№9.2022. Валерий Ганский. Тайный советник. Об Александре Фёдоровиче Раеве

Валерий Ганский

Тайный советник

19 мая 1864 года (т. е. в день гражданской казни Н. Г. Чернышевского) «Санкт-Петербургские ведомости» сообщили, что император Александр II за отличное усердие и особые труды «всемилостивейше соизволил пожаловать орден Святого Станислава 2-й степени» чиновнику ведомства государственных имуществ, коллежскому советнику А. Ф. Раеву.

В то время как Н. Г. Чернышевский заплатил за свою деятельность тюрьмой, каторгой и ссылкой, его родственник А. Ф. Раев все выше поднимался по иерархической лестнице: «молодой человек» 1840-х годов превратился в тайного советника…

«Очень приятный молодой человек»

Александр Федорович Раев родился в селе Вязовке (нынешнего Базарно-Карабулакского района Саратовской области) 20 августа 1823 года. Отец его, священник Федор Иванович, был родственником Гаврилы Ивановича Чернышевского (отца автора «Что делать?»). Оба они родились и выросли в селе Чернышеве Чембарского уезда Пензенской губернии, а затем учились в Пензенской духовной семинарии. А. Ф. Раев приходился троюродным племянником Н. Г. Чернышевскому, хотя и был старше его на пять лет.

После окончания семинарии Федор Иванович Раев женился на своей односельчанке Минаевой и переехал в Вязовку. Александру Раеву было девять лет, когда в мае 1832 года отец привез его из Вязовки в Саратов учиться. По приезде в Саратов они пошли к Гавриилу Ивановичу Чернышевскому, где Саша впервые встретился с Николенькой (так родные звали в детстве Николая Гавриловича Чернышевского), которому тогда было около пяти лет. А. Ф. Раев часто стал бывать у Чернышевских. Сам он с братом Петром жил недалеко от Чернышевских на частной квартире. Уже тогда А. Ф. Раев отмечал большие способности своего маленького родственника, которого без книги в руках трудно было увидеть: он держал её в руках во время приема пищи, за самоваром, даже при разговоре. Читал он книги самые разнообразные, преимущественно те, которые находились в библиотеке его отца. Страсть Николая к чтению была заразительна: под его влиянием Александр тоже прочел много книг из библиотеки Чернышевских. Уже в то время Николай сильно отличался от других мальчиков его возраста; ребяческие игры и потехи занимали его мало. Редко можно было видеть его бегающим с детьми. А. Ф. Раев вспоминал весну 1842 года, когда они вдвоем почти каждый вечер гуляли по Сергиевской улице в Саратове. Говорили больше всего о своем желании поступить в университет и думали о том, что они будут делать по окончании в нем курса. На А. Ф. Раева произвели впечатление слова Николая, когда на вопрос, чего бы он желал, он ответил: «Славы я желал бы».

Все предметы, положенные по программе, Николенька Чернышевский изучал дома и даже в большем объеме. Он обладал прекрасными способностями, трудолюбием и блестящей памятью. Недаром друзья говорили про него: «Он прочитал всё, он знал всё, он помнил всё». Обязательные предметы, греческий и латинский языки, он знал настолько хорошо, что мог запросто разговаривать на латинском языке дома со своим отцом. Кроме того, в совершенстве изучил французский и немецкий языки, а также персидский, арабский, древнееврейский и татарский. Знание иностранных языков сильно помогало ему в жизни. Уже в 13-летнем возрасте Чернышевский имел очень обширные знания. Прочитав «Римскую историю» Роллена в переводе Тредиаковского, он стал страницу за страницей тщательно сверять перевод с подлинником, находя неточности у переводчика.

В 1838 г. А. Ф. Раев поступил на высшее отделение Саратовской духовной семинарии, которая располагалась против Троицкого собора и старого Гостиного двора. Из учеников семинарии того времени более других выделялся Григорий Благосветов, который впоследствии стал известным публицистом 60-х и 70-х годов, с 1860 г. – редактором журнала «Русское слово», с 1866 г. – фактическим редактором и руководителем журнала «Дело».

А в 1842 году в эту же семинарию был принят Николай Гаврилович. Видя большие познания троюродного дяди, Александр попросил его помочь подготовиться к университетским экзаменам.

28 июня 1842 г. в Духовной семинарии было заведено специальное дело в связи с отправкой учеников среднего семинарского отделения Г. Свинцова и А. Раева в С.-Петербургскую медико-хирургическую академию. 14 января 1843 г., после того как было получено подтверждение о поступлении их в вуз, дело было закрыто.

Истоки военной медицины в России восходят к первой трети XVIII века. Ещё в 1715 году по указу Петра I на Выборгской стороне в так называемой Госпитальной слободе для оказания медицинской помощи «служивым людям» были заложены Адмиралтейский и Сухопутный генеральные госпитали, а годом позже — Адмиралтейский госпиталь в Кронштадте. И при этих госпиталях, названных генеральными, как и при созданном в 1706 году госпитале в Москве, создаются в первой половине XVIII века госпитальные (медико-хирургические) школы, положившие начало оригинальной отечественной системе военно-врачебного образования. Эти школы в 1786 году были объединены в Главное врачебное училище, в 1799-м была создана Петербургская медико-хирургическая академия. За период с 1825 по 1838 г. в армию и на флот из выпускников Императорской медико-хирургической академии поступило работать 636 врачей, 183 ветеринара и 34 фармацевта.

…Железная дорога от Тамбова до Саратова была открыта только в июне 1871 года, а дилижанс находился в пути от Петербурга до Саратова почти две недели. Получив билет за № 1010 на право проезда до Петербурга и проживания в нем, А. Раев и Г. Свинцов выехали в столицу. По пути проезжали ряд сел и уездных городов Саратовского края (Ольшанка, Мариинская колония, Аткарск, Крутец). Ночевать приходилось в так называемых черных избах. Путешествие продлилось 32 дня.

Женатый на двоюродной сестре А. Ф. Раева священник села Вязовка Инсарский вменил Александру в обязанность бывать у его (Инсарского) двоюродного брата И. И. Введенского – известного педагога и переводчика.

Однако во время учебы в медико-хирургической академии А. Ф. Раев понял, что он не создан для работы врачом. Пo совету друзей отца и Г. И. Чернышевского в 1843 году он переходит на юридический факультет Петербургского университета.

С Г. И. Чернышевским А. Раев вел переписку по поводу поступления Николая Чернышевского в Петербургский университет. В апреле 1844 года Гавриил Иванович писал Раеву: «Ваша заботливость о моем Николае столь приятна моему сердцу, что я не в состоянии вполне возблагодарить Вас. Николай ныне для университета еще молод, ибо ему еще 17-й год. Я предполагаю, ежели бы благоволит и благословит мое предположение, отправить его на будущий год, между тем он несколько подкрепится телом и получше приготовится к принятию лекций университетских. При свидании, которое Вы обещаете подарить в июне месяце, лучше о сем побеседуем». В 1845 году А. Ф. Раев вместе с И. И. Введенским поехали на родину к родителям.

Поездка в Вязовку заняла продолжительное время. К тому же приходилось задерживаться во многих городах, чтобы найти попутчиков – так было дешевле. До Пензы они ехали вместе, а потом расстались. Раев посетил родных в Вязовке, а оттуда проехал в Саратов к Г. И. Чернышевскому. Гаврила Иванович принял его любезно, всем семейством, вместе с племянницей Любовью Николаевной Котляревской, которая очень нравилась А. Ф. Раеву, и поэтому дом Чернышевских для него имел особое значение.

18 мая 1846 г. на лошадях в телеге, крытой брезентовым навесом, отправился в столицу вместе с матерью Н. Г. Чернышевский: по примеру своего троюродного племянника он не стал оканчивать семинарию, а решил поступить в Петербургский университет. Его отец писал А. Ф. Раеву: «Мой Николай 18 мая в 5 часов после обеда оставил Саратов, чтобы явиться к Вам, в С.-Петербург, под предводительство и попечительство Ваше. Его сопровождает туда Евгения Егоровна (жена Г. И. Чернышевского) с одной из наших постоялок У. А. Кошкиною. Прошу Вас покорнейше принять их под Ваше попечение». Прибыв в Петербург 19 июля, Н. Г. Чернышевский в тот же день отыскал А. Ф. Раева. Радушно встретив их, Раев помог отыскать им временную квартиру близ своей, неподалеку от Невского. Из окон был виден достраивающийся Исаакиевский собор.

Николай Гаврилович прекрасно выдержал все экзамены, кроме географии, и был принят в Петербургский университет. Его мать, прожив в Петербурге три месяца, уехала в Саратов, а Николай Гаврилович снова поселился у А. Ф. Раева. Н. Г. Чернышевский вспоминал эту встречу так: «В Петербурге была одна надежда, один свой человек – А. Ф. Раев. И встретил приветливо, и сам такой вежливый да опрятный: сюртук на нем выглаженный, ходит в калошах, волосы завивает по-столичному. Очень приятный молодой человек».

Раевская Вязовка

В отличие от Чернышевского, прославившего свой город Саратов, его троюродный племянник А. Ф. Раев оставил своим землякам, жителям села Вязовка большое наследство. Еще в Санкт-Петербурге он беспокоился о материальном благополучии студента Николая Чернышевского, сочувствовавшего рабочему движению и неоднократно осуждавшего А. Ф. Раева за то, что тот не выступает в их защиту. Александр Федорович никогда не разделял политических воззрений своего родственника, говоря ему: «Если я выступлю, меня уволят со службы, а кто же тогда нас с тобой будет поить и кормить?» В то время А. Ф. Раев получил по протекции место младшего помощника столоначальника в Министерстве внутренних дел с жалованьем 1200 рублей ассигнациями в год и начал медленное, трудное восхождение по ступеням чиновничьей лестницы. В 1857 году он работал в Министерстве государственных имуществ под руководством министра-реакционера М. Н. Муравьева. Этот период стал для А. Ф. Раева временем наивысшего личного обогащения – до 500 000 рублей золотом. В его собственности было 3000 десятин земли, несколько многоэтажных доходных домов в столице. Правительство наградило А. Ф. Раева орденами. А ещё поместьем в Уфимской губернии, где переселенцы из Саратовской и Самарской губерний образовали поселок Раевка.

Раев представлял собой тип человека старой закалки, с монархическими, политическими воззрениями, для которого весь мир сосредотачивался в службе. Сухой и исполнительный, он с ранних лет поставил своей задачей сделать служебную карьеру. И достиг своей цели. Скромно и деловито он прожил свою холостую жизнь и благодаря своей чрезвычайной расчетливости и аккуратности сумел сколотить капитал. А. Ф. Раев был настолько богат, что в 1864 году предложил вязовцам безвозмездно 6000 десятин земли. Кроме того, он предложил вязовцам построить свой кирпичный завод, так как намечалось возведение кирпичной церкви.

Посетив в августе 1894 года Вязовку, он предложил за свой счет выстроить двухэтажное кирпичное здание училища. А. Ф. Раев собрал сход старейших. «Да оно нас в раз разорит», – говорили односельчане. «Не надо нам двухклассное училище!» – восклицали умники. «Мужик сер, а ума у него волк не съел» – говорит народная пословица. Так что постройка школы и дальнейшее ее существование обеспечивалось А. Ф. Раевым. Позже им была построена еще одна – трехэтажная, в которой разместилось женское второклассное училище, затем преобразованное в школу крестьянской молодежи (ШКМ). Она имела своё хозяйство, опытный участок и обеспечивала свою столовую необходимыми продуктами. Школа ежегодно была организатором и участником сельхозвыставок, проводила большую культурно-воспитательную работу на селе.

А ещё Раевым были построены в Вязовке амбулатория и больница. В 1894 году решался вопрос о строительстве железной дороги Аткарск – Вольск. А. Ф. Раев, желая добра вязовцам, хотел использовать свое огромное влияние с целью проведения железной дороги около Вязовки. По этому вопросу он вновь собрал волостное правление и старейшин села, прося дать согласие на строительство железной дороги у села и постройки станции. Старики долго слушали, спорили и, наконец, поклонившись А. Ф. Раеву, ответили: «Ради Бога избавьте нас от нечистой силы (так называли паровоз), ибо она столько отнимает у нас земли, да и скотину будет резать».

А. Ф. Раев глубоко переживал темноту и невежество своих односельчан – отказ от покупки земли, строительства школы и железной дороги.

Зная тяжелую жизнь вязовцев, Раев решает безвозмездно передать им часть своей земли. Он предлагает вязовцам переселиться на его земли под Уфой. Общество села Вязовка послало в Уфимскую губернию ходоков. На сельском сходе ходоки доложили: «Земля хорошая, кругом леса, вода, но живет там одна “нерусь” (так называли коренное население – башкир и татар – Ред.)». Управляющим своего имения в Давлеканове А. Ф. Раев назначил земляка – Семена Никифоровича Тимохина, после его демобилизации из Гвардейского Преображенского полка.

22 мая 1901 года на 78-м году жизни, перед отъездом из Петербурга в свое имение под Давлеканово, чувствуя приближение смерти, Раев решил заранее составить завещание. Оно было написано на 16 рукописных листах и содержало подробные пункты по выполнению его последней воли. Он просил похоронить его близ могил его родителей в селе Вязовка, в каком бы отдаленном месте от Вязовки ни скончался. Предусмотрел даже то, что если смерть последует от заразной болезни, то похоронить его в металлическом гробу, предварительно подвергнув тело дезинфекции. Похороны он просил устроить скромные, но на могиле должен был быть установлен богатый памятник в виде гранитной глыбы не менее двух метров в основании и такой же высоты. На этой глыбе следовало водрузить гранитный крест и высечь его имя и фамилию с указанием времени рождения и кончины…

Принадлежащие ему в Уфимской губернии Белебеевского уезда Альшеевской волости земельные участки – Дюртюлинский в 1091 десятину и Дуяминский в 1793 десятины – должны были составить собственность церкви Казанской Божьей Матери в селе Вязовка с тем условием, чтобы эту землю никогда не продавать и не отчуждать от вязовской церкви. Доход от земли должен быть разделен на десять равных частей. Из них две части использовать на нужды церкви в Вязовке, третью часть направлять на поддержание кладбища у церкви; четвертая часть идет на расходы по устройству и поддержанию памятников на могилах его и родителей; пятая часть на поддержание и улучшение в Вязовке библиотеки; шестая часть дохода отпускалась в пользу церкви, устраиваемой в поселке Раевка Уфимской губернии; седьмая часть дохода шла на школы в Вязовке; восьмая часть должна составить доход духовенства вязовской церкви за поминовение души его и родителей; девятая часть шла на выдачу пособий жительницам Вязовки, окончившим курс в вязовских школах, преимущественно сиротам при выходе их замуж – эта выдача должна была называться именем матери А. Ф. Раева – Надеждинской премией; десятая часть отпускалась на расходы по управлению и надзору за имением.

Из принадлежащих ему 6 % билетов Государственной комиссии погашения долгов шесть тысяч он передал в Петербургский университет для образования особого капитала тайного советника, кандидата прав Петербургского университета А. Ф. Раева, проценты с которого в количестве 360 рублей ежегодно подлежали выдаче в виде стипендий. 4,5 тысячи рублей он передавал в духовное ведомство для Саратовской епархии. Из них проценты с 2,5 тысяч рублей должны были составить стипендию в Саратовской духовной семинарии, а проценты с остальных 2 тысяч предназначались на образование стипендии в Саратовском женском епархиальном училище. Обе эти стипендии названы именем тайного советника А. Ф. Раева. 50 тысяч рублей он передавал в духовное ведомство для образования на вечные времена особого капитала тайного советника А. Ф. Раева. Проценты с этого капитала должны были ежегодно выдаваться его бедным родственникам до восьмого колена и вдовам церковных служителей Саратовской губернии. Всего было роздано около 140 тысяч рублей. Оставшаяся часть капитала в размере 200 тысяч рублей помещалась в банк в виде неприкосновенного капитала, лишь проценты шли на строительство кирпичной церкви в Вязовке и на другие нужды жителей села.

После смерти Раева его тело 27 июня по железной дороге было перевезено на станцию Куриловка Рязано-Уральской железной дороги, куда для встречи его прибыл местный священник Мансветов с дьяконом и псаломщиком, а также народ из сел Вязовка, Шировка и Грязновка. При выносе тела из вагона была отслужена панихида. Затем гроб несли на руках от станции Куриловка до Вязовки в знак признательности за большие заслуги покойного перед жителями Вязовки. Впереди несли его ордена. Во время шествия многие крестьяне выносили на улицу столы и служили панихиду. В 5 часов того же дня церковь была переполнена народом. По окончании панихиды тело вынесли в ограду, где ранее был сделан склеп, и во время спуска тела в склеп очень многие из присутствующих плакали.

Ему был поставлен большой гранитный памятник, который С. П. Мансветов заказывал в Петербурге; везли его на десяти лошадях. Составляя завещание, кажется, всё учел тайный советник. Кроме одного – того, что революция в России уничтожит его завещание, как и память. По информации Саратовской епархии, в настоящее время могила Раева утрачена.

Царское яйцо

Уроженец села Вязовка Сергей Тимохин оказался одним из героев романа-эпопеи «Война и мир» великого русского писателя Льва Толстого, участником великой битвы под Бородиным. Вот сложная и многокрасочная картина Шенграбенского сражения, описанная классиком: «Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. <…> но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад… и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина… Бегущие возвратились, батальоны собрались, и французы были… оттеснены». Сергей Тимохин был и героем другого сражения – взятия Измаила полководцем Суворовым. А Михаил Кутузов, бывший в то время комендантом крепости, подарил герою клинок.

Семья Тимохиных – отец, мать и пятеро детей – жила в Вязовке Саратовской губернии. В 1866 году у сына героя Никифора Сергеевича родился сын Семен. Борис Николаевич Красильников в своей книге его характеризует так: «Семен по деревенским меркам считался грамотным, так как мог читать молитвы… родившийся вскоре после отмены крепостного права, начал жизнь с единственным достоянием – крепким здоровьем. Не было у него ни имущества, ни влиятельных родственников, помогающих ему “строить жизнь”. Но он обладал пытливым умом, практической смекалкой, чуткостью ко всему новому, полезному…» Когда Семену исполнился 21 год, его забрали в армию и направили в учебную команду, в которой он получил образование. За свой могучий рост и обаяние Семен служил в Санкт-Петербурге в гвардии Преображенского полка. При царском дворе существовал старинный обычай: на Пасху царская семья христосовалась с гвардией. Для этого всех фельдфебелей гвардейских полков собирали в Зимнем дворце. Однажды Семен стоял рядом с фельдфебелем 1-й роты, который по сравнению с ним казался малышом. Такое сочетание и привлекло внимание царицы: она остановилась около Семена, сказав что-то по-французски царю, выбрала красивое хрустальное яйцо и подарила Семену.

В 1893 году после службы Семен обращается к своему земляку А. Ф. Раеву за помощью в устройстве на работу. И тот предложил Тимохину должность управляющего своим имением в селе Давлеканово Уфимской губернии. В это время Раев закончил строительство двухэтажного дома в Давлеканово. Сейчас этот дом № 19 расположен на углу улиц Демьяна Бедного и Трудовой. В 1896 году Семен Тимохин вместе со своей семьей (жена и сын Дмитрий) прибыл в Давлеканово и стал жить в большом двухэтажном доме, построенным А. Ф. Раевым. Приехала и сестра Семена Акулина с мужем Иваном Савельевым и дочерью. Всем переселившимся сюда семьям Раев бесплатно давал землю для строительства домов и огородов. Савельевы, получив от Раева землю в деревне Писаревке, построили дом и открыли винную лавку. Продажа вина в то время была очень выгодным занятием. Здесь у них родились сын Миша и дочь Маша. С началом Первой мировой войны все винные лавки закрылись, и вся семья Акулины была вынуждена в 1914 году переехать к Семену на Дымановский  хутор.

Когда Раев подарил Семену участок земли, Тимохин сам стал помещиком, вместе с Мелешкиным они построили в Давлеканово вальцовую мельницу «Урал». Тимохин очень увлекся новой работой и, не жалея сил, полностью отдавался ей. Дела его пошли в гору. Жизнь в Давлеканово наладилась быстро. Благоприятные природные условия, большое количество земли, в основном чернозем, способствовали сбору больших урожаев до 200 пудов с десятины. Сеяли в основном пшеницу.

В 1900 году, за год до своей смерти, А. Ф. Раев за безупречную работу подарил Семену Тимохину часть своего имения в 100 га на хуторе Дымановском. С этого времени семья Семена зажила очень богато. На хуторе были построены два дома, но жили они там только летом, во время уборки хлеба.

Появился свой маслобойный завод и сыроварня, несколько мельниц, конный завод, магазины и прочее. Работы в хозяйстве Семена было много, поэтому пришлось вызвать из Вязовки родственников и нанимать рабочих. «Теперь Семен мог все силы бросить на расширение и укрепление своего хозяйства. В то время Дымановский хутор, – пишет Борис Николаевич Красильников, – имел дворов 20–30 и числился “товариществом”. Всего земли в общем владении было около тысячи гектаров. Землепользование было трехполосным, одно поле каждый год отдыхало и служило выпасом для скота… Вопросы, связанные с пользованием землей, разрешались миром, на “сходках”… Трудились на земле в поте лица, от зари до зари, не зная праздников. Отдыхали зимой…»

«Хутор наш, – вспоминал сын Семена, Дмитрий, – был расположен на берегу красивой речки Дёмы. Перед домом был небольшой огородик, его я разбил на маленькие участки, сделал дорожки, засадил их малиной, смородиной и крыжовником, а главную дорожку, которая спускалась к реке, засадил акацией, сиренью и уймой цветов. Устроил купальню, купил лодку. Отдых был чудесный, но им никто не пользовался, смотрели на это, как на баловство…»

У Семена кроме Дмитрия, родившегося в Вязовке в 1893 году, в Давлеканово родились дети: Клавдия – в 1899 г., Николай – в 1900 г., Ольга – в 1904 г., Мария – в 1906 г., Анатолий – в 1916 г. и Зинаида – в 1918 г. Семья Семена Тимохина жила дружно, богато и спокойно, пока не началась Первая мировая война.

С приходом к власти большевиков началась новая эра. В конце мая 1919 года 25-я стрелковая дивизия Чапаева выбила белогвардейцев из Давлеканово, но власть Советов утвердилась лишь к осени 1919 года. Семен с женой и детьми уехал в Иркутск, оставив раевский дом в Давлеканово в ведении отца Никифора, а имение в ведении своей сестры Акулины. Старший сын Семена, Дмитрий, перешел на сторону Белой гвардии, которой были переданы все лошади Семена. За участие в войне на стороне Колчака Дмитрий был арестован и заключен в тюрьму. Во время смены власти в 1917 году Дмитрий с отцом зарыли в подвале раевского дома золото и реликвии прадеда Сергея Тимохина – награды и клинок, подаренный Кутузовым при взятии Измаила. В 1925 году Дмитрий приехал в Давлеканово с одной целью – забрать из подвала дома, в котором они жили, спрятанные реликвии и золото. Все закоулки дома ему были знакомы, поэтому он без труда ночью проник в подвал. Но когда он уже достал слиток золота, его обнаружили сторожа. Тут же прибыли красноармейцы и арестовали Дмитрия, отправив его после суда в тюрьму в п. Джусалы Карманчинского района Кзыл-Ординской области в Казахстане.

ВЧК разыскала Семена, арестовала его в Иркутске и отправила в уфимскую тюрьму. После освобождения Семен Тимохин приехал на Дымановский хутор. Раевский дом, в котором он жил, был конфискован, там основали штаб красногвардейцев. Отец умер, не выдержав крушения семьи Тимохиных и происходящих событий. Но, несмотря на это, Семен продолжал жить на Дымановском хуторе вместе с женой и детьми.

В 1932 году в Давлеканово прошло раскулачивание. У Семена отняли последний дом, а его самого с женой отправили в ссылку. На хуторе остались без средств существования двое детей – Анатолий и Зинаида. Зина сразу куда-то пропала, Анатолий уехал к брату Дмитрию. Через 10 лет в Давлеканово будет размещено Военное авиационное училище разведчиков ВВС Красной армии, которое просуществует до конца Великой Отечественной войны.

После ссылки Семен с женой поехали в Уфу к сестре Акулине, которая уехала туда с мужем и детьми еще до раскулачивания… В Уфе Семен устроился на работу ночным сторожем в магазин. Но однажды на него напали бандиты (которые, как выяснилось позже, были рабочими Уфимского железнодорожного депо). Очень сильно покалечили Тимохина. Перебили три пальца на руке, а от удара ломом по голове у него лопнули барабанные перепонки. После нескольких месяцев больницы Семен выздоровел, но остался глухим.

Жизнь в Уфе не наладилась, и Тимохины уехали к дочери Ольге в Самару. Умер Семен Тимохин 13 мая 1954 года в возрасте 88 лет. Из семерых его детей на его похоронах были только дочь Ольга с детьми и сын Анатолий.