Все новости
Краеведение
25 Февраля 2023, 10:32

Александр Барановский. Последний оплот язычников в Европе

Марийская семья на фото начала XX в.
Марийская семья на фото начала XX в.

«Территория нынешней Республики Башкортостан издавна является одним из многоконфессиональных регионов России, где люди разных религиозных традиций из поколения в поколение живут в мире и согласии», – подобные высокопарные выражения слышал практически каждый, однако чаще всего речь идет об относительно мирном сосуществовании на протяжении последних четырех веков христиан и мусульман, если говорить точнее, то православных и суннитов. Между тем, одно весьма интересное обстоятельство из этой сферы известно немногим, не считая, конечно, профессиональных историков.

Итак, в 1909 году в Англии появилась первая организация неоязычников. К тому времени традиционные дохристианские религии европейских народов стали восприниматься, как легко понять, с неким романтическим ореолом, как «преданье старины глубокой». Но, скорее всего, чудаки с туманного Альбиона и не подозревали, что на крайнем востоке географической Европы тогда ещё жили язычники, причём самые натуральные – безо всяких оговорок: по данным официальной статистики в 1913 году в Уфимской губернии насчитывалось свыше 130 тысяч язычников. Для сравнения – во всей огромной Сибири в том же 1913 году язычниками числилось 125 тысяч человек.

Здесь надо сделать пояснение. В Российской империи принадлежность человека к той или иной религиозной конфессии носила юридический характер – в официальных документах был пункт «вероисповедание». Если человек рождался в православной семье, то его крестили в православном приходском храме и записывали в метрической книге соответствующего прихода, церковь тогда выполняла функции ЗАГСа. Став взрослым, такой человек мог верить во что угодно или не верить «даже в черта назло всем», но официально он всю жизнь числился православным. Примерно так же дело обстояло и с другими конфессиями. Обращение в православие многих народов носило во многом поверхностный характер: приняв для проформы крещение, они нередко продолжали придерживаться своих традиционных языческих верований. Мусульмане и буддисты-ламаиты язычниками не считались, но и среди них были люди со смешанным религиозным мировоззрением, сохранявшие что-то от старых культов. Не считались язычниками и разного рода сектанты христианского, мусульманского, иудейского, буддийского происхождения, хотя даже среди русских старообрядцев был толк так называемых дырников, приблизившихся по своей сути к язычеству (они поклонялись солнцу через специальное отверстие в избе). Итак, официально язычниками в Российской империи считались лишь те язычники, которые не были крещены (или обращены в ислам, буддизм, иудаизм) даже для проформы. Однако язычество – это собирательный термин для обозначения разного рода традиционных религиозных верований многих народов. На самом деле языческих религий было много. В Уфимской губернии официально язычниками считалось большинство проживавших в ней марийцев и удмуртов, а также небольшая часть чувашей. У марийцев была своя традиционная религия, у удмуртов или чувашей – своя. Следовательно, только в одной губернии было три отдельных языческих религии, проходивших в одной категории в официальных документах. А сколько их было в огромной Российской империи? Точный ответ дать сложно.

Уфимская губерния не являлась основным местом расселения марийцев и удмуртов, но именно здесь им удалось сохранить свои традиционные верования до ХХ века и на официальном уровне. Собственно говоря, их появление на территории современного Башкортостана было вызвано насильственной христианизацией коренного населения Среднего Поволжья. Первые марийцы появились здесь еще в XVI веке, но основная часть прибыла в XVII – первой половине XVIII века. Практически все переселенцы становились припущенниками на башкирских землях.

Традиционная религия марийцев не оставалась неизменной на протяжении веков. Являясь политеистической, она, тем не менее, эволюционировала в сторону монотеизма под влиянием христианства и ислама. К концу XIX века сформировался образ единого божества – Тунг Ош Поро Кугу Юмо (Единый Светлый Добрый Великий Бог). Однако до полного монотеизма было еще очень далеко, марийский пантеон включал десятки божеств и духов, добрых и злых. Любопытно, что одним и тем же словом «керемет» восточные марийцы называли как злых духов, которым надо приносить жертвы (хорошо, что не человеческие), так и родовых духов-покровителей. Жертвы духам и божествам приносились сначала в лесу под большими деревьями, но когда значительная часть лесов была вырублена, места жертвоприношений превратились в маленькие островки посреди полей. Так возникли священные рощи марийцев. Известны рощи семейно-родовые, общественные и общемарийские. Общемарийской священной рощей на территории РБ является роща Султан-Керемет возле деревни Большесухоязово Мишкинского района. Восточные марийцы не теряли религиозных связей с формально крещенными луговыми марийцами, участвуя с ними в общемарийских молениях. Так, в священную рощу у села Сернур Уржумского уезда Вятской губернии приходили марийцы из Казанской губернии и Бирского уезда Уфимской губернии. Вообще, многие культовые места марийцев находились за пределами Уфимской губернии. В Яранском уезде Вятской губернии была гора Чумбылат – высокий известковый утес на берегу реки Немда, легендарная могила марийского князя Чумбылата. У подножия скалы и на крутых склонах была вырублена лестница, налево от нее располагался алтарь в виде кубической формы камня, где возжигался главный костер. В 1830 году скала была взорвана по указанию министра внутренних дел, к которому поступило обращение Святейшего Синода. В результате взрыва гора раскололась на огромные куски, часть из которых упала в реку. Один из исполнителей, местный русский крестьянин Никита Афанасьев, выразил свое личное отношение к этой акции: «И не пойму я, к чему это было сделано? Никому черемисы не вредили, молились себе тихо и смирно, коли приезжали сюда. А тут, обсказывали, главному нашему архиерею понадобилось, чтобы этого кереметища не было. Слышно было, что большая после того у черемис завируха вышла: больно им жаль было, что мольбище ихнее порохом испортили».

Никакой письменной традиции у язычников не было, все передавалось устно. Жрецы (традиционно они назывались картами, но к ХХ веку под влиянием мусульманского населения их стали называть молами) не составляли особой профессиональной категории населения, а об их включении в привилегированное духовное сословие вообще не могло быть речи.

Традиционная религия удмуртов была похожа на марийскую, находясь к тому же под ее влиянием. Филоненко писал, что богослужебные обряды вотяков ничем не отличаются от обрядов черемисов, но имена богов и жертвы им различные. Удмурты почитали верховного бога Инмара – бога земли, произрастания хлебов. У них также были священные рощи. Существовало объединение всех удмуртов-язычников – эль, которое проводило свои моления – Элен вось. Место сходок и жертвоприношений назначалось в одной из трех деревень: Старо-Варяшево Кызыл-Яровской волости Бирского уезда, Алтаево Ваныш-Алпаутовской волости того же уезда и Сухо-Кирги Больше-Гондырской волости Осинского уезда Пермской губернии

Перепись 1897 года зафиксировала в Уфимской губернии 98 тысяч язычников. Из них: 75,8 тысяч черемисов (марийцы), 20,9 тысяч вотяков (удмурты), 961 чувашей, 349 тептярей, 101 башкир, 7 татар, а также один русский. Эти данные не должны вызывать недоумений, ведь перепись фиксировала родной язык, а не этническую самоидентификацию. Тептяри – это не столько этническая, сколько сословная категория, среди тептярей было немало марийцев и удмуртов. Категория башкир также носила в определенной степени сословный характер в связи с вотчинным земельным правом. Любопытен показатель грамотности среди женщин-язычниц – их было всего 77, меньше двух промилле (две на каждую тысячу). Среди язычников не было ни одного человека с образованием выше начального – для приема в среднее учебное заведение надо было окреститься.

В 1913 году, как уже говорилось, в Уфимской губернии проживало свыше 130 тысяч официальных язычников, что составляло более четырех процентов от всего населения губернии. В Казанской, Пермской и Вятской губерниях вместе взятых язычников насчитывалось несравненно меньше – чуть более 20 тысяч. Таким образом, можно говорить, что на Уфимскую губернию приходилось подавляющее большинство язычников географической Европы и почти половина язычников огромной Российской империи. Основная часть проживала в Бирском уезде – 112 тысяч человек. На Белебеевский уезд приходилось 10 тысяч язычников, на Уфимский – 4,5 тысяч, примерно столько же на Мензелинский. А вот в Стерлитамакском и Златоустовском уездах их не было вообще. Практически все язычники были сельскими жителями, и только 13 человек числились постоянными жителями города Уфы. В некоторых волостях Бирского уезда язычники составляли свыше половины жителей (Чураевская, Мишкинская, Киебаковская, Кутеремская, Ново-Кыргинская). Если говорить о современном административно-территориальном устройстве, то больше всего язычников проживало на территории Мишкинского и Калтасинского районов РБ. Были довольно крупные языческие деревни, в некоторых из них проживало более тысячи человек. В Чураево в 1917 году проживало 1095 марийцев, в деревне Тынбаево Чураевской волости – 1381, в Бахтыбаево той же волости – 1227. Вообще, в Чураевской волости насчитывалось 23 марийские деревни, плюс Старое Куяново, где проживало 268 марийцев, 256 русских и 106 башкир. Всего в этой волости проживало 14,5 тысяч марийцев – 80% всех жителей.

Если язычниками было около 95% марийцев Уфимской губернии, то получается, что язычники составляли свыше трех четвертей населения Чураевской волости. Волостным старшиной был некий Ишкуат Ижбулдин. В Мишкинской волости было 17 марийских деревень, самая большая – Арзаматово (1019 марийцев). В самом Мишкино насчитывалось 857 марийцев. Волостным старшиной Мишкинской волости был Толха Мустафин, точно определить его этническую и конфессиональную принадлежность трудно. В Киебаковской волости было 18 марийских и 7 удмуртских деревень, самые крупные из них – Большой Качак (1139 удмуртов), Калмаш (1058 марийцев), Калтаса (1081 мариец). В волостном центре Киебаково проживало 623 марийца. А всего в этой волости насчитывалось свыше 13 тысяч марийцев и удмуртов, что составляло не менее двух третей населения. В Кутеремской волости было 23 марийские деревни, одна удмуртская, а в Нижнем Тыхтеме насчитывалось 269 марийцев, 184 русских и 118 удмуртов. В Ново-Кыргинской волости было 8 удмуртских деревень и две марийские. В Кызыл-Яровской волости было 8 удмуртских деревень, в Гарейбашево проживало 1020 удмуртов, в Максимово – 1266. Также немало удмуртов проживало в Верхне-Татышлинской волости.

Во многих деревнях язычники проживали вместе с русскими православными крестьянами и башкирами-мусульманами, что говорит о религиозной толерантности простых людей. Воспринимали ли русские крестьяне язычников как некую экзотику, культурологический реликт? Вряд ли, ведь патриархальное сознание не знает подобных категорий. Православная церковь смотрела на язычников со своей колокольни, мечтая обратить их в христианство, но в XIX веке она уже не могла действовать откровенно репрессивными методами. Больше всего православных церковников раздражало то обстоятельство, что многие марийцы, удмурты и чуваши переходили из язычества не в православие, а в ислам. Некоторые миссионеры были не на шутку обеспокоены по этому поводу. Так, С. Рыбаков отмечал, что особой склонностью к переходу в ислам отличаются удмурты. «Эти вотяки более ревностные магометане, чем татары», – писал он. Н.И. Тезяков также отмечал, что удмурты упорно противились навязыванию им православия и охотно переходили в ислам. Впрочем, статистические данные показывали довольно скромные результаты этой исламизации – перепись 1897 года по Уфимской губернии зафиксировала всего 405 удмуртов-мусульман, а также 930 чувашей и 289 марийцев. Православными же числилось подавляющее большинство чувашей, 4473 марийца и 1176 удмуртов.

Воспринимать язычников Уфимской губернии как интересный культурно-исторический реликт и объект научного исследования могла только образованная и европеизированная интеллигенция. При этом ученых, которые серьезно и обстоятельно изучали религиозные традиции местных язычников, можно пересчитать по пальцам. Ценные сведения по религиозным верованиям и обрядам удмуртов Бирского уезда приводит в своей монографии 1890 года И.Н. Смирнов. В 1891 г. в Казани выходит работа Г.А. Аптиева «Из религиозных обычаев вотяков Бирского уезда Уфимской губернии». Вышеупомянутый Тезяков в 1892 г. вводит в научный оборот термин «закамские удмурты». Особо следует отметить Виктора Иосифовича Филоненко (1884–1977). Совсем молодой ученый с 1908 г. преподавал русскую словесность и педагогику в Уфимской женской гимназии, одновременно возглавляя общество по изучению местного края. Занимался изучением истории, этнографии, языка и фольклора башкир, марийцев, удмуртов, чувашей. Летом 1912 г. он побывал на большом марийском молении в деревне Курманаево Чураевской волости. Праздник продолжался девять дней, в молениях участвовали жители 25 деревень, а обрядами руководило 12 мол. В жертву принесли 7 лошадей, 9 коров, 7 баранов и гуся. В 1914 г. в Уфе была опубликована работа Филоненко «У язычников-инородцев Уфимской губернии». Здесь следует сделать еще одно пояснение. Язычники Уфимской губернии не были инородцами в юридическом смысле этого слова, они, как и основная масса населения Российской империи, относились к сословию сельских обывателей. Просто на неофициальном уровне термин «инородцы» часто употребляли по отношению ко всем нерусским.

Изучением местного язычества занимались и некоторые иностранцы. В 1914 г. вышла монография финского этнографа Уно Харвы Хольмберга «Верования пермских народов», в которой он использовал собственный полевой материал, собранный в 1911 г. среди удмуртов Уфимской и Пермской губерний. Работа изобилует интересными сведениями о похоронно-поминальной обрядности. Большой интерес к язычникам-удмуртам проявил венгерский лингвист Б. Мункачи. Еще в 1885 г. он побывал в деревне Можга Байгузинской волости Бирского уезда, а в 1916 г. у себя на родине общался с пленными удмуртами из Бирского уезда, содержавшимися в венгерских лагерях (какие только перипетии человеческих судеб не происходят во время войны).

В советский период традиционные религии марийцев и удмуртов постепенно исчезали из социально-культурной реальности. До 60-х годов марийцы еще довольно активно отмечали основные языческие праздники. В 1972 г. в БАССР насчитывалось 8 священных рощ и 25 нелегальных религиозных групп, которым было отказано в регистрации. В начале 90-х годов инициативная группа марийских язычников получила возможность легально совершать свои обряды. Однако, при отсутствии письменных традиций и социального института церкви, языческая религия не могла сохраниться во всей своей целостности и самобытности. Если говорить о ее современном состоянии, то трудно сказать, традиционное ли это язычество, или язычество с приставкой нео-. Мы живем в эпоху ролевых игр, когда культурная реальность часто объясняется концепцией так называемого «общества спектакля». Молодое поколение плохо знает историю, но насколько притягательным является «преданье старины глубокой».

Из архива: май 2013г.

Читайте нас: