Светлана Беллендир, главный редактор издания «Ветеран Башкортостана»
УФА – ЛУГАНСК. С МЕЧТОЙ О МИРЕ
Нынешней зимой ветеранская делегация Башкортостана побывала в Луганской Народной Республике, где приняла участие в мероприятиях, посвященных 75-летию со дня героической гибели генерал-майора М.М. Шаймуратова. Главный редактор издания «Ветеран Башкортостана» Светлана Беллендир поделилась впечатлениями о новой поездке – прежняя состоялась в октябре 2016 года.
В тот февральский день солнце пылало совсем по-весеннему. Возле уфимского телецентра мы с ветеранами ожидали журналиста, с которым договорились вместе отправиться в ЛНР, – познакомиться с ним еще не успели.
– Может быть, он? – задумчиво произнесла участница боевых действий в Афганистане и Чечне Роза Исламова. Решительно шагнув к скучающему парню с видеокамерой, она поинтересовалась:
– Едете с нами на Донбасс?
– Нет-нет! – вздрогнул тот, – а мы рассмеялись. Стоит человек, никого не трогает, а тут на тебе – айда на войну!
Представитель БСТ и Русского географического общества Рустам Сиразетдинов подошел вовремя – он поехал, чтобы снять фильм о генерале Шаймуратове. Наша делегация была небольшой: два ветерана боевых действий (Тимерьян Ражапов и Роза Исламова) и два журналиста.
Участников Башкирского союза ветеранов боевых действий в Петровском встречают как родных: «Наши башкиры приехали!» И неудивительно – к тому времени они одиннадцать раз привозили в ЛНР гуманитарную помощь: продукты, стройматериалы, учебники, оборудование, игрушки… Теперь на Луганщине их всегда ждут близкие друзья.
«Мы возводим памятники, а они рушат!»
Поначалу все было знакомо: серая лента дороги, большие поселки и маленькие городки, разноцветные купола церквей и церквушек. Зима уже отступала – таял снег, сияло умытое ярко-синее небо.
Через день подъехали к границе, таможню прошли без приключений – и тут же оказались под крылом депутата Народного Совета ЛНР Сергея Серова. Ближе к ночи прибыли в луганскую гостиницу.
– Завтра в городе пройдут большие мероприятия, посвященные третьей годовщине освобождения Дебальцево, – сообщил Сергей Викторович.
Дебальцево! Лет десять назад название этого городка было на слуху разве что у любителей дальних дорог: Дебальцево – крупный железнодорожный узел. Я помню, как когда-то на донецких и луганских станциях останавливался поезд, который вёз курортников в Крым: румяные бабушки весело протягивали заспанным пассажирам ароматные яблоки и золотистую кукурузу. Горько теперь вспоминать ту летнюю суету. Нежданная война наверняка перемолола судьбы бойких тетушек, как и тысяч других жителей восточной Украины. Что с ними теперь? Живы ли?..
Ныне Дебальцево ассоциируется с новой войной, с «котлом», с тяжелыми боевыми действиями, в результате которых бойцы Вооруженных сил Украины (ВСУ), несмотря на свое значительное превосходство, оказались в окружении ополченцев. Освобождение Дебальцево на Донбассе называют историческим событием. В честь него 22 февраля 2018 года в Украинском музыкально-драматическом театре Луганска прошло торжественное собрание с участием первых лиц молодой республики. К памятнику десантникам, что находится неподалеку от театра, на той же Оборонной улице, возложили венки и цветы.
У этого памятника – возвышающейся на постаменте БМД (боевой машины десанта) – своя печальная история. Впервые его установили 2 августа 2015-го в честь защитников города. А спустя два года здесь, в центре Луганска, прогремел взрыв – да такой, что в окрестных домах задрожали стекла, а гулкое эхо добралось до дальних улиц. Это произошло 18 сентября 2017 года. Неизвестные (по версии МВД и прокуратуры ЛНР, украинские диверсанты) взорвали мемориал «голубых беретов» – видимо, взрывное устройство было заложено в башню БМД. От машины ничего не осталось, а вот люди чудом не пострадали.
Это случилось спустя год после моей первой поездки на Донбасс…
В феврале нынешнего года, накануне празднования 75-й годовщины освобождения Луганска от гитлеровцев и Дня защитника Отечества, монумент «Я – десантник» на улице Оборонной восстановили. «Наша разница в том, что мы ставим памятники, а они их рушат», – заявил и.о. главы ЛНР Леонид Пасечник.
Наутро нас пригласили в Дом профсоюзов. Помощник депутата Сергея Серова, душевная Ольга Ивановна, угощала кофе и делилась новостями, а мне казалось, что не полтора года прошло с нашей предыдущей встречи, а всего-то несколько дней.
Председатель Федерации профсоюзов ЛНР Олег Акимов поблагодарил Башкирский союз ветеранов боевых действий за поддержку луганского народа в непростые времена. Говорили не о войне – о мире. Но мой взгляд то и дело падал на трещину, которая, точно рваный шрам, разрезала чистую и светлую офисную стену. Она появилась во время авиаудара по зданию Луганской администрации 2 июня 2014 года. Дом профсоюзов находится совсем рядом.
Я вновь попыталась представить, как это было. Солнечное лето, шумный центр города. Недалеко от административного здания – жилые дома, сквер, детский сад с трогательным названием «Журавлик». И вот в три часа дня – низколетящий штурмовик, оглушительный взрыв, паника. Вместо беспечной зелени – поваленные деревья, вместо детского щебета – надрывный плач. Восемь погибших, около тридцати раненых… Не фильм про войну – жуткая реальность наших дней.
Человек, отдавший приказ сбросить неуправляемые авиационные ракеты, прекрасно знал, что удар обрушится на мирный квартал. Только вряд ли ему снятся наспех прикрытые тела, кровь и воронки. В Луганске я услышала фразу: «Армия может выстрелить в свой народ всего один раз. Второй раз – это уже не ее народ». Нынешним летом в Луганске открыли памятник погибшим при авиаударе – черный колокол всегда будет напоминать о трагедии некогда мирного города.
Я не ожидала, что нашу маленькую делегацию пригласит министр иностранных дел ЛНР, полномочный представитель ЛНР на Минских переговорах Владислав Дейнего, поэтому едва не отправилась прогуляться по зимнему Луганску, чтобы сделать «фотопортрет» города. Но сухой вопрос: «Паспорт с собой?» – меня остановил.
Проверка документов, временный пропуск – и вот мы уже поднимаемся по мраморным ступеням Дома правительства. Обсуждали темы благотворительности, дружбы народов, исторической правды. Вспоминали про общих героев.
Ветераны изложили мысль об увековечении памяти легендарного генерала Шаймуратова. На месте его гибели в поселке Штеровка находится мемориальная доска – но она в овражке, не сразу заметишь. Ветераны предложили установить достойный монумент, и министр поддержал инициативу.
– На Украине возвеличивают нацистских преступников, определенные силы стремятся вычеркнуть из народной памяти имена Александра Матросова, Зои Космодемьянской, молодогвардейцев и других героев. Важно не допустить этого в Донбассе, – подчеркнул Владислав Николаевич и добавил, что генерал Шаймуратов достоин звания Героя России.
Выйдя из Дома правительства, мы прошлись по пасмурному Луганску. Спешить было некуда – мероприятия в петровской школе были запланированы на следующий день. Я вглядывалась в дома, точно в лица: мне казалось, что они, как люди, хранят отпечаток новой войны и помнят звуки летящих снарядов.
Искать знаки беды не приходилось – повсюду встречались горькие напоминания. Балконы пятиэтажек в центре города – одни аккуратно застеклены (видно, рамы установлены недавно), другие – побиты осколками.
Живые и искусственные розы возле большого стенда «Они отдали жизнь за нашу свободу. Ветераны Луганской Народной Республики» – с фотографий улыбаются ветераны с юными лицами.
Знак городу-герою Луганску от «Ночных Волков» датирован 14 сентября 2014 года – в ту пору на Донбассе шли тяжелые бои. И подпись: «Расколотая русская равнина срастается у мира на виду. Подняться евразийским исполином начертано России на роду».
Здесь, в Луганске, часто встречаются плакаты, напоминающие о том, что на Донбассе живут русские по крови и по духу люди.
Вздыблена истерзанная земля
На одной из луганских улиц нас ждал Наиль Нурулин – «афганец», полковник в отставке. Тимерьян Ражапов, тоже ветеран Афганистана, крепко обнял товарища. Наиль Сагитович (в Луганске он известен под позывным Юстас) в сообществе воинов-интернационалистов человек известный.
Проявивший героизм в локальных конфликтах, удостоенный орденов и медалей, много лет назад он был инициатором фестиваля патриотической песни «Салам, бача!» в оренбургском городе Бузулуке. Каждый год этот грандиозный слет собирает ветеранов боевых действий со всех уголков России.
Когда началась война на Донбассе, Наиль Нурулин узнал, что хороший друг из Луганска, который в 80-х годах спас ему жизнь в Афганистане, лежит с тяжелым ранением в госпитале. Недолго думая, собрался, выехал к нему, чтобы помочь, – да так и остался. Был вдовцом. В Луганске создал семью.
– Я ведь войну повидал. Афганистан, Таджикистан – все прошел. Но в то, что здесь начнутся полномасштабные боевые действия, долго не верил, – хмурится полковник Нурулин – высокий, крепкий, седой уже человек. – Только когда эти… людьми-то не назовешь… начали с «Градов» бить, когда самолет разбомбил администрацию, тогда я понял, что этот беспредел просто так не закончится.
– Людей мобилизовывал, занятия проводил, молодежь воспитывал… Ведь многие и в армии-то не служили, только в кино видели, что это такое. Поначалу ничего не знали, не умели. Потом хоть как-то строиться начали, к порядку привыкли: «здравия желаю» и все остальное…. Мой батальон первым вошел в Дебальцево. А товарищ, который в Афгане воевал, больше полтысячи украинцев взял в плен, – договорился с их командованием, чтобы сдались. Ну, не убивать же их! Все-таки наши, славяне. Как можно?! Хотя если посмотреть на зверства, что творили новые бандеровцы: звезды на людях вырезали, в котлах варили, живьем сжигали… Конечно, злость просыпается. Но мы же – не они...
Будучи военным комендантом Луганска, Наиль Нурулин не только воевал, но и решал насущные проблемы местных жителей. Ведь у каждого должна быть крыша над головой и еда на столе.
– Поехали, навестим бабу Машу, привезем ей гостинцы, – предложил Наиль Сагитович, и мы сели в машину. Наши ветераны знали легендарную бабу Машу и не задавали вопросов, а мне оставалось только отправиться вместе с ними.
Путь к неведомой бабе Маше лежал по разбитой трассе, заснеженные обочины не радовали глаз. Пустынно, серо, мрачно, безлюдно. Только яркие рябчики, завсегдатаи степей, кое-где оживляли угрюмую картину – охотников теперь почти нет, птиц стало много.
Выехали из многолюдного Луганска – и будто попали в другое измерение.
– На полях до сих пор можно на мину наткнуться, – говорит нам, точно об обычном деле, Наиль Сагитович. – Фермеры сами стали, как саперы, – умеют и вытаскивать снаряды, и обезвреживать. А что делать? Жизнь идет. И сеять надо, и урожай убирать…
На белом снегу отчетливо выделяются памятники ополченцам: кресты, обелиски, фотографии. «На этом месте 11 июля 2014 года принял бой и погиб боец второго блок-поста Овчаренко Руслан (Руся). Не забудем, не простим».
Возле приметного высокого креста мы остановились. Именно здесь 17 июня 2014 года погибли наши коллеги-журналисты – 37-летний Игорь Корнелюк и 26-летний Антон Волошин. Неподалеку от поселка Металлист под Луганском съемочная группа ВГТРК готовила репортаж о беженцах и попала под минометный обстрел. Звукорежиссер Антон Волошин погиб сразу, корреспондент Игорь Корнелюк получил тяжелое ранение и умер в реанимации.
Все знают развязку этой истории: Надежде Савченко предъявили обвинение в пособничестве в убийстве журналистов. Как утверждает следствие, она определила координаты съемочной группы и передала их украинским силовикам.
Сейчас Надежда Савченко – скандально известная личность и, можно сказать, медийный персонаж. Она часто мелькает на телеэкранах, «разводя», как говорят, людей на эмоции. А Игоря и Антона мы уже никогда не увидим. Парни приехали на Донбасс не воевать – они просто выполняли свою работу. И вот –деревянный крест, красный венок, черная памятная табличка… Почему? Где справедливость?
Я огляделась вокруг – и поняла, какой ад здесь творился. Рядом с крестом – остов разнесенной в клочья автозаправки, точнее того, что от нее осталось. Арматура погнута, словно пластилиновая, все покорежено и разбито, вздыблена, вспорота истерзанная земля. Обожжены, поломаны, скрючены деревья.
– Не стоит ходить по обочинам, где кусты, мало ли что, – предупредил Наиль Сагитович, глядя, как я вооружилась фотокамерой. Наклонившись, он поднял что-то с земли, стряхнул снег. – Осколок. Полно их тут.
Осколки и правда на каждом шагу – можно провести ладонью по липкому снегу, и вот в твоей ладони ржавый кусочек смерти. Кто-то решил взять «железку» на память – я не стала. Даже если не веришь изречениям о «негативной энергетике», не хочется везти домой такую жуткую штуку.
– Однажды еду в Чернухино, смотрю – жигуленок стоит нагруженный, а рядом женщина с мужиком по полю ползают, – рассказывает Наиль Сагитович. – Удивился – что такое? Конечно, требую: «Откройте багажник!» Смотрю – а там пять ведер, полных осколками. Каждое ведро килограмм на тридцать тянет. Оказывается, они осколки собирают и на металлобазу сдают. «За какое время собрали?» – спрашиваю. «За два часа», – говорят. Представляете? В поле! И так спокойно рассуждают – мол, деньги надо зарабатывать…
Поселок Чернухино расположен на границе с Дебальцево. Издали заметен грандиозный монумент – смотрит вдаль задумчивый конник в шинели. Семьдесят пять лет назад, в феврале 1943 года, здесь гремели орудийные выстрелы, 112-я Башкирская кавалерийская дивизия несла тяжелые потери. Скульптура, установленная в 1974 году в память о героизме башкирских конников (многие нашли здесь последний приют), была разрушена последней войной.
В 2014 году на этой высоте, прямо возле монумента, окопались две украинские БМП. Луганским ополченцам не сразу удалось их выбить – боялись повредить обстрелом мемориал. Но новые нацисты не щадят ни людей, ни памятники…
Приезжая в ЛНР с гуманитарной помощью, наши ветераны посещали разрушенный памятник, наводили возле него порядок, не рассуждая о том, что могут наткнуться на мину, – монумент находится рядом с линией разграничения. А в прошлом году энтузиасты-общественники из Москвы и Донецка монумент восстановили. Теперь туда приезжают башкирские поисковики, ведут работу по восстановлению имен похороненных бойцов.
Склонившись над черными глянцевыми плитами, мы вглядывались в фамилии. Рядовой Фазылов. Рядовой Худайберген (наверняка ведь Худайбердин!)… За каждым именем – трагическая судьба.
В память о погибших земляках Роза Исламова, председатель Иглинского союза ветеранов боевых действий, взяла из Чернухино веточки тополей, чтобы посадить их в родном Иглино. Деревья вырастут, зазеленеют и будут долгие годы напоминать о молодых воинах, которым так и не довелось вернуться из пылающей Украины в мирную Башкирию.
В тот февральский день возле гранитного кавалериста свистел ветер – и не только он. Я не сразу поняла, почему зимой отчетливо слышны глухие раскаты грома. Но через секунду убедилась – это не гром. Это орудийные залпы. Возле Дебальцево и сейчас неспокойно…
– Страшно? – глянули на меня ветераны.
Мне казалось, что все это не наяву. «Не по правде», как говорят дети. Ну не может же быть такое в нашем цивилизованном двадцать первом веке! Как в кривом зеркале, исказилась реальность.
Сначала мне хотелось запечатлеть каждый разбитый двор, каждое покореженное дерево. Но потом я убедилась – как ни старайся, всё не снимешь. Все порушено в этом селе. Сама жизнь порушена.
Самая героическая бабушка
Здесь, в Чернухино, мало что уцелело. На улице, где живет баба Маша, и вовсе остался только один ее дом. Марию Семеновну Мантюк называют легендарной бабушкой. Как говорят ополченцы, «вся наша армия через ее двор прошла».
Вот что рассказал полковник Нурулин:
– В конце января мы вошли в Чернухино, начали наступление. Вдоль Дебальцево проходит железная дорога – насыпь очень высокая. Атаковали десять дней, ничего не получалось, потери были большие. Потом решили двигаться в обход, через базу хранения вагонов. Захватили окраину Чернухино, разминировали. Танком пробили бетонную стену возле дворика бабы Маши. Бойцы проходили через ее дом, бежали вдоль заборчика, по посадке. Прятались за вагонами – и шли на Дебальцево. Представьте только: больше семи тысяч человек прошли через ее двор! С боеприпасами, с ранеными, с пленными… Можно сказать, вся армия!
– Как что? Помогала. Она самая героическая бабушка! У нее в огороде была воронка от снаряда: глубиной метра три, объемом – метров четыре-пять. Приезжаю к ней – воронка засыпанная. Я: «Баба Маша, как так?» А она плечами пожимает: «Ну я вот тяпочкой, тяпочкой… Мне же сажать надо!» Рядом мина торчит. Я говорю: «Только не трогай!» Потихонечку вытащил эту мину, в посадке взорвали…
– Мы с 2015 года бабу Машу навещаем, – добавил Тимерьян Ражапович. – Гостинцы привозим. Забор починили…
– Да, всё было развалено. Но наш ударный коммунистический труд…
Баба Маша, сухонькая голубоглазая старушка в теплом полосатом платке, встретила гостей с распростертыми объятьями.
– Родненькие! Приехали! Дай вам Бог здоровьичка!
– Почему телефон не работает, баба Маша? – за напускной сердитостью седой полковник прячет тревогу. – Никак не дозвониться!
Осматриваюсь кругом – улица кажется мертвой, и только в доме бабы Маши теплится жизнь.
– Вот на это дерево бойца погибшего забросило, долго достать не могли, – сумрачно говорит Наиль Сагитович. – У бабы Маши до сих пор за огородом два снаряда лежат.
– Эти осколки со двора, а эти я на огороде насобирала, – баба Маша показывает нам свою жуткую «коллекцию». – А патронов – у-у-у! Пять ведер вынесла. Я же три года так живу. Вот три года всё и убираю…
У бабы Маши сын в Санкт-Петербурге. Только ехать туда она не собирается. Не надо, говорит, старикам из родных краев срываться.
– Дед здесь жил. Сосед. Его сын забрал – он там со скуки и помер, – сообщила Мария Семеновна.
Однажды бабу Машу сын все-таки увез в Питер. Знал, что мать рвется домой – спрятал ее документы. Но хрупкая с виду старушка нашла-таки паспорт, закоулками добралась до вокзала, купила билет – и одна, через две границы, добралась до родного Чернухино! Здесь всё родное – дом, хозяйство, собака. Цветы она высаживает по весне...
– Баба Маша, а сколько вам лет? – поинтересовался журналист Рустам Сиразетдинов.
– О! Пятнадцать! – рассмеялась бойкая бабушка.
– Восемьдесят четыре ей… – улыбнулся Наиль Сагитович. – Давай фотографироваться, баба Маша! Сын увидит, узнает, что всё у тебя хорошо.
– Ну, если фотографироваться, тогда вот так будем! – заявила бабушка, стаскивая с головы нелепый полосатый платок. А там – копна подкрашенных рыжеватых волос! Это ж какую надо иметь силу духа, чтобы в такой обстановке заботиться о прическе! Впрочем, она тут же примерила кубанку.
Напоследок баба Маша озабоченно нахмурилась:
– А ведь опять, кажется, стреляют... Слышу. Неужели снова началось?
– Баба Маша, это фильм про войну снимают… – торопливо объяснила, глотая слезы, прошедшая Афганистан и Чечню Роза Исламова. – Сериал!
– Ну, фильм – так ладно, – закивала старушка. И проговорила печально: – За всех вас молюсь. Вы спасли Чернушку. И меня спасли.
О многом можно рассказать, многое вспомнить. Например, о том, как берегут память о прошлой и новой войне в краснолучском мемориальном комплексе «Миус-фронт». Музей был создан полвека назад там, где проходила одноименная оборонительная линия, и напоминает неприступную крепость.
С детства я слышала название этого города – Красный Луч. Здесь десятилетней девочкой моя бабушка встретила войну, здесь стали партизанами ее молодые братья. С волнением я рассматривала документы и фотографии. Особенно долго вглядывалась в снимок, где женщины сооружают укрепительные рубежи. Бабушка рассказывала, что так работала ее мама – даже шпалы таскать приходилось…
В музее Красного Луча особая атмосфера – его точно освещает пылающее алое зарево. Здесь помнят о башкирских героях – имеется стенд, посвященный шаймуратовским конникам.
Но разве думали сотрудники музея, что спустя годы им доведется устанавливать витрины с приметами новой войны? В 2014 году Красный Луч оказался в огненном кольце. Теми же дорогами, по которым когда-то шли гитлеровцы, к городу подступали силы ВСУ.
– Это еще не отболело, – признается Наталья Пух, директор музея «Миус-фронт». – Каждый день прислушиваешься: куда летит снаряд, где взрывается. Но сейчас мы уже живем в тылу, чувствуем себя защищенными. А в 2015 году приняли решение сделать новую экспозицию. Ведь экспонаты сами к нам прилетали…
В годы Великой Отечественной войны здесь проходили бои с колоссальными потерями. О давних днях напоминает лестница героев – пятьдесят пять ступеней символизируют дни и ночи обороны города. Возле лестницы – огромные красные буквы: «Берегите, берегите, берегите мир!» Но тот, кто писал эти слова, вряд ли думал, что мир окажется таким хрупким…
На плите у Вечного огня надпись: «Ни камню скорби, ни камню славы не заменить погибшего солдата. Да будет вечной о Героях память, да будет вечен свет над терриконом…»
Террикон – рукотворная гора, которая появляется при разработке угольных месторождений. Мирные донбасские терриконы не раз становились молчаливыми свидетелями сражений. Полковник Наиль Нурулин показывал нам террикон, который был главным наблюдательным пунктом украинской армии. С господствующей высоты обозревалась вся округа: враг видел передвижение техники, наводил артиллерию… И все это – не семьдесят пять лет назад, а совсем недавно.
Вместе с полковником Нурулиным воевал ополченец с позывным Магадан. Влад и его жена Ольга стали друзьями башкирских ветеранов, радушно встретили нас в своем доме. Военные истории, рассказанные Магаданом, достойны отдельной книги.
– 27 января 2014 года был бой в поселке Днепроградовка под Дебальцево. Тогда выступил казачий петровский гарнизон в составе пятидесяти человек, – Влад, крупный, сильный мужчина, говорит не спеша, обстоятельно. – Около трех часов дня мы дошли до моста. Выдвинулись вперед – и тут по нам начал работать БМП-1. Как сейчас помню эту машину – красненькая такая, красивенькая… Спасло то, что мы не сосредоточились, а легли друг за другом. Артобстрел был мощный: подключились минометы, после них «саушки» (самоходные артиллерийские установки. – С.Б.). Когда их артиллерия замешкалась, мы спустились под мост, а там уже толпилось человек сто пятьдесят. Количество людей нереальное! Куча мала. Вот там я увидел, как железнодорожная рельса сворачивается в трубочку, когда в нее попадает снаряд… И как высоковольтный столб срезается будто кусок масла и падает на землю.
Там у нас погиб Толик, очень хороший человек, жена осталась с ребенком. Толику спину осколком перебило, Вова Борода его на себе вытащил. И было у нас четыре «трехсотых» (тяжелораненых. – С.Б.). У одного 32-летнего парня осколочное ранение в голову. За ним мать присматривает, она тоже инвалид без ноги. В Первомайске живут, мы им помогаем. Вот и ваши ветераны, Тимур с Розой, приезжали, привозили продукты… Другому пуля попала в голову, за ухом вышла – чудом остался живым. Он оттуда на своих ногах вышел, до скорой шел, разговаривал. Как – одному Богу известно.
А еще одному, Жене, там, под мостом, сухожилие перебило, осколок попал в плечо. Некогда было искать санитара! У меня медицинской подготовки нет, но я наложил два жгута – потом оказалось, что правильно. Обезболивающих не было, и Женя (видно, в шоке) побежал прямо под обстрел, под мины. Я понял: если его не вытащить, он на моих глазах погибнет.
(14) Ополченцы. Влад (Магадан) – слева
Только подбежал к нему, слышу – хлопок. С орудия артиллерийского стреляют! Обложили нас. Вокруг пять или шесть снарядов легло… Я на Женю прыгнул, прикрыл собой. На спину перевернул, начал на себя подтягивать – а ведь зима, снега очень много. Недалеко стояла БМП. Я механику-водителю руками машу – а он не замечает. Пришлось из автомата выстрелить, чтобы обратил внимание. Загрузили раненого в десантный отсек, вывезли в Днепроградовку – а там медикаментов не оказалось. Потом уже на автобусе в Перевальск отвезли, в больницу.
– Вы давно на войне, многое повидали. Наверное, сейчас уже ничего не страшно? – спросила я, а Влад хмыкнул:
– Всегда страшно. И сейчас страшно. Нет в природе человека, который не боится, у каждого есть инстинкт самосохранения. Ведь при артобстреле (минометном, артиллерийском – любом!) гибнут люди. Так что бесстрашных нет, – Магадан помолчал, посмотрел на Розу Исламову, что-то вспомнил:
– Вот Роза с Тимуром на позиции приезжали зимой 2016 года, подарки привозили. А в марте начались активные боевые действия, и нас с этой позиции выкурили – из минометов обложили. Воронки от снарядов – по пояс! Недолет был метров двадцать. Хорошо, что блиндажи были, там и пересидели. И сейчас по позициям стреляют. Убивают… Тот, кто идет в ополченцы, должен это понимать. Мирных жителей особенно жалко… В Санжаровке живет бабушка, девяносто два года. Мы помогаем – рис привозим, макароны… Там, в поселке, стоит памятник бойцам Великой Отечественной. Так эта бабушка те военные времена помнит и говорит, что при немцах было не так страшно, как сейчас. В Санжаровке было больше пятидесяти домов, а сейчас осталось только три. Украина говорит: «Мы воюем с террористами, с сепаратистами!» Да?! Но зачем же вот так людей уничтожать? Нас стирают с лица земли! Им нужна наша территория, наши ресурсы! Это мое личное мнение.
С негодованием Влад говорит о «недобитых бандеровцах» – участниках карательных батальонов «Днепр», «Айдар», «Азов», «Русь», об истории, которую новые киевские власти переворачивают с ног на голову.
– Вы посмотрите на этих, из батальонов… Они же все в свастике! Я видел, как польский корреспондент брал интервью у одного такого типа. Не понимаю – как же так?! Ведь Польша страдала при Бандере, однажды за сутки больше трех тысяч человек было расстреляно! А то, что проспект в Киеве, названный в честь генерала Ватутина, который город освободил, назвали именем Степана Бандеры? Кому только в голову это пришло! Считаю, что любой уважающий себя мужчина в Киеве должен этим возмутиться. А из них марионеток сделали. Теперь уже говорят, что не Германия напала на Советский Союз, а совсем наоборот...
– Когда начались события на Майдане, предполагали ли вы, что все так далеко зайдет?
– Я чувствовала, что будет война, – вступила в разговор жена Влада Ольга – белокурая, красивая молодая женщина. – Мне и сны такие каждую ночь снились…
– Да, жена говорила про войну, – кивнул Влад. – Ей тяжело потом пришлось: я на позиции, а она одна с сыновьями… Звонит мне: «Ты где?» Я ей: «Тут все хорошо!» А сам лежу под обстрелом…
– Почему вы решили взяться за оружие?
– Так надо же землю защищать… Семью свою! У меня двое сыновей растут. Их прадеды всю войну прошли, один из них офицером был. У обоих ордена, медали. Ранения, контузии… Бандеровцев гоняли на Западной Украине до 1956 года. Сейчас в сырой земле переворачиваются! В августе 2014 года Порошенко сказал: «Наши дети пойдут в школу, а донбасские дети будут сидеть в подвалах». Официально заявил! Ну и как это?
Я не ездил ни на Майдан, ни на анти-Майдан, не выступал ни за Януковича, ни за Порошенко. Донбасс тогда работал: люди – кто в шахтах, кто на других предприятиях. Ведь не мы к ним, а они к нам пришли! И как к ним относиться, если на Западной Украине даже матери кричали «Москоляку на гиляку», требовали, чтобы сыновьям выдали бронежилеты и отправили на Донбасс. Это же было! Я считаю, что нам обратно на Украину пути нет. Теперь мы от нее не зависим: паспорта ЛНР, рублевая зона…
– А от войны мы очень устали, – вздохнула Ольга. – Ведь даже Великая Отечественная за четыре года закончилась…
Вместе с Владом и депутатом Сергеем Серовым мы поехали в поселок Штеровка, возле которого погиб генерал Минигали Шаймуратов. Белый снег, бескрайние просторы, маленькие дома, как спичечные коробки…
– Кажется: закрою глаза и услышу топот лошадей, – призналась Роза Исламова. – Так отчетливо здесь представляются башкирские конники….
Памятное место гибели комдива – в низине, там установлена мемориальная доска. На серых щербатых камнях – белые неровные буквы: «Здесь 23.II.43 героически погибли генерал-майор Дудко С.И., генерал-майор Шаймуратов М.М.»
– Шаймуратов – наш национальный герой, – говорит Магадан. – Нам с детства о нем рассказывали. Его бойцы вышли с Луганска и пробили немецкую оборону. Так вышло, что мы стояли на линии соприкосновения и находились в тех же самых окопах. Когда сооружали линию обороны, нашли трехлинейку, две противопехотные гранаты и трех погибших бойцов без документов. Перезахоронили в 2014 году в Перевальске. Мы были в окопах красноармейцев, а ВСУшники – в немецких траншеях. История повторяется…
Мы побывали в местной школе – и увидели в музее большой стенд «Твои освободители, Штеровка!», биографии генералов Минигали Шаймуратова, Тагира Кусимова… Не в каждом учебном заведении нашей республики найдешь такой богатый материал!
– Раньше к нам каждый год приезжали делегации, чтобы почтить память героев, – рассказывает директор школы Лариса Скиба.
«Раньше» – это до новой войны…
В Штеровку ветераны привезли подарки, и я была рада узнать, что собрали их ученики и педагоги моей родной 56-й уфимской школы. Мир тесен. Мир надо хранить…
22 февраля 22-я школа имени генерала Шаймуратова в городе Петровском встречала гостей. Даже неугомонные второклассники в этот день были настроены на особый лад. Накануне они еще раз отрепетировали песню о башкирских конниках и, когда пришло время выступать, исполнили ее замечательно – звонко, трогательно и вдохновенно.
Гордо вскинув головы (у мальчиков – черные кубанки, у девочек – алые пилотки), они старательно выводили:
Шли полки башкир в атаки, провожал седой Урал.
Впереди на аргамаке Шаймуратов генерал!
А потом ребята вручали подарки на 23 февраля – открытки с бумажными тюльпанами, сделанные собственными руками. Обнимая малышей, поседевшие раньше времени крепкие мужчины не сдерживали слез. Ведь они знают, что пришлось пережить этим хрупким, улыбчивым девочкам и мальчикам. Ребятам всего-то по восемь лет. Половину жизни (представьте только, половину жизни!) они провели на войне.
В школе № 22 я остановилась возле «Уголка безопасности». На стене закреплен огнетушитель, слева большой плакат с разъяснениями (памятка давняя, поэтому на украинском языке). А внизу булавочками пришпилена страница А 4 – там расписано, что делать при пожаре, а что – при авианалете и артобстреле. Обычный листок. Обычная инструкция. И слова, от которых леденеет сердце.
Во время боевых действий в Петровском погибло одиннадцать защитников города и восемь мирных жителей. Одного из них звали Кирилл Сидорюк. Ему не исполнилось и тринадцати лет.
29 августа 2014 года во время артобстрела Кирилл накрыл собой младшую сестренку. Девятилетняя Танюша получила осколочное ранение, но выжила, а брат мгновенно погиб. Кирилл Сидорюк награжден медалью «За отвагу» I степени. Посмертно.
В краснолучском музее «Миус-фронт» хранится фотография Кирилла – белокурый жизнерадостный паренек. Под снимком – строчки:
Те, кто подняли руку на детство, виновны вдвойне.
Им уже никогда не отмыть загрязненные души!
Их удел предрешен – им бессрочно назначено слушать,
Как погибшие дети читают стихи о войне.
В ЛНР все, от мала до велика, знают, что нужно делать во время обстрелов и бомбардировок. Снова вспоминается школа в селе Хорошее Славяносербского района, уверенные слова директора: «Мы родителям сказали: начнется налет, не бегите за детками. У нас прекрасное бомбоубежище!» Село находится рядом с линией разграничения. Там по сей день беспокойно.
В Первомайском ничего не осталось от прежнего зеленого мира – он разнесен снарядами ВСУ. В подвале рядком выстроены старенькие откидные стулья. На стене отмечено: «6 Б», «3 А»… В бомбоубежище для каждого класса выделен свой уголок. С каким сердцем родители отправляли детей в школу, зная, что урок в любой момент может прервать хриплый сигнал сирены?
Школьники хотели бы забыть, да не смогут, как, замирая от ужаса, мчались в сырые тесные подвалы, как зажимали уши, чтобы не слышать пронзительного свиста снарядов. Они боятся грома, ненавидят грохот фейерверков и не понимают, как можно радоваться взрывам новогодних петард. Это останется с ними навсегда. Войну (то есть кровь и смерть!) видели не какие-то другие, безликие, неизвестные дети. А именно эти – с бантиками и пилотками, с флагами и барабанами…
Взгляд человека, приехавшего издалека, то и дело натыкается на черные метки горького времени. Глянцевые мемориальные доски в 22-й школе – память об учениках, навсегда оставшихся молодыми.
В бассейне краснолучской детской спортивной школы, где заместитель директора и тренер Елена Пустовалова (она же – автор и исполнитель замечательных песен) и ее коллеги воспитывают будущих чемпионов, во всю стену – картина, нарисованная тринадцатилетним Владом Песковым: самолеты, пылающие танки. Кричащие надписи: «Пусть будет проклят тот, кто дал приказ начать войну, расстреливать Донбасс!», «За каждую слезинку и за детский плач наказан будет Господом палач!»
Тема войны пробралась в детские рисунки, игры, разговоры. А как иначе, если полжизни дети провели на войне?
Наши ветераны не раз привозили в спортивную школу подарки, а в последний раз вручили принтер, необходимый для распечатки грамот и дипломов.
Навсегда остался в моей памяти пасмурный февральский вечер, когда Лена Пустовалова с мужем, ветераном-афганцем, пришли к нам в краснолучскую гостиницу. Лена пела песни о войне, и строки о Великой Отечественной переплетались со словами о новых сражениях.
А как над Миусскою, да стороной
тишина разрезана была войной.
Где сражалиcь деды, лилась кровь,
Взялись за оружие ребята вновь.
Только это, братья, совсем не то.
Разлучить сыночка с мамою…
– Лена, а ты сочинишь песню о нашей дружбе? – то ли в шутку, то ли всерьез спросил Тимерьян Ражапович. – О генерале Шаймуратове, наших встречах, поездках…
– Обязательно! – мгновенно отозвалась Елена. – У ведь меня и наброски уже есть.
Вскоре по Интернету она переслала песню «Внуки Шаймурата». Вот отрывок:
…Не живётся мирно в двадцать первом веке
Танки вновь прислали «недочеловеки».
И с окопов старых, внуками разрытых,
Поднялись вдруг души конников убитых.
По донбасским степям с помощью к ребятам
Мчат «стальные кони» внуков Шаймурата….
Мы ехали по ЛНР и видели то, что невозможно забыть: под окнами покосившихся, искалеченных снарядами домов, где будто вообще не теплится жизнь, подбоченивались большие, основательно слепленные снеговики. На треснутых стеклах – аккуратные бумажные снежинки. Значит, здесь живут семьи с детьми! Не уехали…
Участники Башкирского союза ветеранов боевых действий не раз радовали луганских детей: и продукты привозили, и подарки, и огромную искусственную новогоднюю елку.
– Ох, вы бы видели, как обрадовались ребятишки! – вспоминает Роза Исламова, председатель Иглинского союза ветеранов боевых действий. – У малышей глаза загорелись: «Мама! Елка!» Они ведь мало хорошего видели…
«Жителей ЛНР мы считаем братьями»
23 февраля на Луганщине было непривычно морозно и очень ветрено, мела поземка, взвивался колючий снег. Но, несмотря на обжигающий холод, к памятнику, под которым покоится прах легендарного генерала, пришли и взрослые жители Петровского, и школьники. Никто не говорил долгих высокопарных речей – да этого и не нужно было. Все слова шли от сердца. Люди вспоминали о подвиге башкирских конников, благодарили их за участие в освобождении Донбасса от гитлеровских захватчиков.
– Мы приехали, чтобы почтить память командира дивизии генерал-майора Минигали Мингазовича Шаймуратова, – сказал председатель Башкирского союза ветеранов боевых действий Тимерьян Ражапов. – Не в первый раз мы находимся на луганской земле. Когда началась новая война, мы, ветераны-афганцы, решили оказывать гуманитарную помощь Луганской Народной Республике, где героически погиб легендарный командир. Жителей ЛНР мы считаем братьями.
За активное участие в сборе гуманитарной помощи участникам башкирской делегации вручили Грамоты Народного Совета Луганской Народной Республики и Благодарственные письма Администрации города Красный Луч.
В митинге-реквиеме «Помните! Через века, через года, помните!..» участвовали депутаты, руководители краснолучской администрации, представители мусульманских общин, участники поисковых отрядов.
Война, обрушившаяся на Донбасс в 2014 году, не закончилась. Наивно думать, что, если о войне реже говорят по телеканалам, значит, ее нет. Да, после минских соглашений стало тише. Но не затишье ли это перед бурей?
Когда жители ЛНР мельком упоминают: «А вот до войны у нас было так…», по привычке воспринимаешь это как историю о далеких сражениях. Но через полсекунды вздрагиваешь: «Да нет, война здесь. Они живут на войне!»
Привыкли, смирились, приспособились? Нет! К войне нельзя привыкнуть, как невозможно сродниться с постоянным страданием. Угнетающая боль то ноет, то взрывается огненными искрами, то ненадолго затихает. Но, увы, не прекращается. Разрушенные дома, разбитые судьбы – печальные атрибуты нового времени.
Мирные люди, не покинувшие родную землю, устраивают, как могут, свой быт. Ведь невозможно изо дня в день переживать и плакать! Луганские дети занимаются спортом, музыкой, танцами. Поют, рисуют, мастерят… Взрослые стараются занять их полезными делами, чтобы они, отвлекаясь, не думали о печальных событиях. Об этом за чашкой чая нам рассказала гостеприимная Гульназ Камилевна Серова, директор школы № 22 имени генерала Шаймуратова. Когда-то ее родители приехали по распределению на Украину и остались на Донбассе. Сын Гульназ Камилевны всерьез занимается дзюдо – у него уже целая коллекция кубков и медалей. Маленькая дочь играет на пианино. Война не закончилась, но жизнь идет своим чередом.
(13) Выступает директор школы Г.К. Серова
С искренней теплотой директор школы говорит о том, как помогают петровской школе представители «Башкирского союза ветеранов боевых действий», которые приезжают сюда с гуманитарной помощью. Благодаря нашим землякам в школе был реконструирован спортивный зал, установлены новые газовые котлы, появилось новое оборудование.
– Осенью 2015 года мы узнали, что в наш город прибыла машина с лесом, предназначенным для восстановления Первомайска, – рассказывает Гульназ Камилевна. – Решили узнать, кто его привез, чтобы обратиться за помощью для ремонта спортивного зала. Так и познакомились. Ветераны посетили школу, заинтересовались музеем, где собрана большая экспозиция, посвященная башкирским конникам. Так завязались дружеские отношения.
Народ в ЛНР живет по-разному. Многие – очень тяжело. Зарплата пять тысяч, а цены в магазинах – такие же, как в Уфе. Молоко – пятьдесят рублей, хлеб чуть дешевле – двенадцать. Справляются как могут: работа, огороды, взаимовыручка.
Спасибо всем людям, которые бескорыстно поддерживают жителей Донбасса! Не хочется громких слов, просто поверьте: вашу помощь они принимают со слезами на глазах, находят светлые слова благодарности. Многие говорят: «Будем за вас молиться».
Донбасс – суровый шахтерский край, здесь живут честные труженики, привыкшие зарабатывать, а не просить. Но что делать, если обрушилась беда? Детей надо кормить, одевать, собирать в школу. И стараться не думать о тревожных новостях, которые приходят ежедневно. Простое пожелание мирного неба над головой приобретает здесь особый смысл.
Нам кажется, что война где-то далеко, в параллельной реальности. Прячется в потрепанных книгах, в печальных рассказах аксакалов, в фильмах и компьютерных танковых баталиях. Иногда война проникает на телеэкраны, и тогда многие, защищаясь от негатива, спешат щёлкнуть пультом: «Это неправда! Пропаганда!»
Но война рядом. Она гораздо ближе, чем кажется. Два дня на машине (или несколько часов на самолете) – и вы на войне.
…Который день вспоминается чистый юный голос:
Я хочу, чтобы ясное солнце светило,
Чтобы снились всегда только добрые сны.
Чтоб Россия героев своих не забыла.
Чтобы не было больше войны.
Я хочу, чтобы не было больше войны!