Алексей Яковлевич Смирнов родился 4 ноября 1941 года (по паспорту – 10 февраля 1942 года). Умер 9 апреля 2010 года. Работал на производственном объединении «Салаватстекло», откуда в 2000 году ушел на заслуженный отдых. Публиковался в СМИ Республики Башкортостан. Лауреат премии журнала «Бельские просторы» за 2003 год.
Постой, о чем ты говоришь?
Снега лавиной сходят с крыш,
С флажками красными шнуры
Плакат людей предупредил:
Но о весне плакат кричит:
Под рев коров и птичьи песни
Кораблик из газеты местной
Мальчишка отправлял в поход.
Все-все сегодня нараспашку:
Огромным белым морем став.
Как не спеша в деревню к нам,
В тумане старенькие скирды,
Качаясь, плыли по волнам.
Головкой солнышку кивает,
Подснежник – нежный сын зимы
Смотрю, как радостно пчела
Его средь снега отыскала.
Она не мед с него брала –
Тогда, в середине апреля,
По лужам и грязным ручьям,
Бежала к нам бабушка Вера,
И с мамой друг друга обняв,
Их слезы текли на макушку
Мне тоже пришлось зареветь,
Бутылкою, звякнув о кружку,
И чтоб не забыл о погибшем
Наш тихий, наш старенький дом,
Мы младшего братика Мишкой
В честь дяди назвали потом.
Сверчок за печкой голосит,
Другой и слушать бы не стал,
«Вот шел солдатик из солдат,
И то, что мама тоже спит,
Я снова не успел спросить:
Чтоб, как куры на насест,
В плетневом нашем палисаднике
Но я смотрел на птичьи праздники,
Едва проснувшись, из окна.
Дрозды, овсянки и малиновки
Сюда водили утром выводки,
Чтоб вкусной ягодой кормить.
И я, не кормленный фактически,
Жалел, конечно, по-мальчишески,
Толька Котов был мой тренер,
«Надо ровненько, без крена
Чтоб не брюхом и не боком
Чтоб «солдатиком» ко дну».
Мы летали с ним с обрыва,
И тряслись от страха рыбы
Нам, конечно бы, для славы
Но у нас не только плавок,
Какие в деревне спортзалы?
Скрипучий, но крепкий турник.
Обильно плевали в ладони,
Тянулись мы не в чемпионы,
А лом подбородком достать.
Но крепли ребячьи ручонки,
И скоро на зависть другим
Мы делали «склепку» и «солнце»,
И нашей спортивной ватаге
Чтоб сдать на значок ГТО.
А в пойме кукушкины слезы росли.
Там даже телят запрещали пасти,
Но были мы рангом повыше.
Был горек до ужаса дикий чеснок,
А щавель лицо мое морщил,
А слезки я ел не спеша, как телок,
Но, кажется, все-таки больше.
Кто нынче кукушкину слезку сорвет?
Луга зеленеют как прежде.
Знать смотрит кукушка на сытый народ
И плачет над поймою реже.
чтоб только самим не иметь.
Просит сына взять в солдаты.
«Только в зеркале мы можем
Посмотреть себе в глаза».