ОСЕНЬ. ДЕРЕВЬЯ[1].
Опять по осени все птицы – на крыло,
Без них деревьям опустелым тяжело.
Когда никто на голоса не запоёт,
Когда гнезда никто на ветке не совьёт,
Тогда земные неустройства – пустяки:
Тела и души высыхают от тоски...
Так повелось, когда Творец повелевал:
Достались крылья птицам, корни – деревам.
Весь мир терпением и верностью храним.
Теперь деревья – словно памятники им.
Душа летуча – сердце родине верней...
И нам за ними возрождаться от корней.
* * *
Дела у нас не так, чтобы вполне.
Про ваши то же самое отвечу.
Любой народ без Родины и речи –
Как сирота на голом топчане.
Дела у нас вполне наоборот –
Со многих стенок желтизна[2] не сходит.
Пытались перекрасить – не выходит:
Иная краска к ним не пристаёт.
Туман кругом, но страх великий в нас
Не позволяет выйти на свободу.
И снова, подчиняясь кукловоду[3],
Пускаемся в дешёвый перепляс...
Дела у нас не так, чтобы вполне –
Не разошлись кандальные колонны.
Иные, одурев, кладут поклоны
Начальникам до ломоты в спине.
Ключей тюремных связки тормоша,
Найти необходимые непросто.
Истории разбросанные кости
Соединяет с горечью душа.
Минуло сорок раз по сорок лет –
В пустыне мы гораздо больше срока.
Похоже, заждались Мусу-пророка.
А вдруг до нас ему и дела нет?
РОДНАЯ СТОРОНА
Мне дорог дым родимой стороны –
Не счесть сокровищ по её подвалам,
Леса и нивы памятью полны,
Дожди полны тоской о небывалом.
Цепочки гор – что бусы на груди,
Ручьи и реки – кушаку основа,
прозрачные озёра и пруды –
живые зеркала от водяного.
За окнами насмешники-ветра,
Насвистывая, сердце не печалят.
Мерцающие звёзды до утра
Морзянкою без устали сигналят.
Дорогами как будто шли бои –
Извилины, ухабины, откосы...
А распевать закончат соловьи –
Заворожат лягушки и стрекозы.
Деревня финиширует уже –
Как старый трактор, если заведётся.
XIIНатура уходящая в душе
Каким из перезвонов отзовётся?
Открывшиеся сердцу и уму,
Светло прими картины и мотивы...
В той стороне захочется кому
Перебирать земные негативы?
ПЛАТОК
Я привычна к любому платку –
Сколько помню себя на веку,
То раскину его по плечу,
То высокий тюрбан закручу.
Как зелёный распустится лист,
Шаль меняю на белый батист,
А по осени в глубь сундука
Заграничные прячу шелка.
Есть у памяти свой сундучок.
Как теперь повяжу я платок –
То ли снова на мамин пример,
То ли на современный манер?
В позабытых носили годах
Шляпы с шапками на головах,
Да вконец надоели они –
Возвратились платочные дни.
Битвы брошенный женский платок,
Говорят, останавливать мог.
Остановит ли на глубину
Он сегодняшнюю войну?..
Вновь, платок примеряя, гляжу:
Так и эдак его повяжу,
Отойду, посмотрюсь – хороша...
И не просит иного душа.
СОКРОВИЩА
Сокровища в моей таятся скрыне.
Открою – позавидуют шахини.
Берёза белым золотом добра,
Луна струит пригоршни серебра.
Багровые кораллы – от заката,
А небо бирюзою торовато.
Сапфирам рек не отыскать цены.
Черны агаты, яшмы зелены.
Росою каплет жемчуг до рассвета
На изумруды травяного цвета.
Янтарь рождён из солнечных глубин,
И полыхает звёздами рубин.
Хрусталь – от всех, душою просветлённых.
Алмаз – от всех, судьбой непокорённых.
Все тайники мои – как родники:
Берите – нараспашку сундуки!
* * *
Пишу стихи… А может быть, меня
Опять они для жизни воскрешают?
Следя за мною среди бела дня,
Созвучна ли их музыке, решают?
Космическая ритмика в груди
Земным словам даруется в награду,
Когда они рифмуются в ряды
Согласно мировому звукоряду.
У них Ван Гог и йог накоротке
Издалека сойдутся отчего-то,
А с Эйфелевой башнею в строке –
Ведущие к поскотине ворота.
Источники их небо и вода,
И птичье пенье, слышимое чутко…
Не скажешь и стихами иногда,
Откуда их таинственное чудо.
НАШ ПУТЬ
Зарыла семя в землю я,
Чтобы распалось и взошло –
В круговороте бытия
Для жизни новой проросло.
Так, погибая наяву,
В разгаре солнечной весны
Цветы глядятся в синеву,
Живыми соками полны.
Земля, в сады обращена,
Летит в космическую тьму...
Цветок расцвёл. Про семена
Ещё неведомо ему.
* * *
Мой трезвый ум безвыездно вращается
Частицей городского бытия,
Но в улицы никак не помещается
Арба души разбитая моя.
Она меня и нà день не оставила,
А отвяжусь – нагонит, дайте срок,
Не соблюдая писаные правила
Наезженных маршрутов поперёк.
Дивятся люди: время допотопное,
Мол, погляди – закончилось давно.
Найди себе повозку поудобнее,
Побереги дороги полотно.
Разметками, как путами-оковами,
Хотят меня исправить на корню...
А я, неприспособа бестолковая,
Опять арбу разбитую чиню.
Безответные вопросы[4]
Что ты слышал в шелесте дождя?
Знаешь ли, о чём он тихо плакал?
Что снежинки шепчут, вниз летя?
Понимаешь ли ты тайну капель?
Почему ветра́ не запереть?
Что написано на небе звёздном?
Что трава пытается напеть,
если в гости к нам приходит осень?
Отчего закрыта книга сердца
и внутри души неясный почерк?
И куда от судеб наших деться,
если пишет автор их, как хочет?
…Днём и ночью множатся вопросы,
находить ответы всё труднее,
Знание – незнание приносит,
только жизнь ответит всех вернее.
* * *
Звёзды падают, след оставляя…
Но за что им такая беда?
За какую вину обрезают
их невидимые провода?
Может, видимость в небе плохая?
Может, слабый спирали накал?..
Вновь летят, мою жизнь освещая,
пробивая насквозь облака.
[1] Переводы с башкирского языка Андрея Расторгуева
[2] Жёлтый – цвет грусти и тоски в классической татарской поэзии.
[3] В книге классика татарской литературы Г. Исхаки «Вырождение: 200 лет спустя» изображается вымирание татар в XXII веке: последние татары, несмотря на катастрофу, развлекаются там устроением шуточных кукольных свадеб.
[4] Переводы с башкирского языка Дениса Ткачука