№10.2024. Лестница в Небо Михаила Чванова

– Хотели бы вернуться в СССР? Многие сейчас ностальгируют по нему.

– Ни в коем случае! Ностальгируют те, кто в нём не жил и представляет его по зюгановским сусальным сказкам… Остальные же – это, как правило, бывшая партийная или околопартийная каста, которой там было тепло и уютно… В начале 2000-х годов я оказался жильцом улицы имени горячо любимого российским народом товарища Энгельса, до большевистских времен Малой Успенской, которая вместе с низом улицы Коммунистической в коммунистическое время была гнездом тогдашней партийной элиты. Обосновались они, видимо, потому, что здесь стоял, как своего рода идеологический оплот, Дом старых большевиков, поставленный на фундаменте снесённой большевиками Успенской церкви. Правда, старые большевики пошиковали в своём доме недолго: во второй половине 30-х годов, перевыполнив план по выявлению и уничтожению «врагов народа», они принялись искать «врагов народа» среди самих себя. В Уфу приехал товарищ Жданов, собрали срочно пленум обкома партии, в результате было расстреляно и распределено по лагерям до 70 процентов секретарей обкомов, горкомов, райкомов, членов бюро обкома, а также наркомы просвещения, земледелия, юстиции, финансов, деятели культуры – все они были членами славной ленинско-сталинской партии. По воспоминаниям детства одного из старожилов этого дома В. Баранова, в 1937 году его деда И. Б. Долганова перевели с повышением из Белорецка в Уфу. Предложили квартиру в Доме старых большевиков. На выбор: двери большинства квартир были распахнуты настежь, бродили с этажа на этаж, выбирали…

Итак, я перебрался на некогда элитную улицу имени Энгельса. Все бы хорошо, но я вдруг столкнулся с тем, что во все четыре стороны примерно на расстоянии километра от этого номенклатурного гнезда нет ни одного продовольственного магазина. Элите они были не нужны, она окормлялась прямо на своей ответственной государственной работе.

Отсутствие магазинов решало и другой немаловажный вопрос: не толкался по тихим улочкам горячо любимый этой самой элитой трудовой народ в поисках, чем бы разжиться в пустых магазинах, и по вечерам можно было спокойно гулять, вдыхая целебный липовый воздух. Бытовал анекдот. Спрашивают Никиту Сергеевича Хрущева на какой-то международной конференции: «В вашей команде, несомненно, есть какой-то гений, надо же так уметь распределять продовольственные и промтовары по такой огромной стране, да еще с таким суровым климатом! Может, раскроете секрет?» Никита Сергеевич был великодушен, поделился секретом: «А мы свозим все товары в Москву, а граждане уже сами развозят их по всей стране. Недавно пустили дополнительные электрички в Рязань, в Казань, пустим и в другие города».

Где уж тут говорить о высоких материях: люди ехали в столицу не в музеи, не в театры, не на выставки, а, купив пару, а то две мягких тапочек, чтобы не разбить в кровь ноги в поисках нужного. Даже за обоями при переезде в новую квартиру мне пришлось ехать в Москву. Это к вопросу о ностальгии по СССР.

Сегодня почти все крупные банки, правления госкорпораций, конторы сколько-нибудь важных экономических структур, а значит и все налоги с них, аккумулируются в Москве. Это одна сторона дела. Вторая, может, главная: жирующая Москва чем дальше, тем больше становится не русской, я имею в виду не национальность, а отношение к стране, точнее сказать, не российской, потому что строящаяся в огромном количестве Собяниным жилплощадь покупается в подавляющем большинстве своем не приезжающими из глубинки из-за нужды россиянами, а россиянами лишь по паспорту, который легко купить, людьми, глубоко чуждыми и даже враждебными России по духу, или даже приехавшими с глубинной целью в дальнейшем ее колонизировать. Доказательством тому последние президентские выборы: в Москве за Путина отдали голосов в процентном отношении значительно меньше, чем в остальной, остающейся патриотичной России, чем даже, к примеру, в самой обиженной центральной властью Туве.

– Вас иногда называют антисоветчиком…

– Антисоветчиком я не был – по той простой причине, что и советской власти в СССР никогда не было. Хотя в свое время народ мечтал о ней. Вспомним, как доведенные большевиками люди выходили на улицы с лозунгами: «Советы без большевиков!» Может, сейчас появляются ее зародки. В так называемом СССР, названном так по аналогии с масонскими США, при социализме с так называемым человеческим лицом, советская власть существовала только как ширма, за которой пряталась демагогическая, необразованная, чуждая народу коммунистическая власть, несколько цивилизованная в последние десятилетия, она решала все. К примеру, если говорить о сельском хозяйстве, – когда, вопреки природе и здравому смыслу, сеять, когда хлеб убирать.

Я далеко не в восторге от нынешнего положения дел в России, но в СССР – нет! Боже упаси! В реформированную из СССР Российскую империю, где всем народам было бы хорошо, – да! Но, к сожалению, реформировать СССР не удалось, нам не дали, точнее, настолько были выкошены из народа здоровые национальные патриотические силы, которые оказались не готовы к краху СССР, что в результате всем народам, входящим в него, пришлось пережить жуткие времена, и им ничего не оставалось, как по чужой подсказке искать причины беды в пострадавшем больше всех русском народе.

СССР жил за счет России, она была, по сути, внутренней колонией у остальных республик, из нее высасывали последние соки. Но я был бы нечестен, если бы не сказал, что ностальгию вызывает и сегодняшняя средняя нищенская пенсия в 20 тысяч рублей по стране, это в среднем, а есть пенсии и в 15, и в 10 тысяч рублей. В нищем СССР пенсионеры при скромной пенсии были в состоянии жить пусть и в скромном достатке, но и могли помогать детям, внукам, не работать вынужденно, а, находясь на пенсии, воспитывать внуков и правнуков, это уже к вопросу катастрофической демографии, которую нынче имеем. Самое прямое отношение к демографии имеют нищенские зарплаты учителей, работников культуры, другой интеллигенции. Зарплаты руководителей предприятий в СССР, в лучшем случае, в два-три раза превышали зарплаты рабочих, ныне зарплаты руководителей так называемых госкорпораций, в большинстве своем не специалистов, а менеджеров, превышают зарплаты рабочих в сотни, тысячи раз. Это уже вопрос не только социальной справедливости, о которой мы толкуем, а государственной нравственности.

Тем не менее, я не хочу в СССР. Да, были в народе и между народами теплые человеческие отношения, но это не результат коммунистического воспитания, идеологии, а остатки старой корневой православной и мусульманской традиции, нравственности, которую не удалось уничтожить. Мы вместе с коммунистическими патриотами дружно поносим товарища Троцкого-Бронштейна, прежде всего, как противника Сталина и всего советского народа, но ВКП(б), а потом КПСС, проклиная Троцкого, по сути, до последнего дня своего существования вели антироссийскую политику Троцкого. Сталин, уничтоживший Троцкого за «троцкизм», был на самом деле самым последовательным троцкистом, не говоря уже о Хрущеве, претворяя в жизнь всё ту же идею всемирной революции, истощая при этом Россию не только союзными республиками, но и искусственным созданием и кормежкой так называемых социалистических государств в Восточной Европе. Дай им после освобождения от Гитлера жить, как они хотели, они были бы нам благодарными, и сейчас мы имели бы в них союзников, а не врагов.

Весь этот троцкистский эксперимент построения социализма у них, даже более чем у нас, с человеческим лицом, закончился кровавыми восстаниями и еще более кровавыми подавлениями, в которых погибали русские солдаты, и все это приводило к ненависти к России и к русскому народу.

Нас так приучили привыкать к злодейству, что, вопреки здравому смыслу и своей совести, переводим его в разряд обыденных, даже бытовых вещей. Сидит в Кремле коммунистический, а тайно даже православный царь, который только назывался генеральным секретарем, в юности хорошие стихи писал. В отличие от прежних царей, добрый к своему народу. Как-то надо, чтобы войти в историю, продолжить научное развитие марксизма-ленинизма. Что-то такое необыкновенное надо придумать. И он провозглашает гениальный тезис, что при социализме классовая борьба не ослабевает, а, наоборот, возрастает. Но теория без практики мертва. Значит, надо организовать классовую борьбу: определить половину народа или хотя бы треть его во врагов народа, то есть врагов самих себя, а остальная половина должна бороться с этой половиной.

На сей день мы, почти каждый в истории своей семьи, копнувшись, найдет расстрелянных, умерших в лагерях, погибших в ссылке, сведения о них почему-то снова сложно отыскать в архивах, складывается впечатление не только у меня, что дела тех страшных лет кто-то уничтожает, старается стереть это из нашей памяти. Кому это выгодно?

Стараясь реабилитировать Сталина в глазах новых поколений, много толкуют о его великой любви к великому русскому народу, которую он провозгласил в начале Великой Отечественной войны, когда приперло: «Братья и сестры! – обратился он к простодушному и все прощающему русскому народу. На самом деле великий русский народ великими жертвами спас страну, а заодно и его. Не успела она закончиться, Сталин отменит праздник Победы, отберет у её солдат, в подавляющем большинстве инвалидов войны, скромные рубли за ордена и медали, снова начнутся расстрелы и концлагеря.

Нет, в СССР я не хочу! Даже в самую лучшую его пору – так называемого социализма с человеческим лицом все сверху донизу было пронизано ложью. Его экономика держалась сначала на колючей проволоке, на рабском принудительном труде. По сути дела, концлагерь оставался даже после смерти Сталина по ту и эту сторону колючей проволоки, от Калининграда до Чукотки. И еще надо подумать, где было страшней, по ту или эту сторону ее, крестьяне, стержень государства, не могли без разрешения властей выехать из своей деревни даже в соседнюю область, потому как не имели паспортов, по сути, были не гражданами, а рабами своего государства, за легендарные трудодни-палочки порой они получали по 100-200 граммов хлеба, получалось, что меньше, чем норма в концлагере. А то и вообще ничего не получали, я хорошо это помню по родной тете Анне, колхознице. Спасал послеурочный труд на приусадебном участке, который Хрущев потом еще и укоротил. А еще ее по зиме отправляли на лесозаготовки в Архангельскую область, где в плохонькой одежонке по пояс в снегу она валила лес рядом с «законными» зеками. Как только социализм стал принимать человеческое лицо, так и рухнул. Многие до сих пор, тоскуя о СССР, не понимают, словно зомбированы, как можно было жить с верой в мифический коммунизм, в то, что в принципе против сути человека, хотя, казалось, ребенку было ясно, что это химера?

Даже на самом верху никто не верил. Конечно, были в СССР здравые и даже выдающиеся государственники с вынужденным партбилетом, как, например, Алексей Николаевич Косыгин, Николай Иванович Рыжков и, если говорить о Башкирии, глубоко уважаемый народом Зия Нуриевич Нуриев, которые, вопреки коммунистической идеологии, пытались очеловечить химеру или, точнее, просто-напросто хотя бы накормить людей, заложить разумные принципы хозяйственной деятельности, которые могли бы стать основами будущих реформ. Но такие люди или гибли, или оттягивали конец этой химеры в страшных человеческих мучениях. Не замарал себя партийной карьерой Муртаза Губайдуллович Рахимов, хотя его не раз ей соблазняли. Он, крестьянский сын, прошел достойный уважения и даже восхищения путь от оператора нефтеперерабатывающей установки до первого Президента Республики и видел реальные пути реформирования СССР. Он, «сепаратист», как и Александр Григорьевич Лукашенко, был против его физического уничтожения.

– Перебью. Говорят, что Ваши взаимоотношения с Муртазой Губайдулловичем были непростые.

– Были ясные и простые… Было во время полураспада СССР, когда партия, теряя реальную власть, заигрывая с народом, из положения к нему задом встала к нему если не лицом, то хотя бы в полуоборот. Одна из страшных проблем, вставших перед страной, – экологическая, которую долгое время скрывали. Чтобы сдать завод к очередному съезду партии, очистные оставляли на потом, а потом о них просто забывали, а зачастую их и в проекте не было. Бравурные рапорты потом приведут к чернобыльской атомной катастрофе, страшному взрыву у нас в Башкирии двух встречных поездов с мистически одинаковыми номерами, как грозному предупреждению будущему, если не опомнимся.… Ну так вот, Башкирский обком КПСС, в который к тому времени пришли уже нормальные люди, чуть ли не из рабочих, созвал пленум по вопросам экологии, мало того, на нем, как председателю недавно созданной по моей инициативе экологической комиссии, мне, беспартийному, предложили выступить чуть ли не с основным докладом. Это было время фенольной катастрофы в Уфе. Сразу скажу, что к экологическому движению в Башкирии, как и по всей стране, пристали люди, которые под благовидным предлогом пытались окончательно раскачать обстановку в стране, например, по улицам Уфы во главе «демонстрантов-экологов» фланировал молодой литератор Иосиф Гальперин с дохлым попугаем, якобы умершим от этого самого фенола. Я не помню, какие проблемы были на нефтеперерабатывающем заводе, которым руководил Муртаза Губайдуллович. Может, в пылу я что-то переборщил и очень резко высказался в его адрес. Он сидел в первом ряду напротив трибуны, широко расставив ноги, и снисходительно улыбался. Через неделю мне позвонили: «Михаил Андреевич, собирай чемодан! Рахимова избрали председателем Верховного Совета Башкирии. Тебе тут не жить». «Чемодана у меня нет, только рюкзак, но посмотрим», – ответил я, но задумался. Через какое-то время поехал на родину, в Салаватский район, на прекрасную Юрюзань. На границе района – толпа, люди в национальных костюмах, кумыс, чак-чак на подносах. Меня останавливает знакомый полковник милиции, отвечающий за порядок: «Отъедь пока подальше в сторону, Рахимов едет в Янган-тау». Подъезжает кортеж. Торжественная встреча, Рахимов пьет кумыс, к чак-чаку не прикладывается, окидывает взглядом собравшихся – он на голову выше собравшихся, и вдруг через расступающийся перед ним народ идет в мою сторону. Я на всякий случай встал за машину, чтобы меня не заметил. Нет, идет ко мне. Я выхожу из-за машины. «На родину едешь?» – «Да!» Протягивает мне руку: «Давайте попробуем работать вместе?» – «Давайте!» – крепко и искренне ответил я на его рукопожатие… Впоследствии он своими указами поддержит все мои начинания. Учреждая Всероссийскую литературную премию им. С. Т. Аксакова совместно с Международным фондом славянской письменности и культуры и Союзом писателей России, спросил меня: «Могу я иметь свое мнение о кандидатуре первого лауреата?» Я боялся, что он назовет кого-нибудь из местных писателей, мне виделась кандидатура всероссийского, даже мирового масштаба, конечно же, Василия Ивановича Белова, а он продолжил: «Я крестьянский сын, мне нравится, как пишет крестьянский сын Василий Иванович Белов, ничего не приукрашивая, о состоянии нынешней российской деревни».

Вопреки упорному противодействию чиновников, супербашкир, тогдашнего министерства просвещения («Как это: в Башкирии Аксаковская гимназия с элементами программы русской национальной школы?!»), Рахимов подпишет указ о ее учреждении. Его указами учреждены ежегодный Международный Аксаковский праздник, историко-культурный центр «Надеждино», ныне широко известный в России историко-культурный центр «Никольский храм» в Николо-Березовке, самом древнем русском селе в Башкирии. Когда река Кама, каждый год обрушивая берег, стала угрожать древнему храму, он инициировал постановление о строительстве набережной, камень возили на баржах за 200 километров. И не указом какого-то правительствующего органа, а народной молвой она благодарно будет названа Президентской. Присвоит звание Заслуженной артистки Республики Башкортостан выдающейся исполнительнице русских романсов и народных песен Татьяне Юрьевне Петровой, которую за границей назовут серебряным голосом России, а Патриарх Алексий II – народной певицей России, в противовес официальным властям, которые так и не присвоят ей никакого звания и не пустят на российское телевидение – глубинным чутьем своим они чувствуют в ней своего коренного врага, выражающего суть истинной России. Этот ряд можно продолжить. Я же, в свою очередь, в силу своих скромных возможностей считал своим долгом помочь ему в его непростых делах, например, выступил с резкой отповедью в Москве на слушаниях в Совете национальностей либеральным клеветникам, которые пытались разрушить Башкирию, как один из не поддающихся либеральной разрушительной идеологии регионов России, а либеральные СМИ пытались навесить на Башкирию ярлык второй Чечни. Я рассказал об истинном положении межнациональных и межконфессиональных отношений в Республике, которые могут быть примером не только для России. Я приглашал в Башкирию выдающихся писателей, ученых, общественных, религиозных деятелей разных конфессий, чтобы они своими глазами увидели истинное положение вещей. Кому-то не нравились наши взаимоотношения с Муртазой Губайдулловичем. Стали ему наговаривать: «Чванов там-то сказал то-то про вас». Он пресекал эти разговоры: «Чванов не мог этого сказать!» Кто-то говорил, что он был хитрым, жёстким, даже жестоким человеком. Не знаю, потому не буду спорить, меня это никаким боком не коснулось, может, он и был жёстким или даже жестоким к тем, к кому надо было быть таковым: подлости он не прощал. Иногда бывал по-крестьянски простодушным. Однажды, сорвавшись, наговорил на камеру какому-то московскому щелкоперу одного из центральных каналов, прикинувшемуся единомышленником Рахимова, что он думает о товарище Чубайсе, который тогда был на самых высоких ступенях российской власти, и о его окружении, шелкопер по возвращении в Москву прямо из аэропорта потащился к Чубайсу, в надежде за хорошее вознаграждение, и я думаю, что этот видеоролик сыграл немаловажную роль, может, последней каплей, в последовавшей в скором времени отставке Муртазы Губайдулловича… Уже будучи пенсионером, однажды в трудной ситуации во время реконструкции Димитриевского храма в Надеждине он помог Аксаковскому фонду финансово как глава благотворительного фонда «Урал». Когда Лев был сокрушен, многие отвернулись от него, стали бросать в его сторону не только камни, но и кирпичи, но, как правило, это были прежние прилипалы, которые чего-то не дополучили из привилегий.

– Давайте немного расслабимся. Есть у Вас любимый анекдот?

– Анекдоты порой в нескольких фразах гениально раскрывают суть явления или то, что за ним стоит... У меня нет какого-то одного любимого анекдота. Давай я расскажу реальную историю, которую я сначала принял за анекдот. Вот вы идете по Красной площади, гордости России, с волнением смотрите на Кремль и не подозреваете, что его Спасская башня почти уже 30 лет принадлежит неподсудному ни одному мирскому суду Чубайсу. Оказывается, будучи первым заместителем председателя правительства, он в 1986 году подсунул пьяному Ельцину бумагу, дающую право на ее приватизацию.

– Ваш ближайший друг и соратник, Вячеслав Михайлович Клыков, был убеждённым монархистом. В 2019 году гостем Международного Аксаковского праздника был директор Российского института стратегических исследований, а до того начальник информационно-аналитического управления Службы внешней разведки генерал-лейтенант Леонид Петрович Решетников. Прочитав его подаренную Вам книгу «Вернуться в Россию», можно сделать вывод, что он тоже убежденный монархист… А вы?

– Добавлю, что монархистом был также и начальник Аналитического управления КГБ Николай Сергеевич Леонов… Трудный вопрос, если не лукавить, не знаю… Порой пытаюсь сам себе на него ответить и ухожу от ответа. За нашими плечами нет ни одного идеального монарха, но такой, наверное, исходя из человеческой сути, вообще невозможен. Идеальный монарх должен обладать нравственными чертами самого Иисуса Христа. Говорят, что монархию прервали большевики ритуальным убийством императора Николая Второго и его ни в чем не повинной семьи. Но убили они его – уже не императора, а гражданина непонятно какой России, от прежней России он сам отрекся.

– Тогда немного переиначу: кто из русских царей Вам более импонирует?

– Может быть, с некоторыми оговорками, Иоанн Грозный. Разумеется, Александр Третий, трагедия для России, что он рано умер, может быть, он решил бы иначе вопрос наследника. Я думаю, что его все-таки убили, пустив поезд под откос, от полученных ран и контузий он так и не оправился, но скрыли это по каким-то соображениям. Но ни в коем случае не Петр Первый, который порушил национальные основы русского бытия, уничтожил Церковь, превратив ее в подчиненную его чиновникам контору, которая к 1917 году так и не пришла в себя, мало того, во второй день после Февральского масонского переворота стала петь аллилуйя Временному масонскому правительству (истинной же Церковь, как ни парадоксально, сделали большевики, обрушив на нее шквал жестоких репрессий), уничтожит купечество, окончательно закабалит крестьянство, не случайно, что его так любили большевики, по сути, он и был первым большевиком. Ни череда императриц, которая, по мнению великого русского философа Ивана Лукьяновича Солоневича, сумевшего бежать из советского концлагеря за границу, представляла собой не что иное, как сплошной публичный дом. Никакой императорской власти или монархии не было, правили фавориты и дворянская гвардия. Мы часто повторяем слова Пушкина о Пугачевском восстании: «Русский бунт, бессмысленный и беспощадный». Но Пушкин все-таки был дворянином – и по рождению, и по воспитанию, болел за свой класс. Наверное, был смысл в Пугачевском восстании, если против помещиков-дворян за хорошего, пусть не существующего царя поднялось пол России. Может, это свидетельство, что в народе жила идея Царя, помазанника Божия?

Но ни в коем случае не Николай Второй. Предвижу многоголосый гнев. Да, Николай Второй канонизован Русской Православной Церковью. Но только как страстотерпец, как и члены его несчастной семьи, и это справедливо. Да, он имел неоспоримую кучу достоинств, например, ходил 40 верст с полной солдатской выправкой и винтовкой, чтобы проверить, насколько удобно новое солдатское обмундирование. Но царское ли это дело, многое при нем в стране сделано, да, он был очень набожен, более того, как подчеркивали многие из его окружения, «фанатически набожен», но может ли быть истинная вера фанатичной, пышные и пошлые церемониальные выходы. Лучше бы огляделся, что за камарилья, начиная с царского двора, окружает его. Более чем прохладное его отношение к премьер-министру своего правительства, великому преобразователю П. А. Столыпину, единственному человеку, кто мог бы спасти страну от надвигающейся катастрофы. Несмотря на многочисленные покушения, к нему не была приставлена должная охрана, более того, убийца оказывается агентом охранки, и о намерении убить Столыпина он сообщает чуть ли не в газетах, а после его смерти все облегченно вздохнули, ведь он не устраивал не только революционеров. На следующий день после убийства Николай Второй пишет своей матери, Марии Федоровне, мудрой женщине, которая в свое время, еще в его молодости, скорбно сказала: «Если Ника станет царем, Россия погибнет»: «Аликс приняла известие довольно спокойно…» (А что ей переживать, все ее мысли о друге Григории!) На следующий день, 2 сентября, был «великолепный парад войскам на месте окончания маневров» в 50 километрах от Киева. Вот и все переживания по поводу национальной трагедии.

А Ходынское поле: надо же так любить вверенный тебе Богом народ, чтобы бросить ему под ноги жалкие подарки по случаю торжеств о своей коронации, вместо того, чтобы издать по этому случаю какой-нибудь добрый указ, облегчающий положение народа. К тому же то ли поскупились, то ли не рассчитали, и на всех не хватило, закончилось все страшной давкой, погибло почти полторы тысячи человек и примерно столько же раненых. Несмотря на это, на другой день продолжали праздновать. Были, конечно, и святые люди в окружении царя, такие как его родная сестра Великая княгиня Ольга Александровна, позже чудом избежавшая расстрела в Крыму и умершая в изгнании. Или великая православная подвижница, родная сестра императрицы, великая княгиня Елизавета Федоровна, сброшенная большевиками живой в старую шахту под Алапаевском, которая, в отличие от «фанатически набожной» сестры, Григория Распутина ненавидела. Но были и такие, как великий князь Кирилл Владимирович, который во время Февральской революции 1 марта 1917 года, еще до отречения государя, в нарушение присяги снял свой гвардейский экипаж с охраны царской семьи и привел его под красным флагом в распоряжение революционной власти.

Отречение же Николая Второго можно охарактеризовать словами митрополита Петербуржского и Ладожского Иоанна: «С креста не сходят, с креста снимают!» Помазанник Божий, если он действительно таковой, не имеет права ни при каких обстоятельствах отказываться от своего долга перед Богом и перед народом.

Что же касается династии Романовых, я все более склоняюсь к мысли, что судьба ее была изначально мистически и жутко предопределена. Началась она с казни трех- или четырехлетнего Вани, сына Марины Мнишек, – боялись, что он в будущем сможет претендовать на престол. Мальчика вели на место казни по глубокому снегу, Ваня плакал, звал маму, ему сунули пряник, позвали скоморохов, чтобы развеселить его. И повесить-то толком не могли, веревка оказалась гнилой и в узлах, петля не затягивалась, в конце концов, его бросили, ушли, и он еще несколько часов плакал, пока не замерз. А закончилась династия жестоким убиением отрока Алексея.

Великий русский мыслитель Иван Александрович Ильин в изгнании писал: «И вот когда после падения большевиков мировая пропаганда бросит во всероссийский хаос лозунг "Народы бывшей России, расчленяйтесь!", откроются две возможности: или внутри России встанет русская национальная диктатура, которая возьмет в свои руки «крепкие бразды правления», погасит этот гибельный лозунг и поведет Россию к единству, пресекая все и всякие сепаратистские движения в стране; или же такая диктатура не сложится, и в стране начнется непредставимый хаос… Тогда Россия будет охвачена анархией и выдаст себя с головой своим национальным, военным, политическим и вероисповедным врагам. В ней сложится водоворот погромов и смуты, отдельные части ее начнут искать спасения в "бытии себе" то есть в расчленении».

Увы, к первой возможности мы оказались не готовы, вторую возможность не предотвратили, слишком нравственно был разложен, унижен, угнетен и зомбирован сатанинской идеей российский народ, не выдвинул он еще из себя своего национального лидера, способного вывести Россию из заведенного ее в смрадное болото. Воспользовавшись отсутствием такового, вытащили на сцену коммунистического прохвоста Бориса Ельцина, кроме всего прочего, взорвавшего Ипатьевский дом в Екатеринбурге, где ритуально убили царскую семью, и продавшего душу дьяволу генерала Лебедя, пламенные русские речи которому писал Борис Березовский. Но после мучительных и даже кровавых потрясений, вопреки «тайне беззакония», мы, наконец, приходим к «первой возможности», о которой писал великий русский мыслитель, – к русской национальной диктатуре, о чем пока стесняемся вслух сказать, которая должна быть жестока к врагам и добра к многострадальному российскому народу. А дальше, может быть, должно прийти что-то более высокое, более гармоничное, может, и монархия…

– Некоторые Ваши ответы провоцируют вопрос: если не секрет, какое ваше воинское звание?

– Секрета нет: рядовой, годен к нестроевой, белобилетник.

– Ну и нельзя обойти такой вопрос: награды, премии?

– Почетный знак Министерства геологии СССР «Отличник разведки недр», почетный знак Союза писателей России «За заслуги в литературе». Ордена Русской Православной Церкви: Преподобного Сергия Радонежского III степени, Святого Благоверного князя Даниила Московского III степени, Святого Благоверного царевича Димитрия, Московского и Угличского чудотворца. Орден Почета, ордена Республики Башкортостан: Дружбы народов, Салавата Юлаева, Григория Аксакова. Медали: им. П. А. Столыпина «За гражданское мужество» Международного фонда славянской письменности и культуры, «За развитие русской мысли имени Ивана Александровича Ильина» Общероссийского общественного движения «Россия Православная», «Десять лет Приднестровской Молдавской Республики», «65 лет освобождения Республики Беларусь от немецко-фашистских захватчиков», «65 лет Победы над фашизмом» Республики Болгарии. Премии: Всероссийская имени С. Т. Аксакова (мне почему-то кажется, что я её заслужил), Большая литературная премия Союза писателей России 1-й степени (за лучшее произведение 2005 года), Александра Невского, «Капитанская дочка» им А. С. Пушкина, Константина Симонова, Международной ассоциации писателей баталистов и маринистов (за роман-поиск «Загадка штурмана Альбанова» и цикл рассказов и повестей о войне в Югославии), Патриаршая литературная премия, «Золотой витязь» (Гран-при) Международного литературного фестиваля «Золотой Витязь» за книгу «Русский крест», изданную Институтом русской цивилизации Олега Платонова в серии «Русское сопротивление».

– Юбилейные мероприятия по случаю Вашего 80-летия…

– Ассоциация писательских союзов и издателей запланировала мой юбилейный вечер в Москве в Доме Ростовых (Центральный дом литератора), пришлось отказаться. Праздновал в узком кругу в деревне Калиновке в поместье моего друга и соратника Вячеслава Васильевича Аброщенко. Прилетели мои близкие друзья: известный поэт и драматург, автор слов песни «В Надеждине звонят колокола», которая стала своеобразным гимном Международного Аксаковского праздника, Константин Васильевич Скворцов, выдающийся военный и полярный летчик, Герой России, бывший командующий авиации ФСБ, генерал-лейтенант Николай Федорович Гаврилов с женой Татьяной Дмитриевной. За плечами Гаврилова 8,5 лет Афганистана, 2,5 тысячи боевых вылетов: ночной охотник, барражирующий с выключенными бортовыми огнями и средствами связи в поисках бен Ладена не только над Афганистаном, личный летчик Путина в полетах во время боевых действий на Кавказе. Люди сверхопасных профессий, даже если они веруют в Бога, суеверны – офицеры спецназа ФСБ «Альфы» и «Вымпела» старались, чтобы на самые сложные операции их забрасывал Гаврилов, он был их своеобразным талисманом, потому что, как правило, в этих случаях он забирал их обратно живыми.

Константин Васильевич Скворцов наловил карасей. Вячеслав Васильевич привез от соседа, башкира-кумысника, кумыс. Интернет и мобильник не работают. Ну и…

– Ну и?

– Ну и подняли рюмки не только за мое здоровье. Французский коньяк и шотландский виски отставили в сторону: в свое время я неосторожно кому-то сказал, что при моих головных болевых приступах помогает только самогон. Молва пошла далеко и широко. И если раньше на день рождения мне, как правило, дарили мед, то на мой нынешний юбилей везли и несли со всех сторон этот замечательный элексир, после употребления которого, кстати, – медицинский факт! – не становятся алкоголиками: из Уфы, Белебея, разумеется, Надеждина, Казани… Самым лучшим был признан напиток из Усть-Катава Челябинской области, рюмку которого я предлагаю тебе за мое здоровье пригубить…

Вопросы задавал Анатолий Чечуха