№10.2023. Илья Золотухин. Град шипящей речи

*  *  *

На самом деле крест

можно состряпать

            из подручных средств:

нужна веревка, две доски

                        и гвозди.

И пыль распни,

покуда снова оземь

            не легла.

Поднятая

суровым,

молчаливым,

            Человеком.

Поднята там,

где Бог ходил

и, надышавшись ветром,

в лужи наступал –

теперь карьеры

мироточат нефтью.

И крест

с распятой пылью

будет как маяк,

покамест

город не воздвигнут.

*  *  *

Город с шипящей речью –

Город осиротевший.

Мама, надевши клетку,

Стоит, провожая вагоны.

Был бы здесь кто знакомый.

Было бы поспокойней.

Город с шипящей речью,

День из угла стяжая,

Молчит и сказать ему нечего

Матери на прощанье.

Материалу, из которого почва,

Здесь все дают обещания,

Чтобы вернуться – точно.

Город с шипящей речью

Мало похож на город.

Человеку склевали печень,

Червям отравили дерна.

Женщины просто ходят.

Иногда уповая на Бога.

*

Город с шипящей речью

Почти безумен.

Молча пустуют рельсы

И мерзнут люди.

Мама в фонарной башне,

Уныло сжившись,

Кашляет.

Город с шипящей речью

Никак не слышит

Бреда почти человечьего

Водой и пищей;

Женщиной, что в корзине

Приперла б хлеба

Или чего-то белого,

Чтобы зажечь и сжечься.

И город с шипящей речью

Вдруг станет просто местом.

*

Город с шипящей речью

Уснул спокойно.

У рельсов завыли песню.

Народ безмолвный.

Город сковало сталью

От ожиданий

Вагона.

*

В город с шипящей речью

Снег осторожно выпал,

Льдом заковав речку,

Что по бокам, ослепши,

Стоят руины

Града шипящей речи…

И вагоны пришли к перрону,

И в полосатых пижамах

Люди покинули город.

Навсегда или на когда-то…

*  *  *

тут шел чудак

по отмели,

читая проповедь,

            задравши

            рваные штаны

по щиколоть.

И проповедь

            Была беззвучная,

Вода в излучине

Под его поступью

Была кристальная,

И он все шевелил губами,

Казалось,

Что вот-вот взлетит,

Но не взлетает.

И женщины,

            Стиравшие

На берегу реки,

Молчали,

            Открывали рты.

Как будто видели,

Что чудо,

Но чуда не было.

Но было

Слышно,

Как по дну

Скребется невод

Где-то…

И положили ведра,

И шли, прислушиваясь

К пустоте,

Вещаемой пророком.

И проливался свет.

И проливался свет

И на фигуру чью-то,

И на пророка.

И, может, вот оно,

Есть чудо.

Нет, солнце просто.

По-прежнему молчит все.

*  *  *

Мама мне говорила:

«Ходи по улице

Так, будто ты свободный,

Не опускай овал лица

На каменные породы».

Мама мне говорила – я слушал.

Оттого никогда не видел

                                                           Лужи.

«С разводами в них бензина»,

               – Так мама мне говорила…

Мама мне говорила:

«Ешь то, к чему тянутся руки,

Только не с пола,

                                   Только не от чужого.

Не будь грубым.

                                                 Навязчивым.

                        Спасибо сказал – уходи!»

Уходил…

Я был когда-то радостным,

Пока не остался один…

*  *  *

Ничего не снится,

не жалею об этом

или не придаю значения

тому, чего стал очевидцем,

ведь зрение

так обманчиво

или не поддается мысли.

Вот иногда кажется,

что глаза мои

цвета больной Сахары,

но нет – карие.

И если смотреть близко,

то цвет не важен,

вопрос фокуса и пространства.

Так же, как звук голоса, –

горло – перекрытая скважина

сухими связками.

И зачем тогда что-то спрашивать,

если эхо мне скажет больше, чем

все, что по случайности

достигло предела речи…