Вера Ветека (Вера Тимофеевна Колесникова) родилась в п. Максатиха Тверской области, живёт в г. Стерлитамаке. Автор нескольких поэтических книг. Лауреат фестиваля «Родники вдохновенья» (г. Белебей); активная участница нескольких фестивалей в с. Михайловское, посвященных А.С. Пушкину. Многие годы руководила театром-студией для детей и юношества имени Экзюпери в Стерлитамаке; писала сценарии для детской любительской киностудии «Шторм».
Чтоб роща в дрёму не впадала,
Неслась сквозь заросли тропа.
Петров Иван, рыбак бывалый,
Бежал по ней червей копать.
Рванулся в землю что есть силы
Армейский Ванькин черенок.
Для битвы изготовясь, клёны
Сказали вслух: пора, пора,
Иван – десантник, змей зелёный,
Нарыть собрался полведра.
– Наддай, листва, – скрипели корни.
– В глаза не надо, бейте в нос.
Рыбак, удачливо-проворный,
Копал, пыхтя как паровоз.
Он рыбу съел. Он выпил водки,
Он лёг и очень долго спал,
Смеялись у подъезда тётки:
– Червяк Ивана – наповал!
Карась сообщил, шевельнув плавниками:
«Деревня Карасно – заслуга моя».
Цепляясь брюшком за струящийся камень,
Он кушал наживку, крючка не боясь.
Вокруг него мелочь речная плескалась.
В волне отражался прибрежный рыбак.
Лягушка лягушке в любви признавалась,
Им утка, взлетая, сказала: «Ништяк!»
Деревья, мешая друг другу,
Шли рядышком друг и подруга,
Чтоб вновь попытался обнять.
Он думал, расстроен финалом:
Пиджак бы мне только забрать…
В себя приходя понемногу,
Ты завтра… Глаза опуская,
Не знала, что дальше сказать…
Я завтра… приду ли, не знаю,
Подкапывать к осени грядки,
И вдруг побежал без оглядки,
Забыв пресловутый пиджак.
А спутница вслух размышляла:
Зачем бы коровам лежак?..
Потом бесполезно кричала:
– Эй ты, забери свой пиджак!
Мужик-изгой, живущий в ванне,
Дремал, и мышь в углу спала,
Но телефон завыл в кармане,
Включился свет, и жизнь пошла.
У всех друзей до сей поры
Есть жёны, дети, тёщи, кошки,
Обед из чёрной, блин, икры.
Он вышел в коридор. Старушкин
Экран искрил во все попры.
Там Макс траву косил из пушки,
За свой же гол себя же крыл.
Стукну в стекло: останься,
Вспомни, вглядись в меня…
Мне ль за тобой угнаться,
Плащик откинь трилистник,
Древних страниц пергамент
– Доченька, спи, двенадцать…
А может быть, нас она просто спасла
Двумя лишь словами: «Не тронь!»
Напомнят о том, как сбегали к плечам
С иконой останусь один на один
Спрошу: эта девочка, кто,
Заставит таинственный святочный вечер,
Смакуя гадальный синдром,
Подумать: к добру ли, коль выйдет навстречу,
Ну, скажем, мужчина… с ведром…
С порожним. Ведь это не чёрная кошка.
А, вот он! Глядит не сычом.
Не тянется вслед шелуха от картошки.
Не пьян. И зовут Кузьмичом.
Как быть, если, не получая подножки
Он падает навзничь, лежит на дорожке,
Задумался, что ли, о чём?
Не знает, наверно, что в святочный вечер,
Коль падаешь кверху лицом, –
К добру это! Всё, что отшибло, подлечат.
Вставай же и будь молодцом.
Мне в святки январские выпала смелость
Руки мускулистой и крепкого тела
В пролете заспанных домов?
Будет сниться одно и то же,
В разнотравье и бездорожье
Лишь покинет ладонь синица,
Рыжий ластится кот к ногам.
Миг заката красив на диво,
Солнце рядом и где-то там…
Попроси за нас, нерадивых,
Заплати за нас по счетам.
Сон на явь поменять не можешь,
Пусть приснится то, что сбылось:
Как я льну загорелой кожей,
К жестким прядям твоих волос.