№12.2024. Екатерина Николаева. На опустевшем перекрестке

Пока ты играешь в Атланта

Потолочные плитки лягут гранитом под тяжестью неба.

Не вынес Атлант, скинул свод и плечи расправил.

Правил специально не изучал, лекций не слушал, учебников он не читал.

Просто однажды ему сказали встать и держать, он и встал.

Бури, ветры, дожди, гнев и милость богов, век за веком – сменялись одно за другим. А он всё стоит.

Но забыть невозможно, что и он когда-то был дорог и очень любим.

Что мама ему щекотала пятки и кудри чесала поутру и на ночь. Он помнит, как с другими титанами бегали без оглядки, падали и спотыкались, снова вставали. Ничего не осталось.

На месте цветущего сада теперь небоскрёбы.

Там, где был океан, – парковка на тысячу мест.

Не осталось свободы.

Сопротивление, горечь, протест.

Небо в дырах, как решето. Не плачет, а пропускает конденсат кем-то пролитых слёз.

Не то, всё не то. Всё будто выдумка, всё не всерьёз.

И людям больше не нужен Атлант, и подвиг его ежедневный уж тысячу лет как никем не замечен. А суставы болят. И мышцы. Вот бы всё опустить: руки и голову. Расслабить шею и спину, плечи.

Он спросил у богов, но боги молчат. Не то вымерли все, не то просто покинули чат.

Он спросил у людей, но люди не слышат: наушники в уши, громкость всё выше.

Плевать они все хотели на всех титанов, богов, друг на друга с самой высокой крыши.

И вот ты лежишь: рушится мир, падает потолок и разъезжается пол.

Думаешь, что свету конец, а кто-то просто ушёл

по только что выдуманным делам.

Ну, так и ты встань и иди.

Зашей пол, подопри

потолок старой стремянкой.

Вымой окна, там вроде весна. Твой мир не может не быть, пока ты – есть, пока старый Атлант доедает свой завтрак.

Ты есть. И Атлант рад был узнать, что является чьей-то изнанкой.

Твоим воплощением в мире мифов и Спарты.

И ему можно быть человеком, можно быть слабым, капризным, тёплым и мягким. Пока ты играешь в Атланта.

*  *  *

Старьё демонтировано, напитки испиты. То, что можно разбить, – разбито, раздавлено.

Стравлены

картинки из прошлой ночи. И реальность двойной сплошной содрана с автострады

сознания.

Нарушать

больше нечего, и рушить руины – не интересно.

Честно

сказано, что на орбитах – зазубрины, пересечение – общий наркоз, сегодня не действует местно.

Задуши меня

безразличием и формализмом.

Отстранись

на расстояние протянутых рук.

Приближаться – опасно для жизни.

Круг

на воде. Вергилий, Данте зови. У нас тут новые маяки.

А сотрудники, как сожители – старые. «Трамонтана, приём! Как слышно, приём?!»

Тишина...

Нет ответа, устали мы.

Смотритель издох.

Ты сегодня, мой бог, ставил не на того. Ты, мой бог, проиграл. Гаснет маяк, смотрителя нет. Тащите свой мрак.

*  *  *

Когда мне будет девяносто,

Я вдруг внезапно всё пойму.

Я встану в центре перекрестка

И с птицами заговорю.

Вороны, попугаи, совы:

Пером к перу, за годом год.

И мне неведомы оковы,

И это больше не пройдёт.

Никто не умер, не родился,

Никто не выставил мне счёт.

Всё просто – мир остановился:

И не назад, и не вперёд.

И мы стоим. Мы абсолютны.

Не молоды и не стары.

На опустевшем перекрестке

Мы не дожили до весны.