Риф Галимович Туйгунов родился 24 октября 1946 года в д. Акчура Кувандыкского района Оренбургской области. Окончил БашГУ и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Работал в газете «
Совет Башкортостаны», литературным сотрудником и переводчиком в газете «Красный Ключ»
Нуримановского и
Иглинского районов БАССР, журналистом в газете «Совет Башкортостаны» и в журнале
«Агидель», в редакциях художественных телепередач Башкирского телевидения и радиовещания. Исполнял обязанности заместителя директора по репертуару и заведующего литературной частью
Башкирского государственного театра драмы им. Гафури,
Уфимского татарского театра «Нур». Председатель правления
Союза писателей РБ с 2012 по 2014 год. Заслуженный работник культуры РБ (1997). Лауреат премий им. С. Чекмарева (1998) и Ф. Карима (2005). Заслуженный работник культуры РФ (2006). Умер 8 января 2014 года.
Мне Айгуль
[1] совсем не зря?
– Лунной ночью родилась ты,
– Мама, мама! Но на свете
– Ты единственный цветочек
Дочь играет камушками рядом,
Вся цветёт, и кажется тогда, –
Задержись она лучистым взглядом,
И расплавит камни без следа.
Среди них, лежащих под ногами,
Много разных – лёгких и литых,
Даже игры девочки с камнями
Радостью сияют – за двоих.
Голосок её услышав зыбкий,
Бабушка к окну щекой прильнёт…
(Коль дитя глядит на мир с улыбкой,
И восторг в груди отца поёт!)
«Ах ты, жизнь!» – вздохну... А дочка – солнце!
Мне своё неловко забытьё…
Бабушка, сквозь слёзы, у оконца
Смотрит, улыбаясь, на неё…
А на скале к берёзке кроной
Склонился дуб и встал стеной.
Как в каменистой, мёртвой глыбе
Корням прижиться на века,
Стволы взметнуть над льдистой дыбой–
Ветров, дождей?.. Не знаю – как.
Где силы взять, где взять отрады,
Когда гроза, и быть беде?..
Спросить у облака, что рядом?
И сердце рвётся из груди,
Туда, туда! – зовёт поэта –
Берёзка с дубом, словно крепость,
…Я знаю: преданность и верность
Душат слёзы... Внучка ходит вслед –
– Вот уже зима, а папы нет,
Он сказал: увидимся зимой.
Почему его всё нет и нет?..
Острая стрела мне душу рвёт.
Тысячи следов запомнит снег,
Но – единственного – не найдёт.
Если б я сказать ребёнку мог
О случившемся с её отцом…
Видно, сердце я дотла не сжёг –
Вечным пламенеть ему огнём.
И буранов кружит хоровод –
Над костром беспомощной волной…
Может, времени немолчный ход
Справится с кричащею бедой.
Ветер зимний за моим окном
Всё порывистей и всё слышней,
Кажется, метели снежным ртом
Что-то шепчут девочке моей...
Как мне не сломиться, ангел мой,
От узды страдая и от шпор?..
– Папа говорил мне: жди зимой,
Что же он не едет до сих пор?
Детское страданье – слова ждёт,
Не найти его, как ни крути,
Даже снежный вал не заметёт
Так живу я с раной ножевой…
Прощаемся в центре Москвы
Вьюга кру́жится, кру́жится, пляшет…
Мы простились. Ты вновь остаёшься…
Предо мною встаёт тот озябший
Оленёнок дрожащий из песни…
Прощаюсь с тобой и с Москвой,
Один ты остался, сыночек,
Как тот оленёнок лесной –
Из грустных мустаевских строчек. –
Доверчивый, в чаще сырой…
Всё гложет мне сердце тревога,
Ревнители скользкой дороги.
О сколько растрачено сил,
Кто кровью своей не кормил
Сказал я себе, – на Мустая.
И мудрым бывает не просто.
Как быть мне, агай? – подскажи –
С высот исполинского роста.
Теперь ни пред кем я не струшу,
И стену сомнений обрушил.
Смотри: оленёнка прыжок –
И жизнь наша рушится с кручи…
Что делать, – ты спросишь, сынок, –
Есть правды святая корысть,
Её он добыл нам когда-то.
Нельзя нам – и мне и тебе –
Колен преклонять принародно
Пред кем-то, коль верен судьбе
Его, как звезде путеводной…
Прощаюсь с тобой и с Москвой,
Один ты остался, сыночек,
Как тот оленёнок лесной –
Из грустных мустаевских строчек.
Возраст стал порой смиренья.
Ждём, как чуда, возвращенья,
А встречаемся лишь в снах.
Без тебя и жизнь – прореха.
По́лки книг… Ни игр, ни смеха…
Слёз во сне нам лить не надо.
В колыбели малышка не спит,
Машет ручками… Время несётся!
Смех и горе тропой межевой
За судьбою шагают по круче,
Слева голос и справа – другой,
А какая из песен певучей?
Та – протяжная, та – коротка,
И томится душа без ответа,
На пропетую? Ту, что не спета?
Нелегко свою песню сложить,
Чтоб звучала – от края до края!
В колыбели малышка не спит…
Будет песня счастливой, я знаю.
Спит в берёзовых кудря́х?
«Ты одна мне – целый свет!
В душе твоей уже мне не цвести,
Там нет меня – и, значит, не судьба.
Кого винить? – тебе я не судья…
И за любовь, любимая, – прости…
Жизнь наша – радость с горем пополам.
Намыкались мы по чужим углам,
Прости за дни несладкие твои…
Сегодня мы, наверное, мудрей,
Ведь жизнь прожить – не поле перейти,
Хотел я быть с тобой щедрей царей,
Да шла нужда вприпрыжку впереди.
С годами всё сильней кровоточа́т
Былого раны, вновь дразня мой пыл:
Сумеешь пред неправдою смолчать?!..
Прости, что в дом нетрезвым я входил.
Твоим словам я верен был всегда:
– Держись от блюдолизов за́ семь вёрст.
Вот потому в делёжке пирога
Мне крохи не упало на ковёр.
Нет, я не сдамся! Жди, вернутся к нам
Потерянные радостные дни.
Мне нет прощенья – сразу уходи!
Как будто мечтанья, сверчками
В минуты волнующих чаяний,
Быть может, и чрез расстоянья,
Судьба моя, как покаянья,
Пусть гаснут далёкой звездою
Но солнце встаёт надо мною,
[1] Айгуль – буквально: лунный цветок
[2] Перевод Е. Николаевской