№1.2024. Андрей Расторгуев. Немало вьюга намела

*  *  *

В Рождество мороз неумолимо

выпал на последний выходной,

вот и поднимаются два дыма –

из печной трубы и выхлопной.

В ближний город солнечными днями,

заново обросший деревнями

на полях, покрытых сосняком,

по снежку не хочется пешком.

Лезет, добирается до кожи –

и морозу всласть, покуда власть…

Но протоплен дом, машина тоже.

Только бы назавтра завелась.

*  *  *

К 300-летию Екатеринбурга

Не лазорев, как небо, упёртой мечтою не розов,

этот город в рябинах, сосновых борах и берёзах

над рекой невеликой возвысился, как, погляди,

на песке золотом, да железе, да красной медѝ.

Что нам делать с его вековою былинною былью?

Стала бутовым камнем, дорожной развеялась пылью,

на бумагу легла – наше дело теперь сторона.

Да опять – то вселенская сушь, то большая война.

Жизнь едва устоится – опять разбегается ртутью.

Одному – заслонять мать-и-мачеху собственной грудью,

а другому – скорее таскать из горячей печи

броневые листы или свежие калачи...

И не подвигу только случаются точкой опоры

эти старые горы, былые рудничные норы.

Будем живы – поймём, что привычному материку

от него доведётся принять на четвёртом веку.

*  *  *

В городе, где мягко стелет вьюга,

мы с тобою выбрали друг друга.

Голова не полностью бела,

да немало вьюга намела.

В кураже буянящей стихии

наплясались призраки лихие,

да лицо бунтующая мгла

ледяною крошкой посекла...

Ссадины, не видимые глазу,

заживают медленно, не сразу,

а когда кровоточат всерьёз,

лижет их медовоокий пёс.

Он и по рождению дворовый,

и не за короной, а коровой,

но ещё породистую стать

в чёрном теле можно отыскать.

Исподлобья мимолётной мерой

глянет сам нотрдамовой химерой –

и опять ласкается потом,

небо вентилируя хвостом...

Говоря одною длинной фразой,

жизнь – как этот пёс медовоглазый:

много в ней намешано кровей,

точно потрудился вьюговей.

Мы, покуда времена кровили,

на двоих такую накроили

сами – но из цельного куска,

а не наметённого песка...

*  *  *

Посередине дня

хлопнула западня:

главная женщина жизни моей

сердится на меня.

Гневается всерьёз –

до самых горьких слёз:

главная женщина жизни моей –

из наинежных роз.

А виноват – лишь тронь…

Да не отводи ладонь:

главная женщина жизни моей –

теплящийся огонь.

Господи, помоги –

спрашивай за долги,

но главную женщину жизни моей

помилуй – убереги.

Посередине дня

не погаси огня…

Главная женщина жизни моей,

не оставляй меня.

*  *  *

В облаках темнеет опять вода,

набухает громом небесный мрак...

Целый день ты ходишь туда-сюда.

От любви до ненависти – один шаг.

Всё переворочено кверху дном –

обвалилась книзу былая высь.

Но прошу: от ненависти в одном

шаге непременно остановись.

Только там виднеется ясный свет,

только там находится всякий раз

молодое небо, что столько лет

высотою соединяет нас.

*  *  *

Волны ходят рябью,

в полдень – горячо.

То ли лето бабье,

то ли всё ещё.

Всё ещё не проза,

лёгкое бельё…

Хоть уже берёза

по ветру листьё,

мы с тобой на осень

не обречены –

косточки не очень

в яблоках черны.

*  *  *

Пока безмолвно наблюдает лес,

что происходит на земле и выше,

снег дважды сходит: первый раз – с небес,

а погодя – с четырёхскатной крыши.

И сколько раз по дважды впереди

навалится он массой многотонной...

Лопату береги – не повреди

о перепады плитки бехатонной.

Весне оставь мороженое грызть...

Да снова я за чистую идею,

хотя... И впрямь имеется корысть:

спиною до весны не ослабею.

*  *  *

Почву тёплую разжать,

бросить семечко навеки…

Не рожают человеки,

а земля должна рожать.

Семя что? Оно умрёт

да воскреснет в юной силе.

А желанья не спросили –

просто выдался черёд.

Это нам грозит, кажись,

за развилку расплатиться,

где собой распорядиться

своевольны: расплодиться

или напрочь известись.

То природу и спасло,

что хотела, не хотела –

в камень вложенное тело

лишь однажды проросло…

ВЕРБНОЕ

Впадая по ночам в обратный зной,

ещё прозрачны панорамы улиц,

но, ранней завербованы весной,

водители, рискнув, переобулись.

Земля зеленоватая пуста –

ещё не распакованы обновки.

И вновь от ликованья до креста

Страстная пролетит без остановки.

Творение недели не длинней –

всё прочее зависит от людей.