Александр Касымов. Не оборачивайся к сосне!

Иосиф Гальперин. Литая сфера. Москва, Издательский Дом Русанова, 1997. Иосиф Гальперин. Дневник разных лет. — «Новая Россия», 1997, № 1.

Поэзия — это не проза. Или: не-проза. Хотя бы потому, что ей безразличны отношения слов в прозаическом тексте (или шире — контексте). Она порождает другие связи, и сама состоит из других связей-связок.

«Получается, новые теоретики рассматривают и строят искусство вне нравственности, от эстетики форм переходят к эстетизированию сути, творческого мышления», — заметил Иосиф Гальперин, беседуя с Иваном Ждановым («Арион», 1996, № 2). Получается ли?

Поэзия, с точки зрения прозы, — сплошной адюльтер. Чего только не позволяют себе всякие там вольнолюбивые синтагмы! И поэт (каждый — иначе) тащит с собой в текст свои веревки-нитки, чтобы похождения слов выглядели пристойно: не проза, но не-проза. И какое мне дело, что в голове у автора, когда шьется или вяжется стихотворение, за красных он или за белых...

Но поскольку Иосиф Гальперин складывался как поэт «в эпоху войн, в эпоху кризисов», его долгое время волновала проблема противостояния гнету этих войн и этих кризисов... Человеку трудно знать, что где-то льется кровь, а он тут живет, тихий и счастливый. И человек выводит пером что-нибудь решительное: «Арестуйте меня, арестуйте!..» — и приписывает этот вопль Христу. Человек (автор, персонаж, некто) начинает прорисовывать, прочерчивать, конструировать позиции и оппозиции, путая риторику и эстетику, пытаясь с помощью своих очков со сложными линзами заглянуть под человеческую кожу и кожицу вещей. Происходят метания от молекулы ко Вселенной и назад... Так много мысли — и совсем не дурной, — но как будто мало песни...

Я бы назвал это проэзией. В ней стихотворение, репортаж, научная статья — один жанр. И все это дидактики (самодидактики) для.

Что получается у теоретиков, не нам судить. Мы не вычитываем нравственность из литературы. Не вычитаем. Не вгоняем одну в другую и не выгоняем, как в средние века бесов. Нас интересует движение Иосифа Гальперина к искусству от риторики, от проповеди к натюрморту или пейзажу, от логицизмов к художественной логике.

«Последние осы последний сок

сосут из последних цветов...

Последний осень назначила срок —

шиповник еще не готов».

Три «последние» колонны в помещении двенадцатистрочного стихотворения несколько тяжелы. О них стукаешься и царапаешься, ведь ежели это шиповник — то с шипами.

Троекратный (почти фольклорный) повтор — три логические ступеньки, чтоб рук хватило — на колонны прицепить транспарант с поученьем (моралью), которое из-за инверсии выходит неловким:

«Последний осень назначила срок».

Sic transit, по-русски говоря. Он отцветет, она подождет — и август скажет: «Пора»... Тут уж милая мальчишеская невнятица. Жалят-колят-рубят осень, шиповник, осы, пьющие из последних сил... Руки не дотянулись — пришлось пристроить еще ступеньку...

Когда отошла былая (почти диссидентская) фронда, что осталось на белой бумаге?

«Чему сосна учила, следуй,

Не оборачиваясь к ней».

Читатель, как жена Лота, замирает от желания повернуться назад. И причем здесь ученье сосны?

«Но эта бабочка способна

на поворот внутри себя...»

Последняя осень — это когда сходят с круга. С того самого, по которому мчатся листья, изображая листопад. В этом «не-прозории» не оборачиваться к сосне, не возвращаться к ней означает двигаться к новой вершине, к повороту внутри себя... Макромир осмысливается через микрофилософию... И только капельки времени мешают логике поступательно-кругового движения...

«О круг точильный, стрелочный!

Я стачиваю час,

до неразменной мелочи,

но не могу совпасть,

касанием запомниться,

проникнуть, не убив!

Спасибо, друг-бессонница,

за проповедь любви!»

Ужасная недорифма «убив/любви», конечно, портит дело, но, возможно, круг точильный, на котором стачиваются время, жизнь, вечность, — центральный образ поэзии Иосифа Гальперина, тем более центральный, что в нем конденсируются, соединяются, собираются все виды кругового движения. И это соединение намекает на спираль... Может, отсюда и возникает

«Предвиденья литая сфера ––

Звезда из темного стекла».

Что тут с астрономическими представлениями? Звезда и сфера — разве это одно и то же? Но если начинать движение раньше, издалека, от осеннего листа, то, возможно, все получится: песочные часы, или звездная сфера (литая), или солнце...

Так вот, поэзия — это не-проза. В движении слова, к которому прикасается Иосиф Гальперин, слова изменяют первоначальные значения, движутся по спирали — ведь автор одержим идеей нравственно-эстетического совершенства... Не-проза!

Из архива: июль 2008 г.