№4.2023. Денис Либстер. Трамвай, который ты ждёшь

Неудачный день

Когда он наконец оторвался от клавиатуры и откатился от стола, откинувшись на спинку кресла, ленивое сентябрьское солнце медленно опускалось за горизонт. Его задержала в офисе не работа: по вечерам ему нравилось возиться с проектом этого дома мечты. Детской фантазией, обречённой вечно жить в цифре. Андрей вернулся к монитору, лениво пощёлкал мышью, чтобы полюбоваться своим творением со всех ракурсов, довольно хмыкнул и выключил компьютер.

Уходить домой последним под гулкое эхо каждого шага в пустом офисном коридоре давно вошло в привычку. Его не раздражала ни медлительность лифта, который, похоже, успел уснуть и был совсем не рад, что кто-то его разбудил, ни недовольное сопение охранника, который целую вечность возился с ключами, чтобы выпустить его на улицу. Поэтому вежливое «спокойной ночи» выпало у него на автомате, а не от желания потроллить.

Услышав в ответ привычное ворчание о нормальных людях, которые давно разошлись по домам, он рассеянно улыбнулся и шагнул с крыльца в сгущающиеся сумерки. Чтобы наступить в лужу. Единственную, пожалуй, лужу на ближайшие несколько километров. Что ж, мокрый ботинок стал отличным и логичным дополнением к шторе для ванны, которая рухнула утром ему на голову, и чашке кофе, которую он пролил на себя во время обеденного перерыва. Другими словами, лужа его совсем не расстроила. А вот то, что из-за неё придется отменить традиционную вечернюю прогулку по городу, немного огорчило.

Хлюпая промокшим насквозь ботинком, Андрей дошёл до остановки, достал телефон, чтобы вызвать такси, и понял: лимит неприятностей на день ещё не исчерпан. Потому что его верный помощник показал точное время, мигнул – «Прости, я всё!» – и отрубился. Медленно опускаясь на скамейку, он подумал, что сегодня точно можно позволить себе сигаретку из пачки на чёрный день. Оказалось, севший телефон – это не последний сюрприз из комплекта «Вечерние неожиданности». Потому что пачка сигарет с лежащей внутри зажигалкой нашлась сразу, а вот портмоне осталось в кармане пиджака, залитого кофейной гущей. Пиджака, который остался на вешалке в офисном шкафу.

Можно было, конечно, достучаться до спящего охранника и вызвать такси из офиса, но снова старательно не замечать чьё-то ворчание совсем не хотелось. Он выпустил колечко дыма, посмотрел, как оно неторопливо поднимается к первым звёздам, тускло сверкающим на фоне быстро темнеющего неба, и пересчитал бренчавшую в кармане мелочь. Меди могло хватить в лучшем случае на троллейбус, но последний «рогатый» давно уехал в депо. Значит, без традиционной прогулки всё-таки не обойдётся!

Андрей жадно затянулся и прикинул расклад: в теории, даже если шагать совсем неторопливо, до дома можно добраться к полуночи. Нот грейт, нот террибл! Осталось докурить, и можно спокойно отправляться в путь. Усевшись поудобнее, он посмотрел на свой мокрый ботинок и неожиданно улыбнулся, представив, как ругалась бы бабушка, вернись он домой в таком виде.

– Да, бабуль, я бы многое отдал, чтобы снова услышать твоё: «Ах ты ж, ирод, опять ноги промочил!» Вот бы я сейчас припомнил тебе твоё: «У тебя большое будущее, внучок! Большое и светлое!» И где оно, спрашивается, это «светлое»? Ладно, пора идти, чего это я сам с собой разговорился!

Он ловко отправил окурок в урну, поднялся, зевнул и так и замер с открытым ртом. Потому что увидел, как из густых вечерних сумерек в конце улицы сформировался трамвай. Старый обшарпанный вагончик, дребезжа, как пустая консервная банка, медленно полз в его сторону. И это был точь-в-точь такой же вагончик, который однажды в детстве приснился ему во сне. Проснувшись, он сразу нарисовал его, и учитель в художке долго хвалил рисунок:

– У тебя есть стиль, дружище! – говорил пожилой и всегда поддатый художник, похлопывая его по плечу. – Тебе обязательно нужно продолжать, дружище, понимаешь? Учиться и рисовать! Рисовать и учиться!

Он даже покупателя привел, который давал неплохие деньги за детский набросок. Но продавать рисунок юный художник наотрез отказался. С тех пор трамвай висел на стене у его бабушки, и всякий раз, когда она про него вспоминала, начинались разговоры про «большое и светлое» будущее. А теперь этот трамвай ползёт к нему.

– Да так не бывает! Тут и трамваи-то сроду не ходили! – взъерошив волосы, Андрей схватился за голову и закрыл глаза. Открыл. Трамвай даже не думал исчезать.

Переваливаясь, как старая утка, он тяжело доплюхал до остановки, остановился и с грохотом отворил двери. Пару мгновений юноша взвешивал, стоит ли садиться в трамвай, который приехал непонятно откуда и едет неизвестно куда. А потом махнул рукой, схватился за поручень и…

Чуть не ударился носом об двери: мокрый башмак предательски соскользнул со ступеньки.

 – Что, не задался сегодня денёк? – спросил кто-то из вагона.

– Да что-то не особо! – буркнул он в ответ, осторожно поднимаясь по ступенькам.

Первым, кто встретил его внутри, был Кот. Этот здоровенный чёрный котище лежал на месте кондуктора и изучал его немигающим жёлтым взглядом. В какой-то момент ему даже показалось, что Кот усмехнулся. «Похоже, я уснул на остановке и это какой-то странный сон», – попробовал успокоить себя Андрей. И тут же откуда-то сбоку послышался уже знакомый голос:

– Нет, дружок, ничего тебе не снится. Ты же не спишь?

Он повернулся и увидел кондуктора – миловидную старушку, которая была очень похожа на его бабушку.

– Наверное, всё-таки нет. Но совсем в этом не уверен.

– А раз не спишь, может, и проезд оплатишь? – она хитро прищурилась и протянула морщинистую ладошку. Потом, не считая, ссыпала его мелочь в сумку и протянула билет:

– Бери. Счастливый!

Цифры на билете на самом деле складывались в счастливую комбинацию. Даже пересчитывать не пришлось.

– И что мне теперь с ним делать? Есть?

– Говорят, что есть вовсе не обязательно: можно просто загадать желание, – пожала плечами старушка.

– И оно, конечно, сразу же сбудется?

– Тут, знаешь ли, как повезёт! – старушка была абсолютно серьёзна. – Бывает, что кто-то даже желание не может загадать, потому что не знает, чего хочет. Ты вот, дружок, знаешь, чего хочешь? Есть у тебя мечта?

Андрей крепко сжал билет в кулаке, отвёл глаза в сторону и ничего не ответил. Когда-то, очень давно, у него была мечта. Когда-то, когда он ещё считал себя творцом. И как же было ему хорошо в этом «когда-то», в котором бабушка ещё жива, а у него не было никаких забот.

– Не знаю насчёт мечты, но в последнее время мне всё чаще хочется вернуться назад лет на пятнадцать-двадцать. Сойдёт это за самое заветное желание?

Кондуктор довольно кивнула. Ему показалось, что Кот тоже кивнул, но верить, что это было на самом деле, совсем не хотелось.

– А теперь что будет? – усмехнулся он. – Отправите меня по дороге из жёлтого кирпича к мудрому Гудвину?

Старушка неожиданно расхохоталась. Так заразительно, что он тоже начал улыбаться.

– Конечно, нет! Никаких кирпичей и мудрецов. Тем более, если ты помнишь сказку, Гудвин так никому и не помог! Ты мне лучше скажи: зачем тебе назад? Возвращаться, вообще-то, плохая примета! Может быть, ты совсем не этого хочешь?

Он молча отвернулся к окну: на улице давно стемнело, и разглядеть можно было только то, что освещали редкие фонари. И правда: зачем ему назад? Может, для того, чтобы отказать отцу во время того разговора? Родители тогда как раз вернулись из своих бесконечных командировок, забрали его от бабушки и решили, что мальчику пора взрослеть.

– Творчество – это, конечно, здорово! – отец ходил кругами по комнате, размахивая руками. – Здорово, но, увы, бесперспективно. Мы с мамой решили, что тебе нужна стабильность, а тут как раз у дяди Серёжи место в конторе освободилось. Фантазии там никому не нужны, зато всегда при деле будешь. Сам же понимаешь: сегодня один стиль в моде, завтра – другой! А людям нужна стабильность! Уверенность в завтрашнем дне! Поэтому те самые простые дома, которые ты называешь коробками, будут строить всегда. А твои фантазии – они красивые. Но очень непрактичные!

Отец приводил такие убедительные аргументы, что Андрей в конце концов согласился с ним. И всё чаще спрашивал себя: почему? С силой прижавшись лбом к холодному стеклу трамвайного окна, он вдруг вздрогнул. Ему показалось, что вагон проехал мимо дома, в котором они говорили с отцом: он навсегда запомнил старую остановку, на которой когда-то нацарапал «А + М = любовь». Показалось? Он отпрянул от окна и покрутил головой, прогоняя морок.

Старушка с Котом пристально наблюдали за своим гостем, но он не обращал на них внимания, продолжая разматывать воспоминания, как спутанные наушники. Девушка с серыми глазами, та самая «М» в его наивной формуле с остановки, которой очень нравились его рисунки. Она всегда говорила, что у него есть искра – почему-то ей очень не нравилось слово «талант». А он всё собирался написать её портрет, но боялся, что у него не получится передать её красоту. В окне промелькнул кинотеатр «Юность» – тот самый, на последнем ряду которого они провели много счастливых минут. Вот только его снесли лет пять назад, а на этом месте построили очередной торговый центр. Снова показалось? На этот раз он был совсем не уверен.

«Какой-то странный день сегодня. Дурацкий!» – подумалось ему. Совсем как тот день, когда они сильно поругались с сероглазой М. Он сообщил ей, что пока оставит творчество, а она встретила в штыки идею с работой у дяди Серёжи.

– Ты просто похоронишь себя, дурак! – кричала она ему. – Заживо похоронишь! А я не хочу, чтобы рядом со мной был человек, который отказался от мечты! Потому что ты себе этого никогда не простишь, а винить будешь меня!

Он тогда очень обиделся на неё. А потом гордость не позволила вернуться. Но то, что она была права, Андрей понял быстро: ваять типовые коробки ему не нравилось, а смеяться над дурацкими шутками дяди он так и не научился. Если бы не протекция отца, его давно бы уволили, даже несмотря на довольно высокую квалификацию. Он несильно стукнул кулаком по стеклу:

– Такая вот стабильность, папа!

Интересно, где она сейчас? Недавно кто-то из некогда общих друзей писал, что она уехала из города покорять столицу. И у неё получилось.

– У неё всегда всё получалось! – прошептал он, ни к кому не обращаясь.

И чуть не ударился лбом о стекло, потому что трамвай неожиданно остановился. Андрей протёр запотевшее окно и прищурился, чтобы получше рассмотреть, куда его занесло. Как интересно: где-то в ночной дали сверкала огромная буква «М», хотя метро в их городе отродясь не было. Тимирязевская? Похоже, именно про эту улицу говорил, ухмыляясь, бывший одноклассник, которого он недавно встретил на улице: «Живёт теперь наша звезда на Тимирязевской!»

Андрей растерянно посмотрел на Кота со старушкой. Кот сделал вид, что его происходящее вообще не касается, а бабулька хитро прищурилась:

– Говорят, дружок, мы и сами порой не знаем, какое желание у нас заветное, правда?

Он молча кивнул, медленно подошёл к двери и опустил ногу на ступеньку. Задержался на секунду, буркнул старушке неловкое «спасибо», вышел на улицу и...

Тут же наступил в лужу. На этот раз правой ногой!

– Да твою же!.. – чертыхнулся он, чувствуя, как холодная жижа затекает в ботинок. И огляделся.

Трамвай довез его практически до дома. Странно, что раньше ему в этом районе трамваи не встречались. Только времени удивляться не было: к ночи на улице подморозило, а валяться с простудой совсем не хотелось. Он понуро прохлюпал до подъезда, закрыл за собой дверь и нажал кнопку лифта.

– Тр-рус! – возмущённо муркнул Кот, который вместе со старушкой прильнул к окну, наблюдая за высадкой пассажира.

– Ты бы, пушистый, лучше помолчал! Когда я тебя с вокзала забирала, ты тоже не шибко храбрым был!

Кот обиженно распушился, но старушка, широко улыбаясь, сгребла его в охапку и закружилась в весёлом вальсе по салону:

– Вот только обиженных котов мне тут не хватало! Ну-ка, перестань быстро! А парень этот не трус вовсе. Я почему-то в него верю. Может, у него завтра получится?

Тем временем их пассажир уже полчаса сидел на кухне в тёплом халате и смотрел в одну точку: безумный день и горячая ванна отняли у него все силы. Потом он неожиданно вскочил, отставил в сторону кружку с остывшим чаем и достал из ящика письменного стола потрёпанный жизнью и временем лист бумаги – рисунок того самого дома мечты, с которым он возился весь вечер. Дома мечты, который он когда-то нарисовал для неё, а она выбросила его в окно во время последней ссоры. Андрей нежно, словно касаясь её руки, погладил рисунок. А потом решительно сложил его, убрал обратно в ящик и, отчаянно зевая, отправился в кровать.

 – А может, послезавтра! – грустно вздохнула старушка.

 – А может, он всё-таки тр-рус! – ехидно проворчал Кот.

Трамвай, висевший в воздухе напротив окон своего недавнего пассажира, плавно тронулся с места и медленно растворился в воздухе.

Бабочка на снегу

Она стояла, прислонившись лбом к холодному стеклу, и ждала, когда будильник робким писком напомнит, что у неё осталось полчаса до выхода из дома. За окном неспешно оживало обычное ноябрьское утро, которое почти не отличалось от ноябрьской ночи. Разве что людей было побольше. Огромная угрюмая река мрачных неулыбчивых людей, которые спешат на нелюбимую работу. Угрюмая река, в которую она входила пять раз в неделю, но после пролетевших в одно мгновение выходных делать это было сложнее, чем обычно. Поэтому даже кофе не смог поднять ей настроение. Хотя он пытался. Изо всех сил.

Ей очень хотелось опоздать на работу хотя бы на пять минут. Увы! Не спасла даже прогулка до офисного кулера: когда она поставила на свой стол пластиковый стаканчик с кислым растворимым кофе и включила рабочий ноутбук, на экране высветилось «08:58». Простая арифметика: унылый рабочий день будет длиннее на целых две минуты. Она глубоко вздохнула, ненадолго задержала дыхание и надела ненавистную гарнитуру: «Доброе утро, меня зовут Ирина, чем я могу вам помочь?»

Последние пятнадцать минут рабочего дня ушли на гипноз минутной стрелки огромных офисных часов, которые начальник отдела считал эталоном точного времени. Дождавшись, когда она издевательски медленно проползла последнюю четверть своего круга, Ирина, укутываясь на бегу в шарф, выскочила на улицу. И чуть не наступила на бабочку. Яркую синюю бабочку, что лежала на крохотном островке только что выпавшего снега, который каким-то чудом ещё не успели смешать с грязью. Лежала и замерзала.

На мгновение Ирина ощутила, как ей холодно. А вместе с этим ощущением пришло понимание: бабочку ещё можно спасти. Как – она пока не знала. Но то, что шанс есть, ощущала всем сердцем, хотя никогда особо не увлекалась подробностями мира насекомых. Порывшись в сумочке, она нашла помятый флаер, который взяла утром, чтобы не обидеть юного распространителя, и забыла бросить в урну, свернула его в кулёк и осторожно поддела умирающую красавицу. А потом постаралась влить немного тепла в поникшие крылья. Она дышала на бабочку, представляя себя огромным горячим источником, и через пару мгновений та едва заметно шевельнула крылом! Ирина продолжила глубоко дышать. Это помогало ей убивать двух зайцев: отогревать свою хрупкую находку и думать, что с ней делать дальше.

⠀

Спускаться в метро не было смысла – час пик. Там и люди-то с трудом выживают, а хрупкую бабочку буквально сотрут в порошок. Такси? Она мысленно прикинула свой баланс: до завтрашнего аванса оставалось впритык на метро сегодня и завтра. Вариантов не оставалось: она уверенно зашагала в сторону дороги ловить попутку. И почти замёрзла вместе с бабочкой: никто не торопился реагировать на её вытянутую руку. Но в тот самый момент, когда уверенность девушки собралась отправиться по делам, бросив её и бабочку на произвол судьбы, потрепанный «Логан» моргнул поворотником и остановился, приоткрыв окно.

⠀

– Вы мне бабочку спасти не поможете? Тут недалеко, буквально минут пятнадцать! – без особой надежды спросила она парня, который сидел за рулём. Тот молча кивнул. А потом отказался от мятого полтинника, который она пыталась ему всучить, и смущённо буркнул: «Давайте я вас до подъезда довезу, а то бабочку застудите».

⠀

На следующее утро Ирина подошла к окну и прислонилась лбом к стеклу. За окном было доброе ноябрьское утро, а по квартире порхала бабочка, стараясь своими синими маленькими крыльями разнести по всей кухне бодрящий кофейный аромат. В этот раз у неё бы точно получилось опоздать на работу. Но, когда она, напевая под нос, вышла из дома, у подъезда её ждал вчерашний «Логан».

⠀

– Я подумал, вдруг вы на работу с бабочкой поедете! – не поднимая глаз, встретил её вчерашний спаситель. – Замёрзнете же…

⠀

Если бы кто-то из спешащих на работу людей поднял бы голову, то увидел, что в воздухе висит старый трамвайный вагон, к окну которого прильнула крепенькая старушка, которая старалась прочесть по губам, о чём говорит молодёжь. А за её спиной ворчал огромный чёрный Кот:

– Зачем тебе вся эта кар-рамель сер-риальная с бабочкой? Можно же было попр-роще все пр-ровернуть. Охота тебе чудесами р-разбрасываться?

Старушка, улыбаясь, повернулась к коту и ткнула его сухоньким кулачком в бок:

– Дурилка ты пушистая! Зачем вообще нужно волшебство, если не делиться чудесами, а?

А вот чем закончился их спор, мы не узнаем, потому что трамвай тихонечко скрипнул и растворился в утреннем тумане.

Предел волшебства

С самого детства трамвай был для неё символом надежды. Почему-то красные вагоны казались ей очень уютными, поэтому она пряталась в них от всех проблем и обид. Неудивительно, что «своего» волшебника она встретила именно в трамвае: седой дед в стареньком пальто и смешном берете разглядел её ауру и познакомил с первой Учительницей. «Как же много воды утекло с тех пор!» – подумала она, с любовью поглаживая борт своего вагончика и грустно улыбаясь старушке, которая отразилась в мутном стекле.

Она любила приходить сюда раньше всех, когда все дорожные волшебницы ещё сладко спали. Чтобы побыть одной в этом огромном парке, который никто никогда не видел. А ведь тут было на что посмотреть: вряд ли ещё где-то можно было найти место, в котором было столько разнообразного транспорта. Кто-то из волшебниц предпочитал кататься по городу на мотоцикле, кто-то водил винтажную «Волгу» с шашечками, а были и те, кто предпочитал огромные фуры. А когда настало её время выбирать средство передвижения, она выбрала старый обшарпанный вагон, который многое повидал на своём веку. Юные волшебницы шептались, что на этом трамвае пару раз проехал сам Юрий Гагарин, а его очень уважают в волшебной среде – не спрашивайте почему, просто поверьте на слово.

Да, её трамвай был очень стар. Только она была ещё старше. Ей давно предлагали перейти на тихую лесную работу: жить в избушке, беречь лес от пожаров и помогать лешему уводить зверей от пьяных охотников. Хитрый Кот часто зачитывал ей вслух вакансии в тихих районах, хотя и знал, что его хозяйка не собирается уходить с оперативной работы. Такая вот была у них игра. Но этим утром старой волшебнице было не до игр – её ждала очень важная встреча, поэтому проснулась даже раньше обычного и не стала будить Кота. Впрочем, она подозревала, что хитрый зверь тактично притворился спящим, чтобы не заставлять её что-то объяснять.

Последние три месяца Димка старался понять, где в следующий раз появится загадочный трамвай. Он даже программку написал, которая анализировала местные паблики со слухами и отмечала на карте места, в которых видели старый вагончик. По словам очевидцев, он появлялся из ниоткуда, а потом словно растворялся в воздухе. Вот только очевидцам этим – дворовым пьянчужкам и бездомным – никто не верил. Никто, кроме Димки. Он почему-то был уверен, что все эти трамвайные истории – чистейшая правда. А ещё он верил, что этот трамвай сможет ему помочь. Он ещё раз посмотрел на монитор ноутбука: сегодня, по мнению программы, вероятность появления трамвая в городе была выше обычного. Правда, ехать придётся почти на другой конец города, но он уже привык ночевать на остановках. Может быть, сегодня ему повезёт!

Набросив на плечо дежурный рюкзак с парой сэндвичей и термосом с кофе, он бросил отцу: «Па, я к другу на всю ночь – будем в “контру” рубиться!» – и закрыл за собой дверь, не дожидаясь ответа. Просто он знал, что ему всё равно никто не ответит: с тех пор как маму увезли в больницу, отец перестал обращать внимание на всё и тихо угасал, сидя у себя в кабинете.

Ночь пролетела быстро. И без происшествий. А когда в ночном небе робко забрезжил рассвет, он достал термос и выпил остатки кофе. «Ещё часок подожду – и домой, а то в школу опоздаю!» – прикинул он, посмотрев на часы. И тут же подпрыгнул от неожиданности:

– Не жди, дружок. Ступай домой: он не приедет сегодня.

Димка готов был поклясться, что ещё буквально пару секунд назад на остановке никого не было. Но сейчас рядом с ним сидела седая старушка в простеньком платьице. И, похоже, совсем не мёрзла, хотя ему было прохладно даже в двух ветровках, которые он надел одну на другую.

– Трамвай, который ты ждешь. Он не придёт, – медленно повторила старушка, глядя, как он, удивленно моргая, смотрит на нее.

– Откуда вы знаете?

– Ну, ты же умный парень, Дима, – ответила ему старая волшебница. – Давай уже, сложи два и два.

Мальчишка понял, с кем он разговаривает, как только услышал своё имя. Помолчал, изучая свои кроссовки. И тихо спросил:

– Почему?

Потом вдруг вскочил, навис над старушкой и закричал ей в лицо:

– Почему?!

И так же внезапно обмяк, плюхнулся на скамейку и расплакался. Старушка вздохнула и придвинулась к мальчишке, который сидел, уткнувшись лицом в ладони, и повторял сквозь всхлипывания:

– Почему? Ну почему?

– Потому что счастливый билет не спасёт твою маму, дружок.

– Это нечестно… Нечестно!

– Ну, знаешь! – горько усмехнулась волшебница. – Нечестно! Думаешь, мне не хочется вылечить весь мир?

– А вы можете? – Димка с надеждой поднял зарёванное лицо и вытер кулаком сопли. – Можете, да?

– Я не знаю, дружок. Честно, не знаю. Но даже если бы могла… Это нарушит баланс, понимаешь?

– Нет! Не понимаю. И вообще: счастливый билет – он же исполняет желание? И вы пришли, чтобы мне его вручить, так?

– Не совсем. Я просто пришла сказать тебе, что мой трамвай приходит к тем, кому может помочь. А ты хочешь получить от меня счастливый билет?

– Я хочу, чтобы моя мама была здорова!

Старушка развела руками:

– Извини, но с этим билет тебе не поможет…

– Почему? – упрямо насупился мальчик.

– Потому что ты можешь изменить только свою собственную жизнь, Дмитрий. Только свою собственную.

– Но...

– И никаких тут «но», дружок. Никаких «но».

– А какой тогда смысл в этом волшебстве, если оно всё равно не может помочь? И какой смысл жить, если не можешь помочь самому любимому человеку в своей жизни?

Волшебница вздохнула:

– Смысл! Знаешь, как интересно: чаще всего вспоминают про смысл, когда понимают, что можно потерять любимого человека. Какой смысл жить? Чтобы любить, Димка! Себя. Близких. Мир. Делать его лучше. Тебе ещё банальностей?

– Спасибо, мне хватит, – буркнул Димка, отодвигаясь от неё подальше.

– Обращайся! – старушка улыбнулась, погладила его по щеке и продолжила: – Какой смысл от волшебства? Может, его и нет вовсе! Живут же люди без него и забот не знают.

– Просто я очень хочу, чтобы моя мама была здорова!

– Я понимаю, дружок. Я тебя прекрасно понимаю! Но её жизнь сейчас зависит только от врачей. И от её собственных внутренних сил.

– Тогда скажите: что мне делать? – мальчишка снова перешёл на крик.

– Добро, – спокойно ответила волшебница.

– О! – Димка картинно кивнул. – Ещё одна порция банальностей?

– Смотри на это как хочешь, Дим, – устало вздохнула волшебница. – Ты спросил, что тебе делать, а я говорю: делай добро. Начни с маленьких шагов. Просто представь, что вокруг тёмная-тёмная ночь. И тебе эта темнота так надоела, что ты решил стать лампочкой. Это, кстати, не так уж и просто. И сил требует ой как много. Но рядом с тобой будет тепло. И светло. А потом на кого-то рядом с тобой упадет искра, и он тоже «загорится». А когда «загорится» много людей, станет светло и ночь уйдет.

– А вы знаете, что когда костер сгорает, он умирает?

– Конечно знаю, дружок. Мы все умираем. Но всегда можно выбрать – умереть костром или простой тенью.

– Наверное… А мы потом возрождаемся снова?

– Давай не будем об этом, ладно?

– Ну, хорошо. Значит, делать добро, – протянул мальчишка.

– Ага! – подхватила старушка. – И верить!

– В бога?

– В лучшее, Дима. Верить в лучшее. Но, если тебе будет проще и легче, можно и в него. Но лучше в себя. Так надёжнее.

– Хорошо. Так вы дадите мне счастливый билет? – деловито уточнил Димка.

– Думаешь, он тебе нужен? – прищурилась в ответ волшебница.

– Думаю, с ним мне будет попроще.

– Хорошо, держи! – старушка протянула руку. На раскрытой ладони лежал билетик. Дмитрий торопливо схватил его и быстро пересчитал цифры – счастливый!

– Только, пожалуйста, не рассматривай его как договор с гарантией, хорошо? Я же знаю, как ты активно юридическую ответственность и прецеденты гуглил.

– Хорошо! – кивнул мальчишка и внимательно посмотрел на билет. – Значит, его нужно съесть?

– Нет, Дмитрий. Есть не обязательно. Главное, чтобы желание было заветным.

В этот момент к остановке прямо из воздуха вывалился старенький вагончик. Его двери с лязгом распахнулись, и мальчик со старушкой увидели очень недовольного Кота, который сидел на первой ступеньке и сердито щурился.

– А вы говорили, что трамвай не придёт! – обрадовался Димка.

– Это он за мной, дружок. Мне уже пора на работу.

– Что же, даже до дома не подбросите? – расстроился мальчишка.

– По-моему, тебе и билета хватит, – подмигнула ему волшебница. – Тем более, мне кажется, прямо сейчас тебе очень хочется побыть одному. И подумать.

Кот важно кивнул, соглашаясь. Старушка обняла мальчишку на прощание, поцеловала его в лоб и поднялась на борт, одарив своего пушистого коллегу выразительным взглядом: «Давай без нотаций!»

Трамвай медленно растаял в воздухе.