№11.2022. Юрий Горюхин. Из Башкирии в Лапландию. Записки отпускника

Юрий Александрович Горюхин родился 28 февраля 1966 года в Уфе. Главный редактор журнала «Бельские просторы». Член правления Союза писателей РБ. Финалист Национальной литературной премии Ивана Петровича Белкина. Дважды финалист премии имени Юрия Казакова. Лауреат литературной премии имени Степана Злобина. Шорт-лист Всероссийской литературной премии имени Бажова. Шорт-лист Международного литературного Чеховского конкурса «Краткость – сестра таланта». Заслуженный работник культуры РБ.

CTRL+ALT+DEL

Описывать пересадки, ожидания, задержки рейсов – дурной тон сочинителей путевых заметок. Но удержаться не могу!

Яркий, почти игрушечный автобус увез половину пассажиров рейса Москва – Мурманск на борт самолета. Вторая половина, расслабленно помахивая билетами, двинулась ко второму яркому автобусу, но вдруг встала. Девушка за электронной стойкой постучала пальчиком по клавиатуре и нахмурилась. Сканер перестал считывать билеты, вместо веселого блюм-блюм-блюм повисло гробовое молчание. Девушка опять постучала пальчиком по клавиатуре, потом присела и подергала какие-то провода. Сканер равнодушно светил фиолетовым светом в потолок и не реагировал. Девушка стучала ноготками по клавишам, приседала, дергала провода. Очередь робко пыталась помочь: «Может, компьютер перезагрузить?» Девушка очередь игнорировала. Первая половина пассажиров, не зная, что произошло, нервно всматривалась в иллюминаторы самолета и гадала: «Что? Где? Когда? Инопланетяне?» Нагадала! Взвыла сирена, и всем находящимся в московском аэропорту голосом следователя по особо важным делам приказали срочно покинуть здание через запасные выходы. Пассажиры в очереди промокнули холодный пот на лбу уже размякшими билетами и стали озираться в поиске этих самых запасных выходов. «Учебная тревога», – равнодушно зевнул голос следователя по особо важным делам. Очередь сначала облегченно выдохнула, потом возмущенно взревела: «Ctrl+Alt+Del!!!» и, ощетинившись ручной кладью, двинулась на девушку. На девушку это не произвело никакого впечатления, она опять присела, подергала провода, потом вскочила, куда-то убежала и вернулась с распечатанным списком пассажиров. Так, безо всякого блюмканья фиолетового сканера вторая половина нашего рейса была посажена на давно ждущий самолет и отправлена в город-герой Мурманск.

Сталин и Ленин

Впечатление о городе начинается с вокзала, аэровокзала или морвокзала. «Наверное, Мурманск небольшой, но чистенький», – сделал я предположение, ступив на твердую землю. «Советский», – скорректировала жена и кивнула на урну, мертво стоящую у самого выхода из аэропорта. Урна была знатная! Чугунная, на шарнире, раз сто покрытая синей краской, и весом не меньше центнера! «Только бы ее не заменили на какую-нибудь хайтековскую плевательницу из китайской пластмассы, – мелькнуло в голове, – в нее, наверное, еще Сталин пепел “Герцеговины Флор” стряхивал!»

Мурманск оправдал наши ожидания. Суровый, лаконичный, прибранный. Первая центральная улица – Ленина, вторая центральная – Маркса, на пересеченье – администрация. Все, как и в других городах провинциальной России.

Недоуменно проводили взглядом братьев-туристов с желтыми дождевиками под мышками – заполярное солнце над головой палило не хуже тропического. Через десять минут мы все поняли, когда прижались к стене под козырьком подъезда: из непонятно откуда взявшейся тучки обрушился ливень, видимо тоже тропический. По тротуару неслись сначала ручейки, потом потоки, потом бурные реки. «Без плавсредства никак!» – решили мы с женой и помчались на такси к морскому вокзалу.

Не успели! Единственный рейсовый теплоход «Клавдия Еланская» уже уплыл в закрытый для иностранных шпионов поселок Островной. Кстати, для шпионов мурманские пограничники придумали коварную западню, но о ней позже. А пока мы пошли к Ленину. Нет, не к одному из памятников, а, как сказал бы Маяковский, к товарищу Ленину, ледоколу и человеку! Именно в Мурманске прямо у морвокзала на вечную стоянку пришвартован первый в мире атомный ледокол «Ленин». Теперь это музей, в который очень странно или совсем не странно, а по-нашенски, по-советски запускают экскурсантов. Три раза в день, по двадцать человек! Никак не более — три раза и по двадцать! Наивные туристы в первый раз приходят на пирс минут за десять, а там уже очередь человек в сто, и никакая лампочка Ильича им не светит. Они приходят во второй раз за полчаса — очередь в пятьдесят человек. Они приходят в третий раз за час, очередь в девятнадцать человек, и тут начинается! «Вы тут не стояли!», «Да мы с прошлого утра тут дежурим!», «Куда прешь, шляпа!», «Я не посмотрю, что вы женщина!», «А ты попробуй не посмотри!» При нас дородная исследовательница атомного кораблестроения чуть не сбросила с трапа тщедушного фаната вождя мировой революции. Поняв, что Ленин жил, жив и будет жить, мы полистали фотки внутреннего интерьера знаменитого ледокола на сайте корабельного музея, хмыкнули и пошли в привокзальный буфет пробовать морепродукты.

Щи из крабов

Были и крабьи щи, но позже. Пока же мы увидели в ваннах с проточной водой монстров. То есть устриц, виденных, конечно, и раньше, но эти были в каких-то уродливых громадных раковинах. «Дикие», – пообещал молоденький продавец. Поверили. Молодой человек ловко вскрыл моллюска, взбрызнул лимонным соком и протянул. Устрица была под стать панцирю, и я с трудом ее проглотил. «Дикая!» – подтвердил я слова продавца и тут же представил, как в морской пучине она меня в себя всасывает, поменяй нас размерами. На жену мурманские устрицы тоже произвели впечатление, особенно, когда нам объявили стоимость морского обеда. «Дикие!» – согласилась супруга.

Продолжая кулинарную тему. У Фенимора Купера в романе «Следопыт, или На берегах Онтарио» есть сцена, где за ужином подают жареное мясо, а прибывшие из Старого Света принимают его за свинину. Следопыт, он же Соколиный Глаз, он же Зверобой, смеется и раскрывает тайну жаркого: чопорные англичане только что съели ежика!

Так вот, мы тоже попробовали ежей... Нет, конечно, не этих милых топающих и пыхтящих созданий с грибами и яблоками на спине — американцы мы, что ли! Морских ежей. Едят, собственно, не их, а икру в сыром виде под соусом. Вкус ежей, да и всех остальных продуктов моря определяется просто: чем свежее, тем вкуснее! Когда по возвращении домой, зашел в наш магазин и увидел искореженные во льду тушки серых рыбин, то, даже не пробуя, ощутил правоту этого утверждения.

А щи из морепродуктов мы вкусили в последний день нашего путешествия, когда уже купили в мурманском рыбном магазинчике спинки вяленых заполярных ершей, которые оказались обычной камбалой, но настолько вкусной, что килограмм, привезенный домой для раздачи вместо сувениров знакомым, был нами уничтожен еще до того, как мы этих знакомых увидели.

Да, про щи: они оказались легкими, в тоже время сытными, морское многообразие в необычном сочетании с классической кислой капустой дало впечатляющий эффект. «Чувствую себя капитаном Немо!» – объявил официантке. «Дерсу Узала не хотите?» – она раскрыла меню и ткнула пальчиком в медвежатину под брусникой. Жена мягко, но настойчиво вытянула из моих рук бумажник. Замотал головой: «Некуда! Объелся!»

Алёша

В каждом городе есть культовое место, с которого город как на ладони. Определить его легко, следуя за вереницей машин свадебных кортежей в пятницу или субботу. В Москве это Воробьевы горы, где когда-то Герцен и Огарев поклялись в дружбе до гроба, правда, потом эти горы переименовали почему-то в Ленинские. В моей родной Уфе это, разумеется, Черкалихинская гора с самой большой в России конной статуей – десятиметровый и сорокатонный Салават Юлаев на коне оглядывает с высоты все Забелье. Ну, а весь Мурманск открывается от сорокаметрового «Алёши». Мемориал «Защитникам Советского Заполярья в годы Великой Отечественной войны» сооружен на сопке Зеленого Мыса, и с высоты 172 метров гости, жители и молодожены Мурманска делают видовые фотографии и бесконечные селфи. Сделали их и мы. Трудно представить, как противостояли советские солдаты авианалетам люфтваффе, ведь им даже окопаться не было никакой возможности – кругом не подающиеся саперной лопатке гранитные плиты! Сто восемьдесят тысяч бомб сбросили самолеты нацистской Германии на Мурманск – больше только на Сталинград! Гитлер любой ценой хотел заполучить незамерзающий порт за полярным кругом, город был фактически стерт с лица земли, но так и не взят.

Тем временем опять пошел дождь, и опять выглянуло солнце! Промокнув и просушившись, мы поняли, что проголодались. Нет-нет, про еду больше ни слова! Мы всего лишь отправились на главную площадь Мурманска с замечательным названием «Пять углов», поднялись на 17-й этаж самой высокой в Заполярье восемнадцатиэтажной гостиницы «Арктика», подошли к разрекламированному ресторану «7 небо» и прочли объявление, что все ушли на фронт! В смысле уехали на арктический фестиваль «Териберка-2022». «Ничего! – подбодрила меня жена. – Порт Мурманска виден и через окно туалета, а продукты в сетевом купим!» И действительно, купили всё! Только вдруг странно загудела касса, и продавщица сказала, что алкогольные напитки у них до 21:00. В общем, все самое вкусное пришлось выложить и тут же принять решение ехать в Териберку.

Териберка

Незаходящее полярное солнце, хотел написать, взошло, но оно ночью всего лишь оттолкнулось от горизонта и опять поползло по небосводу. Лично меня круглосуточный день нисколько не раздражал, напротив, ощущая прилив бодрости, был в настроении. Но каково тут зимой в беспрерывной темноте несколько месяцев?! «До скольки, сказали, у них алкоголь продается?» – озадачено переспросил жену. «Не переживай, зимой в Мурманске – Северное сияние! – успокоила супруга. – Со всей средней полосы России едут его смотреть!»

В общем, полярное солнце двинулось к зениту. Микроавтобус собрал по гостиницам всех желающих увидеть китов – именно их мы и поехали смотреть в Баренцевом море, и помчался в поселок Териберка. Одноименный природный парк – единственное место в Мурманской области, где без пропуска можно окунуться в Ледовитом океане – границы между Баренцевым морем и океаном не существует в принципе, поэтому именно так: в океане! Есть еще доступный для туристов полуостров Рыбачий, но, несмотря на свою очевидную туристическую привлекательность, добраться до него без внедорожной техники невозможно, и опять же необходимо оформлять какие-то документы. «Маловато будет!» – скажут гости Кольского полуострова, и я с ними соглашусь.

Итак, мчимся, мы мчимся, и вдруг водитель спрашивает на полпути: «Паспорта все взяли?» И конечно же, московская парочка из самой выпендрёжной гостиницы их не взяла. Разворот на 180 градусов за паспортами. Оказывается, даже в «свободной» Териберке при выходе в море они обязательны.

Дорогой поразило, как за стокилометровый путь полностью поменялся ландшафт. Почти полноценные деревья при движении на север сначала стали пониже да потоньше, потом пошло полуметровое криволесье. Московская парочка заспорила: «А я тебе говорю: у нас в гостиной точно такой же японский банзай!», «А я тебе говорю: у нас он в сто раз лучше!» «Если вы про комнатные деревья в горшочках, то они называются бонсай», – поправил их водитель, и спор закончился, потому что началась тундра и знаменитый лишайник – ягель. В тундре около санкционных и оттого безжизненных ветряков фирмы «Сименс» мы остановились «до ветру». «Девочки налево, мальчика направо!» – объявил водитель. Объявить-то объявил, но ведь тундра она и есть тундра – ни одной, даже карликовой, березки на горизонте! Пожевали мы с женой совершенно безвкусный, но калорийный ягель и решили терпеть до цивилизации. То, что цивилизация рядом, было видно по классическим васям белой краской на скалах вдоль дороги и по... пирамидкам. Пирамидки, пирамидки, пирамидки! Если на Байкале просят пирамидки-турики не ставить, чтобы не осквернять чуждым буддизмом чистый дух шаманизма, то здесь это вроде как приветствуется, хотя бессмысленное нагромождение плоских камешков тоже искажает своеобразный «каменный» язык саамов – с помощью этих маленьких сооружений северные народы указывали не только направление пути, но и сообщали о важных событиях: рождении, смерти, свадьбе, бледнолицых людях с ружьями и огненной водой…

Звягинцев – наше териберское всё!

Первым делом нас подвезли к туалетам. Замечательные кабинки со всеми удобствами и даже электрическими розетками! Увы, больше туалетов в Териберке не было, то есть встречались, конечно, в природном парке синие и зеленые пластмассовые будки, но, как принято в России-матушке, они все были на замках. Ладно, не привыкать!

Перед тем как выйти в море на ловлю китов, осмотрели достопримечательности природного парка. Их немного, и главная достопримечательность – Андрей Петрович Звягинцев. Кинорежиссер именно в Териберке снял свой знаменитый фильм «Левиафан» и тем самым, как нам по секрету поведали, спас депрессивный поселок от полного исчезновения. Териберка привлекла внимание, потянулись любознательные первопроходцы, вслед за ними туроператоры, инвесторы, и при нас на собственных вертолетах прилетели какие-то любители подводной охоты! Посреди поселка лежит центральный персонаж фильма – белый муляж скелета кита. Он красив и фотогеничен. В стороне от поселка у дороги к деревянному настилу прикручены части настоящего скелета кита. Настоящий почему-то не белый, а черный, фрагменты его на болтах, селфи около него почти не делают – кому нужна правда, если она нефотогеничная? Вторая достопримечательность – «яйца дракона». Но указатели настойчиво рекомендуют сначала сходить к Батарейскому водопаду. Ничего, красивый, бурливый, девятиметровый, с тучей прожорливых комаров. Тут же можно взобраться на сопку и оглядеть окрестности. Хитрые инструкторы пугают медведями, видимо, чтобы экскурсанты далеко не забредали и путешествие уложилось в оплаченный трафик. А «драконьими яйцами» оказался «пляж» из белых, круглых камней размером с детскую головку, взрослую голову, и больше всех было с голову великана. На них накатывают студеные волны Ледовитого океана, что очень романтично и живописно. Из аутентичного в Териберке – кладбище кораблей с какой-то легендой, расхожая душещипательность которой сразу вылетела из головы. А из новостроя – огромные качели перед рестораном и хвост кита из отесанных бревен на месте дома главного героя фильма Звягинцева «Левиафан». Про заколоченную школу в старой Териберке, разваливающиеся дома и про то, что вся земля в поселке якобы скуплена «Газпромом», можно написать отдельно, но изменит ли это что…

Левиафаны

Взволнованно достали паспорта и ступили на пирс. Нас никто не остановил, паспортов не потребовал. Прошли весь причал, спустились по ржавой лестнице – некоторые женщины бледнели и вскрикивали – на морской кораблик, больше похожий на речной трамвайчик. Опять никто ничего не проверил. «Может, нас везут на кормление касаткам?» – сделал предположение, потому что спасательных жилетов не выдали, но разрешили беспрепятственно находиться на открытой корме, борт которой был чуть выше колена. «Случаи нападения касаток на людей документально не подтверждены!» – оповестила московская парочка и чуть не выронила свои смартфоны в набежавшую волну. Мерно стуча дизелем, наш «трамвайчик» вышел из бухты Лодейная губа, пассажиры стали напряженно всматриваться в колышущуюся синеву за бортом. «Вон!» – вскрикнули с правого борта. «Чайка», – усмехнулся капитан. «Черная голова!» – вскрикнули с левого борта. «Тюлень», – пояснил капитан. Долго плыли молча. По кораблику поползла измена: «Нет тут никаких китов!..» В отчаянии фотографировали медуз. И вдруг все потеряли дар речи, забыли про свои телефоны и фотоаппараты, только мычали и указательными пальцами показывали на горбатую спину кита-полосатика, вынырнувшего из воды. «Молоденький, – капитан направил судно в открытое море, – сейчас мы его догоним!» Но китенок вынырнул в противоположной стороне. Ихтиологи заметались по судну. Около самого борта вынырнул еще один подросток, все бросились к нему, «трамвайчик» накренился. Стал искать глазами спасательный круг, разглядел на носу под кучей хлама. «Н-да! – сказал я китенку, – выныривал бы ты, брат, по курсу, а не где попало!» Тем временем жена применила охотничью тактику: включила видео, направила объектив в морское пространство и стала ждать. Оказалась права! У нее единственной получился полноценный видеоролик, потому что полосатик вынырнул прямо перед ней, пропыхтел: «Пых-пых!» и перед ней же занырнул.

Нафотографировавшись, взяли курс на Териберку. Кораблик затарахтел и безмятежно поплыл домой. Не тут-то было! Я обещал рассказать про коварную западню мурманских пограничников — вот она! На нашем пути появился быстроходный катер с молодыми людьми в морской форме. Офицеры приказали остановиться. С капитана вмиг сошла беспечная шутливость: «Доставайте паспорта! Скорее!» Пограничники к нам перепрыгивать не стали, потребовали лишь раскрыть документы и прижать их к иллюминаторам «трамвайчика». Сосчитали наши испуганные лица на палубе и еще более испуганные в паспортах, вроде сошлось. Выдохнув, мы затарахтели дальше. Западня: «А если бы у меня не оказалось паспорта?» – спросил капитана. «А не пустили бы в Териберку!» – без тени юмора ответил капитан. «То есть выбросили бы за борт или высадили на необитаемой скале, торчащей в океане?» Капитан на вопрос не ответил, а я понял, как незавидна судьба шпиона без российской прописки!

Юдычвумчорр

Начался отлив, океан пополз вслед за луной к горизонту. Мы смотрели на огромные качели перед рестораном и ждали, когда нас обслужат. Официанты бегали вокруг столика прилетевшей на вертолетах молодой российской буржуазии. «Знали бы, взяли с собой бутерброды, бутылку сухого вина и пошли бы на самый северный пляж страны дышать океаном!» – мечтала супруга. «При таком раскладе не успею в Баренцевом море искупаться!» – поддакивал я. И действительно, чуть успел! Скидывая на ходу одежду, забежал по колено в Ледовитый океан, нырнул, убедился, что вражеских подводных лодок нет, и назад, стуча от холода зубами, на берег к белому скелету левиафана.

Раз матрасный отдых в Лодейной губе нам не удался, решили идти в горы! Выбрали самые знаменитые в Мурманской области — Хибины. В пять утра были уже на железнодорожном вокзале, а через четыре часа были уже в поселке Кировске и садились в знаменитый по фильмам про белых охотников в черной Африке джип «Дефендер». Глаза слипались, но мысли о том, что мог в это время продолжать лежать на пляже Териберки, мужественно отгонял. Когда же мы въехали в русло реки Вудъяврйок национального парка «Хибины» и, мотаясь из стороны в сторону, поползли по валунам на дне реки, вдруг вспомнил слова пожилого водителя перед экскурсией. «Ты, Данила, главное, мотор не глуши, – напутствовал он молодого напарника, – потом не заведешь этот английский птеродактиль!» Сонливость как рукой сняло. А после остановки у креста на краю дороги – «Отец с сыном в июне шли по хребту, накрыло тучей, дождь перешел в мокрый снег, оба в летних курточках и кроссовочках, замерзли…» – мобилизовались все мои способности к выживанию.

Почему Юдычвумчорр? Потому что это самая высокая гора в Хибинах – 1208 метров. Да, не Джомолунгма. Наша уральская Ямантау и то выше! Да и не были мы на ней. А были около более остросюжетной горы Куэльпорр, которую подрывали ядерными зарядами в 1972 и 1984 г. – нужны были стране апатиты, как без фосфора!

Сто двадцать четыре ядерных взрыва

Из открытых источников известно, что с 1965 по 1988 г. в СССР для промышленных нужд было произведено сто двадцать четыре «мирных» подземных ядерных взрыва, у нас в Башкирии для интенсификации нефтедобычи и для захоронения отходов – семь. Бежать в магазин за счетчиком Гейгера, наверное, нужды нет, но лучше о взрывах знать, чем не знать…

«Вот здесь и взрывали!» – высадил нас на смотровую площадку горы Куэльпорр Данила. Немного взволновались. «В 1999 году активность трития в воде из нижней штольни превышала норму в 15 раз», – поведал водитель. Мы нахмурились. «Потом три раза мерили, в 2008, в 2013 и в 2019-м – теперь для питья пригодная!» – успокоил Данила. «Не стоит!» – шепнула жена. Пить не стал, но в озере Гольцовом, что не так далеко от рудника Куэльпорр, искупался. Может быть, зря…

К слову, про озеро Гольцовое. Оно было конечной точкой нашего маршрута, и добирались мы до него вплавь! Наш «Дефендер» заныривал в попадающиеся на пути водоемы, раздвигал тупым носом воду и к нашему ужасу: «Только бы не заглох!» – мчался к противоположному берегу. Накрытые волной, пешие туристы провожали нас осуждающими взглядами и, возможно, чуть погодя, крутили пальцем у виска.

Что еще было красивого в национальном парке «Хибины»? Водопад «Красивый»! К нему вереницей шли все те же пешие туристы, а также велосипедные, мотоциклетные, квадроциклетные и наш брат – на джипах! Наверное, это не очень хорошо, потому что все-таки национальный парк – это национальный парк! «Что-то у вас даже шлагбаума нет, – удивились мы свободе передвижения, – не говоря уже о пропусках и обязательных сборах. На Байкальском острове Ольхон, к примеру, так просто не поездишь! Да и у нас в Башкирии аусвайс в заповедные места обязателен!» Данила усмехнулся: «Пробовали и здесь свои порядки установить, да не на тех напали!..» Водитель не договорил, впереди в речке брюхом на валуне сидел маленький нарядный автомобильчик, а маленькая нарядная хозяйка стояла рядом на другом валуне и ждала спасателей. У эмчеэсовцев в Хибинах целое поселение, они добродушны, гостеприимны, всегда готовы прийти на помощь, и, судя по всему, бездействовать им не приходится.

Агидель и хибинское коварство

Не заглохший ни в воде, ни на суше «Дефендер» благополучно вернул нас в Кировск, который, как и Уфа, стоит на Агидели! То есть на реке Белой – в России больше сотни «белых» рек. Это очень обрадовало, но, к сожалению, на этом сходство с малой родиной закончилось. Аккуратный небольшой поселок почти весь состоит из хрущевок, потому что строился целевым методом для шахтеров-апатитчиков. Хибины подступают прямо к домам, и зимой, которая тут с сентября до июня, сюда слетаются любители горнолыжного спорта. Почти все гостиницы «заточены» под них – в коридорах специальные шкафчики для лыж и обмундирования. А утром мы увидели то, о чем нам рассказывали местные жители, – коварство казалось невысоких и нестрашных хибинских гор. По небу поползли клочковатые тучи и полностью заволокли вершины своей серой мокрой «ватой». Тем, кто в это время мог оказаться на склоне, было не позавидовать. В памяти невольно всплыл крест отцу и сыну на берегу реки Вудъяврйок.

Что ж, Кировск-Апатиты-Мурманск. Опять солнце сменяет дождь, а дождь опять сменяет солнце. Сидим на скамеечке у небольшого пруда. Чайки выпрашивают хлеб, утки выпрашивают хлеб, какие-то серые «альбатросы» выпрашивают хлеб. Вдруг к воде подходит молодой человек и выпускает в водоем маленького утенка. Взрослый гомо сапиенс наверняка нашел птенца где-то в траве и искренне решил тому помочь. Он наивно думал, что раз этот животный микромир существует в современном толерантном городе, среди добрых-предобрых людей, то все кругом братья и сестры. Увы, утенок тут же погиб, став обедом для прожорливых собратьев. Это я к тому, что не надо лезть «добрыми руками» в биоценоз, не имея о нем никакого представления. Тем более за полярным кругом, где даже ягель растет по несколько миллиметров в год.

Ягель на дорожку

Попрощавшись с городом, отправились в обратную дорогу. Пожилой таксист грустно ворчал, что Мурманск не развивается, коренные жители уезжают, чужаки приезжают, но разве южанам постичь Заполярье!

Аэропорт. «Сталинская» чугунная урна на месте. В зале ожидания визжат дети, клюют носом их родители, жарко и скучно. Подхожу к прилавку со снедью и сувенирами. Какая-то невзрачная коробочка непонятно с чем, но за восемьсот рублей. «Что это?» – спрашиваю без особого интереса. «Это очень полезный для здоровья ягель! В нем полно витаминов, к тому же он посыпан сахарной пудрой!» Я не стал рассказывать, что жевал этот лишайник в тундре совершенно бесплатно и сыпать на ягель пудру почти то же самое, что на мозг. Отошел от смотревшей мимо меня продавщицы, подошел к окну. Солнце оттолкнулось от горизонта и опять поползло по небу. Объявили посадку…