Римма Константиновна Романова родилась 6 сентября 1959 года в Уфе. Окончила филфак БашГУ. Работала в газетах, в домах творчества: вела кружки юных поэтов и журналистов. Член СЖ СССР, РБ и России.
...И шли по берегу в обнимку,
Вино кустарниковой прели,
хрусталь реки голубоватый,
столкнулись, вспыхнули, сгорели...
пока ещё в достатке света,
того, чем хватит насладиться.
волос продымленная влага...
Остереги их, добрый боже,
незнанье – это тоже благо.
Предчувствие стихий во мне самой.
Когда дитя ещё не различимо,
Его в помине нет в моей пучине,
Но свет его уже над головой.
Крик птиц. В бетонных порах
Предчувствие воды морской в слезах?
пpикpыл. Всему свой срок.
приходим и живем вслепую,
не зная, кто мы, для чего.
...В окне роддома – мать с ребенком.
Он – там, в свечении, внутри,
деревья на краю дороги...
кто там за гранью, за чертой
Луна смотрела, как летит Земля,
А мы, земляне, на Луну глядели.
Она была круглей день ото дня,
И вот однажды, через три недели,
Огромное светило в небеса
Тихонько поднялось и… засветило!
Все пятна, что притягивают взгляд,
Расшифровать пытались мы, земляне:
– По наковальне кузнецы звенят?
– Нет, складывают сено лунатяне!
– Нет, с коромыслом девушка идёт.
Прислушайтесь… Та девушка поёт!
Так хорошо нам в небеса глядеть!
Эх, к звездам бы однажды полететь!
А если б удалось еще с Луны
Вот так же всем увидеть нашу Землю,
Наверно, больше б не было войны.
В синем космосе – звёздный горох,
И деревья стоят – исполины.
Меж деревьев в простой паутине,
Как младенец, спит Боженька-Бог.
Гостя он увидал, встрепенулся,
Сплел простынку для боженьких ног,
И укрыл, и к работе вернулся.
Этот маленьких ткач многорук,
Он – творец, каких мало бывает.
Если Бог отдохнуть пожелает,
А планеты вокруг – мошкарой.
И Земля под звездою могучей.
И наш дом – муравьиною кучей.
И Луна. И окошко со мной.
Колыбельную Боженьке-Богу.
Засыпает Земля понемногу,
Паутинка не дрогнет в раю.
Словно ниточка, тянется звук
И звездой загорается в сфере.
В амфибрахии, ямбе, хорее!
Вся Земля, словно в сетке, лежит.
И дороги бегут по планете…
И макушки стальных пирамид.
Эх, упорство бы мне паука,
Да усталость строку обрывает,
И смотрю, как Луну закрывая,
Тут Господь встрепенулся от сна
И тенёту смахнул с небосвода.
Чтоб всегда наступала весна!
Чтобы стало светлее и чище
И в душе, и в картине миров.
Слово – воздух, журчание, звон.
Звук дрожит, как роса в паутине,
И паук тоже в этой картине,
Словно маленький черный протон.
Мы – вязальщики, вяжем уют,
Тот, которого мало на свете.
Все угодное – Богу и детям.
А тенёта… Да брось ее тут.
друг наш увлеченно выдувал,
всем вокруг их радостно дарил,
получился яркий карнавал!
Люди, горы, сосны в пузырьках
В них искрилась сонная река,
И палаток пестрый полукруг,
Лето – это наш волшебный друг.
Этот мир в себе теперь несу:
Ручеек из камышей звенит.
Вот скала с веревкой на весу
и фонтан, стреляющий в зенит.
сталактитов в них столетний лед.
рыбок нескончаемый полет.
обретаешь тело лишь в реке.
Все, что было на твоем веку,
в этот миг стекает по щеке.
друг наш увлеченно выдувал,
всем вокруг их радостно дарил…
Получился яркий карнавал.
Едва забрезжат расстоянья
Повеет ветром расставания…
Где были слиты два дыханья,
Скреплялись мысли и желанья,
Казалось, крепко, на века.
Но ветер расставанья вещий
Ворвется к вам еще во сне,
Для жизни, предстоящей вне…
А эта остается в прошлом,
Как солнце на закате дня.
Где свежий ветер расставанья
И хриплый зов из темноты.
Вот этот зов и свежий ветер
Ломают жизнь, как ледоход.
Но сердце согревает вера,
Что кто-то прошлое вернет.
Неужели сны опять обманут?
А мне виделся огромный дом.
Я полы помыла в доме том,
на струне певучей паутинки
Ласточкой, дождинкою, снежинкой
И сама собой – ведь это просто.
Оттолкнешься и летишь, летишь
В тишине и в гуле урагана…
И ничто не поздно и не рано:
Время – океан без берегов.
Я лечу и снова превращаюсь
В девушку с распущенной косою,
В женщину с увядшею красою,
В бабушку. И в бабочку в окне
Дома, где я только что помыла
И стирают грани и приметы.
В колыбели маленькой планеты,
Жизнь несущей – голубую каплю, –
Мы одни. Но в каждом столько всех!
Столь перерождений переживших,
Памяти крупинки накопивших
Всех эпох страдальцев и счастливцев…
И существованья воду пью.