№11.2021. Розалия Вахитова. Если душа поёт. Разговор с художником Сергеем Леконцевым

Розалия Вахитова

Если душа поёт

Разговор с художником Сергеем Леконцевым

«От любых разлук я найти не смог

Лучшее лекарство, чем сто дорог.

Сто ветров мне вслед выстилают путь.

Я вернусь обратно когда-нибудь…»

Эти строчки принадлежат автору нашей ноябрьской вклейки Сергею Леконцеву – талантливому художнику, преподавателю, поэту и барду. На его картинах – молодые люди, постигающие азы творческого мастерства: ученики художественной школы, юная гитаристка, скрипачка. У всех задумчивые, одухотворенные лица. В центре многих работ Сергея Леконцева – миниатюры, копии полотен классиков художественного искусства, иконы. От внимательного зрителя не ускользнет, с какой тщательностью прорисованы «картины в картинах». Художественное творчество Сергея Григорьевича органично дополняют песни, написанные в дуэте с композитором и исполнителем Дмитрием Лёликовым, – в них любовь к людям, путешествиям и окружающему миру.

– Что вас сподвигло к художественному творчеству?

– В начальных классах у нас были уроки рисования. Мне, честно говоря, они не очень нравились. В ответ на укор со стороны преподавателя я говорил: «Ну что, я художником, что ли, буду? Зачем мне это?»

Любовь к художественному творчеству мне привила сестра. Она приводила меня в музей Нестерова. До сих пор помню первое впечатление от незаконченной картины «Видение отроку Варфоломею». Таинственными казались сам сюжет и история возникновения полотна. Картина начата с очень детального карандашного рисунка на большом холсте. Увидев, как скрупулёзно работал Нестеров, я был потрясен. Его полотно осталось в моём воображении навсегда.

– Как вы поступили в художественную школу?

– Знакомство с творчеством великих художников вселяло в меня уважение к их труду. Постепенно меня это захватило, я начал перерисовывать картины. Когда мне было двенадцать, старший брат показал мне объявление о приёме в художественную школу в газете «Вечерняя Уфа». Он сказал: «Ну, ты же там что-то порисовываешь. Может быть, тебе в художественную школу пойти?» Я в первый раз, наверное, серьёзно над этим задумался. Только газета оказалась уже старая. Был сентябрь, все экзамены прошли. Тем не менее я решил попробовать. Директор и основатель художественной школы № 2 Кириченко Виктор Васильевич пригласил нас в кабинет и стал смотреть мои рисунки. Потом передал их художнику Алексею Кузнецову и сказал: «Ну, что думаешь?» Тот посмотрел и ответил: «Надо принять». Наверное, это было что-то свыше.

Учёба в художественной школе меня очень увлекла. Я стал интересоваться многими художниками, искал их биографии, читал книги, смотрел альбомы с репродукциями. Следующим этапом стало поступление в училище прикладного искусства в Уфе. В программе обучения было всё, что требовалось в дальнейшем большому художнику: создание копий, работа масляными красками, изучение старинной живописи, иконописи. Все наши знаменитые художники начинали с этого.

– Почему в центре внимания ваших картин часто оказываются шедевры мировой классики?

– Это моя «фишка», связанная с лаковой живописью. Я думаю, многим иногда хочется перенестись в далекую эпоху, в мастерскую Леонардо да Винчи, Репина, Сурикова, посмотреть, как создаётся та или иная картина. Копирование работ другого художника – возможность пройти его путём, перенестись в то время. В молодости я делал много копий. И сейчас в своих картинах я использую такой приём: помещаю в интерьере какой-то комнаты изображение известного полотна. Это дань уважения классику, желание соединить далёкое прошлое и настоящее.

– Как известно, русская лаковая миниатюра – технология, которая во всём мире считается уникальной. Расскажите об этом периоде вашего творчества.

– Окончив училище и побывав в армии, я оказался на отделении лаковой миниатюрной живописи в нашем знаменитом художественном объединении «Агидель». Это было время образования кооперативов и малых предприятий. Многие пробовали себя в своём деле, старались стать независимыми от государства. Мы тоже не стали исключением. Вместе с единомышленниками вышли из состава «Агидели», арендовали помещение и создали свою художественную фирму под названием «Росичи». Наш художник Андрей Кудояров в то время издавал детские журналы в типографии при Епархиальном управлении. Увидев наши работы, он предложил показать их епископу (будущему митрополиту) Никону. Тот предложил создать мастерскую на базе Епархиального управления. Мы согласились и стали принимали заказы от храмов, священников, самого владыки Никона. Много экспериментировали, было даже мусульманское направление – шамаиль (арабская каллиграфия), делали выставки в Москве, Петербурге, Владивостоке. Но я всегда мечтал о большой, станковой живописи. Эта мечта во мне не угасала. Я решил пойти в высшее учебное заведение. Как раз тогда в Уфе открылось отделение в Институте искусств. Я поступил в мастерскую Михаила Алекеевича Назарова – это тоже стало для меня замечательным опытом.

– В интернете очень популярны картины, которые невозможно отличить от фотографии. Что всё-таки важнее – изображение предмета «точь-в-точь» или передача своего отношения к нему?

– Когда мы смотрим на окружающий мир, он нас восхищает. Восхищают люди – они все разные, у каждого своя индивидуальность, и это так интересно. Нас восхищает природа, которая неповторима. Времена года вроде бы одни и те же, но каждый раз мы видим что-то новое. Сама Вселенная создаёт для нас образы. И это, наверное, маленькая подсказка для тех, кто занимается творчеством. Важно не просто точь-в-точь передать то, что ты видишь – это уже есть в нашем мире. Задача художника – поделиться с другими своим восприятием, создать художественный образ. Пути можно выбрать разные – реализм, абстракционизм, направлений очень много. Каждый художественный образ уникален, поэтому он привлекает. Даже пресловутый чёрный квадрат, который часто упоминается в дебатах об искусстве, – это тоже образ, который характеризует то непростое время, в котором жил Малевич. Вот почему эта картина до сих пор не оставляет людей в покое.

– Как вы относитесь к диджитал-искусству?

– С одной стороны, это здорово, конечно. Сейчас компьютерные технологии часто применяются в книжной иллюстрации. С другой, всё-таки нет ничего совершеннее человека. Неслучайно человек является венцом творения. Глаз художника, рука художника – то, что не смогут заменить никакие технические достижения. Сейчас очень популярно направление «мастер-класс», когда художник показывает всем, что он может сделать. Но давайте внимательно присмотримся к этому процессу. Художник создаёт портрет или пейзаж буквально за полчаса. Но это только внешняя, техническая сторона искусства. Создание настоящего образа происходит только наедине с листом бумаги. Только так происходит таинство.

– Недавно специалисты «Яндекса» обучили нейросеть создавать произведения разных направлений живописи: от фовизма и кубизма до минимализма и стрит-арта. Могут ли технологии в будущем заменить художников, поэтов и музыкантов?

– Нейросеть – уникальное, потрясающее достижение цивилизации, нашего разума. Но художественное творчество – это процесс живой. То, что создаёт душа творческого человека, – неповторимо.

– Как вы пришли к преподаванию?

– Это многовековая традиция. Когда проходишь большой творческий путь, то рядом начинают появляться люди, которые хотят что-то от тебя перенять. Поделиться накопленным – естественное желание. Тем более в художественной школе № 2 я сам учился, она мне хорошо знакома. Творчество и преподавание взаимосвязаны. Делясь с кем-то, можно ведь и получать. Особенно от начинающих художников. Они только открывают для себя мир искусства. Отдавая накопленные знания, получаешь от учеников первоначальные эмоции, которых тебе уже не хватает.

– Ученики на ваших картинах выглядят возвышенными, сосредоточенными на творчестве. Вы так видите современных детей?

– Дети, которые к нам приходят, отличаются от большинства. Всё-таки сделать для себя выбор пойти в художественную школу спонтанно – невозможно. Это ребята, у которых есть какая-то база первых опытов рисования, увлечённость. Они серьёзнее, целенаправленнее остальных. Отношение к творчеству формирует и наша школа, которой уже 60 лет. У нас много традиций, мы проводим выставки, где представлены работы как самых маленьких, так и выпускников. Это тоже влияет на ребят.

– Как поддержать ребёнка в его творческом развитии?

– Все ребята разные. Кто-то рисует лучше, кто-то хуже. Но это не значит, что первых надо всё время хвалить, а вторых – ругать. Творчество настолько многообразно. Что бы дети ни делали, это всегда хорошо. Нужно подсказывать ребёнку: «У тебя очень хорошо получается, но вот попробуй усилить образ, немного по-другому на него посмотреть». Я стараюсь направить и поддержать так, чтобы желание пробовать не иссякало. В семье тоже очень важно создавать дома творческую атмосферу. Приобретать книги о художниках, альбомы с репродукциями, чтобы можно было всегда к ним обратиться, посещать вместе выставки и музеи. В летний период не просто отдыхать, а брать с собой альбомы, акварельные краски, карандаши и говорить ребёнку: «Смотри, какое море замечательное. Попробуй написать пейзаж». Проявляйте интерес к тому, чем ваш ребёнок занимается.

– Когда вы стали увлекаться музыкой?

– Началось всё с того, что каждое утро я слышал по радио песни Пахмутовой, Добронравова и других наших советских композиторов. Тексты этих песен всегда были о самом важном и главном. На меня также повлияли люди, которые в тот период вошли в музыкальную историю нашей страны: Высоцкий, Окуджава, первые рок-группы – «Машина времени», «Воскресение», «Кино» и, конечно, наш земляк Юрий Шевчук. Всё это откладывалось во мне. Появилось желание сказать что-то большее через музыку и слово.

В начале октября 1988 года по приглашению своего школьного друга я пришел в техникум механизации учёта на репетицию группы. В тот день вокалист группы со всеми прощался, он уезжал из Уфы навсегда. А после его проводов мне неожиданно предложили петь в группе. Там я и познакомился с Димой. Во время перерыва на одной из репетиций я услышал песню, написанную им на стихи из молодёжного журнала. И уже на следующий день у меня вдруг стали появляться строчки, и оформившийся текст я отдал Диме, а ещё через два дня на эти стихи была написана музыка. Так появилась наша первая песня «Ностальгия». Дальше были выезды на природу, выступления и всё новые и новые песни.

В октябре 2018-го мы с Димой отметили 30 лет нашего знакомства и соавторства. А 26 января только наступившего 2019 года Дима неожиданно ушёл… Остались наброски, которые он записывал на диктофон. Я их использую, продолжаю наше творчество без него.

– Среди ваших авторских песен особенно известен гимн полярников. Почему именно полярники, а не космонавты или моряки?

– Есть такая антарктическая станция «Беллинсгаузен». Один из наших товарищей работал на ней. Однажды он взял туда наш диск. Его коллегам-полярникам наши песни очень понравились. Они попросили нас написать песню об Антарктиде. Я задумался об их жизни на станции, появился текст. Передал их Диме, он сделал вальсовую мелодию – получился антарктический вальс.

Наши песни и в космосе побывали. Ребята из Детской школы авторской песни подготовили бардовскую программу для «Артека». Среди песен множества уфимских авторов были и наши. В тот момент в лагерь приехал космонавт Сергей Рязанцев. Ему понравились песни, и он спросил, чьи они. Ему подарили диск, который он взял на МКС. Потом рассказывал, что с удовольствием их там слушал.

Когда оглядываешься назад, невольно ощущаешь, что кто-то руководит твоей судьбой. Было много удивительных встреч с людьми, которые впоследствии направляли меня по жизни.

– Где можно услышать ваши песни вживую?

– Я выступаю на фестивале бардовской песни «Агидель», который устраивает клуб «Белый Ворон», на мероприятиях ДК и филармонии. Есть у нас в Уфе замечательная организация «Радио турист». С сентября по май она организует сольные выступления уфимских бардов на базе музея «Кошкин дом». Выступить может любой желающий.

– Поэзия и изобразительное искусство – как вам удается совмещать такие разные сферы творчества?

– Так уж получилось, что на протяжении всей моей жизни музыка и художественное творчество взаимосвязаны. Одно без другого не может. Если мы оказываемся на природе, мы слышим музыку окружающего мира. Она гармонична и созвучна нашей душе. Тогда приходят слова, тоже особенные. Если душа поёт, получается песня. Порой то, что я делаю в музыке, очень помогает найти сюжет и краски для картин. И наоборот, когда работаю над картиной, находится какой-то созвучный сюжет для песни.

Если посмотреть историю искусства, мы найдем много подобных примеров. Мы знаем, что Леонардо да Винчи был замечательным музыкантом, изобретателем и поэтом. Его современник Микеланджело оставил после себя огромное количество поэтического наследия. Может быть, пример людей Возрождения зацепил и меня. Но всё-таки в первую очередь я чувствую себя художником, а потом уже поэтом.