№12.2023. Владислав Емельяненко. Автопортрет Херувима

*  *  *

зима

за окном пустота

только хлопок на небе расцвел

только мантры свои

сквозь щели еще

продолжает нашептывать вьюга

только исповедь там

плетется в снегах

еле видимый

силуэт

только тянет сквозь сон

свои руки и не

понятно

ко мне или нет

*  *  *

крещенские морозы

наледь

на лобовом стекле

автопортрет Херувима

*  *  *

выкипел день

осели солью

звезды

*  *  *

«Хрустит за окном мировой океан принесенный метелью

Проливается время еловой смолой в тайге

Где

Мальчик в хилой сторожке шьет мироздание

Вместо нитки используя речь

Белый шум за окном не даёт мне расслышать

Плавную песню – движенье иглы

Вот и приходится

По-волчьи

По запаху

Время выслеживать

Что льётся еловой смолой вокруг хилой сторожки

Где мальчишка шьет мирозданье используя речь вместо нитки...»

– Не самое скверное, что могло бы привидеться

На третьи сутки без сна

Пора без названия

251

белый шум

ноябрьских берез

за окном

туман над рекой колосится

вырастают фигуры

из автомобилей

родинки родины

предвестники онкологии и

наглотавшись солнца

кожица ежится

ощущается…

смерть

везет свои семена на чужую...

степь

и бормочут в бреду ветра

ни сума

ни тюрьма

от большого...

весна

больно

словно почке на ветке

от пробивающегося

листка

31

этого ясеня не было здесь вчера

или был

но он меня не замечал

впрочем

бабушка

из окна

сыплющая семечки

сизарям

цвета

расслоившегося бензина в луже –

декорациям

постсоветской архитектуры

не замечала

этого ясеня

не было здесь вчера

определенно

не было здесь вчера

а теперь

его чешуя

загородила

и не видна

ни бабушка

ни окно

только что-то сыплется

все равно

на что-то цвета бензина в луже –

декорации

советской архитектуры

ясень

скольких миров

ты разрезал дерн

чтобы принести с собой

рык и рев

собачьей свадьбы

из-за бугра

его напевает

твоя чешуя…

этого ясеня не было.

здесь вчера

прорастает бензином

в лужи

135

мама ставила в угол

и

говорила быть дисциплинированным

только рвались на стыке стен

доверие и обои и

глейпнир[1]*  *  *

гремел

две тысячи седьмой

собачьей свадьбой

и составами

со звеньями

нефтепровода

помню

той ночью впервые пришел волчок

и ему

был побоку

мой

бочок

он рычал

а из черных зрачков его

мрак лился будто из танкеров

помню

вечером

на стрелу выползала стая

на углу

страны

бабушка сплетница наконец замолчала

когда зазвенела цепь

и

две стаи

вылакали

друг из друга

детство

...

выцвели

память и двор

неустойчиво стало все

как биток[2]

путается время

где на фене

а где

на bi talk

но

висит на двери цепочка

чтобы

когда постучится волчок

он

меня

не уволок

в свой

уголовный

уголок

311

не врали сказки

но

недоговаривали

не перекресток –

крест

встречается

на пути

разветвление

три полосы

и четвертая

прямиком

из детства

волк

стоит у межи

вещает:

направо пойдешь

богатство найдешь

налево пойдешь

равенство сыщешь

а прямо

смерть

рыщет

но

не по карману

право

а

лево

не по размеру

и

смерть у меня

своя –

чужой

не надо

вот и бреду

по бурьяну и бурелому

брыкается конь

скалится в спину волк

а я продолжаю

ориентироваться

по ладони

в безвременье

и

безмирье

*  *  *

память скисла

даже комната морщится

бабушка

готовит

смерть

смешная

сидит за столом

в руке стакан

на лице

усы

молочные

[1] Глейпнир – цепь, которой сковали Фенрира.

[2] Биток – биткоин.