№10.2023. Гульфия Юнусова. Не забывайте синей Агидели

ВОЛШЕБНОЕ СЛОВО

Где найти мне волшебное слово,

Чтобы душу до слез потрясти,

Чтоб ослабшего, павшего снова,

Окрылив, до небес вознести;

Чтобы каждая клеточка тела

Ликовала и пела без слов;

Чтобы сердцу опять захотело

Верить в жизнь, красоту и любовь;

Чтобы молнии светом летучим

В сонный быт твой оно ворвалось,

Осветило твой омут дремучий,

Растревожило память до слез;

Чтобы чистой водой родниковой

Смыло все недостойное жить...

Где найти мне волшебное слово,

Чтобы сердце твое разбудить?

СКУЧАЮ

Давным-давно то время миновало,

Когда рвалась к крутому рубежу.

Теперь, не то что гору, как бывало,

Я даже кочку мимо обхожу.

Наращивает время обороты,

Безумно дни летят... Но до сих пор

Меня волнуют дальние широты,

Которые видны с высоких гор.

ОГОНЬ В СЕБЕ ХРАНИТ

Струится Дема, тихая река,

О чем-то призадумавшись глубоко.

О том ли, что и жизнь – не на века?

И краток путь – до устья от истока?

А может быть, прощается она

С прибрежными лугами и полями

И смотрит, как плывет над ней луна

И остужает солнечное пламя.

Течет река,

Спокойная на вид,

И остается тайной для иного.

Какой огонь в себе она хранит

И сколько света людям дать готова!

ГУСИ

Спешат студеным утром гуси к югу –

В далекие и теплые края

И, грусти расставанья не тая,

Тревожат голосами всю округу.

Я им кричу,

Пока не улетели

Они за гребни выщербленных скал:

– Не забывайте синей Агидели,

Скорее возвращайтесь на Урал!

Из белых перьев крылья. И едва ли

Те перья все сочтешь,

Им нет числа,

Мне гуси за околицей села

В осеннем небе что-то начертали...

Но слов заветных я не поняла.

СОВЕСТЬ

Все относительно на свете, друг!

Высок, широк – есть выше, шире.

Кто счастье в чем-то видит, кто – недуг,

И правда – не едина в мире.

Лишь совесть не измерить меркой.

Она иль есть, иль вовсе нет.

Она не даст душе стать мерзкой,

Храня в ней высший чистый свет.

НА БАЛТИКЕ

Батыр и предводитель Салават

На Балтике – не тот, каким он был.

Он узник, а его горящий взгляд

Зовет к борьбе, но для борьбы нет сил.

Какие ветры-бури пронеслись

В душе поэта и богатыря?

«Одна мечта всегда со мной грустит:

Вернуться бы в родимые края».

Привыкнуть не заставят и года.

Чужой и есть чужой,

родным не стать.

Вот Балтика, вода и есть вода,

Но сколь милее речка Юрюзань.

Когда шумело море – слышал в нем

Он шум берез тикейских* под окном.

Когда сверкали грозы – видел в них

Он блеск сражений ярких и лихих.

И волю добывавшему в боях

Как ныне плен ужасный перенесть?

Не раз, наверно, засыпал в слезах:

Поэт ведь – человек, в ком нежность есть.

Своя у моря жизнь, свои труды.

Сегодня шторм грохочет, как когда-то,

И средь его бушующей воды

Солёные есть слезы Салавата.

ТРЕВОЖНЫЕ ДУМЫ

Ни днем, ни ночью нет на земле покоя:

Неймется тем, кто рад с огнем играть.

И где-то снова льется кровь рекою,

И зарева во тьме встают опять.

Не спится мне –

От ночи жду ответа,

Ответа жду от зыбкой тишины.

Плывет луна, и снятся до рассвета

Моим сынишкам розовые сны.

В неторопливые минуты эти,

В безмолвно растворяющейся мгле

Я думаю:

Что будет с вами, дети,

Какое утро ждет вас на земле?

Жив музыкой, азы ее осилив,

Мой младший сын, она – его звезда.

Быть как Чайковский,

Быть как Исмагилов –

Едва ль не вслух мечтает он всегда.

И старший сын мой тоже не случайно

Седою стариною увлечен:

Постигнуть хочет он дела и тайны

Минувших поколений и времен.

Моим ребятам должно стать отцами,

Моим ребятам – Родину беречь,

Коль в час недобрый вновь займется пламя

И враг над нею занесет свой меч.

Грозя благополучью человека,

Как будто под золою, –

Только тронь, –

В упрятанных от глаз горнилах века

Зловеще тлеет гибельный огонь.

И если ветер на земных просторах

На горе нам его раздует вдруг,

Неудержимо вспыхнет он, как порох,

И разом все испепелит вокруг.

Сегодня на уме одно и то же –

Тревога за судьбу детей своих –

У матери любого цвета кожи,

У женщин белых, черных и цветных...

Они поют

И, колыбель качая,

Не спят в ночи, чтоб дети спать могли.

И песня та от края и до края

Объединяет женщин всей земли.

Для матерей любого цвета кожи –

Суди за это или славословь –

Гор золотых, молочных рек дороже

Их дети,

Их любовь, их плоть и кровь.

Чего хотят они?

Чтоб утром ранним

Был мирный небосвод высок и тих.

Но то, что прежде было их желаньем,

Сегодня стало требованьем их.

О, матери детей

Играющих с огнем!

Не вы ль за сыновей своих в ответе –

За сыновей, которых мы клянем?!

О, жены тех, кто нам готовит снова

Пожар нещадный на планете всей,

Остановите гневно и сурово,

Схватите за руку своих мужей!

В стремленье правом будем мы едины,

Недаром человечества всего

Нас, женщин, нынче больше половины,

Мы – совесть неподкупная его.

В поход за мир,

За жизнь детей в ответе –

Я верю, что такой наступит час! –

В строю едином по родной планете

Все матери Земли пройдут, сплотясь.

ЛЭЙСЯН

Идет лэйсян – дождь солнечный идет,

Светла земля.

Над ней в прозрачном дыме

Летучих тучек быстрый хоровод

И ласковое солнце между ними.

И радуга встает дугой крутой,

И в жизни нет дороги интересней,

Чем вдаль шагать по радуге по той

Под солнечным дождем с веселой песней.

И белый цвет,

И вешний небосвод,

Бездонный от рассвета до заката –

Все возвращается из года в год,

И только жизнь уходит без возврата.

РОДНАЯ ЗЕМЛЯ

Этот лес дремучий – для меня,

Для меня – луга и поймы эти.

Для меня, в черемухе звеня,

Соловей ликует на рассвете.

Для меня за взгорками взошла

На полях волнистая пшеница.

Для меня спешит ночная мгла

В голубое утро превратиться.

Озера искрящийся овал,

И цветущий дол до окоема,

И гранитные уступы скал –

Все мое, все с детства мне знакомо.

Росный берег в сонном забытьи,

Кряж скалистый,

Синь речной излуки,

Все, что деды видели мои

И не раз мои увидят внуки.

Гордости дочерней не тая,

Красоте дивлюсь твоей нетленной.

Сколько ж на тебе, земля моя,

В свой черед сменилось поколений!

Каждое из них в твоей судьбе –

Вера их, и мужество, и сила.

Я хочу, чтоб время на тебе

След мой малый тоже сохранило.

И когда последний час придет, –

Из-под трав твоих в логу медвяном

Пусть, как стебель, сердце прорастает

И цветком раскроется багряным!