Все новости
Пути-дороги
28 Декабря 2024, 12:02

Камиль Зиганшин. От Аляски до Огненной Земли

По следам экспедиции «Огненный пояс Земли»

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Прежде чем приступить к повествованию, отважусь ненадолго занять ваше внимание пояснением, почему Русское географическое общество решило организовать кругосветную экспедицию «Огненный пояс Земли». Первопричиной является угрожающий рост вулканической активности и реальность мегаизвержения с катастрофическими последствиями для современной цивилизации.

Идея обследования вулканов тихоокеанского пояса – самого беспокойного на нашей планете, охватывающего горные цепи всех континентов, омываемых Великим Тихим океаном, – принадлежит краснодарскому геоморфологу, опытному путешественнику Константину Мержоеву. Ему и был выделен грант на изучение состояния вулканов, входящих в Огненный пояс. Программа экспедиции рассчитана на 900 дней и предусматривает обследование семидесяти вулканов на маршруте протяжённостью в 70 тысяч километров.

Для выполнения этой ответственной и трудоёмкой работы отобрали шесть человек: пятеро из Краснодарского края, шестой (автор этих заметок) – из Башкирии.

Среди основных целей экспедиции можно выделить три.

Научная – получить одномоментный срез состояния 70 вулканов, оценить степень их активности.

Спортивная – совершить первое в истории непрерывное кругосветное путешествие «поперёк» Земли, т. е. не по параллели, а по меридиану, используя самые разные средства передвижения: снегоходы с санями, лыжи, автомобиль, велосипеды, катамаран и на своих двоих.

Медицинская – наблюдение за изменением физического и психического состояния участников экспедиции.

В этих путевых заметках рассказывается о прохождении участка от мыса Принца Уэльского на Аляске до мыса Горн на Огненной. Его общая протяжённость 31 тысяча километров.

 

 

«МОСКВА – АНКОРИДЖ1» – 20 ЧАСОВ В ВОЗДУХЕ!

 

После участия в серии экспедиций по труднодоступным и богатым природными достопримечательностями местам, разбросанным на разных континентах, с восхождениями на знаковые вершины, я, выискивая на глобусе новые, способные взволновать сердце укромные уголки, понял, что больше всего хочется… совершить кругосветное путешествие. И хотя неисполнимость этого желания по финансовым причинам была очевидна, я стал мечтать. Представлял себя идущим то по пампасам, то по ледникам, то по скалистым кряжам и песчаным дюнам, то плывущим на паруснике мимо островов, заросших кокосовыми пальмами. В общем, мечтал, мечтал…

Это продолжалось года два, и (о чудо!) случилось невероятное – осенью 2010 года, через три месяца после окончания экспедиции на Полярный Урал, меня включают в состав кругосветки «Огненный пояс Земли»!

Четыре месяца предстартовых хлопот пролетели как одна неделя. 19 февраля 2011 года наша команда (Константин Мержоев – руководитель, Алексей Казаченко, Николай Коваленко, Андрей Колодкин, Илья Семенов и я) вылетела на Аляску2, в город Анкоридж, откуда мы должны отправиться на снегоходах к мысу Принца Уэльского – исходной точке маршрута.

В солнечной, по-южному тёплой Атланте приземлились с опережением на 1 час 10 минут, что оказалось весьма кстати: из-за наплыва пассажиров паспортный контроль, таможенный досмотр и проход металлодетекторов заняли довольно много времени (хотя, надо отдать должное американцам, этот процесс у них организован очень чётко и грамотно). Прилети мы по расписанию – вряд ли успели бы на наш рейс до Солт-Лэйк-Сити. Этот город встретил нас негостеприимно – холодным дождём, пронизывающим ветром и угрюмо просвечивающим в разрыве чёрных слоёв туч кровавым сгустком заката. Зато Анкоридж – конечная точка перелётов – быстро взбодрил двадцатиградусным морозом, согретым, правда, теплом дружеских объятий соотечественников – Виктора Семёнова и Василия Данилюка. Они помогли загрузить багаж в машину и повезли нас сквозь чернильную тьму ночи в гостиницу.

В общей сложности в пути мы пробыли ровно сутки. Из них 20 часов в воздухе! Прыжок через двенадцать часовых поясов завершён! Перед сном я долго изучал на чёрном бархате неба непривычную наколку созвездий, а, отыскав любимую Большую Медведицу с высоко задранной ручкой ковша, сразу успокоился и повалился на кровать досыпать.

 

АНКОРИДЖ – НЕОФИЦИАЛЬНАЯ СТОЛИЦА АЛЯСКИ  

С утра, наперегонки с восходящим багровым шаром, отправились в турне по анкориджским магазинам закупать провиант, снегоходы и недостающее снаряжение для выхода на исходную точку маршрута – мыс Принца Уэльского.

Неофициальная столица Аляски представляла собой одно-двухэтажный городок, широко размазанный по пойме реки Maтануска, с несколькими торчащими полунебоскрёбами из стекла и бетона посредине. С трёх сторон его подпирают пилообразные отроги гор, а с четвёртой (с запада) ограничивает залив Кука. Численность населения – порядка 300 тысяч человек, но на улицах редко увидишь пешехода – все на колёсах. Горожане передвигаются, как правило, на грузопассажирских внедорожниках «Форд», «Шевроле», «Тойота» немыслимых размеров и с полуметровым дорожным просветом. Некоторые даже с подвесными ножами для расчистки пути от снега. Получается вездеход в квадрате! Легковых же машин средней величины мало, а малогабаритные – вообще в диковинку. Не любят американцы их.

Почти все автомобили с GPS-навигаторами: набирают адрес и рулят, следуя голосовым подсказкам «две мили прямо, через 200 футов направо…». Некоторые водители настолько привыкли к ним, что без навигатора плутают даже в своём районе. Цена на бензин сопостовима с нашей: 3,6–4 доллара за галлон (галлон – 3,8 литра). Нам бы ещё сравняться со штатовской зарплатой и пенсией.

Половина улиц с односторонним движением. В этом помимо плюсов немало и минусов – для того, чтобы заехать, к примеру, в близлежащий двор, водителю приходится делать приличный крюк. В итоге число машин как бы удваивается. Дороги и тротуары, несмотря на обилие снега, чисто выскоблены. Ходить и ездить по ним одно удовольствие. Удивило то, что для пешеходов зелёный горит всего 6–8 секунд. Но, надо отдать должное водителям, ни один из них не тронется, пока пешеход не освободит проезд.

Что ещё бросается в глаза? Люди, невзирая на мороз, одеваются довольно легкомысленно. Трикотажная курточка, непокрытая голова. Одна крупногабаритная тётя прошествовала мимо нас в тоненькой кофточке, в короткой юбке и со штиблетами на босу ногу. Нос посинел, а она идёт и улыбается, – ей хорошо. Наша команда, облачённая в пуховики, рассчитанные на пятидесятиградусный мороз, вызывала у местных снисходительные улыбки.

Застройка улиц смешанная: стиль «кантри» соседствует с современным модерном. Старых зданий мало – в 1964 году город был до основания разрушен Великим Аляскинским землетрясением с магнитудой в 9,2 балла! Деревьев много, правда совсем молодых, – видимо, озеленением занялись недавно. На улицах и в скверах стоят вырезанные из стволов деревьев фигуры индейцев, птиц, зверей. Глухие стены некоторых больших домов отданы под красочные картины профессиональных художников. Практически во всех холлах гостиниц, торговых центров стоят необычные швейцары – чучела медведей гризли. Один из них (с острова Кадьяк) был высотой не менее трёх метров – на такого с рогатиной не пойдёшь! Виктор Семёнов утверждает, что на Аляске особи весом в полтонны не редкость. Наши бурые медведи помельче будут.

Фойе украшены рогами сохатых. Тоже, кстати, внушительных размеров. В толще иных «лопат» искусно вырезаны сюжеты из жизни аборигенов либо горно-таёжные пейзажи.

В магазинах изобилие экзотических сувениров из меха и клыков морских животных, сделанных руками алеутских и эскимосских мастеров. Есть весьма интересные работы.

Аптек почти нет. Видел всего одну. Ассортимент медикаментов скудный, а цены заоблачные – почти на порядок выше наших. Так что болеть в Америке крайне накладно.

Пешеходы, как правило, здороваются. Даже когда идёшь мимо офиса, в окно обязательно помашут рукой3. Большинство женщин курит. Удивило то, что все они очень размашисто и густо подводят глаза чёрной тушью.

Русских полно. Жизнь у них складывается по-разному. Кто-то вписался в американскую систему и счастлив. Кто-то только и думает, как бы поднакопить деньжат и вернуться на родину.

Порт в Анкоридже занимает огромную территорию. Разделённые проездами площадки заставлены тысячами разноцветных контейнеров. Мимо них то и дело проползают длиннющие эшелоны с сырой нефтью. Тянут их, сотрясая окрестности чудовищными гудками, сразу по четыре жёлтых локомотива; чтобы выбраться с месторождения, им приходится одолевать не один высокий перевал.

С закупкой съестных припасов возникли неожиданные сложности – необходимых натуральных продуктов (тушёнки, сухарей, круп и т. д.) нигде не было. Всё какие-то суррогаты в красивой упаковке. (Привезти провиант из России мы не могли – на американской таможне всё съестное конфискуется.) Особенно удивил нас хлеб – он тут вообще никакой: ни запаха, ни вкуса. Жуёшь какую-то пресную, вязкую бумажную массу.

 

 

  1. 02. 2011

 

Сегодня перед утренней пробежкой Костя поздравил нас с Днём Советской армии и Военно-морского флота. По этому случаю распили четверть яблочного сока (кстати, это один из немногих продуктов, не вызвавших у нас нареканий). Наш ежедневный тренировочный маршрут охватывал периметр порта с выходом на смотровую площадку у устья реки Матануска. Поскольку уровень воды в заливе за зиму упал метра на два, припай вдоль берега обвалился, образовав непроходимые, смёрзшиеся валы. Мимо них с шорохом ползли непрерывной лентой льдины. Теперь стало понятно, отчего у причалов нет судов, – залив плотно забит этим подвижным крошевом. Открытые окна воды просматриваются только на выходе из залива Кука, километрах в пяти от порта. Проплывающий лёд, как ни странно, довольно грязный. Видимо, это река приносит мутную воду. На севере нечётко проступает громада Аляскинского хребта. Перед ним тянутся кряжи пониже. Их заснеженные пики, тронутые первыми лучами солнца, на глазах разгорались нежным пурпуром.

Уже третий день рыщем вместе с опекающими нас соотечественниками по городу и его окрестностям в поисках снегоходов. Казалось бы, что может быть проще покупки снегохода на студёной Аляске?! Но нам все карты спутали знаменитые на весь мир ежегодные гонки Айдитароуд трэйл на снегоходах и упряжках, стартующие на днях из окрестностей Анкориджа до городка Ном, что на берегу Берингова пролива (протяжённость трассы 1200 км). Это из-за них вся техника уже либо забронирована, либо продаётся по космическим ценам.

Чем больше общаемся с живущими здесь русскими, тем откровенней они становятся в своих высказываниях об американском образе жизни. И к нам постепенно приходит понимание, что не всё так радужно, как представлялось вначале. Из их слов следовало, что, да, здесь красиво, удобно, но вся система настроена на то, чтобы человек непрерывно вертелся, работал на пределе, лишь только расслабился – выбрасывает на обочину. В последние годы многие разорились, особенно те, кто набрал кредиты. А уж если кто-нибудь заболел, то это настоящая катастрофа для семейного бюджета.

Василий Данилюк предложил нам съездить на рыбалку на озеро, расположенное неподалёку от города. Он там на днях наловил семь килограммов форели. Желающих разнообразить меню деликатесной рыбой было много, но Костя отпустил только двоих, менее занятых, – меня и нашего доктора Андрея. Настроили зимние удочки и поехали с Василием и двумя его сыновьями на ближайшее озеро (их на Аляске два миллиона!).

До озера оказалось рукой подать – доехали минут за десять. Сильный ветер с шипением гнал по голому льду вихрастую позёмку. Съехав на изъеденный морозобойными трещинами стекловидный панцирь, остановились под защитой расположенного посреди водоёма лесистого островка. Здесь, в тиши, на солнцепёке, Василий за пять минут продырявил в толстенной броне механизированным буром с десяток лунок. На ногах у него и его ребят необычная обувь: огромные надувные ботинки из двухслойной резины с войлочными вкладышами. В такой обуви никакой мороз не страшен. Размотали леску до нужной длины, насадили на каждый крючок по кусочку мяса креветки и опустили в чёрные окошки. Не успела наживка достичь дна, как Василий подсёк и стал таскать серебристую форель одну за другой, отпуская обратно ту, что помельче. У меня же ни одной поклёвки. Я направился было к другой лунке, как мне навстречу из-за острова выворачивает громадный полицейский джип. Из него выходит одетый в бронежилет, весь обвешанный наручниками, рацией, фонарями и оружием бритоголовый верзила. Просветив нас пронзительным взглядом, он решительно направляется ко мне и требует паспорт. Изучив его, тоном, не терпящим возражений, объявляет:

– Вам рыбачить нельзя!

И, пробубнив на ходу ещё что-то, уезжает. (К стоявшему с фотоаппаратом Андрею он даже не подошёл.) Хорошо понимающий американский язык Василий перевёл: «Рыбачить на Аляске имеет право только тот, кто прожил в этом штате не меньше года». Делать нечего: нельзя так нельзя. С полчаса с азартом наблюдаю, как возле Василия растёт горка трепещущейся форели, но в итоге не устоял. «Дай, – думаю, – проверю, есть ли наживка на моей удочке». Вытягиваю леску – крючок голый. Насадив новый аппетитный кусочек креветки, бросил обратно. И в тот же миг раздаётся мощный рёв сирены. Поворачиваемся – из леса прямо на нас летит в клубах снега знакомый джип, только уже весь в сиянии мигающих красных и синих огнях. Подлетев ко мне, он остановился. Дверь распахивается, и из машины выскакивает взбешённый блюститель порядка.

– Вы нарушили! Вы рыбачили! Паспорт! – прокричал он с таким торжествующим видом, что можно было подумать, будто в этот момент им раскрыто самое страшное в истории Америки преступление.

Получив паспорт, он сел в машину и надолго склонился над ноутбуком. Мы стоим, терпеливо ждём. Наконец стекло слегка опускается, «голова» спрашивает мой рост, вес и начинает заполнять бумаги. Я хотел подойти и попытаться разжалобить покаянным видом, но, как только сделал шаг, бритоголовый рявкнул: «Стоять!» В итоге – штраф 200 долларов! Я ужасно расстроился – это же приличные, особенно когда в дороге (да ещё за границей), деньги, и про себя сразу решил, что платить не буду. Но Василий, хорошо зная привычный ход мыслей среднестатистического россиянина, предупредил:

– Камиль, служака, похоже, вредный. Обязательно проконтролирует оплату – они получают процент от штрафа. Если увидит, что деньги не поступили, объявит в розыск. Тогда на границе могут надеть наручники и отправить в тюрьму за неподчинение властям.

Никогда не хотел в Штаты, а теперь и подавно, – отбили охоту на всю жизнь! И дело не в штрафе, а в неадекватной агрессивности упивающегося безграничной властью полицейского. Неужели ему больше нечем заняться? Как хватает терпения полчаса высматривать в бинокль: рыбачит, не рыбачит. Да уж! Что-то неуютно, друзья, в Америке! Даже на Аляске уже нет воли.

В один из дней после обеда нас пригласили на богослужение в местную церковь. Отец Сергий встретил необычайно крепким для его тщедушного сложения рукопожатием. Острый нос, плешивая головка с маленькими пронизывающими глазками не располагали к общению, но во время службы он настолько покорил меня своей проповедью, что я перестал обращать внимание на отталкивающую внешность. И он уже казался мне величественным и приятным. Всего в церкви собралось человек сорок. На возвышение под крестом поднялись два гитариста и пианист. Как только они заиграли, все запели. Простые, понятные слова (текст на русском отражался на двух экранах), красивая мелодия глубоко проникали в сердца. Вселяли в них благодать и счастье. Приятно было наблюдать, как светлели, преображались лица прихожан.

В пении чувствовалось такое восхищение и любовь к Создателю, что я и сам невольно воспарил душой. По завершении песнопений пастырь произнёс ещё одну эмоциональную проповедь. Затем представил нас и попросил Костю рассказать прихожанам немного об экспедиции, её целях.

От услышанного люди пришли в изумление. «Как вы решились на такой сложный маршрут?!» – восклицали одни. «На вулканах столько опасностей!» – предупреждали другие. После чего, по предложению сердобольных женщин, они принялись дружно молиться за успех этой небывалой затеи и благополучие в наших семьях с такой искренней любовью и участием, что у меня глаза увлажнились, а стоящий рядом Николай зашмыгал носом. Затем все спустились в нижний зал, где потрапезничали приготовленной самим пастырем картошкой, тушенной с мясом карибу.

Меня очень интересовало, кто в Америке успешнее в бизнесе: русские или американцы? И я спросил об этом у отца Сергия.

– Бесспорно, русские. Мы ведь привыкли к трудностям и чураемся кредитов. Заработанное стараемся в дело вкладывать, а не проматывать на Гавайях. Разные, конечно, есть люди, но в основном – молодцы.

Тут нужно добавить, что на Аляске большинство русских верующие и практически никто не пьёт.

Кстати, у меня есть повод похвалиться: к двенадцатичасовой разнице во времени я адаптировался фактически за сутки. Кое-кому из нашей команды на это понадобилось три дня.

Встали, как всегда, в 6 часов. Перед завтраком вместо традиционной пробежки Костя дал команду испытать в реальных условиях купленные вчера две трёхместные палатки. Одевшись потеплее, вышли во двор отеля. Расчистили при свете налобных фонариков от снега площадку и развернули ярко-оранжевые жилища. Потом набились в одно из них и, рассевшись по периметру, стали оживлённо обсуждать его достоинства и недостатки, вспоминая попутно забавные случаи из походной жизни. Особенно много их хранится в памяти командора. При этом он так потешно в лицах разыгрывал описываемые сцены, что мы то и дело сотрясали спящую округу раскатами смеха. В самый разгар очередного представления снаружи на нас вдруг начинают сыпаться гневные тирады. Несмотря на скудость познаний в американском английском, их смысл был понятен, – требовали освободить принадлежащую отелю территорию от палаток, а в случае неподчинения грозили вызвать полицию. Чтобы не испытывать судьбу, мы стали на карачках поочерёдно выползать наружу. Сотрудники отеля, увидев знакомые пуховики, залепленные красочными эмблемами Русского географического общества и экспедиции «Огненный пояс Земли», о которой в Анкоридже уже знал каждый второй, сначала смутились, а потом расхохотались и… стали просить разрешения сфотографироваться рядом с нами.

 АЛЯСКА — НЕ АМЕРИКА

 

24.02.2011

 

Гип-гип-ура! Наконец нашли подходящие, способные выдержать многокилометровую гонку через горные кряжи и заваленную снегом глухую тайгу, снегоходы Ski Doo Arctic Cat мощностью по 150 л. с. Правда, бывшие в употреблении, но заводятся и тянут как новые.

Завтра установим на санях дышла, полозья, прикрепим к снегоходам фаркопы, погрузимся, и после обеда в путь! Настроение сразу улучшилось. Все повеселели, охвачены предстартовым возбуждением. Так происходит всякий раз, когда собираешься в незнакомый край, а сейчас особенно, потому как край этот – волнующая воображение каждого россиянина Аляска. Да, чуть не забыл, – утром Анкоридж очередной раз тряхануло. Да так, что стёкла испуганно задребезжали. Огненный пояс не дремлет!

Ужинали у Виктора. Он живёт почти в центре Василлы – городка, расположенного в 75 километрах от Анкориджа. Интересно, что это имя он получил в память о благочинном попе Василии, служившем когда-то в этих местах.

Нужно сказать, что Василла весьма своеобразный город. Прежде ничего подобного я не встречал. Представьте обширную (километров двадцать в диаметре) котловину, покрытую девственной тайгой. Среди деревьев и бродящих тут и там сохатых проглядывают дома, стоящие друг от друга на удалении в 100–200 метров. Фасадами все они выходят на лесные дороги, которые именуются улицами. Лишь в центре здания стоят достаточно плотно, и Василла становится похожа на город в привычном понимании этого слова. При численности населения 20 тысяч в городке двадцать футбольных полей, три открытые хоккейные площадки, два закрытых и два открытых бассейна.

Оля, жена Виктора, по-славянски щедрая, открытая женщина из многодетной, в 18 человек (!), семьи, весь вечер потчевала нас русскими блюдами: наваристыми щами, пельменями, картошкой, солёными помидорами, селёдкой, домашней выпечкой, но вместо традиционной водки – напиток из брусники с добавлением клюквы, калины. Хозяева живо интересовались обстановкой в России, последними новостями. Услышать их из уст краснодарцев им было вдвойне приятно – Виктор сам родом из тех краёв. Нас же интересовало, чем живут на Аляске, почему из тёплого штата Вашингтон он со всей семьёй, а у него шестеро детей (у Василия Данилюка ещё больше – семеро), переехал на край света.

Оказывается, Аляска единственный штат, где за время кризиса экономика не только не снизила обороты, а, напротив, стала расти. Показательно, что во Флориде стоимость домов упала в пять раз, на Гавайских островах в три, а на Аляске – наоборот – даже чуть поднялась. Одна из причин этого явления – каждый, кто живёт здесь (включая детей), ежегодно получает северную надбавку (они её называют – «дивиденды») в размере от 1,3 до 3,3 тысячи долларов (в зависимости от экономических показателей штата). Так, например, семья Виктора в 2009-м получила 26,4 тысячи долларов. А коренные жители получают ещё и солидную ренту от нефтяников. Интересно, что большинство алеутов и эскимосов православные. Этому в немалой степени способствовало то, что русские монахи уже в конце 18 века перевели Библию и Евангелие на их языки, разработав для этого и соответствующую азбуку (у местного населения не было письменности). И до сих пор в обиходе этих аборигенов немало русских слов (собака, платок, зелье, срам…). Индейцы же крепко держатся своих обычаев и верований.

Каждый, кто прожил на Аляске более года, может получить лицензию на отстрел одного лося и двух карибу, в которой указано, где и когда можно охотиться. Кроме того, даётся разрешение (пермит) на ловлю красной рыбы (здесь её называют сэлман, кинг-сэлман, сэлман-рэд, сэлман-сильвер), – 15 голов на главу семейства и по 10 на каждого члена семьи. Ловить разрешается только в опредёлённых нерестовых реках. Эта норма действует для одной речки. Столько же можно добыть ещё на двух других, открытых для промысла. Стоит этот годовой пермит 200 долларов. А мойву вообще можно ловить без ограничения. Так создаются условия для притока населения в этот богатый, но по-прежнему малолюдный край.

Нарушения правил охоты редки – штрафы и сроки за незаконный отстрел или отлов таковы, что моментально отбивают желание браконьерить. К примеру, за лося год тюрьмы гарантирован. Для эскимосов, алеутов и индейцев нормы добычи ещё выше. Белые американцы как бы искупают свою вину за уничтожение части коренного населения и индейской цивилизации при захвате новых, самых плодородных земель в период колонизации. В этом «деле» их англоязычные предки были ненасытны и чрезвычайно жестоки (кроме отстрела прибегали даже к сознательному заражению оспой).

Недаром, когда прославленный вождь индейцев Сидящий Бык, выступая в сенате США, заявил: «Белые люди не выполнили ни одного договора, заключённого с индейцами», никто не смог опровергнуть его слова.

До сих пор бытует представление, что скальпы – это изобретение индейцев. На самом деле обычай скальпирования привезли в Америку как раз европейские переселенцы. Английское правительство даже платило за каждый скальп в 18 веке по 100 фунтов! А за скальп вождя 200 фунтов – немалые деньги и в наше время. Индейцы вынуждены были отвечать тем же.

Рассказывая об этом, Виктор посетовал, что нефтяники, дабы сократить расходы на выплату ренты (часть земель по-прежнему принадлежит туземцам), потихоньку спаивают их. Но преобладающее число аборигенов Аляски, а это потомки племён тлинкитов, атабаски и хайда, сохранили достоинство. Они самоорганизуются и всё активнее защищают свои интересы.

На Аляске любой взрослый может, как и во времена колонизации, разгуливать по улицам с кольтом или револьвером на бедре (мы, правда, таких не видели). Не разрешается заходить с оружием только в общественные учреждения. Василий Данилюк как-то открыл свой оружейный сейф – так там целый арсенал нарезных карабинов, пистолетов и боеприпасов к ним.

Для нас было неожиданностью узнать, что американцы завистливы: если работник приехал на работу на более дорогой машине, чем у босса, то на него босс заимеет большой зуб. В случае если босс женщина, то сотруднице рискованно одеваться богаче и красивей её. В этом мы схожи.

Дороги здесь – сказка! Ни одной ямочки, ни одного бугорка, хотя случаются морозы и под сорок и снег лежит 7–8 месяцев. (Вспомните причитания наших дорожников о том, что в России невозможно иметь хорошие автотрассы из-за стужи, вспучивающей асфальт.) Секрет предельно прост – компания, выигравшая подряд на строительство дороги, ремонт покрытия в течение нескольких лет производит за свой счёт. Поэтому выгодней сразу строить с солидным запасом прочности.

В Америке значительны налоги на недвижимость. За дом площадью 200 м2 плата составляет 3400 долларов в год. А вот цены на продукты сопоставимы с нашими. Для сравнения: 1 кг картошки стоит 0,8 доллара (если брать напрямую у фермера – 0,45 доллара), 1 кг лука – 1 доллар, 1 кг мяса 7–10 долларов, 1 кг колбасы – от 10 до 20 долларов, хлеб – от 2 до 6 долларов. За газ на квартиру площадью 70 м2 – в среднем 110 долларов в месяц, а за электроэнергию – 80. Один акр земли (0,4 га) под строительство дома обойдётся в 25–30 тысяч долларов. Аренда авто стоит 40 долларов плюс доплата за пробег (за 100 миль – 30 долларов).

Инфляция тоже есть. Так, например, если в 2000 году один галлон бензина (3,8 литра) стоил 1 доллар, то сейчас 4 доллара (на Аляске). А вот цены на медицинские услуги невообразимые – сутки в больнице стоят 3500 долларов в Василле и 5500 в Анкоридже. Кого-то выручает страховка, но не все имеют возможность оплачивать её. Декретных не существует – женщина работает до последнего дня, а за сами роды придётся заплатить 15–16 тысяч долларов! Максимум, на что идёт администрация, – предоставляет роженице недельный неоплачиваемый отпуск. В то же время имеет место трогательная участливость к инвалидам и старикам. Парадокс!

Американцы с детства приучены к честности, соблюдению установленных правил. Законодательство так устроено, что даже за незначительный проступок можешь угодить за решётку на лет десять. И хотя в тюрьмах условия содержания хорошие, терять свободу никому не хочется. Ещё американцы приучены информировать полицию о любых нарушениях или подозрительных отклонениях в обстановке – «стучать» друг на друга. Если, например, к соседу приехали незнакомые люди на крутой машине, то кто-нибудь обязательно запишет номер, сфотографирует и сообщит дежурному. Это, видимо, один из способов борьбы с нарушением законов (в первую очередь с сокрытием доходов). Всё, что им говоришь, они воспринимают буквально. Если скажете, что мёд вырабатывают из снега, то, скорей всего, вам поверят. В общем, шутить с ними опасно, ибо можете оказаться в неприятном положении.

Уровень образования до сих пор, невзирая на все старания наших реформаторов, уступает российскому. Представьте – в Нижних штатах многие даже не знают о существовании Аляски. Приехавшие из нашей страны семиклассники по уровню знаний не уступают одиннадцатиклассникам. (В США 12-летняя средняя школа.)

Разница настолько велика, а нравы в американских школах столь низко пали, что часть русских (они на Аляске практически все верующие, и для них распущенность неприемлема) обучают детей сами, по специально издаваемым для родителей учебникам. В школу детвора ходит только для тестирования.

Технический прогресс достигается путём привлечения в страну лучших мозгов из других стран – благо долларов море. Печатать их американцы «научились» в неограниченном количестве. Как кто-то верно подметил: «Технический прогресс США обеспечили русские, а финансовый – евреи». Сами американцы не предприимчивы. Но если человек способный, трудолюбивый, то система позволяет занять достойное место в жизни без участия «волосатой руки».

Живущие здесь наши соотечественники переживают, болеют за Россию и радуются каждой позитивной информации с этнической родины.

Всего в США проживает около двух миллионов русских. Особенно много их в Нью-Йорке (в основном евреи) и Калифорнии. Тут надо пояснить – русскими американцы называют не только россиян, но и всех, кто приехал из стран бывшего СССР. На Аляске к русским относятся заметно лучше, чем в других штатах (видимо, действует историческая память).

В самом Анкоридже сейчас проживает 10 тысяч бывших россиян. Некоторые полицейские даже владеют минимальным словарным запасом для общения с ними. Вообще интерес к России на Аляске большой. В двух школах изучают русский язык. Меня, почитателя старолюбцев, в особенности порадовало то, что здесь здравствует немало староверческих общин. Некоторые существуют ещё со времён царствования Екатерины Великой. Больше всего их на островах.

Общение затянулось до позднего вечера. Разговоров было много. Мне больше всего запал в душу с болью высказанный Виктором упрёк: «О совести и достоинстве в России забыли. Понятие чести утратили. Прежде честь ставилась выше выгоды. Она была свята – под честное слово кредиты давали. И того, кто не держал его, ожидал всеобщий позор. А ноне умение обманывать чуть ли не в добродетель возвели. Вот об этом сердце болит. Неужто сатана вас столь ловко опутал, что не можете за себя, за свою честь постоять?!»

Возразить нечего – всё верно. Молчим. Куда ведут нас за накинутую узду, туда и идём покорно. А до края немного осталось…

Несмотря на уговоры хозяев остаться и переночевать в тепле, а завтра ещё и помыться в бане у соседа – Василия Бондарева, мы вернулись в отведённую нам Василием Данилюком (немногословным, рассудительным и отзывчивым человеком) летнюю постройку. Он живёт на самой окраине городка. Этой ночью опробуем, наконец, спальники, сшитые по спецзаказу из гусиного пуха. Забегая вперед, скажу – они нас разочаровали: фирма «BASKO» гарантировала комфортный отдых при 50-градусном морозе, а на практике я зяб уже при минус двадцати. Первая ночёвка в спальнике мне запомнилась надолго в связи с курьёзным событием. Под утро, когда мороз особенно силён, я почувствовал, как что-то холодное и мягкое устраивается в раковине уха. Пока сквозь дрёму соображал, во сне это или наяву, это «что-то» начинает грызть мочку. Тут меня охватил животный страх – я стал спешно освобождать руку, чтобы избавиться от наглого гостя, но тот, чувствительно поцарапав нежную кожу уха, выпрыгнул и был таков. По всей видимости, это была мышка, – решила погреться, а заодно и перекусить. Когда развернули пенки и расстелили спальные мешки, Костя объявил, что с этой ночи переходим на походный режим. Это значит, что дежурный встаёт затемно – в 6 часов – и готовит завтрак, в 7 часов поднимает остальных. После перекуса хронометрист Николай Коваленко с помощью портативной метеостанции производит измерения температуры, влажности воздуха, давления, скорости ветра, точки росы; специальным щупом определяет температуру почвы и заносит данные в журнал. Андрей Колодкин, наш доктор, снимает с каждого базовые динамические показатели, тестирует. Остальные сворачивают лагерь, и в дорогу... пока, правда, по магазинам.

 

________________

1Американцы произносят Энкридж, но мне русская транскрипция кажется мелодичней.

2Аляска (в переводе с алеутского языка – «Китовое изобилие») – самый крупный штат США, площадь 1519 тысяч кв. км, население 700 тысяч.

3Здесь и далее изложены мои личные впечатления. Возможно, часть из них субъективна, но я стремился честно и максимально точно описать то, что сам видел и чувствовал.

Из архива: январь 2012 г.

Фото автора

Читайте нас: