Михаил Чванов. Загадка штурмана Альбанова

Сенсационные находки в Арктике

В 1912 году три русские экспедиции ушли в Арктику: геолога В. А. Русанова на шхуне «Геркулес» – на Шпицберген, ст. лейтенанта Г. Я. Седова на шхуне «Св. вмч. Фока» – к Северному полюсу, и лейтенанта Г. Л. Брусилова на шхуне «Св. Анна» – с планом пройти в Тихий океан уже пробитым Норденшельдом Северным морским путем, по дороге занимаясь зверобойным промыслом. Экспедиция Русанова пропала бесследно. «Св. Фока», возвращающийся на теплую землю без своего командира, погибшего во время неудачного похода к полюсу, на мысе Флора Земли Франца-Иосифа неожиданно встретился с двумя членами экипажа «Св. Анны»: плененная льдами, вместо Владивостока она оказалась в широтах, близких к Северному полюсу, и из тринадцати человек, решившихся на поход по плавучим льдам, на Землю Франца-Иосифа летом 1914 года вышли только двое – бывший уфимский гимназист штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад.

Уже вовсю полыхала Первая мировая война, и опубликованные в 1917 году в приложении к «Запискам по гидрографии» записки В. И. Альбанова «На юг, к Земле Франца-Иосифа» о беспримерном ледовом переходе остались почти незамеченными, как и на многие десятилетия осталась забытой сама личность мужественного полярного исследователя и землепроходца. До поиска нашего земляка, писателя Михаила Чванова, неизвестны были даже время и место его рождения, и до сих пор покрыты тайной обстоятельства его смерти во время Гражданской войны. Итогом многолетней поисковой работы стал роман-поиск «Загадка штурмана Альбанова». Московское издательство «Вече» в 2009 году в серии «Морская летопись» под одной обложкой «Загадка гибели шхуны “Св. Анна”» в очередной раз выпустило роман-поиск Михаила Чванова и «Записки похода по дрейфующим льдам Северного Ледовитого океана летом 1914 года (“На юг, к Земле Франца-Иосифа”)» самого В. И. Альбанова, малоизвестные в России, в то время как за рубежом начиная с 20-х годов прошлого века они переиздавались не однажды. Особый всплеск интереса к ним за границей в последние годы, уже в XXI веке они переизданы во Франции, Англии, в предисловии к американскому изданию они названы «забытым шедевром русской литературы, забытым везде – в том числе и в России».

Именем Валериана Ивановича Альбанова названы мыс на острове Гукера на Земле Франца-Иосифа, ледник на Северной Земле, остров около Диксона, моря Арктики многие годы бороздило гидрографическое судно «Валериан Альбанов» (но ничто, к сожалению, о нем до сих пор не напоминает в Уфе, где он родился, откуда гимназистом на дырявой плоскодонке вниз по Белой отправился в «кругосветное» плавание, за что был нещадно порот). «Записки…» В. Альбанова в виде дневника штурмана Климова использованы В. Кавериным в знаменитом романе «Два капитана».

В России интерес к беспримерному переходу В. И. Альбанова по дрейфующим льдам, по островам Земли Франца-Иосифа, где он потерял последних своих спутников, вспыхнул в последние годы в связи с беспрецедентной борьбой за Арктику, за сферы влияния в ней.

Летом минувшего года экспедиция клуба «Живая природа» при содействии Русского Географического общества, Пограничной службы и авиации ФСБ, которую консультировал Михаил Чванов и с которой постоянно поддерживал связь, сделала на одном из островов полярного архипелага ряд сенсационных находок, приоткрывших часть тайны экспедиции на «Св. Анне».

Издательство «Вече» предложило Михаилу Чванову переиздать книгу «Загадка гибели шхуны “Св. Анна”» с новой главой о сенсационных находках в Арктике. Перед тем как сдать новую главу романа-поиска «Загадка штурмана Альбанова» в издательство, писатель предложил ее нашему журналу.

В мае 2010 года я прилетел в Москву на Всемирный русский народный собор, после окончания которого поехал поздравить с 88-летием своего давнего друга, заслуженного летчика-испытателя, заслуженного испытателя космической техники, Героя Советского Союза, почетного полярника и моряка, многократного рекордсмена мира по вертолетному спорту Василия Петровича Колошенко, с которым нас в теперь уже далеком 1983 году во время подготовки к экспедиции по поиску пропавшего при перелете через Северный полюс самолета С. А. Леваневского связал наш общий друг – легендарный флаг-штурман Полярной авиации заслуженный штурман СССР Валентин Иванович Аккуратов. Тогда, после моего возвращения с мыса Лисянского под Магаданом, где мы с авиационным инженером Вячеславом Поляниным отрабатывали одну из версий места гибели самолета Леваневского (Эрнст Мулдашев в это время со своей группой отрабатывал версию гибели С. А. Леваневского на озере Себян-Кюель на Верхоянском хребте в Якутии), мы собрались у меня дома в Уфе для обсуждения первоначальных результатов экспедиции, и вот как раз тогда родилась идея другой поисковой экспедиции: пройти маршрутом Валериана Альбанова по островам Земли Франца-Иосифа, в частности маршрутом его без вести пропавшего берегового отряда. Арктика умеет хранить тайны, но порой через многие годы, порой через столетия, она открывает их, и не исключена вероятность найти на полярных островах следы их пребывания и, может, даже какие-то вещи, не говоря уже о том, что, возможно, как раз у берегового отряда были письма к родным оставшихся на вмерзшей во льды «Св. Анне». Неизвестна причина, по которой В. И. Альбанов не доставил их родным, как раз это является одним из стержневых звеньев тайны экспедиции на «Св. Анне», которая рождает множество различных, даже фантастических предположений. Василий Петрович был убежден, что осуществление поисковой экспедиции возможно только с помощью вертолета. Ему не раз приходилось летать первым в полярных широтах в Арктике и Антарктике, кстати, с его вертолета сняты все «верхние» кадры кинофильма «Красная палатка» о трагедии экспедиции на дирижабле Умберто Нобиле к Северному полюсу.

– Нам известно место, где Альбанов расстался с береговой группой, нам известно место, где он назначил встречу, – говорил он, – вот в эти точки и нужно прежде всего высаживаться на вертолете и уж только после этого пытаться пройти их маршрутом.

Осуществлению поисковой экспедиции тогда помешал развал Советского Союза, как помешал он и уже готовой к осуществлению нашей экспедиции на вертолетах вокруг света, не по горизонтали, а по вертикали, – через два полюса.

И вот сейчас, через много лет, в гостях у Василия Петровича вспомнились те, теперь уже далекие, почти забытые дни и детали поиска самолета С. А. Леваневского. Я прилетел тогда в Охотск, откуда мы собирались вертолетом заброситься в район обнаруженного с воздуха когда-то потерпевшего катастрофу самолета. На аэродроме меня неожиданно встретила, явно волнуясь, молодая прекрасная женщина с букетиком неярких северных цветов, жена вертолетчика Николая Балдина, который в свое время и написал В. И. Аккуратову, что видел с вертолета на одной из сопок на мысе Лисянского вытаевшее из снега крыло самолета. Николай Балдин за два года до этого забрасывал меня в суровое междуречье Колымы и Охоты.

Мы расцеловались.

– Кого-то встречаешь? – спросил я, все еще не веря, что она встречает меня, хотя со своим огромным рюкзаком я вышел из самолета последним.

– Тебя.

– …?

– Как услышала, что кто-то летит искать Леваневского, поняла, что это опять ты. Ты прости меня, но я прошу тебя, сделай все, чтобы Николай не полетел с тобой, он возвращается из Хабаровска следующим рейсом и утром собирается идти к командиру авиаотряда проситься лететь с тобой. Перехвати его, иди к командиру авиаотряда прямо сейчас, сейчас он у себя. Скажи, что не хочешь лететь с Балдиным. Прости меня, но после того полета с тобой он почти год по больницам, следствие… Знаешь, каких трудов стоило, чтобы ему снова вернуться в авиацию. Прости меня, но сделай все, чтобы летел кто-нибудь другой. Только не говори Николаю, что я тебя об этом просила.

А все дело в том, что два года назад, забросив меня в верховья Охоты, что в двухстах километрах от Оймякона, второго полюса холода на нашей планете, на обратном пути вертолет Николая потерпел аварию. На перевале Рыжем в высокогорном хребте Сунтар-Хаята зарядом пурги его бросило на скалы, и Николая со товарищи нашли побитыми, обмороженными только на пятые сутки. Николай не мог сказать следователям, что на борту был я, что он разбился, контрабандой забрасывая меня, а то, что он оказался в том районе, объяснил тем, что в пургу сбился с курса. Скажи он правду, ему грозил бы вполне реальный срок. И меня уже только поздней осенью подобрали московские аэрогеологи. И вот я снова появляюсь в Охотске.

Я пошел к командиру авиаотряда и попросил, чтобы со мной полетел кто-нибудь другой, но только не Николай Балдин.

– Но допуск на ночные полеты на сегодня имеет только Николай Балдин, за светлое время вертолет с мыса Лисянского обратно не дотянет. Второй командир-ночник – на таежных пожарах, появится только через несколько дней.

– Но я подожду.

Приветливо встретивший меня командир авиаотряда сразу стал со мной холоден и сух, я не мог объяснить ему причины отказа лететь с Николаем Балдиным, и он справедливо посчитал меня если не трусом, то еще хуже – по отношению к Николаю Балдину неблагодарным подлецом, он не мог не знать о нашей позапрошлогодней истории. В результате мы взлетели только через два дня, в самый последний момент в вертолет неожиданно запрыгнул и Николай, он готов был лететь к когда-то погибшему самолету хотя бы пассажиром. Я совсем было забыл об этой истории, а вот сейчас в гостях у Василия Петровича вспомнил мельчайшие детали тех далеких дней. Тогда у нас было два варианта. Если в течение часа, двух мы сумеем определить тип самолета, возвращаемся обратно. На случай же, если нам это не удастся быстро сделать, у меня в кармане лежал пакет с кодом пуска сигнальных ракет. В этом случае нам придется по окончании работы через десятки километров болот и горящей тайги выходить к морю, где нас подберет патрульный пограничный вертолет. Но уже через полчаса мы знали, что это не самолет Леваневского: на моторной табличке значился 1938-й год изготовления, а Леваневский пропал без вести в 1937-м, это был транспортный вариант бомбардировщика ТБ-3, а Леваневский летел на ДБ-А авиаконструктора Болховитинова. Но с нашей стороны было бы нечестным не попытаться узнать, кто терпел здесь бедствие. Мы переписали номера всех приборов, мы определили, что экипаж при катастрофе если и погиб, то не весь, мы нашли окровавленные бинты под крылом самолета, а ниже искореженного самолета – костровище, вспоротые банки куриной тушенки, обрезки парашютных строп, которыми, по-видимому, вязали носилки. Позже мы установим, что на Аварийной сопке с распоротым брюхом лежал врезавшийся в густом тумане в 1941 году ТБ-3 печально знаменитого Дальстроя, через газету «Советская Россия» мы найдем живым одного из членов экипажа, а самолет, оказавшийся единственным относительно сохранившимся этого типа, перевезут в один из авиационных музеев.

– Жалко, что ты вчера не смог заехать, – посерчал Василий Петрович, – вчера у меня собирались все мамонты Арктики, в том числе мой ученик, вертолетчик от Бога, генерал Гаврилов, командующий авиацией ФСБ. Мы с ним три года назад были вместе на Северном полюсе. Он, между прочим, сказал, что они затевают поиски следов спутников Альбанова на островах Земли Франца-Иосифа.

Надо ли говорить, какие чувства я испытал при этой вести!

– В застолье не было времени расспросить. Но в ближайшие дни я узнаю. Позвони мне в понедельник…

Поздравив Василия Петровича, я поехал в Переделкино. После баньки, которую мы организовали со своим другом поэтом-драматургом Константином Скворцовым и бывшим командующим морской авиацией СССР генерал-полковником Виктором Павловичем Потаповым, который много летал над Арктикой, и с которым мы не раз обсуждали судьбу словно растворившейся во льдах «Св. Анны», и которому я только что рассказал, что, кажется, намечается поисковая экспедиция на Землю Франца-Иосифа, я умиротворенно и в то же время в нетерпении в понедельник позвонить Василию Петровичу шел по улице Серафимовича. Вдруг около меня остановилась грузопассажирская «газель». Молодец лет сорока, приспустивший стекло, спросил:

– Михаил Андреевич?.. Наконец-то мы вас нашли. Позвонили в Уфу, нам сказали, что вы в Москве. Но ваш мобильник отключен, пришлось прибегнуть к техническим средствам… Нам нужно с вами проконсультироваться. Мы из полярной экспедиции клуба «Живая природа», которая при содействии Географического общества России, Пограничной службы и авиации ФСБ намерена осуществить мечту вашей молодости: пройти путем Валериана Альбанова по островам Земли Франца-Иосифа. Не могли бы нам уделить несколько часов, проехать на нашу базу недалеко отсюда, в районе аэропорта «Внуково»?

Люди, собравшиеся осуществить мечту моей молодости, сразу попадали в разряд самых близких моих друзей или даже родственников. Разумеется, я готов был ехать с ними куда угодно. Но жизнь научила быть осторожным.

Вот так же в мае, только 1994 года, когда я прилетел в Москву, чтобы потом ехать в делегации Международного фонда славянской письменности и культуры и Государственной думы в Прагу на Всеславянский съезд, в аэропорту «Домодедово» на выходе, раздумывая, как добираться до Москвы: на автобусе или электричке, проталкиваясь через толпу назойливых таксистов-бомбил и встречающих, я вдруг наткнулся на большой лист бумаги, почти транспарант, «М. А. Чванов», который держал над головой крепыш лет тридцати пяти – сорока. Такой же крепыш стоял рядом. Они мгновенно прореагировали на мой удивленный взгляд:

– Мы из автохозяйства Государственной думы, у вас в фонде какая-то проблема с машиной, и нас попросили вас встретить.

Один из крепышей решительно, почти силой, взял у меня из рук мой баульчик. Мне ничего не оставалось, как идти следом, кому не приятно, когда тебя вот так неожиданно встречают, оказывают уважение, хотя свербила мыслишка: никто в Международном фонде славянской письменности и культуры вроде бы не собирался меня встречать, мало того, я не сообщал туда, каким рейсом лечу. Когда эта мысль окончательно выкристаллизовалась во мне, было поздно, я уже сидел в серой «Волге», зажатый двумя крепышами, третий сидел за рулем. Я уже понял, что, простодушно купившись, попал в ловушку-захват, у меня хватило ума не подать виду, что я понял это, и лихорадочно гадал, кому это может быть надо. Сейчас не предмет разговора, как я из этой ловушки вырвался. В этот же день КамАЗом, груженным песком, на Ярославском шоссе случайно или неслучайно был сбит легендарный генерал-афганец, Герой Советского Союза Александр Петрович Солуянов, прототип героя песни Расторгуева «Комбат-батяня», с которым мы должны были вместе ехать в Прагу. От его «Опель-Астры» осталась груда металлолома, он выбрался из нее всего с несколькими царапинами, после этого случая мы стали большими друзьями. И сейчас мне вдруг вспомнился тот случай.

Мир полярных и прочих авантюристов довольно узок, и все, так или иначе, если не знают друг друга лично, то слышали друг о друге.

– Ребята, я поеду с вами куда угодно, если скажете, кто начальник экспедиции. А раз она при содействии авиации ФСБ, то вы должны знать ее командующего.

– Мы от Валерия Васильевича Кудрявцева, а начальник экспедиции – Олег Продан, а командует авиацией ФСБ генерал Гаврилов.

– А точнее его имя-отчество и звание?

– Генерал-лейтенант, Николай Федорович.

Все сходилось: имя полковника МЧС, участника многих полярных экспедиций Валерия Кудрявцева мне было известно. Имя инженера-конструктора Олега Продана знакомо каждому, кто бывал в Арктике или болен ею: в прошлом офицер ВДВ, совершивший 1500 прыжков с парашютом, в том числе парашютное десантирование на Северный полюс, участник и организатор многих арктических и антарктических экспедиций, за его плечами подледный спуск на дно Северного Ледовитого океана в районе Северного полюса и много еще чего. А о Николае Федоровиче Гаврилове я знал из книги Василия Петровича Колошенко «Ангел-спаситель», героями которой мы с Николаем Федоровичем оказались. А не раньше как сегодня утром Василий Петрович сказал мне, что генерал Гаврилов что-то затевает по поводу поиска следов Альбанова на островах Земли Франца-Иосифа.

И я без всяких сомнений забрался в «газель»…

В воротах «базы», которая оказалась домом участника экспедиции Александра Чичаева, меня свалил с ног огромный черный пес Арни и по-свойски облизал.

– Член экспедиции, – пояснил Саша. – Будет отгонять от базового лагеря белых медведей.

Несколько часов мы – Валерий Кудрявцев, Олег Продан, Евгений Ферштер и Александр Чичаев – сидели над картами Земли Франца-Иосифа, спутниковыми снимками. Особо нас интересовала Земля Георга: мыс Ниль, где В. И. Альбанов расстался со своей береговой партией, и мыс Гранта, где они должны были снова встретиться, но не встретились, а также 100-километровое побережье между ними, как и нависший над ним огромный, изрезанный громадными смертельно опасными трещинами медленно ползущий в океан ледник. Ребята пытали меня относительно почты оставшихся на судне, которую Альбанов нес на сушу, но по какой-то причине не донес, словно я шел вместе с Альбановым и знаю тайну ее исчезновения или была ли она вообще. Но все, что я знал, все, что думал по этому поводу, я изложил в своей книге «Загадка штурмана Альбанова» и что-то добавить к этому не мог.

– Может, нам удастся разгадать судьбу этой почты, – говорили они. – А она в какой-то мере поможет разгадать тайну самой экспедиции, взаимоотношений на судне к моменту ухода с нее Альбанова с частью экипажа.

Дело еще в том, что есть категория арктических «исследователей», которые, сидя на теплой московской печи, рассуждают, как должен был поступать Валериан Альбанов в той или иной ситуации. Мало того, раз он не вручил почту родственникам оставшихся на судне, значит, он ее уничтожил, а уничтожил потому, что она его компрометировала. И ссора его с Брусиловым произошла, конечно же, из-за единственной женщины на судне, Ерминии Жданко. И развязка этого треугольника, конечно же, была кровавой. И возможно, что, уходя, Альбанов перестрелял участников экспедиции как ненужных свидетелей, а судно сжег, заметая следы, а дневник похода придумал. Точно так же об экспедиции Г. Седова, который умер во время похода к полюсу: раз не найдена его могила, а его спутники вернулись не совсем истощенными, то не иначе как они его съели.

Люди, сейчас собиравшиеся пройти путем В. Альбанова по островам Земли Франца-Иосифа, жили и руководствовались другими принципами и ценностями. Они хотели по возможности установить истину. Отсутствие ее мешало им спокойно жить. И они, отложив все свои другие дела, в долгожданный, единственный в году отпуск, который можно бы и хотелось провести где-нибудь на теплом юге, улетали в по-прежнему суровую Арктику, чтобы попытаться найти следы или даже останки береговой группы Валериана Альбанова, что, возможно, откроет хотя бы часть тайны гибели всей экспедиции Брусилова, которая не ставила перед собой свершения великих географических открытий, но, волей судеб оказавшаяся в полярных широтах, где до нее никто не бывал, внесла неоценимый вклад в историю освоения Арктики, в укрепление позиций России в северных широтах. Но по сей день неизвестна ее судьба и не предан достойно земле или океану прах ее участников.

Напомню, что «Св. Анна», затертая льдами, дрейфовала ко времени ухода с нее Альбанова уже два года. Интересна судьба самого судна, в ней столько почти магических хитросплетений. Судно было спущено на воду в Великобритании 20 июля 1867 году на верфи в Пембрук-Док как четырёхпушечный военный корабль для военно-морского флота под названием «Ньюпорт». Но не прошло и года, как 31 марта 1868 года «Ньюпорт» был переквалифицирован в исследовательское судно и под командованием капитана Джорджа Нейрса направлен для проведения гидрографических работ в Средиземном море. В 1881 году судно было выкуплено у Британского адмиралтейства Аленом Уильямом Юнгом, который ранее, дважды, в 1875 и 1876 годах, использовал однотипное судно под именем «Пандора» в попытке преодолеть Северо-Западный проход за одну навигацию и попутно пролить дополнительный свет на все еще волновавшую его современников тайну гибели экспедиции Джона Франклина. Напомню, что известный мореплаватель Джон Франклин за тридцать лет до того предпринял штурм Северо-Западного прохода на кораблях «Эребус» и «Террор» и пропал без вести. В память об этих путешествиях Юнг переименовал «Ньюпорт» в «Пандору II». Впоследствии судно приобрел английский судовладелец Либурн-Пофам и переименовал в «Бленкатру».

Либурн-Пофам, приспосабливая судно к тяжелым полярным экспедициям, укрепил корпус, снабдив его тройной дубовой обшивкой, в результате толщина борта, обшитого ниже ватерлинии листовой медью, составила 27 дюймов (0,7 метра). Судно отличал крепкий стоячий такелаж, способный нести не только большие паруса, но и бочку на грот-мачте, откуда вперёдсмотрящий мог высматривать морского зверя или землю на горизонте. Старая 40-сильная паровая машина была заменена более современной, индикаторной мощностью в 400 сил. Скорость хода под парами возросла с 5 до 7,5 узла. Именно тогда «Бленкатра», будущая «Св. Анна», впервые оказалась в Русской Арктике. В 1890-х годах «Бленкатра» ходила к устью Енисея в составе торговых экспедиций под командованием английского капитана Джозефа Виггинса. Она также обеспечивала организацию резервных складов продовольствия по маршруту плавания экспедиции Нансена на «Фраме» и, таким образом, оказалась причастной к нансеновской героической арктической эпопее. В 1893 году в рейсе «Бленкатры» к берегам Сибири принял участие Фредерик Джексон, домик и продовольственный склад которого позже спасут Альбанова и Конрада на Земле Франца-Иосифа. Джексон на «Бленкатре» обследовал более 3000 миль побережья между Обью и Печорой. В 1895 году вышла его книга об этой экспедиции. В навигацию 1898 года в экспедиции «Бленкатры» по Баренцеву морю, с заходом на Новую Землю и остров Колгуев, принял участие известный шотландский натуралист Уильям Спирс Брюс. Результат своей исследовательской работы на «Бленкатре» Брюс опубликовал в 1899 году. Кроме того, «Бленкатра» под командованием Виггинса работала по государственным российским подрядам при перевозке грузов для строительства Транссибирской железнодорожной магистрали, и уже тогда Валериан Альбанов, назначенный помощником капитана на пароход «Обь» Северной морской экспедиции Министерства путей сообщения, мог впервые встретиться с будущей «Св. Анной».

В 1912 году судно приобрел Георгий Львович Брусилов за 20 тысяч рублей и переименовал его в честь основного, как теперь сказали бы, инвестора экспедиции, Анны Николаевны Брусиловой, в «Св. Анну». О судне писали: «Корабль первоклассно приспособлен для сопротивления давлению льдов, и в случае последней крайности он может только быть выброшен на поверхность льда». Несомненно, выбор судна был удачен, оно в полной мере было готово к испытаниям в тяжелых полярных льдах, и маловероятно, что оно впоследствии ими было раздавлено. Скорее всего, «Св. Анну» и оставшуюся на ней часть экипажа ждала другая участь. А пока она уже два года дрейфовала, затертая во льдах, в Центральном Арктическом бассейне. Накануне третьей зимовки штурманом Валерианом Альбановым было принято решение покинуть судно и, как единственное спасение, пойти пешком к ближайшей земле – к Земле Франца-Иосифа. С ним уходила часть экипажа. Им предстояло преодолеть 400 километров дрейфующих льдов в сложнейших метеорологических условиях при отсутствии географических карт этого района, на тот момент их просто не существовало, единственно при наличии грубой схемы из книги Нансена «“Фрам” в Полярном море». Они надеялись выйти к мысу Флора на острове Нордбрук, к давно оставленному базовому лагерю Фредерика Джексона, где могли остаться какие-нибудь экспедиционные постройки, а может, даже и продовольственный склад. Но даже если они дойдут до острова Нордбрук, это было еще далеко не спасением.

В этом беспримерном по мужеству и сложности походе к Земле Франца-Иосифа погиб матрос Баев. К моменту выхода группы на архипелаг их оставалось десять человек, но до заветного мыса добрались только двое: штурман Валериан Альбанов и кочегар Александр Конрад. Они уже считали себя спасенными, но Земля Франца-Иосифа встретила их более чем неприветливо. 160 километров пути вдоль островов по морю и по суше стали могилой еще семерых: от болезней и изнеможения умер Архиреев, двое – Луняев и Шпаковский – были унесены штормом в открытое море на самодельном каяке, матрос Нильсен умер и похоронен на острове Белл, а четверо – пешая береговая группа, возглавляемая старшим рулевым Петром Максимовым, – бесследно пропали на отрезке между мысом Ниль и мысом Гранта острова Земля Георга. Они погибли не в океане, а на земле, и была вероятность, что где-то остались их следы, а может, даже и останки. Арктика умеет хранить тайны человеческих трагедий, но по прошествии времени, порой через столетия, она порой вдруг раскрывает их, как бы убедившись, что ныне живущие не забыли о погибших. Была пусть малая, но вероятность того, что у группы Максимова находились с собой ценные документы, бумаги и те самые личные письма, которые могли бы пролить свет на одну из самых загадочных и трагических экспедиций по освоению Арктики…

Они улетали, а я оставался по целому ряду причин. Помимо всего прочего, прошло всего лишь полгода с немногим, как кардиохирурги вытащили меня с того света, и я мог стать обузой для экспедиции, если не сказать большего, что я мог вообще сорвать ее. И наверное, кроме всего прочего, я боялся, что Арктика снова, как много лет назад, затянет в себя. Она и сейчас порой снится мне, а когда я лечу, например, в Москву, облака внизу напоминают мне бескрайние полярные льды. Пещеры и вулканы, которыми я болел в разные годы, отпустили меня без особой печали, а Арктика грезится до сих пор. Может быть, мы, русские, – действительно выходцы из таинственной Гипербореи? Согласно одной из гипотез, когда-то мы жили в районе Северного полюса, на горах и в долинах ныне ушедшего под воду хребта Ломоносова, одну из вершин которого, легендарную «страну Санникова», видели еще в середине прошлого века, в том числе мой незабвенный друг, флаг-штурман Полярной авиации Валентин Иванович Аккуратов. Когда он высаживал знаменитую четверку Папанина на Северный полюс, промежуточной аэродром, называемый аэродромом подскока, был организован как раз на Земле Франца-Иосифа, и Валентин Иванович однажды утром в одном из проливов отчетливо увидел дрейфующую среди льдов мертвую шхуну, похожую по очертаниям на «Св. Анну». Но пролив вскоре закрыл густой туман, который продержался несколько суток. И когда наконец рассеялся, шхуны уже не было. Валентин Иванович тогда поднял в воздух самолет и долго кружил среди многочисленных островов архипелага, но ничего не обнаружил. Но до самой своей смерти он оставался в уверенности, что это были не галлюцинации.

Как-то случайно я оказался свидетелем телефонного разговора. Юная красавица кому-то сообщала, что она только что вернулась с Северного полюса и через неделю собирается на Южный. Все теперь очень просто: заплатил 50 тысяч долларов, и на мощном ледоколе в приятной компании с танцзалом и с несколькими ресторанами тебя завезут прямо на Северный полюс – как на тройке с бубенцами. А если утроить эту сумму, то несколькими перебросками самолетами забросят и на Южный.

Забегая вперед, скажу, что сюжеты-отчеты об экспедиции, об ее сенсационных находках прошли практически по всем каналам отечественного телевидения. Если судить по ним, то может сложиться впечатление, что все было если не так, то все равно очень просто: полетели и нашли. В титрах телепередач все участники экспедиции были названы поисковиками, словно есть такая профессия. На самом деле они – люди самых разных профессий, добровольцы, объединенные общей идеей. Потом, когда я спрошу ребят: «Кто вас определил или, точнее, спрятал под общим определением “поисковики” – телеведущие?» – Роман Буйнов за всех скажет: «Мы сами принципиально себя так позиционировали», не объясняя причин, но которые мне, в общем-то, сразу стали понятны. Это надо было понимать так: «Мы сделали это святое для себя дело, надеемся, и для страны тоже, которую сейчас пытаются заставить жить по другим принципам. Если раньше: “Прежде думай о Родине, а потом – о себе”, то теперь наоборот. И потому мы решили, что наша личная жизнь никого не касается, а может, даже никому и не интересна, а принципы, по которым мы продолжаем жить, может, мягко говоря, кажутся смешными, даже нелепыми».

Они не заработали на этой сенсационной экспедиции состояний, как вообще ничего не заработали, больше того, основательно опустошили свои весьма скромные семейные кошельки, у кого, конечно, семьи есть или остались. Потом я с горечью узнаю, что имеющая огромное государственное и нравственное значение экспедиция, официально объявленная как организованная при содействии Русского Географического общества, которое возглавляет Премьер-министр России, по сути, государством не финансировалась. Надо понимать: достаточно, мол, предоставленной громкой вывески. В отличие от нынешних полярных денежных цивилизованных путешественников на ледоколах и прочих современных передвижных средствах, – сейчас это очень модно, и, в общем-то, ничего плохого в этом нет, – они решили пройти тем непростым, а для спутников Альбанова оказавшимся смертельным путем, который за прошедшие 96 лет никто не пытался проходить и который в смысле сложности за это время ничуть не изменился: ураганные ветры, огромные обрывающиеся в океан ледники, исполосованные гигантскими трещинами порой до сорока метров, часто скрытыми снегом. Со времени похода Альбанова на Земле Георга побывало не больше 50 человек, и то только в береговой части. Даже сейчас, в XXI веке, острова архипелага Земля Франца-Иосифа, являясь одной из самых северных территорий России и мира, остаются самыми труднодоступными и наименее исследованными территориями в Арктике. Архипелаг состоит из 191 острова общей площадью в 16134 кв. километра. Делится на три части: восточную, отделённую от других так называемым Австрийским проливом, с крупными островами Земля Вильчека (2 тысячи кв. километров), Греэм-Белл (1,7 тысячи кв. километров); центральную – между проливами Австрийским и Британским каналом, где находится наиболее значительная по численности группа островов; и западную – к западу от Британского канала, включающую наиболее крупный и самый неисследованный остров всего архипелага – Земля Георга (2,9 тысячи кв. километров).

Земля Георга большей частью покрыта льдом, а побережье изрезано многочисленными бухтами и фьордами. Зона арктических пустынь, растут мхи и лишайники. Встречаются белый медведь и песец, в окружающих водах водятся нерпа, морской заяц, гренландский тюлень, морж, нарвал, белуха. На скалах – птичьи базары.

Александр Унтила дал архипелагу Земля Франца-Иосифа такое определение: «Если бы меня спросили, чем это место отличается от других, я бы сказал – это земля, где все животные и птицы бегут не от человека, а, наоборот, к нему. Стаи чистиков и чаек снимаются с места, летят над тобой и смотрят: а кто это такой? Недалеко от нас находилось логово песцов, и взрослые особи, и маленькие щенки выходили к нам. Медведи, моржи тоже подходят ближе. Они чувствуют себя там хозяевами, а мы – гости. Они не боятся, а просто смотрят: а кто это к ним пришел? Ведь они никого не звали».

Когда я в первую нашу встречу неосторожно, а точнее, даже бестактно спросил Валерия Васильевича Кудрявцева о степени подготовленности участников экспедиции, он коротко усмехнулся:

– Достаточно будет, если скажу, что каждый из них не раз смотрел в глаза смерти, как чужой, так и собственной?

Но попытка разгадать тайну экспедиции на «Св. Анне» – не первая в их биографии полярная экспедиция. Тут понятно: жажда докопаться до истины. Но что каждого из них тогда, в первый раз, позвало в Арктику? Конечно, этот вопрос из того же ряда вопросов, на которые заведомо нет ответа, как, например: зачем люди уходят в горы? Точнее всех на этот вопрос, наверное, ответил Владимир Высоцкий: «Просто некуда деться!» В наше время, когда страна превращена в реалити-шоу «Страна чудес», этот вопрос неожиданно приобрел особую, почти трагическую остроту.

Они уже, прямо скажем, не юны, им всем под сорок или за сорок, к их возрасту не очень подходит слово «романтика», но, несмотря на прожитую жесткую и даже жестокую жизнь, каждый из них в душе остался истинным романтиком. Им почему-то обязательно нужно разгадать эту, может, последнюю неразгаданную загадку Арктики, похоронить по-человечески, по-христиански погибших, может, найти их родственников, снять с погибших липкую грязь подозрений.

Кому-то это кажется непонятным или даже нелепым: когда весь мир живет курсами бирж, доллара, стоимостью барреля нефти и недвижимости, когда идет последняя лихорадочная расхватка когда-то общенародной, государственной собственности и надо успеть отхватить свой кусок или крошечный кусочек, – люди принципиально уходят от этого для них полусумасшедшего зазеркального мира, в котором все поставлено с ног на голову, где не производительность труда для человека, чтобы в оставшееся от труда время он мог заняться семьей, творчеством, а человек – для производительности труда. И они, хоть ненадолго, уходят от всего этого человеческого хаоса, в том числе от телевизионной эстрадной и политической попсы в мир простых и истинных человеческих отношений. И возвращаются в него по той простой и горькой причине: просто некуда деться!

Пусть простят меня «поисковики», но я несколько приоткрою завесу над их личной жизнью, хоть кратко обозначу: кто есть кто. Для меня это принципиально важно: кто и почему взялся искать в Арктике людей, без вести пропавших без малого сто лет назад, когда нынешняя нравственная задача власти, кажется, сводится к тому, чтобы уничтожить все человеческое в человеке, превратить народ в скопище ненавидящих друг друга особей, высшая ценность для которых доллар. И надо сказать, что она немало в этом преуспела. В какой-то мере ответ кроется в словах Валерия Васильевича Кудрявцева, которые я уже цитировал: «Достаточно будет, если скажу, что каждый из них не раз смотрел в глаза смерти, как чужой, так и собственной». Но случайно ли так получилось, что костяк экспедиции составляют бывшие офицеры ВДВ (а они убеждены, что бывших офицеров не бывает) и профессиональные спасатели, в том числе некоторые в прошлом тоже офицеры ВДВ, тем более что, как я успел убедиться, спасатель – не профессия, а образ жизни, отношение к жизни. О начальнике экспедиции, бывшем офицере ВДВ Олеге Продане я уже говорил. Фотограф экспедиции Владимир Мельник, лауреат и победитель национальных и международных фотоконкурсов, окончил МГИМО, но стал не дипломатом, а профессиональным спасателем. Мало того, участвовал в создании спасательной службы России, впоследствии МЧС. Работал в Центральном аэромобильном спасательном отряде («Центроспасе»), в международных организациях, в ООН, участвовал в спасательных и гуманитарных операциях, помимо России, в Танзании, Турции, Монголии, Боснии, Иране, Афганистане… Наличие профессиональных спасателей в составе поисковой экспедиции в официальном документе сухо объясняется так: «Изначально задачей спасателей, входящих в состав экспедиции, было: обеспечить безопасность всего личного состава с учётом всех опасных факторов – хищный морской и наземный зверь, камнепады, преодоление ледников, базальтовых осыпей и скальных выходов, которыми изобилует арктический регион. Предупредить опасность переохлаждения, не допустить травм. Мы также надеялись, что навыки поиска людей, пострадавших от природной стихии, помогут нам определить непосредственно на местности предположительное местонахождение погибших».

– Что тебя впервые привело в Арктику? – спросил я, к примеру, Романа Буйнова.

Почему-то я не решился задать ему этот вопрос при встрече в лоб, а днем позже осторожно спросил по электронной почте.

– Что привело меня в Арктику? – переспросил он. – Поиск правильной жизни, когда все понятно: кто с тобой и с кем ты (хотя и здесь бывает по-разному). А практически привел Леня Радун, мы познакомились в 1995 году во фронтовом Грозном: он был спасателем, а я – врачом. Повидали много (у Лени, кстати, много правительственных наград, в том числе и орден Мужества за Чечню). Так вот, спустя 10 лет он пригласил меня на Новую Землю. Просто как человека, в котором уверен, ну и плюс мой врачебный опыт (правда, штатный врач в экспедиции был, тоже из отряда «Центроспас»).

О Леониде Радуне можно добавить, что он – спасатель международного класса, в том числе с огромным арктическим опытом: участник поисково-спасательной экспедиции на Шпицберген (катастрофа самолета Ту-154) в 1995-м, в этом же году – парашютное десантирование на Северный полюс, в 2004-м – экспедиция на парусно-моторных яхтах вокруг Новой Земли, в 2005-м – Земля Франца-Иосифа, в 2006 году – снова Новая Земля, в 2008-м – Шпицберген (обеспечение безопасности киноэкспедиции). У также спрятавшегося в отчетах-телесюжетах за титром «поисковик» профессионального спасателя Александра Унтила, он сразу обращает на себя внимание перебитой или переломленной переносицей, позади тоже Чечня. Дед воевал в Великую Отечественную, сын военного вертолетчика, получившего боевое ранение в Афганистане, в недалеком прошлом – майор, заместитель командира батальона спецназа ВДВ с уникальным военно-педагогическим и боевым опытом, за два года и восемь месяцев не потерявший в Чечне ни одного солдата, награжденный медалью «За отвагу», медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I и II степени, медалями «За разминирование», «За воинскую доблесть» I степени, три года назад, в 30 лет, оказавшийся ненужным современной российской армии, точнее не армии, а ее нынешнему руководству, выброшенный из нее под предлогом ее реформирования. Батальон, дислоцированный в Москве, в Сокольниках, расформировали, землю продали, аллею Героев раскорчевали и построили на этом месте элитные многоэтажки. (Может, это и было истинной причиной расформирования? Или власть боится таких офицеров, как и в соседстве с собой сами части специального назначения?) Ему предложили единственный вариант: занять в Кубинке в полку ВДВ нижестоящую на две ступени должность командира роты… обеспечения (баня, столовая, склады), других офицеров просто выбрасывали на улицу, ничего не предлагая, «хвататься за соломинку и менять “ориентацию” не захотел, ушел со всеми».

На мой вопрос, что привело тебя в Арктику, Александр Унтила ответил: «Когда я служил в Воздушно-десантных войсках, у нас был закон – своих не бросать. Сколько человек ушло на задание – будь то засада, налёт или разведывательно-поисковые действия, – столько же должно вернуться, и не важно, мертвые или живые. Вытаскивать необходимо всех. Были случаи, что при спасении одного человека, при эвакуации одного погибшего товарища гибли другие, но никто никогда не ставил под сомнение непреложность этого правила, этого закона братства и чести. Из истории Великой Отечественной мы знаем, что война не окончена, пока не установлен и не захоронен последний солдат. Люди, которых мы сейчас ищем, – в своем роде тоже солдаты. У них свой фронт, но пали они за то же, за что погибнут их потомки на различных полях брани, – за процветание Отечества, за укрепление мощи и славы России, за крепость её границ, за Великий Северный морской путь, в открытие которого они внесли свой вклад. Путь, который оказался таким незаменимым для Советского Союза во время Великой Отечественной войны, который спас тысячи жизней. Найти их для нас – дело чести и смысл жизни, пусть страна сейчас и живет другими ценностями».

А ответом на мой вопрос начальника экспедиции, в прошлом тоже офицера-десантника, Олега Продана его жизненное кредо: «Сделать то, что другие до тебя не смогли». И еще: «Обещал – умри, но выполни!»

И так можно рассказывать о каждом. Научный руководитель экспедиции, специалист в области металлопоиска Евгений Ферштер по профессии – юрист, Андрей Николаев по «земной» жизни – каскадер, режиссер, Сергей Рябцев – каскадер и актер, Михаил Майоров – врач, Артемий Дановский – археолог. У металлурга по образованию Александра Чичаева, который в свое время вычислил меня в Переделкине из окошка автомобиля, за плечами тоже большой полярный опыт: экспедиции на Землю Франца-Иосифа (2005 г.), Новую Землю (2006 г.), Шпицберген, (2008 г.). Когда я пишу эти строки, он с Леонидом Радуном уже снова на Севере, он откликнулся на мой звонок где-то на знаменитом плато Путорана севернее Норильска.

И если вы смотрели телевизионную пресс-конференцию по результатам экспедиции, то среди ее участников, принципиально обозначивших себя «поисковиками», сидел человек чуть старше их, перед которым на табличке значилось лишь: «Николай Федорович Гаврилов», применительно к нему не было даже приписки «поисковик», как будто просто пришел человек в студию и сел рядом. А без него экспедиция вообще не состоялась бы. Я уже говорил, и мне не все поверят, но экспедиция «при содействии Русского Географического общества», Попечительский совет которого возглавляет Премьер-министр страны, государством практически не финансировалась. Более того, участники экспедиции, думая о будущей экспедиции, просили меня посодействовать в погашении прошлых долгов. Так вот, благодаря личной инициативе теперь уже бывшего командующего авиацией ФСБ Николая Федоровича Гаврилова экспедиция со всеми грузами транспортным Ан-72 была переброшена на Землю Франца-Иосифа. Мало того, его волей туда же были переброшены два вертолета Ми-8 для обработки поисковых маршрутов. И самые опасные полеты, и самые опасные посадки, которые он, как командир, не мог разрешить своим подчиненным, он совершал сам. Характеризуя Николая Федоровича Гаврилова, я приведу отрывок из уже упомянутой мной книги Василия Петровича Колошенко «Ангел-спаситель»: «В 1985 году в Афганистане был сбит вертолет Ми-8 начальника штаба полка полковника П. А. Корнева. Н. Ф. Гаврилову под обстрелом душманов удалось спасти, вывезти всех членов экипажа, за что он был награжден орденом Ленина. В 2001 году за выполнение специального задания ему было присвоено звание Героя России. Генерал-лейтенант. Впервые в мире совершил на вертолете Ми-8 посадку на Северный, а потом и на Южный географические полюсы. Военный летчик-испытатель первого класса. Летчик-снайпер. Заслуженный военный летчик».

Эти люди не могли не найти.

Ну а теперь: как у них родилась идея поиска без вести пропавших членов экспедиции Г. Л. Брусилова, в частности берегового отряда Альбанова? Ведь до них погибших на Земле Франца-Иосифа спутников Альбанова практически никто не искал и даже не пытался искать. Многие писали статьи, книги, в том числе я, рассуждали, советовали погибшим, как им надо было себя вести, находились люди, которые мазали их дегтем и кое-чем еще, что пахнет похуже, чем деготь, но никто никогда их не пытался искать. Да, сначала была Первая мировая война, потом Гражданская, потом коллективизация, потом снова война с так называемыми белофиннами (кстати, непривычная русскому уху фамилия Александра Унтила объясняется тем, что он – этнический финн, его дед попал в советский плен во время этой войны, а вернуться обратно помешало начало Великой Отечественной), потом Великая Отечественная, восстановление разрушенного народного хозяйства… Но были ведь спокойные, благополучные годы и даже десятилетия, пока внуки и племянники пламенных революционеров и комиссаров в пыльных шлемах не затеяли новую бучу по уничтожению России. И опять-таки: писали, рассуждали, но никто не сделал даже попытки искать, в том числе и я.

Так как родилась идея поиска? Роману Буйнову, например, попалась в чужом сарае моя потрепанная, без переплета, книга «Загадка штурмана Альбанова», самое первое, неполное издание – издательства «Мысль», еще 1984 года. И мне дорого, что он брал ее с собой во все последующие полярные дороги. Но все сходятся в том, что окончательно идею поисковой экспедиции сформировал Евгений Ферштер в 2005 году во время экспедиции на Землю Франца-Иосифа под руководством Дмитрия Кравченко по поиску яхты «Эйра» экспедиции Ли Смита. Начало было положено установкой памятного креста на мысе Флора острова Нордбрук в честь Альбанова и Конрада. В следующем году Евгений Ферштер будет участвовать в поиске на Новой Земле останков корабля Виллема Баренца в Ледяной Гавани, в 2008-м – в исследовании в бухте Каменка останков зимовья П. К. Пахтусова, но идея организации экспедиции по следам В. Альбанова уже не покидала его, он заражал ею все новых и новых людей.

Но сама идея поиска зародилась именно тогда, в 2005 году. Отвечая на мой вопрос, Евгений Ферштер писал мне: «В 2005 году мы оказались на Земле Франца-Иосифа, тогда у нас было две цели: попробовать отыскать остатки судна “Эйра” полярного исследователя Ли Смита и установить памятный крест в честь спасения двух человек из команды шхуна “Св. Анна” экспедиции Георгия Брусилова. Сидя на мысе Флора острова Нордбрук, мы слушали рассказ нашего командира Дмитрия Федоровича Кравченко об удивительном походе шхуны “Св. Анна” по Северному морскому пути, про ее таинственную гибель и про двоих выживших, сумевших совершить невероятный переход по дрейфующему льду, обогнув почти всю Землю Франца-Иосифа. Именно на мысе Флора нашли свое спасение единственные выжившие члены команды “Св. Анны” – штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Мы как будто сами становились участниками тех далеких событий, в Арктике все сохраняется хорошо, и, смотря на маленький, еще крепкий домик, с трудом верилось, что это то самое место, где Конрад и Альбанов почти сто лет назад провели целый месяц в ожидании чуда, практически без надежды на спасение. Возможно, именно с того места, где мы тогда сидели, они увидели судно, входящее в бухту, и не поверили своим глазам. Судно называлось “Св. великомученик Фока”, на котором почти в одно время со “Св. Анной” отправился в Арктику старший лейтенант флота Георгий Яковлевич Седов – первый российский путешественник, решивший покорить Северный полюс. Но к тому моменту, когда “Св. великомученик Фока” входил в бухту, названную впоследствии его именем, он имел уже жалкий вид. Георгий Седов умер на острове Рудольфа, так и не сумев дойти до полюса, корабль был сильно потрепан, многочисленные переборки и каюты почти полностью разобраны на топливо, команду мучила цинга и другие болезни. Теперь единственной задачей экипажа было добраться домой в Архангельск. На мыс Флора решили зайти для пополнения запасов топлива, здесь в конце XIX века находилось зимовье английского полярника Фредерика Джексона, по всему берегу было разбросано множество разнообразных построек, которые и решила разобрать команда “Св. великомученика Фоки” на топливо. Встреча с людьми в этом диком краю была полной неожиданностью для членов экспедиции Седова. Пинегин, командовавший кораблем после смерти Седова, так описывает эту встречу: «Мне врезались в память первые слова штурмана Альбанова на судне “Св. великомученик Фока”: “Я штурман парохода “Святая Анна” экспедиции Брусилова, я прошу у вас помощи, у меня осталось четыре человека на мысе Гранта”».

Отрываясь от письма Евгения Ферштера, я снова думаю о том, что весь месяц, проведенный на мысе Флора, Валериан Иванович Альбанов думал об оставшихся на мысе Гранта своих потерянных спутниках, он надеялся, что они еще живы…

«Итак, мы сидели на мысе Флора и зачарованно слушали эту удивительную историю. И тогда первоначально у меня родилась мысль: а что если попытаться найти следы четверых человек на острове Земля Георга? Было точно известно начало пути береговой партии и точно известно место, куда группа Максимова должна была прийти. Между этими точками было около ста километров побережья, состоящего из ледников, галечных пляжей и каменных гребней. Найти следы человека в этой арктической пустыне, конечно, равносильно поиску иголки в стоге сена, но попытаться все-таки можно…»

Итак, они улетали.

17 июля они сообщали: «Вылет назначен на 19 июля на 19.00. Если погода позволит, то бортом авиации ФСБ совершим перелет по маршруту: Москва – Мурманск – пограничная застава “Нагурское” на Земле Александры (Земля Франца-Иосифа). Одновременно из Воркуты должны вылететь два борта Ми-8 ФСБ, которые будут обеспечивать дальнейшую переброску участников экспедиции на Землю Георга и выполнение поставленных задач. Будем держать вас в курсе. P. S. В Москве сейчас аномальная жара в районе сорокоградусной отметки, и на Земле Франца-Иосифа аномально тепло: +0,1°C».

Связь с экспедицией поддерживается через координатора в Москве, жену Евгения Ферштера, который по спутниковому телефону надиктовывает ей развитие событий в экспедиции, а до меня, в свою очередь, известия доходят через Валерия Васильевича Кудрявцева, который по семейным обстоятельствам вынужден был остаться в Москве. Представляю, каково ему было оставаться в столице, столько души, времени и сил вложившему в организацию экспедиции, в полярную подготовку многих ее участников. К тому же он был одним из людей, родивших идею поисковой экспедиции: в 2005 году он был среди тех, кто ставил памятных крест в честь спасения группы Альбанова на Земле Франца-Иосифа на мысе Флора. Потому, оставаясь в Москве, на самом деле он был ее участником.

Характеризуя его, Роман Буйнов писал мне:

«Полковник МЧС запаса. Человек, стремящийся к разумному риску, без которого жизнь считает пресной. Энергичен и напорист в достижении целей. Коммуникабелен и деликатен. Умеет мотивировать коллектив на выполнение задач в сложных условиях экспедиционной деятельности. Первая его экспедиция на север состоялась в 1996 году, после чего увлечение Арктикой переросло в страсть. Во время той экспедиции повторен маршрут полярного исследователя М. М. Ермолаева. В ходе экспедиции проведены испытания спецтехники и оборудования по связи и сопровождению конвоев и экспедиционных групп в труднодоступных районах Арктики. С тех пор тысячи страниц текстов про Русский Север из архивов, справочников, книг, летописей, заметок, журналов поглотили практически все его свободное будничное время, а экспедиции – почти все отпуска. Перечислю только некоторые его полярные экспедиции. В 1996 году – материковая комбинированная экспедиция по побережью Баренцева моря: Большеземельская тундра, Тиманский кряж, река Белая, река Индига, этнографические исследования ненцев-оленеводов. В 1997 году – морская экспедиция на парусно-моторной яхте по маршруту Нарьян-Мар – Новая Земля – Белушья Губа – пролив Костин Шар – Южное побережье до мыса Саханин. Цель: “Совершенствование системы взаимодействия, связи и взаимного обмена информацией аварийно-спасательных служб министерств, ведомств и организаций, привлекаемых для поиска и спасания людей на море”. Проведены апробирование усовершенствованных систем связи поиска и сопровождения объектов в арктических районах, наработка методик выживания автономной группы в экстремальных арктических районах. В 1999 году – заместитель руководителя Морской арктической экспедиции МЧС России на парусно-моторных судах на архипелаг Новая Земля. Пройден путь более двух тысяч миль: порт Нарьян-Мар – устье реки Печора – южное и юго-западное побережье Новой Земли – остров Баренца – остров Северный Новой Земли.

Отрабатывались вопросы по дальнейшему совершенствованию технических средств связи и сопровождения, передачи комплексных данных по системе SS-TV и аварийной радиосети. Проведены подводные погружения с целью поиска поморских судов в губе Крестовой и в заливе Мелкий. Проведены работы по апробированию технических средств подводного поиска и подводного снаряжения. Открыта и восстановлена памятная плита 1880 года Виллему Баренцу, открыт остров с координатами Ш-75°46¢25²; Д-58°40¢Е, названный позднее островом Рожкова – в память о Герое России, спасателе МЧС.

О спасателе МЧС Андрее Николаевиче Рожкове я тоже не могу промолчать. Будь жив Андрей, без сомнения, был бы в составе поисковой экспедиции на Землю Франца-Иосифа по следам группы Альбанова. Но увы… В свои 37 лет он многое что успел. Если Владимир Мельник, ставший спасателем, окончил МГИМО, то Андрей Рожков – гидромелиоративный институт. Но судьба или душа распорядилась иначе. В 1989 году уже с дипломом альпиниста-спасателя он руководит советско-французской экспедицией на пик Коммунизма. Затем опять-таки судьба или душа неумолимо приводит его в профессиональные спасатели. Как спасатель международного класса, заместитель начальника “Центроспаса” он участвует во многих поисково-спасательных операциях, в частности в ликвидации последствий страшного землетрясения в Армении, а также землетрясений в Иране, Киргизии. За разработку и осуществление уникальной операции по взрыву старой железобетонной трубы на Уфимском нефтеперерабатывающем заводе имени XXII партсъезда (она стояла в плотном окружении старых и вновь построенных вокруг нее зданий и после взрыва упала в узкую щель между ними, не задев ни одного из них) внесен в книгу Гиннесса, как внесен в нее и за восхождение на собачьих упряжках на пик Ленина. Во время войны в Югославии доставлял гуманитарную помощь в осажденные районы Боснии и Герцеговины, потом – Таджикистан. Участвовал в поиске и эвакуации погибших вертолетчиков из зоны боевых действий в Кодори (Абхазия), в составе оперативной группы эвакуировал больных и раненых из фронтового Грозного, спасал культурные ценности Грозненского музея изобразительных искусств… В 1995-м участвовал в учениях МЧС на Северном полюсе в качестве командира лыжной группы. 22 апреля 1996 года при испытании нового спасательного водолазного оборудования во время погружения в Северном Ледовитом океане погиб, за что ему посмертно было присвоено звание Героя России…

Сохранить вечную память об Андрее Николаевиче Рожкове в любимой им Арктике было делом чести и совести для Валерия Васильевича Кудрявцева. И он со своими друзьями открыл доселе неизвестный остров и назвал его именем своего погибшего товарища.

В 2001 году Валерий Васильевич Кудрявцев – заместитель руководителя экспедиции МЧС России на парусно-моторных судах на остров Вайгач. Пройдено южное, западное и северо-западное побережье острова. Продолжались работы по совершенствованию технических систем обеспечения безопасности в арктических районах Русского Севера. Совместно с научно-технической фирмой “Гидромастер” проверены оборудование и методики поиска подводных объектов в условиях Крайнего Севера. Осуществлен ряд подводных погружений в проливах острова по поиску поморских судов. В 2004 году он – заместитель руководителя Морской арктической экспедиции МЧС России на парусно-моторных судах на архипелаг Новая Земля. Наряду с задачами по совершенствованию систем безопасности исследован залив Мелкий острова Северный архипелага Новая Земля, установлен памятный крест на братской могиле А. К. Цивольки и его соратников (1839 г.). Проведены подводные исследования у мест зимовки. В 2005 году – морская арктическая историко-мемориальная экспедиция Русского Географического общества и МЧС России на Землю Франца-Иосифа. Целью экспедиции была установка памятного креста и мемориальной доски в честь русских экспедиций Г. Я. Седова и Г. Л. Брусилова. (1912 г.) и поиск паровой яхты “Эйра” английской экспедиции (1881–1882 гг.) полярного исследователя Ли Смита».

От себя могу добавить следующее. Валера со мной и Женей Ферштером был в 2008 году в бухте Каменка на Новой Земле. Он фанат моря, особенно если преодолевать его приходится на почти игрушечных яхтах. В 2008 году мы пробивались через льды Карских Ворот почти трое суток, на нашей с ним яхте сломался винт. По ситуации шли то на буксире, то только на парусе между льдов. Вообще он авантюрист в самом хорошем смысле этого слова. С ним экспедиция раскрашивается дополнительными красками. Рукоделен, но, как сам говорит, «готовить практически не умеет». Неизлечимый романтик. Как руководитель, на мой взгляд, мягковат, но если в голосе прорезался металл – тогда берегись! Лично для меня очень комфортный человек.

Итак, улетавшая на Землю Франца-Иосифа поисковая экспедиция осуществляла связь с Большой землей через жену Евгения Ферштера, принимавшую информацию по спутниковому телефону, а мне передавал ее вынужденно оставшийся в Москве Валерий Васильевич Кудрявцев.

21 июля они сообщали:

«Вчера в 19.00 вылетели из аэропорта “Шереметьево”. В 22.00 совершили посадку в славном городе-герое Мурманске на дозаправку. В Мурманске команда наткнулась на первое препятствие – мошку! Целый час мы сражались с ней как могли, но безуспешно. Измотанные ей, наконец погрузились обратно в самолет и в 23.00 вылетели из Мурманска. В 3.00 ночи самолет благополучно совершил посадку на Землю Франца-Иосифа (дальше ЗФИ) на пограничную заставу “Нагурское”.

Погода хорошая, малооблачно, температура +2°С. Настроение у всех отличное. В течение последующих 2 часов был совершен первый вылет вертолета Ми-8 с целью поиска места для установки базового лагеря.

Лагерь решено разбить на мысе Ниль Земли Георга, где Альбанов расстался со своим береговым отрядом, полагая, что только на время».

22 июля:

«После короткого отдыха на Земле Александры четверо – Евгений Ферштер, Александр Унтила, Владимир Мельник и Роман Буйнов – во главе с начальником экспедиции Олегом Проданом совершили разведку в районе мыса Ниль. Выбрано место под базовый лагерь. Изначально погода благоприятствовала. Ветер 5 м/сек, температура +2, +3, малый снежный покров.

После перемещения личного состава и грузов вертолетами авиации ФСБ России погода резко ухудшилась. Накрыл циклон. Температура упала до 0, колючий снег, ветер усилился до 30 м/сек, порывы до 35 м/сек. Разворачивать лагерь пришлось в сложных условиях, с чем состав экспедиции, тем не менее, успешно справился. Установили палатки, оборудовали водоснабжение и отопление.

Вчера около 12.00 совершен первый разведывательный выход по мысу Ниль в северном направлении. Было найдено нагромождение камней явно искусственного происхождения, похоже на полуразрушенную пирамиду. Места живописные: штормовое море, скальные базальтовые выходы, из которых местные ветра изваяли сложные фигуры и шпили. Скудная полярная растительность: полярные маки и мох. (Все это в данный момент заносит снегом.) Животный мир также разнообразием не блещет: чайки, гаги и нырки. Хозяин здешних мест – белый мишка, пока своим присутствием не удостоил.

Шторм и шквальный ветер предположительно утихнут через сутки, и тогда экспедиция продолжит работу в штатном режиме.

Самочувствие у всех хорошее. Готовы к выполнению поставленных задач».

23 июля:

«Находясь на Земле Франца-Иосифа, наша экспедиция может с полной уверенностью сказать, что аномально жаркое лето на северных рубежах нашей Родины не ощущается. Температура воздуха 0. Ветер 5–7 м/сек. Облачно, но временами выглядывает солнышко. Можно сказать, что в принципе погода улучшилась.

За сегодняшний день была произведена разведка мыса Ниль. Мыс пройден по всему его протяжению. Следов пребывания человека пока не обнаружено. Одновременно с этим сегодня было закончено обустройство лагеря. Установлена еще одна палатка, которую вчера в условиях штормового ветра практически невозможно было поставить.

Настроение бодрое, самочувствие прекрасное. Работа продолжается в штатном режиме».

25 июля: «Погода на редкость солнечная, практически штиль. Температура до +5. За сегодняшний день экспедиция провела 2 разведывательных выхода. Была сформирована водная группа: Александр Чичаев, Андрей Николаев, Сергей Рябцев. Ее задачей было определить место высадки группы Альбанова на мыс Ниль на Земле Георга (где они, как оказалось, окончательно распрощались с береговой партией). Мы считаем, что водная группа со своей задачей справилась. Практически единственное место на мысе Ниль, куда мог пристать Альбанов со своей группой, локализовано. При определении места водная группа руководствовалась “Записками…” В. Альбанова…»

И я представляю то волнующее чувство, которое испытали ребята: ощущать себя на месте Альбанова, который причалил к этому месту 96 лет назад, ступил на твердую землю.

«…Вторая группа – Олег Продан, Евгений Ферштер, Андрей Николаев – на вертолете авиации ФСБ совершила облет Земли Георга по предполагаемому маршруту береговой группы Альбанова.

На мысе Краутер была обнаружена каменная пирамида с остатками бамбукового флагштока. Предположительно пирамида принадлежит экспедиции Джексона 1895 года. К сожалению, записка, которая должна была лежать в пирамиде, найдена не была. После этого вертолетная группа переместилась на мыс Форбса. На мысе Форбса были обнаружены следы пребывания норвежской экспедиции 1930 года. В современных российских источниках она не описана, и о домике этой экспедиции до сих пор не было никаких сведений.

В конце маршрута вертолетная группа переместилась на остров Белл, где произвела фотофиксацию записей разных лет Нансена и Самойловича и других полярников.

Записи были оставлены на стенах дома экспедиции Бенджамина Ли Смита 1881–82 годов. Домик прекрасно сохранился.

Самочувствие отличное, настроение бодрое».

25 июля: «Сегодня мы впервые убедились, что прилетели на Землю Франца-Иосифа не напрасно. Сегодня случились первые находки, имеющие отношение к береговой группе Альбанова.

Сегодня были проведены работы на мысе Ниль Земли Георга и на мысе Мэри-Хармсуорт Земли Александры. На мысе Ниль в ходе разведки Евгением Ферштером с помощью металлодетектора были обнаружены 2 гильзы от нарезного оружия. Датировка 1910 год, что в точности совпадает со временем датировки производства патронов, имевшихся у береговой группы Альбанова. Читаем у него в “Записках…”: “Береговой партии оставляем винтовку-магазинку и 70 патронов и пять вареных гаг из имеющихся у нас десяти…”. Факт находки гильз подтверждает достоверность “Записок…” Альбанова. Эти находки утвердили нас в мысли, что ведем поиск в верном направлении. Одновременно с этим на вершине скал, на восточной оконечности м. Ниль были найдены каменные пирамиды, предположительно установленные экспедицией Джексона в 1895 году. В одной из каменных пирамид были обнаружены патроны от охотничьего ружья 12 калибра английского производства, что подтверждает их принадлежность к экспедиции Джексона. Сохранность прекрасная. Значит, есть надежда, что сохранились какие-то предметы, вещи, принадлежащие береговой группе Альбанова.

Самочувствие нормальное, настроение бодрое».

26 июля: «Гильзы от патронов норвежские, 6,5х55 калибра, произведены фирмой “Рёдфос Патронфабрик” для винтовки “Краг-Йёргенсен”. Как раз такие патроны были выданы для “норвежской винтовки”, оставленной береговой группе Альбановым.

Предполагаем, что, вероятно, находки были возможны только в этом году, в силу аномально жаркого лета, которое ощутимо дохнуло и на Арктику. И наши находки почти 100 лет лежали под снегом и льдом.

Удивительно, но гильзы были найдены совсем рядом с базовым лагерем нашей экспедиции. Особенно вдохновило то, что гильзы были датированы 1910 годом. Остров Земля Георга и сейчас остается одним из самых непосещаемых уголков архипелага, а в начале прошлого века и подавно. По крайней мере мы знаем лишь об экспедиции Джексона – Хармсворта, которая была здесь до Альбанова в 1894–97 годах, то есть гильзы, датированные 1910 годом, не могли принадлежать ей, а с большой вероятностью принадлежали именно береговой партии Альбанова.

Снова и снова обращаемся к “Запискам…” штурмана Валериана Альбанова: “Во время одной из переправ случилось несчастье, иначе я не могу назвать потопление одной из двух имеющихся у нас винтовок “ремингтон”. Утопил Луняев с помощью Смиренникова. Это разгильдяйство, нерасторопность страшно возмутили меня. К стыду своему должен признаться, что не мог сдержать себя, и на этот раз кой-кому попало порядочно. Кто войдет в мое положение, тот не осудит меня. Это уже второе ружье, утопленное моими разгильдяями за время нашего пути по льду. Осталась только одна винтовка такая же, для которой у нас еще много патронов. Маленькую магазинку считать нечего, так как для нее осталось не более 80 патронов. Остаться же в нашем положении без винтовки вряд ли захотел бы здравомыслящий человек. Кроме упомянутых двух оставшихся винтовок мы имеем еще дробовку-двустволку, но эту нельзя назвать серьезным ружьем там, где из-за каждого ропака можно ожидать увидеть медведя”.

Судя по типу гильз (норвежская магазинка, которую оставил им Альбанов), гильзы несомненно принадлежали береговой группе Максимова. Объяснить по-другому здешнее нахождение этих гильз очень трудно. Что их заставило стрелять на этом мысу сразу же после расставания с Альбановым?»

Позже Роман Буйнов так рассуждал по этому поводу: «Запасались в дорогу птицей, хотя я не представляю, как ее стрелять пулевыми патронами. Либо подавали сигнал Альбанову или отстающим своим?»

И я размышляю вслед за ним: вверху на мертвом леднике никакой добычи не предвиделось, и они вполне могли стрелять по сидящей птице, например поближе подкравшись. Тем более что количество патронов это позволяло сделать, а они оставались на мысе Ниль до вечера. Второй вариант: они столкнулись наверху с непроходимыми препятствиями и вернулись обратно, о чем предупреждали Альбанова. Но он уже уплыл далеко, и они снова были вынуждены уйти наверх?

27 июля: «Сегодня погода не позволила проводить работы. Отдыхаем. Был приготовлен салат из морской капусты (ламинарии). Организовали дегустацию сублимированных продуктов. Самочувствие отличное, настроение хорошее».

28 июля: «Собака Арни добросовестно сторожит добро. Первая палатка поставлена, погода стремительно портится. Принято решение не устанавливать “Паука” (вторая палатка)».

29 июля: «Экспедиция продолжает поисковые работы. В связи с нелетной погодой и штормом разделились на 2 группы. Первая группа продолжает обследовать мыс Ниль. Сегодня обнаружена каменная пирамида, оставленная экспедицией Джексона. В пирамиде обнаружены записки. По дневникам Джексона был восстановлен их полный текст. Вторая группа – Александр Унтила, Евгений Ферштер, Роман Буйнов и Владимир Мельник – в тяжелых условиях перехода через ледник, изрезанный коварными, часто скрытым трещинами шириной до 6 и глубиной до 40 метров, попыталась пробиться по направлению мыса Краутер по предположительному маршруту береговой группы Максимова. Самочувствие отличное, настроение боевое».

Из архива: июнь 2011г.