Существует целая школа литературоведов и критиков, написано сотни монографий и тысячи статей о жизни и творчестве Владимира Набокова. Чего только не напридумывают ученые, удивляешься их вольным и невольным интерпретациям! На то они и ученые, часто подгоняют свои идеи под свой же заданный формат, пытаясь уложить живой текст Набокова в надуманную литературоведческую теорию. Вот и мне захотелось вложить в эту величественную мозаику свой камешек, может, кому-то из специалистов и пригодится.
Нина и Фердинанд, такие имена Владимир Набоков дал главной героини и её мужу – «…этого венгерца, пишущего по-французски» – в рассказе «Весна в Фиальте». Рассказ впервые был опубликован в журнале «Современные записки» (№ 61, июль 1936 г.).
Известно, у Владимира Набокова нет ничего случайного, наоборот, все выверено и продумано до мелочей. Английский писатель русского происхождения – большой любитель игры, запутанных загадок и таинственных смыслов.
Почему же имя Нина и редкое немецкое Фердинанд заставили меня так крепко задуматься?
Родная бабка писателя Мария Фердинандовна Набокова по отцовской линии из рода фон Корфов. Её матушка, прабабка писателя Нина Александровна в девичестве Шишкова, старшая сестра Софьи Александровны, жены Уфимского губернатора Григория Сергеевича Аксакова.
Один из лучших экспертов и биографов В. Набокова Брайан Дэвид Бойд так характеризовал писателя: «Его занимали извращенность, безумие, жестокость, сексуальные отклонения от нормы. Но при всей своей ярко выраженной оригинальности он сам оставался абсолютно “нормальным” человеком: у него был светлый, здравый ум, он не терпел насилия, он умел хранить верность в любви, когда закончилась его бурная юность. Одна из задач моей книги – объяснить, почему Набоков мог создать столь странные характеры, как Гумберт, Кинбот или Герман, позволяя нам посмотреть на мир их глазами».
Болезненные темы манили, не давали писателю покоя, он искал их в своей близкой среде, вспоминал и почти бессознательно фиксировал сюжеты из рассказов отца, матери, странного дяди Василия, многочисленных тетушек, крестных. Сюжеты тревожили его не только в жизни, но и навязчиво проявлялись в сновидениях.
Свои наблюдения В. Набоков тщательно коллекционировал, это напоминало его охоту за любимыми изящными бабочками. В творческом процессе домашние, часто темные истории перевоплощались в яркие истории, где для читателя автор оставлял много недосказанности, умолчаний и тонких намеков. Особенно влекли гения манкие, чувственные и таинственные женщины.
Один из признанных экспертов творчества писателя Брайан Бойд, по собственному признанию: «…никогда не видел Владимира Набокова…». Мир тесен, другой американский славист, набоковед Карл Проффер переслал главы из диссертации Брайана Вере Набоков, к тому времени уже вдове, ей понравилась работа молодого ученого. Будущий биограф Набокова планировал написать библиографию: «В 1981-м я получил стипендию, позволившую мне взяться не только за библиографию, а и за биографию Набокова».
Не со слов ли Веры Набоковой записаны некоторые сведения?
Писатель умер в 1977 году, и вдова, недовольная предыдущей биографией Эндрю Филда, в которой было много ошибок и неточностей, встретилась с Брайаном Бойдом в 1979 году в Монтрё. Она же была последним редактором его черновой биографии Набокова.
«На протяжении полутора лет моей работы в архиве Монтрё я виделся с ней (В. Набоковой) каждый день, но она оставалась настороже и ни разу не обратилась ко мне по имени до тех пор, пока не прочла чернового варианта первой главы моей будущей книги – это было через пять лет после нашей первой встречи». (Брайан Бойд «Жизнь биографа» // «Звезда». 2002. № 1).
Читаем у Брайана Бойда в его работе «Владимир Набоков: русские годы»: «Один эпизод из частной жизни Дмитрия Набокова, который обращает на себя наше внимание, плохо вяжется с его репутацией человека уравновешенного. Он был любовником пылкой красавицы, баронессы Нины фон Корф, жены русского генерала. Чтобы путешествовать за границей вместе с возлюбленным, баронесса решила выдать за него свою старшую дочь Марию, и, став её женихом, Набоков смог, соблюдая приличия, сопровождать невесту, её мать и сестер в Париж».
А так ли всё было на самом деле?
Сам писатель оставил нам такое послание: «Я вполне понимаю людей, стремящихся изучать мои книги, но мне неприятны те, кто норовит изучать меня». Мне меньше всего хочется походить на таких неприятных особ, но изложу некоторую документальную базу, которую мне удалось добыть.
В роду Набоковых по отцовской и материнской линиям достаточно смутных и мрачных историй и сумасбродных людей. Чего только стоит один сумасшедший родной дядя Василий Рукавишников, чудак нетрадиционной ориентации, дипломат, перед революцией он оставил миллионное наследство своему племяннику, которым тот так и не сумел воспользоваться. Или младший брат писателя Сергей, открытый гомосексуал, или бешено гневливый, несдержанный отец матери Елены Рукавишниковой, или тронувшийся в конце жизни другой дед – Дмитрий Николаевич Набоков.
Писатель не любил откровенничать на этот счёт, литературоведы до сих пор в поиске ответов на неразрешенные вопросы, которые оставил нам художник слова, искуситель, фантазер и великий обманщик, потому как его художественные романы не есть документальные мемуары.
Всемирно известный писатель и коллекционер бабочек страстно любил наблюдать за жизнью легкокрылых насекомых, сам признавался, что «моя страсть к энтомологическим исследованиям – на природе ли, в лаборатории или в библиотеке – таит для меня большее наслаждение, чем литературные штудии».
Не из мимикрии ли чешуекрылых позаимствовал В. Набоков их природную маскировку и перенес в своем художественном подражании на страницы собственных произведений? Специалисты-литературоведы часто в замешательстве, приходится кропотливо отделять семена откровенных семейных историй, хитроумно переплетенных с биографиями близких и дальних родственников, от плевел мифов, сконструированных из вымысла и снов автора. Все это до сих пор смущает умы опытных исследователей, рождая противоречивые сомнения, споры, побуждая искать в набоковских текстах-лабиринтах новые и новые отгадки.
Когда же и где случились будущие судьбоносные переплетения в любовном треугольнике Нины фон Корф, Дмитрия Набокова и Марии фон Корф? Современники давно усопших прадедов писателя, не стесняясь, сплетничали в великосветских салонах, называя Дмитрия Николаевича Набокова, деда писателя, двоеженцем. Семейная переписка Аксаковых дает много подсказок.
Итак, Нина Шишкова. В одних источниках родилась 29.04.1819, в других – в 1817 году в деревне Языково Бузулукского уезда Оренбургской губернии в семье отставного корнета Александра Фёдоровича Шишкова из старинного дворянского рода.
6 ноября 1839 года юная Нина Александровна вышла замуж за барона Фердинанда Николауса Виктора фон Корфа (род. 04.07.1806), по данным родового древа – барон (1805 г. р.). Барон был старше жены более чем на 10 лет. После замужества Нина Александровна жила по месту службы мужа, в основном в Симбирске и других провинциальных городах. При разделе отцовского наследства становится владелицей сельца Зимнинка и деревни Александровка в Оренбургской стороне, а с 1851 г. – самарской помещицей.
Барон Фердинанд Корф – немец, генерал-майор армейской кавалерии, с середины 1840-х по 1864 г. – управляющий Симбирской комиссариатской комиссией по приему сукна для армии, кавалер многих орденов и медалей. Погребен в Царском Селе. В 1833 г. во время службы в Оренбурге сблизился с ссыльным композитором А. Алябьевым, тот посвятил Корфу три романса: «Дружбы нежное волненье», «Богомолец», «Разочарованье».
Он женится на русской поместной дворянке Нине Шишковой, чтобы укрепить свое социальное и служебное положение. Нашла интересную характеристику барону, её дал Иван Аксаков в письме к родителям от 10 июня 1848 г.: «Это высокий, сухощавый, хладнокровный немец, вечно одинаковый, с сигаркой во рту, составляющий резкую противоположность с женою и вообще со всей семьей. Те суетятся, торопятся, горячатся, досадуют, радуются, бесятся, но не могут подвигнуть Корфа, который, не обращая внимания на их пыл, продолжает себе курить. Конечно, это может взбесить всякого живого человека, но как противоположность, на настоящем своем месте он чрезвычайно оригинален и субъект прелюбопытный!»
Как верно угадал Иван Аксаков горячую, переменчивую натуру Нины и её нетерпеливых дочерей. Дочери появлялись на свет почти каждый год, начиная с рождения в 1942 году старшей Марии Фердинандовны. Всего в семье барона родилось семеро детей.
Сохранилось ещё одно высказывание И. Аксакова о свояченице брата, в 1848 г. в Симбирске он пишет отцу: «Нина приняла меня как нельзя лучше: она женщина добрая, но, кажется, пустая...»
В 1849 г. И. Аксаков общается с Ниной фон Корф в Петербурге, отмечает: «Нина очень изящна», но порицал её за «аристократизм и светскость».
Под петербургской светскостью Иван Аксаков подразумевал напускную чопорность, ту же салонную пустоту, способную ловко скрывать искренние чувства.
Читаем у Брайана Бойда «Владимир Набоков: русские годы»:
«Хотя семнадцатилетней Марии не нравилась роль компаньонки при собственной матери и её любовнике, в сентябре 1859 года она обвенчалась с сухим и мрачным Дмитрием Набоковым, которому тогда было тридцать три года. После свадьбы баронесса фон Корф и Набоков жили в разных городах: их любовная связь прекратилась».
Интересно, из каких источников взял такие прямолинейные сведения биограф? Конечно, В. В. Набоков знал своих предках: «По отцовской линии мы состояли в разнообразном родстве или свойстве с Аксаковыми, Шишковыми...»
Обратилась к переписке Григория Сергеевича Аксакова, тогда ещё жениха, с Софьей Александровной Шишковой в октябре – декабре 1847 г. (Симбирск). Из краткой информации, рассыпанной во втором томе «ГРИГОРИЙ СЕРГЕЕВИЧ АКСАКОВ. ПЕРЕПИСКА С РОДНЫМИ. Часть II. Уфа. 2022», можно выудить и полезную.
Из насыщенного эпистолярного жанра Аксаковых можно узнать, что встречи с невестой проходили в доме семьи барона фон Корфа: «…и Софья Александровна, и сестра её, и барон смотрели на меня ласково, как бы понимали мое чувство и поощряли его».
Имя Дмитрия Николаевича Набокова появляется в переписке Г. С. Аксакова уже в октябре 1847 года и продолжает упоминаться вплоть до 1879 года. Д. Н. Набоков – тоже выпускник Императорского училища правоведения: «Твой брат и Набоков сидят у меня и дожидаются…» Г. С. Аксаков в письме вскользь бросает «…некоторые, восстающие против молодых правоведов…», имея в виду настороженно-неприязненное отношение к себе и своим сверстникам – выпускникам Училища правоведения – со стороны остальных губернских чиновников Симбирска.
Молодые люди пересекаются в доме Корфов, на балах, где проводят время за игрой в карты, все готовятся к скорой свадьбе Григория и Софьи. Переписка полна влюбленных, пылких чувств, молодые в предвкушении больших перемен в личной жизни.
Любовный треугольник Нина + Фердинанд + Набоков зародился ещё в Симбирске. Может, нам из нашего времени не понять тех отношений середины XIX века. Вспомним судьбу Ивана Тургенева, его постоянство и любовь к певице Полине Виардо, он вынужденно прожил на краю чужого гнезда, не пытаясь изменить обстоятельства…
Григорий Аксаков вырос в любящей семье писателя Сергея Тимофеевича Аксакова, где ценилась родительская поддержка, доброжелательность, искренность, внимательность… «Чувство длится всю жизнь, страсть имеет конец ещё во время жизни… Страсть достижением своего желания утомляется и иссякает. Вот причина множества несчастных супружеств…» И тут же приписано рукой автора письма: «Объяснение твоей весьма верной мысли помнишь, когда спорила Нина?»
Перечитала все места в переписке Аксаковых, где упоминается Нина. Особая атмосфера жизни, неспешный дворянский быт того времени дает представление о семейных ежедневных заботах, образ Нины зримо присутствует в письмах Г. С. Аксакова, неслучайно он зовет её «милая сестра моя Нина».
Из сокровенных писем к невесте Софье узнаем, что старшая сестра Нина – помощница и доверенное лицо в сердечных делах жениха. «Достоинство (toujours digne – помнишь выражение милой Нины, которое ты так хлопотала мне объяснить?) твое, конечно, проявляется виднее при личном узнании тебя…»
Невеста находится где-то за 300 верст от Симбирска, в родительском имении. «Нынче вечером у Барона много говорила мне о тебе Киндякова. А я после обеда сидел на диванчике и толковал с Ниной всё о тебе. Воображаю твою радость при неожиданном получении писем… А теперь кончаю письмо, возвратившись от Нины в 1 часу, с думою о тебе и о твоем возвращении».
Свадьба состоится в первый день нового года, восприемниками или свидетелями со стороны невесты будет та же сестра Нина, со стороны жениха – близкий товарищ Д. Н. Набоков.
В письмах Софья позволяет себе называть жениха ласково Гришей, Г. Аксаков не упускает ни одной детали. «Вопросы о бале уже удовлетворены, а сам я не могу веселиться. Ты это хорошо понимаешь. В воскресенье был маскерад, все туда отправились; я, отославши к тебе Константина (слугу) и посидевши до 9 часов с Ниной, которой сшили удивительное розовое домино[1], поехал к Александру (брату Софьи)».
15 декабря 1847 года жених Григорий Аксаков в гостях в доме родителей невесты в селе Языково, Григорий Сергеевич пишет письмо, находясь в верхнем этаже усадебного дома: «Ты верно знаешь, что мне много писать, пишу к Нине; но об этом не на письме, а на словах. Ведь только каких-нибудь 15 ступенек вниз, и я с тобой, с тобой, моей обворожительной невестой…»
Переписка Г. С. Аксакова стала общественным достоянием только в 20-х годах нынешнего столетия, этот большой труд – трёхтомное издание – подготовили Аксаковский фонд, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук, Мемориальный дом-музей С. Т. Аксакова.
Писатель Владимир Набоков в эмиграции XX века не догадывался об этой личной корреспонденции середины XIX века. Мне тем более интересно находить в огромной переписке свидетельства присутствия и деятельного участия в жизни семьи Аксаковых близкого человека – Нины.
В декабре 1848 года Софья родила первенца, дочь Ольгу, вся она погружена в хлопоты о грудном ребенке. Нина – опытная мать, уже воспитывает старшую дочь Машеньку (1842 г. р.) и Ольгу (1843 г. р.).
Старшая сестра помогает Софье Аксаковой, об этом свидетельствуют её письма мужу от 15 марта 1849 г. «К твоему приезду, друг мой Гриша, Бог даст, наша Оля будет в одной сережке, сейчас Нина проняла ей ушко; признаюсь, что я ушла, причинение даже малейшей боли моей Ольге для меня невыносимо… У Корфов всё ещё шумно и всё ещё не уладилось… Жёлтый ситец свой я весь отдала Корфу, чем он очень доволен… Нина готовит всё для своего будущего, поверишь ли ты, друг мой, что до того забыла свои недавние страдания, что даже позавидовала сестре, право подруга моей Оличке необходима…»
У Нины новая беременность («…готовит всё для своего будущего»), в начале 1850 года у Корфов родилась дочь Наталья, девочка умерла в 1857 году.
Письма свидетельствуют о будничной жизни семей Аксаковых и Корфов, наполненной ежедневными делами и хлопотами, материнскими волнениями, болезнями детей, религиозными обрядами и праздниками.
Г. Аксаков, 20–22 апреля 1850 г., Симбирск: «Сегодня двенадцать Евангелий, я ездил с Ниной ко всенощной в дом Трудолюбия… Утро. Несмотря на Страстную, я ездил в канцелярию, воротившись, прождал Нину и опоздал к вечерне… Сейчас иду пешком с Ниной и детьми приложиться к плащенице». В присутственных местах Страстная был нерабочим днем.
«Сегодня причащались Маша и Оля. По мере того, как растут они, развиваются в них и чувства, но etourderie (легкомыслие) будет отличительным их свойством». Речь идет о Маше 8 лет и Оле 7 лет. Наблюдательный Г. С. Аксаков близко знаком с семейством Корфов, его пристальный глаз отмечает у Маши – будущей жены Дмитрия Набокова – легкомысленный нрав.
У Нины Корф к 1950 году было уже семеро детей: Вера, Мария, Ольга, Александр, Надежда, Евгения, младшая Наталья.
Г. С. Аксаков – С. А. Аксаковой, Санкт-Петербург, 11 февраля 1852 г.: «Я думаю переехать к Набокову. Поздравляю Корфа с его масляницей и сборной ярмаркой. Уж, конечно, он осмотрит всех лошадей, какие будут. Если у Александра нет лошадей, то не мешало бы и нам купить парочку. Впрочем, об этом думать ещё слишком рано».
Г. С. Аксаков – С. А. Аксаковой, Санкт-Петербург, 18 июня 1853 г.: «Вскоре после приезда из Петергофа пришел ко мне (Фердинанд) Корф и продержал меня с лишком 2 часа. Он всё такой же, но положение его улучшилось, и это очень приятно видеть. Он получает 1000 рублей серебром и надеется нынешний год получить капитанский чин, а с ним и прибавочных 200 рублей серебром».
Г. С. Аксаков – С. А. Аксаковой, Самара, 6–7 апреля 1858 г.: «Я порадовался результатам Корфова хозяйства, а сам здесь не имею времени заняться счетами. На днях я купил тройку гнедых из табуна Полетаевского по 40 рублей лошадь».
По редким источникам, узнаем о том, что Нина Александровна оставляла у современников не очень приятные впечатления.
Спустя почти двадцать лет из переписки Г. С. Аксакова с женой (С. Петербург, 25 июня 1866 г.) узнаем: «Относительно же поездки я, напротив, сказал Нине, что ты пробудешь в Петербурге один месяц. Не очень нравится мне план такого продолжительного проживания вместе, ибо Нина неизменно заключает в себе те же неприятные свойства. Зависть, неправда во всем, кроме вспыльчивости и вздорности характера. Брать уроки танцам вместе и прожить недели две-три вместе – дело другое. Впрочем, мое дело вовремя указать на то, чего бы не следовало делать, с кем бы следовало быть подалее или ближе, а решение зависит вполне от тебя…»
Г. С. Аксаков хорошо изучил характер свояченицы, опасается её негативного влияния на свою жену, поэтому так нелестно отзывается о неприятных чертах Нины. К тому времени Нина фон Корф давно перебралась в северную столицу.
Будущий министр финансов Дмитрий Николаевич Набоков – человек не без таланта, он делает быструю карьеру, замечен в столице. В 1853 году Набоков переведен в Комиссариатский департамент Морского министерства исполняющим должность вице-директора. В следующем году он был командирован в крепость Свеаборг. В 1855 году утвержден в должности вице-директора департамента, участвовал в работе Комиссии для усовершенствования хозяйственной части морских госпиталей. В апреле – сентябре 1858-го временно управлял делами канцелярии генерал-адмирала Великого князя Константина Николаевича. С этого времени молодой человек попал в поле зрения Великого князя Константина, стал человеком близким к князю и пользовался его постоянной поддержкой.
Старшая дочь барона Фердинанда фон Корфа – наполовину немка, чью сторону примет она, догадываясь о любовной связи матери? Вряд ли Нины. Писатель Набоков, в частности, характеризовал свою прабабку баронессу фон Корф как «женщину страстного нрава».
В сентябре 1859 года в Париже состоялась свадьба Д. Н. Набокова с юной Марией Фердинандовной фон Корф. Время его двугодичной командировки за рубеж, где он изучал судоустройство и судопроизводство в европейских странах, закончилось. В 1860 г. вернулся на родину и снова в карьере ему протежирует Великий князь Константин, тогда наместник Царства Польского.
Литератор и цензор В. Никитенко после визита на дачу Набоковых в 1864 г. оставил такие строки: «Весьма комильфотный сенатор, комильфотная семья, комильфотный дом». Семья растет, появились дочери Нина, Наталья, Вера, Мария.
«Бесстрастный, прилежный Дмитрий Николаевич и его молодая красавица жена с неизменным веером в руках так никогда и не полюбили друг друга. Марию Набокову устраивало в браке прежде всего то общественное положение, которое он ей сулил: хотя её муж и не имел титула, он подавал большие надежды как государственный чиновник и принадлежал к семье, близкой ко двору. Она получила то, к чему стремилась: все её дочери стали камер-фрейлинами императрицы, а сыновья – камер-юнкерами императора. Однако в этом не было большой заслуги Марии Набоковой: бестактная и черствая, она скорее мешала карьере мужа. Хотя она любила роскошь, рауты у неё, как сострил кто-то из гостей, напоминали прием у зубного врача: коротко, но мучительно. Из-за своих великосветских привычек она умудрялась вводить мужа в долги даже тогда, когда он получал министерское жалованье. Когда Дмитрий Набоков уходил в отставку, Александр III предложил ему на выбор графский титул или 50 000 рублей помимо щедрой пенсии. Он выбрал деньги». (Брайан Бойд «Владимир Набоков: русские годы»).
На лето большая семья Набоковых вместе с бабушкой перебиралась из столицы за город. Имение Батово было приобретено Марией Алексеевной Шишковой для своей старшей дочери Нины фон Корф. Писатель С. Т. Аксаков в письме к сыну Ивану от 2 августа 1854 г. сообщает, что М. А. Шишкова «…купила для Нины какое-то великолепное под Петербургом имение и заплатила по 1000 рублей серебром за душу» или 35 тысяч серебром. Позже имение перешло во владение Марии Фердинандовны Набоковой, Нина Александровна продаст его дочери Марии Набоковой. Оно не раз упоминается в произведениях В. В. Набокова как «прелестное бабушкино Батово».
В 1904 году Мария Фердинандовна построила для себя в Батовской усадьбе отдельный флигель. А все её уже взрослые дети проживали в старом здании.
В 1969 году Нина станет вдовой и окончательно переселится в петербургскую казенную квартиру министра юстиции Д. Н. Набокова и своей дочери Марии Набоковой. Под крышей дома образуется уже новый треугольник, стареющая Нина будет вблизи наблюдать за беспокойной жизнью большой семьи Набоковых.
Из письма дочери Г. С. Аксакова Ольги (10 декабря 1879 г., С. Петербург) можно узнать: «Вчера приехала я сюда, милые мама и отец… Я поехала к Набоковым, застала дому одну тетку, которая чрезвычайно обрадовалась и действительно сидит, утопая в малиновых штофных подушках в своем черном платье…»
Родная тетка Нина уже давно не обольстительная красавица, в прошлом остались давние любовные игры с зятем, ей за шестьдесят, она окружена многочисленными внуками, погружена в их жизни и счастлива. В конце жизни Нина уедет из С. Петербурга в Самарское имение.
Но вернусь к рассказу «Весна в Фиальте».
Такие легкие в отношениях женщины, как героиня рассказа Нина, напоминают легкокрылых, беспечных мотыльков, веселые, беззаботные подружки, щедрые в любви, они не хотят привязываться к одному партнеру. Но мужчины, бедные, бедные мужчины, повстречав на своем пути таких забывчивых, непостоянных, легкомысленных подружек, ничего не могут с собой поделать, они жаждут эфемерной и сладкой любви, похожей на хроническую, затянувшуюся болезнь.
Отзывчивые женщины – особенны: у любовниц редкий запах нежной кожи, быстрый промельк ресниц, вечная, манящая Лилит: «…женская любовь была родниковой водой, содержащей целебные соли, которой она из своего ковшика охотно поила всякого, только напомни… (любовная сообразительность была у неё бесподобна)… маленькая узкоплечая женщина, с пушкинскими ножками».
Как правило, в браке – такие женщины бездетны, их пустое чрево не может дать завязи новой жизни, может, потому они так ненасытны и беспощадны в плотской любви…
Не буду повторяться за другими о личности Фердинанда, германское имя Ferdinand – «сильный, властный», в рассказе муж Нины олицетворяет темное зло. Автор иносказательно называет его драконом или ядовитой саламандрой. Фердинанд у Набокова: «Насмешливый, высокомерный, всегда с цианистым каламбуром наготове, со странным выжидательным выражением египетских глаз, этот мнимый весельчак действовал неотразимо на мелких млекопитающих…»
Имена Нина и Фердинанд. Трудно ответить на вопрос, почему писатель Владимир Набоков удерживал образы Нины и Фердинанда в своем сознании и зачем соединил в своем рассказе знакомые или знаковые в семье Набоковых имена?
Нина реальная и Нина придуманная, они живы и будут жить долго, несмотря на нелепую смерть. «Её облик… был скорее моментальным снимком природы, чем кропотливым портретом, так что припоминая его, вы ничего не удерживали, кроме мелькания разъединенных черт: пушистых на свет выступов скул, янтарной темноты быстрых глаз, губ, сложенных в дружескую усмешку, всегда готовую перейти в горячий поцелуй…»
Вопрос остается открытым. Моими наработками могут воспользоваться ученые-литературоведы, может, другие откроют ускользающую в вечность тайну рассказа «Весна в Фиальте».
[1] Домино – накидка в виде широкого плаща любого цвета с капюшоном, закрывающим лицо, и рукавами, которую мужчины и женщины надевали на маскарад в сочетании с маской. Свободно ниспадая, плащ укрывал всё тело. Далее в письме говорится, что и Дмитрий Николаевич Набоков был на балу в домино.