№10.2021. Леонид Фокин. Киммерийские тропы. Цикл сонетов

Леонид Владимирович Фокин родился и живет в Москве. Доктор экономических наук, проф., журналист, исполнительный директор Школы сонета. Автор книги стихов «Сто посвящений несбывшейся мечте Гарсиа Лорки» (Торонто, 2018). Публиковал стихи и статиьи в журналах и антологиях. Победитель (первое место) поэтического конкурса, посвященного 10-ти летию Совета Литературных объединений г. Москвы и Московской области (1997). Лауреат международной премии им. П.Вегина (2008). Лауреат международной премии «Серебряный стрелец-2008 и 2009». Второе место в номинации «видеопоэзия» на международном поэтическом фестивале на Байкале (2011). 

Леонид Фокин

Киммерийские тропы

Цикл сонетов

*  *  *

По нитям козьих троп за облака.

Там шерстью с глиной вымостить закаты.

Мария, мать, налей мне молока

И надломи созревшие гранаты.

Вино и хлеб не я, не для меня

И в новом дне уже не будет дня.

Качаются рыбацкие баркасы.

Не от того ли сеть опять пуста,

Что рыбари, сомкнувшие уста,

Как об улове думают о Спасе?

По полосе намытого песка

След серой чайки тянется куда-то,

Мария-мать, налей мне молока

И надломи созревшие гранаты.

*  *  *

Украдены и спрятаны на дне колодца карты киммерийских княжеств. О, кто бы знал, какая это тяжесть, скрывать их от идущих следом дней, в Московии, пропитанной осенним ненастьем, вечной слежкой за последним желанием и серостью дворов, похожих на глазницы черепов огромных чудищ, выползших из снов чахоточных детей. Что дождь-наследник всех хворых ты забыл в ночном окне? Зачем в нем ищешь тени горных кряжей, уступы, золото небесной пряжи? Ты скоро сам преобразишься в снег.

*  *  *

Не шелохнется синяя полынь

в тяжелой желтой гриве скал прибрежных,

расчешет кто ее рукою нежной,

какая из седеющих рабынь…

Блеснёт на шее нить зеленых бус,

шрам на запястье, словно русло речки,

змеиный ли расчетливый укус,

засохший шип вонзил терновый куст,

а может быть, то знак нежданной встречи?

а может быть…

Подкрался тихо вечер,

качается на волнах свет луны,

все незаметней, шеи, морды, крупы,

а может, то лишь горные уступы

давно забытой, сказочной страны…

*  *  *

От долгой жажды к долгой тишине,

к окаменевшим гроздьям винограда,

От Крымских скал до лавочек Арбата

в слезящемся неделями окне.

Всё позабыть и Богом данный дар,

и молнии в соборный крест удар,

берёз сентябрьских свечи вдоль аллеи…

Воспоминания всё тяжелее

и вечера огарок еле тлеет,

и в нитях бус не светится янтарь.

От ночи к ночи зябче, холодней,

инжир, опавший вдоль глухой ограды,

прибоя гул, утрата за утратой

и трудно говорить о новом дне.

*  *  *

Мне не хватает воздуха. Из дней вываливаются одномоментно худые тени, спутанные ленты дорог и одичалый свет огней автомобилей, медленно ползущих по душным перекресткам. Отче, сущий на небесах, прими мой тихий глас о всех ущербных, нищих, неимущих, идущих без Тебя, не познающих Твоей любви. У них нет чувств, нет глаз, нет веры, нет приюта после долгих исканий жизни там, где жизни нет ни для кого. Лишь суета сует. Лишь ловля ветра. Брызги и осколки.

*  *  *

Ладони разговаривают сквозь

стекло с рассветом, после долгой ночи,

что делать?.. волшебство не удалось

и правит бал снежинок многоточье.

Какая-то нелепая игра

В молчание, в слова, в пространство вздоха

Становимся собой, когда нам плохо,

Когда все холоднее вечера.

А рядом тени Павла и Петра,

А может быть, Волошина и Блока.

Будильник хрипловат, невыносим

Сорвался, обозначив час возврата

К привычным и обыденным утратам,

К ветрам-пророкам киммерийских зим.

*  *  *

Всё меньше в доме старого вина,

И чачи нет на казантипских травах.

Что, дед Асман, когда ж ноябрь отравят,

Недели три как, скисшие слова?..

Тяжелый кашель с хрипом, что за хворь?..

На ржавый гвоздь, торчащий из забора,

Накручены вчерашние узоры:

Вдоль берега плывущих синих гор;

Холодных волн густые переборы…

Скажи, зачем во тьме такой простор…

Клок паутины, вот и все, что есть

на этом свете. Дед Асман, ты слышишь?

То дождь стучит по черепичной крыше,

Несет к Татарской бухте русский крест.

*  *  *

В серебряной коробочке блокнот, изгрызенная ручка, три конфеты, латунное кольцо и два билета в театр Вахтангова. За «дождь в окно» сегодня расписалось небо тенью осенних яблок, выбрав из мгновений крупицы света. Трещинки-ростки, бегущие вдоль стен, по коридорам до темной кухни, по-соседски спорят: добавить в чай лист мяты, вопреки желанию добавить граммов тридцать кагора или лучше, спрятать в снах глубинную тоску, пока больна душа ненастьем, и слеза в ресницах.

*  *  *

Пока не найден крымский минотавр,

сухие травы слушают рассказы.

Будь родом киммериец или тавр

все дети русы и голубоглазы.

Но почему из ласточкиных гнезд

ночами выползают только змеи?..

А там, где зрела винограда гроздь,

объяты синим пламенем шалфея

пророщенные зерна тусклых звезд

и ржавые оковы Прометея…

Но почему мы жертвуем собой

во имя Слова в мире бессловесных…

Закончился сезон, у скал отвесных

все глуше корабельных волн прибой.

*  *  *

Раз в год вода, входя в кротовьи норы,

взывает: Авгий, Авель... не взыщи,

то чистота, которой небо, - щит,

но где-то рядом щелкают затворы.

как будто бы кузнечики... И хворост

в огне свои скрывает плач и хворость,

чадит все дни… Зачем они? К чему?

К разбитой чашке не хватает блюдца,

и хочется открыто улыбнуться

обмененному счастью на суму.

Край скатерти печной измазан сажей.

Что край земли, что помыслы о нем...

Раз в год вода становится огнем,

Как Авгий - немотой, а Авель - пряжей.

*  *  *

Другое время. Выдержит ли память набег сарматов, конский хрип, огонь, забравшийся на крышу, вещий сон о смерти и гноящиеся шрамы закатов?.. Отцветают фонари на утренних аллеях. В тихих скверах играют шумно дети.  Легкий бриз раскачивает простыни на вервях, натянутых меж двух осин, а вниз, на землю падает листва. По вере другое время. Желтые разводы вдоль серых стен. Как будто бы устав, встал на колени старый дом, смешав с золой эпох молитвы и невзгоды.

*  *  *

………………………………………………………………………………………………………………...

……..в запасах зимних ни семян, ни круп… ….….П…………прости, устал от этих желтых гор……..

...свой сомалийский след находит оспа…………...А………......алкающих иных пустынь, небесных…

.и питер финч свой получает оскар……………  …..Р………………роняет горицвет со скал отвесных.

посмертно за достойную игру……………………      ..У………………………уветливый заутренний укор

.последний ряд зал пуст, ночной сеанс…..……….С………………...спаси от дней, похожих на собак,

..лишь слышно, как заходит океан…………….   ….Н….…....носов их влажных, лап извечно грязных..

…с петлей срывая розовые двери….…………      …И……..……....историй о несчастных и заразных...

…..рассветов убегая от истерик………...………    ….К………...крестах и спичках, тряпках из рубах…..

……голодных птиц и брошенных калек………   …..К....как будто не осталось чувств прекрасных……

……………….а может, то не сон, - парад  алле…  …Е.есть только боль и язвы на губах……………….

…………….в руке у старой дамы черный веер…... Р…….....решайся навсегда наперекор…………….

………….а на коленях пудель… кто я, с кем……..  М.мост сжечь тот что из охровой бумаги…………

…………..с пульсирующей жилкой на виске……  ..Е…..есть только страх, глубокие овраги………….

……………….кому я нужен здесь, кому я верен..  .Н...не осень, не дожди, не разговор……………….

*  *  *

                           Изгибы гор, ночных светил сиянье.

                           Загадочных колод темно нутро.

                           Обид не обнажай вертлявых троп,

СМОТРИ СКВОЗЬ ГОДЫ       БОЛЕЗНЫМ ВЗГЛЯДОМ не ищи признанья.

ПРИЖАВШИСЬ К МАРТУ     РАСПУХ ФЕВРАЛЬ и грезит тишиной,

РЖАВЕЮТ ТЕНИ                    АРБОЙ У САДА, сладкой пеленой

ГЛУХОЙ ОГРАДЫ                  ЖЕЛТЕЕТ ДАЛЬ полынно и космато.

НЕ МОЙ СВИДЕТЕЛЬ             УСТАВШИЙ КОСМОС холоден и наг,

ЗВЕЗДОЙ ПОЛЯРНОЙ            СТУЧИТСЯ В ДВЕРЬ, как будто жив очаг

В ГЛУХИХ РАССВЕТАХ        ТЕБЕ НЕТ ВЕРЫ в тех, кто верит свято

В СЛЕПЫХ ЗАКАТАХ             И МНЕ НЕ ВЕРЬ. я – камень, древний миф,

                          Хранимый от людей в глухих пещерах.

                          Оставь себе хвостатые химеры

                          Молитвенных воздушных перспектив.