№8. 2022. Илья Виноградов. Расчехлённая душа. Стихи

Илья Леонидович Виноградов родился в Мурманской области в 1978 году. Автор 7 книг стихов и прозы, переводов поэзии с болгарского и норвежского языков. Член Союза писателей России, с 2019 года – председатель Мурманского отделения Союза писателей России. Публиковался в различных региональных и всероссийских журналах, альманахах, антологиях, изданиях Болгарии. Автор документального фильма «Дружба, отлитая в бронзе», сценарист художественного короткометражного фильма «Танец». Лауреат многих литературных конкурсов. Участник и эксперт совещаний молодых литераторов Союза писателей России. Один из организаторов и участников культурно-просветительской экспедиции Международный славянский ход Мурман – Балканы (2018).

Илья Виноградов

Расчехлённая душа

Челн

Сник рыбак в челне курносом,

На простор устав смотреть,

Весла осушил и бросил,

Выпростав, отбросил сеть.

Зыбь колеблет отблеск белый,

Веют думы про судьбу:

Плыл – в начале – в колыбели,

Поплыву – в конце – в гробу.

За разлив зари вечерней,

Где водой стал небосвод,

Молчаливое теченье

Челн задумчивый влечет.

*  *  *

Солнце грянуло под вечер,

Туч чехлы сорвав,

Заалел в лугах заречных

Строй вечерних трав.

День стезёй необратимой –

Предначертан срок –

Уладился пилигримом

В вечности чертог.

И, печать печали чистой

На челе храня,

Вслед душа вот-вот умчится

Расчехлённая.

*  *  *

Запах неба и дыма,

Дух весёлый лесной.

Шёл лесник Никодимыч

До избушки, домой.

Через птичий неспящий

Стоголосый трезвон

Опьянен влагой чащи,

Ветрами отрезвлён.

Сосны встали, рисуясь,

В полный рост верстовой.

Все что хочешь в лесу есть,

Даже больше того.

Легкокрылая радость,

Не пугаясь ничуть,

Прилетит – и надо

Морщить лоб, спину гнуть.

Грусть, подкравшись, ужалит,

Ворон зыркнет, кружа…

Застрелился б, пожалуй,

Но не дали ружья.

Спросят:

– Радость откуда?

– Прилетает сама.

– А печаль?

– Как повсюду –

От большого ума.

Краснолесье

Тропка меж стволов уводит,

Ключ взрезает плоть земли,

Сопричастная природе

Электричка мчит вдали.

Терем леса полон света,

Радостен кукушки счёт,

Пляшут нимфы в чаще где-то,

Что-то водится еще.

Кто-то, дюжий и косматый,

Верно злющий натощак,

Ищет жертвы бесновато:

Жизнь, а может быть, рюкзак –

Дань с того, кто сам, без спроса,

В заповедное проник,

К счастью путь нашел так просто,

Чистой радости родник.

Пусть мой след простынет к ночи –

Я уже увидел рай!

Говорю: «Бери что хочешь.

Всё что хочешь забирай».

А лесник – косматый, дюжий,

Как лесное божество,

Скажет: «Ничего не нужно.

Ровным счетом ничего».

*  *  *

В быту, простом, что тот арбуз,

Средь будней пресных, словно репа,

Я пробую слова на вкус

И пробую на зуб – на крепость.

И, как паук, строку тяну,

Тку по наитью паутину,

А после что-то разомкну,

Как Парка – нить, мать – пуповину.

Прозрачна сеть, но не пуста,

В ней жизнь и смерть, и ветра пенье,

И трепетание листа,

Что так и не познал паденья.

*  *  *

Мой чердачный приют был невзрачен и тесен,

Ныла от духоты по ночам голова.

Но в нацеленном в небо окошке плыл месяц, 

В лунном пламени я о плохом забывал.

А вокруг были люди в элитных застройках,

Как витрины, их окна сияли в ночи,

Упираясь в проспект долгошумный и бойкий. 

Но завидовать им я не ведал причин.

Занебесный огонь, обещающий чудо!

В этой жизни едва ли светлей что-то есть,

И в другой жизни вряд ли светлей что-то будет,

Все иные огни – просто пена и спесь.

*  *  *

Поверьям вняв, как гибели бегут

Спины горбатой и кривого глаза, –

Суров и скор дремучий мудрый суд:

Души изъян с изъяном тела связан.

Бог шельму метит – примечай черты,

Верь верным, сто веков знакомым знакам…

Я ж глянцевой пугаюсь красоты,

Где дух иссох под черствым мертвым лаком.

Где, словно в манекене, пустота,

И даже эха нет – темно и глухо.

Боюсь пустот…

А черного кота

Люблю чесать за черным чутким ухом.

*  *  *

Как добротна мебель из дерева

И тепла добротою леса!

Словно лес открывает двери вам,

Что поют под тяжестью веса.

Только мир сплошь вокруг пластмассовый, 

Словно душный бездушный ящик 

С одноликой культурой массовой, 

Легковесной, ненастоящей. 

Но сбегу я, поздно ли, рано ли, 

Сбив пластмассовые колодки. 

Слава богу, гробы деревянные, 

Как когда-то дома и лодки. 

Перо

Стремясь пространство распороть

Скругленной кромкой цвета хрома,

Упруго, как живая плоть,

И, словно небо, невесомо,

Перо коснется вдруг руки

В непредсказуемом полете,

Причудливом, как вязь строки

Из книги в древнем переплете.

И я замру, навек пронзен

Тоской по промелькнувшей птице,

Недостижимой, словно сон,

Который дважды не приснится.

*  *  *

Как любовник неловкий и робкий –

Ни сманить, ни украсть на бегу –

Пачку выцветших строчек в коробке,

Иссушив, про запас берегу.

Что-то светит в груди вполнакала,

Я вполгорла о чём-то пою

И, любви опасаясь стрекала,

Избегаю стоять на краю.

Опасаюсь признания в голос,

Избегаю, боюсь, не хочу

За тебя встать под серп, словно колос –

Для себя пустоцветом торчу.

Дам копейку – и требую сдачи.

Но опять мне прощает страна.

Лишь дождями холодными плачет

И вздыхает, ветрами полна.