского Совета начать работу по передаче построенного нефтеперерабатывающим заводом имени XXII партсъезда здания больницы на баланс исполкома городского Совета.

– Есть подписи, печать?

– Нет. Пока это не распоряжение, а стенограмма совещания у руководства города.

– Вы не могли бы ее нам дать? Если не стенограмму, то копию той части, которая касается нас.

– Могу. Это не секретный документ.

– Спасибо. Сейчас я отправлю к вам своего сотрудника.

Рахимов, ознакомившись с документом, позвонил председателю исполкома горсовета.

– Скажите, пожалуйста, на каком основании вы решили включить в баланс исполкома горсовета корпус больницы завода?

– Во-первых, это еще не официальное решение, речь идет только о подготовке к передаче на баланс исполкома. Во-вторых, такое указание нам дал второй секретарь обкома КПСС Крюков.

– Ну, и как это он обосновал?

– Как секретарь, руководящий промышленными предприятиями, сказал, что корпус больницы, построенный нефтеперерабатывающим заводом имени ХХII партсъезда, включить в баланс исполкома городского Совета, чтобы в дальнейшем услугами этой больницы могли пользоваться не только рабочие завода, но и другие жители города. Я хотел возразить: как мы можем забрать себе собственность завода? На это у нас нет прав. Крюков меня и слушать не стал, обматерил: завод что, отдельное государство? Где он находится? Не в нашей советской стране? Директор завода – не член партии? Он не подчиняется обкому партии?

Муртаза понял бесполезность продолжения разговора, попрощался и положил трубку.

Такое самоуправство возмутило Рахимова. Его поразила бесцеремонность нового руководства республики.  Строительство больницы началось по его инициативе. Конечно, у завода была своя больница. Она была построена лет тридцать тому назад. За эти годы завод постоянно расширялся, в его деятельности появились новые направления, значительно возросло число работников, а серьезно заниматься больницей не хватало времени. Ее стены разрушались, полы сгнили, без конца латали крышу. Партком и профком просили сделать капитальный ремонт. Но у Рахимова был свой взгляд на эту проблему: может, построить новую современную больницу? Однако колебался. Хватит ли сил и средств? Не станет ли объект долгостроем? Наконец, решился. Пригласил к себе председателя профкома и секретаря парткома и сказал: «Давайте будем строить новую современную больницу, а старую отремонтируем потом». Для обоих приглашенных это было большой неожиданностью. Сразу и не поверили его словам. Директора завода, которые работали до Рахимова, мало уделяли внимания на так называемую социалку. Для них было самое главное – выпуск продукции, наращивание мощностей. Даже решение небольших проблем, касающихся улучшения жизни, быта рабочих, из года в год откладывалось. А тут сам директор предлагает построить новую современную больницу! Новость об этом быстро распространилась среди заводчан. Они искренне радовались такому решению своего директора, начали благодарить его за заботу о них. Не торопитесь благодарить, говорил им Рахимов, сначала давайте построим, потом будете благодарить.

Рахимов сам ходил и добивался выделения земли под строительство, согласовывал проект, решал вопросы водоснабжения, газоснабжения и строительства подъездных путей и дорог. Разрешил и вопросы финансирования стройки.

Прошло три года. Строительство заводской больницы завершалось, готовились ввести ее в эксплуатацию, и вот тебе – хотят отобрать. А сколько сил и средств было вложено в ее сооружение! С каким нетерпением ждали рабочие открытия дверей своей новой современной больницы! А тут даже не стали советоваться ни с директором, ни с трудовым коллективом. Взяли и решили: отобрать и отдать ее для нужд города.

Рахимов решил бороться за свое детище, за собственность завода. Только как? С чего начать? Попробовать переговорить с секретарем обкома Крюковым? Может, изменит свое решение? Если не получится, поговорить с первым секретарем? Или обратиться в свой главк в Москву?

Рахимов решил сначала встретиться с Крюковым, ведь именно он заварил эту кашу с заводской больницей. Служебную машину оставил, не доезжая обкома партии, дальше пошел пешком.

Здание, в котором располагался обком партии, в народе называли «Белым домом». Его построили в середине 70-х годов. Построили его на живописном месте – на берегу Агидели, на возвышенности. Обнесли гранитом, облицевали белым мрамором. Здание величаво смотрелось, когда на автомобиле или на поезде въезжаешь в Уфу с южной стороны. Кругом асфальтированные дорожки и тротуары. Рахимов, конечно, и раньше бывал в обкоме партии. Приглашали на различные совещания, собрания. Тогда он чуть ли не бегом заходил в это здание, по окончании мероприятия опять торопился на родной завод. На этот раз шел сюда по собственной инициативе, особо некуда было и торопиться. Он с интересом рассматривал роскошное здание «Белого дома» и его окрестности. Взглядом опытного руководителя-хозяйственника отметил: «Да, средств вложено сюда немало».

На заводе на прием к Рахимову попасть было несложно, заходили к нему запросто практически все желающие. А здесь каков порядок? Говорили, что к секретарям обкома партии на прием надо записываться заранее, приходить строго в назначенный вам день и час. Если это так, то двери их кабинетов для тебя могут и не открыться. На нижнем этаже на посту возле двери Рахимова встретил милиционер.

– Вы откуда? К кому пришли?

– Секретарю Крюкову, – Муртаза показал ему свой партбилет. Тот посмотрел на его документ и вернул обратно.

– Пожалуйста, проходите. Шестьсот второй кабинет. Лифт работает.

Муртаза решил подняться по лестнице пешком. На третьем этаже чуть не столкнулся с мужчиной, который спускался вниз. Оба остановились и посмотрели друг на друга.

– Ты, что ли, Муртаза Губайдуллович?

– Да, я. А ты ведь Бакиров. Земляк. Как же я забыл, что ты работаешь в обкоме партии?

– Да, на этом этаже мой кабинет. Пойдем, хоть посмотришь на мое рабочее место.

Длинный коридор, по обе стороны двери с табличками. Бакиров подошел к двери, где на табличке было написано «Бакиров У. Н., Габриелов С. И.».

«Вдвоём в одном кабинете сидят, что ли?» – подумал Муртаза. Оказалось, нет, за первой дверью была приемная двух кабинетов. Здесь сидела женщина и печатала что-то на машинке. Бакиров открыл дверь кабинета, который находился слева. Довольно просторная комната. Массивный, длинный стол, по обе стороны стулья. Далее еще один большой стол с небольшой приставкой. Хозяин кабинета пригласил Муртазу присесть на стул, стоящий рядом с приставкой. Сам присел напротив.

– Знаю, что тебя зовут Урал, – сказал Муртаза, – а вот отчество забыл.

– Насирович.

– Ты, Урал Насирович, извини, я все хорошо помню, а вот на имена у меня память плохая.

– Слишком долго работаешь начальником. Секретарь всегда говорит: кто звонит, кто пришел. Так что тебе нет нужды запоминать имена, – улыбнулся Бакиров.

– Урал Насирович, ты ведь кандидат философских наук?

– Откуда знаешь? Я вроде об этом тебе ничего не говорил.

– Рассуждаешь как философ.

Оба рассмеялись.

– Ладно, рассказывай, Муртаза Губайдуллович, что привело тебя к нам в обком партии?

– Хотел переговорить с Крюковым.

– О чем?

Рахимов подробно рассказал о ситуации, которая создалась вокруг заводской больницы. Бакиров внимательно, не прерывая, выслушал его. Как-то легче стало на душе Муртазы. Наверное, слишком долго держал при себе все свои эмоции, переживания.

Некоторое время оба сидели молча, задумавшись.

– Да, положение ваше щепетильное, – заговорил наконец Бакиров. – Только я сомневаюсь, что с Крюковым ты сможешь разрешить этот вопрос.

– Думаешь, меня не поймет? – насторожился Рахимов.

– Понять-то он тебя поймет. Дело в другом. Он до этого работал в Центральном Комитете партии. А там привыкли к тому, что их указания всегда и везде неукоснительно выполнялись. А тут кто-то перечит. Вряд ли изменит свое решение. Он секретарь обкома, но чувствует себя представителем ЦК КПСС в Башкирии. Разве может человек такого уровня принять ошибочное решение?!

– Что же делать?

– Давай подумаем.

– Все же есть выход из положения, – произнес через некоторое время Бакиров.

– Какой?

– Центральный Комитет партии требует перестройки и демократизации всей общественно-политической и экономической жизни страны. Надо воспользоваться этим.

– Как?

– Надо рассказать рабочим завода, что городские власти хотят забрать для нужд города новую заводскую больницу. Думаешь, что они скажут?

– Ясное дело – обматерят городские власти. Сколько лет они ждали завершения ее строительства, а тут городские власти отбирают у них для своих нужд. Кроме того, если бы мы не занимались строительством больницы, эти средства могли направить на повышение их заработной платы.

– Вот эти вопросы и надо внести в повестку дня собрания трудового коллектива завода. Если собрание согласится с решением городских властей, то больницу придется отдать. Если не согласится… Словом, трудовой коллектив – хозяин завода, что он скажет, то и будет.

– Дельное предложение.

– Было бы хорошо, если рабочие в своих выступлениях покритикуют и директора завода за ненадлежащее исполнение своих обязанностей по защите собственности завода и интересов трудового коллектива.

– С этим проблем не будет. Рабочие завода с этой задачей справятся и без нашей подсказки, – улыбнулся Рахимов.

– Не забудьте пригласить на собрание трудового коллектива Крюкова. Пусть выслушает мнения рабочих, тогда, может, сам изменит свое решение.

После этого разговора Рахимов даже не стал заходить к Крюкову. Вернулся на завод, пригласил к себе председателя профкома. Ему не надо было долго объяснять, что от него требуется, он все сразу понял.

Вскоре в каждом цеху завода прошли собрания рабочих, где обсуждался вопрос о передаче для нужд города новой больницы или отказа от нее. Избрали делегатов на общезаводское собрание, наметили дату его проведения, для участия в нем пригласили представителей обкома профсоюза. Кроме того, профком завода разослал пригласительные городскому Совету, горкому партии, первому и второму секретарям обкома КПСС.

На следующий день после общезаводского собрания трудового коллектива Рахимов, желая поделиться с новостями, позвонил Бакирову в обком партии.

– К сожалению, Урала Насировича не могу пригласить к телефону, – ответил ему женский голос.

– Почему?

– Урал Насирович сейчас не работает в обкоме партии.

– А где работает?

– Не знаю. Если хотите, позвоните ему домой.

– Номер телефона скажете?

– Пожалуйста.

Бакиров словно ждал его звонка, сразу взял трубку.

– Урал Насирович, почему ушел с работы?

– Идет же перестройка. Некоторые решили, что она должна начаться с изгнания старых кадров. Я стал первой жертвой.

– Глупцы. Если избавляются от таких опытных кадров, как ты, то как и что они хотят перестроить?

– Не знаю. Посмотрим. А я вас поздравляю!

– С чем?

– С победой Крюкова.

– Уже знаешь?

– По республиканскому радио передавали.

– Что сказали?

– Говорили, что трудовой коллектив на собрании решил оставить за заводом здание больницы. Это собственность трудового коллектива, никто не имеет право на нее посягать. Секретарь обкома партии Хабибуллин и Крюков, выступившие на собрании, одобрили народную демократию.

– Да, одобрили. Но на собрание они приехали совсем с другим настроем, однако, увидев боевой дух рабочих, слушая их выступления, быстро сникли.

– А тебе хоть спасибо сказали?

– Так сказали, что чуть не обматерили, – усмехнулся Рахимов.

– Ничего, самое главное – дело сделано.

После этого случая Рахимов задумался. Что это такое – социалистическая собственность? Да и вообще, что это такое социализм, коммунизм? Сколько он себя помнит, ему внушали, что это самый лучший, передовой общественно-политический строй. Он этому свято верил. Тогда почему народ с каждым годом живет все хуже и хуже? В магазинах очереди, на полках пусто. Почему?

Вождь пролетариата и Октябрьской революции Владимир Ленин писал, что социализм можно простроить в отдельно взятой стране. Тогда получается, что социализм можно построить и в отдельно взятом предприятии, в отдельно взятом колхозе или совхозе. Если это так, тогда почему руководители республиканской партийной организации хотели отобрать у завода больницу, которую строили для обслуживания рабочих завода? По их мнению, этого требует социальная справедливость: при бедственном положении одних, не должны вольготно чувствовать себя другие. Должно быть социальное равенство. Для достижения такого социального равенства коллектив, получающий в результате своего упорного труда большие прибыли, должен ли делиться ими с теми, кто, работая спустя рукава, остается без них? Где же здесь справедливость? Такая социальная справедливость сама же порождает бездельников и лентяев! Такова человеческая натура – каждый старается работать меньше, получать больше. Башкиры это объясняют необузданной алчностью человека, которая рождается вместе с ним. Не всем удается избавляться от нее, хотя Коран и призывает нас к этому.

Основоположники учения о коммунизме писали, что коммунистическое общество, где каждый трудится, сколько может – получает, сколько хочет. Это же общество лентяев и бездельников! А кто же будет самоотверженно трудиться, чтобы созданных ими богатств хватало всем?

Да и вообще, не утопия ли все это? И социализм, и коммунизм.

 

Началось со знакомства

 

Автомобили будущего

Нью-Йорк. (ТАСС). Каким будет автомобиль после семи лет? Такой вопрос уже сегодня ставят конструкторы и дизайнеры. Не только ставят, но и отвечают на него. Специалисты Мичиганского университета США, например, считают так: учитывая возрастающие потребности покупателей, в 1995 году большинство автомобилей в Америке оснастят анатомическими сиденьями, удобными тормозами, электронными картами.

(«Совет Башкортостана», 19 октября 1987 года).

 

Москва. (ТАСС). В Союзе Советов Верховного Совета и на постоянных комиссиях Совета Национальностей СССР подвели предварительные итоги обсуждения материалов по вопросам перестройки управления народным хозяйством на современном этапе развития экономики страны, проект Закона СССР о государственных предприятиях (объединениях), проект Закона СССР о порядке подачи жалобы в суд на незаконные действия должностных лиц, ограничивающие права граждан.

(«Совет Башкортостаны», 23 октября 1987 года).

 

Все помыслы и дела Рахимова были направлены к одной цели – на обеспечение стабильной, ритмичной работы завода, достижение результативной деятельности трудового коллектива, улучшение условий труда, жизни и быта людей. Жизнь общества, общественно-политическая обстановка в стране особо его не волновали. Но жить в обществе и быть от него независимым, оказывается, невозможно.

«Надо работать с людьми, – говорил всегда Рахимов, – необходимо добиться сплоченности трудового коллектива, чтобы каждый хорошо понимал, что от его работы зависит успех общего дела». Сам неизменно придерживался этого правила. Конечно, можно жить, довольствуясь достигнутым. Если хочешь добиться большего, надо постоянно, кропотливо работать с людьми. Здесь велика роль руководящих кадров среднего звена. Надо находить и воспитывать таких людей, которые могли бы возглавить тот или иной участок и поднять его работу на более высокий уровень. Людей с организаторскими способностями искали не только в родном коллективе, а по всей стране. Конечно, прежде всего среди выпускников нефтяного института, уроженцев Башкортостана. Оказалось, их было немало. Многие из них занимали довольно высокие посты и должности. Приглашали их на работу к себе на завод. Если кто-то по тем или иным причинам не хотел возвращаться в родную республику, не теряли с ним связь, сотрудничали в интересах завода.

Работа с земляками, опора на них для Рахимова не были каким-то новшеством. Да и его чувствами землячества пользовалось немало людей. Как-то еще в годы его работы главным инженером завода к нему приехал первый секретарь Кугарчинского райкома партии Исмагил Габитов и председатель колхоза «Кызыл-байрак» Рамазан Абдрахимов. Посидели, поговорили. Исмагил просил его не забывать о своей малой родине, почаще приезжать в родные края.

Однажды Рахимов решил съездить в родную деревню, чтобы помочь родным в подготовке к зиме. Исмагил встретил его на границе Кугарчинского района. Нечего скрывать, Муртаза остался доволен. Такой чести он еще никогда не был удостоен. Приехали в деревню, остановились около его родного дома. Муртаза удивился: корма заготовлены, хватит на зиму и дров, раньше этими делами он сам занимался. Оказалось, подготовкой односельчан к зиме в этом году занимался колхоз «Кызыл-байрак». Здесь надо отметить, что такая помощь труженикам села был организована Габитовым и в других населенных пунктах района.

– Долг платежом красен, – сказал Рахимов, – говорите, чем я вам могу помочь? Может, там, бензин, солярка, битум…

Естественно, все это в сельской местности нужно в неограниченном количестве. Кугарчинский район в те годы получил столько битума, что началась огромная работа по строительству новых дорог и мостов, реконструкции старых, благоустройству и асфальтированию улиц населенных пунктов. С загрузкой битума на спецтехнику, отправкой его в родной район занимался Рахимов лично.

Тесное общение с руководством района, руководителями хозяйств вызвало у Муртазы живой интерес к сельскохозяйственному производству. Хоть он родился и вырос в деревне, большую часть жизни провел в городе. С раннего утра до позднего вечера пропадая на заводе, он не мог интересоваться жизнью сельчан, вникать в их дела и проблемы.

В 80-90-х годах прошлого столетия положение дел в аграрном секторе страны было очень сложное. Это было связано с нерешенностью крупных и неотложных проблем в данной области. Условия работы, оплата труда селян была на низком уровне. По сравнению с городом в сельской местности очень мало строили объектов социально-культурного назначения. Оставались тяжелыми условия жизни и быта людей. К примеру, в Башкортостане в сельской местности обеспеченность жилого фонда горячей водой составляла всего лишь 6 процентов, канализацией – 18, водопроводом – 36, централизованным отоплением – 40 процентов. Кроме того, из-за загрязнения подземных вод отходами производства нефтяных и химических предприятий возникла проблема с питьевой водой. В 14 районах республики необходимо было построить новые водопроводы.

Социальная несправедливость в аграрном секторе наблюдалась и в других областях – в планировании, политике ценообразования, стоимости сельскохозяйственной техники, удобрений, материально-техническом обеспечении.

Существовал государственный заказ. Он во многом был нереалистичен. Например, чтобы выполнить госзаказ по сдаче государству зерна, определенный Кабинетом Министров РСФСР, необходимо было собрать его с гектара не менее 26 центнеров. Такого уровня республика никогда не достигала. По подсчетам специалистов, чтобы в Башкортостане сельское хозяйство велось комплексно, госзаказ по зерну не должен был превышать 1 млн 600 тысяч тонн. Неоправданное навязывание госзаказа привело к плачевному состоянию зернового хозяйства республики.

Государственный Комитет СССР по ценам, не учитывая мнения и предложения республик и областей, решил установить новые цены на основные виды сельскохозяйственной продукции.

Башкортостан находился в третьей зоне, а Пермская, Свердловская области, Удмуртская АССР входили в пятую зону. Иначе говоря, по внутреннему делению хозяйствам Башкортостана, граничащим с Татарстаном и Оренбургской, Челябинской областями, установили цены второй зоны, а 22 районам, относящимся к нечерноземной зоне, – цены четвертой зоны. Отсюда нетрудно было предположить, в каком тяжелом финансовом состоянии окажутся 75 процентов сельских хозяйств Башкортостана, которые и так находились в бедственном положении.

Все это сказывалось на общественно-политической обстановке, жизнедеятельности народа. Из-за ухудшения своего социального, экономического состояния многие люди коренной национальности покидали родную республику, уезжали в соседние области. Осложнялись межнациональные отношения, демографическое положение.

Надо было индексом твердой цены связать промышленность и сельское хозяйство. В таком случае изменение цены на товары промышленности привело бы к изменению цены на сельскохозяйственную продукцию, что позволило бы избежать несистемного, неграмотного изменения цены на товары аграрного сектора.

Особенно ярко проявилось несправедливое отношение государства к сельскому хозяйству в вопросах капитального вложения и материально-технического обеспечения. Сельские хозяйства никогда не получали средства и ресурсы, соответствующие объему заготовок. Если в колхозно-совхозном производстве появлялись какие-то средства, то в основном эти были средства, заработанные самими крестьянами. В таких условиях изредка оказываемая помощь руководящими органами республики агропромышленному комплексу больше напоминала запоздалую подачку. На республику смотрели как на производителя дешевого мяса и молока, а об укреплении её материально-технической базы мало заботились.

Снижался выпуск средств производства сельскохозяйственной техники, строительных материалов, необходимых для удовлетворения социальных нужд населения. К примеру, объединение «Оргсинтез» Казани на одну тысячу тонн сокращает отгрузку полиэтиленовых труб, предназначенных для газификации населенных пунктов, и отказывается заключать договоры на следующий год.

Срыв условий заключенных договоров и соглашений постепенно превращается в обычное явление. Работа промышленных предприятий прежде всего на удовлетворение своих нужд и потребностей ставит в катастрофическое положение сотни, тысячи трудовых коллективов на селе.

За долгие годы господства административно-командной системы центральная власть мало заботилась об обеспечении сельскохозяйственной отрасли республики энергоресурсами и другими фондами. В то же время мясо, молоко и другая сельскохозяйственная продукция, производимая в республике, бесцеремонно вывозилась для удовлетворения потребностей жителей Москвы, Ленинграда и других крупных городов страны. В результате такой политики центра жители Башкортостана за мясом и другими продуктами на поездах и машинах вынуждены были ездить в Москву и другие города.

В то время очень популярным был анекдот, который рассказывали со смехом сквозь слезы. Как-то идут по Красной площади Москвы Брежнев и Шакиров. Чуть ли не каждый встречный почтительно, снимая шапку, говорит: «Здравствуйте, Мидхат Закирович! Здравствуйте, Мидхат Закирович!» Брежнев спрашивает Шакирова: «Ты живешь в Уфе, а я уже несколько десятков лет живу в Москве. Почему же москвичи тебя узнают, а меня нет?» – «Да, не удивляйтесь вы, Леонид Ильич, – отвечает ему Шакиров, – это не москвичи, а уфимцы, которые приехали в Москву за мясом».

Председатель Башагропромсоюза Исмагил Габитов хотел в корне изменить основанное на открытом грабеже сельскохозяйственное производство, создать свою аграрную политику Башкортостана, искал новые пути укрепления материально-технической базы хозяйств. Благодаря целенаправленной, настойчивой работе в это время возникают хозяйственные связи между крупными промышленными предприятиями и предприятиями, обрабатывающими сельскохозяйственную продукцию. Уфимский нефтеперерабатывающий завод имени XXII партсъезда, руководимый Муртазой Рахимовым, взял шефство и установил деловые отношения с Уфимским мясокомбинатом, Уфимским молокозаводом. Тесное сотрудничество предприятий оказалось взаимовыгодным. Руководство завода в этих деловых связях увидело большие перспективы и для открытия новых цехов, производственных линий, установки современного оборудования, выделило средства и технику. Такой подход получил дальнейшее развитие. Появились оснащенные современной технологией совхозы «Алексеевский», «Юматовский», объединение «Башптицепром», а также другие комплексы, фабрики, хозяйства.

1989 год. Конец ноября. Исмагил Габитов, как обычно, ведет в своем рабочем кабинете прием руководителей районов, хозяйств, предприятий и организаций. Какие только вопросы не приходится решать! Кто-то просит выделить дополнительный фонд, технику, удобрения, кто-то, составив смету, просит помочь открыть новое производство. Каждого приходится внимательно выслушивать, с каждой проблемой надо разобраться, каждому надо как-то помочь. Наконец, секретарь из приемной занесла горячий чай. Это значит, что в приемной больше никого нет. Но это только на сегодня. Завтра все повторится вновь. И так день за днем…

Исмагил облегченно вздохнул, встал, чтобы размять от долгого сидения ноги. Походил по кабинету, хотел присесть и попить чая, раздался телефонный звонок.

– Исмагил Ахмадуллович, к Вам пришли первый секретарь Кугарчинского райкома партии Венир Галимьянович Азнагулов и председатель исполкома райсовета Мухтар Гильманович Шарипов, вместе с ними председатель колхоза «Кызыл-байрак» Рамазан Юмагужиевич Абдрахимов, директор Исимовского совхоза Василий Александрович Бражников, директор лесхоза Александр Дмитриевич Касьянов. Что делать? Примете?

– Пусть заходят.

Секретарь, конечно, знает, что Исмагил не уроженец Кугарчинского района, но она знает и то, что отношение его к этому району особое, некоторые кугарчинцы ему ближе родных.

Около пяти лет Габитов возглавлял Кугарчинский район. Занявший после его ухода пост первого секретаря райкома партии Венир Галимьянович Азнагулов, его соперник на альтернативных выборах на эту должность  Мухтар Гильманович Шарипов все эти годы были его надежной опорой, помощниками и советниками во всех делах и начинаниях. Говорят: не имей сто рулей, а имей сто друзей. Наверное, ни у кого не бывает сто друзей. Но таких, как Азнагулов и Шарипов, достаточно и десяток.

Долины Большого Ика и Агидели широко известны не только своей первозданной, уникальной красотой. Кугарчинская земля славится трудолюбивыми, преданному общему делу людьми. Природная красота этих мест сама порождает таланты в области культуры и искусства. Целую плеяду крупных ученых дал район в мир науки. Кугарчинцы успешно трудятся в самых различных отраслях. Кто только не знает братьев Азнагуловых – Галияна, Юнира и Венира, которые родились и выросли в родной деревне видного государственного деятеля Шагита Ахметовича Худайбердина! Галиян долгие годы преподавал математику в Узбекистане, сейчас работает в школе № 97 города Уфы. Юнир долгие годы работал в партийных органах, сейчас директор акционерного общества «Башкельме» в городе Мелеузе. Младший из братьев – Венир – первый секретарь Кугарчинского райкома партии, до этого он работал главным агрономом колхоза имени Худайбердина, вторым секретарем райкома КПСС.

Исмагил догадывался, зачем приехали кугарчинцы. Ему исполнилось пятьдесят лет. В руках у Азнагулова был большой букет цветов, у Шарипова – приветственный адрес. Все сияют от улыбок.

– Спасибо, что не забыли, – приветливо встретил их Исмагил, затем подошел к холодильнику, достал оттуда шампанское, конфеты и разлил шампанское по фужерам. – Давайте, друзья, отметим встречу. За нашу дружбу! Желаю всем крепкого здоровья, успехов в работе!

Затем он пригласил кугарчинцев к себе домой. Тамара, жена Исмагила, быстренько накрыла стол. Когда все расселись, Габитов предоставил слово Азнагулову:

– Давай, Венир Галимьянович, скажи-ка свой кугарчинский тост.

– Что сказать, Исмагил Ахмадуллович, – начал Азнагулов, – кугарчинцы никогда не забывают, всегда с большим уважением и любовью вспоминают вас. Передали привет, просили поздравить вас с прекрасным юбилеем. Мы давно бы приехали, но вас дома не было. Здоровья и счастья, оставайтесь крепким орешком, каким мы знали вас всегда!

Когда Исмагил Ахмадуллович работал в Кугарчах, если собирался съездить к себе на родину, в Бурзянский район, к поездке начинал готовиться за две недели. Готовил две машины УАЗ. На них грузили лопаты, топоры, тросы и спецодежду. В те времена хороших дорог же не было. Если одна машина застрянет, вытаскивает ее другая. Если же забуксует и вторая, в ход идут лопаты и топоры. Поэтому и говорю: крепкий орешек, бурзянский орешек он, наш Исмагил Ахмадуллович! – довольный своим тостом Венир заулыбался.

В народе бытует довольно интересная поговорка: если, перед тем как выпить спиртное, скажешь тост, то это уже не пьянка. Но тут надо помнить: с кем, где и с какой целью пьешь. Исмагил особо никогда не любил такие гулянки. Но сегодня к нему приехали его самые близкие друзья. Как тут с ними не посидишь, не поговоришь о делах и проблемах. Увидев, что что-то хочет сказать Шарипов, Габитов предоставил ему слово:

– Пожалуйста, Мухтар Гильманович!

– Исмагил Ахмадуллович, пока мы работаем, вы никуда не уходите с этой должности. Держитесь за нее. Вы для нас очень близкий человек, да и Кугарчинский район для вас не чужой. Поэтому мы надеемся на вашу помощь и поддержку. Сами знаете, на селе проблем – непочатый край. Дай бог вам и вашей семье крепкого здоровья, успехов в работе, счастья и благополучия! – Шарипов опростил свой фужер и вопросительно взглянул на Азнагулова: – А с тем вопросом как?

– Какой вопрос? – заинтересовался Исмагил.

– Исмагил Ахмадуллович, мы хотели с вами посоветоваться, – начал Азнагулов. – В нашем районе начинается выдвижение кандидатов в депутаты Верховного Совета Башкирской АССР. Мы хотим избрать депутатом Верховного Совета республики своего земляка Муртазу Губайдулловича Рахимова. Все эти годы он оказывал и оказывает огромную помощь району. Кугарчинцы его любят и уважают. Было бы очень хорошо, если он представлял наши интересы в Верховном Совете республики.

Габитов понял, к чему клонит Азнагулов. Рахимов может сказать: «Я же избран депутатом Верховного Совета СССР, зачем я должен стать и депутатом Верховного Совета Башкирской АССР? Мне и этого достаточно», – и отказаться баллотироваться кандидатом в депутаты Верховного Совета республики. Значит, придется Габитову помочь друзьям уговорить Рахимова. Да, задача не из легких.

В годы работы в Кугарчах Исмагил смог установить тесные связи со многими уроженцами района – руководителями крупных предприятий и организаций, ответственными работниками, занимавшими довольно высокие посты в госструктурах. Встречаясь, общаясь с ними, всегда просил их не забывать о своей малой родине, помочь землякам в укреплении материально-технической базы района, в улучшении жизни односельчан. И, как правило, находил у них понимание и поддержку. Среди них был и Муртаза Рахимов. Он был человеком слова и дела. Никогда не давал пустых обещаний. Скажет – обязательно сделает. С какими только просьбами не обращался  Габитов  к Рахимову! Он его всегда внимательно выслушивал и старался помочь разрешить ту или иную проблему. Велика была материальная помощь завода району. Огромное количество труб, битума и техники отправил завод в Кугарчи. Особенно возросла помощь району, когда в 1986 году Муртазу Рахимова с должности главного инженера назначили директором этого гиганта, одного из самых крупных, мощных заводов. Он помог в приобретении техники для посадки, уборки картофеля и другого оборудования.

Деловые связи, дружеские отношения Исмагила с Муртазой стали еще крепче, когда его назначили председателем Госагропромсоюза республики. Завод взял шефство над колхозом «Кызыл байрак» Кугарчинского района, колхозом «Сун» Илишевского района, оказал содействие в строительстве новых свиноферм. При помощи завода в республике началась большая работа по внедрению в растениеводство новых технологий, особенно при выращивании и уборке сахарной свеклы. Развернулась целенаправленная работа по улучшению пород скота, на фермах хозяйств появились коровы породы лимузин. Завод даже нашел средства на закупку и разведение гусей из Венгрии, которые отличались своей высокой продуктивностью. Такое сотрудничество было взаимовыгодным. Селяне обеспечивали рабочих более дешевыми и качественными продуктами, крепла материально-техническая база хозяйств.

«Ничего не скажешь, молодцы кугарчинцы, – подумал Исмагил, – изберут Рахимова своим депутатом в Верховный Совет республики, естественно, помощь завода району удвоится, если не утроится. Не у каждого района есть свой такой Рахимов, который всегда и во всем готов помочь землякам».

И тут вдруг в его голове промелькнула такая смелая мысль, от которой он даже на несколько секунд оцепенел, прихватило дыхание. Почему бы не избрать Муртазу Губайдуловича Рахимова председателем Верховного Совета Башкирской АССР? Как и по всей стране, обстановка в республике напряженная, тревожная, непредсказуемо разворачиваются события. Начинается народное движение за переустройство всей общественно-политической жизни, за демократические права и реформы. Оно с каждым днем набирает силу. Никто не знает, к чему все это приведет. В такой сложный период республику должен возглавить такой человек, как Ахмет-Заки Валиди, Шагит Худайбердин или Муса Муртазин, который не побоится взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу Башкортостана. Народ борется за политическую, экономическую и социальную независимость республики. В новых условиях эта личность должна обладать и смелостью, чтобы противостоять давлению центра. Конечно, Муртаза Губайдуллович не профессиональный политик, он хозяйственник, технарь. Никто не рождается политиком. Но смелостью мысли, дальновидностью, выдержкой, умением разбираться в людях и находить общий язык с ними он уже сегодня стоит на голову выше многих, которые считают себя политиками. Равных ему в республике пока не видно.

Исмагил поделился со своими планами с кугарчинцами. Те горячо поддержали его. Решили во чтобы то ни стало уговорить Рахимова. Исмагил встал из-за стола, подошел к телефону, позвонил Муртазе. Как он и думал, Рахимов, несмотря на позднее время, был на заводе, в своем рабочем кабинете. Исмагил сказал, что приехали кугарчинцы, они очень хотят с ним встретиться.

– Из какого ресторана звонишь? – пошутил Муртаза Губайдуллович.

– Нет, из дома звоню. Муртаза Губайдуллович, они очень торопятся. Разрешите к вам подъехать?

– Ладно, приезжайте.

– Мужики, быстро собираемся, едем на завод! – обрадовался Исмагил.

Завод, освещенный многочисленными лампами, издалека напоминал небольшой городок. На его территорию сразу и не попадешь. Около железных ворот стояли два вооруженных охранника. Исмагил подошел к ним, показал свое удостоверение, сказал к кому они пришли. Один из охранников, внимательно изучив его документ, позвонил кому-то, только потом разрешил пройти.

– Дорогу знаете?

– Если его кабинет на прежнем месте, то знаем. Надо подняться на третий этаж.

Рахимов встретил земляков приветливо. Как только увидел их, быстро встал из-за стола и пошел к ним навстречу.

– Проходите, – улыбаясь, каждому пожал руку. – Сегодня что-то вас многовато приехало, можно сказать, целая делегация – руководители района, хозяйств. Если уж так собрались, это неспроста. Проблемы? Нужна помощь? Ладно, я попросил, чтобы накрыли стол, там и поговорим. А тебя, Исмагил, от всей души поздравляю с замечательным юбилеем! – Рахимов взял стоявший в хрустальной вазе букет цветов и протянул его Габитову. Исмагил даже растерялся от неожиданности, стоял, не зная, что и делать. Откуда Муртаза Губайдуллович узнал о его дне рождения? Как в такой поздний час нашел букет цветов?

Тут хозяин кабинета шагнул в сторону двери:

– Пойдемте со мной.

– Муртаза Губайдуллович, спасибо, не стоит. Мы же только что из-за стола…

– Как говорят у нас? Посидишь в гостях, перешагнешь через порог – уже голодный.

В одной из комнат рабочей столовой был накрыт довольно богатый стол.

– Давайте, рассаживайтесь. Только извините, у меня со временем туговато. Из Москвы должны позвонить, – Рахимов разлил водку по рюмкам и шутливо продолжил: – Как еще говорят? Голову не согреешь – не согреешься?

Гостеприимство, шутливое общение Рахимова сняли некоторую смущенность и напряженность с кугарчинцев.

– Ладно, рассказывайте, что за секреты, которые нельзя говорить по телефону? – Муртаза посмотрел на Азнагулова и Шарипова. Те нерешительно переглянулись. Тут вступил в разговор Габитов (он же виновник всего этого, он затеял эту встречу):

– Муртаза Губайдуллович, ваши земляки хотят вас избрать депутатом Верховного Совета Башкирской АССР. Им нужно ваше согласие.

Получилось так, как и ожидали.

– Я же депутат Верховного Совета СССР. Это еще мне зачем? – удивился Рахимов. Вмешался в разговор Азнагулов:

– Муртаза Губайдуллович, это имеет политическое значение.

– Какое политическое значение? Мне надо работать на заводе, а вы меня еще депутатом Верховного Совета БАССР хотите избрать, – прервал его Рахимов. Тут вновь вступил в разговор Габитов:

– Муртаза Губайдуллович, дослушайте, пожалуйста, своих земляков!

– Да, бросьте вы, не занимайтесь ерундой. Избирайтесь сами депутатами, – Рахимов взглянул на Азнагулова, – ты, Венир, и так будешь депутатом. Если есть квота, вот Шарипова сделай депутатом. Он ведь не смог победить тебя на выборах на должность первого секретаря райкома партии, вот и исполни свой долг перед ним, – заключил Муртаза и от души рассмеялся.

Но другим было не до смеха. Видно было, как от волнения напрягся Исмагил. Набравшись смелости, он наполнил рюмки:

– Муртаза Губайдуллович, мы пришли к вам с очень серьезными намерениями. Мы думаем о будущем. После выборов хотим вас видеть на посту председателя Верховного Совета республики.

– Что? – от услышанного у Рахимова округлились глаза. – Вместо Файзуллы Валиевича Султанова? Какой же из меня законодатель?  Я – технарь. Завод – мой второй дом. Здесь прошла вся моя трудовая деятельность. Стране нужны бензин, мазут, солярка и другая продукция нефтехимии. Я знаю свое дело, люблю его. А вы хотите пересадить меня с моего любимого коня на ишака, на котором поеду туда, не зная куда. Посмотрите на меня, разве я похож на человека, который сидит и занимается законами? И на пустом энтузиазме далеко не уедешь.

Габитов не сдавался:

– Муртаза Губайдуллович, наверное, видите, куда все идет. В будущем году в стране будут вводить президентскую систему управления. Так будет и в России, так будет и в нашей республике. Сейчас понимаете, какова наша цель? Соглашайтесь, иначе мы отсюда никуда не пойдем.

– Когда внедрят президентскую власть, вот тогда и посмотрим, – Рахимов резко встал с места, всем видом давая понять, что он недоволен всей этой затеей, широкими шагами направился в сторону своего рабочего места.

Собравшиеся поспешили за ним. Снова зашли в его кабинет.

– Ну и настырные же вы, – с некоторой неприязнью посмотрел на них Рахимов.

Исмагил уселся за длинный стол:

– Пока не дадите свое согласие, мы отсюда не выйдем.

– Муртаза Губайдуллович, от вас же особо ничего не требуется, – пришел на помощь Габитову Шарипов. – Завтра дайте телеграмму о своем согласии, а остальное сделаем сами.

Нет, видать, просто так не отстанут. Рахимов примирительно произнес:

– Ладно, дам согласие, а дальше что?

– А дальше уже наша забота, – не смог скрыть свою радость Габитов. – Создадим штаб, подключим к работе своих парней, ситуацию возьмем под свой контроль.

Так, с большим трудом удалось уговорить Рахимова баллотироваться в депутаты Верховного Совета республики.

На следующий день в Кугарчинском районе состоялось предвыборное собрание избирателей. Многие Муртазу Губайдулловича знали не только как земляка, который оказывал огромную помощь району. Земляки единодушно выдвинули его кандидатом в депутаты Верховного Совета Башкирской АССР.

Не прошло и двух недель, как его выдвинули кандидатом в депутаты, Муртазе вручили телеграмму. Она была короткая, лаконичная: «Послезавтра состоится собрание избирателей. Запланирована встреча с вами. Приезжайте». Рахимов все ещё смотрел на эти выборы, как на какую-то игру. Но, чтобы не расстраивать земляков, все же решил съездить. «Да, бог с ними, с этими выборами, получится – ладно, нет – так нет, нет и причины, чтобы горевать, – философствовал он. – Хоть съезжу в родную деревню, давно там не был, соскучился по родным».

На окраине деревни Муртаза попросил водителя остановить машину, дальше решил идти пешком. Деревня словно помолодела. Выросли новые добротные дома, построены новый клуб, магазин, покрашены палисадники, отремонтирована проезжая часть улицы. «Молодец, Рамазан, – похвалил Муртаза председателя колхоза. – Знает, что надо делать». Увидев, что рядом с магазином стоит грузовая машина, около нее столпился народ, свернул туда.

– Что продают? – поинтересовался Муртаза у женщины, стоявшей в конце очереди. Та быстро повернулась и взглянула на него, видимо, не узнала его, но все же вопрос не оставила без ответа:

– Чай. Грузинский чай с красной оберткой.

– Еще что?

– Есть цветные карандаши. В прошлый раз заказывали, привезли.

– Что, в вашем магазине нет ни карандашей, ни чая?

Женщина повернулась к нему, взглянула на Муртазу: не с луны ли ты свалился?

– Если было бы в магазине, разве мы тут стояли? Спасибо, оренбуржцам, и мукой, и чаем, и рыбой, и другими продуктами обеспечивают. В следующий раз обещали привезти фуфайки, а то вся одежда износилась, – женщина взглянула на свою куртку.

Муртазе стало неловко от своих вопросов, он направился в сторону правления колхоза. Рамазан встретил его, широко раскрыв объятия:

– Говорил же, приедет! А Азнагулов до сих пор сомневается. Позвоню-ка ему, пусть успокоится и ускорит проведение собраний в других деревнях.

Муртаза стоял молча. Он никак не мог прийти в себя от увиденного и услышанного около магазина. Об этом думал даже тогда, когда началось собрание.

Собрание прошло очень своеобразно. Как только Рахимова назвали кандидатом в депутаты, со своего места вскочил один из мужчин.

– Правильно делаешь, Рамазан, выдвигая Муртазу кандидатом в депутаты. Он наш односельчанин, большой человек – директор завода. Пусть будет нашим депутатом. Какой толк от нашего депутата Танзили?  Ты, сестренка, не обижайся. Ты в родной деревне боишься лишнее сказать, а там, в Уфе, вообще, наверное, сидишь молча, стесняясь окружающих. Лучше тебе доить коров. Уедешь в Уфу – одна головная боль. Кто вместо тебя будет работать дояркой? А вот от Муртазы будет большая польза. Вон мой мотоцикл каждый день ломается, уже замучился ремонтировать, – последние слова выступающий выделил и незаметно взглянул на окружающих: не догадался ли кто-нибудь, к чему он клонит? Но и не сказать об этом он не мог. Если Рахимов станет депутатом, то можно будет поехать к нему и сказать: «Помнишь, Муртаза, я первым выступил в поддержку твоей кандидатуры, да и про мотоцикл говорил».

Земляки Муртазы – люди с большим юмором, остры на язык. «Все, мужик, попался. Со своим мотоциклом станешь героем анекдотов», – усмехнулся Рахимов. Но сегодня мужика пощадили, не стали над ним смеяться, не стали его и ругать. Все выступающие говорили, что изберут его депутатом, а взамен просили помочь им в их делах. Не забывали напомнить о себе и родные Муртазы.

Оставалось уже только проголосовать за выдвижение Рахимова кандидатом в депутаты, тут вдруг кто-то воскликнул:

– Подождите! Мы же не дали слово самому Муртазе! Избрать депутатом, мы, конечно, его изберем. Но все же, как это? А программа? Пусть расскажет свою программу.

На этот раз немного растерялся сам Муртаза. Увидев, что все ожидают от него чего-то, встал, постоял немного молча, не зная с чего начать.

– О подготовке какой-то программы я и не подумал, – открыто сказал он собравшимся. Действительно, до последней минуты на эти выборы Муртаза смотрел как на игру, ему почему-то и в голову не пришло, что придется выступать.

– Как это? – воскликнула одна из женщин. – Если приехал в деревню, то думаешь, можно и без программы? А у себя в Уфе пел бы, наверное, как соловей!

Ее слова задели Муртазу:

– Как тебя там – сестренка или сноха? Никто не собирается вас унижать или оскорблять.

– Правильно!

– Пусть говорит!

– Сами не оскорбляйте его!

– Тихо, тишина! – вскочил Рамазан. – Продолжайте, Муртаза Губайдуллович!

Муртаза уже успел взять себя в руки, спокойным голосом продолжил:

– Я сегодня стоял и смотрел, как вы покупали товары, которые привезли оренбуржцы. Больно было смотреть. Что, вы работаете хуже, чем они? Не можете выращивать зерновые? Не умеете заниматься животноводством? Нет, земляки, я вас очень хорошо знаю, вы очень трудолюбивые. Тогда почему не можете удовлетворить даже свои элементарные потребности? В такое положение поставила нас Москва. Плодами нашего труда пользуются другие. Всё то, что мы производим, забирает центр и отправляет другим регионам. Потом мы, как нищие, ходим, просим, чтобы и нам что-то дали. Если дадут, чуть не прыгаем от счастья. Вот и, получается, говорим, если бы не оренбуржцы, то сидели бы без муки, чая и цветных карандашей. О мотоцикле. Буду я депутатом или не буду, я тебе, абзый, помогу с мотоциклом. На это у меня есть возможности. Но сегодня, дорогие земляки, вы просите у меня очень многое, выполнить все ваши просьбы практически невозможно. А таких, как вы, – сотни, тысячи.

Конечно, каждый из нас имеет право на нормальную жизнь. Но этого можно добиться только тогда, когда наш Башкортостан станет самостоятельным во всех отношениях, его народ – хозяином своей земли. Говорят: кто не работает – тот не ест. Я бы сказал иначе: кто работает – тот ест. Башкортостан работает, значит, его народ должен самостоятельно пользоваться всем тем богатством, которое он сам создает. Только вот тогда будут и чай, и цветные карандаши, и мотоциклы, и газ в домах и многое другое. Моя программа – добиться этой цели!

Его выступление завершилось под одобрительные возгласы и бурные аплодисменты. Рамазан объявил собрание закрытым и, не дожидаясь, когда разойдется народ, крепко обнял Муртазу:

– Спасибо, Муртаза Губайдуллович!  Всем нам ты открыл глаза, помог разобраться в происходящем. Всегда думал: почему полки наших магазинов пустые, а оренбуржцы могут не только обеспечить себя, но и продавать нам излишки?

Тут к ним подошел Венир Азнагулов. Оказывается, он не успел к началу собрания и до конца его простоял около двери.

– Муртаза Губайдуллович, сегодняшнее ваше выступление – это не только выступление кандидата в депутаты, а кандидата на должность председателя Верховного Совета республики!

В этот день Рахимов принял участие еще на пяти собраниях. Его не только выдвигали кандидатом в депутаты, но и по старой традиции давали ему наказы. Хотя и начал он предвыборную кампанию без особого энтузиазма, после встреч с людьми, задушевного разговора с ними даже не заметил, как втянулся в борьбу за депутатство. Если тебя выдвинули кандидатом, если тебе выразили доверие – назад хода уже нет, надо побеждать. Муртаза взялся за дело со всей серьезностью. Побывал во многих населенных пунктах района, с жителями некоторых сел и деревень встречался даже дважды. Его активность дала свои плоды. Рахимов одержал убедительную победу на выборах. Сравнивать голоса, отданные ему и другим кандидатам, не было и смысла. В его победе большую роль сыграли Венир Азнагулов и Рамазан Абдрахимов, которые днем и ночью встречались с трудовыми коллективами, вели большую агитационную, разъяснительную работу среди населения.

Так, на прошедших в марте 1990 года выборах депутатов Верховного Совета Башкирской АССР и Верховного Совета РСФСР Муртаза Губайдуллович Рахимов стал депутатом Верховного Совета республики от Кугарчинского избирательного округа. Большого успеха добился Исмагил Ахмадуллович Габитов. Он был избран депутатом Верховного Совета РСФСР от Кумертауского избирательного округа.

Но успокаиваться было слишком рано. Габитов и его единомышленники хорошо понимали, что они только на полпути к заветной цели. Их цель, как они и договорились, – добиться избрания Муртазы Губайдулловича Рахимова председателем Верховного Совета республики.

Довольно быстро выяснилось, кандидатов на должность председателя  немало. Уже есть группировки, которые на этом высшем государственном посту хотят видеть своего человека. Слов нет, нынешний председатель Верховного Совета Файзулла Валиевич Султанов устраивал всех. Руководитель с многолетним опытом работы, человек слова и дела, доброжелателен в общении с людьми. Но годы берут свое, пора на заслуженный отдых.

В итоге на пост председателя Верховного Совета претендентов осталось восемь человек. В Белом доме идет подготовка по выдвижению кандидатом на эту должность первого секретаря Стерлитамакского горкома партии Марата Резбаева. Может стать серьезным соперником Рахимову,  руководитель второго по величине города республики. Пользуется авторитетом среди секретарей райкомов и горкомов партии, да и горожане его ценят и уважают. Другие хотят избрать председателем Верховного Совета ректора Башкирского государственного университета Рагиба Гимаева, третьи – первого секретаря Аургазинского райкома партии Минлераиса Ишмуратова, четвертые – председателя комитета по материально-техническому обеспечению Леонида Сафронова. Оказывается, на пост председателя Верховного Совета претендуют секретарь Уфимского горкома партии Риф Гареев и Марс Шагиев, который сменил Габитова на должности первого секретаря Хайбуллинского райкома партии.

Да, конкуренты серьезные. Их имена хорошо известны в республике. За каждым стоят опытные, авторитетные люди, большие трудовые коллективы. Габитов и его единомышленники поняли: впереди их ждет большая работа, жёсткая борьба. С чего начать? Исмагил решил поговорить с Шагиевым, уговорить его снять свою кандидатуру. Но получил отказ. Что же делать? Надо поговорить с первым секретарем обкома партии Ревмиром Хабибуллиным. Он избран депутатом от Хайбуллинского района, может, повлияет на Шагиева? Но когда Исмагил сказал, что они будут выдвигать на пост председателя Верховного Совета Муртазу Рахимова, тот отрезал:

– Нет, областной комитет партии на этот пост будет выдвигать Марата Резбаева. Как коммунист, член обкома партии, вы должны выполнять наше решение!

– Ревмир Хасанович! Времена, когда от имени партийного органа навязывали свое мнение другим, прошли. Каждый, независимо от того, коммунист или нет, имеет право на собственное суждение. Я и многие другие депутаты, в том числе члены партии, будем выдвигать на пост председателя Верховного Совета республики Муртазу Рахимова и вести агитацию за него! – также резко ответил Габитов.

Отступать некуда, все мосты сожжены. Подумав, Исмагил решил посоветоваться с Файзуллой Султановым, председателем Верховного Совета. Тот согласился с Габитовым.

– Правильно думаете, – сказал он. – Рахимов – крупный руководитель, пользуется большим авторитетом среди промышленников, имеет богатый опыт работы с людьми. Умеет отстаивать свое мнение. Смелый, способен бороться за интересы республики на любом уровне властных структур. В этом деле – я ваш сторонник, как смогу – так помогу.

Третий человек среди руководителей республики, с которым необходимо переговорить, – председатель Совета Министров Марат Миргазямов. Габитов знал о его сложных отношениях с Рахимовым. Но все равно надо узнать его мнение. Если не будет помогать, то хотя бы чтоб не мешал. Габитов набрался смелости, зашёл к нему. Миргазямов, как только услышал кандидатуру Рахимова, резко прервал Габитова:

– Я его давно знаю, еще с того времени, когда работал на заводе. Если сказать помягче, мы с ним не друзья. С чего он начнет свою работу на этом посту? Выкинет меня с этого кресла. Я категорически против кандидатуры Рахимова!

Три руководителя республики – два мнения. Двое из них сегодня обладают реальной властью, пользуются авторитетом как среди депутатов, так и среди руководителей предприятий и организаций. Габитов встретился с некоторыми депутатами, чтобы узнать их мнение. Ситуация складывалась  не в пользу Рахимова. Большинство за Марата Резбаева, якобы он руководит крупным индустриальным городом, хорошо знаком с партийно-советской работой, зарекомендовал себя умелым, способным хозяйственником. Габитов решил посоветоваться с теми, кому больше всех доверял. Соблюдая большую осторожность, пригласил в свой рабочий кабинет Фавзия Гарипова, Разиля Мусина, Миллята Хакимова, Альфрета Турьянова, Анатолия Барсукова, Алексея Харлова. Посоветовавшись, решили создать штаб сторонников Рахимова. В него вошли: генеральный директор акционерного общества «Башинформсвязь» Салават Гайсин, председатель правления «Башпотребсоюза» Фавзи Гарипов, начальник объединения «Башавтотранс» Анатолий  Барсуков, министр жилищно-коммунального хозяйства Наиль Аминев, министр здравоохранения Альфрет Турьянов, руководитель объединения «Башхлебопродукт» Дамир Куватов, директора строительных трестов Рашит Мамлиев и Михаил Старцев, первый секретарь Дюртюлинского райкома партии Разил Мусин, заместитель Габитова в Госагропромсоюзе Радил Мухаметдинов, который до этого работал первым секретарем Татышлинского райкома партии.

Хотя и создали штаб, но официально он не существовал. В то время, когда только начиналась демократизация общественно-политической жизни, вопросы о регистрации общественных объединений, организаций законодательно еще не были отрегулированы. Законы об общественных организациях были приняты значительно позже.

Борьба за пост председателя Верховного Совета стала каждодневной, напряженной работой Габитова. Пригодился опыт, накопленный в годы работы в партийных органах.

В одном из заседаний штаба тщательно проанализировали создавшуюся ситуацию. Депутатов Верховного Совета – 264 человека. Из них председателей районных и городских Советов – 45 человек, представителей аграрного сектора – 41, промышленности – 48, строительства – 10. Если с ними хорошо поработать, то они могут проголосовать за Рахимова. А как быть с работниками партийных органов? Среди депутатов их 58 человек. Конечно, такие, как В. Азнагулов, Р. Мусин, В. Лебедьков, Р. Мухаметдинов, Р. Вахитов, Р. Сырлыбаев, Р. Хамзин, Р. Абдрашитов, П. Никитин, В. Камалетдинов, поддержат Рахимова, но остальные о нем мало знают. Однако все это  пока тоже только предположение. Откуда знаешь, кто о чем думает. Кроме того, не спят и другие группы, которые работают за ту или иную кандидатуру.

Посоветовавшись, члены штаба в зависимости от той отрасли, где они работают, решили «поделить» депутатов между собой. Скажем, Габитов и Харлов должны переговорить с депутатами – председателями районных и городских Советов. Все же пока они являются заместителями председателя Совета Министров республики. Должны же председатели районных и городских Советов прислушиваться к их мнению. Кроме того, Габитов – ответственный и за голоса депутатов из аграрного сектора. Он же возглавляет Госагропромсоюз.

Так у каждого депутата появился свой куратор. Надо переговорить и с теми, которые все равно отдадут предпочтение тому или иному кандидату. А вдруг кто-нибудь после разговора с ним изменит свое решение?

В западных странах в период выборов каждый, кто работает за того или иного кандидата, знает, зачем он участвует в этой избирательной компании, за что он борется. Ему ясно дают понять, в случае победы их кандидата, на что он может претендовать. В штабе Габитова заранее не делили «портфели» между собой, но в своей деятельности приемы работы Запада все же применяли. Габитов, поговорив с Рахимовым, членами штаба, набравшись смелости, еще раз зашел к председателю Совета Министров Миргазямову. Человек влиятельный, при желании может сделать очень многое. Как и ожидал Габитов, переговоры были тяжелыми и сложными. Только в конце разговора, когда Габитов сказал, что они обещают, что и после избрания Рахимова председателем Верховного Совета он останется на своей должности, тот, не скрывая свое недовольство, выдавил из себя:

– Ладно, делайте что хотите. Я вам помогать не буду и не буду препятствовать.

4 апреля 1990 года. Первое заседание Верховного Совета Башкирской АССР нового созыва. На повестке дня: выборы председателя Верховного Совета, его заместителей, председателей Совета Министров и народного контроля. Голосование тайное и прямое.

Кандидатов на пост председателя Верховного Совета, как и предполагали, восемь человек. Каждый выступил со своей программой. Однако, когда их начали регистрировать для включения в бюллетени, двое сняли свою кандидатуру. Дамир Куватов призвал своих сторонников голосовать за Муртазу Рахимова. Леонид Сафронов сказал, что Башкортостан испокон веков был родиной башкир, поэтому республику должен возглавлять представитель башкирского народа. А он русский, поэтому он снимает свою кандидатуру в пользу кандидатов башкирской национальности.

В зале заседания из 264 депутатов присутствуют 259 человек. Пятеро по тем или иным причинам не явились на заседание. Начинается голосование. Депутаты опускают свои бюллетени в урны. Работает счетная комиссия. Все с большим нетерпением и волнением ждут, когда она обнародует итоги голосования. И вот, наконец, счетная комиссия объявляет результаты голосования:

Риф Гареев – за – 32 голоса, против – 227;

Рагиб Гимаев – за – 19 голосов, против – 240;

Минлераис Ишмуратов – за – 6 голосов, против – 253;

Муртаза Рахимов – за – 125 голосов, против – 134;

Марат Резбаев – за – 59 голосов, против – 208;

Марс Шагиев – за – 21 голос, против – 238.

Для того чтобы стать председателем Верховного Совета, необходимо набрать не менее половины голосов депутатов. Такого результата не добился ни один из кандидатов. Назначается второй тур. В бюллетени вносятся фамилии Муртазы Рахимова и Марата Резбаева, набравших больше всех голосов. Представители двух разных идеологий, двух разных взглядов, двух разных направлений дальнейшего развития республики. Если Рахимов олицетворял собой демократию, обновление, реформы в общественной, политической и экономической жизни, то Резбаев, будучи человеком партийной номенклатуры, ассоциировался с застоем. Поэтому депутаты в этот день избирали не только председателя Верховного Совета, а выбирали тот путь, по которому пойдет в дальнейшем республика.

Вскоре депутатам раздали новые бюллетени. Проголосовали. Счетная комиссия объявляет итоги:

Муртаза Рахимов – за – 134 голоса, против – 123;

Марат Резбаев – за – 106 голосов, против – 151.

Победили! Победил штаб Исмагила Габитова. Победила программа Муртазы Рахимова, нацеленная на реформы общественно-политической жизни.

4 апреля не успели рассмотреть все вопросы, включенные в повестку дня. Решили продолжить заседание на следующий день. 5 апреля заместителями председателя Верховного Совета избрали Юрия Демина и Разиля Мусина. Сторонники Рахимова сдержали свое слово: председателем Совета Министров республики был утвержден Марат Миргазямов. Также остался на своей должности председатель комитета народного контроля Г. Жданов.

Первое заседание Верховного Совета завершилось. Да, убедительную победу одержали сторонники Муртазы Рахимова. В то же время они еще не до конца осознавали, какую огромную ответственность взяли на себя за судьбу Башкортостана и его многонационального народа. Даже не предполагали, какая непримиримая борьба, какие жесткие схватки ожидают их впереди за коренные преобразования всей политической, экономической и социальной жизни республики.

 

Председатель Верховного Совета

 

Заявление Саддама Хусейна

Багдад (ТАСС). Президент Ирака Саддам Хусейн заявил, что страна обладает химическим оружием, которое по своей мощности уступает лишь Америке и Советскому Союзу. Обращаясь по радио к народу, опроверг, что Ирак разрабатывает ядерное оружие, и обвинил Запад в организации «заговора» против Ирака. Как сказал С. Хусейн, если Израиль нападет, то вооруженные силы Ирака половину Израиля превратят в «харабу». «Кто применит против нас ядерное оружие, тот будет уничтожен химическим оружием», – заявил президент.

(«Совет Башкортостаны», 22 марта 1990 года).

 

По пути перестройки.

У советской молодежи большой интерес вызывает успехи перестройки. Сейчас, в период гласности, голос поколения, которое завтра возьмет на себя будущее социалистической Отчизны, звучит весомо и авторитетно.

Коммунистическая партия предлагает ему вести разговор на основе равноправия. 10 апреля в Москве Генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС М. С. Горбачев встретился с делегатами XXI съезда ВЛКСМ. Он выступил перед многомиллионным отрядом советского комсомола.

(ТАСС; «Совет Башкортостаны», 22 марта 1990 года).

 

Рахимов позвонил диспетчеру завода:

– Отправьте машину. Выйду на работу.

Как он делал это уже многие годы, выпил чая, взглянул в окно. Во дворе стояла белая «Волга».

– Ладно, я поехал на работу, – сказал Муртаза жене и вышел на улицу. Водитель, увидев его, выскочил из машины, побежал в сторону, куда обычно садился Рахимов, низко поклонившись, широко распахнул дверь:

– Пожалуйста, Муртаза Губайдуллович!

– Миша, хватит паясничать!

– Разве председателя Верховного Совета не так встречают?

Взглянув на сияющего от улыбки водителя, не выдержал, заулыбался.

– Если к моей фамилии добавилась приставка «председатель», думаешь, я изменился? Был и остался Муртазой Рахимовым. Ладно, поехали.

Машина легко тронулась с места и помчалась в сторону завода.

Как только Рахимов открыл двери небольшого зала, где он обычно проводил заседания, совещания, собравшиеся там бурно зааплодировали.

– Дорогой Муртаза Губайдуллович! Искренне, от всей души поздравляем вас в связи с избранием на высокую государственную должность председателя Верховного Совета Республики Башкортостан! – торжественно произнес заместитель Рахимова.

Опять раздались бурные аплодисменты.

– Спасибо за поздравления. Только вот не знаю: справлюсь ли я с этой работой?

– Справитесь, – твердо сказал заместитель Рахимова. – Мы вас очень хорошо знаем. Вам любая работа по плечу.

– Я сегодня не буду проводить совещание. Его проведет мой заместитель. Я приехал с вами попрощаться. Огромное всем спасибо  за многолетнюю совместную дружную работу. Желаю всем крепкого здоровья, семейного счастья, успехов во всех ваших делах.

В зале установилась тишина. Тут одна из женщин начала негромко всхлипывать. Но никто даже не обернулся в ее сторону. Слезы в глазах появились не только у женщин, но и мужчин.

– Муртаза Губайдуллович, желаем и вам здоровья, счастья!

– Пусть вам сопутствуют только успехи!

Рахимову тяжело было смотреть на эту «влажную» картину. Он быстро попрощался и вышел из зала.

Пока машина шла с Черниковки по проспекту Октября к центру Уфы, он не мог успокоиться. Думал о тех, кто со слезами в глазах провожал его на новое место работы. Сколько лет они проработали вместе, вместе радовались успехам, переживали неудачи! Как-то он не думал, что так тяжело будет расставаться с родным коллективом. Правильно ли поступил, изменив привычный образ жизни, согласившись на совершенно незнакомую ему работу? Что ждет его впереди?

Здание Верховного Совета покрашено зеленым цветом. Поэтому о нем в народе говорят: «Зеленый дом».

Рахимов открыл дверь кабинета с табличкой «Приемная». Его встретили мужчина и женщина.

– Здравствуйте, я Рахимов.

– Я руководитель секретариата Верховного Совета Вилляр Даутов.

– Меня зовут Ляля. Секретарь.

Рахимов и Даутов зашли во внутреннюю комнату. Перед входом Муртаза обратил внимание на табличку. Успели поменять. Там была его фамилия.

Кабинет председателя оказался довольно просторной комнатой. Как и во многих других официальных учреждениях, стоял большой письменный стол, недалеко от него длинный стол для совещаний. Около стены – книжный шкаф, рядом с ним висела картина с видами природы. Портретов государственных деятелей страны не было. Видимо, подумали, еще неизвестно, кому из них отдаст свое предпочтение хозяин кабинета.

Даутов подошел к письменному столу:

– Пожалуйста, Муртаза Губайдуллович! Вот ваше рабочее место.

Рахимов сел на стул, постучал пальцами по столу:

– С чего начнем, Вилляр Юмагулович? Я тут ваши порядки не знаю.

– Порядки здесь такие же, как и в других учреждениях. Давайте начнем со знакомства. Сейчас приглашу работников аппарата Президиума.

– Давай.

В то время как председатель Верховного Совета и его заместители, так и депутаты работали на общественных началах. В работе с документами им помогал аппарат Президиума. Аппарат был небольшой – около десяти человек. Даутов пригласил их в кабинет, познакомил с ними Рахимова, рассказал, кто какую должность занимает и какой круг их обязанностей. «Да, сразу видно, опытные работники, прошедшие через огни и воды, – подумал Муртаза, – только вот смогут ли работать в новых условиях? Сейчас ведь перед Верховным Советом стоят иные задачи».

Раньше Верховный Совет возглавлял один председатель, а Президиум – другой. На последней сессии оставили должность только одного председателя, и она стала высшей государственной должностью в республике. Соответственно, резко повысился статус самого Верховного Совета как высшего органа государственной власти.

Рахимов, глядя на собравшихся, спросил у Даутова:

– Они смогут работать по-новому?

– Объявите перерыв, расскажу, – ответил тот.

Рахимов с некоторой настороженностью и удивлением посмотрел на Даутова: не пытается ли тот командовать над ним? Только этого не хватало.

Все же объявил перерыв.

– Извините, Муртаза Губайдуллович, – сказал Даутов, когда все вышли из зала. – Подумал, что говорить о людях, об их будущем при них будет как-то некрасиво и неэтично.

– А сам говорил, что порядки здесь такие же, как и в других учреждениях. Мы у себя, на заводе, друг от друга ничего не скрывали.

Порассуждали, рассмотрели предложения Даутова. Да, есть над чем серьезно поработать.

– Ладно, – сказал, наконец, Рахимов, – как обычно говорят на собраниях: «примем за основу». Остальное покажет будущее.

Привыкший на заводе за один день решать десятки самых разнообразных проблем Рахимов вопросительно взглянул на Даутова:

– Дальше что будем делать?

Тот пожал плечами. Откуда, мол, я знаю, что вы хотите. Рахимов задумался, затем набрал номер телефона Габитова:

– Алло! Исмагил Ахмадуллович, вот послушался тебя и сейчас сижу, не знаю, чем заняться. Может, подойдешь? Подскажешь?

– Сейчас приду.

Не прошло и десяти минут, в кабинет Рахимова зашел Габитов.

– У вас же есть замечательный помощник Даутов. Я думал, он все вам расскажет, объяснит, – сказал он, поздоровавшись.

– Так-то он все объясняет, только не загружает работой.

Тут вмешался в разговор Даутов, который молча стоял недалеко от них:

– Я думал, сделаете перерыв, попьете чая, как делал прежний председатель Верховного Совета.

– Султанов, наверное, любил чай, а я вот нет. Ну, что приготовил для председателя? – сказал Рахимов.

– Надо составить повестку дня и подготовить материалы на следующую сессию Верховного Совета.

Втроем сели за стол.

– Думаю, на следующую сессию надо внести вопрос о суверенитете Башкортостана, – сказал Рахимов.

– Говорит, не знает, что делать, а сам сразу какую серьезную проблему хочет поднять, – шепнул Даутову Габитов.

– Да, если уж сразу взял быка за рога, то, наверное, кнутом заставит нас работать.

– Что там шепчетесь, как бабы? Говорите, чтобы все слышали.

– Это мы просто так между собой, – как бы оправдываясь, сказал Габитов.

– Сначала мне, глупцу, объясните, что такое суверенитет?

– Вилляр  Юмагулович, ты у нас журналист и политик. Давай-ка ты расскажи.

– Если слово «суверенитет» перевести на наш язык, то оно означает «независимость».

В Декларации, которую собирается принять Верховный Совет Российской Федерации, Россия в своих отношениях с зарубежными государствами и союзными республиками объявляется независимой от кого-либо и от чего-либо.

– А мы о каком суверенитете ведем речь? Мы тоже объявим о полной независимости Башкортостана в своих отношениях с зарубежными государствами и союзными республиками? А какая разница для Австралии, Соединённых Штатов Америки, есть или нет у Башкортостана свой суверенитет?

– Правильно говорите, Муртаза Губайдуллович. Нас не должен интересовать суверенитет в мировом масштабе. Нам важен суверенитет в отношениях с союзными республиками и регионами Российской Федерации.

– Вилляр Юмагулович, у нас в аппарате есть юристы, которые досконально разбираются в этих вопросах?

– Юристы, конечно, есть. Только вот не знаю, смогут ли вникнуть в суть всех этих проблем.

– Пусть напишут проект Декларации о суверенитете Башкортостана. Будем дальше думать, уточнять. А пока у нас, кроме каши в головах, ничего нет.

Тут вмешался в разговор Габитов:

– Башкирский центр «Урал» давно поднимает вопрос о суверенитете Башкортостана. Скорее всего, там, наверное, уже написали Декларацию. Может, взять ее и изучить?

– Дельное предложение.

– Один из лидеров центра «Урал» Зуфар Еникеев по специальности юрист. Надо привлечь его к разработке Декларации.

– Правильно говоришь, Исмагил Ахмадуллович. К этой работе надо привлекать также всех наших депутатов. Пусть не думают, что их обязанность только голосовать на сессиях. Пусть засучив рукава работают над каждым документом. Так, Вилляр Юмагулович?

– Правильно, Муртаза Губайдуллович.

– Если правильно, то пригласите-ка ко мне Еникеева. Сам с ним переговорю. Заодно и познакомимся.

В тот день Еникеева не нашли. Сказали, что уехал в Баймак, приедет завтра. Как и предполагали, он появился на следующий день.

– Долго спишь, – встретил его Рахимов, – полдня прошло, а ты только встал.

– Нет, Муртаза Губайдуллович, я к вам прямо с дороги.

– Ну, как там дела в Баймаке? Как живут? Хоть передали привет?

– Передали большой привет. Сказали, что вся наша надежда на Рахимова, больше надеяться не на кого. Только он сможет навести порядок в республике и улучшить жизнь людей.

– Да, надежды большие. Только как их оправдать?

– …

– Ладно, попозже съезжу в Баймак, встречусь с населением, ознакомлюсь с положением дел. А ты сейчас скажи-ка, что такое суверенитет?

Еникеев растерялся. Он не думал, что председатель Верховного Совета устроит ему экзамен.

– Суверенитет, – начал Еникеев, – по определению французского философа Бадена, которое он сделал 400 лет тому назад, это высшая и неограниченная власть над гражданами в политической жизни общества.

– Ты мне лекцию не читай, – перебил его Рахимов, – об этом рассказывай своим студентам. Ты мне разъясни, что означает суверенитет сегодня?

– Это установление власти одного над другим. Например, на территории Франции высшей властью является только сама Франция, а все остальные здесь должны подчиняться только ей.

– Да, брось ты своих французов. В СССР, России что означает суверенитет? Вот об этом ты мне расскажи.

– В России многие века великий князь объявлял о верховенстве своей власти над другими. В дальнейшем цари объявляли себя самодержцами, остальных заставляли дать клятву на верность. Эта церемония сопровождалась надеванием на голову царя короны. В ней принимали участие и представители башкир. Они ездили в столицу и тоже давали клятву на верность. После революции большевики объявили о верховенстве своей политики над другими и установили это превосходство при помощи сабель и штыков. Сегодня мы живем в таких условиях, когда Москва давно уже утвердила свое верховенство над всеми республиками и областями СССР. Сейчас Ельцин и его команда стремятся убрать это верховенство над Россией и установить внутри России свою высшую власть. Все это и есть суверенитет, то есть верховенство одного над другим.

– Вот спасибо. Так просто и обстоятельно еще никто не объяснял. А сейчас скажи-ка, вот и народ, и мы – депутаты – требуем суверенитета. Над кем же мы хотим установить свое верховенство? Надо ли нам такое верховенство?

– Мы же не требуем верховенство. Мы требуем равноправия. Что мы, хуже Узбекистана, Туркмении или Азербайджана? По своей площади, уровню развития экономики, культуры, образования и по другим показателям Башкортостан превосходит даже некоторые союзные республики. А нам говорят: хватит вам и автономии. Поэтому наши права ограничены. А статуса союзной республики нам не дают, потому что Башкортостан расположен внутри Российской Федерации. Говорят, внутри одного государства не бывает другого государства.

(Продолжение следует)

 

[1] Рыдван – телега для извоза сены, соломы.