№11.2022. Роман Марр. Добрая память на века

Роман Рауфович Марр – историк, краевед, полонист. Окончил исторический факультет Башкирского государственного университета.

ДОБРАЯ ПАМЯТЬ НА ВЕКА

 История мировой благотворительности знает немало примеров, когда частные лица передают значительные собственные финансовые средства в различные благотворительные фонды и организации на благо своего народа. Но, пожалуй, даже на фоне известных щедрых пожертвований редко можно встретить пример, когда частное лицо жертвует деньги на восстановление целой городской улицы и передает её в дар пострадавшим горожанам.

Именно в результате такого высокого гражданского поступка в Уфе после опустошительного пожара 1821 года появилась целая улица. Долгое время по фамилии её дарителя она называлась Бекетовской (ныне улица Мустая Карима).

Ирина Ивановна Бекетова (1752–1823) – российская горнозаводчица, широко известная своей благотворительностью и меценатством. Судьба и благородные поступки этой сильной волевой женщины требуют отдельного жизнеописания уже в силу того факта, что память о ней жива в народе уже почти двести лет. Однако рассказ будет неполным, если не упомянуть о причинах возникновения и становления мощной рудно-металлургической компании рода Твердышевых – Мясниковых и его огромных капиталах. Часть этого состояния перешла к Ирине Ивановне Бекетовой по наследству, что сделало её не только хозяйкой металлургических заводов, но и позволило делать удивительные по щедрости пожертвования на благотворительные цели.

Горнозаводская империя

Ирина Ивановна родилась в Симбирске (ныне Ульяновск) в 1743 году в семье известного уральского горнозаводчика И. С. Мясникова, она была третьей из его четырех дочерей. Отец её, Иван Семенович Мясников-Пустынников (1710–1780), вместе со своими шуринами и компаньонами Иваном Борисовичем и Яковом Борисовичем Твердышевыми стал одним из основателей и совладельцем огромной горно-металлургической империи, состоявшей из 11 металлургических заводов (шесть медеплавильных и пять чугуноплавильных и железоделательных), более 400 медных рудников, включая знаменитый Каргалинский.

Существует красивая легенда, что во время персидского похода царя Петра I в Дербент в 1722–1723 гг. братья Иван и Яков Твердышевы были посланы гребцами от Симбирска в царскую флотилию и по счастливой случайности попали на царскую лодку. Ловкие и сметливые молодые люди сумели привлечь к себе внимание царя своей рассудительностью и желанием заняться предпринимательством, посетовав при этом, что практической реализации этих планов мешает отсутствие достойного капитала. В ответ на это государь якобы предложил им заняться поиском руды и выплавкой металла на Урале. Подарил им 500 рублей и пообещал передать в вечное пользование все земли, на которых ими будет найдена руда, и к тому же добавить денег на строительство металлургических заводов.

В действительности всё было намного прозаичнее. Во-первых, во время персидского похода Петра I среднему из братьев, Якову Борисовичу Твердышеву (1710–1783), было всего 12 лет. Дата рождения старшего брата Ивана точно не известна, но предположительно он был не намного старше Якова. О самом младшем брате – Петре, в легенде не упоминается, о нем вообще практически ничего не известно. Кроме того, что на ранней стадии становления семейной горнозаводской компании он принимал посильное участие в делах, но в 1749 году умер сравнительно молодым человеком. А во-вторых… Во-вторых, идея вложить накопленные торговлей вином, мясом и селитроварением капиталы в начавшую бурно развиваться горнозаводскую промышленность на Южном Урале всецело принадлежит старшему из братьев Твердышевых – энергичному и предприимчивому Ивану Борисовичу, имевшему личные связи на достаточно высоком уровне, необходимый капитал и крепкую деловую хватку. Но начало строительства одной из самых больших в России горно-металлургических компаний было положено позже – в 1743 г. В-третьих, были и совершенно объективные исторические причины. Так, в 1719 году был издан указ Петра I «Об учреждении Берг-коллегиума для ведения в оном дел о рудах и минералах» – государственного учреждения для руководства горным производством в стране: «Объявляем через сие всем и каждому вообще верным нашим подданным. Понеже мы всемислостиво усмотрели, что от рудокопных заводов и прилежного устроения оных земля обогатеет и процветет, также пустыя и бесплодныя места многолюдством населятся, яко и искусство в различных землях довольно показует»[1].

Но для начинания любого дела, даже при серьезной помощи от государства, необходим первоначальный капитал. И этот капитал у братьев Твердышевых к 40-м годам XVIII века уже был. Сыновья Бориса Твердышева, бывшего в конце 20-х – начале 30-х годов главой города Симбирска, являлись одними из богатейших людей в Симбирском уезде Казанской губернии. Спектр их занятий был довольно обширен. Они активно занимались винными откупами, имея при этом собственные винокуренные заводы в Казанской губернии, селитроварением, торговлей мясом и рыбой, а также поставками продовольствия государству. В частности, именно они обеспечивали провиантом Оренбургскую экспедицию обер-секретаря Сената И. К. Кирилова в 1734 году. Однако основной капитал был сколочен ими на торговле скотом. Стада скота Твердышевы скупали у башкир и перегоняли их для последующей перепродажи на юг, на территорию вскоре образованной Оренбургской губернии. Именно эти незамысловатые, но требующие определенного капитала и смелости торговые операции и стали первоосновой крупного родового твердышевского капитала.

Впоследствии, когда государство предложило определенные привилегии для предпринимателей, желающих заняться разработкой рудников и строительством металлургических заводов на Южном Урале, «башкирский» опыт и связи Твердышевых среди местного населения сильно помогли им в осуществлении задуманных планов.

Показателен и тот факт, что экономическая политика государства в отношении развития металлургии на Урале в середине ХVIII века претерпела значительные изменения. Известный советский экономист, исследователь истории развития уральской металлургии Д. А. Кашинцев отмечал: «Элементы плановости, замечавшиеся при Петре и после него проводившиеся Геннином и Татищевым, вовсе отсутствовали в третий период уральского строительства. Государство совершенно отстранилось как от участия, так и от надзора»[3]. Далее Д. А. Кашинцев дает точную характеристику этому периоду: «К строительству были допущены в массовом масштабе представители торговой буржуазии, мелкие промышленники. “Черная работа”, хлопоты по самой стройке новых заводов предоставлялись практикам этого дела, энергичным хищникам демидовского типа. Появились десятки имён, прежде безвестных, а теперь ставших хозяевами и распорядителями огромных лесных и рудных площадей. Твердышев, Мясников, Мосолов, Лугинин, Походящин строили заводы пачками, образуя из них целые горнопромышленные округа»[4].

Первые солидные приобретения товарищество совершило в 1743 году. По инициативе И. Б. Твердышева приобретаются Каргалинские медные рудники и разрушенный в результате башкирского восстания 1735–1740 гг. Воскресенский металлургический завод, который начинали восстанавливать за казенный счет еще в 1736 году. Причем на право возобновления строительства этого завода претендовали знаменитый горнозаводчик А. Н. Демидов и богатейший солепромышленник П. И. Осокин. Однако благодаря личному знакомству И. Б. Твердышева с Оренбургским губернатором И. И. Неплюевым и его непосредственному ходатайству перед Берг-коллегией, товарищество Твердышевых – Мясниковых получило «позволительный указ» Сената от 16 апреля 1744 года на строительство их первого на Южном Урале медеплавильного (Воскресенского) завода, на котором уже в 1745-м была произведена первая плавка. Это, по сути, и положило начало разделению всей горнодобывающей и металлургической промышленности на Урале между Демидовыми и Твердышевыми – Мясниковыми.

Сказать, что дело компаньонов начало успешно развиваться, – значит ничего не сказать. Освоение вновь приобретаемых рудников, строительство и пуск новых металлургических заводов продвигались с поразительной быстротой. Посудите сами: в период с 1745 по 1767 гг. было построено десять металлургических заводов: Воскресенский (1745 г.), Преображенский (1748 г.), Богоявленский (1751 г.), Архангельский (1753 г.), Катав-Ивановский (1757 г.), Юрюзань-Ивановский (1758 г.), Усть-Катавский (1758 г.), Верхоторский (1759 г.), Симский (1761 г.), Белорецкий (1762 г.). Кроме того, в 1768 году в собственность И. Б. Твердышева перешёл Покровский медеплавильный завод, построенный в 1757 году на деньги графа А. И. Шувалова и его компаньона Г. И. Глазова. Таким образом, в собственности у товарищества к 1768 году было 11 металлургических заводов, шесть из которых – медеплавильные.

Начиная с середины XVIII в. Урал становится основной кузницей страны. Доля в общем металлургическом производстве Южного Урала заводов товарищества Твердышевых – Мясниковых, наряду с демидовскими, является доминирующей. Д. А. Кашинцев приводит следующие цифры: «К 1773 году (началу Крестьянской войны под предводительством Е. И. Пугачёва) на Южном Урале уже действовало 73 завода. На этих заводах в 1767 году было выплавлено 1317 тыс. пудов чугуна, что составляло 26,6 % выплавки его на Урале или 22,6 % общероссийской выплавки; выделано 558,6 тыс. пудов железа, что составляло 21,9 % всей продукции Урала; добыто 61,9 тыс. пудов меди, что составляло 32,1 % всей меди добываемой в стране»[5].

Башкирский исследователь истории медеплавильных заводов Твердышевых – Мясниковых С. Н. Кулбахтин также отмечает: «Крупные изменения в производстве меди произошли во второй половине XVIII в. в связи с появлением на Южном Урале симбирских купцов Твердышевых и Мясниковых. Уже через 10 лет после строительства их первенца – Воскресенского завода в 1745 г., на четырех медеплавильных заводах компании в 1755 г. было выплавлено 19 322 пуда чистой меди, что составляло 44 % производства меди в крае»[6]. В другой своей работе С. Н. Кулбахтин приводит статистические данные, относящиеся к чуть более позднему периоду: «На заводах семейной компании Твердышевых и Мясниковых во второй пол. XVIII в. было произведено 30,7 % уральской меди и 25,5 % уральского чугуна» [7].

Товарищество Твердышевых – Мясниковых в эти годы становится безусловным лидером по производству меди на российских металлургических заводах, компаньонов можно было смело именовать «медными королями». Помимо удовлетворения нужд внутреннего рынка, компания проводила активную экспортную политику, и, конечно, львиную долю в международной торговле металлом занимала продажа медеплавильной продукции в Англию, Францию, Голландию и другие европейские страны. До запрета экспорта меди в 1756 году основные экспортные торговые операции проходили через Санкт-Петербургский морской порт. В 1755 году из общего количества проданной меди за границу – 6889 пудов, доля компании Твердышевых – Мясниковых составляла 4624 пуда, то есть 67,1 % общего объема экспорта [8]. Братья Твердышевы и И. С. Мясников становятся одними из богатейших людей Российской империи. Успехи семейного предприятия не могли быть не замеченными, и в 1758-м указом Сената купцы И. Б. Твердышев и И. С. Мясников были пожалованы потомственным дворянским званием с присвоением чина коллежского асессора.

Указ Сената с веления императрицы Елизаветы Петровны о возведении бывших купцов в ряды дворянского сословия имел свою предысторию.

Практически все заводы компании находились в малолюдных местах, и быстро развивающиеся производства отчаянно нуждались в дополнительном рабочем люде. Однако право на приобретение крепостных крестьян было исключительно привилегией дворян. Будучи людьми сугубо прагматичными, горнозаводчики понимали, что без получения ими дворянских титулов дальнейшая интенсификация производства будет крайне затруднительна. Исходя из понимания сложившейся ситуации, в 1756 году И. Б. Твердышев и И. С. Мясников подают прошение в Правительствующий Сенат с просьбой возвести их в дворянское сословие с присвоением государственного чина. Протекцию им вновь оказывает Оренбургский губернатор И. И. Неплюев, подкрепивший прошение своим личным ходатайством. Расчет был на получение чина коллежского асессора, который соответствовал армейскому чину майора, и именно с него начиналось пожалование в потомственные дворяне.

Надо сказать, что хорошие личные связи с высокими государственными чинами позволяли компаньонам быть в курсе всех основных внутриполитических событий державы. Тем более тех, которые могли каким-либо образом отразиться на развитии их дела и правах наследников в будущем.

В 1758 г. Правительствующий Сенат принял указ о правах личных (т. е. дети это звание теряли) дворян: «Так как дети их не дворяне, то не могут иметь и покупать деревни». Однако для И. Б Твердышева и И. С Мясникова все сложилось как нельзя лучше. В августе 1758-го они «успевают» получить государственные чины, дающие им право на потомственное дворянство. Уже в октябре 1758 г. Сенат издает указ, согласно которому потомственному дворянину И. Б. Твердышеву разрешалось покупать крестьян «в разных уездах селами и деревнями».

Воспользовавшись этой привилегией, компаньоны начинают покупать крепостных крестьян в Нижегородской, Пензенской, Симбирской и других губерниях, переселять их к заводам и обучать необходимым трудовым навыкам. В начале второй половины XVIII в. Россия выходит в мировые лидеры по производству и экспорту чугуна и железа, обогнав Великобританию и Швецию.

Производство чугуна в России выросло к концу XVIII века по сравнению с его началом более чем в 60 раз. Причиной тому были отнюдь не только богатства горных месторождений Урала и мастерство отечественных металлургов, но и неисчерпаемое количество древесного угля, производимого из древесины окрестных лесов, ведь для выплавки одного пуда чугуна требовалось сжечь от трех до пяти пудов древесного угля (0,3 – 0,5 кубометра дров) [9].

Для производственных нужд своих заводов уральские заводчики скупают огромные территории, на которых находятся лесные массивы и еще неразведанные месторождения железных и медных руд. Интенсивная вырубка лесов достигает огромных размеров. Товарищество Твердышевых – Мясниковых активно участвует в этом процессе. Благодаря своим давним знакомствам с башкирскими старейшинами-вотчинниками, часто корыстно пользуясь знаниями местных башкир-рудознатцев, а также используя свои связи в государственных структурах, братья Твердышевы и Мясников скупали башкирские земли за сущие копейки, по сути обманом становясь собственниками огромных земельных угодий. Наличие такого мощного потенциала и материальной базы и позволило занять их заводам такое значимое место в выпуске металлургической продукции не только в России, но и в Европе.

Начавшиеся осенью 1773 года волнения яицких казаков быстро переросли в полномасштабную Крестьянскую войну, охватившую значительную часть Поволжья и Урала. Проводимая государством колониальная политика, захват земель коренных народов крупными промышленниками и резкая смена привычного уклада жизни во многом способствовали переходу этой части населения на сторону повстанцев. С другой стороны, значительное пополнение в рядах восставших пришло со стороны крестьян, приписанных к заводам, а также беглых крепостных. Присоединившихся к пугачевцам башкир возглавил двадцатилетний Салават Юлаев, сын старшины одной из волостей Сибирской дороги Юлая Азналина, который был известен своей непримиримой борьбой с расхитителями башкирских земель. Широко известна борьба старшины за земли, купленные товариществом под строительство Симского молотового (железоделательного) завода. Сделка состоялась по личному прошению Матвея Мясникова и сызранского купца Якова Петрова, которые выступали в качестве доверенных лиц товарищества Твердышевых – Мясниковых, подлинных приобретателей земли. 29 марта 1759 г. Берг-коллегией был издан указ, дающий им право на строительство завода на этих землях. Башкирам, которых, по сути, заставили отдать эти земли в оборочное владение на 60 лет, было выплачено всего 250 рублей. Сам же старшина Юлай Азналин, на территории волости которого и находились эти земли, проиграл дело в суде против металлургических магнатов, ему был присужден штраф в 600 рублей. Эта и другие подобные истории создавали условия для роста протестного настроения среди башкирского населения.

Последствия восстания, которое правительственным войскам удалось подавить только спустя два года, были катастрофическими для находившейся на подъеме металлургической промышленности Урала. Рухнула и горнозаводская империя Твердышевых – Мясниковых. Из уже 15 построенных к тому времени и работающих заводов товарищества остался не разрушенным лишь один.

Вступление в наследство

С именем российской императрицы Екатерины II связана еще одна легенда, касающаяся семьи Мясниковых и, в частности, истории выдачи замуж их дочерей. В начале июня 1767 года, совершая путешествие по Волге, императрица прибыла в Симбирск на галере «Тверь». Государыня гостила в городе три дня, остановившись в единственном собственном каменном доме в городе – доме Ивана Семеновича Мясникова. Радушие принимающей стороны настолько понравилось Екатерине II, что она якобы решила посодействовать в выдаче замуж дочерей Мясникова за своих придворных. Различные источники представляют эту занимательную историю как касающуюся всех четырех дочерей Ивана Семеновича и Татьяны Борисовны Мясниковых. Однако три старшие сестры к тому моменту уже были счастливы в замужестве, так что эта легенда имеет косвенное отношение только к младшей дочери Мясниковых – Екатерине Ивановне Мясниковой.

Ирина Ивановна к тому времени уже несколько лет не носила фамилию Мясникова, а была по мужу Бекетовой. Её муж, отставной полковник Петр Афанасьевич Бекетов (1732–1796), происходил из знатного боярского рода Бекетовых, известного еще с первой трети XVI века. Супруги воспитывали сына от первого брака Петра Афанасьевича – Платона Бекетова (1761–1836). Кстати, организатором поездки по Волге императрицы Екатерины II был не кто иной, как младший брат мужа Ирины Ивановны, астраханский губернатор Никита Афанасьевич Бекетов (1729–1794).

Давно была замужней дамой и вторая по старшинству из сестер Дарья Ивановна Мясникова (1735–1808) – она вышла замуж за коллежского асессора Александра Ильича Пашкова (1734–1809), их сыну Ивану Пашкову (1758–1828) к моменту описываемых событий было девять лет. Самая старшая сестра – Аграфена Ивановна Мясникова (1733–1794?), была женой бригадира Алексея Николаевича Дурасова, супруги растили сына Николая (1760–1856). И наконец, Екатерина Ивановна Мясникова (1746–1833), младшая из сестер. С ней действительно в 1767 году в Симбирске познакомился Григорий Васильевич Козицкий (1724–1775), кабинет-секретарь Екатерины II, сопровождавший императрицу в том путешествии по Волге. Именно их брак в 1771 году получил высочайшее благословение, и государыня пожаловала молодым 10 000 рублей по случаю свадьбы.

Возможно, не стоило так подробно останавливаться на истории замужеств четырех симбирских девиц, если бы дело не касалось дочерей одного из богатейших людей страны. Причем надо учесть, что компаньоны Мясникова братья Твердышевы не имели своих детей, а девушки приходились им близкими родственницами. В нашем случае речь идет о баснословном по рамкам того времени приданом – металлургических заводах, фабриках, огромных земельных владениях, десятках тысяч душ крепостных крестьян. Громадные состояния, которые дочери И. С. Мясникова и их мужья получили после разделения металлургической империи, не только заложили мощный финансовый фундамент для многих известных русских фамилий, но и оказали влияние на определенные стороны жизни российского общества в целом. В том числе и на становление и развитие традиций благотворительности и меценатства в России.

После смерти в 1780 году И. С. Мясникова непосредственное управление заводами от лица сестер Мясниковых осуществлял их дядя и непосредственный совладелец компании Яков Борисович Твердышев. Однако отношения между дядей и племянницами не складывались, и они потребовали отозвать данное ему ранее поверенное письмо и произвести полный раздел имущества. Компромиссное решение не было найдено, и Яков Борисович, забрав себе в личное управление Преображенский медеплавильный завод, по сути, самоустранился от общего руководства компанией. Остальными заводами в это время управляли нанятые сестрами доверенные лица. Не видя выхода из создавшегося положения дел, обе стороны направили челобитные императрице Екатерине II, прося помощи и защиты в семейной тяжбе.

Учитывая роль заводов в горно-металлургической промышленности страны, летом 1781 г. по поручению императрицы Екатерины II была создана специальная комиссия, задачей которой было содействие установлению прав наследства и разделу имущества между наследниками горно-металлургической компании. Руководство надзора по разделу имущества компании было возложено на сенатора, генерал-аншефа князя В. М. Долгорукова-Крымского. К работе комиссии были привлечены известные люди того времени. В частности, князь М. М. Щербатов, известный историк, автор семитомного сочинения «История российская от древнейших времен».

Летом 1783 г. ушел из жизни Я. Б. Твердышев, который, видимо, в силу своего преклонного возраста не выдержал всех перипетий раздела «семейного» дела. Дальнейший раздел происходил уже между сестрами и вдовой Я. Б. Твердышева Натальей Кузьминичной (в девичестве Крашенинниковой). При содействии вышеупомянутой комиссии и по взаимному согласию окончательный раздел состоялся в 1783 г. Ирина Ивановна Бекетова получила в собственность Богоявленский медеплавильный завод, Верхне-Симский комбинированный (доменно-молотовый и медеплавильный) и Нижне-Симский (Миньярский) железоделательный заводы, чистый капитал и 19 тысяч крепостных.

Благодаря грамотному управлению и созданию благоприятных условий труда все три завода И. И. Бекетовой продолжали стабильно работать и приносить прибыль. Вот что свидетельствовал современник, заводской исправник Андронов о работе Богоявленского завода в те годы: «При содержании Богоявленского завода полковницей Бекетовой... крестьяне ее, при всех домашних избытках, не чувствовали никаких изнурений, заводское действие не подвергалось упадку в количестве выплавляемой меди и руды добываемой, не только не уменьшалось, но время от времени выработкою увеличивалось» [10]. Надо заметить, что последующие четыре десятилетия, вплоть до кончины Ирины Ивановны, ее заводы работали не только так же стабильно, как и прежде, но и увеличивали свои производственные мощности, что позволяло их хозяйке вести широкую благотворительную деятельность. Ирина Ивановна не скупилась, когда речь шла о строительстве больниц, церквей или внесении солидных пожертвований на нужды образования.

Помимо уже застроенной после разрушительного пожара за свой счет целой улицы в городе Уфе, дома на которой она подарила городу и семьям погорельцев, особенно широко известны пожертвования Ирины Ивановны на возведение новых храмов и церквей. В 1790–1795 гг. на средства Бекетовой на территории Богоявленского медеплавильного завода (ныне поселок Красноусольский) была построена кирпичная Богоявленская церковь в стиле классицизма с двумя приделами – Покровским и Никольским. Пристальное внимание, впрочем, как и всем последующим церквам, построенным на средства И. И. Бекетовой, было уделено качеству строительства и внутреннему убранству храма. В церкви было три иконостаса и богатая внутренняя роспись. К сожалению, прекрасное строение было разрушено в 30-х годах прошлого века.

В 1795 г. в Миньярском заводе по инициативе Ирины Ивановны начинается грандиозное строительство церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы. Строительство этого поистине монументального сооружения велось по проекту архитектора Е. Г. Малютина, ученика знаменитого зодчего М. Ф. Казакова, и продолжалось долгих 24 года. Чудом сохранившееся уникальное сооружение является прекрасным образцом русского архитектурного классицизма. После завершения реставрационных работ в 2009 году храм был передан РПЦ. В 1798 по поручению И. И. Бекетовой начинается строительство каменной церкви в честь Рождества Христова во вновь обустроенном селе Подлубово, что сейчас находится в Кармаскалинском районе Башкирии. Строительство завершилось в 1806 году. Сейчас на месте этого храма стоит миниатюрная церковь, построенная сравнительно недавно на средства частных жертвователей. Четвертой, крупной церковной постройкой, возведенной на средства Ирины Ивановны, была церковь Сретения Господня в селе Илек (сейчас Илек находится в Ашинском районе Челябинской области) по проекту архитектора Е. Г. Милютина по образцу храма в Миньяре. Строительство продолжалось с 1817 по 1820 гг. Этот красивый кирпичный храм-ротонда в стиле московского классицизма сохранился. Во многом он уникален. При начале строительства неподалеку были обнаружены залежи белого камня, из которого были вытесаны многие элементы декора здания – капители, базы колонн и проч. А звон громадного церковного колокола был слышен за 30 верст по всей округе. Сейчас сооружение, пережившее разные исторические эпохи, взято под охрану государства и предпринимаются попытки к его реставрации.

Безусловно, в анналах народной памяти надолго сохранятся добрые воспоминания об И. И. Бекетовой как одной из самых значимых храмоздательниц России конца XVIII – начала XIX столетий, и как подтверждение тому – сохранившиеся храмы, которые сейчас вновь принимают прихожан, но и другие благородные поступки этой женщины на ниве благотворительности. Так, большинство школ и больниц на территории Симского горного округа были построены и полностью содержались на средства И. И. Бекетовой.

Но если строительство храмов, можно сказать, было «зовом души» горнозаводчицы, то принадлежность к дворянскому сословию и обладание огромным капиталом накладывали определенные обязательства. Прежде всего, это участие в благотворительных акциях, призванных помочь в каких-либо государственных начинаниях и сборах. В 1807 г. имя Бекетовой фигурирует в списке жертвователей на устройство Неплюевского военного училища в Оренбурге: «Жена статского советника Ирина Ивановна Бекетова – 5000 руб» [11]. Училище создавалось по инициативе Военного губернатора Оренбурга князя Г. С. Волконского в честь памяти первого оренбургского губернатора И. И. Неплюева. Правда, само открытие училища, в силу разных причин, состоялось значительно позже, лишь 2 января 1825 г. Примечательно, что вся сумма частных пожертвований на эти годы была обращена в ссудный капитал, принесла изрядный доход в процентах и впоследствии была израсходована строго по первоначальному предназначению. Вот как отмечал этот факт историк В. Н. Витиевский: «Не довольствуясь частными пожертвованиями и желая воздвигнуть достойный памятник Ив. Ив. Неплюеву, князь Г. С. Волконский просил еще на устройство училища 40 000 руб. из казны, но нашествие Наполеона на Русь с 600-тысячной армией и страшная Отечественная война 1812 года помешали этому: в силу опасного положения России, заботы об ея образовании и внутреннем преуспеянии были отложены до более благоприятного времени. Оставляя Оренбургский край в 1817 г., князь Г. С. Волконский сообщил Пограничной комиссии, что капитал на устройство Неплюевского училища возрос до 38 986 рублей, считая в том числе и 6 678 руб. 17 ½ коп. процентов, вырученных по ссудам частным лицам из этого капитала» [12].

Но особенно ярко патриотизм и щедрость Ирины Ивановны во благо Родины проявились в Отечественную войну 1812 года. Для мобилизации средств на проведение военной кампании и защиты Отечества в июле 1812 года император Александр I издает указ «О пожертвованиях Московскими жителями на Московскую военную силу и нужды армии». Регулярно публиковались списки пожертвователей от различных сословий с указанием внесенных сумм. Так как с начала 80-х гг. XVIII в. семья Бекетовых большую часть времени проживала в Москве в своем доме на Пречистенке и в усадьбе подмосковного села Зюзино, которая была приобретена ими у прежних владельцев – князей Прозоровских, они принимали деятельное участие во всех благородных начинаниях от московского дворянства.

Пожертвования Ирины Ивановны на такое благое дело, как защита Родины от вторгшихся захватчиков, были весьма значительными даже по меркам богатого московского дворянского сословия. Чтобы оценить масштабность пожертвований И. И. Бекетовой на нужды армии в тяжелое для страны время, уместно будет заметить, что большие суммы из московских дворян в эти дни пожертвовали только два человека: «Орлова-Чесменская, графиня, Анна Алекс., фрейлина двора Его Императорского Величества – 100 000. Орлов, граф, Владим. Григор., генерал-поручик – 100 000» [14].

Принимала Ирина Ивановна активное участие и в пожертвованиях от имени уфимского дворянства. При сборе средств на обмундирование для вновь сформированного 2-го Костромского пехотного полка было собрано 65 тыс. рублей. Однако самое крупное пожертвование сверх этой суммы в дополнение к средствам, собранным патриотичными уфимскими дворянами, сделала И. И. Бекетова. Как в начале июля 1812 года отмечал в своем донесении Оренбургский гражданский губернатор М. А. Навзоров главнокомандующему в Санкт-Петербурге С. К. Вязмитинову, касаясь непосредственно части вклада пожертвования «проживающей в Москве полковницы Ирины Ивановны Бекетовой» в общие пожертвования от дворян Уфы: «Из усердия к пользе государственной пожертвовала 20 000 руб. ассигнациями…», и далее: «...столь знаменитое пожертвование, отличающее ревность ее ко благу Отечества, заслуживает истинную признательность начальства» [15].

Не забывала Ирина Ивановна и Симбирск (ныне г. Ульяновск). На протяжении всей жизни она поддерживала благие начинания в своем родном городе. Так, 3 марта 1818 г. в Симбирске при патронаже императрицы Елизаветы Алексеевны было создано Симбирское женское общество христианского милосердия, ставившее своими целями оказание помощи людям, попавшим в тяжелые жизненные ситуации и неимущим. Через год после своего создания попечительский совет общества ходатайствует перед императрицей Елизаветой Алексеевной о рассмотрении вопроса по созданию в Симбирске пансиона для девочек, чьи родители были не в состоянии дать приличного их званию воспитания и образования. Императрица весьма благосклонно отнеслась к этой идее и пообещала всячески способствовать ее воплощению в жизнь. Со своей стороны, члены общества обратились к богатым симбирским дворянам, проживающим в Санкт-Петербурге и Москве, с просьбой о пожертвованиях на это благородное начинание. Просьба получила отклик в среде столичного симбирского землячества, и в течение года было собрано пожертвований на сумму около 25 000 рублей. Самое значительное единовременное пожертвование поступило от И. И. Бекетовой – 5 000 руб. ассигнациями.

Продолжение добрых традиций

Семейные традиции благотворительности и меценатства продолжили и дети Бекетовых. Правда, уже без той масштабности деяния добрых дел, которые были столь характерны для Ирины Ивановны.

Современники особенно отмечали Платона Петровича Бекетова (1761–1836), сына Петра Афанасьевича от первого брака с девицей Репьевой, которого Ирина Ивановна воспитывала с малолетства.

Известный издатель, литератор, меценат, археолог, родоначальник русской исторической иконографии, он обладал широким кругозором и был в приятельских отношениях со многими представителями российской литературной богемы и интеллектуальной элиты того времени. Первые свои ученические годы юноша провел в Казани в частном пансионе французского мещанина Манженя и в Симбирске в пансионате Кабрита. Причем учился он вместе со своим двоюродным братом по отцу Иваном Ивановичем Дмитриевым (1760–1837), ставшим впоследствии известным русским литератором, поэтом и государственным деятелем, с которым его всю жизнь связывали дружеские отношения. В 1773 году семья Бекетовых переезжает из Симбирска в Москву,  где годом позже юного Платона определяют на учебу в знаменитый домашний пансион профессора Московского университета Иоганна Матиаса Шадена. Завершив образовательный курс пансиона, в 1776 году Платон Бекетов поступает на военную службу в звании сержанта лейб-гвардии Семеновского полка, к которому по обыкновению для дворян он был приписан еще с раннего возраста. Вот как кратко описывает годы, проведенные Платоном Петровичем на военной и государственной службе, библиограф и источниковед П. К. Симони в своем очерке о П. П. Бекетове в журнале «Старые годы»: «Записанный еще в 1767 году по 6-му году от рождения в гвардию капралом, Платон Петрович к 1776 году 22 сентября получил чин сержанта и поступил в Семеновский полк, где служил тогда и Ив. Ив. Дмитриев. В 1783 г. он числится во 2-й роте сержантом, к 1-му января 1784 г. он был произведен в прапорщики, а 1 января 1786 г. – в подпоручики. К этому времени относятся и его первые литературные опыты. 1 января 1788 года он был выпущен в отставку премьер-майором для определения к статским делам, но еще и в августе 1791 г. он не успел выправить патента на этот чин. Поступив затем в герольдмейстерскую контору при Правительствующем Сенате, Пл. Бекетов пробыл там до 1798 года, после чего вышел в отставку и, расставшись со службой и Петербургом, уехал в Москву» [16].

Таким образом, проведя на государевой службе двадцать лет и успев за это время наделать долгов на внушительную сумму в 100 тыс. рублей, П. П. Бекетов прибыл в Первопрестольную. Ирина Ивановна, которая всегда благоволила к своему пасынку, полностью погашает его долги, выплатив деньги кредиторам. Получив после раздела имущества умершего в 1796 году отца свою наследственную долю, Платон Петрович, наконец, получает возможность заниматься теми делами, к которым у него лежит душа и которые заслуженно принесут ему уважение и почет. Тяга к литературным экзерцициям, родство с И. И. Дмитриевым, который познакомил его с их земляком Н. М. Карамзиным, в итоге вылились в открытие в 1801 году собственной типографии в Москве, при которой была книжная лавка и знаменитый на весь город литературный салон, где по четвергам собирались московские литераторы.

Издания бекетовской типографии отличались очень высоким полиграфическим качеством, и, по мнению многих современников, она была одной из лучших в те годы в Москве. Располагалось издательство во флигеле дома его мачехи Ирины Ивановны Бекетовой на Кузнецком мосту, который она незадолго до этого приобрела у графа И. Л. Воронцова. Не испытывая нужды в деньгах, издатель мог позволить себе печатать книги высочайшего уровня как по качеству полиграфического материала, так и по подбору гравированных иллюстраций и художественному оформлению в целом. Что касается авторов издаваемых книг, то и здесь литературные предпочтения Платона Петровича не подвели его. За десять лет существования бекетовской типографии, вплоть до того, как она была уничтожена разрушительным пожаром 1812 года, было издано более 100 книг.

Наряду с великолепно изданными иллюстрированными книгами, посвященными российским великим князьям, царям и императорам, издавалось также много литературных трудов современников – Н. М. Карамзина, В. А. Жуковского, М. М. Хераскова, И. И. Дмитриева, И. Ф. Богдановича, Н. И. Гнедича, Д. И. Фонвизина и др. В 1807–1811 гг. Платон Петрович как меценат издал шеститомное «Собрание оставшихся сочинений покойного Александра Николаевича Радищева» с гравированным Вендрамини портретом автора. Не были обойдены стороной и произведения зарубежных авторов: «Из числа иностранных переводов в типографии П. П. Бекетова были напечатаны 33 перевода с французского, 8 – с немецкого, 2 – с английского и 1 – с голландского» [17].

Трудно переоценить роль П. П. Бекетова как мецената и в деле собирательства портретов знаменитых людей России и издание их в виде гравюр. Платон Петрович создал при типографии мастерскую для обучения гравировальному искусству молодых талантливых людей из своих крепостных под руководством специально приглашенного для этих целей академика гравирования Н. И. Соколова, а также опытных граверов – Алексея Осипова и Ивана Розанова. Еще в 1801 году в типографии С. И. Селивановского были изданы четыре тетради, каждая из которых содержала по пять описаний биографий известных людей и их гравированные портреты под общим заглавием «Пантеон российских авторов», где издателем выступал П. П. Бекетов, а автором-составителем стал знаменитый русский историк Н. М. Карамзин. Значительно позже, в 1821 году, на средства П. П. Бекетова в других типографиях было издано еще десять тетрадей с биографиями и портретами знаменитых россиян, по пять в каждой тетради. Всего же при жизни Платон Петрович собрал более трехсот гравировальных досок, изготовленных с портретов известных людей. В дальнейшем медные гравированные пластины оказались у коллекционера и библиофила И. М. Остроглазова, который в 1837 году продал их за 8 500 руб. братьям П. и И. Киреевским. Впоследствии в 1843–1844 гг. ими было выпущено два издания. Первое включало в себя 40 гравированных портретов и биографий и называлось «Портреты именитых мужей Российской церкви, с приложением их кратких жизнеописаний». Второе – «Изображение людей знаменитых или чем-либо замечательных, принадлежащих по рождению или заслугам Малороссии», было составлено только из гравированных портретов без жизнеописания. Судьба остальных 224 гравированных портретов неизвестна.

У Платона Петровича Бекетова было много различных общественных регалий и званий. Он был почетным членом Московского университета, членом Общества любителей российской словесности, а также председателем Общества истории и древностей российских при Московском университете (1811–1821), на развитие которого он пожертвовал 20 000 рублей и библиотеку из почти трех тыс. научных книг и 96 рукописей.

Последние годы своей жизни Платон Петрович жил на своей московской даче в Симоновской слободе, практически никуда не выезжая. Там он и скончался в январе 1836-го и был похоронен рядом с отцом в Новоспасском монастыре. После себя оставил сына – Алексея Платоновича Кетова, рожденного от крепостной.

В знак глубокого уважения и признательности заслуг Платона Петровича Бекетова в 1842 году в Москве была издан его литературный труд «Собрание портретов россиян знаменитых».

В совместном браке у Петра Афанасьевича и Ирины Ивановны Бекетовых родилось четверо детей: сыновья Иван (1766–1835) и Петр (1775–1845), дочери Екатерина (1772–1827) и Елена (1779–1823).

Иван Петрович Бекетов, как и его старший сводный брат Платон, с детства был приписан к прохождению воинской службы в Лейб-гвардии Семеновском полку. После получения начального образования в пансионе Иван Бекетов был отправлен служить в этот полк в Санкт-Петербург.

Карьера военного, видимо, не очень привлекала молодого человека, и, дослужившись к тридцати годам до чина капитана, он подает прошение об отставке. Хотя первопричиной, как и в случае с Платоном, скорее всего явилось получение крупного наследства после смерти отца в результате раздела имущества. Полученные капиталы позволяли не думать о деньгах, и Иван Петрович всецело занялся тем, что его действительно интересовало – ботаникой и нумизматикой. Будучи действительным членом Московского общества истории и древностей российских, он был известен как меценат, который часто делал пожертвования обществу в виде книг, монет и произведений искусства. Им были написаны несколько трудов по нумизматике. Особую гордость Ивана Петровича представлял созданный им в полученном по наследству имении в сельце Худеницы парк с оранжереей, прудом и зимним садом с редкими деревьями с разных континентов.

В 1858 году усадьбу приобрел купец Канатчиков, который позже продал эти земли городу. В народе топоним «Канатчикова дача» закрепился по месту расположения там с 1894 года знаменитой московской психиатрической больницы имени Московского городского головы Н. А. Алексеева, который собрал деньги на ее строительство. С 1922 по 1994 г. больница носила имя известного русского психиатра, главного врача больницы с 1904 по 1907 г. – Петра Петровича Кащенко. Ныне больнице возвращено первоначальное название имени Н. А. Алексеева. Характерно, что название пруда в парке перед больницей напоминает нам о бывшем владельце этих земель – Иване Петровиче Бекетове, который ушел из жизни в 1835 году, не оставив наследников. Он так и называется – пруд Бекет.

Младший брат, Петр Бекетов, был человеком незаурядным и славился вольностью своего независимого характера. Склонность к спонтанным поступкам в сочетании с широтой души была свойственна ему с детства, что сильно отличало его от старших рассудительных братьев. О Петре Петровиче известно, что юноша не испытывал особого влечения к наукам и после непродолжительного домашнего обучения по достижении 17-летнего возраста поступил на службу, как и старшие братья, в Лейб-гвардии Семеновский полк. Впрочем, воинская служба в строевом полку не задалась, и вскоре Петра Бекетова перевели на службу в провиантскую комиссию, где он быстро дослужился до чина обер-провиантмейстера. В конце 90-х годов у Петра Бекетова завязываются романтические отношения со второй по старшинству дочерью генерала от инфантерии, будущего фельдмаршала Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова Анной. В своих мемуарах хорошо знавший братьев Бекетовых М. А. Дмитриев, племянник поэта И. И. Дмитриева пишет: «Младший брат Петр Петрович был совсем не похож на старших ни умом, ни познаниями. Отец их, заботившийся о воспитании старших и отпустивший их на службу в Петербург, не хотел учить младшего, говоря, что от тех никакой подпоры в старости, что им, как ученым, с ним скучно, оттого и живут далеко, а что этого сына он готовит на утешение своей старости. Взяли мадам, поучили его немножко по-французски, да тем и кончилось. Потом записали его в гвардию и перевели с чином в провиантскую комиссию, где он ничего не делал… Тут он присватался как-то к дочери Кутузова (потом князя Смоленского) и был помолвлен. Кутузов выпросил ему камергерство, что давало тогда генеральство. Но открыли, что он глуп и ревнив, и отказали. Дочь вышла после за Хитрова, а он, никогда не служа, вышел в действительные камергеры, то есть, по-нынешнему, в действительные статские советники. Он строил, не имея понятия об архитектуре, имел инструментальную, вокальную и роговую музыку, был человек очень добрый, раздавал много денежных награждений и пенсий».[18].

О самой же Анне, фрейлине Императорского двора, современники отзывались весьма тепло: «Анна Михайловна была немножко легкомысленна, расточительна и слаба характером; но ее необыкновенная доброта, аристократическое изящество и ласковость были истинно пленительны» [19]. Видимое сходство характеров не только помогло Петру Петровичу завоевать сердце молодой светской дамы, но и добиться расположения ее отца. Можно предположить, что именно благосклонное отношение к предполагаемому будущему зятю послужило поводом для протекции молодому офицеру со стороны столь значимой фигуры российской истории, как М. И. Голенищев-Кутузов.

В 1801 году М. И. Голенищев-Кутузов был назначен на должность военного губернатора Санкт-Петербурга, и в том же году П. П. Бекетову был пожалован придворный чин действительного камергера. Однако у Кутузова складываются непростые личные отношения с государем Александром I, и вскоре он попадает в царскую опалу «за неисправности в полицейской службе». В 1802 году Кутузов подает прошение о временном отстранении от несения государственной службы и уезжает в свое украинское имение Горошки, продолжая числиться на действительной военной службе шефом Псковского мушкетерского полка.

Свадьба с дочерью опального на то время губернатора так и не состоялась. Помолвка расстроилась, и Анна Михайловна в 1802 году благополучно вышла замуж за генерал-майора Н. З. Хитрова, а Петр Петрович в том же 1802 году подает прошение об отставке и переезжает жить в Москву поближе к родственникам.

После смерти отца и последовавшего в 1798 году вслед за этим первого раздела семейного имущества Петру Петровичу досталось весьма приличное наследство. Не будучи стесненным в средствах, он покупает дом в Хамовниках, на Девичьем поле, и ведет светский образ жизни. Следуя семейным традициям, Петр Петрович довольно часто делал крупные пожертвования на благотворительные цели и выступал в роли мецената. Он содержал церковный хор в Москве, в 1824 году пожертвовал 100 тыс. рублей жителям Санкт-Петербурга, пострадавшим от крупного наводнения, и 200 тыс. рублей – жителям Москвы во время эпидемии холеры в 1830–1831 гг.

Надо заметить, что свойственный этому человеку меркантилизм проявлялся даже в этих казалось бы благородных порывах. Так, пожертвование жителям Санкт-Петербурга было сделано во время судебных дрязг со старшим братом Иваном по поводу дележа материнского наследия после смерти Ирины Ивановны осенью 1823 года. В конечном итоге Петру Петровичу достался в наследство Богоявленский медеплавильный завод, полотняная фабрика и несколько имений с крепостными в разных губерниях. Пожертвование жителям Москвы было сделано накануне снятия дворянской опеки над всем его недвижимым имуществом, которая была учреждена в 1827 году и снята в 1832 г. Опека была учреждена в результате ненадлежащего управления заводом и имениями. Опекунами были назначены мужья сестер Бекетова – А. Д. Балашев и С. С. Кушников.

Как бы то ни было, но именно Петр Петрович Бекетов в глазах современников был большим благотворителем, нежели его братья и сестры. В немалой мере этому способствовал его поступок, получивший широкую общественную огласку. Вот что писал об этом в своих воспоминаниях М. А. Дмитриев: «Из имения своего 6 000 душ крестьян отпустил он в свободные хлебопашцы и около 6 000 душ определил тоже в вольные с тем, чтобы они небольшую сумму платили на богоугодные заведения» [21]. Надо сказать, что по тем временам это был действительно необычный и резонансно-добродетельный поступок, впрочем, как и многие другие благородные жизненные деяния, совершенные этим неординарным человеком, даже невзирая на те подспудные причины, которые послужили их катализатором.

Петр Петрович Бекетов умер в ноябре 1845 года.

Дочери Ирины Ивановны Бекетовой Екатерина и Елена вышли замуж с большим приданым, что позволило их мужьям делать большие пожертвования на благотворительные цели. Мужем старшей сестры, Екатерины Петровны, стал Сергей Сергеевич Кушников (1765–1839). Храбрый офицер с блестящей военной карьерой, полковник, участник многих сражений тех лет, старший адъютант генерал-фельдмаршала графа А. В. Суворова, член Государственного Совета. В 1802–1804 гг. он занимал высокий пост гражданского губернатора Санкт-Петербурга. Был известен как щедрый благотворитель и меценат. Являлся почетным опекуном Московского опекунского совета с управлением инвалидным домом и Павловской больницей. Жертвовал значительные суммы Обществу благородных девиц и училищу Ордена Св. Екатерины, где состоял членом попечительского совета. Часто выступал в роли мецената. Был лично знаком с А. С. Пушкиным, И. И. Дмитриевым, В. А. Жуковским, племянником Н. М. Карамзина. В браке у Кушниковых родилось семеро детей.

Мужем младшей дочери, Елены Петровны, был известный русский государственный деятель, первый министр полиции Российской империи в 1810–1812 и 1819 гг., генерал от инфантерии Александр Дмитриевич Балашов (1770–1837). Герой войны 1812 года, он упомянут в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» в связи с его переговорной миссией с императором Наполеоном 18 июня 1812 года в Вильно по поручению Александра I. Известен своими благотворительными пожертвованиями на благо развития науки. Почетный член Общества истории и древностей при Императорском Московском университете, почетный член Императорского Московского общества сельского хозяйства.

У Балашовых было три сына.

Ирина Ивановна Бекетова (Мясникова) прожила 80 лет и ушла из жизни 31 октября 1823 года, воспитав прекрасных детей и оставив о себе добрую память в народе на века. Похоронена в Новоспасском монастыре рядом с могилой мужа.

Л И Т Е Р А Т У Р А

1. 1. Вестник Университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА), Указ 1719 г. «Об учреждении Берг-коллегиума для ведения в оном дел о рудах и минералах». М., № 1 (17).
2. 3. Кашинцев Д. А. «История металлургии Урала», ГОНТИ, Ред. лит. по черной и цвет. металлургии. – М., Л., 1939 г., т. 1.
3. 6. Кулбахтин С. Н. «Медеплавильные заводы Твердышевых и Мясниковых на Южном Урале в XVIII веке». – Уфа, 2008.
4. Кулбахтин С. Н. «Вестник Академии наук Республики Башкортостан». 2015, т. 20, № 4 (80).
5. Вагина П. А. «К истории возникновения горнозаводской промышленности Южного Урала», журн. «Вопросы истории Урала». Свердловск, 1958.
6. Рохленко Д. «Дрова для третьего тысячелетия», журн. «Наука и жизнь». М., 1999. № 11.
7. Нехлюдов Е. Г. «Уральские заводчики в первой половине XIX века: владельцы и владения». – Нижний Тагил: Изд-во НТГСПА, 2004.
8. Витевский В. Н. «И. И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758 г». – Казань, 1897, т. 3.
9. Витевский В. Н. «И. И. Неплюев, верный слуга своего Отечества, основатель Оренбурга и устроитель Оренбургского края». – Казань, 1891.
10. Апухтин В. Р. «Сердце России первопрестольная Москва и Московская губерния в Отечественную войну». – Москва, 1912 г.
11. РГИА. Ф. 1286. Оп. 2. Д. 227. л. 27.
12. Журнал «Старые годы». СПБ, февраль 1908.
13. Адарюков В. Я., Сидоров А. А. «Книга в России. Девятнадцатый век». – Москва: Гос. изд-во, 1925, ч. 2.
14. Дмитриев М. А. «Главы из воспоминаний моей жизни», Москва, 1998.
15. Леонтьев К. Н. «Рассказ моей матери об Императрице Марии Федоровне», журн. «Русский вестник». Санкт-Петербург, апрель 1891 г., т. 213.
16. Асварищ М. Б. «Мальтийский орден в России 1797–1810», Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета, 2012. Вып. 11.
17. Дмитриев М. А. журн. «Новое литературное обозрение». Москва, 1998. Вып. 21–22.