№3.2023. Алексей Чугунов. Одинокий крик чайки над железисто-холодным морем

Нам, искушённым зрителям, катастрофически чего-то не хватает в современном кинематографе. Вероятно, лёгкого глотка воздуха или подтверждения обыденной фразы Станиславского в реверсе: «Верю!» Действительно хочется верить. Но как? Загвоздка. Где подлинное кино: без глянца и некой «слизи ширпотреба»? Уж насмотрелись на кукольно-фарфоровую изометрию кинореальности с телевизора. Всюду терабайты плаксивых сериалов, детективные (дефективные) вырвиглаз фильмы и прочие технично выглаженные «нетленки», въехавшие на скрипучей большой тележке в наш мозг. Есть желание фыркать и кидаться огрызками яблок. И плеваться попкорном, который уже горче редьки. И где, простите, настоящая жизнь, которая там – за забором городов-миллионеров? За МКАДом. Или жизнь на окраинах, в подворотнях тех самых мегаполисов. М-да! Одно сплошное многоточие. И благо, существует ещё международный кинофестиваль «Свой путь», который проходил в Уфе, с 9 и до 15 февраля 2023 года, в нём есть возможность увидеть актуальное художественное и документальное кино. В фестивале принимали участие члены жюри, участники и почетные гости из Сербии, Беларуси, Кыргызстана, Казахстана, Армении, Узбекистана, а также из Москвы, Санкт-Петербурга и других регионов России. Охват, как мы видим, весьма огромен. Фестиваль-глыба! Фестиваль-скала! Вот она чистота вдоха-выдоха… души, которую мы жаждали. Кинопроизведения показывались в кинотеатре «Родина» и в Доме актёра, по окончании сеансов шли волнительные обсуждения зрителей со съёмочной группой.

Здесь хотелось бы поговорить, пошептаться о двух фильмах-участниках кинофестиваля: короткометражном фильме «Кажется, навсегда» режиссёра Алёны Олейник и «Велге» Анастасии Нечаевой. Кинокартина Нечаевой фактически с полным метром. Оба фильма, далеко не двое близнецов, прочерчивают отчётливый контур дихотомии: город – посёлок. Одно бытие встречается на перекрёстке с другим бытием на интерсубъективном уровне. И в этих кинокартинах герои испытывают отголоски любви… эхо любви. И, наверное, не отголоски. Если быть точнее – инфлюацию любви, что стремится к зарождению. Пока в зачатке. Она не дошла до самого пика своего развития. Молодо-зелено.

В короткометражном фильме «Кажется, навсегда» (17 минут) грохочет железобетоном, арматурой Москва. Стучит отбойными молотками, жужжит «болгарками», дрелями. Строительный антураж пролезает практически в каждый кадр, но при этом бережно прячется за спинами главных героев. Ненавязчивый, но довольно громкий фон, который демонстрирует нам не только вечно развивающуюся столицу, но пытающеюся быть в постоянной пульсации. «Москва – она же не искусственная», – сообщает задний фон. Семнадцатилетний Артём гостит в Москве у старшего брата, но чем себя занять, он толком не знает – целыми днями валяется на диване. Частичные аллюзии обломовщины. От города-гиганта его тошнит, воротит. У Артёма в голове стойко засела заветная мечта, в конкретном случае – быстрее смотаться домой, в Новосибирск. Но неожиданно всё меняется в его желаниях: он встречает поющую девушку с гитарой в подземном переходе, которая тоже обратила на него внимание. И дальнейший расклад очевиден, а посему тратить время на трактовку сюжета не имеет смысла. Всё-таки в короткометражке, по всей вероятности, главный герой-протагонист – это Москва, полифоническая и многослойная, как торт. В ключе возможного четвёртого измерения не такая уж и зазнайка. Город не демонтирует свои вылизанные улицы-конфеты, рестораны с высококлассифицированным обслуживанием, пятизвёздочные отели и автомобили премиум-класса. И не сверкает убийственным неоном. Где-то за поворотом, в подземке, в кафешке с разрисованными повсюду безобразными граффити. Молодёжь тусуется, визжит от своих маленьких радостей и пьёт коктейли. «Кровавую Мэри», к примеру. И даже в приличной (можно сказать, стильной) квартире московского брата царит полный хаос: разбросаны всюду вещи, посуда; как при нашествии толпы дальних родственников… или слонов. Москва в фильме чем-то сопоставима с Санкт-Петербургом Фёдора Достоевского. Прослеживаются местечковые реалии – неостеклённый урбанизм. Без явного урбанизма. Врезалась в память взрывная фраза. Одна девушка из тусовки спрашивает Артёма: «Возле Новосибирска есть крупный город?» Пожалуй, не мешало бы поставить в качестве слогана эту фразу, вопрос к фильму «Кажется, навсегда». Не в бровь, а прямо в печёнку!

И абсолютный антипод первому фильму – «Велга» (84 мин). Минорная история (грусть, свинцовые оттенки скользят с первой картинки, вступительных титров) разворачивается на одном из берегов Северного моря – в маленьком рыбацком посёлке. Фильм снят по одноимённому рассказу Ивана Бунина, но в современной интерпретации. Где-то здесь оставил следы и «Левиафан» Андрея Звягинцева. Велга дружит с детства с Кириллом (у Бунина – Ирвальд). Но с годами их дружба перерастает в нечто большее – в крепкие нежные чувства. Но вдруг на годовщину смерти матери приезжает сестра Велги – Снега из города N (Бунин своей героине дал имя – Снеггар). Балерина, танцовщица, разве что не стриптизёрша. В первую очередь, поражаешься избранными именами: Снега и Велга, которые сказочно витиевато, будто своровав у Александра Грина, подобрал Иван Бунин и подкорректировал сценарист, режиссёр фильма. Велга слышится как река Волга. Неизменно бегущий поток воды по плёсам, перекатам. Ничто не изменит бег реки. В константе и неослабевающая её сила. Поэтому Велга и не помышляет уезжать из посёлка: ни сейчас, ни завтра. Снега – снег и ледяная стена. Некогда закадычные друзья называют её Снежной королевой, что вровень характеру девушки. Снега, приехав в посёлок, уже пробует лезть со «своим уставом в чужой монастырь» со свойственной ей развязностью. А дом родной-милый словно её сторонится, избегает. Достаёт из шкафа любимый сервиз матери и расставляет его на столе, не слушая возражения Велги, якобы отцу не понравится «разрушение памяти о матери». Кстати отца двух девочек проникновенно сыграл Алексей Гуськов. И Снега предсказуемо ломает трепетные отношения между Велгой и Кириллом – и делает это намеренно. С выигрышем, игрой, но зачем? Надвигается вселенское одиночество. И все персонажи-молчуны, без проблеска улыбки, скованы цепями одиночества… личного горя, которое отовсюду вылезает, выпирает своими острыми режущими углами. Кроме Снеги, безусловно. Она лишена здешних терзаний. Она – девочка-одуванчик. Она – «ответка» непрекращающегося праздника. Пришла крошить и разламывать это самое одиночество: единение, отдаление, уединение. И, наверное, внутреннее самосожжение. Но применяет сравнительно грубый инструментарий. А Велга что? Чайка из чеховской пьесы?

Кинокартина увенчана символическими метафорами, сквозящими почти «потусторонними» сценами, дополняющие и без того магический, всё разрывающий сюжет. Редкий фильм сейчас может похвастаться чем-то подобным. Велга стоит на крохотном островке, вокруг хозяйничает холодное, железисто-серое море, которое и не думает спать в конкретную минуту. Одна, одна… Велга. И детскую чашку крепко держит обеими руками шаманка с азиатскими глазами, боясь выпустить её из рук. Чашки, чашки – частое чередование в кинокартине, как символ домашнего уюта… потерянного уюта. И лодка белая, её старательно подкрашивает Велга. Не всё так запущенно, как ожидалось. Есть ещё путь к восстановлению, к реставрации. И лодку обязательно докрасит в белый невинный цвет.

Герой Сергея Шакурова, некогда судья, безотрывно смотрит в окно, будто подглядывает. Не за кем-нибудь, а за самим собой – за своим прошлым. Оттого он и пытается воспользоваться ружьём, расстелив предусмотрительно вокруг себя старые газеты. В конечном итоге и его настигает возвращение в объятия реальности. Его время не пришло. Северное сияние облегчённо подмигивает ему в ответ, когда он, наконец, выходит на улицу. Шаманка решается избавиться от несчастной чашки с малиновым рисунком – закапывает её в песке на берегу. Но что-то должно идти и в противоположную сторону… Должно. Концентрированный, иссиня мерзлых оттенков фильм приглашает зрителя к зеркальному своему отражению. Хватит отсиживаться, мять бока. Долой зону комфорта! Вернись к ветру-смутьяну, пойди в море с харвой для ловли рыбы. Не будь букой. А как же Велга-Волга-Чайка с криком у берега, воды?..

Зрители в кинозале были в восхищении от игры Ольги Бодровой в роли Велги. После двойного блока фильмов, когда шло обсуждение, режиссёра Анастасию Нечаеву спросили: «А, случаем, Ольга Бодрова не дочь Сергея Бодрова?» На что Нечаева дала утвердительный ответ. В зале раздался оглушительный залп аплодисментов.