№10.2022. Пётр Фёдоров. Рождённый бурей.

Пётр Ильич Фёдоров родился 22 мая 1956 года в Уфе. Окончил Уфимский библиотечный техникум (1975) и филологический факультет БашГУ (1984). С 1975 по 2020 гг. работал библиографом в библиотеке БГПУ им. М. Акмуллы. С декабря 2020 года работает педагогом-библиотекарем в гимназии № 82 г. Уфы. Участник Аксаковского движения в Башкирии с 1985 года. Автор статей и библиографических пособий о семье Аксаковых, М.А. Осоргине, М.А. Чванове, П.А. Северном, А.Ю. Генатулине, С.Л. Круле, П.А. Храмове и других писателях Уфы и Южного Урала. С 2007 года издавал серию краеведческих мемуаров «Семейные хроники ХХ века», а с 2016 года – серию «Уфимская сирень» (Уфа в художественной и мемуарной литературе). С 2020 года занимается созданием Библиотеки-музея уфимских писателей им. С.Т. Аксакова.

Пётр Фёдоров

РОЖДЁННЫЙ БУРЕЙ

О писателе Иване Недолине и его повестях «Перевал» и «Долина роз»

В 1920–1930-е годы в советской литературе громко заявили о себе писатели, принимавшие активное участие в событиях революции и Гражданской войны. Среди них особой популярностью пользовались Дмитрий Фурманов (1891–1926) с его романом «Чапаев» (1923), Александр Фадеев (1901–1956) с романом «Разгром» (1926), Артём Весёлый (1899–1938) с романом «Россия, кровью умытая» (1924, 1932), Аркадий Гайдар (1904–1941) с повестью «Школа» (1929), Александр Малышкин (1892–1938) с повестью «Падение Даира» (1923) и, конечно, Николай Островский (1904–1936) с романом «Как закалялась сталь» (1932–1934). Эти писатели стали «голосом» революционного поколения, а их произведения сыграли важную роль в формировании советской молодёжи, вынесшей основные тяжести Великой Отечественной войны и последующего возрождения страны. Под влиянием этих писателей в региональной литературе стали появляться талантливые литераторы, прошедшие суровую жизненную школу и пытавшиеся представить свой богатый жизненный опыт в художественных произведениях.

Путь в литературу пролетарского писателя и журналиста Ивана Петровича Недолина (1892–1947, настоящая фамилия – Маркелов) был во многом типичным для революционной эпохи. Выходец из многодетной рабоче-крестьянской семьи из деревни Буруново Стерлитамакского уезда Уфимской губернии, он отлично учился в городском училище и с пятнадцати лет работал наборщиком в типографии Стерлитамака. В поисках лучшей жизни в 1908 году уехал в Астрахань, где жил и работал около десяти лет до мобилизации в армию на Первую мировую войну. Пройдя военные испытания, он возвратился в 1917 году в Стерлитамак. После победы Октябрьской революции Недолин в 1917–1918 годах работал в Стерлитамаке в редакции газеты Советов депутатов трудящихся, а с началом Гражданской войны вступил добровольцем в Красную гвардию. В 1918 году в качестве командира отряда красных партизан участвовал в походе партизанской армии В.К. Блюхера по Уралу. Этот героический рейд дал будущему писателю богатый материал для книги очерков «Рейд Блюхера» (1932) и повести «Перевал» (1934).

С 1923 по 1937 год Иван Петрович работал в редакции газеты «Красная Башкирия», являясь секретарём редакции и заведующим сельскохозяйственным отделом. В эти годы он активно сотрудничал в местных литературно-художественных журналах «Молодость», «Огни Востока», «Башкирский крокодил» (издание газеты «Красная Башкирия»). В 1934 году он принял участие в работе Первого съезда советских писателей, встречался с А.М. Горьким и другими видными советскими писателями. В 1936 году Недолин издал в Уфе книгу рассказов и повестей «Подвиг», посвящённую в основном теме Гражданской войны.

По сведениям уфимских краеведов, в годы массовых репрессий коллеги писателя из «Красной Башкирии» начали отправлять на него доносы в компетентные органы; одни из зависти к его писательским успехам, другие из чувства бдительности. Обвинения были стандартными для тех лет: негативные высказывания о методах коллективизации по примеру его земляка, поэта и друга Сергея Есенина Василия Наседкина; восхваления Льва Троцкого как создателя и руководителя Красной армии; не говоря уже о воспевании в повести «Перевал» «врагов народа»: маршала В.К. Блюхера (1890–1938) и его соратников, уральских красных казаков – командарма Н.Д. Каширина (1888–1938) и краскома И.Д. Каширина (1890–1937). В 1938 году Недолин был репрессирован по статье 58-10 сроком на 10 лет[1]. Освобождён в 1944 году. Последние годы работал в Башкирском книжном издательстве в отделе русской литературы. Не смирившиеся с его освобождением коллеги продолжали писать на него доносы, но у Ивана Петровича уже не было времени и желания разбираться с ними. В 1946 году он закончил приключенческую повесть «Долина роз», оставшуюся при жизни неопубликованной. В ней он размышляет о судьбах людей, пытавшихся отгородиться от народа в годы Гражданской войны, укрывшись в горной долине.

Ранения, полученные в боях Гражданской войны, и годы в заключении подорвали здоровье Ивана Петровича, вызвав обострение болезни в 1946 году. 5 марта 1947 года он скончался, и был похоронен в Москве на Даниловском кладбище. В некоторых источниках приводятся сведения о том, что писатель умер в Кремлёвской больнице от рака. Его реабилитация состоялась лишь через 11 лет после смерти – в 1958 году.

В повести «Перевал» (1934) Недолин создал многоуровневую картину революционных событий на Урале и в Поволжье в 1918–1919 годах. В ней он прослеживает влияние идейного и нравственного выбора в Гражданскую войну героев повести: типографского рабочего Сергея Нефёдова, студентки мединститута Ольги Кринициной и правого эсера Николая Попова. В этой повести на основе своих дневников Недолин создал не реалистическое произведение, а миф об обретении его героями нового смысла жизни. Трагические человеческие судьбы в годы Гражданской войны представлены автором оптимистическим повествованием о пути в революцию рабочего-фронтовика и интеллигентной студентки на фоне их взаимной любви.

Человек – существо мифологическое, поэтому во все эпохи у всех народов создавались мифы, соответствующие их уровню развития, а также материальным и духовным потребностям. В России во времена революции и Гражданской войны в общественном сознании одержала победу коммунистическая идеология, вытеснившая в ожесточённой борьбе просветительский гуманизм и традиционные религии. В повести «Перевал» Недолин подверг литературной обработке реальные события Гражданской войны, участником которой был сам. Его повесть, опубликованная в 1934 году, в год Первого съезда советских писателей, утвердившего принципы социалистического реализма, во многом совпала с установками доклада А.А. Жданова на этом съезде. В этом докладе говорилось о том, что советским писателям надо «…знать жизнь, чтобы уметь её правдиво изобразить в художественных произведениях, изобразить не схоластически, не мертво, не просто как «объективную реальность», а изобразить действительность в её революционном развитии. При этом правдивость и историческая конкретность художественного изображения должны сочетаться с задачей идейной переделки и воспитания трудящихся людей в духе социализма...»[2]. В повести происходит идейная перековка большинства участников похода, начиная с безграмотных крестьян до интеллигентной Ольги. Те же, кто, как эсер Попов, не поддался этой переделке, просто физически уничтожались или незаметно исчезали из произведения. К сожалению, начинающему писателю не удалось в полной мере справиться с поставленными перед ним художественными задачами. При всей своей субъективной честности он не смог создать полноценных художественных образов и конфликтов, а развитие героев происходило лишь на идеологическом уровне.

В завязке повести её главные герои встретились в поезде с возвращающимися с германской войны солдатами. Уже здесь проявились их черты характера и социальные роли. Николай и Ольга, оскорбившие солдат обвинением в дезертирстве, чуть не стали жертвами самосуда. Но смелое заступничество Сергея спасло им жизнь. Характерно, что дальнейшее развитие отношений в этом «треугольнике» носит не столько любовный, сколько идейно-политический характер, что было присуще произведениям социалистического реализма. Во время пребывания Сергея в Уфе он познакомился в доме Попова с бытом и политическими настроениями местной интеллигенции: от умеренного либерализма до анархизма.

Структурно повесть состоит из небольших глав, охватывающих события Гражданской войны на Урале и в Поволжье в 1918–1919 годы. Автор последовательно рисует становление личностей своих героев в ходе похода красных партизан из Стерлитамака через горные перевалы в Белорецк и оттуда на северо-запад до Кунгура, контролируемого Советами. Если близкий по своим взглядам к большевикам Сергей демонстрирует в этом тяжёлом походе оптимизм и уверенность в своих поступках, смелость и благородство по отношению к Ольге, беженцам и местным жителям, то эсер Попов, став заложником красных партизан, ненавидит большевиков и подавлен страхом вероятной расправы над ним. Интеллигентная Ольга становится объектом их не столько личных, сколько политических притязаний. Каждый из них пытается перетянуть её на свою сторону. И здесь важную роль играют художественные детали, такие как браунинг. Первый раз он появляется во время конфликта с солдатами в поезде у разъезда Дёмы, когда Ольга собиралась им обороняться от напавших на неё солдат. Вновь он появился во время ареста Попова в Стерлитамаке. Ольга, приехавшая вместе с ним для подготовки захвата города белогвардейцами, угрожала им пришедшим красногвардейцам, в результате чего была арестована и попала в заложники. Сергей забрал эту опасную улику у начальника охраны и вернул Ольге. При этом его чувства к ней постоянно менялись не столько от ревности к Попову, сколько от её политической позиции. Кульминацией этой художественной детали в повести стала передача Ольгой этого оружия заложнику Попову для совершения побега. Это уже грозило им обоим расстрелом. Но Сергей, страдая от мнимой личной и политической измены Ольги, уже много полезного сделавшей в походном лазарете партизанской армии, рискуя своей жизнью и репутацией, забрал браунинг у подчинённого и последний раз передал его Ольге. Так, даже отдельные художественные детали работают на идейную основу произведения. Характерно, что в сознании главного героя все люди разделены по классовым признакам: городская и деревенская голытьба примыкает к красногвардейцам и большевикам, крупная буржуазия – к кадетам, мелкая буржуазия – к эсерам, интеллигенция мечется между эсерами, меньшевиками и большевиками. Сам Сергей пока присматривается к большевикам, ему близки их программа и лозунги. Этот классовый подход Сергея отражает позицию и самого автора, обусловленную его жизненным опытом, уровнем образования и культуры.

Примечательно, что в повести Недолина нет фанатичного упоения классовой борьбой, нередко встречавшегося в произведениях 1920-х годов. Он честно фиксирует все революционные перегибы и нигде открыто не осуждает их, но они вызывают у него сожаление о вынужденной необходимости их применения. Интересен в этом отношении образ большевика Гарбуза, имеющий реального прототипа в лице наркома продовольствия Стерлитамакского уездного совнаркома А.Н. Гарбуза (1890–1937). Недолин в своей повести не выделяет его из ряда большевиков-руководителей среднего звена, хотя именно в этот период в реальной жизни он совершил ряд кровавых преступлений в отношении жителей своего родного села в Стерлитамакском уезде. Вот как подаются эти события в повести: «С приближением чехословаков по деревням поднимают голову кулаки. Городской гарнизон время от времени посылал в уезд карательные экспедиции. С одной из них в богатое село Золотоношку ездил Гарбуз. Комиссар продовольствия расстрелял кучку кулаков, организаторов восстания, не пожалев и своих родственников. Когда Гарбуз вернулся, левые эсеры внесли в ревком протест против красного террора, “разжигания классовой борьбы”»[3]. После Гражданской войны Гарбуз работал заместителем начальника ревтрибунала Уфимской губернии, а затем жил и работал на Украине, где был осуждён и расстрелян за «украинский буржуазный национализм». На своей исторической родине он сейчас считается героем и «жертвой коммунистов». Так же нейтрально в повести изображён городской голова Стерлитамака в 1918 году, левый эсер Иван Пунтаков. Вероятно, Недолин был с ним в дружбе в те годы или учился в городском училище, поскольку называет его в повести Ваня Пунтаков. Но классовый подход и партийные расхождения не позволили ему передать всю сложность и трагичность этого персонажа.

Для советских писателей, рождённых в вихре революции и Гражданской войны, старая культура русского дворянства и интеллигенции с её просветительским гуманизмом была чужда не только по идейным, но и по культурным соображениям. Даже в среде русской эмиграции первой волны находились писатели, близкие по своему художественному методу к соцреализму. Об этом пишет современный петербургский критик Г. Муриков: «…недалеко от соцреализма, бытописательства и этнографии ушла «эпопея» Гребенщикова «Чураевы» с первым в ней романом «Братья». Мне почему-то вспоминается не только «знаменитая» эпопея «Бруски» Фёдора Панфёрова, но и известный роман К. Федина «Братья». Складывается ощущение, что некий в широком смысле слова «соцреализм» так или иначе развивался по обе стороны границ. Возможно ли было такое? Судя по всему, возможно. Людям того времени, как мне представляется, хотелось в противовес модернистским поискам погрузиться в бытописание, связанное историческими корнями с их «малой родиной». Не потому ли возникла и так называемая «деревенская проза» и «чураевка» Г. Гребенщикова»[4]. Не случайно о. Павел Флоренский в 1930-е годы говорил о грядущем Новом Средневековье. Оно отчасти воплотилось в «деревенской прозе», которая к началу ХХI века частично эволюционировала в христианскую прозу. После эйфории очередной русской Смуты первой четверти ХХ века и богоборчества 1920-х годов, с 1930-х годов, пошло постепенное отрезвление русского общества. И социалистический реализм стал одним из первых шагов возвращения к национальному культурному коду.

Характерно, что для Недолина тема классовой борьбы была намного важнее семейных ценностей и любви к своей малой родине, о которых он вспоминал редко и с неохотой. Только во время отступления из Стерлитамака в повести на короткий срок возникает семья Нефёдовых и больше не появляется до конца произведения. Это объясняется тем, что дальнейшее развитие семейной проблематики могло отвлечь от основного русла повести – героического выхода партизанской армии из белогвардейского окружения. Мотив разрушения традиционной семьи был типичен для литературы о Гражданской войне, особенно ярко и многогранно проявившись в «Донских рассказах» и «Тихом Доне» М.А. Шолохова. В конце повести «Перевал» вместо уходящей патриархальной семьи Сергей и Ольга создают свою семью новой советской интеллигенции.

Накануне эвакуации Сергей узнаёт, что среди увозимых из Стерлитамака заложников оказались его уфимские знакомые – эсер Попов и Ольга. Падение Стерлитамака и бои отступающих красных частей на окраинах города и у реки Ашкадар написаны с глубоким знанием событий, живо, ярко и лаконично. Уфимский историк и журналист Сергей Шушпанов на материале истории белого движения подтвердил верность описания Недолиным этой операции: «Уже 13 июля <…> отряд уфимских народоармейцев при поддержке чехов повёл наступление по Белебеевскому тракту на Стерлитамак. <…> В целом можно говорить об успехе первого боя уфимских народоармейцев, ставшего боевым крещением 13-го полка. Об этом говорят и потери белых – всего двое убитых – один чешский легионер и народоармеец, ученик 6-го класса Уфимского коммерческого училища Анатолий Балаев. <…> Тело Балаева, «первой жертвы Народной армии», как писали местные газеты, перевезли для захоронения в Уфу. Впоследствии уфимские кладбища станут последним прибежищем для многих участников белого движения на восточном фронте Гражданской войны…»[5]. Скупыми и точными деталями Недолин передаёт картину боя и психологическое состояние людей, отступающих к Уральским горам. В изображении хода боевых действий происходит трансформация времени из медленного и тягучего в мирное время в бурное и динамичное. Сам автор удачно заметил, что «время летит вихрем»[6]. Сжатие времени в повести происходит и от масштаба исторических событий. Чем они значительнее, тем быстрее мелькают в их водовороте человеческие судьбы. Этот художественный приём связан с мемуарной основой повести, написанной на основе дневниковых записей, сделанных по горячим следам событий. В дни напряжённых и тяжёлых боёв автору не хватало времени для рефлексии происходящих событий. И этот конспективный стиль он впоследствии перенёс в своё произведение.

Недолин вводит в повесть местный башкирский фольклор для усиления правды жизни и подтверждения некоторых идеологических догматов древним народным опытом. Во время стоянки в башкирской деревне Сергей и его бойцы услышали под звуки курая печальную легенду о славном джигите Курамше и красавице Шевре. Разлучённые неукоснительно исполняемым обычаем они совершили преступление ради своей любви, но счастье отвернулось от них. Вскоре Курамша был убит, а Шевре осталась оплакивать свою утраченную любовь. На фоне этой легенды произошло примирение между Сергеем и заложницей Ольгой. Доброжелательность Сергея и улучшение условий содержания заложников побудили Ольгу попросить у него прощение за грубость и надуманные обвинения. Но между ними вновь вспыхнул спор о том, кого считать народом. Для Сергея народ – это рабочие и крестьянская беднота. Поэтому во всех попадающихся на их пути деревнях красногвардейцы конфисковали имущество у мулл, священников и зажиточных крестьян, считая их классовыми врагами. После нескольких переходов отряд добрался до столицы красных партизан – Белорецка. Здесь он соединился с пришедшими сюда неделей раньше отрядами Блюхера и Николая Каширина.

Герои повести по мере ухудшения своего положения легко попирают прежние гуманистические ценности во имя новых идеалов или сохранения своей жизни. Красные партизаны без суда и следствия казнят наиболее агрессивных пленных офицеров, своих мародёров, а затем и заложников. Среди них бесславно и незаметно для читателей погибает и эсер Попов. Личные интересы красногвардейцев зачастую приносились в жертву общим целям. Всё это говорит о стихийном революционном гуманизме, зафиксированном писателем сначала в своих дневниках, а потом перенесённом на страницы повести. Характерно, что наиболее активными носителями новой идеологии в повести выступают не неграмотные крестьяне, ещё сохраняющие веру отцов, а просвещённые рабочие и служащие, изжившие в себе «религиозные предрассудки» и уверовавшие в силу разума и социальной справедливости. Так было и в ХVIII веке, во времена Великой Французской революции, о чём писал И. Киреевский: «Страшные, кровавые опыты не пугали его [западного человека]; огромные неудачи не охлаждали его надежды; частные страдания налагали только венец мученичества на его ослеплённую голову; может быть, целая вечность неудачных попыток могла бы только утомить, но не могла бы разочаровать его самоуверенности, если бы тот же самый отвлечённый разум, на который он надеялся, силою собственного развития не дошёл до сознания своей ограниченной односторонности»[7]. Пушкин в «Капитанской дочке» обратился к российской Вандее, вспыхнувшей на двадцать лет раньше французской и вызванной вестернизацией России Екатериной II по лекалам европейских просветителей. Мятеж яицких казаков-староверов и народов Урала и Поволжья против разрушения их традиционного уклада жизни был жестоко подавлен регулярными русскими войсками под командованием преимущественно немецких генералов. Но Пушкину в этих исторических событиях был важен другой, глубинный метафизический конфликт между законом и милосердием, бесчестием и честью. И в своей во многом итоговой повести он выступил за базовые христианские ценности чести и милосердия. К сожалению, после его трагической смерти российское общество пошло другим путём, отринув традиционные религии, променяв их на европейские «стеклянные бусы» либерализма, марксизма и буржуазного национализма. И Недолин в своём «Перевале», повествуя уже о новой Смуте, вновь возвращается к вечным ценностям: любви, милосердию, братству и человеческому достоинству.

Переход через горные перевалы в сторону Стерлитамака был нелёгким: не хватало хлеба и соли, растянувшаяся колонна с ранеными и обозами постоянно подвергалась атакам противника. В этих условиях вспыхнула любовь Сергея к Ольге. На одной из стоянок он достал для госпиталя продукты и встретился с Ольгой. Через несколько дней между ними произошло объяснение и взаимное признание в любви. На упрёк Сергея в симпатии к заложникам Ольга рассказала о своём разочаровании в буржуазной демократии: «Свобода, равенство и братство! <…> Вот их свобода: тюрьмы в городах переполнены, забиты все подвалы. И братство: в оврагах для расстрелянных. Равенство их в смерти, они не делают различий для женщин и детей – их убивают вместе с отцами и мужьями. И они, кого я недавно уважала, не мешают этому»[8]. Хотя подобные обвинения можно было предъявить и участникам красного террора, о чём много писали литераторы белой эмиграции. Разочарование Ольги в буржуазной демократии подкреплялось в повести рассказом бежавшего из стерлитамакской тюрьмы комиссара промышленности Шамсутдинова: «При налёте в бою захваченные на улицах погибли Абдрашитов, Ивлев, Маляров, много бойцов. <…> Прозоровский, Казин, Маторины и старый полковник Калугин в тюрьме держались стойко, ободряли других и умерли геройски. Прозоровских, Казиных и Маториных расстреляли с семьями, с жёнами и детьми»[9]. Революционный трибунал партизанской армии ввиду жестокого белогвардейского террора вынес постановление о расстреле заложников, встреченное бурей аплодисментов.

Бесконечная цепь взаимной ненависти в «Перевале», созданном почти через сто лет после «Капитанской дочки» Пушкина в близких географически местах, скрашивается только любовью Сергея и Ольги, на новом витке истории повторяющими судьбу Петра Гринёва и Маши Мироновой. Сергей Нефёдов, как и Пётр Гринёв, свои главные подвиги совершает не на поле боя, хотя достойно выполняет свой воинский долг, а спасая жизнь своей возлюбленной Ольги Кринициной. Их отношения осложнены идейным противостоянием. Но Сергей, в отличие от многих героев произведений о Гражданской войне тех лет, дважды нарушает свой революционный долг, спасая Ольгу от сурового наказания за её неуместное в условиях партизанской армии самопожертвование в отношении эсера Попова. Подобно Гринёву, в решающую минуту он ставит человеческие отношения выше формальных норм. Примечательно, что в эпоху обращения советской литературы к выдающимся личностям недавнего и исторического прошлого, таким как Чапаев, Котовский, Разин, Суворов, Пётр I, Пугачёв, Салават Юлаев и др., Недолин вслед за Пушкиным в его «Капитанской дочке» отдаёт предпочтение рядовым участникам исторических событий, оставляя вождей и героев Гражданской войны на периферии своего повествования. Как пишет Е. Варакина о христианских мотивах «Капитанской дочки»: «Автор словно отвлекает читателя на броский, яркий сказочный сюжет, который прикрывает тихое, незаметное и именно потому до конца подлинное христианство второстепенных героев – родителей Маши, этих смешных и карикатурных на первый взгляд старичков, которые, однако, на протяжении всего произведения ни разу не “сфальшивили” в своих словах и делах и  во всех областях своей жизни до конца исполнили свой христианский долг»[10]. Скромные и неброские герои Недолина, отпавшие от Бога, так же без рисовки и ложного пафоса жертвуют своими жизнями, проявляя выработанный веками православный стереотип поведения.

Важное место в повести занимает интернациональная солидарность трудящихся. В партизанской армии Блюхера собрались не только бойцы разных национальностей, но и из других стран. Автор особо подчёркивает, что самые ответственные посты в этой армии, от которых зависела жизнь всех этих людей, занимали иностранцы. Так, в пулемётной команде, решившей исход нескольких сражений, воевали венгр, чех, русин, немец и китаец. Многие из них погибли в боях партизанской армии Блюхера на трёх уральских реках – Зилим, Инзер и Сим, закончившихся успешным выходом из белочешского окружения. Похороны погибших бойцов из батальона интернационалистов проходили по их народным обычаям: венгерским, башкирским и китайским. Символично, что все они были зарыты в братской могиле, слившись в одну общую судьбу. В своей повести Недолин на материале событий Гражданской войны показал древнее русское начало, которое, по мысли Достоевского, заключается в братстве. Как пишет современный исследователь славянофильства В.Н. Греков: «Братство относится к духовным явлениям, оно не ограничено социумом и потому, по мысли славянофилов, выше равенства. На основе принципа братства созданы русские общины, которые поэтому стоят выше артели или коммуны. Братство делает национального человека, русского, “всечеловеком”»[11]. Именно такое братство интернациональной партизанской армии представлено в «Перевале». И хотя оно было скреплено коммунистической, а не христианской идеологией, оно имело своих вождей, за которыми простые люди шли на смерть.

С боями партизанская армия вышла из окружения и дошла до Кунгура, контролируемого Советами. Там она влилась в качестве 30-й дивизии в регулярную Красную армию. Дальнейшие события в повести происходят во время отпуска Сергея после лечения в госпитале. Он посетил Казань и Москву в поисках уехавшей Ольги и добрался на волжском пароходе до Астрахани. Там он узнал о смерти своей первой любви и принял участие в обороне города от белогвардейцев и английских интервентов. В финальной части произведения писатель отдал дань чувствам своих героев, соединив их для новой и светлой жизни.

В повести Ивана Недолина подкупают искренность автора, его честность и стремление к справедливости. Отбрасывая традиционные христианские ценности непротивления злу силою, смирения и семьи, Недолин, подобно другим советским писателям 1920–1930-х годов, вернулся в своей повести к архаичному делению на «своих» и «чужих». И всё же писатель в своём творчестве развивал и традиции русской классической литературы. Находясь целиком в русле коммунистической идеологии, он в силу своих высоких нравственных качеств воспроизводил в советскую эпоху такие христианские ценности, как любовь к ближнему и восхождение от социальных противоречий к бытийным проблемам. При этом заглавие повести можно трактовать не только как горный перевал, преодолённый с боями партизанской армией Блюхера, но и как восхождение героев произведения от мелких, сиюминутных дел к высотам человеческого духа.

К идее подлинного и мнимого человеческого братства писатель вновь вернулся в своей последней приключенческой повести «Долина роз» (1946). Автор рисует в ней братство людей, укрывшихся от Гражданской войны в неприступной уральской горной долине. «Здесь, в “Долине роз”, такая обстановка, что все мы живём в кучке, у всех одни интересы, все одинаковы, равны, никто никого не нанимает, каждый должен сам вносить свой вклад и нести какую-то долю труда и обязанностей»[12]. Писатель с большой любовью, подобно С.Т. Аксакову, воссоздаёт в этой повести картины уральской природы и созидательного труда живущих в ней людей. Но их сектантская самоизоляция от народа, страны и её жизни, навеянные автору его семилетним заключением, а также чтением в юности произведений Майн Рида и Даниеля Дефо, привели одних новых робинзонов к смерти, а других к желанию вырваться из этой долины к людям. «Мы, горстка людей, отрезанных от всего мира, старались не падать духом. Как будто бы мы сыты, всего у нас в достатке, жилище у нас хорошее, всё есть. Не хватало нам одного: людей, общества, друзей, народа»[13]. На второй год жизни в долине братство распалось. В семье золотопромышленника Дубова младший сын сбежал за границу с англичанином, прихватив с собой отцовское золото. Старший сын застрелился, а отец сошёл с ума, разбил себе голову и умер. За ним умерла и мать. Из семьи Кудрявцевых сбежала жена, бросив на мужа двух маленьких детей. Но инженер Кудрявцев, будучи представителем трудовой интеллигенции, выдержал этот удар и сумел вырастить детей порядочными и трудолюбивыми людьми. Лучше всех прошли испытания долиной простые люди: повар и башкирская семья. Для них повседневный физический труд не был в тягость, а хорошие урожаи и домашний скот приносили им радость. В финале повести оставшиеся в живых жители долины обрели свободу для нового настоящего братства с великим советским народом. Возможно, эта приключенческая повесть имела и другой, скрытый подтекст, предупреждавший об опасности отрыва советской номенклатуры от своего народа, начавшегося в 1930–1940-е годы.

Иван Недолин в своём творчестве счастливо сочетал честный взгляд на жизнь в рамках коммунистической идеологии с доступностью своих произведений массовому советскому читателю. В этом он был близок одному из самых популярных авторов 1930–1940-х годов Николаю Островскому с его романом «Как закалялась сталь». Как писал М. Голубков, появился новый читатель, который не только навязывает художнику новые вкусы, но и делегирует в литературу своего писателя[14]. Положительные герои Недолина – выходец из рабочего класса, командир партизанского отряда Сергей Нефёдов, студентка мединститута Ольга Криницина, инженер Борис Кудрявцев и его дети – развиваются в духе революционного романтизма. Это освобождает их образы от последующего нормативизма, присущего положительным героям более поздних произведений соцреализма. Таким образом, Иван Недолин стал одним из последних романтиков революции в советской литературе 1930–1940-х годов, развивавших в русле социалистического реализма традиции русской классической литературы.  

17 октября 2022 года исполняется 130 лет со дня рождения Ивана Петровича Недолина. Если в советскую эпоху его книги регулярно переиздавались, и о нём писали известные писатели и литературоведы: Г.З. Рамазанов, М.Г. Рахимкулов и В.А. Трубицын, то после перестройки о нём стыдливо забыли, как и о многих других советских литераторах, боровшихся за социальную справедливость «штыком и пером». Сегодня мы пожинаем плоды обрыва связи поколений, когда не у кого спросить о судьбе архива писателя и получить доступ к его следственному делу. Остаётся надеяться на то, что время всё расставит по своим местам и творческое наследие талантливого самородка из народа будет по достоинству оценено.

[1] Книга памяти жертв политических репрессий Республики Башкортостан / редкол.: Х.Х. Ишмуратов (гл. ред.) [и др.]. Уфа, 2001. Т. 3. С. 461.

[2] Первый Всесоюзный съезд советских писателей: стенографический отчет. С. 4.

[3] Недолин И.П. Перевал: [повесть]. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1967. – С. 41–42.

[4] Муриков Г. Деревенская проза из Америки: [рец. на кн.: Росов В. Георгий Гребенщиков: сын Белухи. Барнаул: Экселент, 2021] // Лит. Россия. 2022. № 7 (25 февр.). URL: https://litrossia.ru/item/derevenskaya-proza-iz-ameriki/ (дата обращения: 5.03.2022).

[5] Шушпанов С.Г. Забытая дивизия: [об истории 4-й Уфимской пехотной дивизии]. Уфа: Издатель Словохотов А.А., 2019. С. 38–39, 40–41.

[6] Недолин И.П. То же. – С. 59.

[7] Киреевский И.В. Критика и эстетика. Москва, 1979. С. 249, 250–251.

[8] Недолин И.П. То же. С. 162.

[9] Там же. С. 181–182.

[10] Варакина Е. Христианский смысл «Капитанской дочки» // Фома. 2011. № 10 (102). URL: https://foma.ru/nemoshhnoe-mira.html (дата обращения: 8.05.2022).

[11] Греков В.Н. На пути времён: эстетика познания в философских диалогах славянофилов. Москва: Летний сад, 2019. С. 257.

[12] Недолин И.П. Долина роз: приключенческая повесть. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1969. URL: https://www.litmir.me/br/?b=611633&p=1 (дата обращения: 17.02.2022)

[13] Там же.

[14] Голубков М.М. Русская литература ХХ века. После раскола: учебное пособие для вузов. Москва, 2002. С. 97.