Наталья Голованова. Василий Петрович как яркий представитель чуда обыкновенного, василькового

— Василий Петрович, чудо мое, прошу вас, подойдите ко мне.

Ну, что? Что она от меня хочет? И ведь знает, что не пойду. С места не сдвинусь. Сама придет. Вот, пришла уже. Ладно, глаза открою, так и быть.

— Васенька, солнышко, талисман вы мой, птичка моя синяя.

Да-да, солнышко, птичка, талисман и чудо — это все я. Но, если честно, не хочется мне быть ни чудом, ни солнышком, ни тем более талисманом. Мне хочется, чтобы Виолетта оставила меня в покое.

Не оставляет. За ушком чешет. Тут, наверное, надо как-то выразить свое отношение к почесыванию за ухом. Кажется, действие сие должно мне нравиться. Но я не уверен. Наверное, нравится. Но, повторяю, не уверен. Я бы лучше поспал.

— Василек, ты мурлыкнул?! О чудо, ты мурлыкнул! Василий Петрович, сделайте для меня еще одно чудо. Сегодня ко мне придет кандидат. Ну, вы меня понимаете. Ах, я так хочу, чтобы все прошло гладко, чтобы не как в прошлый раз.

Б-р, Я даже хвостом дернул, вспомнив «прошлый раз». Предыдущий кандидат, кажется, Арнольд Робертович, заявил, что на котов у него аллергия, взял меня (меня — чудо, птичку, талисман!) за шкирку и скинул с дивана. Вот скажите, разве я виноват, что, падая, зацепился за ногу этого Арнольда? Чисто инстинктивно, заметьте, зацепился. Ох и вопил он тогда. Кроме «развела зверинец», «дура старая», «скотина жирная» и «морда наглая» были еще какие-то слова, но их я не запомнил. С тех пор у Виолетты аллергия на Арнольда Робертовича, а у меня — на всех кандидатов. И зачем они Виолетте? Нам и вдвоем неплохо. Но Виолетта упорно знакомит меня с очередным.

— Никогда, — говорит она, — никогда не выйду я замуж за того, кто плохо к моему Василь Петровичу относится!

А вот с этим я согласен. И я бы за такого не вышел.

Нынешний кандидат оказался покультурнее прежних. С дивана скидывать, за усы и хвост дергать, когда хозяйка на кухню выходила, не стал.

— А это — самое дорогое, что у меня есть. Василий Петрович, голубой британец.

— Да какой же он голубой, — возражает кандидат.

— Ах, вы тоже заметили? Необычность колера, васильковый отлив, видите? Василий Петрович — единственное в мире васильковое чудо! Неужели он оставит вас равнодушным?

— Дорогая Виолетта. Есть более серьезные вещи, которые не могут оставить меня равнодушным. Например, ваше здоровье…

Дальше я не слышал — задремал.

Проснулся от вопля Виолетты. Что на этот раз? Кандидат спихнул с дивана саму Виолетту? Я знал, знал, что рано или поздно это произойдет. Сперва котов пихают, потом и до хозяйки доберутся.

Оказалось — все гораздо хуже. Виолетта рыдала не переставая, но я все-таки понял, что она должна куда-то лечь, а я отправляюсь на месяц к Виолеттиной сестре, Маринке.

— Это, конечно, дикая семья, — оправдывалась Виолетта, прорыдавшись, — но, Василий Петрович, сами понимаете — мне больше некому Вас доверить.

Дикая семья состояла из трех человек и одной собаки. Первым делом после ухода Виолетты моя временная хозяйка, Марина, выкинула мои мисочки на балкон и заявила, что мы с Белкой, собакой то есть, будем есть (и пить тоже!) из одной плошки, поскольку кухня тесная, и запинаться о мои причиндалы она не собирается. Я к этому ее заявлению отнесся весьма несерьезно, а зря. Первый час проживания в дикой семье прошел довольно бурно. Белка загнала меня на холодильник, Сеня, сын хозяйки, навернулся с табуретки, когда полез меня снимать, мы с ним слегка придавили Белку, потом поругались, чтоб не лезла под ноги. Тогда Белка загнала меня на шкаф. Сеня пытался достать меня лыжной палкой, но у него ничего не вышло — я шипел и царапал палку. Потом под вопли хозяйки «оставь кота в покое, что за наказание» умудрился уснуть.

Проснулся от голода. Где Виолетта, почему не несет мою любимую еду? Вспомнил последние события, огорчился и опять уснул.

Проснулся и ощутил дискомфорт. Понял, что никто кормить меня не собирается, спрыгнул со шкафа и поплелся на кухню.

В Белкиной миске находилось нечто неудобоваримое. Однако выбирать не приходилось. Только я пристроился поудобнее, как эта псина влетела в кухню, оттолкнула меня, одним махом уничтожила все съестное, да еще и порычала — куда, мол, кошачья морда, нацелилась. Марина, вместо того, чтобы заступиться за благородного кота, еще и посмеялась — не щелкай клювом, мол. В совершеннейшем недоумении — где это она увидела у кота клюв — я вновь отправился на шкаф.

Вечером Сеня, призвав на помощь маму Марину, стащил-таки меня со шкафа. «Он будет спать со мной, вместо подушки», — заявил этот малолетний садист. Таким образом, первый день в новой семье завершился кошмарно — голодный и злой, я оказался в цепких объятиях Сени, не в силах даже лапой пошевелить.

Утром мне удалось урвать кусочек из Белкиной похлебки до того, как собака оттащила меня от миски. В обед — то же самое. На третий день, озверевший после ночи с Сеней, который то храпел мне в ухо, то немилосердно стискивал в объятиях, я рыкнул на Белку и замахнулся лапой. Пока она переживала нанесенное оскорбление, мне удалось съесть примерно треть похлебки.

Сеня свернул из бумаги бантик, привязал на ниточку и тычет мне в морду — лови, говорит, Васька, мышку. Малец, похоже, никогда мышей не встречал. Впрочем, я тоже. Но смутно догадываюсь, что выглядят мыши несколько по-другому. Отстань, говорю, не дело это — благородным котам за мышами гоняться. Это Виолетта так говорила. А Сеня не отстает, знай тычет в меня мышкой своей. Пришлось опять скрываться на шкафу.

На десятый день я это сделал! Белка осталась без еды! А вот нечего клювом щелкать! И скулить тоже нечего, я же не виноват, что твой нос мне случайно под лапу подвернулся. Я торжествующе прошел в комнату и улегся на диван. Теперь мое место будет здесь, я сказал!

Не будет. Николай, муж Марины, спихнул меня с дивана и улегся сам. Нет, не зря я Виолеттиных кандидатов отваживал.

Только хотел прыгнуть на шкаф — тут опять Сеня явился со своей мышкой. Вот же зануда. Ну, ладно, давай поиграем, что ли.

А вы знаете, ловить мышку даже интересно. Поймаешь, и когтями ее, когтями. А когда я представил, что это Белка, то разошелся не на шутку, забегал от волнения, прыгнул на стол и нечаянно смахнул любимую кружку Николая. Не, я же нечаянно, за что газетой-то?! Пришлось укрыться на шкафу.

Утром проснулся — и к миске. Что бы вы думали? Белка почтительно стоит рядом, дожидается, когда я наемся, и лишь потом доедает то, что от меня осталось. Да не скули ты мне над душой, аппетит ведь портишь, оставлю я тебе, оставлю. Марина меня синей бестией прозвала. Вон, говорит, из увальня какая бестия получилась. Не знаю, что такое бестия, наверное, что-то очень приятное. Типа комплимента.

Пока никого нет дома, можно и на диване поспать. Главное, не прозевать момент, когда Николай возвращается. А то можно и газетой получить. Но с газетой-то мы разберемся — придет Сеня, и мы из нее мышку соорудим. С Николаем разобраться сложнее. Но я и к нему подход найду.

Вы не поверите — нашел! Николаю нравится, когда я мурлычу. И теперь, когда он на диван ложится, я к нему под бочок — и мурлычу. Николай добреет сразу, за ушком меня чешет и под подбородком, да так и засыпаем мы на диване вдвоем. Уж извини, Сеня, папе надо кота уступать. А я тебя предупреждал, чтоб ты не тискал меня во сне? Предупреждал. Ну и вот.

Я даже начал Виолетту забывать, честное слово. Но когда она пришла, сразу вспомнил. Погодите, что значит — обратно? А Сеню с мышкой мы возьмем? А Белку с миской? Нет? Ну, так нечестно. И кого же мне теперь воспитывать?

Ага! Виолетта все-таки из всех кандидатов выбрала одного — того самого доктора… Так что, извините, мне пора возвращаться. Ну-ну, не надо слез, друзья мои. Слушай, Белка, ну хоть ты будь собакой. Теперь твоя миска будет только твоей. Но если хочешь, можешь Сеню попросить — он меня заменит. Что, никто не заменит? А что я могу сделать? Виолетте ведь тоже помощь нужна — доктора этого воспитывать.

А вы сами в гости приходите! Не знаю, как Виолетта с доктором, а я вам всем буду очень рад. И, пожалуйста, не говорите, что я — чудо. Я — самый обыкновенный кот. Синяя бестия, наглая морда и… нет, уже не жирная. Так себе, средней упитанности.

Из архива: апрель 2007 г.