№6.2022. Наталья Джурович. Двуязычное сердце. Стихи

Родилась в Москве. В 2009 году закончила Российский Православный университет Иоанна Богослова, филологический факультет. Автор поэтических сборников «Нескончаемое лето», «Двуречие». Публикации в журналах: «Наш современник», «Гостиный дворъ», «Волга 21 век», «Славянская лира», «Подъём». Автор и переводчик двуязычной книги (на сербском и русском языке) очерков и стихов «Крестоносная Румия/Румиjа крстоносна».

Наталья Джурович

Двуязычное сердце

К городу

Я долго тебя листала,

Сначала – со словарём,

Потом твоё сердце стало мне

Прочитаннее, чем своё.

Не с первого раза, как в притче,

Всё новых ищу я правд,

Сердцем своим двуязычным

Твоё в сотый раз прочитав.

Мой маленький славный город

С пощёчинами реклам,

Себя сохрани ты гордо,

Не пряча на образе шрам.

Терпенье твоё безгранично,

Не принял ты новых границ.

Мы вместе, душой двуязычной,

Влюбляемся в тысячи лиц.

Как много примет и традиций!

Как много прочтений в тебе!

Ты сбудешься важной страницей

И в сербской, и в русской судьбе.

Открытие

Моё открытие, обрыв,

луна на горизонте!

Я счастлива, тебя открыв,

как открывают зонтик.

По-детски скрывшись от воды,

а может, став водою,

На сердце напишу я:

ты, тебя, тебе, тобою...

Сегодня я оборвала

Всё, что хранить излишне.

Я вся – студёная вода,

Смола, дождинка, вишня...

Тебя держать, держать, держать,

Как при исоне ноту,

Как ниточку в руке зажать,

Как на ресницах воду...

*  *  *

Играет флейта, вертится Земля.

Как много судеб, песен и религий!

Молитвенно склонились тополя,

Подвижники в серебряных веригах.

Наш век пророков истинных забыл,

И лишь осталось в памяти преданье.

Рыдает прокажённый чернобыл,

Живой свидетель древних предсказаний.

Наш новый век – к чему мы в нём пришли?

Кто пред лицом Всевышнего ответит,

Как в самом мудром городе земли

Взмывают в небо грозные мечети?..

В лазурном небе, словно на полях,

Пасутся белокурые овечки...

О целом Мире русская земля

Колосья зажигает, словно свечки.

*  *  *

Обвенчай славянскими стихами,

Я в твоих стихах хочу сгореть.

Замираю, плачу и стихаю,

Мыслями пускаясь в круговерть.

Город мой в цветах и птицах тонет,

Звёздная намокла в небе ткань,

Но не дождь, а кровь дрожит в бутоне,

Кровоток, взрывающий гортань.

Камень к камню, содрогнулись вместе.

Единенье – это как стихи,

Словно нарожденье новой песни

В почках пробудившейся ольхи.

Растянулись стены, как гармони.

Я молчу. О, как молчится мне!

Пряные гераневые корни

Тихой песней вьются по стене

*  *  *

Белые скалистые вершины

Встали пограничною стеной.

Как-то быстро стали мы большими

Перед этой маленькой страной.

Видно, всё здесь мерится высоким –

Гор ли это вековой завет?

За свои написанные строки

Вдвое строже я держу ответ.

Даже путь сюда в вершинах тонет,

Но земное в помощь привлеку,

Кисть сирени верным камертоном

Упадёт беззвучно на строку.

Николай Рубцов

Березы, словно белые тетради

С записанными строчками стихов,

Стоят в расшитом зеленью наряде

И слушают печальных пастухов.

Он прав, стволов российских рубцеванье –

Боль за погибших воинов-отцов...

Стоят в минутах вечного молчанья,

И где-то рядом – Николай Рубцов...

И разве не его стихами вышит

Их безупречно-девственный наряд?

Единой болью души эти дышат,

И песни об одном у них болят.

*  *  *

Я – это я,

И на это не надо сдавать экзамены.

Я – это куколка – в бабочку, радость – в стихи.

Я – это ямб и дикие волны гекзаметра,

Опытный мастер-флорист с букетом из чепухи.

Я – это день января,

Больше четверти века,

Бусы рябиновые, замёрзшие на снегу.

Видишь, я взрослая, слабая, тихая девочка,

Пробую – наугад ли, на ощупь ли, на беду – жить.

Видишь, здесь я такая же зимне-хрупкая,

Ты обязательно должен об этом знать.

Я никогда не писала здесь

латинскими буквами,

Память мою о тебе сжимая до «ять».

Васильки

В разнотравье смотрю я, как в память,

Но вернуть не могу я назад,

Лишь в душе навсегда я оставлю

Васильков голубые глаза.

Голубые цветы у калитки

Без конца меня будут манить.

Васильки – это те же слезинки,

Что ещё предстоит уронить.

Всё, что зелено, серостью станет,

Лишь моих васильков кружева

Не засохнут вовек, не завянут,

Если добрая память жива.

Голубой перламутр травинки

И росинка – как будто слеза.

Васильки – это те же слезинки,

Васильки – это те же глаза.

*  *  *

Седые холмики в пыли,

Трава на них – венок свободе.

Моё касание земли –

Круговорот меня в природе.

Как вкус стареющей травы,

Приму земные повороты.

Я в землю обернусь вторым

Из всех ее круговоротов.

Тем, кто прожил свой трудный век,

Глядя на нас, не слишком взрослых,

Несу, как детский оберег,

Венок наполненных колосьев...

Но мы не станемся стары,

Ведь продолжают на коленях

Крутиться дети, как шары,

Земным и вечным продолженьем.