Камиль Зиганшин. Бедуины: с верблюдов на «тойоты»

ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Лазоревое небо, синее море, поджаристые блины островов, в беспорядке разбросанные по его глади, сизо-пепельные шрамы хребтов, рыжие барханы, толпы разнокалиберных стеклянных перстов-небоскребов по побережью; бухты, окаймленные дугами золотистого цвета; россыпи кубиков-домов в сотах белых оград, редкие и желанные, как глоток родниковой воды в пустыне, пятна зелени — такими предстают Объединенные Арабские Эмираты из иллюминатора лайнера, идущего на посадку в аэропорт Шарджа (он в ОАЭ первый — построен еще в 1933 году для промежуточной посадки самолетов, следующих по маршруту Лондон — Дели).

Позади паспортный контроль, забавная трехсекундная процедура сканирования радужки глаз для сличения с электронной базой данных по ранее депортированным из страны, приветливая таможня, и вот с десяток беленьких двадцатипятиместных автобусов разъезжаются во все стороны с привокзальной площади. Большинство направились в окрестности г. Дубаи на побережье Персидского залива. Семерых же чудиков повезли за 150 километров в отель «Океаник», что на самой окраине г. Корфаккан на побережье Индийского океана, а точнее — Оманского залива. В их числе был и я. Не знаю, чем руководствовались при выборе места отдыха мои попутчики, я же стремился как можно дальше удалиться от шума цивилизации и в полной мере насладиться завораживающим шумом океанского прибоя.

На решение в пользу «Океаника» повлияло и то, что на океанском побережье в январе температура воды и воздуха на несколько градусов выше, чем на берегу Персидского залива, где из-за мелководья (40-60 метров) вода остывает быстрей, чем в океане.

Желтоватые песчаные холмы, набегавшие на нас из-за разбросанных по склонам буро-зеленых кустов, напоминали спины гиен, выстроившихся в ожидании добычи. Жирно-черная лента идеально ровной дороги, раздвигая их, вела нас к хребтам, все отчетливее проступающим в сизой дымке. Чем ближе горы, тем заметнее на них хаотичные нагромождения цирков, расщелин, террас, мрачных провалов и гребней.

С завидным постоянством мелькают красно-белые металлические вышки с серыми колбами антенн сотовых приемопередатчиков. Пореже — деревеньки в пять-десять домов. Возле них бродят козы, вдали у подножья гор пасутся верблюды. Хотя непонятно, чем они питаются — вокруг одни голые камни, на которых нет даже следов лишайника. Проехали равнинный участок, очень похожий на африканскую саванну — зримое подтверждение того, что Аравийский полуостров когда-то был частью Африканского континента.

Песчано-гравийные холмы остались позади, и наконец наш автобусик затянуло в лабиринт безжизненных, манящих своей неприступностью хребтов. Пейзаж чисто синайский — кряжи с таким же резким, непредсказуемо причудливым рельефом. Только более однородной окраски, и зелень все же кое-где просачивается. Возможно, сказывается небывало дождливый для здешних мест декабрь. Остроконечные скалы, разделенные отвесными ущельями, напоминали руины башен древнеиндийского храма.

В деревушках радуют глаз стройные финиковые пальмы и аккуратные крохотные грядки во дворах, оконтуренных стенами из дикого камня.

Через полтора часа пути въехали в город Фуджейра, раскинувшийся на берегу Индийского океана. Ветер наконец занес в салон автобуса расслабляющий, волнующий запах моря. В центре группа новеньких, прозрачных, как кристаллы горного хрусталя, небоскребов простой и лаконичной формы. Среди них, к сожалению, теряется древняя, обмазанная глиной крепость с круглыми зубчатыми башнями по углам. Вдоль горизонта белели айсбергами океанские суда. Всего я насчитал сорок семь: сухогрузы, контейнеровозы и нефтеналивные танкеры с водоизмещением по сто-двести тысяч тонн. Стоят на рейде в ожидании разрешения зайти в порт. Даже издали эти громадины впечатляют континентального жителя своими гигантскими размерами.

На окраинах города идет бурное строительство двух-трехэтажных вилл. Что восхищает — нет стандартной архитектуры. Между ними нет еще газонов, цветов, пальм: пока только голые камни да строительный мусор, но через год-два зазеленеют и эти участки. Крыши вилл плоские, с непременной башенкой в середине или с краю.

Для тех граждан страны, кому недостает средств для строительства дома, государство выделяет участок земли и возводит дом за свой счет с последующей безвозмездной передачей в собственность нуждающегося. Сказка!

Одноименный эмират Фуджейра по уровню жизни в ОАЭ относится к бедноватым, но зато здесь самая красивая природа, и жители Дубаи, Абу-Даби охотно приезжают сюда на отдых. Из-за этого земля здесь в последние годы сильно подорожала, а самые живописные места давно находятся в собственности членов семей шейхов.

Всего в ОАЭ семь эмиратов, каждый из которых объединяет родственные племена кочевников-бедуинов. Их правители, собравшись в декабре 1971 года в г. Дубаи, подписали соглашение о консолидации в единую федерацию под названием Объединенные Арабские Эмираты. Численность населения страны в ту пору составляла всего сто тысяч человек. Сейчас же — четыре с половиной миллиона человек, и из них граждан Эмиратов около миллиона — завидная плодовитость. Столица — город Абу-Даби. Первым президентом был Заед Бен Султан Аль Нахайян, избиравшийся на этот пост впоследствии семь раз подряд. Он, собственно, и был главным инициатором объединения эмиратов в единое государство, явившее миру арабское чудо в экономике. После его смерти в 2004 году президентом стал его сын — Халифа Бен Заед Аль Нахайян.

Нефтедобывающими являются эмират Абу-Даби и эмират Дубаи. Остальные пять эмиратов — дотационные. В донефтяную эру в ОАЭ основой экономики были рыболовство, кочевое животноводство и добыча жемчуга. Сейчас их значение, особенно добыча жемчуга, заметно снизилось. Государством управляет Высший совет страны, состоящий из халифов (правителей) эмиратов, которые и избирают из своего круга президента. Если президент умирает, то этот пост переходит наследному принцу — брату президента. В случае если брата нет — старшему сыну. Члены эмирских (королевских) семей именуются шейхами и шейхинями.

В этой стране нет налогов: ни налога на прибыль, ни налога на добавленную стоимость, ни подоходного налога. Есть только необременительная таможенная пошлина в 4 %. Государственный бюджет формируется главным образом за счет продажи черного золота — 2,5 миллиона баррелей в сутки. Это 11% от объема добычи нефти стран, входящих в ОПЕК. Получается, что при цене за баррель нефти в 70 долларов США, ОАЭ в сутки зарабатывают сто семьдесят пять миллионов долларов. Получить гражданство иностранцу-мужчине невозможно. У женщин же шанс есть — через пять лет супружеской жизни с гражданином ОАЭ.

Медицинская помощь для эмиратцев бесплатная. До середины 90-х годов она была бесплатной и для чужеземцев. Но сейчас, когда неграждане составляют уже почти 80% населения, бюджет не в состоянии продолжать нести это непосильное бремя. Экстренная помощь, тем не менее, оказывается.

Начальное образование — за государственный счет, при этом обучение мальчиков и девочек раздельное. Самые прилежные и одаренные молодые люди имеют возможность продолжить обучение в лучших учебных заведениях Европы и Америки. Получив образование, люди стремятся получить работу в госсекторе — это дает высокий и стабильный доход. Все иностранцы отмечают исключительно четкую работу госучреждений. И не удивительно: в ОАЭ Правитель Эмирата вполне может утром заехать в какое-либо госучреждение и, если руководитель опоздал на работу, его тут же уволить. Просто и эффективно. (Рабочий день в госучреждениях — с 8.00 до 15.00). В последние годы активно ведется планомерное сокращение числа чиновников. Сам Халиф Эмирата Дубаи очень демократичен. Ездит без водителя, стекла его «мерседеса» не тонированы, охрана на отдельной машине сзади.

Законы шариата, несмотря на довольно большие изменения в государственном строе и экономике, а также значительное влияние американских стандартов жизни, по-прежнему чтятся и почитаются, но применяются без фанатизма и жестокости. По крайней мере, никаких публичных казней.

В ОАЭ практически нет криминала. Европейцы убеждены, что это следствие строжайших форм наказания: за хранение наркотиков — пожизненное заключение, крайне редко — смертная казнь; лишение рук за воровство (делается под общим наркозом и только после неоднократного отбывания тюремных сроков), но реальная причина низкого уровня преступности — в религиозности населения, верности традициям. Особенно трепетное отношение у них к пятикратному совершению намаза (молитвы). Практически полное отсутствие алкоголя и наркотиков в жизни местного населения — вторая причина спокойствия и благочестия в стране. Арабы до безумия любят своих детей. Балуют и наряжают их как куколок.

Вежливость и гостеприимство — наиболее ценимые коренными эмиратцами добродетели. В этом чувствуется проявление их бедуинских корней. Кочуя по безлюдным пустыням, они всегда с безграничной щедростью и радостью привечали путников. В обмен за гостеприимство хозяева, за бесконечными разговорами с чашечкой арабского кофе, узнавали от гостя последние новости и наслаждались радостью общения с новым человеком.

По законам шариата мужчина в Арабских Эмиратах может иметь четыре жены, но при неукоснительном соблюдении условия, что он не только обязуется, но и обладает реальной возможностью содержать и обеспечивать всех на равных. У каждой должен быть отдельный дом, а если, например, глава семьи подарил одной жене «ниссан», то и остальным женам должен сделать равноценный подарок.

Процедура развода предельно проста: три раза говоришь при свидетелях «развод, развод, развод» — и ты свободен, но делать это крайне рискованно — в ОАЭ на одну женщину приходится двое мужчин. Не редкостью становятся смешанные браки. Молодые люди, учась за рубежом, привозят жен оттуда, либо находят их среди чужеземок прямо в Эмиратах.

Государство всячески поощряет браки между своими гражданами. Таким семьям сразу выдается брачный сертификат на 20 000 долларов США. При рождении ребенка родителям выплачивается 2 000 долларов США.

Частная жизнь в Эмиратах надежно защищена. В прессе о ней вообще нельзя писать. Поэтому и «желтой» прессы нет. Наибольшим вниманием и почитанием окружены старшие члены семьи. Их авторитет незыблем. В ключевых вопросах жизни их слово решающее.

Среди множества традиционных занятий особое место занимает соколиная охота — уникальный союз человека и птицы. Встретить мужчину с сидящим на руке соколом здесь можно запросто. Хотя до охоты, как таковой, дело редко доходит — дичи мало, а относительно благополучные в этом плане территории отведены под заповедники.

Арабы, повторюсь, очень гостеприимный, доброжелательный народ. Поэтому иностранцы чувствуют себя в Эмиратах комфортно и охотно живут, работают здесь. Высококвалифицированные специалисты, как правило, приезжают из Европы и Америки, а рабочие — из Азии. Больше всего из Индии (обслуживающий персонал в отелях, ресторанах), Китая (строители), Пакистана (водители).

Впитывая от гида всю эту разнообразную информацию, мы, пассажиры автобусика, не заметили, как проехали через чистый, состоящий из фешенебельных одно-двух этажных особняков и ресторанчиков, городок Карфаккан и остановились перед входом в отель «Океаник» на берегу Оманского залива. Огромные окна-иллюминаторы и «капитанская рубка» на крыше делают его похожим на океанское семипалубное судно со срезанным носом и кормой, стоящее у причала.

Обслуживающий персонал отеля (сплошь индусы) так радостно и приветливо помогали разместиться, что невольно и сам перестраиваешься на волны доброжелательности и умиротворения. Когда я, приняв душ, спустился в ресторан, при выходе из лифта нос к носу столкнулся с уфимским соседом по лестничной площадке! Часто говорят: «Уфа — большая деревня», оказывается, что и наша Земля уже почти соответствует этой поговорке…

ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

Для тех читателей, у кого под рукой нет атласа мира, полагаю целесообразным напомнить: ОАЭ расположены на юго-востоке огромного Аравийского полуострова, на «клыке», отделяющем Персидский залив от Оманского (оба расположены в бассейне Индийского океана). Что любопытно, самый кончик этого «клыка», упирающегося в подбрюшье Ирана, принадлежит Оману, большая часть территории которого находится ниже (южнее) ОАЭ. В этом Оман схож с Россией, имеющей подобный анклав — Калининградскую область.

Страну покрывают песчаные пустыни на юге и западе и гряды резких скалистых гор высотой более километра на севере и востоке. ОАЭ граничат с Саудовской Аравией и Оманом. Площадь территории — почти 84 тыс. кв. километров. Триста пятьдесят пять дней в году — солнечные! Население за последние сорок лет увеличилось почти в сорок раз!! Фантастика! Правда, в основном за счет выходцев из Индии, Пакистана. Средняя продолжительность жизни за этот период выросла с 58 до 75 лет.

Растительность, очень скудная в пустыне и горах, буйствует в редких оазисах. Эти островки жизни видны издалека, поскольку все оазисы окружены зелеными рощами. Стройные финиковые пальмы дарят людям сладкие калорийные плоды — финики, являющиеся основным продуктом питания местных жителей. Они к тому же укрепляют зубы, улучшают зрение и слух, сдерживают развитие рака. На местных финиковых плантациях собирают более 800 тысяч тонн этих пустынных деликатесов. Обычно в ОАЭ и лекарственное дерево гаф с раскидистой, вечнозеленой кроной. Оно уникально уже тем, что способно доставать корнями воду с глубины 30 метров. После песчаных бурь обитатели оазисов нередко вынуждены неделями вывозить корзинами обратно в пустыню нанесенный ветром песок.

Фауна бедная и в основном представлена одногорбым аравийским верблюдом — дромедаром. Густая шерсть на спине хорошо защищает его от палящего солнца, а толстые мозоли и перепонки на ногах — идеальные приспособления для ходьбы по горячим, зыбким пескам. К корму он непривередлив — может питаться даже колючим кустарником. Достигая веса 700 кг, верблюды способны переносить вьюки в 400 кг — по этому показателю они не уступают малолитражкам. Да и расстояния одолевают нешуточные — 90 км в сутки. В верблюжьем молоке содержится в три раза больше витаминов С и D, чем в коровьем, а соотношение аминокислот диетологи оценивают как идеальное для человека. Уникальность верблюжьего молока проявляется и в том, что оно не скисает. Из-за этой особенности кисломолочных продуктов из него не вырабатывают. На вкус оно схоже с жирным козьим молоком. При этом еще великолепно утоляет жажду — пить после него долго не хочется.

Эмиратское правительство не забывает заботиться о росте численности небогатого животного и пернатого мира и финансирует программы по разведению новых видов, успешно осуществляется программа восстановления популяции розового фламинго.

ВАВИЛОН ХХI ВЕКА

Один день посвятил знакомству с гордостью Эмиратов — городом Дубаи, вытянутому вдоль побережья на семьдесят километров. Он возведен за десять с небольшим лет по единому генеральному плану, разработанному американскими архитекторами. От старого города остался только один квартал со средневековой крепостью. Сейчас арабы горько сожалеют о том, что согласились на снос старинных построек, лишив тем самым город своей исторической и архитектурной неповторимости.

Численность населения — один миллион двести тысяч человек, и ежегодно растет на десять-пятнадцать процентов. Много небоскребов с прозрачными, из стекла, стенами. Среди них выделяется знаменитый Парус. Это белоснежное чудо архитектуры — самый высокий в мире отель-люкс «ростом» в 321 метр. Сооружен он на искусственном острове Персидского залива в нескольких сотнях метров от берега. Проезд и проход к нему по мосту. В верхней части отеля — вертолетная, смотровая площадки и рестораны. Ресторан, что внизу, окружен феерическими красотами подводного мира. Средняя стоимость номера 40 000 рублей в сутки. Немалые деньги, хотя… Ночь у костра, как мне кажется, нередко может доставить больше удовольствия.

В центре города полным ходом идет строительство самого высокого здания в мире — дома-башни. Это грандиозное сооружение будет иметь двести этажей и высоту семьсот метров! Тендер генподряда выиграла японская компания «Samsung». Башня уже сейчас переросла все дубайские небоскребы, но до высшей отметки еще месяцы напряженной работы.

Неподалеку комплекс «Искусственная Снежная гора» (Ski Dubai) — горнолыжный комплекс с пятью трассами длиной по четыреста метров и перепадом в шестьдесят метров. Думаю, прокатиться на горных лыжах в тридцатиградусную жару приходилось не каждому.

В нутро города вклинивается длинная, в двадцать километров, бухта. Она такая узкая, что больше похожа на русло глубокой реки. Через нее горожане переправляются на дощаных морских трамвайчиках с матерчатым навесом и широкой длинной скамейкой во всю длину судна. Местные жители называют это морское такси — «абр».

Берега бухты заставлены в несколько рядов каботажными судами: борт к борту, нос к корме. Все они соединены трапами, по которым снуют грузчики: одни разгружают трюмы, другие загружают их — бурлит многоликая товарообменная жизнь.

Автомобильные пробки на улицах города — обычное явление. Эта проблема усугубляется тем, что арабы обожают большие джипы, отдавая предпочтение «тойоте», «ниссану» и «мерседесу». Старых машин мало. В семье, как правило, два автомобиля. На одном в гордом одиночестве ездит муж, а на втором жена с детьми. За городом рядами тянутся представительные павильоны салонов всех известных автобрэндов.

На улицах эмиратских городов безлюдно. Поначалу это вызывало удивление и недоумение одновременно, но потом я сообразил: так ведь все ездят на авто. Ходить пешком здесь неприлично. А если водитель такси увидит белого пешехода, то обязательно притормаживает: «Не случилось ли чего, может, помочь?!»

Мужчины ходят в белых хлопковых долгополых рубахах — галабиях (второе их название — «кандура»). Свободный покрой обеспечивает хорошую циркуляцию воздуха. Мужчины на голову накидывают «гафию» — белый платок, удерживаемый увесистым двойным кольцом черного цвета — «икалом». Арабы уверены, что порядочному человеку не пристало носить пестрое одеяние. Одежда благородного мужчины должна быть белого цвета. Женщины и девушки в черных платьях и черных платках. У одних лица открыты, у кого-то видны только глаза, а кое-кто вообще прячет лицо под черной вуалью. Вдовы надевают голубые платья. Платье белого цвета разрешается носить только разведенным женщинам. Кстати, национальную одежду имеют право носить только граждане ОАЭ. Оригинально трактуется некоторыми арабами причина, по которой мужчины ходят в белых одеждах, а женщины в черных: они полагают, что женщина является тенью мужчины.

Когда заходишь в какой-нибудь крупный торговый центр, возникает ощущение, что Дубаи — это Вавилон XXI века: такая плотная смесь культур, языков, стилей одежды, традиций, музыки. Кажется, что тут собрались представители всех национальностей и всем им здесь комфортно, спокойно. У людей такие расслабленные, добрые лица. Во взгляде ни единого намека на агрессию. Что еще импонирует — продавцы не проявляют характерной для Востока назойливости, но если обратишься, то тут же подойдут, проконсультируют. Приятно, что много россиян, по крайней мере, в январе. Русская речь слышится повсюду. Спиртное только в дорогих отелях и ресторанах. Сам я из категории «почти непьющих», но поскольку есть ограничение, невольно начал вдруг страдать (слегка) от отсутствия пива, вина. Поистине — «запретный плод сладок». Естественно, нет в Эмиратах ни казино, ни игровых автоматов.

На фоне кричащих современностью небоскребов для меня было полной неожиданностью услышать сквозь шум современного мегаполиса вибрирующий, завораживающе-волнующий голос муэдзина, доносящийся с минарета одной из мечетей.

Арабы очень любят спорт: футбол, теннис, а из развлечений — конные и верблюжьи бега. Для их проведения в городе специально отведены изрядные участки — верблюжьи треки, или, иначе, — верблюдодромы, огороженные красными перилами. Стандартная длина треков четыре, восемь и десять километров. Зрители наблюдают за бегами из своих автомобилей, перемещаясь вдоль перил. Еще совсем недавно верблюдами на бегах правили мальчики в возрасте до двенадцати лет. Но после законодательно введенного запрета на детский труд ими стали управлять прикрепленные к седлу радиоуправляемые роботы.

В бегах участвуют только верблюдицы — они активней и скоростней самцов (развивают скорость до 60 км/ч). Цена на породистую скаковую одногорбую верблюдицу доходит до полутора миллионов долларов США.

При выезде из Дубаи свернули на дорогу, ведущую прямо к дворцу Правителя эмирата Дубаи — шейха Мохаммеда Рашид аль Мактума. Посреди ее по всей длине разбиты клумбы, газоны, цветники, а за обочиной растут деревья, кустарники. Прямо по асфальтовому полотну важно шествуют павлины, по газонам бегают куропатки, между деревьев пасутся олени. Сам дворец утопает в зелени парка, хорошо просматривающегося сквозь ажурные ворота и ограду.

БЕДУИНЫ

На обратном пути нас обогнал серый «мерседес». Бросилось в глаза то, что на нем не пяти, а трехзначный номер. Наш водитель пояснил: машина члена семьи шейха.

Проехали Ковровый рынок: вдоль дороги тянутся, примыкая друг к другу вместительные каркасные павильоны с тысячами шелковых ковров, висящих на длинных перекладинах и вешалках. Размером от одного до тридцати квадратных метров. Формы самые затейливые — овальные, фигурные, прямоугольные, круглые. Фактура нежная, бархатистая, приятная на ощупь.

Перебирая в памяти впечатления от посещения суперсовременного города Дубаи, трудно поверить, что сорок-пятьдесят лет назад на земле «донефтяных арабских эмиратов» было всего несколько небольших одноэтажных городков. А все остальное пространство, покрытое песками и скалами с редкими оазисами, населяли вольные племена кочевников — бедуинов (bedawon — житель пустыни), сосредоточивающихся жарким, сухим летом вокруг оазисов и уходящих на верблюдах кочевать по скудным пастбищам с отарами короткошерстных овец с октября до апреля.

Исторической прародиной бедуинов являются внутренние территории Аравийского полуострова. Представители этого народа отличаются худощавым, жилистым телосложением, выносливостью и привычкой ко всякого рода неудобствам. Тысячелетиями презирая земледельческие племена, считая труд на земле уделом рабов, они в конце ХХ века все же не устояли перед достоинствами оседлой жизни и сменили свои разборные палатки на двухэтажные особняки, а своих верных друзей — верблюдов на тойоты.

У бедуинов никогда не было документов. В недалеком прошлом они не признавали границ и в поисках лучших кормовых угодий странствовали со своими стадами из одной страны в другую. Бедуины — один из самых древних и самоизолированных народов на земле. Но в последние десятилетия верность обычаям и традициям предков ослабла. Например, не редкостью стали смешанные браки между бедуинами и арабами.

Живут кочевники в палатках из толстой грубой материи, которую женщины ткут из козьей и верблюжьей шерсти на узких ткацких станках, а затем сшивают в широкие полотнища для палатки. Когда племя перекочевывает, каркас палатки и полотнища сворачивают и перевозят на верблюдах. Палатка состоит из женской и мужской частей. В каждой из них свой очаг. Основная нагрузка в семье, как обычно, лежит на женщинах: выпас скота, приготовление пищи, пошив одежды. Посторонним мужчинам к женщинам приближаться запрещено.

Если путник, зашедший к бедуинам, не торопится, он должен в знак этого снять обувь. В числе самых известных и развитых традиций этого народа — кофейная церемония. Она состоит из строго упорядоченной последовательности действий. Сначала жарят зерна, затем толкут их в ступке и музыкой приглашают гостей и соседей в гости. Варят кофе в специальной посуде и первую каплю напитка выливают на землю. Потом его дегустирует хозяин, и только после этого разливают всем пришедшим, подавая против часовой стрелки.

Среди бедуинов много еще таких, кто безошибочно укажет, где копать колодец, легко без компаса ориентируясь по звездам и рельефу местности, проведет караван к цели, предскажет заранее песчаную бурю, чем, возможно, спасет соплеменников от гибели в сыпучих клубах оживших барханов.

Многослойная, легкая одежда обеспечивает не только отличную циркуляцию воздуха, но и поглощает солнечные лучи. Ткань, обмотанная вокруг головы и шеи, задерживает потерю бесценной в пустыне влаги и одновременно защищает лицо от мелкого сухого песка.

Кочевые становища бедуинов еще в середине ХХ века и сверкающие стеклом небоскребы в начале ХХI века — таковы контрасты в богатой нефтью стране Персидского залива.

Хотя если честно, при всем восхищении перед грандиозностью архитектурных фантазий человеческого разума, ощущаешь себя возле них ничтожной мошкой. В современных постройках нет уюта и тепла. Жизнь в них превращается в бедное эмоциями функционирование по заданной программе. Душа рвется из подобного железобетонного творения цивилизации к дымному очагу свободного бедуинского кочевья, к настоящей жизни, туда, где для счастья не требуется сложноустроенного скопища материальных ценностей, а все просто, естественно и понятно.

АРАБСКИЕ ГОРКИ

После головокружительного ралли по сыпучим песчаным хребтам мой организм получил годовую порцию адреналина. Для любителей подобных «инъекций» в Эмиратах отведен живописнейший уголок пустыни. Песок здесь идеально чистый, красивого, красно-коричневого цвета, а стандартные трех- пятиметровые барханы сменяются хребтами в 50—70 метров высотой!!! Их резкие гребни и пики, клубящиеся песчаной поземкой, разделяют глубокие котловины, узкие ущелья.

Наша группа адреналиновых наркоманов носилась по ним на четырех джипах больше часа. Асы-водители то бросали машины отвесно вниз, то неслись на штурм вертикального гребня так круто, что, казалось, вот-вот опрокинемся вверх колесами. То вдруг, оседлав сползающую вниз рыжую лавину, вырывались из нее по косой, невидимые в вихрях вспененного колесами песка, на самый пик, где замирали с висящими в воздухе передними колесами. Застыв в таком положении на несколько секунд, перевешивались вперед, на обратную сторону гребня одним наклоном тела водителя и опять падали вниз.

Наконец все взлетели на трехпиковый местный «Эверест» и облепили его со всех сторон как мухи. Поймав точку равновесия, замерли на одной из вершин и мы. От нас во все стороны тянулись песчаные «хребты», а в двух-трех километрах дыбились еще несколько «горных массивов» с дымящимися пиками. Дальше за ними простиралось, заполняя все пространство, море более низких барханчиков, изо дня в день перемещающихся по воле ветров. На западе красота открывшейся панорамы дополнялась великолепным закатом: раскаленное докрасна светило, казалось, расплавило пески на горизонте и залило небо розово-пурпурным свечением, неуловимым образом переходящим над нами в синий. Вокруг царила такая тишина и покой, что слышно было, как шуршат сдуваемые с острого гребня языкастые струйки песка.

На соседних пиках застыли три других джипа. Мне было чертовски приятно сознавать, что наш водитель оседлал самый высокий. Как только солнце село, джипы одновременно, словно по команде, сорвались вниз и понеслись через «хребты» как взбесившиеся тараканы обратно к черной ленте все еще пышущего жаром асфальта. Ко второму пескодрому мы подъехали уже в полной темноте. (Вечерние сумерки в этих широтах очень короткие: раз — и декорация сменилась).

Здесь на квадрациклах носились уже сами туристы. Из нашей группы один я отважился погонять по песчано-гравийным барханам при свете фар мини-вездеходов. Барханы невысокие (не более пяти-семи метров) но, хорошо разогнавшись, мне удавалось пролетать по воздуху метра два-три. От остроты и новизны ощущений при полете за рулем ревущего «коня» сердце сжималось от ужаса и ликования …

Заключительным и красивым аккордом программы этого памятного дня стало посещение бедуинской деревни, построенной в пустыне специально для туристов. Во тьме безлунной ночи ее выдавали яркие костры, горящие на деревенской площади. У ворот стояло уже не меньше полусотни джипов. В прыгающем свете от языков пламени бедуинская деревня, верблюды, глубокий каменный колодец, арабы в белых одеяниях, жаровни с мясом, масляные светильники, аромат дыма кальяна воспринимались как ожившие картины далекого прошлого.

Взошла улыбчивая луна с овальной щербинкой сверху, а не с боку, как на нашей широте. В хорошо освещенном тростниковом павильоне каждый мог облачиться в галабию из белого плотного холста и почувствовать себя на время почти бедуином. Я водрузил на голову красный, в белую клеточку платок, придавив его сверху черным двойным тяжелым «обручем» — икалом. Ко мне подвели богато украшенного одногорбого верблюда. Он, поджав ноги, лег на песок и, едва я успел сесть в седло и вцепиться в деревянную ручку, поднял меня, после двойного размашистого наклона, почти на трехметровую высоту. Несколько прекрасных кадров запечатлели гордость, пробудившуюся во мне от сознания того, что я как настоящий бедуин могу лицезреть пеших людей, копошащихся подо мной в песке.

Внутри деревенской ограды нас ожидали разложенные на длинных столах под двускатными тростниковыми навесами горы мяса, рыбы, лепешек, фруктов. Каждый приехавший накладывал себе на тарелку то, что приглянулось, и садился на подушки перед низеньким столиком, примыкавшим к обширной прямоугольной площадке, устланной коврами. Когда ужин был в разгаре, раздалась зажигательная восточная мелодия, и на нее вышла танцовщица. После нескольких темпераментно исполненных танцев народ так разошелся, что самые заводные присоединились к ней и стали подтанцовывать. Вопреки сложившемуся стереотипу о закомплексованности россиян, как раз наши соплеменники и задавали тон общему веселью. Те же, кого не вдохновил танец живота, направились в кальянную и, удобно развалившись на подушках, принялись цедить ароматизированный дым.

Курение кальяна вошло в моду в странах Персидского залива относительно недавно. Пришло оно из Турции в середине 17 века. Арабы быстро пристрастились к этому развлечению и теперь считают его своей национальной церемонией.

Возможно, есть смысл напомнить, что кальян состоит из четырех частей: мундштука, верхушки кальяна, трубки и сосуда с водой. Для получения дыма используется специальный табак, листья которого вымачивают в различных ароматизаторах. Его кладут в чашечку и накрывают горящими угольками. Душистый дым, проходя через воду, находящуюся в колбе кальяна, охлаждается, увлажняется и очищается от вредных смол и примесей, содержащихся в табаке. Я за свою жизнь несколько раз курил кальян и могу поделиться опытом: если курить недолго (5—7 затяжек), то это доставляет удовольствие. В дальнейшем приятные вкусовые ощущения приглушаются, а в голове возникает тупая боль. У кого-то, возможно, все происходит иначе…

Возвращались в отель «Океаник» поздно ночью. Навстречу нашему автобусику один за другим неслись со стороны скалистых гор в сторону Дубаи громадные самосвалы «Вольво», груженные камнями. Всего в этой колонне я насчитал около трехсот автомашин! За ночь (днем им не разрешается ездить) они делают по два-три рейса на побережье Персидского залива, где ссыпают грунт в море под площадки для новых вилл и отелей.

Дороги в Эмиратах в прекрасном состоянии. Их строительство и содержание, в сравнении с нашими российскими, обходятся государству в копейки. Грунт здесь жесткий, песок и битум под рукой, морозов, плывунов да оползней не бывает.

Основные магистрали на всем протяжении освещены. Ограничение скорости на автострадах 120 км/ч, но арабы гоняют и по 150. Полицейских за все время видел только два раза, но на ДТП они выезжают и оформляют протокол очень оперативно: нормативное время, независимо, в городе происшествие или на трассе, — не более получаса.

В ГОСТЯХ У НЕПТУНА

Два последних дня посвятил морю. Из-за сильного ветра море штормило, и отплытие катера на погружение отложили на 14.00. Чтобы не терять время впустую, я присоединился к самому популярному здесь занятию отдыхающих — распластался на золотистом песке, на берегу овального залива.

Напротив нас кряжистым, скальным пеньком, торчал остров. За ним по горизонту зыбкими миражами белели яхты и океанские лайнеры. Прибой с глухим рокотом прокатывался вдоль берега пенистым валом с неумолимой, как время, неотвратимостью и постоянством. Вода, пропитанная лучами солнца, сияла, переливаясь точь-в-точь как зеленые грани изумрудов.

Пока жарился на пляже, море откатилось от меня метров на двадцать. Прикинул на глаз, перепад между уровнями прилива и отлива — порядка двух метров. На обнажившийся плотный песок и валуны сбежалась детвора: собирают ракушки, с визгом гоняются за крабиками, проворно перебегающими от камня к камню в поисках укромного влажного убежища.

Наконец ветер выдохся, море успокоилось, и мы, группа дайверов, на быстроходном катере торопливо понеслись в безлюдную бухту. Погружались в хаос причудливо изъеденных скал, манящих к себе таинственной тьмой гротов и нагромождений кораллов, в окружении стай разноцветных рыб (я их называю «попугайчиками»). Глубиномер показывает 18 метров. Продуваю уши, давление выравнивается, и боль в ушах исчезает. Плывем плотной группой в полуметре от дна. Восхищаемся красотой рыб и панорамы. Не в силах сдержать эмоции, знаком «о´кей» выражаем друг другу состояние эйфории. Время под водой летит намного быстрее, чем на земле. Инструктор посмотрел на датчик давления в кислородном баллоне и подал рукой команду «всем наверх». На катере, сняв свинцовые пояса и жилеты с баллоном, сели за стол, попили кто чай, кто минеральную воду — после погружения организм сильно обезвоживается.

Вечером долго, более двух часов, ужиная в ресторане отеля, я пришел к выводу, что если есть очень медленно, то обед или ужин можно растянуть на время, достаточное, чтобы желудок успел переварить то что съел и просигналить: «Давай еще!!!». Таким образом, употребление пищи можно превратить в бесконечный процесс, с краткими перерывчиками для расставания с ее неусвоенной частью.

Рано утром наш гид повез желающих на мыс полуострова, на котором находится анклав Омана, с тем чтобы оттуда уже на яхте доставить в одну из живописных, недоступных с полуострова бухт, где можно будет покупаться, понырять и порыбачить.

На границе никаких КПП. Стоит только щит «Добро пожаловать в султанат Оман». Все видимое пространство покрыто рядами хребтов. Они напоминают наши Уральские, но порезче зазубрины, поострее гребни и нет даже намека на землю — одни голые серо-коричневые пирамиды, густо унизанные каменными шпилями.

От пристани, заставленной десятками рыболовецких и прогулочных шхун, отплыли в полдень. Изъеденные временем — лучшим каменотесом, горы, тянущиеся вдоль всего побережья, растворялись в голубой дымке. Море, горы, сияющий купол неба — все сливалось в зыбкий мираж, похожий на огромный сосуд, наполненный солнечным светом.

Якорь бросили в укромной красивой бухте. Вход в нее напоминает огромную пасть, унизанную высеченными прибойной волной зубьями. Внутри бухты тянулся подковообразный пляж из мелкого белого песка, упирающийся по краям в отвесные отроги. Вода в бухте тихая, спокойная, как бы уснувшая. Вокруг звенящая, торжественная тишина, в которой шум цепи спускаемого якоря воспринимался невообразимым грохотом. Дно бухты, несмотря на 7—8-метровую толщу воды, с палубы просматривалось в мельчайших деталях. Надев маску и ласты, я поплыл к «воротам», за которыми начинался открытый океан. Неожиданно изумрудную прозрачность воды заполнили кровавые клубы, состоящие из каких-то микроорганизмов. Видимость сразу упала до полуметра. Вслепую проплыв сквозь это «облако», был сразу награжден встречей с гигантской морской черепахой. Она меня не заметила, и я долго наблюдал, как эта громадина отмахивается то одной, то другой лапой от надоедливо вертящихся перед ее мордочкой серебристых малявок. Тут же мимо нас шествовали солидные рыбины, курсировали дружные стайки «попугайчиков», «полосатиков». Необъяснимое счастье переполняет меня, когда я оказываюсь в воде, среди разноцветных водорослей и кораллов, покрывающих дикие скалы, в окружении самых диковинных обитателей подводного царства. И всякий раз я никак не могу насытиться фантастической, космической красотой этого недоступного мне прежде мира. Возникает ощущение, будто попал на другую планету. Настолько все необычно и нереально.

Выплыв из бухты, попытался понырять между огромных камней, но прибойная волна была столь сильна, что я, исцарапавшись о выступы скал в борьбе с прямым и обратным течением, поспешил вернуться в дремотную бухту.

Когда подплыл к песчаному пляжу на глубине трех метров, заметил под собой огромного ската, неотличимого по окраске от цвета песчаного дна. Его выдали едва уловимый контур и колышущаяся черная метка на кончике хвоста. Я завис сверху. Ему это не понравилось — прижимаясь ко дну, он стремительно заскользил на глубину.

В расщелине между подводных камней почти столкнулся с добродушным монстром весом в 4-5 килограммов, очень похожим на «морского бычка». Он склонил голову набок и уставился на меня зрачок в зрачок. Взгляд был настолько обезоруживающе добрый, что я не смог нажать спусковой крючок пневматического ружья. Отплыв метров на десять, заколебался — вернулся. «Бычок» стоял на том же месте. Но я так и не решился на выстрел. И слава Богу. Итак, пока, за все время поездки, ни одного выстрела! Молодец, Камиль, — исправляешься. С 1981 года не стреляешь зверей и дичь, а теперь, может, и рыб оставишь в покое. Не голодный же!

После купания в бухте вышли в открытое море. После рыбного, с неограниченным количеством пива и вина, обеда матросы раздали нам рыболовные снасти: плоские пластмассовые катушки с толстой леской, с тяжелым свинцовым грузилом и тремя огромными крючками. Насадили на каждый по рыбешке и опустили на дно, на глубину метров сорок. За полтора часа двое из нашей группы поймали по барракуде весом в три-четыре килограмма. Третий счастливец упустил еще более крупную рыбину всего в метре от края борта. По сокрушенному вздоху «уф, Алла», я понял, что этот парень — мой земляк. Познакомились. Оказалось, чуть ошибся, не из Башкирии, а из Татарии.

Завтра утром улетаем на морозную, заснеженную родину. Скоро радость встречи с любимой Уфой, родными лицами, но в то же время немного грустно, оттого что покидаю эту страну. Все кажется, что чего-то главного не увидел, что-то самое интересное просмотрел. Может даже, и не просмотрел, а просто не успел по-настоящему ощутить, вникнуть в суть.

Вечером, перед ужином, спустился на берег залива и долго сидел, слушая бесконечный, завораживающий шум дыхания океана. Некоторые самые сильные волны с вкрадчивым шелестом докатывались до моих ног и звали за собой. Огромный красный пятак солнца коснулся горизонта. Остывший, усталый от долгой работы, он на глазах стал медленно, но безостановочно погружаться в море. По волнистой ряби ко мне подбежала огненная дорожка. С грустью смотрел я на нее и подумал: «Вряд ли прилечу сюда еще раз». Почему? Хорошо высказался по этому поводу Михаил Чванов: «На земле слишком много красивых мест, чтобы ходить по одной тропе дважды».

Кстати о народе, точнее, о местном населении. У меня сложилось впечатление, что люди здесь обладают способностью наслаждаться даже самыми маленькими и простыми радостями. Им чуждо стремление быть во всем первыми и правыми. Не чувствуется в их поведении соперничества друг с другом. Каждый живет довольный мерой своего достатка, без хулы и зависти, ибо верит, что все происходит по воле Аллаха. И милости, и напасти. А против воли Всевышнего роптать грешно.

Наблюдая за их взаимоуважительными отношениями, я вспомнил чье-то мудрое высказывание: «Человек не в состоянии любить каждого, но любому под силу быть терпимым и милосердным даже к неприязненным нам людям».

На что еще обратил внимание — время в арабском мире течет гораздо медленнее, чем у нас, европейцев. Они живут не торопясь, и поэтому у них времени много и его на все хватает.

Ползут караваны столетий, а нравственные устои и порядки здесь почти не меняются. Хорошо это или плохо? Трудно сказать. Но люди счастливы, и это, пожалуй, главное. И в заключение (чуть не забыл): россиян эмиратцы уважают. Наверное, есть за что. Пора бы и нам научиться уважать себя, гордиться своей страной и своей историей. Тогда, может, и жизнь у нас быстрее наладится. На плевках в прошлое трудно строить фундамент благополучного, стабильного будущего.

К сожалению, все, что имеет начало, имеет и конец. Знакомство с Эмиратами закончено. Куда еще заведет меня общечеловеческая страсть к перемене мест? Надеюсь, скоро узнаете…

Из архива: январь 2008 г.