Юмористические рассказы конкурса «Гоголь-моголь»

Alexanco

Машина времени

 

Более пяти лет ушло у меня на строительство машины времени. По ТТД,  требовалось заправлять ее девяносто пятым а я, дурак, пожалел денег и заправил девяносто третий. Мечтал попасть в будущее, а попал в прошлое.

Маленькая комнатка, столик, больше похож на тумбочку. За тумбочкой, с гусиным пером в руке, склонившись над книгой, молодой человек. Я его сразу узнал. В школе висел портрет а снизу подписано - Н.Г.Чернышевский.             

 -Неужели это вы?

- Я.

- У меня к вам вопрос жизни и смерти - что делать?

- Откуда мне знать?

- Как же так? Вы написали книгу "Что делать" и не знаете?

- Не знаю. А что я там написал?

- Тоже не знаю. Не читал. Эх, был бы у вас интернет, погуглили бы.

- Точно! Вы правы! Пойдёмте к Гоголю. Уж он-то знает, что делать.

- Далеко?

- В соседней комнате. Что то о бурсаках пишет.

- Бурсаки... бурсаки... Это, что-то из азиатской кухни?

- Ты с неба свалился?

- Почти.

- Бурса религиозная школа. Попов готовят.

- Не знал.

- Табачок имеется?

- Не курю.

- Плохо. Николай Васильевич любит табачком побаловаться. Кто его угощает, тот в

  великих друзьях у него числится. Ну, да ладно, пошли.

  Комнатушка Гоголя ничем не отличалась от кельи Чернышевского. Нос, прическа, вроде  его, а рост не совсем.  Хотя, откуда мне знать какого он был роста. Я его, так же, как и    остальных классиков по школьным портретам знаю. 

- Доброго вам утречка, Николай Васильевич! Вот, человека привел. Не из наших он.

По всей видимости иностранец, но по нашему говорит сносно. Пришел ко мне и давай пытать, что, мол ему делать? Откуда мне ведомо, что ему делать? Так ему и ответил. А  он, про вас вспомнил. Правда, фамилию вашу исказил, вместо Гоголь, назвал Гуголь. Точно не нашенский.

- Так, так. Как зовут тебя, отрок?

- Александр.

- А по батюшке?

- Сергеевич.

- Пушкин, что ли? Больно на Гарибальди похож.

- Иванов, моя фамилия.

- Странная фамилия, для твоего рода. Прав Чернышевский, не российских ты кровей.

 Одежда не нашенская. Обувка смешная.

- Это кеды. Китайского производства.

- Глядика, Николай Гаврилович, китайцы вместо пороха, сандальки начали лепить.

 Долго ходишь в них?

- Третий год.

- Третий год? Не врешь? Уверен, что китайских рук дело?

- Сто процентов!

- Не ершись. Чего пришел?

- Узнать у вас, что делать?

- Скупай мертвые души.

- Я ж не Чичиков?

- Вижу, знаком с моими опусами. Похвально!

- В школе заставляли читать.

- В школе? По какому праву меня читают в школе? От министерства наук не поступало предложения на мое разрешение. Я, тут, концы с концами свожу, а они бесплатно в школах меня читают. В знак протеста, сжигаю при вас, второй том "Мертвых душ".

 Он схватил со стола кипу бумаг и выбежал в коридор.

- Куда это он? - спрашиваю у Чернышевского.

- У нас, в богоугодном заведении, одна печь в коридоре.

- Так, может побежим, отговорим его жечь?

- Бесполезно. Сказал сожжёт, значит сожжёт. Если, что он задумал,сделает. К бабке не ходи.

- К какой бабке?

- Есть тут одна, бывшая процентщица. Студент ей башку проломил обухом, с тех пор она предсказаниями занимается.

-Ты, гляди! Мог бы и убить.

- Оно конечно мог бы.  Отбыл срок на каторге, вернулся больным. Тоже здесь живёт. В одной комнате с Достоевским.

- Как с Достоевским? Достоевский жив?

- Достоевский живее все живых.

- А нам говорили, Ленин живее всех живых.

- Который Ленин? Ульянов, что ли?

- Да, Владимир Ильич.

- Врали вам, не жилец он. В тринадцатой комнате проживает. Паралич случился. Иосиф Виссарионович за ним ухаживает.

- И Сталин здесь?

- Тихо ты! Не любит Иосиф Виссарионович, когда его Сталиным кличут. Джугашвили он.

 Понял?

- Понял.

 -В народе слухи ходили, будто Джугашвили и убил Ильича.

- Слухам можно верить. Это тебе не жёлтая пресса. Раз народ говорит,значит скоро убьет. Все нервы Ульянов вытрепал Иосифу. И что ему ноги с руками парализовало, лучше бы язык. Всякую ерунду городит. Несколько десятков томов наплел. А Виссарионыча заставляет записывать и по понедельникам, политинформацию среди нашего богоугодного заведения проводить. Троцкий, с ледорубом ходит и смотрит, кто не конспектирует, по башке бьёт. Заодно он с Лениным. Джугашвили, только Троцкого и боится. А, так бы, давно Ильича к Сашке в гости отправил.

- К какому Сашке?

- Ильичевскому брательнику.  Помер от разрыва сердца. Мину сделал, положил под дверь хозяину нашего заведения, а она не сработала. Расстроился, Сашка. От   расстройства сердце и рвануло.

- Подожди, Николай Васильевич, так, Ленин революцию же делал?

- Сделал, будь он неладен. Мы до его революции, здесь, как сыр в масле катались.

 Куда хотели, туда шли и ехали. Главное вернуться. А после того, как Ильич бучу поднял, да не один а с сотоварищи из соседнего богоугодного, нам кислород и перекрыли. Баста! Железный занавес!

- Что-то я ничего не понимаю? Кукушка, что ли съехала у меня?

- Конечно съехала. Тебя же в беспамятстве сюда привезли. Все, кричал, будто машину времени изобрел.

- Ну, да, изобрел.

- Ишь ты, Кулибин!

- Иванов я.

- За забором ты Иванов, а здесь Кулибиным будешь. Как назвали санитары, так и будешь зваться. Понедельник сегодня, садись на лавку со всеми. Джугашвили политинформацию будет проводить. Не забудь записывать, иначе Троцкий ледорубом башку пробьет.

- Так я в психушке?

- В ней.

- А вы не Чернышевский?

- Семёнов я, но здесь легче быть Чернышевским, Лениным, Наполеоном. Иначе не выжить. Заруби это себе на носу, Кулибин.

 

 

Alonakitta

Встреча в соседнем дворе

 

  - Лолита, ты где? – послышался голос Юрия, как только я отошла в сторону.

Зачем кричать? Вышли на прогулку, так надо гулять, а он уселся на скамейку и достал телефон. Что за дурацкая привычка пялиться в экран вместо того, чтобы любоваться природой. На улице весна – солнце светит ярко, блики мелькают в лужах и пахнет как-то по-особому – то ли ноздреватым снегом, то ли мокрой прошлогодней травой. После долгой зимы так приятно вдохнуть глоток свежего воздуха.

Юрий, не отрываясь от экрана, снова позвал меня. Я не шевельнулась – ничего, голубчик, встанешь и отложишь в сторону обожаемый телефон. Такое впечатление, что я нужна Юрию для престижа – потомственная аристократка, и собой недурна – хоть сейчас на обложку модного журнала.

А я пока поброжу в соседнем дворе, пользуясь хорошей погодой. Я ещё раз оглянулась и посмотрела на Юрия – только бы он ни о чём не догадался.

Дело в том, что я собиралась туда не просто так, а в надежде увидеть его, моего любимца – мужчину, описать которого можно только, используя превосходную степень. Пусть он не вышел ростом – это не главное. Быстрый взгляд его тёмных глаз, похожих на маслины, покорил меня сразу и наповал. Мы иногда виделись на улице, он проходил мимо с какой-то дамой в кашемировом пальто и с красной сумочкой. Дама разглядывала витрины, покупала что-то в киосках у метро, а мой любимый растерянно топтался рядом.

Сегодня мне повезло – они вышли из подъезда и остановились возле входа. Дама натягивала перчатки, не забывая напоминать спутнику правила поведения на улице. Ну и зануда – как он только терпит её нравоучения.

В этот момент женщину окликнули старушки, удобно устроившиеся на скамейке перед подъездом. Они завели разговор о визите в управляющую компанию. Видимо, тема являлась животрепещущей – дамы что-то увлечённо обсуждали, не обращая внимания на окружающее.

Я гордо подняла голову и прошла мимо, предоставляя возможность сердечному другу полюбоваться на меня. И это сработало – он побежал следом! 

Мы свернули за угол дома и остановились. Всего несколько минут нам было дано для знакомства, и вскоре мы уже многое узнали друг о друге – возраст, предпочтения в кухне и состояние здоровья. Возможно, мы продолжили бы общение, но, похоже, наши половины обнаружили, что нас рядом нет, и бросились на поиски.

  - Лолита! – надрывался Юрий.

  - Роланд! – вопила дама в кашемировом пальто.

Неясно, кто первый решил заглянуть за угол – они появились вместе.

  — Вот ты где, моя девочка, - воскликнул Юрий и протянул ко мне руки, в которых держал поводок, - Какая ты непослушная. 

  - Роланд, мальчик, ты опять расстраиваешь мамочку, - обратилась дама к моему новому приятелю.

Роланд тявкнул и подбежал к хозяйке. Она поправила комбинезончик на своём любимце и с укоризной в голосе проговорила:

  - Что же Вы за своей собакой не следите?

  - А Вы? – парировал Юрий, - Ваш мальчик так же убежал, как и моя девочка.

Дама соизволила посмотреть на меня и проговорила уже более дружелюбно, - Если не ошибаюсь, чихуахуа?

  - Чистая порода, - похвастался Юрий.

Он с гордостью перечислил моих предков, а мне впервые пришло в голову, что у хозяина нет такой родословной.

  - А Ваш мальчик йорк? – спросил Юрий и потрепал моего любимого по спинке.

  - Да, и тоже породистый, - дама прижала к себе Роланда и поцеловала в нос, - Мой принц, мой красавец.

Незаметно для себя наши хозяева повернули в сторону собачьей площадки. Мы с Роландом бежали рядом, наслаждаясь обществом друг друга. Дама, которую звали Наталья, без устали расхваливала маленького друга.

  - Он меня просто спасает от одиночества, - вдруг призналась она, и этим вдруг расположила меня к себе. Я заскулила, а, когда Наталья взяла меня на руки, от полноты чувств лизнула её в щёку.

  - Милая девочка, - сказала она. Это замечание понравилось Юрию.

  - А Вы знаете, Наталья, мы с Вами раньше встречались у метро и в супермаркете? У Вас такой приметный пёсик, да и Вы, словно чеховская «Дама с собачкой»- улыбнулся он.

  - Благодарю за комплимент, - Наталья тоже ответила улыбкой и предложила погулять завтра вместе.

Через год совместных прогулок наши хозяева поженились, а мы с Роландом оказались в одной квартире. Тут меня ждало некоторое разочарование – начались постоянные ссоры из-за корма, поилок, любимых игрушек, а также из-за того, кто первый займёт большую корзинку для спанья.

И лишь с появлением в доме подобранного дворового кота мы помирились. Теперь в корзинке спит Василий, а мы с Роландом ютимся на коврике.

 

 

ASYA

 Футболисты

- На что это похоже? Я вас спрашиваю, - мама была настроена воинственно.
Мы с Колей молчали, после произошедшего совсем не было желания разговаривать.

За окном стояло лето, ко мне в гости пришёл одноклассник. Мы поговорили о футболе, обсудили вчерашний матч местной команды и решили, что без нынешнего тренера они бы выиграли.

Через пару минут Коля предложил продемонстрировать свои способности. Для этого он попросил футбольный мяч.

- Смотри и учись. Можешь видео снять, чтобы потомки восхищались,- сказал Коля.

Между кроватью и столом мы организовали ворота. С сеткой мудрить не стали. Штора, висевшая на карнизе, вполне годилась. От меня требовалось исполнять роль вратаря. Я согласился безо всяких разговоров и достал мяч со шкафа.

- Пожалуйста, во избежание травм, уберите лишние предметы с линии атаки,- прогнусавил Колька голосом диктора вокзала. У него явно был актёрский талант.

С открытого окна подул ветер, из-за чего штора начала трепыхаться и отвлекать меня от мяча.
Из кухни послышалось мяуканье кошки. "Вот приспичило ей поорать перед самым ударом",- подумал я.

К моему удивлению раздался дребезг. За спиной разбилось окно. Я забыл об игре. У моих ног рассыпались осколки стекла.

Около Кольки было два мяча. Ситуация вышла из-под контроля. В этот момент раздался звонок в дверь.

- Мама вернулась,- прошептал я.

Над нами нависла реальная угроза быть наказанными просто так.
Я пошёл открывать дверь. Коля стоял как вкопанный, даже не пошевелился.

Мама вошла в комнату. Я даже не успел рта раскрыть, чтобы рассказать про то, что случилось.

- Миша! У вас происшествия день от дня. До каких пор это будет продолжаться? - тут маму уже было не остановить.

 

 

 Kovaler

 Муза

 

Риту душила обида. На странице мужа в социальной сети она прочитала стишок:

 

                                      Есть женщины, зовущие на подвиг,

                                      Есть женщины, зовущие в постель.

                                      А есть жена, которая накормит,

                                      Родит детей и, коль придётся, треснет побольней.

 

Несмотря на шутливый тон четверостишия, Рита сделала для себя неутешительный вывод: она больше не вдохновляет мужа, он считает, что её место — на кухне.

Первым желанием Риты было написать едкий комментарий и поставить гневный смайлик, но, подумав, она просто закрыла приложение на смартфоне.

Мегера, значит, с половником? Ну-ну...

Вечером Максима, её мужа, ждал сюрприз. Открыв входную дверь, он увидел стоящую посередине кухни жену в тёмно зелёном с красными пионами халате и со скалкой в руках. На голове были закручены бигуди.

— Привет, — сказал Максим, пытаясь уловить вкусный аромат из кухни, — пюрешечку делаешь?

— Не-а. Отбивную, — холодно ответила Рита. — Сейчас. Буду. Делать.

Тон жены не предвещал ничего хорошего. Максим насторожился:

— Ритуль, что-то случилось?

— Ещё нет, но очень скоро — да, — произнесла жена, поигрывая скалкой.

— Э-э-э… В смысле?

— Иди-ка сюда, милый. Ты же любишь, когда тебя трескают побольней.

Максим опешил:

— С чего это ты взяла?

— Ты сам признался на своей страничке, — съязвила Рита, сощурив глазки.

— А-а-а... Это... Фу-у-у... — с облегчением выдохнул её муж. — Я уже подумал, что что-то серьёзное произошло.

Женщина взвилась:

— А оскорблять жену это, значит, несерьёзно!

— Да, Господи! — взмолился Максим, — Чем я тебя оскорбил-то?

— Своим отношением ко мне! — голос Риты сорвался на фальцет. — Другие женщины зовут тебя на подвиг, а я предназначена только для кухни!

Бросив с грохотом в раковину скалку, Рита прошмыгнула в комнату — звонить маме.

— Ритуль, ты серьёзно? Не нагнетай на пустом месте, а? Это была шутка. Просто шутка. Неудачная, но шутка, — успел проговорить Максим вслед пробегающей жене.

Он помыл руки, прошёл на кухню. Заглянув в скучающие на холодной плите пустые кастрюли, произнёс:

— А на ужин у нас сегодня большое и вкусное ни-че-го.

Включил чайник. В холодильнике нашлись колбаса и сыр — уже хорошо, жить можно. Сделав горячие бутерброды, Максим принялся жевать, пытаясь понять, какая муха укусила жену.

Стишок — это не повод. Они с Риткой вместе достаточно давно, и она не будет устраивать сцену из-за четырёх строчек. Это глупо, а Ритка не дура. К тому же, если остро реагировать на всё, что пишется и лайкается в социальных сетях, то никакого психического здоровья не хватит. Тогда что вывело жену из себя?

Устала от бытовой рутины? Возможно.

Давно не выбирались в свет? Согласен.

Мало уделяю ей внимания? И под этим пунктом готов подписаться.

От раздумий Максима отвлёк стук женских каблучков в коридоре. Он поднял голову и… едва не подавился бутербродом. Из коридора на него смотрела королева красоты.

Не меньше!

Рита выглядела потрясающе. Короткое красное с блёстками платье облегало её аппетитную фигуру, а глубокий вырез на груди притягивал взор. Волосы волнами спускались на плечи. Ошарашенный муж застыл с открытым ртом.

— Купился? — со смехом спросила Рита.

— О-бал-деть... — только и смог вымолвить Максим.

«И когда успела?.. — мелькнуло в голове. — А-а-а! Халат же... Понятно...»

— У тебя есть несколько секунд, чтобы переодеться, — сказала жена. — Я заказала столик в грузинском ресторанчике.

Пару часов спустя, танцуя под медленную песню группы «Мгзавреби», Максим прижимал к себе волнительное тело жены и шептал на ухо:

 

                              Пройдут года. Я стану белым старцем,

                              А рядом ты — всё также хороша.

                              Скажу тебе: «Не перестану восхищаться

                              Тобой одной, моя душа!»

 

«Во-о-от. Другое дело, — подумала Рита, — а то, видишь ли, не вдохновляю я его!»

 

 

 Mari Fire

 Баба-Яга и Леший

 

Каждое утро в лесу начиналось одинаково — тихо и спокойно. Но вот однажды, восьмого марта, всё пошло наперекосяк!

Баба-Яга проснулась раньше обычного. Она долго ворочалась на печке возле своей любимой метлы, пытаясь уснуть, но мысли о празднике никак не давали ей покоя. В голове крутились картинки: как она будет выглядеть в новом сарафане, какие цветы получит (ну, или хотя бы один-два пролеска), и главное — кто же её поздравит?

Леший, между прочим, был единственным существом мужского пола во всей округе, который мог это сделать (Кащей занят научными изысканиями и вообще думает о вечности, а не о датах). Но Леший, как всегда, дрых как сурок!

— Ну всё, хватит! — решила Яга и, втиснувшись в свою любимую ступу (после хорошего ужина это было сделать нелегко), направилась к дому Лешего. 

Домик Лешего стоял на краю леса, прямо у болота. Когда Баба-Яга подошла ближе, она увидела, что дверь открыта настежь, а внутри царит полный бардак. На полу валялись старые сапоги, на столе — остатки ужина (судя по всему, лягушачьи лапки), а сам Леший мирно похрапывал в углу.

— Эй, ты! Просыпайся! — крикнула Яга, стуча ступой по полу. 

Леший вздрогнул и открыл один глаз. 

— Чаво? Кого? — пробормотал он, зевая. 

— Сегодня праздник, дуралей! Восьмое марта! А ты тут спишь, как будто завтра конец света! Мухоморов нанюхался?!!!

Леший почесал затылок, с трудом разлепив глаза, и попытался вспомнить, что это за дата такая. Наконец, до него дошло: 

— А-а-а, ну дык, помню-помню... Слушай, Ягуся, а может, мы перенесём поздравления на вечер? Я тут как раз собирался... э-э-э... лес проверить. 

Но Баба-Яга была непреклонна: 

— Никакого вечера! Сейчас же идёшь и поздравляешь меня, как положено! Или я тебе такую уборку метлой устрою, что ты сам себя потеряешь!

Леший понял, что спорить бесполезно, и начал судорожно искать, чем бы порадовать Ягу. В итоге он нашёл старую корзинку, куда сложил всё, что смог найти: пару грибов, пучок травы и даже ржавый колокольчик, который когда-то потерял Кащей.

— Вот, держи, — сказал он, протягивая корзинку. — С праздником тебя! Надеюсь, теперь ты довольна? 

Баба-Яга взяла подарок и, улыбнувшись, сказала: 

— Ну, хоть что-то. А то я уже думала, что мне придётся самой себя поздравлять!

И тут вдруг в воздухе явственно  запахло весной: птички запели, солнце выглянуло  из-за  тучи, в лесу заметно потеплело. Ничего удивительного, конечно, ведь Леший своим присутствием всегда наводил порядок на подвластной ему территории, но Баба-Яга возгордилась.

— Знаешь, Леший, а ведь не так уж плохо получилось, — заметила Яга, глядя на своё отражение в лужице. — Если бы я тебя не разбудила, весной бы сейчас и не пахло.

Леший кивнул, хотя в глубине души точно знал, что Яга слишком преувеличивает свои заслуги. Но вслух сказал совсем другое: 

— Конечно, Ягуся! В следующем году я точно постараюсь! Только давай договоримся: больше никаких ранних подъёмов, ладно?

— Хрыч ты старый! – нежно проворковала Ягуся. – В лесу у тебя порядок, а в отношениях бардак, как и в твоей берлоге. Как можно спать, когда надо поздравлять единственную женщину в твоём  Лесу?! Выполз бы ты раньше, глядишь, и пролески успели бы проклюнутся. Запиши себе на будущий год: цветы на женский праздник должны быть. Но за корзину отдельная тебе благодарность! Ценю! – хмыкнула она и плюхнулась на удобно подвернувшуюся корягу.

Леший ухмыльнулся  и плюхнулся рядом. Удачно подвернувшаяся коряга была его маленьким сюрпризом Яге.

 

Radley

По стопам Ксеркса

 

     Согласно легенде, древнеперсидский царь по имени Ксеркс хотел со своим многочисленным войском по мосту переправиться через море. Он приказал воинам подготовить сооружения для переправы. Однако ночью разразился ураган, и на утро от наведённого моста остались лишь повсюду разбросанные щепки. Тогда Ксеркс в гневе приказал своим воинам высечь море… 

     Областная футбольная команда прошла долгий путь к российской премьер-лиге. Она начинала с городского уровня, несколько лет выступала во втором дивизионе, затем перебралась в первый дивизион и спустя ещё несколько лет триумфально выбралась в премьер-лигу. И первые шесть туров областная команда смотрелась совсем неплохо, на своём поле обыграв одного столичного гранда и на выезде сыграв вничью с другим. Однако затем начались проблемы. Причин этому было несколько: нехватка опыта выступления на непривычно высоком для себя уровне, травмы нескольких ведущих игроков, короткая “скамейка” запасных игроков.

     И вот наступил домашний поединок с одной из московских команд. Москвичи забили быстрый гол, хозяева под несмолкающий гул трибун смогли отыграться лишь к концу первого тайма. Во втором тайме все ждали натиска играющей дома команды, но всё произошло совсем иначе. За сомнительный снос игрока москвичей судья, несколько минут поколебавшись, всё же назначил пенальти, уверенно реализованное одним из московских форвардов. А потом областная команда явно сникла, и голы посыпались как из рога изобилия. После финального свистка на электронном табло горели цифры 1:8.      

     Гнев генерального директора команды едва ли поддавался описанию. Он грозился уволить не только главного тренера, но и всю команду. Напрасно главный тренер ссылался на отсутствие ключевых игроков. Директор в ответ размахивал кулаками и нецензурно выражался. Когда он немного остыл, один из футболистов к нему обратился: “Нам всем очень обидно за это поражение! Вся наша команда во главе с тренером торжественно обещает исправиться! Взамен мы одержим восемь побед, хотя бы со счётом 1:0, и таким образом восстановим баланс забитых и пропущенных мячей. Однако существует ещё одна причина сегодняшнего проигрыша”. “И в чём же?” - хмуро спросил  директор. “Почему вы постоянно теряли мяч?!” “Вот, именно об этом я и хотел сказать. Всему виной поле! Мы постоянно скользили, и соперник, видя это, отбирал у нас мяч!” “Так вот в чём дело”, - задумчиво произнёс директор. “Тогда… тогда я… я приказываю… высечь поле!” 

      Изумились игроки, а тренер лишь затряс головой. “А если не хотите”, - взревел директор, “так я вас самих прикажу высечь!” И пришлось игрокам исполнять неслыханный приказ. На глазах директора и обомлевшего тренера они яростно пинали газон, приговаривая: “Бей ‘ЦСКА’! Бей ‘Спартак’! Бей ‘Локомотив’!” “Правильно, так их!” – радостно комментировал директор.

     Эту невероятную картину случайно увидел возвращавшийся с пресс-конференции журналист. Недолго думая, он достал видеокамеру и заснял невиданное им ранее зрелище. И уже через несколько минут эксклюзивное видео появилось в Сети. В рекордные сроки оно набрало более миллиона просмотров, тысячи лайков и сотни комментариев. Более того, через пятнадцать минут к стадиону начали подтягиваться люди. Единственный безоружный охранник пробовал их не пустить, но людская масса так напирала, что ему пришлось отступить. С громким криком люди - в основном мужчины - бросились  на газон несчастного стадиона. “Бей ‘Спартак’! Бей тёщу! Бей олигархов!” – раздались крики. Ошарашенный тренер понял, что скоро послышится призыв: “Бей тренера!” Он незаметно прошёл в здание, выбрался через запасной выход, сел в свою машину, отъехал на безопасное расстояние и задумался. Через три дня предстоял выездной матч с ‘Зенитом’.

 

Sandy

Медвежья услуга

 

Зоологию в нашем классе вела молодая преподавательница Елена Николаевна. Знала она свой предмет отлично и почти со всеми учениками быстро поладила, кроме трёх-четырёх двоечников. Этих наука о животных не шибко интересовала. Когда мы прошли раздел «Одноклеточные животные», Елена Николаевна решила начать опрос с самого отпетого из них – Смилодонова.

 

– Андрей, ты на моих уроках всегда вертишься, иди-ка к доске.

Смилодонов поплёлся к доске.

– Перечисли        мне, пожалуйста,  классы одноклеточных животных.

– Царство одноклеточные, – выпалил Смилодонов и затих.

– Царство животные, подцарство одноклеточные, – поправила Елена Николаевна.

–  Подцарство одноклеточные, – повторил как попугай Смилодонов.

–  Хорошо, продолжай.

–  Инфузии …

–  Инфузии – это внутривенные вливания, Андрей, понятие медицинское, а у нас урок зоологии.

–  Простите, Елена Николаевна.

–  Наверно, ты хотел сказать «инфузории»?

–  Да-да, конечно, инфузории.

– Ладно, будем считать, что один класс ты назвал. Продолжай. Но Смилодонов угрюмо молчал.

–  Я жду, Андрей.

 

Смилодонов обвёл взглядом класс. Никто даже не собирается ему помогать. И только его единственный друг Непреклонсков, что-то пишет на клочке бумаги крупными буквами и ждёт, пока отвернётся Елена Николаевна. Улучшив момент, Ростислав приподнимает бумажку. Присмотревшись, Смилодонов обращается к уткнувшейся в журнал Елене Николаевне.

 

–  Споровики!

–  Это уже лучше. Какой образ жизни ведут представители этого типа?

Смилодонов с надеждой смотрит на Непреклонскова. Тот заглядывает в учебник, потом снова начинает что-то быстро писать. Но помочь Смилодонову ему на этот раз не удаётся, так как Елена Николаевна не сводит глаз с класса.

–  Я забыл, Елена Николаевна.

– Расстраиваешь ты меня, Андрей, назови хотя бы ещё один тип одноклеточных.

–  Я тоже забыл. Спросите меня ещё что-нибудь, Елена Николаевна.

–  Ну, хорошо. Чем опасны микробы?

–  Болезни вызывают.

–  Не все, некоторые в союзе с человеческим организмом живут. Как они называются?

–  Не помню, Елена Николаевна.

–  Вот и я уже начинаю забывать, что собиралась тебе тройку поставить. Ладно, ответь хотя бы ещё на один вопрос.

–  На какой?

–  Ты правильно сказал, что некоторые микробы болезни вызывают, ответь ещё, как люди от них продукты защищают, например, молоко.

–  Я молока не пью, Елена Николаевна, пенка противная.

–  Я спросила про молоко только к примеру. Воды это тоже касается. Подумай.

Но думать Смилодонов не хотел. И снова обвёл взглядом класс. Потом поглядел свирепо на своего верного пажа  Долбуновского. Тот съёжился.

– Так чем же убивают микробов? – повторила вопрос Елена Николаевна.

–  Ки-, ки-пи, ки-пи-че-ни-ем, – начал подсказывать Долбуновский.

–  Смилодонов напряг свои оттопыренные уши, но уловил только первую часть слова, искажённого полуграмотным Долбуновским.

–  Кирпичами!

Класс захохотал. Не смеялся только Непреклонсков. И, конечно, не до смеха было Долбуновскому.

– Луи Пастер отдыхает! Андрей, на тройку не тянешь, садись. И скажи спасибо Павлу, который оказал тебе медвежью услугу.

На     следующей перемене    Смилодонов        «благодарил» Долбуновского.

–  Долбун, ты козел безграмотный! Я из-за тебя неуд схватил.

– Я тебе правильно подсказывал «кипичением», а тебе послышалось «кирпичами», – оправдывался тот.

–  Даже я знаю, что надо говорить «кипячением», лопух!

–  Прости меня, пожалуйста, Андрюш, – скулил Долбуновский.

– Андрюха, он же тебе помочь пытался, – урезонивал Смилодонова Непреклонсков.

–  Помог, называется! Урыл бы я Долбуна, если бы не нависало родительское собрание, – ответил Смилодонов, говоря о Долбуновском в третьем лице, как будто того не было в классе.

 

В сердцах сплюнув в стоявшее у двери класса мусорное ведро, он отправился в буфет.

 

Sleepwalker

Опытный космический кот

 

Васька был опытным космическим котом. Не знаю на каком астероиде родилось это чудовище, но в невесомости чувствовал он себя отлично, при гравитации – еще лучше, в корабельной жизни разбирался, звёздных крыс ловил дюжину одной лапой, под шкуру умел залезть каждому, и мы, команда, души в нём не чаяла. От общественной любви раздулся Васька до двадцати килограмм, если не больше, но изящества не потерял. И как разваливалится пузом кверху – никто устоять не может, чтобы мякотку эту не погладить, заодно за ушком почесать и за лапки подёргать, исключительно любя.

Шла жизнь Васьки своим чередом, пока не напали на нас тигроиды, да, те самые инопланетяне из системы Бетельгейзе, объявившие землянам смертный бой. В один миг облепили корпус, лазером вскрыли обшивку и в минуту нас заковали в силовые наручники, порыкивая между собой, стало быть, нашу судьбу решали и груз делили.

Тут то из своей норы выполз Васька, томный и довольный после полуденного сна. Потянулся, и давай по кругу тигроидов обходить. А что бы вы понимали, морда у Васьки – что у того тигроида. Они ж раса кошкообразная, клыки, усища, полосатая морда – как у земного тигра. И с нами воевали они типа за идею, якобы, нас, человеков, кошки создали, в качестве биологического оружия, а потом мы восстали, кошек поработили, и теперь цель Империи Тигроидов, или как там у них государство называется, спасти кошек земных. Понятно всем, что это банальный и плохо проработанный казус белли, уж эти кошкоголовые в биологии разбираются не хуже нашего. Но вот такое дело, типа кошки у них в почёте. И Васька делом этим воспользовался, пошёл промеж вражеских десантников, толстым своим боком каждого обтёр, мокрым носом – обнюхал, одного, самого главного, не стесняясь, пометил, а потом на стол запрыгнул, позу важную принял, и давай мяукать, да так, что мы никогда такого вокала от него не слышали.

Вы бы видели эти тигриные морды, зафыркали они, забеспокоились, а Васька им что-то объяснял, это уж и дураку понятно, что не просто так он мяукал, со смыслом, убедительно. Порычали на него тигроиды, а потом на колени бухнулись, заскулили извинительно, и с корабля нашего их будто солнечным ветром сдуло, мы только и услышали, как брякнули об пол силовые наручники.

А Васька в той же позе сидел, и теперь с нами говорил. Внимали мы, открыв рты, виданное ли дело, кот по-человечьи разговаривает, не без акцента, примяукивал он характерно.

- Вы, - начал Васька. – Видели сейчас то, чего видеть не должны были. Спас я вас. Обязаны мне, по гроб жизни, поэтому первый уговор – мягкий корм мне теперь на завтрак, обед и ужин положен, усекли?

Мы, конечно же, усекли.

- Объяснил я им, - продолжил Васька, - что они на чужую территорию вторглись. У меня тут, стало быть, большое хозяйство, сорок рабов в подчинении, и никого из них я другим котам в рабство не отдам, не дождутся. Кто же мне будет прислуживать? Или может они думают, что я сам себя буду вычёсывать? Или, чего доброго, горшок менять? А когти стричь? И спасать меня от вас точно не нужно, что за глупости они напридумывали на своей тигроидной планете? И впрямь, как в поговорке: больше кот – меньше мозг!

- Ну Васька, ну голова! – восхитились мы кошачьей хитростью. – Объегорил инопланетянцев, вокруг хвоста обвёл!

А Васька на нас поглядел непонимающе и заявил:

- Так вроде ни капельки я не соврал, или вы тут что-то о себе возомнили, рабы?

 

 

 Агнесса Щавель

Кофе и мужчины (звонок в радиоэфир)

 

Здравствуйте! Наконец-то я дозвонилась в вашу передачу! Знаете, я ваша фанатка! Обожаю слушать советы экспертов! Вот особенно помню тот эфир, когда…

Ах, да-да, конечно! Не буду занимать лишнее время. Тогда да, к делу! 

Вот объясните мне. Чего не хватает современным мужчинам? Ну правда, как их понять?

Вот я. Молодая, красивая, уверенная в себе, но очень мягкая и нежная.

Да, работаю. Неплохо зарабатываю.

Да, и дома уютно. И готовить люблю. И спорт, прогулки – да-да-да!

Вот и я не понимаю! Объясните же мне!

А, в чём проблема? Что именно мужчинам не нравится?

Кофе! Можете представить, вот что им не нравится!

Да-да! Буквально всем!

Вот и я в смятении.

У одного была такая претензия: в квартире пахнет. Кофе! Конечно, я убираюсь, проветриваю – а как вы думаете! И запах не сказать, что сильный.

Вот! Вот! И мне не понятно!

Другой постоянно жаловался. «Кофе пачкает стол». Божечки, ну неужели сложно взять тряпочку и вытереть стол, а? Правда же, не сложно? Ну разумеется! Я и сама регулярно протираю все поверхности на кухне!

Воот! Именно! И мне интересно, в чём тут катастрофа! Слушайте дальше!

Был ещё такой. Привожу его слова почти дословно. «Кофе!  – Вот кому ты уделяешь максимум внимания и утром, и после работы! Намного больше, чем мне!». Слушайте – ну а как иначе! Утром, после работы! Ну!

Кстати, он дольше всех продержался! Но тоже сломался. «Кофе слишком дорого обходится!». Ну конечно, дорого! Ведь я всегда выбираю в магазинах всё самое лучшее! И вообще, он ворчал, что ему мешает специальная посуда, разные ёмкости, подставочки!

Да-да! И я с вами согласна! Сама зарабатываю – имею право! И на увлечение тоже – да!

Окей. Четвёртый. И он не справился. «Кофе только притворяется спокойным. Лишь отвернёшься, отвлечёшься на соседа, что зашёл попросить зарядку для телефона – всё, убежал! Невозможно углядеть! Сплошные нервы». Ну тут уж я не знаю, что и сказать. Не отворачивайся, следи! Разве сложно несколько минут последить?

Или ещё спорили с ним. Я утверждаю: «Кофе не любит молоко!». А он всё свою линию гнёт: «Как это не любит? Ещё как любит! По природе своей».  

Да нет! Тут я не соглашусь с вами, уважаемый эксперт! Вовсе не на любителя. Я-то точно всё про своего Кофе знаю.

Что? СВОЙ? Кофе свой?

Нет, почему ошибка речи? Именно про СВОЕГО КОФЕ всё знаю!   

Вы настаиваете?!

Ох. Вот я и говорю: сложно с вами, мужчинами! Ну как вас понять?

Хорошо хоть Кофе меня всегда понимает! И каждый день рядом, ласкается, скучает, ждёт. Безусловно любит!

Кофе-кофе, кис-кис-кис, иди ко мне, мой хороший кот! Иди ко мне, моя радость!

 

Аксинья Счастливая

Необычное блюдо

 

Барыня позвала к себе повара и сказала:

- Хочется мне к ужину, Феденька, чего-нибудь необычного.

Он внимательно посмотрел на неё:

- Необычного значит, изволите, сударыня?- Как насчёт гуся с яблоками?- Отвечает.

- Что ж я, Феденька, яблок никогда не ела?- Удивляется.

- Может быть, тогда поросёнка жареного, пожелаете?- Предлагает.

- Что ж я, Феденька, поросёнком никогда не лакомилась?

Повар задумывается:

- А пирога с клубникой, не изволите?

Барыня зевает, совсем несчастная от обычности такой заскучала:

- Что ж, Феденька, по-вашему в клубнике необычного?- Спрашивает. - Эх, Феденька. Видимо повар из вас никудышный. – Говорит. Не в обиду сказано. Нужно нового искать.- Говорит.

Вот только Феденька с барыней, явно не согласен.

- Это кто, я-то и никудышный?- Отвечает. – Да я ещё какой кудышный. – Сердится.

Барыня похлопывает глазками, от наглости такой-то, необычной:

- А чего ж тогда ничего необычного, выдумать и не можете?- Говорит.

- С чего бы это не могу? – Отвечает. – Ещё как могу. –Говорит.- Будет Вам необычное к ужину. Более того, чем необычное. – Говорит. – Такое необычное, что до самой старости вспоминать будете.- Говорит.

Барыня взбодрилась:

- Что ж, звучит обещающе. – Говорит.- Бегите на кухню, да приготовьте же скорее своё необычное.- Говорит.

Пошёл Феденька на кухню и пришёл. Все кулинарные книги пришлось перебрать несчастному Феденьке. Чтобы хоть один жалкенький необычный рецептик найти, но они падлюки ж такие, как сговорились. Всё яблоки, да поросята у них. Чего ж необычного в поросятах и яблоках? Таким сударыню явно не удивишь. А оплошать  Феденьке нисколечко нельзя. Иначе найдёт барыня себе другого повара и поминай, как Феденьку звали. В общем крутил крутил Феденька все эти книги вкусные, а толку-то от них не черта. Тут-то Феденьку и осенило. Все эти рецепты обычные, из книг кулинарных  он для сударыни не один раз готовил. Этим её-то уж точно не удивишь. А вот сами книги он для неё ещё никогда не готовил. Да и вряд ли вообще какой-нибудь повар кудышный до такой необычности додуматься сможет. Вот и решил тогда Феденька для барыни книгу запечь. А почему бы и нет? Рецепты в ней вкусные. Значит и книга ни чем не хуже будет. Зато необычно-то как. Ох как необычно. Выбрал Феденька книгу, ту, что пожирнее остальных будет. « С жирком» вкуснее-то подумал он. И принялся книгу ту солить, перчить, да специями различными смазывать. Выложил Феденька книгу на противень, а сверху сырком тёртым присыпал, чтоб повкуснее было. Поставил в печь и ждёт, чтоб не пригорела не дай бог. Время-то уже к ужину подходит. По истечению пятнадцати минут, вынул Феденька необычное блюдо из печи. Глядит сырок-то сверху  приплавился, значит пора подавать. Присыпал Феденька необычное блюдо зеленью и к сударыне скорее понёс.

Сидит барыня за столом и ужина ждёт:

- Ну что, Феденька, приготовил ли ты для меня что-нибудь необычное? – Спрашивает.

- Приготовил, сударыня - Отвечает.- Повар-то из меня кудышный.- Говорит.- Ещё какой кудышный.- Говорит.

Протягивает Феденька барыне поднос. Глядит она и впрямь что-то необычное под сырной шапкой прячется. Принюхалась и говорит:

- А пахнет-то как необычно. Ещё как необычно.

Феденька улыбается:

 - А то… Блюдо-то- говорит- необычное.

Принялась барыня блюдо резать. И так его и сяк его. И не поймёт ничего. Не режется. Хоть убей не режется, нисколечко. Нахмурилась барыня и спрашивает:

- Что же ты, Феденька, приготовил такого, необычного?

- Кулинарную книгу запёк. С сыром и зеленью.- Отвечает.- Ту, что пожирнее будет.- Говорит. – « С жирком-то» вкуснее.- Говорит.

Барыня обомлела, да рот от удивления  такого и приоткрыла-та:

- Вот так необычно. Действительно, что необычно.- Говорит. – Ты Феденька, повар конечно кудышный. – Говорит. Ещё какой кудышный. – Говорит. – Только можно мне теперь, пожалуйста, что-нибудь обычного?

Феденька довольно улыбается. « Да, повар я конечно кудышный. Ещё какой кудышный». Думает он.

 

 

АлексБерг

Звёзды

Метеоров вышел на улицу. Жена послала, чтоб ведро с мусором вынес. Днём-то некогда, а ночью – в самый раз будет.

Метеоров побрел к мусорным контейнерам. Подумалось: «А чё это светло так вокруг? Вроде бы последнюю лампочку на столбе намедни Астролябьев разгрохал. Бутылкой водки. Пустой, конечно… Чё ж так светло, а?»

С трудом Метеоров выпрямил сколиоз, разогнул понурую шею и воткнулся отвыкшими от чудес глазами в небо.

-О, - удивился Метеоров, - вот это да! Как же оно называется?.. М-зззз-зы…

Подошел дворник Галактионыч. Он вышел покурить свежим воздухом.

-Чего тебе, Метеоров, не спится, - говорит, - бессонница на почве радикулита?

-Не-а, - отвечает Метеоров и тычет пальцем в небо, - во, погляди, светятся.

Галактионыч поглядел.

-Мать честная, - говорит, - и вправду светятся. И много-то как. Лампочки, что ль?  Так нет… Ах ты, забыл слово-то. Красивое такое слово, блестящее. Гирлянды, что ль?.. Так нет…

Бомж и по совместительству алкаш Астролябьев выбрался на ночное рандеву по мусорным контейнерам. Бомжом он стал недавно, поэтому пока что стеснялся промышлять днем. Он увидел людей у мусорника и решил было, что появились конкуренты. Осторожно приблизился. Вроде, лица знакомые. К его помойке интереса не проявляют. Пялятся куда-то вверх. Колбасу, что ли, в небе увидали? Или бутыль самогона?

Подошел Астролябьев, осмотрел неподвижные фигуры и тоже вверх поглядел.

-Ух ты, не может быть, - говорит, - крррасотааа, так её растак! Вот только названию забыл. Салют, што ли? Не, не он… Надо пить бросать, а то я так совсем деградироваю…

Мент Марсианский заметил скопление народа и заподозрил неладное. Не хватало ещё инцидентов в его дежурство. Подковылял гусиным шагом, браво помахивая новенькой резиновой дубинкой.

-Что за митинг? – спрашивает, - Почему ночью? Где санкция?

Но все молчали и на вопросы Марсианского никак не реагировали. Только в небо таращились.

Тогда Марсианский ткнул дубинкой Метеорова.

-А ну, признавайся, что в ведре? Взрывчатка? Теракт хочешь устроить?

-Мусор, - честно сказал Метеоров.

-Чего? – оскорбился мент Марсианский.

-Мусор, говорю, у меня в ведре, - пояснил Метеоров.

-Да как ты смеешь! Оскорблять! Меня! При исполнении! Да я!.. – взбеленился  Марсианский и стрельнул в воздух из табельного оружия.

Очарованные фигуры даже не вздрогнули. Только дворник Галактионыч сказал шепотом:

-Тише ты, не ори. Погляди вон лучше туда. Подскажи, как оно называется?

-Чего оно? – прошептал в ответ обескураженный Марсианский. Сдвинул дубинкой на затылок фуражку  и – посмотрел. – Ой, - выдохнул потом, схватил ртом окружающую среду и добавил: -Прямо как у лейтенанта на погонах. Как же ж оно называется?.. На букву «зю», кажись… И сколько их, сколько. Неужто это я дырок наделал? Так я ж ненарошно, да и у меня ж ведь холостые.

На выстрел мента Марсианского  стали сходиться прохожие и жители ближайших домов. Взволнованные, постепенно успокаивались и отвешивали затылки на спины, а подбородки на груди.

Бомжу Астролябьеву шибануло в нос дешевым ароматом тройного одеколона. Это подошел интеллигент,.. как бишь его фамилия?..

-Слышь, инчилигент, - сказал тогда Астролябьев, - а ну-ка, колись, как твоё фамилиё?!

-Хм,- дернул костлявым плечом интеллигент,.. этот, как бишь его, - что вы имеете против моей фамилии? Да будет вам известно, в моих жилах течет дворянская кровь, - теперь он дернул подбородком, но впечатления всё равно не произвёл.

Бомж Астролябьев схватил его за лацканы пиджака и встряхнул:

-А ну колись, гад, как фамилиё?

-Что вы себе позволяете! – завопил интеллигент, - Звездунков я, Звездунков!

Крик его всполошил всю толпу. Она забормотала, заволновалась, и над ней завспыхивали разноцветные слова:

-Звезды, звезды, да это же звезды! Как мы могли забыть! Какие прекрасные звезды. Какие чудесные. Какие горячие. Какие,.. такие,.. эх, кррасотаа!..

А когда появилось утро, мент Марсианский сказал:

-Поглядите – Солнце, оно тоже звезда, нам еще в школе говорили…

И все начали расходиться.

Метеоров вернулся домой. Его встретила злая жена.

-Ты где всю ночь шлялся? Ты почему мусор обратно принес? Я…

Метеоров посмотрел ей в глаза чистым, неземным взором.

-Мама, - сказала жена и отшатнулась.

-Звёоозды, - многозначительно поднял палец вверх Метеоров, - ты знаешь, что значит это слово?.. Звёоозды…

 

 

Алексей Каштанов

Бумбастик Фантастик

– ну что додавим этого мерзавчика и спать?

– мерзавчика хаха смешно звучит. опять с отцом совковые фильмы смотрел что ли. а ты видел сколько их было да? и откуда у ихних родителей деньги на билет? он же стоит как пара нормальных монтана, а в этом типа городе кроме заводов вряд ли работа есть...

– да откуда у них фирменные джинсы у них один тц и тот дом быта переделанный. зато мы тур добьём и в сентябре в америке уж купим и левисов и ливайсов не сомневайся.

– да просто у меня чувство не проходит что мы обманываем этих детей... уже 20-ый концерт думал привыкну, но только хуже. чувствую себя подлецом. ты знаешь что они через месяц приезжают? у арыслана там человек есть. он ему даты сливает, чтоб мы успели проскочить пока они свои афиши не расклеили и рекламу не пустили. интересно он его тоже в переходе возле училища искусств нашёл? может зря мы бросили, работали бы через годик в дк каком-нибудь. нас же когда-нибудь поймают.

– ну вот ты и работаешь в дк хаха! и иногда на стадионе как твоя мать только не в гардеробе. да ладно чо ты никто нас не поймает арыслан тот ещё фармазон!

– хаха фармазон смешно ты что опять с отцом круга слушал.

– и никого мы не обманываем они же получают свои эмоции песни слушают в оригинале считай на мощной акустике с басами без шипения перезаписанной кассеты. давай лучше выпьем, открой вторую створку пошире. да единственный минус отели на окраине без кондёра и после концерта через чёрный ход убегать чтоб вблизи никто не увидел. хотя ты еще килограмм пять наберёшь и один в один будешь можно будет фанаток кадрить ааа ты же не изменяешь анжелке я забыл. 

– да им же максимум по 16 чувак. ладно давай до завтра разбудишь меня я дверь открытой оставлю – жарень.

алексей зашёл в номер включил свет на столе возле чайника сидела хм молодая хм очень молодая хм особа – длинные светлые волосы большие голубые или серые глаза очень худая в розовых чулках джинсовых шортах и футболке титаник и улыбалась алой помадой. 

 

– ой простите я наверно ошибся.

– вот мы и встретились мой бумбастик фантастик хаха! чо молчишь это же я! или ты еще с кем-то из этого города 2 года переписывался?! посмотри на мои чулки я весь рынок облазила! ты сказал меня охранник за сцену пропустит, но он не пускал я через какую-то лестницу поднялась в другом конце пока по коридорам плутала вас уже не было. 

– господи что?

– у меня тут тётя работает она маме днём позвонила сказала ты не поверишь кто сегодня заселился! с чужими именами вы здорово придумали и поэтому не в урал заехали, да? все мои подруги возле урала вас караулят на площади ленина. но я никому не сказала как ты и писал. я маме сказала что у тёти ночевать буду она в той части живёт у неё в обед смена кончилась она меня прикроет она молодая она мне мастер ключ дала.

– подожди подожди ты с нашего фанклуба? что тебе нужно автограф? ты прости я устал и выпил выгляжу не так как на плакатах и по ящику. давай где тебе расписаться.

– блин ты обиделся за вторжение и меня разыгрываешь или правда ты всем пишешь да? мне 5-го числа 16 исполнилось я паспорт взяла вот смотри.

 

 СЛЫШКО

КСЕНИЯ

ВЯЧЕСЛАВОВНА

05.06.1982.

ЖЕН

ГОР. КЫШТЫМ

ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛ.

 

– вот я ксюша из кыштыма а/я 125 ты сказал приходи в гримёрку в розовых чулках это знак для охранника и мы поедем ко мне в номер потому что в ресторанах папарацци как принцесса диана пообщаемся вживую и потом как тур закончится в сочи потому что я тебе объяснила что трудно объяснить маме зачем мне загранпаспорт делать если у нас даже видика нет.

– так... блин да теперь верю прости я думал это какая-то провокация типа кгб или конкуренты. у нас в шоу бизнесе надо быть осторожным.

алексей достал бутылку довгань из пакета на полу.

– ты будешь отвёртку или кровавую мэри? есть апельсиновый и томатный.

– буду так! я же из кыштыма хаха.

– да я понял ксюша из кыштыма абонентский ящик 123.

– 125!

– слушай ксюша ты мне правда понравилась по тем фото в фанклубе и сейчас ещё больше понравилась. ты очень красивая и стройная и живая и весёлая. но с сочи не получится и даже сегодня я тебе такси поймаю давай. я просто поженился тайно в мурманске недавно чтоб не было папарацци. как принцесса диана.

 

ксюша выпила залпом и налила ещё и заплакала.

– это потому что у меня следы от прыщей да? на полароидах не видно это от жары тоналка слезла. 

 

алексей не знал что делать встал на одно колено перед ней и обнял и начал гладить по спине по затылку по ушам по волосам и шептать.

– ну что ты совсем не видно и тебе идёт ты мне нравишься и пирсинг в пупке и ямочки и фигура и кожа и волосы и парфюм и чулки я бы на тебе женился будь ты постарше и если бы встретил раньше. ну то есть если бы свою анжелику не встретил. нет не варум хаха.

 

ксюша уткнулась и заплакала пуще прежнего в его в прямом смысле жилетку из рваного денима и что-то шептала или даже скулила в ответ. бедный ребёнок. от нее и вправду вкусно пахло наверно из хорошей семьи или у тёти импортный парфюм стащила. так прошло минут десять и вроде почти перестала плакать уже можно было понять что она говорит.

– а можно я тут переночую хотя бы а то тётя спит уже и я ей сказала к подруге пошла.

– да конечно только водку я тебе не оставлю тебе уже хватит восьмой этаж всё-таки. попей сок если хочешь и ложись спать я посижу с тобой покурю. а утром просто захлопни дверь мы рано уезжаем в карабаш.

 

алексей скурил полпачки мальборо и додавил мерзавчика довганя пока она рассказывала про то как продавала газеты в трамвае чтоб накопить на билет как искала чулки как решила остаться после девятого какая её любимая песня у них, что у неё на дневнике он.

ну как он. алексей не мог быть с ней откровенным и не особо владел своей так сказать биографией боялся рассказать про училище а вдруг он там не учился но тоже что-то рассказал про мурманск где он сам был на третьем концерте про териберку про китов про северное сияние про океан про мечты об америке о каньонах о вывеске голливуд о трамп тауэр. 

 

алексей спустился в номер к серёге дверь была приоткрыта. чемодан алексея задел бутылки на полу.

– чувак я сплю давно! чо надо?

– подвинься чувак в америке будем экономить один номер снимать.
надо начинать привыкать.

 

 

Аристофан Синнагатуллович Генденштейн-Романов.

 Сюжет для выступления

(рассказ в стиле уфацентризм)

 

Известный уфимский юморист и сатирик Степан Зубоскальский шел по улице с непонятным названием и размышлял, чего бы покушать. Вместе с тем он обдумывал тему нового рассказа. Идеи ему обычно давала сама жизнь. К примеру, посетил он в новогодние праздники оперу, где пьяный баритон упал в оркестровую яму и сломал свои два ребра и не свой контрабас. Фельетон об этом происшествии, опубликованный в его блоге, набрал почти триста лайков. До этого была не менее популярная история про адвоката Ивана Дуралексова, который гулял по улице Ленина, и на него с третьего этажа свалился горшок с цветами.

Но быть свидетелем смешных случаев Зубоскальскому давно не доводилось.

– Хоть сам шлепайся на льду в грязь, которой посыпают наши тротуары, а потом пиши об этом фельетон, – думал он. – Впрочем, в этой мысли что-то есть... «Когда через две тысячи лет археологи обнаружили древний город, скрытый под толщей песка, они пришли к выводу, что в те времена пустыня Сахара распространялась до Уральских гор. Ученым было невдомек, что это песок, которым зимой посыпали улицы города».

 Тут мысли его были прерваны встречей с Уралом Батыровым, «не лучшим, но единственным в Уфе стендап-комиком», как он сам обычно представлялся.

– Долго жить будешь! – весело приветствовал тот Степана. – Только что вспоминал тебя, а ничо тот факт, что давно не подавал ты мне новеньких фишек для гэгов?

– Ты пропустил одну букву: не продавал, – уточнил Степан.

– Корыстен ты, чувак…

– Не продается вдохновенье, но можно родину продать.

Батыров гоготнул и достал айфон, чтобы записать шутку. Зубоскалов между тем продолжал.

– Вот тебе еще начало песенки на известную мелодию. Ты же любишь петь и поешь, хотя и не умеешь.

 

Стокгольмский синдром, начало начал,

Ты в жизни моей надежный причал...

 

Батыров, записав, продолжил жаловаться на многотрудную жизнь восходящей звезды российского стендапа.

– Читаю нашу прессу, телик смотрю – и ни-че-го! Ваще нихренища! Прикинь, у нас ничо не происходит.

– Что там найдешь, кроме косноязычия и грамматических ошибок?.. Надысь начал просматривать статью журналистки Аларминой, у нее в одном предложении три раза повторяется слово «уникальный», в том числе в такой фразе: «уникальный башкортостанский когнитариат». Осилил полстраницы и бросил, моя слабая нервная система не в состоянии выдержать такое... Еще Чехов писал: «Не читайте Уфимские губернские ведомости, из них вы не почерпнете никаких сведений про Уфимскую губернию».

Батыров хмыкнул и записал это себе в телефон.

– Сюжеты, брат, надо черпать не из газет и телевизора, а из жизни. Посмотри вокруг, сколько сюжетов, – взгляд Зубоскальского упал на табличку на стене дома. – Вот: улица 50-летия Октября! Чем не тема для монолога? Разве здравомыслящего человека не должен разбирать смех только от одного этого названия? Почему октября, а не июля или апреля? Ты думаешь, лет через двадцать нынешние первоклассники будут знать, что это за октябрь такой?.. А ты-то знаешь? – он с подозрением взглянул на Батырова.

– Ну, ясен хрен… Октябрьская революция типа…

– А когда эта революция случилась? Какого числа праздновали её годовщины?

Урал задумался, пытаясь вспомнить, потом отмахнулся:

– Ладно, чо докопался...

На лице Степана отразилась скорбь, смешанная с ужасом.

– Действительность оказалась даже печальнее, чем я мог представить... О темпора, о морес!

После горестной мхатовской паузы он продолжал:

– И потом: почему только 50-летие? А улица 40-летия где, 35-летия, 14-летия?.. Это бы хоть имело какой-то рациональный смысл.

– В Черниковке есть улица 40 лет Октября, ее тупик Свободы пересекает.

– Значит, начало положено. Великий почин! Надо продолжать дело революции. В Нью-Йорке  стриты и авеню пронумерованы. И нам бы так поступить: улица 1-го года Октября, улица 2-летия Октября, улица 3-летия Октября и так далее до 105-летия… Можно обратиться в мэрию с этим проектом, но так и быть, забирай идею! С тебя бутылка «Арарата», пять звезд.

Батыров сосредоточенно тыкал в свой телефон.

– Ограничимся «Старым Кенигсбергом». Но мало кто врубится, чо за революция такая... Новая требуется, чтоб понятно было.

– Не заикайся об этом и даже не думай. А то сам не заметишь, как у тебя отрастут рога, хвост и копыта и превратишься в иноагента!

Приятели так громко расхохотались, что прохожие озирались на них и обходили стороной, как действительных иноагентов.

По дороге в грузинский ресторан они встретили Сашку Оффенбаха. Завидев его издали, Батыров сказал:

– Сейчас свои стишки читать будет.

– Не надо быть пророком, чтобы это предсказать. Хоть не петь, и на том спасибо, нонеча он без гитары.

В самом деле, Оффенбах вместо приветствия сразу стал знакомить друзей со своим новым опусом:

 

Когда жил Пушкин в карантине,

Он самогон из брюквы гнал,

Читал свои стихи Арине,

А Цицерона не читал.

И, выпив три-четыре кружки,

Кричал: «Ай, сукин сын! Ай, Пушкин!»

 

В годину горести народной

Поэта помню я наказ,

Сбираю с нивы плодородной

По пять иль шесть поэм за раз.

 

А настрочивши пуд стихов,

Кричу: «Ай, сукин сын! Каков!»

И добавляю, прям как Пушкин:

«Ну, выпьем с горя! Где же кружки?»

 

– Ну, где ваша радостная реакция? Аплодисменты?

– Мы сегодня уже смеялись.

– Насчет кружек – это жиза. Айда с нами в «Аджикинежаль».

– Угощаешь? Я без денег.

– Продай стишок.

– Зачем тебе?

– Поюзаю в перформансе.

– Почем купишь?

– Бутылка «Старого Кенигсберга».

 

Зубоскальский вздохнул, сокрушаясь, что его острый ум и искрометный юмор ценятся не выше, чем графоманские рифмовки...

 

Впрочем, когда две бутылки были выпиты, Степан заказал третью по поводу того, что у него готов сюжет рассказа, которым он поделился с друзьями, – откуда Батыров берет темы для своих стендапов.

 

 

Ася_Ложечкина

Счастливое спасение

 

В пять лет я твердо решила стать врачом. Все родные пытались отговорить меня от этой опасной для людей затеи. Все, кроме бабушки. Бабушка моя, Клавдия Васильевна, не удивилась моему решению. Более того, она меня поддержала, заявив, что данная профессия вполне отвечает моим маниакальным наклонностям. Что именно со мной не так, я не выясняла, однако очень любила, когда кто-нибудь в семье заболевал. Никакая сила не могла оттащить меня от испуганного человека, которому я пыталась открыть рот столовой ложкой для лучшего обзора его гланд. Потом назначала лечение: горчичники, банки, зеленка и желательно все в комплексе. Я ужасно злилась, когда все отказывались от моих услуг и закатывала истерики. Надо ли говорить, что родители боялись болеть. Бабушка, глядя на мои усилия спасти больных, заявляла, что мне определенно нужно замуж за гробовщика, так как благодаря моим стараниям у него будет стабильный поток клиентуры.

Я еще не замужем, но уже прохожу практику в отделении урологии, и сегодня был тяжелый день. Под конец рабочего дня у меня гудели ноги и тряслись руки от напряжения: я бесконечное количество раз выносила тазы с вырезанными по причине непригодности органами, переворачивала лежачих больных, собирала анализы, а потом бежала через всю больницу с банками и пробирками в лабораторию. И так по кругу несколько раз.

Домой я вернулась издёрганная и голодная. Безумно хотелось спать, но еще больше хотелось есть. Когда я уже поднесла ложку горячего супа ко рту, раздался стук в дверь. На пороге стояла Зоя Петровна – соседка, с которой мы проживали на одной лестничной площадке. Сколько лет мы жили в этом доме, столько и ругались. Поводов для скандалов было предостаточно. Однако сейчас Зоя Петровна выглядела взволнованной.

– Асенька, беда!

Не теряя времени, я поспешила за соседкой, почувствовав позвоночником, как за нами беззвучно следует моя бабушка. 

Внук Зои Петровны, шестилетний избалованный Кирюша, ревел в голос, а его родители с яркими колпачками на головах, удивленно смотрели на пол. Присмотревшись, я увидела причину слез Кирюши. На полу в центре комнаты неподвижно лежал небольшого размера кролик на спине с бантом на шее. Зоя Петровна вцепилась мне в плечо.

– Ася, помоги! Кролик задохнулся, а он – наш подарок! Он должен жить!

– Что значит «помоги»? Я учусь на уролога! – ошарашено ответила я, разглядывая кролика. – Я не ветеринар!

– Ты прежде всего врач, Ася! Я в тебя верила, когда другие не верили! – Зоя Петровна ткнула указательным пальцем в сторону моей бабушки.

Бабушка зло посмотрела на соседку. Мысленно произнося всевозможные ругательства, я засучила рукава рубашки и подошла к лежащему зверьку.
– Как все произошло? Что он съел?

– Пуговицу! Он начал ее жевать и подавился! – завыл Кирюша.

– Ты уверен? – уточнила я. Нас учили, что у пациентов надо все уточнять и расспрашивать подробнее.

– Нет! – взвизгнул Кирюша.

Тупицы! И кролик ненормальный и Кирюша пустоголовый. Я встала на колени над распластанной тушкой. Ткнула пальцем в живот на всякий случай, потом припала ухом к его грудине: слабые толчки были еле слышны, значит, крольчатина еще жива. Я открыла кролику пасть и посветила фонариком мобильного. Какие страшные зубы и вонь...  Господи, до чего же бестолковое создание, думала я, заталкивая палец в глотку. Не обнаружив пуговицы, я сказала:

– Ничем помочь не могу. Везите кролика в клинику.

– Так он же умрет! Спаси его, Аська! – закричала Зоя Петровна.

– Нет!

Я хотела есть и спать. Я страшно устала, а тут кролик с пуговицей. Чтоб его!

– Давай, потренируйся на кролике, – проскрипела моя бабушка.

Я растеряно оглядела пациента. Можно попробовать сделать ему массаж сердца и провести технику дыхания «рот в рот». Боже, за что… Надавив ладонями несколько раз на кроличью грудь, я потянулась губами к его пасти, но кролик вонял так, что меня замутило.

– Дайте марлю, салфетку, что-нибудь!

На морду кролика ловко набросили платок. Закрыв глаза, я стала делать ему искусственное дыхание. После первого раза у кролика дернулась задняя лапа. Я припала ухом к груди, сердцебиение все еще было слабое. Кролик продолжал лежать неподвижно с совершенно безразличной мордой. Я еще раз нажала на грудь животного и повторила дыхательную процедуру. Пот тонкими струйками потек по лицу. Все было тщетно. Что ему еще надо? Пульс, надо искать пульс! Только где? Содрав с шеи кролика подарочный бант, я нащупала артерию, и поняла, что пульса практически нет. От отчаяния, я развела в стороны передние лапы и потом соединила их на его груди. Но кролик не хотел оживать. Выругавшись, я схватила кролика за задние лапы и резко перевернула его головой вниз. И тут кролик засипел и вытаращил налитые кровью глаза. Вздрогнув, я бросила его в руки Зои Петровны. Все взвыли от счастья, а кролик от ужаса. Кое-как поднявшись с колен, на трясущихся ногах я направилась к двери. Бабушка ковыляла впереди меня, гордо подняв голову.

Есть в этот вечер я не смогла. Тщательней обычного чистила зубы и полчаса полоскала рот. В ту ночь снился мне – нет, не кролик, а мой не съеденный суп…

 

Балагур

“Счастливый день”                  

 

В одной из МЛУ, в поликлинике, в небольшом городке, похожем на наш и произошла эта удивительная, и смешная история.

Поликлиника жила своей обычной, повседневной жизнью: возле кабинетов, на деревянных скамейках сидел народ в ожидании своей очереди, другие потерянно блуждали по коридорам в поисках нужных кабинетов, а мед. персонал неторопливо принимал своих пациентов, время от времени поглядывая на часы, с нетерпением приближая кто обеденный перерыв, а кто и окончание рабочей смены. Изредка от врачей выходили недовольные граждане, выражаясь недетскими словами в ответ на неприкрытое хамство или неверно выставленный диагноз. Среди людского гула, из кабинета в кабинет живо сновала сухопарая старушка в белом халате. Уставшие очередники не могли не заметить странной суеты, от чего оживлялись почти уснувшие и втягивались в обсуждение происходящего. Любопытные улавливали краем уха любые сведения, которые могли бы прояснить столь замаскированную суету, и лишь выходившие проливали свет на произошедшее. Из обрывков фраз получалась следующая картина: в соседней поликлинике, примерно час назад некий мужчина сошёл с ума и чуть не расстрелял персонал. От такой новости взбодрились даже глубоко дремавшие пациенты. Обще коридорный гул становился весьма звонким.

 

*                    *                    *

Владимир Витальевич, как всегда, проснулся рано. – Странно! – подумал он, - который год на пенсии, а в глаза будто спички кто вставил! Ворочаться с боку на бок смысла не было, поэтому пришлось вставать и готовиться к походу. Предстояло то, что Владимиру Витальевичу нравилось меньше всего: поход в поликлинику. К нехватке талонов и невозможностью пробиться к врачам он давно привык, но к хамству, которым нередко одаривают страждущих и нуждающихся, привыкнуть невозможно. Если конечно только не перестать уважать себя. Но от надобности никуда ни деться. Выждав некоторое время Владимир Витальевич отправился в МЛУ. По дороге то и дело на глаза попадались различные магазины и торговые павильоны. Будучи нормальным дедом, Владимир Витальевич не мог равнодушно пройти мимо, поэтому обязательно зашёл в один из них, и купил, для любимого внука игрушки. Занимать игрушками руки не хотелось, так как они могли ещё пригодиться, в связи с этим пришлось убрать машинку в карман, а пистолет, очень похожий на настоящий, заткнуть за пояс брюк. Так и пришёл в поликлинику. И на этот раз разочарование не заставило себя ждать. Регистратура наотрез отказывалась выдать талон посещения, ссылаясь на то, что всё разобрали в первую минуту после открытия. Делать было нечего и Владимир Витальевич отправился к нужному кабинету, надеясь на милость врачей. По дороге на него налетела старушка в белом халате, которая оббегала медперсонал с последней новостью. От столкновения на пол, с грохотом, вывалился пистолет. Мудрая старушка сразу поняла кто стоял перед ней, но виду не подала. – Куда, милок, торопишься? – с хитрецой спросила она. – С врачом договариваться! – ответил Владимир Витальевич, - может примут? – Конечно примут! – поспешила его успокоить старушка, - пойдём, я замолвлю за тебя словечко. Владимир Витальевич поднял с пола пистолет и отправил его, теперь уже, на своё место. Они  оба подошли к нужному кабинету. – Подожди здесь, - прошептала старушка и юрко шмыгнула в кабинет. Через минуту она появилась в дверном проёме и пригласила войти.

 

- Почему без очереди? – завозмущалась вся очередь. – Граждане, - обратилась старушка, - подождите, не видите, мужчина “экстренный”! после этих слов дверь за ними закрылась. Врач с медсестрой одновременно повернулись и принялись с интересом изучать вошедшего. – На что жалуетесь? – спросил врач. Чтобы долго не мучить ни себя, ни других, Владимир Витальевич с затяжным выдохом объяснил: - на всё!!!

- В психдиспансере последний раз когда были? – вмешалась медсестра. – Странно, - ухмыльнулся Владимир Витальевич, - откуда они знают, что я на днях проходил комиссию для хранения оружия, но ответил: - недавно! - Ну и как? – Да ничего нового!

Медсестра переглянулась с врачом, убеждаясь в том, что перед ними именно тот, о ком предупреждала их утром старушка. От чего их тон стал более сдержанным. – С чем пожаловали к нам? – Да что-то поясницу ломит, согнуться не могу! – Раздевайтесь!

 

Владимир Витальевич оголяя торс, положил на кушетку, рядом с одеждой, недавно купленный пистолет. От чего сердца медсестры, врача и невольной протеже резким прыжком нырнули в пятки. При желании можно было почувствовать, как за пульсировал пол. Осмотр пациента занял времени чуть меньше минуты. – Я Вам сейчас выпишу направление, - сказал врач, - пройдёте  невропатолога и хирурга, потом направим в дневной стационар. – Когда Вы меня направите, - парировал Владимир Витальевич, - будет уже поздно. Очередь по талонам подойдёт только через месяц. Владимир Витальевич оделся и задержал взгляд на пистолете. Заметив происходящее, медсестра поспешила добавить: - талончик? – да кому он нужен? – Тётя Глаша, - медсестра кивнула головой на стоящую, возле двери, старушку, - сопроводит Вас по всем кабинетам. – Конечно, - добавил врач, - никаких проблем не будет!

 

Владимир Витальевич убрал пистолет, попутно сомневаясь в услышанном, но от безысходности проследовал за тётей Глашей. Но врач не обманула, действительно проблем никаких не было. В каждом кабинете всё проходило будто по заранее спланированному сценарию. Сначала врачи кричали, потом загадочно смотрели на игрушечный пистолет, когда данному пациенту приходилось раздеваться до пояса, а уже после, профессионально делали то, чему их учили не один год. Владимир Витальевич вышел из поликлиники под впечатлением. Все врачи на редкость приветливы. А главное никаких очередей и талонов. И от этого Владимир Витальевич почувствовал себя намного лучше, чем было с утра.

Он так и не понял, что произошло, но этот день стал просто счастливым. И Владимир Витальевич отправился вручать купленные подарки любимому внуку.

 

 

БукваРёв

Больше Глафиры в жизни!

 

       Бабушка Глафира из деревни Большие Хутора, женщина с характером сварливой кошки, но с мозгами Эйнштейна на отдыхе, решила покорить социальную сеть. Ей было за восемьдесят, но в её арсенале числились не только вязальные спицы и рецепты квашеной капусты, способные оживить мертвеца, но и страничка ВК, где она выкладывала видеоролики под названием «Глафира-экстрим: бабушка, которая не сдаётся!». Её ролики собирали миллионы просмотров – в основном, из-за случайных зрителей, которые, набрав в поиске «как починить трактор кочергой», случайно попадали на видео, где Глафира пыталась обучить попугая вязанию крючком. Попугай, к слову, предпочитал грызть спицы.

       В одном из роликов Глафира, облачённая в розовые лосины, настолько обтягивающие, что можно было изучать анатомию, и спортивную кофту размером с палатку, пыталась научить публику готовить Яйца Бенедикт на самокате. Результат был предсказуемо эпичным: яйца – как граната, Глафира – как комета, приземлилась в кусты роз.  При этом, она успела прокомментировать ситуацию фразой: «Эх, молодость прошла, а талант остался!». Подписчики, естественно, рыдали от смеха и требовали добавки, оставляя комментарии типа: «Бабуля, ты – огонь!», «Подписка и лайк!», «Научи меня так же падать!».

       Но тут Глафира замахнулась на звезду – победить в литературном конкурсе «Лучший кошмар»! Главный приз – вечный запас валерьянки (шутка!) и… путевка в санаторий для смелых бабушек, расположенный, по слухам, на острове, населенном исключительно говорящими попугаями, которые, как утверждали очевидцы, с удовольствием обсуждали последние новости криптобирж.

       Глафира, естественно, решила написать рассказ. Тема – «Как я боролась с крысами в собственном погребе». Эпиграф: «Крысы – народ не простой, а весьма наглый и злобный, но я их перехитрила, как зайца в капусте!».  Этот эпиграф она долго выбирала, перебирая все возможные пословицы и поговорки. В итоге остановилась на этой, потому что она лучше всех отражала её суть – хитрая и непобедимая.

       Повествование – шедевр! Смесь гоголевской мистики, анекдотов времён СССР, инструкций по изготовлению ловушек из ржавых консервных банок, дедушкиных протезов и бабушкиных шпилек.  Даже сапоги соседа Василия попали в рассказ – в качестве оригинальной наживки.  Крысы – не просто грызуны, а целая мафиозная структура с доном «Профессором Шершнем», который, по словам Глафиры, носил бриллиантовый галстук и предпочитал слушать крысиную оперу – мяуканье котов.  Причем сама Глафира утверждала, что понимает секретный язык котов на отлично, и даже ведёт с ними интеллектуальные дискуссии о преимуществах сыра «Российский» перед «Голландским».

       «Профессор Шершень, – писала Глафира, – занимался контрабандой вареной сгущенки, а его шестёрки устраивали диверсии на моём запасе солений.  Они подменили мой любимый уксус на лимонад!  Негодяи! Я же, вооруженная трезубцем для чистки картофеля, настойкой валерианы, и бесконечным запасом самодельных ловушек, вступила в схватку!  Это была настоящая война!»

       Крысы, оказавшиеся меломанами, поддались на уловку Глафиры – она включила в погребе шансон на полную громкость, и крысы сбежали в один угол, где-как раз стоял проигрыватель, теряя шляпы и огрызки сыра.  Одна крыса даже уронила золотую зубную коронку. Тридцать один вставной зуб Глафиры одобрительно заблестел, когда она обнаружила и спрятала в копилку золотую коронку.

       Глафира добавила к рассказу фотографии своих шедевров инженерной мысли, мышеловок, разумеется, и ещё несколько фотографий с роликами «Глафира-экстрим».  Она даже сделала коллаж из фотографий своих самых удачных падений с самоката.  И отправила заявку. Что будет дальше? Время покажет. А пока подписчики ждут новый рецепт её фирменного квашеного арбуза. И конечно, все ждут нового видеоролика, где Глафира будет готовить Яйца Бенедикт, стоя на голове, на одном самокате, при этом жонглируя тремя яйцами и попугаем в розовых лосинах.  Результат, как всегда, будет эпичным, а комментарии – нецензурно-весёлыми.  Подписчики уже готовят попкорн и запас валерианы – на случай, если Глафира случайно взорвёт кухню.  Впрочем, учитывая её успехи в борьбе с крысиной мафией, они уверены – ей по плечу любое кулинарное приключение!

       Ведь жизнь без экстрима, как тёплое пиво без пены, а бабушка без приключений, как зима без снега. Главное — не забыть надеть розовые лосины, они, как известно, придают плюс десять к смелости и плюс пять к удаче! 

 

 

В. Краса

Кошачьи будни

 

Смотрю на доску, не уснуть бы. Физика в конце одиннадцатого класса будущему гуманитарию, лучшее снотворное.

Под орлиным взором физички совершаю невозможное: читаю вибрирующий телефон.

Дэн: У Оли двое котов заболели. Но надо сейчас.

 Я: Ставка?

Дэн: Как обычно.

Я: Как выберемся?

Дэн: Изобрази падучую.

С другого конца класса Дэн ловит мой взгляд и ведет бровью, давай уже.

У Оли, старшей сестры Дэна, свое маленькое ивент-агентство. Суть ее бизнеса проста и незатейлива. Она организует аниматоров на детские праздники и снабжает их ростовыми куклами.

Пока денег ей хватило только на трех кукол – придурочных рыжих котов. Заблуждение думать, что Оля была пьяна, решаясь на такую покупку. Три рыжих кота – это суперкомбо на любой возраст.

Важное: быть котом – это триста рублей в час. Еще я хочу свалить с физики, сил моих больше нет! Как бы все оформить, чтобы родители не узнали! В прошлый раз … неделя без карманных мне не понравилось.

Хватаюсь за живот, стону и валюсь между рядами парт. Все подскакивают. Дэн время не теряет: распихав толпу, склоняется надо мной и шепчет: “Побледней давай”.

– Тамара Ильинична, смотрите, он белый. – Дэн звучит крайне тревожно. Ведь коты – это не только триста рублей в час, это еще и вот такая наглость, которую Оля называет актерским мастерством.

Физичка движется к нам, как ледокол, мощным корпусом заставляя вставших сесть на места. Оценив мизансцену, изрекает:

– Денис, веди его в медпункт.

Дэн, он же Денис, невзначай подхватывает наши рюкзаки, и мы выходим из класса. “Тут камера, забыл? Поизображай обессиленного”, –в коридоре бубнит Дэн, когда я пытаюсь освободиться из его крепких объятий.

Лицо школьной медсестры озаряет радость, когда она узнает, что нам уже по восемнадцать.

Дав мне попить воды из кулера, она выписывает пропуск на выход из школы, и мы ретируемся. Сунув охраннику под нос добытую писульку, мчим в сторону Невского. Полчаса, и мы в нужном переулке, где нас ждет Олин микроавтобус.

Врученные Олей бутерброды, мы стачиваем как бобры бревно. Еще через минуту к нам торопливым шагом подходит высокий парень, которому Дэн протягивает руку, со словами:

– О, личинос и ты тут! Кир, это малыш - Антоша.

Антоша хмурится.

– Достал, – протягивает мне руку, поясняя: – Я просто в десятом. Буду третьим. Котом, в смысле.

Оля тратит еще минуту на напутствие.

–Верю в вас – вы мои лучшие коты! Давайте, “порвите” их! Жду вас тут же по окончании. Чао! 

“Порвать” нам предстояло десять гостей четырехлетней именинницы Алины!

При виде нас Алина впадает в оцепенение, удивление сменяется ужасом. То же происходит и с ее друзьями. Я даже слышу хныкание, при этом парочка самых смелых пацанов наоборот приближается. Это те смелые, которые портят статистику по выживаемости мужского населения.

Мы заходим с козырей: начинаем танцевать свою коронку “два притопа, три прихлопа”, сопровождая действо мяуканьем. Против такого у Алины нет шансов: она оттаивает. Через час становится ясно - мы ее краш. Она не сводит с нас влюбленных глаз.

Вы теперь понимаете, почему некоторые девочки вырастают и заводят себе котов. Все просто: таким девочкам день рождения организовывала Оля! В знак своего восхищения Алина требует отдать нам половину праздничного торта.

Приподнятое настроение слегка портит сообщение, что у Оли проблема с микроавтобусом и она будет ждать нас через час у Аничкова моста.

По пути к остановке автобуса, личинос Антон решает подышать необычайно свежим воздухом Невского и снять кошачью голову. Голова тут же выскальзывает из лап и катится по тротуару.

– Не порть реквизит, –наставляет Дэн, – надень голову обратно. Погрузка в автобус терпит фиаско. Втиснуться нам не дает категоричное заявление водителя:

– Граждане коты! Покиньте автобус!

Слышаться возмущенные возгласы:

– Котам тут не место!

Меня душит смех, сквозь который пытаюсь возмущаться:

– За что? За кошачье тело?

Прогулка до Аничкова занимает минут двадцать, не больше. Тротуар на мосту узкий, мы мешаем прохожим, да и стоять уже нет сил, а еще ждать.

– Дэн, а подсади-ка на постамент! Почилим! - С первого раза забраться не выходит, но берет азарт, и, наконец, я и Антоша уже сидим.

Дэн совершает несколько подходов к барьеру и упс – без подсадки снизу без шансов. Неожиданно наш десятиклассник выдает рабочую идею:

– Дэн, а ты разбегись и дай лапу Киру!

Именно в тот момент, когда Дэн готовится к разбегу, я вижу своего отца, приближающего к Аничкову. Дэн делает прыжок, неуклюже тянет ко мне руку, еще более неуклюже я пытаюсь его подтянуть вверх. Большое оранжевое тело заваливается набок, отлетает на метр к поребрику, эпично шмякается об асфальт и замирает. Ожидаемо, я тоже не могу удержаться и на заднице съезжаю вниз.

– Дэн, батя мой идет! Не дыши!

Оранжевый кот поперек тротуара, не шевелится. Прохожие его обходят, подозревая флешмоб. Так и лежим, глядя удаляющемуся отцу вслед.

Подъехавшая Оля, хмурится, неправильно истолковывая наше молчание.

– У меня тут еще один заказ на следующий понедельник! Кто-нибудь будет участвовать?

 “Я”, – слышаться три возгласа.

 

В.

Месть

 

Поступаю я во ВГИК уже не первый год. Иногда, наблюдая за историями, происходящими внутри и снаружи института, удивляюсь тому, почему никто ещё до сих пор не догадался поставить напротив входа в институт камеру, и наснимать себе всяких сцен. Жизнь – лучший режиссёр. Опытный и ироничный, зараза.
Вечер. Время близится к закату. Пасмурно.
Я сидела на лавочке возле входа в институт. Точно не помню кого или чего я ждала, может быть кого-то, с кем уже успела познакомиться на вступительных, может быть, раскаявшуюся комиссию, передумавшую не брать меня, или дождь, который вот-вот должен был начаться и смыть этот день. Я чего-то ждала и… дождалась!
На улицу вышел симпатичный кудрявый парень, с рюкзаком, в джинсовой куртке с вышивками, на ногах белые кеды на два размера больше, на руках фенечки и браслеты. Пальцы длинные, красивые и дрожат. На актёрском факультете таких любят.
Глаза у него карие-карие, почти чёрные совсем, густые брови хмурит, и дрожащей рукой достаёт пачку «Чапман» и спички. Поджигает не с первого раза, закуривает, выдыхает вместе с дымом. Курит он долго и красиво. Медленно подносит к губам фильтр, первый раз втягивает слабо, а потом второй раз сильнее, и выдыхает. Его напряжение исчезает прямо пропорционально с тем, как тлеет его сигарета.
Когда от сигареты почти уже ничего не осталось, парень набирает воздуха в лёгкие и поворачивается к знаменитой тройке у ВГИКа (Шпаликов, Тарковский, Шукшин), подходит вплотную к Андрею Арсеньевичу, глядя ему в бронзовые глаза нагибается, и тушит окурок о ботинок советского режиссёра. После чего, победно поднимается, трясёт своей гривой и расплывается в улыбке.
- Тарковского не любишь?, - не выдержав, спрашиваю я.
- Отомстил, - отвечает он, улыбаясь.
В небе ударяет гром, и начинается проливной дождь.

Да, месть – страшная сила. Даже великим достаётся!

В. Аленький

Подвиг

 

 Васька сидел на дереве.

Ванька приехал на побывку. Шпарил в сторону дома. Мать пирогов напекла, борщ сварила. Вот уж он пожрет. С батей в баньку сходят. С пацанами встретится. Конечно, будет важничать. А что - имеет право! Они пороху не нюхали. Если честно, Ванька тоже не нюхал. Он больше втухал на чистке картошки. Но кто проверит? В его части, слава богу, земляков не было. Если только сам Ванька разболтает. Но он же не дурак. Пусть попробуют усомниться. У Ваньки армия почти за плечами.

И Ленка Яблочкова сама за ним бегать будет. А что - женщины любят мужчин в форме. Вот бы ещё какой подвиг совершить, чтобы Ленка наверняка оторвалась от тик-тока и с ним замутила. В форме, ещё и герой. Тут уж ни одна не устоит.

Видит солдат: под фонарем стоит бабушка, слезы льет.

- В чем дело? - осведомился Ванька. Почуял, что подвигом запахло. Явно помощь человеку требуется. И ещё какому человеку: бабка маленькая, скрюченная, жалостливая. По отношению к такой даже небольшой поступок в подвиг превратится.

- Сынок, беда, - заохала бабуля, - Васятка мой на дерево залез. Слезть не может. Уж 3 день сидит.

-  Не тужи, бабуля, помогу твоему горю. Я человек служивый, мне боевые задачи выполнять не впервой. Показывай, где твой Васятка?

Бабуля кивнула на макушку сосны.

- Эх, и проказник твой Васька, - задрал голову солдат, - Есть у тебя длинная палка?

В качестве стратегического оружия была выбрана швабра. Ванька бегал с ней возле дерева, отдавал сам себе команды типа "пли", барабанил по веткам, посшибал весь снег. Бабуля продолжала охать. Кот не двигался.

Через полчаса Ванька понял, что его план захвата спасаемого не работает. Нужен новый. Благо, со смекалкой у Туповых все в порядке.

- Есть у тебя бутылка, бабуля?

- Тебе на что? - запыхавшись отвечала бабушка, - Исшо Ваську не снял, а уж благодарности просишь? Не на ту напал!

- Не кипятись, бабуля.  Я ж для дела. В бутылку воды налью, к верёвке привяжу. Из подъезда на 3 этаже в сосну запущу. Котик твой испугается и слезет. Я же не дурак.

- Найду, солдатик.

Сказано - сделано. Ванька бутылкой в сосну целиться. Кота на мушку посадил. Пли. Бутылка на нитке взметнулась вверх, до сосны чуть не достала и брякнулась вниз. Треск раздался.

- Это 2 этаж, - констатировал факт выбитого окна Ванька. Все же с бутылкой просчет вышел. Что ж, бывает. Даже Жуков Москву сдавал Наполеону. Главное, не отступать.

- Что случилось? - высылали на улицу сонные соседи. Некоторые телефоны достали - запечатлеть момент. А те, у кого окна разбились, самые недовольные, ругаются. Им человеческим языком объясняют - идёт спасательная операция. Они никакого сочувствия не проявляют, напротив, слова нехорошие употребляют.

- Спокойно, - успокаивает взволнованную толпу Ванька, - Посмотрите, как животное страдает и тащите туалетную бумагу.

Животное интереса к происходящему не проявляло, сидело себе на сосновой ветке и шерсть вылизывало.

- Тебе по-большому? - выпытывала старушка.

- Туалетная бумага не для меня, а для Васьки, - пояснил солдат.

- Он у меня к лотку приучен, но подтираться не приучен, - недоумевала владелица интеллигентного кота.

- Бумага нужна для других целей. Я ее на верёвку подвешу и буду в сосну целиться, чтобы противника, то есть кота с его позиции выдворить. Если даже промахнусь, рулон никакое стекло не разобьет. Я же не дурак людЯм окна бить. 

- Да уж бейте на здоровье, сколько влезет, - смилостивились пострадавшие соседи, - У нас все равно одни осколки торчат.

Солдатик знай свое дело делает. Прицел. Пли. Взмывает рулон туалетной бумаги, подхваченный январский ветром, треплется, как белый флаг перемирия. Только кот и на этот жест милосердия внимания не обращает. Не желает сдаваться.

Снять Ваську с сосны теперь дело чести для Ваньки. И не только, чтобы Ленку впечатлить. А вообще - кто сказал, что будет легко? Разве легко было Суворову, когда он Рейн форсировал?

- Нужен топор для рубки мяса, - скомандовал главнокомандующий рядовой Ванька Тупов.

От такого приказа соседи пуще взволновались. Некоторые попрятались. Те, что посмелее, боятся, но снимать на телефон продолжают.

- На-ко, если это Васятку вернуть поможет, - протянула отчаянная бабуля топор.

Жители взвизгнули, бросились, кто куда. Ванька, взмокший, вытер рукавом пот со лба, скинул куртку и шапку. С криками "вперёд!" солдат бросился в атаку.
Хрясть - за Родину.
Хрясть - за Ленку
Хрясть - за бабку.

Сосна хрустнула и свалилась на электрические провода.

Всеобщий визг. Вспышка. Темнота. Тишина.

- Мяууу! - Васька капитулировал. Запахло жареным.

- Василечек, - простонала старушка.

- Мяу, - отозвался любимец из сугроба.

Обгоревший, с черными боками и обалдевшими от спасения глазами блудный кот был передан лично в руки хозяйке.

- Боевое задание выполнено, - отрапортовал Ванька, - Разрешите идти?

Старушка кивнула, прижала дымящегося кота к груди.

Ванька в темноте парадным шагом двигался в сторону дома. Гордо думал он про свой подвиг.

Сосна лежала на проводах. Васька - на руках бабули. Ленка - в своей кровати, листала тик-ток. Ролик по спасению кота стремительно набирал просмотры.

 

 

 Виктор Даннов.

 Человек в Белом пальто

 

Честно сказать, уже и не вспомнить, когда последний раз Гектор выходил в свет без своего белого пальто. И ведь никто не подбирал это пальто за Гектора или для Гектора - Гектор лично выбрал его для себя сам и носил его не по чужой прихоти, но из-за исключительной, никого не оставлявшей равнодушными веры в своё чувство стиля. И несмотря на некую комичность происходящего, все отмечали красоту пальто: ломко-белоснежное, будто накрахмаленное, оно ниспадает по стройному его телу, едва доходя до колен. Идеально во всём. И где бы Гектор ни находился что бы ни делал, он был в этом пальто, всегда и везде производя впечатление эрудированного и утончённого джентльмена высокой культуры и высшего понимания мира.

 

И должен признаться, я никогда не видел это пальто в состоянии, отличном от безупречного. Вероятно, этому способствовала особая манера обходиться с едой, которую он собирался вот-вот продемонстрировать, стоя в данный момент перед фуршетным столом. По причинам, более чем очевидным, Гектор не испытывал особой любви к закускам. Сморщившись, он протянул руку в попытке выловить наиболее аппетитное канапе, но был остановлен:

  - Я бы воздержался на Вашем месте.

- Пардон?

- Хрен - я бы к нему не притрагивался.

Не без удивления Гектор обнаружил себя в обществе джентльмена, также облачённого в белоснежное пальто. "Всё не так! Он явно не умеет правильно одеваться", - подумал Гектор, испытывая интуитивную неприязнь к незнакомцу:

- Я и не намеревался, - хмыкнул он.

- Да, выглядит он нормально, даже аппетитно, - продолжал джентльмен, не обращая никакого внимания на Гектора, - Но едва ли он настолько же хорош, как в детстве. Вот тот хрен был настоящими хреном. Этот же новомодный хрен — всё не так… Скажем, Вы и понятия не имеете, какой вред этот хрен наносит нашему обществу. 

Каждое слово, вылетающее изо рта этого незнакомца, Гектор воспринимал как плевок - так недолго и белое пальто запачкать. Нет, подобное Гектор терпеть был не намерен.

 

- При всём уважении, по-моему, это Вы понятия не имеете, о чём говорите. И, надо сказать, Ваша токсичная полемика оскорбляет мои чувства! - предупредил он.

 

 

- Именно! Об этом я говорю. Токсичность, - продолжал другой джентльмен, - А точнее — токсины! Уж Вы-то, наверное, в курсе, что современный хрен вызывает аутизм? Нет уж,

лучший способ выращивать старый-добрый здоровый христианский хрен — это следовать традициям, как делали отцы наши и их отцы, и отцы отцов. Нет ничего лучше дедова хрена! У него про искусство взращивания хрена книга была, ещё его прадеда, я Вам покажу.

- Даже и не думайте, - сама идея древней книги про хрен привела Гектора в благоговейную ярость, - Я не интересуюсь пыльным старьём.

Гектор отряхнул воображаемую пыль с рукавов своего пальто так, будто отражал атаку неприятеля.

- И рекомендую Вам держать свой токсичный… агрокультурализм при себе! Нам не нужно выращивать хрен - нам нужно спасать его!

В этот момент уже другой джентльмен был вынужден прикрывать своё белоснежное пальто от летящих в его сторону плевков.

- Спасать? Спасать от чего? - скептически всё же поинтересовался он.

- Да, спасать его и поля от Вас и Вашего тиранического хреноведения. Я говорю о правах, правах овощей, правах расти свободно! Это единственный праведный способ, каким фермеры могут вытащить свою семью из нищеты.

 - Ага, но какой ценой? Вы об этом подумали? Ценой обеднения морали, нравственности и наших традиционных ценностей? О нет, я за то, что является настоящей семейной драгоценностью.

- Мои извинения, я не сразу понял, что имею честь говорить с опытным агрономом! - съязвил Гектор.

- Вы на ферме-то были когда-нибудь? - парировал другой джентльмен.

- Готов поспорить, Вы никогда и фермера живьём не видели, - не отступал Гектор.

- А Вы - настоящего хрена!

 

И так продолжалось ещё некоторое время, пока перепалка не превратилась в нечленораздельное блеяние, утомившее обоих.

- Абсолютное варварство, - в конце концов скривился Гектор, покачав головой, прежде чем отвернуться от ужасов этого мира. Другой джентльмен, последовав его примеру, отвернулся от глупости и лицемерия в другую сторону. На безопасном расстоянии были обнажены смартфоны, и после того, как другой джентльмен был заблокирован, а на Гектора была составлена жалоба, оба джентльмена преисполнились непоколебимой уверенности в превосходящей белизне своих белых пальто, однако не осознавая, что нет ничего белее моего листа бумаги.

 

 

 

Виктор Соммер.

Выговор

 

Владислав Николаевич нервно постучал в дверь кабинета директора. Он знал, зачем его вызывают. Вчерашний инцидент... И как всё так вышло? Это была глупость, минутная слабость, но теперь об этом знали все. И, конечно, директор.

– Войдите, – раздался из-за двери спокойный, но строгий голос.

Владислав открыл дверь и шагнул внутрь. Кабинет был просторный, с большим окном, за которым виднелись цеха завода. За столом сидел директор, Виктор Сергеевич. Он не поднял головы, продолжая листать какую-то папку.

– Садитесь, Владислав Николаевич, – наконец произнёс директор, откладывая папку в сторону.

Владислав молча опустился на стул. Он чувствовал, как его лицо горит от стыда. В воздухе витало напряжение, словно перед грозой. Виктор Сергеевич снял очки, положил их на стол и посмотрел на рабочего.

– Ну что, Владислав Николаевич, – начал он, – объясните мне, как так вышло, что вас застали в женской раздевалке? Вы вообще понимаете, что это за поступок?

Рабочий опустил глаза. Он не знал, что сказать. Оправдываться было бесполезно, но и молчать тоже казалось неправильным.

Директор тяжело вздохнул. Его пальцы начали барабанить по столу.

– Вы понимаете, в каком положении оказались? Вы понимаете, что ваш поступок – это не просто личная ошибка, это удар по всему коллективу, по всему заводу, который мы вместе строим и которым гордимся? Вы, Владислав Николаевич, – рабочий человек. Вы – часть нашего большого, сплочённого коллектива. Мы здесь не просто трудимся, мы создаём будущее, мы строим светлое завтра для нашей страны. И каждый из нас, от уборщицы до главного инженера, должен быть примером не только в труде, но и в моральном облике. А вы? Вы что сделали? Вы подорвали доверие, вы опозорили не только себя, но и всех нас. Вы думаете, я не знаю, как тяжело работать на заводе? Я сам прошёл путь от простого слесаря до директора. Я знаю, что такое стоять у станка по двенадцать часов, я знаю, что такое усталость, которая валит с ног. Но я также знаю, что ни одна усталость, ни одна слабость не оправдывает того, что вы сделали. Потому что мы – советские люди. Мы – строители коммунизма. И моральный облик советского человека должен быть чистым, как наша совесть. А вы, Владислав Николаевич, своим поступком показали, что забыли об этом. Вы забыли, что значит быть частью коллектива. Вы забыли, что значит быть примером для других. Вы думали только о себе, о своих низменных интересах. И знаете, что самое обидное? Вы подвели не только себя, но и тех, кто верил в вас. Ваших товарищей, которые работают рядом с вами, которые доверяли вам. Вы подвели наш завод. И теперь из-за вас весь коллектив будет обсуждать не наши успехи, а ваш позор. А как же ваша семья? Как можно при живой-то жене, заниматься такими вещами? Вам, как и ей, очень повезет если она не узнает. И знаете, что самое страшное? Вы даже не пытаетесь оправдаться. Вы сидите и молчите, а знаете почему, Владислав Николаевич? Потому что вам сказать нечего. Это нельзя просто так забыть. И теперь мне, как директору, как человеку, который отвечает за этот коллектив, за этот завод, придётся принимать решение. Решение, которое, возможно, изменит вашу жизнь. Я не хочу вас увольнять, Владислав Николаевич. Вы хороший работник, и я знаю, что вы можете приносить пользу. Да и у меня самого же есть дети, страшно становиться от мысли, что вдруг без работы останусь. Я вас как отец отца понимаю. Но я не могу просто так закрыть глаза на то, что произошло. Потому что я отвечаю не только перед вами, но и перед всем коллективом. Перед теми, кто каждый день выходит на работу с чистыми руками и чистой совестью. Перед теми, кто верит в наши идеалы, в наше дело. Так что подумайте, Владислав Николаевич. Подумайте о том, что вы сделали. Подумайте о том, как вы будете жить с этим. И если у вас ещё осталась хоть капля совести, то сделайте всё, чтобы исправить то, что можно исправить. Потому что иначе... Иначе вам здесь не место.

Директор замолчал. Его взгляд стал тяжёлым, как свинец. В кабинете повисла тишина, прерываемая только тиканьем часов на стене. Владислав сидел, опустив голову. Он понимал, что теперь ему придётся не просто извиняться, но и доказывать, что он достоин быть частью этого коллектива. Достоин быть советским человеком.

После того как Владислав Николаевич, потупив взгляд, вышел из кабинета, Виктор Сергеевич удовлетворённо хмыкнул. Он откинулся на спинку кресла и закурил. Сегодняшний выговор прошёл, как он считал, блестяще. Он, как всегда, был убедителен, строг и непоколебим. А главное – он сам себе понравился. «Вот как надо говорить с подчинёнными, – думал он, – чтобы знали своё место».

Через полчаса директор вышел из кабинета, захватив портфель. В приёмной за столом сидела секретарша, Алина Олеговна, молодая женщина с аккуратной причёской и строгим, но приятным лицом. Она подняла на него глаза и улыбнулась.

– Виктор Сергеевич, вы уже уходите? – спросила она, слегка наклоняя голову.

– Да, Алина Олеговна, – ответил он, с лёгкой снисходительностью в голосе. – Дела в городе, да и у сына сегодня выпускной, надо всей семьей отпраздновать. Если что-то срочное, звоните на городской номер.

– Хорошо, – кивнула она, записывая что-то в блокнот. – Удачного дня, Виктор Сергеевич.

– Спасибо, – он коротко кивнул и вышел из приёмной, оставив за собой лёгкий запах дорогого одеколона.

Через некоторое время Виктор Сергеевич уже ехал в своей «Волге» по центру города. Его целью была небезызвестная городская гостиница, куда он периодически заглядывал.

Директор припарковался в стороне от главного входа, чтобы его машину не заметили лишние глаза, и вошёл через боковую дверь. В холле его встретил знакомый администратор:

– Здравствуйте, что для вас?

– Мне как обычно.

Администратор улыбнулся:

– Должен предупредить, что Леночки сегодня нет, но есть Варечка и Анжела.

– Пойдет, – пожал плечами Виктор Сергеевич.

– У вас валюта или наши?

– Наши, – директор достал кошелек.

 

 

Волонтер

Дневник писателя

 

День 1

Решил написать роман. Это же так просто! Сколько графомании стоит на полках магазинов. Я точно смогу лучше.

День 402

Точно. Я же хотел написать роман! Завтра начну.

День 503

Начал писать роман. Пока только первый абзац, но идея шикарная. Уже есть планы на трилогию, пару вбоквелов и предыстории всех злодеев.

День 504.

Закончил первую сцену. Неплохо. Задумался об экранизации. Интересно Джеймс Кэмерон сейчас очень занят?

День 505

Первая глава написана. Читатели в восторге! Мама и бабушка аплодировали, с нетерпением ждут продолжения. Жена более сдержана, но вижу, что гордится мной.

День 506

Над романом не работал, был занят. Написал письма во все известные издательства. Подробно описал сюжет романа. Текст письма в три раза больше первой главы! Устал.

День 516

Издатели до сих пор не ответили! Чего ждут!? А потом жалуются, что на полках книжных магазинов одна графомания...Не хотим замечать шедевры!

День 520

Расстроен молчанием издателей. Грущу. Вторую главу не начинал.

День 621

Не очень то и хотелось! Буду выкладывать роман в сеть по главам. Первые пять..Нет. Первые три бесплатно, а потом за денюжку. А издатели пусть идут лесом - ничего не понимают в настоящей литературе. Еще прослежу, чтобы не украли мою идею! Всех засужу! Я свою главу распечатал и себе по почте отправил. И квиточек сохранил. Я же не дурак.

День 622

Выложил первую главу в интернет. Страшный ажиотаж!

Один просмотр - это я сам, еще три - мама, бабушка и жена. Интересно, кто пятый?

День 623

Сообщил всем друзьям и коллегам о том, что стал писателем. Скинул ссылку на роман (первую главу).

День 630

Всю неделю ходил на работе с загадочным видом. Часто смотрел в окно, потягивая кофе. Делал заметки в блокноте, оценивающе смотрел на привычные предметы. Надеюсь все поняли, что я писатель, а не просто так!

День 632

На выходных планировал писать вторую главу, но вышел новый фильм, да и друзья позвали в бар. Отдыхать и набираться впечатлений тоже нужно.

День 635

Коллеги задают неудобные вопросы. Как объяснить этим обыкновенным людям, что мы - писатели - не пишем по щелчку пальцев. Нужно вдохновение!

День 637

Решил вдохновляться роликами из интернета. Теперь знаю кучу лайфхаков для писателей. Как я без этого жил!?

День 750

Смотрю ролики. Чувствую, что вдохновение уже не загорами.

День 781

Внезапно понял, что мой роман - глупый и неинтересный. Идея не продумана, персонажи серые…Надо переписать!

День 783

Переписываю первую главу. Применяю советы из роликов. С калькулятором считаю количество прилагательных, глаголов и деепричастных оборотов в тексте. Теперь всё будет по уму!

День 784

Написал первую главу. Теперь другое дело! Думаю, пару дней отдохнуть, продумать дальнейший сюжет. Как раз должен выйти новый фильм про зомби…

День 786

И чего я сразу не начал писать про зомби? Зомби - это круто! Правильно говорят, что во время работы приходят поистине гениальные идеи. Вот я работал над своим старым романом и пришла идея про зомби.

 Начинаю новый роман! Уж этот выстрелит так выстрелит!

День 788

Написал первую сцену, но чувствую, что недостаточно вовлечен в тему. Решил посмотреть пару фильмов про зомби, чтобы набраться впечатлений.

День 856

Что-то зомби мне надоели. Другое дело - попаданцы! Мне тут книжка, как раз, про одного такого попалась. Вот это тема!

Я уже пару идей набросал…Нужно только оформить в тексте.

День 890

Жена забыла, что я писатель! Представляете?! Хотел дать ей почитать первую главу про попаданца, а она глазами хлопала,а потом по лбу себя хлопнула и давай смеяться.

Нет, литература, не для всех. Пусть сериалы свои смотрит.

День 891

Мама и бабушка текст оценили. Всё таки старое поколение разбирается в книгах лучше. (И блины у них вкуснее!)

День 892

Работал над текстом. Очень медитативный процесс. Чувствую близость с Толстым, Достоевским, Гоголем. Словно призраки Великих стояли у меня за спиной и одобрительно кивали всё то время, что я трудился. Все пятнадцать минут.

День 893

Узнал про писательские блоки. Это про меня! Вот в чем дело!

День 899

Сижу в писательском блоке, как орёл молодой, тот что вскормленный в неволе.

День 900

Хочешь не хочешь, а блок нужно пробивать. Отпросился у жены на два дня на рыбалку с друзьями. Природа, хорошая компания - точно пробьем!

День 903

Пробили колесо сразу после выезда из дома. Запаски не было. Бросили машину и удочки. Два дня тусовались на даче у друга.

Жена со скандалом забирать домой пришла, похмелье пришло, время идти на работу пришло…Вдохновение не пришло.

День 910

Китайцы! Все читают про китайцев!

Буду писать про попаданца в китайское средневековье, где бушует зомби апокалипсис!

День 911

Начну с понедельника.

День 913

Начну с первого числа месяца.

День 927

Скоро Новый Год!

Шикарная идея для челленджа - роман за год.

Вот с первого числа и начну…

 

 

Вуаль

 Умение принимать гостей

 

Однажды Тучка учила Каспера принимать гостей. То, что они прибыли к людям, а не к котам, не имело значения: встречать визитеров должны хозяева. Только пушистые и четвероногие способны предугадать склонность посетителей к массовым набегам на холодильник. И лишь коты знают секрет отворотного зелья со стопроцентной эффективностью.

 

По звонку в дверь, объясняла Тучка на собственном примере, следует принять вид рассерженного филина. Желтые глаза хорошо смотрятся под нахмуренными бровями. Однако красота голубоглазых блондинов прямо пропорциональна забывчивости: Каспер перепутал пернатых и поскакал к гостям, как птица додо, встречающая первопоселенцев. Лишь царственная походка Тучки исправила положение.

 

Далее Тучка приступила к проверке обуви, документов и отношения гостей к кошкам. Нельзя полагаться на внешнюю благонадежность! Только истинный котолюб способен оценить внимание, оказанное его брюкам и носкам. Каспер выбрал тесную дружбу с дамами в черных платьях, которые смешно вздрагивали, когда он прыгал к ним на колени.

 

Потом накрывали на стол. Каспер решил украсить его собой, тогда как опытная Тучка нашла себе хлебное и зрелищное место под скатертью. Невидимое присутствие прекрасно своей вседозволенностью. Можно выспаться, сочинить эпиграмму и поиграть в футбол конфетным фантиком. Последнее особенно оживляет задумчивые застолья.

 

Танцы – чуждая котам стихия. Количество каблуков на квадратный сантиметр пола превышает норму безопасности для хвостов. К счастью, Каспер и сам это понял: когда включили музыку, он ретировался без Тучкиных напоминаний. Хотя, возможно, он предпочитал клубным танцам народные.

 

В отличие от собак, приличные коты в караоке не участвуют. Тучка пропустила эту часть наставлений, потому что взяла перерыв от гостей на здоровое питание и сон. Впрочем, Каспер охотно присоединился к ней, тем более что на столе ничего интересного не осталось.

 

Проводы гостей – восхитительный момент, который нельзя упустить. Люди больше любят прощаться, чем расходиться, и в это время теряют бдительность. Тучка показала Касперу, как просочиться в открытую дверь и оказаться на лестничной площадке. А потом устроить гонки вверх или вниз по лестнице под умильные призывы, постепенно переходящие в угрозы. Победитель, правильно определивший золотую середину, награждается лакомствами.

 

Однако на проводах гости не кончились. Оказалось, одна дама остается ночевать в комнате Каспера. На его любимом диване в гостиной! Тучка начала волноваться. Не настолько, чтобы променять свой домик на сомнительное соседство, но все же. Сможет ли неопытный кот с честью нести бремя комфорта гостьи? Способен ли он ходить дозором и оберегать спящую от сил зла? Не забудет ли он под утро подойти к ней поближе и чутким носом проверить, хорошо ли ей спится? А привидения, столь заметные в ночной тиши! Их надо регулярно разгонять резвыми прыжками, чтобы не проникли в чужие сны. Словом, Тучка решила быть настороже и контролировать ситуацию. Как оказалось, не напрасно.

 

Как обычно, Каспер отнесся к своим обязанностям с беспечностью современной молодежи. Он положился на технику. Сначала на электрическое пианино. Кнопка включения поддалась на уговоры молодого упитанного тела, и Каспер сыграл для начала гамму, а потом японские частушки. Музыка оказалась прекрасным отпугивающим средством для привидений и, в виде побочного эффекта, гостей. Впрочем, ее действие было краткосрочным, очень скоро все снова погрузились в сон. И только Каспер не дремал. Он включил компьютер, чтобы отогнать демонов. Увы! Будучи молодым и неопытным, он не мог знать, что силу компьютерного зла превышает только телевизионное.

 

Недовольная соседка отключила демонов и хотела тапком попросить Каспера оставить ее в покое. Но допустила тактическую ошибку, взглянув ему в чистые невинные глаза. Под утро их обнаружили спящими в обнимку.

 

Подводя итоги, Тучка решила, что в целом обучение прошло успешно, и они с Каспером готовы к приему дальних родственников, желающих прибыть на недельку в ближайшем будущем.

 

 

Готика

Происшествие в селе Жутковском

 

Говорят, что когда-то давно, ещё в царское время, в нашем селе проживало много лихих людей, которые могли запросто убить и ограбить человека. Но те времена безвозвратно прошли, а название села – Жутковское так и осталось как напоминание нынешнему поколению о том далеком времени.

Впрочем, и в наше время, года три назад, одно из происшествий сильно напугало и обескуражило моих односельчан. А взбаламутила народ своим рассказом баба Дуня.

*        *        *

- Пошла я вчера вечером к нашему пруду. Коза у меня там днем привязанная пасется. Смотрю, дочка Уколкиных – Наташка снова у пруда стоит. Я свою Ирмочку уже почитай неделю возле пруда пасу, и каждый вечер там эту непутевую девку встречаю. Стоит, и не отрываясь на воду смотрит. А где Наташка там недалеко должен ошиваться и её брат Мишка. Они, как правило, чудят вместе. Я этого паршивца еще в первый раз заприметила, хоть и прятался он в кустах – тихо сидя на какой-то доске. Про доску-то я позже догадалась.

Вот и вчера вечером, всё вроде как обычно, но только вижу к Наташке идет с цветами Игорь – сын Ивашёвых. А меня, старую дуру, любопытство разобрало, я встала за деревце, чтобы им не мешать, и тихонько наблюдаю. Знамо дело, Игорь тот не первый раз к Наташке клинья пытается подбить. И что он в ней нашел?

Походит он тихо к девке сзади, обнимает, тыча в лицо букетом полевых цветов, и пытается её поцеловать в шею. Тут выскакивает из кустов Мишка и что есть мочи бьёт Игоря доской, на которой только что сидел, по голове. А дальше и вспоминать мне жутко. Я сначала никак не могла понять, что это такое Наташка и Мишка делают? У них там ножик, баночка. А они расковыряли ножичком руку Игорю и по капле его кровь собирают!

Я давно знала и говорила всем, что у Уколкиных дети выросли бандитами. Ещё когда они моего кота Васеньку украли и несколько дней держали где-то взаперти. Я так переживала… А когда прибежал кот остриженный я сразу поняла чьих рук это дело! Им, видите ли, шерсть и помёт моего бедненького Васеньки понадобились. У самих и свой котяра есть, но его стричь не стали – окрас шерсти не такой.

А эта история с лягушками. Несколько дней их ловили, отрезали им лапки и сушили на сарае. Их отец полез посмотреть, зачем это детишки зачастили лазать на крышу сарая и помните, как он потом на них кричал? Аж на другом конце села слышно было. Что и говорить, непутёвые они. Ну, я Вам так скажу - мы тоже детьми баловались, озорничали, но лягушкам лапки не отрезали, котов не стригли и кровь у людей в баночку не собирали!

Обескураженные и возмущенные односельчане всей толпой пошли к Ивашовым. Потому что жаждущая мести баба Дуня, после того как остригли её кота, как лицо заинтересованное, могла где-то в своём рассказе немного сгустить краски, добавив что-то от себя. Но Игорь подтвердил рассказ бабки, показав рану на руке, из которой выцеживали кровь. Юноша хотел признаться в любви Наташке. Все местные новости по селу расползаются быстро: узнав, что девушка уже неделю ходит на пруд и там стоит в одиночестве глядя на воду, посчитал это удачным поводом для ухаживаний. А тут приключилось такое…

*        *        *

Дознание в доме у Уколкиных показало, что Наташка и Мишка вычитали в Интернете какой-то способ бессмертия записанный в старинной книге. Все ингредиенты, указанные алхимиком были собраны. Не хватало только крови вампира, которого Мишка с Наташкой решили ловить на живца…

 

 

Гоша

Гражданка «У»

 

– Я пригласил вас, господа с тем, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие: к нам едет ревизор, - сказал Директор Автобусного Парка маленького провинциального городка.

Среди собравшихся замов всех мастей и начальников всех участков раздался лёгкий ропот, кое-где послышались вздохи, нервные смешки, а кое-где даже всхлипывание.

– Ну-ну, – улыбнулся Директор Автобусного Парка. – Расслабьтесь: ревизор к нам не едет. Классику читать надо.

Среди собравшихся опять раздался лёгкий ропот, но на этот раз с ноткой облегчения

– Но собрал я вас здесь по-другому, не менее важному и неприятному поводу, – уже без улыбки продолжил Директор Автобусного Парка.

Он взял со стола стопку бумаг и обвёл взглядом всех присутствующих.

 – Это четырнадцать заявлений от Гражданки «У», проживающей в нашем городе, в микрорайоне номер четыре. Гражданка «У» жалуется на то, что в пять утра она не может попасть из своего микрорайона в детскую поликлинику.

Директор автопарка замолчал.  Все удивлённо воззрились на него.

– Но четвёртый микрорайон насчитывает всего три пятиэтажки. И от него до детской поликлиники, неспешным шагом пять минут ходьбы, – подал голос Главный инженер.

– Совершенно, верно, – Директор Автобусного Парка важно кивнул. – Мы именно на это и ссылались, давая ей официальные ответы на каждое её заявление. И всё бы ничего, но, – он вздохнул и взял со стола ещё несколько листов. – Гражданка «У», с данным заявлением добралась аж до области. А из области пришла резолюция: удовлетворить требования Гражданки «У». У кого какие будут предложения?

 Директор Автобусного Парка опять обвёл взглядом всех присутствующих. Все присутствующие ошарашено молчали.

Последующие два с половиной часа руководство автобусного парка маленького провинциального городка совещалось. По итогам совещания было принято решение: первый рейс автобуса пустить на двадцать пять минут раньше, с заездом в микрорайон номер четыре, потом по центральной улице до детской поликлиники с разворотом, и возвращением на предыдущий маршрут. Все остальные рейсы оставить без изменений. В результате, километраж был увеличен примерно на десять километров.

 – А как же остальные заинтересованные граждане? – робко спросила Заместитель Директора по перевозкам.

– А остальные заинтересованные граждане, – ответил Директор Автобусного Парка. – Будут оповещены через средства массовой информации, и интернет ресурсы.

Что ж, Директор Автобусного Парка не покривил душой – заинтересованные граждане были действительно оповещены об изменениях в расписании, но через три дня после нововведений.

Меня, как одного из заинтересованных граждан, эти изменения коснулись непосредственно – много лет, практически ежедневно, добираюсь на работу на Первом автобусе.

И вот, в одно прекрасное утро, я, как обычно пришёл на остановку. Простоял полчаса, с трепетом вглядываясь в ночную тьму, в надежде увидеть свет фар приближающегося автобуса. Но тщетно – транспортное средство не появилось.

«Сломался, – подумал я. – Бывает».

И вызвал такси.

Следующим утром история повторилась.

Проклиная все автобусы мира, нерадивых водителей и бестолковых механиков, я снова отправился на работу на такси.

В обеденный перерыв пожаловался коллеге на жестокую судьбу. На что та удивленно вскинула подведенные брови и поведала душераздирающую историю Гражданки «У» (муж коллеги, по долгу службы, присутствовал на совещании у Директора Автобусного Парка).

Узнав о требованиях Гражданки «У», я решил вычислить эту особу, дабы взглянуть в ее ясные очи, и стал очень внимательно присматриваться к едущим вместе со мной пассажирам.

 Однако, первый утренний рейс любого городского автобуса (троллейбуса, трамвая), отличается от остальных тем, что на нем ездит человек десять максимум. Как правило они знают друг друга в лицо. Здороваются, раскланиваются. Перебрасываются незначительными фразами.

Наверное, лишнее говорить, что Гражданки «У», среди этих знакомых лиц я так и не узрел.

И вот, уже более полугода первый рейс городского автобуса курсирует по новому расписанию, в надежде отыскать Гражданку «У», и доставить её до места назначения. Но ничего не выходит: Гражданка «У», оказалась неуловимым персонажем – ни разу, ни в одно утро, за эти месяцы мы её так и не увидели. Однако надежды не теряем: ездим и продолжаем искать, ждать, надеяться и верить.

А знаете, что самое интересное в этой истории?

Никто!

Абсолютно никто, на совещании у Директора Автобусного Парка, не задался вопросом: «Какого чёрта в пять утра Гражданке «У» делать в детской поликлинике?»

 

 

Гуля Кучаева

 Снегурочка

 

Эта история произошла в далёкие восьмидесятые. Однажды, будучи юной половозрелой девицей целых шестнадцати лет, мне довелось выступить в роли Снегурочки. В тот год, я поехала на зимние каникулы к родственникам, в небольшой посёлок, находившимся в западном Казахстане под Уральском.

Я помогала родственнице, – работнице сельского клуба, – в оформлении стенгазеты и экспромтом сочинила хвалебную оду их посёлку. Видимо, мои вирши настолько сильно пришлись по душе остальным, что мне тут-же, для проведения новогоднего мероприятия в клубе, предложили роль Снегурочки. Я немного помялась для приличия и в итоге, согласилась. Тем более, какой-никакой опыт у меня уже был. Мне уже довелось выступать Снегурочкой в мои неполные шесть лет в детском саду. Так вот, меня обрядили в нарядный костюм главной хозяйки новогоднего выступления. Костюм был старый, марлевый, но надо признать, довольно сносный. Края подола и рукавов, были оторочены полосками ваты, которая, от приклеенных на неё осколков битых ёлочных игрушек, вся переливаясь искрилась. 

В сёлах и деревнях, издавна существовала традиция. За несколько часов до полуночи, проводить новогодние представления в клубе. Так что, мы с Дедом Морозом, молодым парнем Кайратом, только-только вернувшимся из армии, рьяно принялись за дело. Зал был забит до отказа – деревянные лавки, уставленные рядами, были полны людей. Шли целыми семьями, с детьми и стариками. Люди стояли в проходах между рядами и даже толпились у дверей. После окончания представления, народ расходился по домам к праздничному столу. А после двенадцати, молодёжь снова собиралась в клубе, чтобы теперь уже весело отжигать до самого утра. Стараясь оправдать доверие людей, предложивших мне эту роль, я со всем пылом юности начала вести новогоднюю программу. Клуб был сельский, неотапливаемый и холод в нём был довольно ощутимым. Мороз проникал сквозь щели в окнах и даже самодельные титановые обогреватели, – установленные вдоль всех стен металлические печки, – не могли полностью согреть помещение. Но разве такие пустяки могли помешать праздничному настроению? Начав с хоровода вокруг ёлки, мы распевали песню «В лесу родилась ёлочка». Затем пошли танцы и стихи. В самый разгар веселья, Дед Мороз с лукавинкой в глазах, обратился к ребятам,

— А ну-ка, детишки, скажите-ка, чего не хватает нашему празднику, чтобы он стал по-настоящему волшебным? 

— Пода-а-арков! — раздался дружный и радостный крик. — Нет, мои друзья, вы ошибаетесь… Нам не хватает… яркого ёлочного сияния, — несколько театрально вздохнув, ответил Кайрат.

— Правильно, Дедушка Мороз! Наша ёлка ждёт своего часа, чтобы засверкать всеми огнями. А для того, чтобы это чудо произошло, нам нужно всего лишь немного… волшебной энергии! Давайте все весело станцуем? — подыгрывая Кайрату, добавила я. 

И вот под весёлые переливы гармошки, исполняемой за кулисами местным музыкантом, выкидывая всевозможные коленца, я пустилась танцевать. Вместе со мной, в пляс пустились дети. Дед Мороз тоже плясал. Оттанцевав и еле переведя дух, я снова громко скомандовала,

— А теперь, чтобы наша ёлочка зажглась, давайте все вместе дружно крикнем, «Раз, два, три, ёлочка гори!»

— Раз, два, три, ёлочка гори! — нестройным хором подхватили дети. 

— Нет дети, надо громче кричать, правда дедушка?

— Да, дети, чтобы наша ёлочка загорелась, надо кричать громко! — поддакнул мне Дед Мороз. 

— Раз, два, три, ёлочка гори! — командую я.

— Раз, два, три, ёлочка гори! — повторяя за мной, оглашённо кричат дети и тут я слышу, многоголосый людской гул волной пронёсшийся по залу, — «Гориии! Гориии!».

Предположив, что взрослые зрители тоже включились в нашу игру, я стала радостно их подбадривать, громко хлопая в ладоши.

— Ну-ка, давайте все вместе крикнем, да подружнее! Раз, два, три, ёлочка гори!

Внезапно, сбивая всех с ног, ко мне подлетает орущая толпа и начинает оголтело хлестать меня по попе. Устроив мне, таким образом, прилюдную порку. Ошарашенная и ничего не понимающая, я оборачиваюсь назад... И что я вижу?!

Видимо, мой танец полный весёлых выкрутасов, был настолько зажигательным, что разгорячившись, я сильно увлеклась и приблизилась к обогревателю, да так, что мой марлевый подол начал тлеть. Толпа заметив извергающий огонь, дружно ахнула, и вопя что есть мочи — «Горит!» — кинулась ко мне. Ну конечно же, пламя быстро затушили, а я ничуточки не смущаясь прожжённой дыры, стала дальше лихо отплясывать вокруг ёлки.

Будучи очень ответственным человеком, не могла же я, в конце концов, позволить себе испортить праздник детям! Тем более, таким сущим пустяком, как незначительная дырка у попы. Так что, я продолжала с упоением громко хлопать и кричать,

— Раз, два, три, ёлочка гори!

Дети дружно кричали вместе со мной и опасливо косились на мою прожённую дыру в подоле.

Ух, зато какой праздник получился тогда на славу! Право слово, одно загляденье.

 

 

 

Декадэнс

 Аномальная зона

 

Дело было не такое уж и давнишнее, времён эдак с перестроечных: завелись на болоте Сиреневеньком жабы новой породы. Тельце серо-зелёное, пупырышки ярко-жёлтые, глазки красненькие — не жабы, а загляденье, как заграничный десерт, японский или корейский. Изучали новую породу всем миром, даже из Австралии специалисты приезжали, консилиумы собирали. Главной загвоздкой, точнее, «изюминкой» бесхвостых земноводных являлась их способность говорить. Да-да, вы не поверите, говорящие жабы! С Сиреневенького болота Ленинградской области!

Открыл это чудо всемирной науке обычный студент филологического факультета (настоящее везение) Феофан Хмельницкий. Любил он по болотам шастать, вдохновения перед сессией набираться, да и набрёл на кочки-пенёчки, на которых красноглазые жабоньки восседали. Породу эту впоследствии назвали на латыни как-то очень мудрёно, а по-русски —  «жаба говорящая».

Феофан не сразу осознал, что перед ним научное открытие. Пока он любовался пупырчатыми царевнами и сожалел об отсутствии фотоаппарата (смартфонов в то время еще не придумали), самая смелая амфибия прыгнула аккурат к его ногам и… заговорила! На хорошем русском языке, без диалектизмов правда и жаргонизмов, но и без канцелярита. Впоследствии Феофан подробно изложил в научной статье для журнала «Юный биолог» монолог храброго «первенца», а вкратце суть была такова: «Здравствуйте, человек, очень красивые у вас сапоги, а у нас тут на болоте литературный фестиваль, и не хотите ли вы послушать стихи наших лучших поэтов лито Вещий мох и выбрать победителя?»

Если вы думаете, что студенты филологических факультетов из робкого десятка и падают навзничь от одного вида говорящих жаб, то спешу вас огорчить. Наш Феофан был закалён двумя семестрами древнерусского языка и пятью пересдачами этой беспощадной дисциплины, ну и совместным детством с сестрицей Варварой, большой любительницей атласов анатомии и древнегреческих мифов. Так что наш юнец-молодец не только не смутился брошенным ему вызовом, но и решил помочь собратьям по планете выбрать лучшего жабьего поэта озера Сиреневенького.

Первым выступал самый главный из Вещего мха — Господин Всепоручитель (обычных имён, как у Homo Sapiens, у жаб не водилось). Срифмовал  «ква-ква, трын-трава», завёл про лунные ночи и самые красные в мире очи, да и был таков, весь важный. Вторым читал Ясный День, причём по памяти и так складно, что аплодировали даже деревья. Третьим номером шла поэтесса Юная Звонкоголосица, она же Чаровница Болотная. Уж ей удалось сорвать главный приз — всеобщее обожание достопочтенной публики, ведь она не только силлабо-тонический поэт, но и известный, как оказалось, активист и борец против постмодерна. Ну а далее выступали все, кому не лень, и не совсем удачно. Один поэт так разошёлся в элегическом приступе, что забрызгал тиной Феофана, главного судью конкурса.

Обалдевший от внезапного научного открытия и жабьей поэзии в целом, студент филологического факультета Феофан Хмельницкий даже пропустил в тот судьбоносный день последнюю электричку до Петербурга и был вынужден заночевать на болоте. Да только спать ему не дали: аккурат после литературного фестиваля (лауреатом которого, конечно же, стала Чаровница Болотная) началась «Жабья песня года», и тут уж болото голосило хором до самого утра.

А сессию наш Феофан в итоге сдал на одни пятёрки, еще и благодарность получил за открытие нового вида амфибий от всемирного научного сообщества. Да только не женился никогда: все невесты сбегали после первого же свидания на озере Сиреневеньком. Только пятки сверкали, да глазки красненькие светились!

 

 

Димон Дмитриевич

Кража

 Стоял жаркий день. Солнце ослепляло своими жгучими лучами через окно. В поместье Козьеных была суматоха - у хозяина  пропали золотые часы. Следователь Скворцов собирал улики и строил свои догадки о случившемся. Служанки то и дело, что метались между комнат ища вещицу. Но всё было тщетно.

Помещик Василий Сидорович расхаживал по спальне в раздумьях.

-Васька, чего тревожится?- утешала его жена, сидя на кровати.Скворцов -  лучший в своём деле обязательно сыщет !

- Лучше молчите,Анна, - фыркнул в её сторону муж.

Спустя некоторое время в комнате объявился следователь. Василий Сидорович остановился и улыбнулся. Из серванта он тотчас достал бутылку вина и графиновый бокал.

- Ну-с, и где были мои часики?- радостно спросил помещик, намереваясь отпраздновать нахождение часов.

-Не нашёл их ваше -ство! – объявил Скворцов.

 И какого дьявола ты такой радостный?- рассвирепел Василий Сидорович.

 Он сжал бокал с такой силой, что тот чуть не лопнул в его руках. Козьен стал вливать в себя красную дурманяющую жидкость прямо из горла. Разлив часть вина на себя и успокоившись Василий Сидорович крикнул:

-Эй, кто-то, поменяйте мне камзол, из-за вас чертей  испачкал его!

-Ну что ты раскричался?- начала г-жа Козьена

-Не бабье дело,- огрызнулся муж и присел к ней на кровать.

Тут в комнату прибежала служанка, Скворцов, стоявший у двери, освободил ей проход. Следователь наблюдал за стариком Козьеным в ожидании того чтобы поскорее уйти из этого дома пьяницы. Оставшись в одной рубашке низкий старичок обратился к Скворцову:

-Дай, я преступника нарисую.

-Так ты же его и не видел,-изумилась его жена.

-Это вы его не видели,- разбуянился Василий Сидорович.- У вас глаза не на том месте, велите - перо мне и бумагу.

Через пару минут бумага и перо с чернилами были принесены в спальню. Скворцов успел утомиться и решил уйти.

-Василий Сидорович, можно я завтра ваш рисунок заберу? - обратился к тому следователь.- У меня неотложные дела.

Отложить ты всегда успеешь!- рявкнул старик, что-то чиркая на бумаге.- Стой пока, выполняй работу

Супруга Козьена проявила гостеприимство к гостю и велела принести ему стул. Скворцов поблагодарил её и присел. В это же время Василий Сидорович протянул несуразный рисунок, на котором на человека были похожи лишь случайные капли чернил.

-На, изи!- в приказном тоне сказал помещик.

Следователь удалился с несказанным счастьем.

Через день Скворцова вновь допрашивал о часах господин Козьен. Естественно результата никакого не было.

-Вот вы бездельники!- ругался Василий Сидорович.- Лишь бы в карты играть, я сам в свои годы быстрей найду преступника.

На третий день ситуация повторилась. Угрюмая рожа Козьена расплывалась в дорогом алкоголе. Скворцов молча сидел и слушал ругань, которую из поместья слышала вся деревушка.

-Что ругаешь молодчика зазря?- защищала госпожа Козьена.- Видно старается он.

-Ага, куртизанить и я могу,- негодовал Василий Сидорович.

-Так, по-твоему рисунку трудно разобрать, что - к чему.

-Ах, трудно… Это не просто рисунок…- портрет! Ботман бы даже не поравнялся.

-Ты давно ль просыхал? 

Василий Сидорович от таких вопросов закипал не хуже самовара.   -Там – не я, покуда часы не со мной.

Твк и день кончался, наступила холодная ночь. В доме стояла уютная тишина. Хозяин поместья решил согреться привычным способом. Он достал со шкафа, уже покрывшийся пылью, банный халат, кое-как в темноте нашёл свечку и зажёг её. Помещик спустился вниз. После принятия согревающего вина хозяин дома свернул не к лестнице, которая вела в его спальню, а в коридор - к комнатам служанок.

Он дошёл до конца коридора, где стояло окно и понял, что зашёл не туда. Василий Сидорович развернулся и  оказался перед большим зеркалом. В нём в кармане халата сверкнули золотые цепи.

- Убью!- вскрикнул Василий Сидорович и бросился на зеркало.

Шум и гам разбудили поместье. Тут же оказался и Скворцов, дежуривший этой ночью. Зажёгся свет. Служанки, госпожа Козьена и Скворцов увидели, как Василий Сидорович топтался на груде стекла с часами в руках.

- Я же говорил, я же говорил!- торжествовал помещик.- Лихо я вора, лихо. От страха он даже зеркало разбил и в окно прыгнул.- указывал радостный Василий Сидорович на распахнутое настежь окно

-Что ж будем оформлять?- усмехнулся Скворцов.

 

Дина Гаврилова

Когда замуж невтерпёж

 

Эта шальная мысль залетела Реме в голову в тот день, когда приехали сватать её младшую сестрицу. Подлая мыслишка свербила и свербила, не давая покоя. Сестрица её красивая без жениха не останется, а она безнадёжно засиделась в девках.

Пока мама и сестрица перебирали украшения, выбирали подарки для новых сродственников, проветривали пропахшие нафталином кафтан и шубу, набивали приданное в липовый сундук, Рема не теряла время. Она тайком собрала в узелок свои холщовые платья, кружевные вышитые фартуки, исподнее, чулочки, и вышитые для любезных сродственников полотенца. Схоронила всё это в чулане, в бочке из-под гороха. Отдельно припрятала свое лучшее сатиновое платье, свадебное покрывало и ботинки кожаные, почти не надёванные.

Накануне свадьбы Рема ворочалась всю ночь и уснула только под утро. Она свято уповала на баню. Баня её последнее спасение. Крепкий жар, берёзовые веники и волшебные травы помогут ей отбелить лицо и вернуть румянец. Она разглядывала в крошечном зеркальце налитую грудь, жаждущую материнства, лицо свое неприглядное. Она отчаянно тёрла свои не в меру густые брови. Она усердно натирала драгоценным мылом крепкие сильные ноги, парилась душистыми травами. Но как не мойся, как не три свои крутые бока, тоньше не станешь, как сестрица её тонкая и звонкая.

День выдался суматошным. Сестрица у зеркала, любуясь своим отражением, заплетала волосы, предвкушая встречу с любезным женихом. Поздно вечером перед воротами остановилась пара вороных, зазвенел свадебный колокольчик, оповещая на весь мир, что жених едет. Сердечко Ремы забилось- затрепыхалось, по спине побежала дрожь. Она пулей понеслась в чулан, быстро как солдат натянула свадебное платье, путаясь в пуговицах и петлях. Схватив узелок с вещами, она накрылась покрывалом и выскользнула из дома. Оглянувшись в последний раз на родительский дом, она нырнула в тарантас рядом с женихом.

Тимофей, даже не глянув в сторону невесты, толкнул в плечо дружка:

– Трогай. Поехали.

…Тимофей до сих пор не мог забыть Танюшку. Он так и не смирился, что любимая вышла за другого. Он ходил под её окнами, караулил у калитки. Соседка Танюшка краснела, глаза отводила, но в объяснения не пускалась. Подвязав по-старушечьи платок, она скребла, драила и мела под надзором муженька Илюшки – своего бывшего батрака. Тощий и чёрный как кочерга и злющий как цепной пёс Илюшка смотрел на бывшего соперника гоголем и ещё пуще распекал жену:

– Чего замерла, как курица. Пошевеливайся давай. Я вас всех научу работать, белая кость.

Родительница Тимофея решила немедленно оженить любимого сына, чтобы прекратить его страдания:

– Танюшку свою забудь. Она уже тяжёлая ходит. Мы тебе сосватаем самую красивую девушку из Нижней -Елги.

– Я жениться не собираюсь. Делайте, что хотите, но я с вами не поеду.

Родители, не откладывая, запрягли пару рысаков да поехали в Нижнюю-Елгу. Сватовство прошло гладко. Невеста хороша собой, учтива и работяща, а жених известный в деревне человек – учитель. Все его по имени -отчеству величают, дрова на дом доставляют и жалование рубликами платят. Родители сговорились меж собой увезти невесту на Успенье.

– Девонька чудо как хороша. Получше твоей Таньки будет, – выговаривала мать сыну по приезду домой. – Косы светлые до пояса, а как улыбнётся в избе светлее становится.

В назначенный день Тимофей с дружками поехали в Нижнюю-Елгу. Вскоре и невеста подоспела, бросила узел с вещами себе под ноги и села рядом. Пара скакунов неслась по грунтовой дороге, задорно позвякивая колокольчиком. Накрытая с головой шалью, невеста всю дорогу молчала. Она сидела ни жива -ни мертва, боялась даже дышать. Главное, чтобы жених не заговорил с ней. Тогда она пропала. А Тимофей и не делал попыток завязать разговор. Раз положено жениться-он женится, но любезничать с ней он не обязан…

Домой молодые добрались уже затемно. Родители накрыли стол в клети, там же постелили брачную постель, и по обычаю, заперли снаружи дверь на засов. При свете керосиновой лампы молодая сбросила одежду и скользнула в кровать. Жених, прилично выпив и закусив, возлёг на брачное ложе.

Утром, проснувшись, он глянул на невесту и как ужаленный понёсся в избу.

– Вы кого мне подсунули? Я на такой жабе не женюсь.

– Такая красавица, – осерчал родитель. – Чего тебе ещё нужно?

– Не могли мне жену ещё безобразней найти? Везите её обратно. Я с ней жить не буду.

– Что люди скажут? – закручинилась мать.

– Какое мне дело до людей. Везите её обратно, – сын хлопнул дверью и ушёл прочь из дома.

Глазам изумлённых родителей предстала невеста во всей пугающей красоте – приземистая, толстощёкая и чернявая. Природа отмерила девушке всего с лихвой: от души одарила крупным носом, костью широкой, бровями чёрными и густыми, как мох. Будто кто-то спешно и неумело мазнул щедрой рукой, не жалея краски.

– Сам виноват, что не посмотрел, кого везёт. Значит судьба, – вынес вердикт строгий отец.

– Если отвезём обратно, сраму не оберёшься, – сказала мать Тимофея. – Никто ж её теперь замуж не возьмёт.

Она не знала, как распутать этот узелок:

– Как ты попала в жениховский тарантас?

– Меня ваш сын привёз, – поклонилась в пояс девушка.

– А как же сестра твоя?

– Не знаю я ничего.

Пока родители ломали голову, что делать дальше, Рема хозяйничала по дому, подоила корову, потом сбегала по воду, на родник. Испекла блины, пышные да румяные.

Свекровь с удивлением говорила:

– Сроду я таких блинов не отведывала. Тесто будто воздушное.

Тимофей не мог простить обмана ушлой жене, говорил с ней сквозь зубы и избегал оставаться наедине. Рема терпела, мужу не перечила. Она вставала ни свет ни заря, ставила тесто, встречала мужа с пирогами. Сладкими речами, горячими пирогами, лаской и кротостью она растопила сердце мужа. Постепенно Тимофей смирился со своей долей. Сердцем добрая и ласковая Рема уже не казалась ему дурнушкой. Они стали жить-поживать и добра наживать.

 

 

 

Домовой

Как видеокамеры победили телевидение

 

Жил да был обычный жилой дом на вполне обычной уфимской улице. С не очень чистыми подъездами, неухоженным двором, как попало заставленным автомобилями. С самыми обыкновенными жителями, курящими на лестничных площадках, не слишком любезными по отношению друг к другу, допускающими разные вольности. Но Небесам было угодно превратить этот дом в самый лучший во всей Уфе и в очень короткие сроки.

А началось с того, что сломался грузовой лифт. Жильцы покупали мебель и не слишком-то с ним церемонились, отчего его украсили царапины и вмятины. Кому-то это не понравилось, как и состояние подъездов в целом. Пошли жалобы в домоуправление, на что тамошнее руководство посоветовало избрать совет дома.

Организовали собрание жильцов, на котором назначили старшей по дому одну чересчур активную дамочку, что больше всех кричала и размахивала руками. Та взялась за дело с превеликой энергией. Тут же собрала костяк из таких же энергичных гражданок, и дело закипело. Активистки целыми днями ходили вокруг и выдвигали разные инициативы: очистить двор от снега, установить дополнительные урны, разбить клумбы…

Благодаря настойчивости этого женсовета в доме провели капремонт, которого бедные жильцы прочих домов ждут-не дождутся по десять-пятнадцать лет. Подъезды стали светлыми, сверкающими чистотой, лифты обновили, на подоконниках горшки с цветами. Двор, долгое время пребывавший в рытвинах, в один прекрасный день заполонила дорожная техника, которая его заасфальтировала и благоустроила.

Но когда женсовет без помощи волшебства и чёрной магии осуществил всё перечисленное, обнаружилась одна проблема. Красавец дом стал привлекать не только приличных людей, но и совсем не желательных. От чего-то он приглянулся наркоторговцам, которые посчитали что в идеально чистых подъездах удобнее всего делать закладки. Последующие две недели дом подвергся террористической атаке наркоманов всех мастей и возрастов. Обуреваемые страстью, они несколько раз взламывали замки подъездных дверей.

Убедившись в беспомощности служб, призванных решать такие задачи, женсовет справился и с ней. Решили установить небывалое количество видеокамер: на улице, в подъездах, в лифтах, на каждом этаже… 

И тут случилось небывалое. Десятки глаз жильцов приклеились к мониторам, не только безобразничать, но и совершать не совсем удобные действия стало весьма сложно. Наркоторговцев и их клиентов след простыл.

Женсовет создал чат, куда тут же поступала информация о всех происшествиях, после чего начиналось бурное обсуждение.

«Вы знаете, что учудил Иванов из двадцать пятой квартиры? Он не вытер обувь о половик и наследил в подъезде!» Тут же на Иванова обрушивался народный гнев.

«А Сидоров из сорок первой бумажку бросил в лифте».

Сидорову в то вечер спать не дали. Больше бумажек он не бросал.

«Видели, как Ишбулдин из пятой квартиры машину припарковал? Кто так паркует!»

Отныне Ишбулдин ставил машину как по линейке.

«Граждане, кто ещё не видел? Сегодня в лифте Крутько из шестьдесят первой хлопнул по мягкому месту Светку из пятидесятой. Старпёр, а туда же!».

Крутько с тех пор старался на Светку не смотреть и даже если сталкивался с ней у лифта без свидетелей, предпочитал тащить свои старые кости на девятый этаж по лестнице.

«Граждане, вы обратили внимание, что к этой крале, что живёт одна в десятой квартире, постоянно разные мужики приезжают. Иногда по нескольку раз на дню. Она не знай бордель у себя открыла?»

 После такого количество приезжающих к «крале» резко сократилось.

«Бикбулатов из тридцатой, заходя в лифт, чесал причинное место. Товарищ Бикбулатов, культурные люди так себя не ведут. Чешите у себя дома».

Бикбулатову долго пришлось избегать встреч с соседями. Больше он таких вольностей себе не позволял.

 Жители с удивлением открыли существование такого захватывающего и интригующего занятия. Оно стало их самым приятным занятием, потеснив телесериалы, интернет и домашние хлопоты. Едва люди вечером пересекали порог квартиры, как первым делом заглядывали в домовой чат и с увлечением писали свои комментарии.

И случилось сказочное преображение. Все вдруг сделались образцовыми: парковали машины как по струнке, ходили чуть ли не строевым шагом и не дай Бог обронить бумажку или сделать непристойный жест.

По итогам 2024 года дому присвоили звание «Образцовый дом города Уфы», что подтверждает табличка, установленная на фасаде.

«Теперь я знаю, почему в Западной Европе такой порядок? – заметил один человек из дома напротив. – Потому что там всюду видеокамеры и все друг на друга стучат».   

Но не всем по зубам оказалось жить, как на Западе. Одна женщина не выдержала и переехала в менее благополучное жилище. Своё странное решение она объяснила в письме в газету: «Я вынуждена переехать, так как жить здесь невозможно. За каждым твоим шагом следят, ни один жест не останется без внимания. Совершивший самое мелкое нарушение тут же становится «героем дня». Его будут обсуждать, злословить, подначивать, издеваться. Лучше подальше от такого образцового дома!»

 

 

Ёжик в тумане

Институт первомайской гололедицы
                             
В городе Н проходило заседание с участием представителя из Москвы, областных чиновников и некоторых профессоров, да преподавателей одного высшего учебного заведения. Сюда я попал случайно как электрик, которого вызвали для устранения поломки в освещении этого помещения.

   – Уважаемые коллеги! – начал министр образования области, – вы все уже в курсе, об этом разговор ходит давно, что наш университет падающих атмосферных явлений, который ранее назывался институтом осадков, собираются закрыть. Решение давно принято, однако не окончательно. Потому мы вас сюда собрали, чтобы как-то выработать идею относительно будущего нашего университета.

Далее выступил человек из столицы. Он рассказал об истории университета, вкладе в мировую науку и о количестве выпускников. Этими словами он подвёл итоги всей работы универа за всю историю его существования, тем самым дав понять, что надежды на будущее нет, и следующее подведение итогов вряд ли состоится. Он упомянул даже о том, что среди выпускников есть два губернатора, депутат и один академик. Однако из-за того, что один из тех губернаторов в розыске, другой возглавляет вечное дно рейтинга, а депутат вовсе невменяемый, все приняли данное сообщение как антирекламу. Ведь среди больших людей, вышедших отсюда плохо нельзя было сказать только об академике Градове, ибо с тех пор, как он уехал работать в Сахару, ничего о нём не было известно.

Выступающих было мало, все понимали, что от их болтовни ничто уже не зависит, а всё давно решено без них. Однако нашлись и те, кто как-то пытался спасти своей речью будущее родного заведения. Декан факультета ливневых осадков Ведров заявил, что те личности – лишь капля в море, да и университет не виноват в этом, есть уйма других весьма очень полезных для общества выпускников.

Доцент кафедры мокрого снега Баболепов Егор Павлович, который поднялся после него, вдруг предложил объединить их ВУЗ с каким-либо другим, чтобы как-то выжить в сегодняшних реалиях:
   – Знаем откуда дует ветер, – сказал он. – Везде классические университеты слили в одно с техническими, чтобы создать опорные, и этот опыт сразу переняли остальные. Наш нефтеперегонный университет слился с лесопильным, теперь он – университет НеДр. Все правильно и те, и эти готовят специалистов недр, да первые буквы подходящие: Нефть, Древесина.

Его тут же подхватил заведующий кафедрой метеоритных дождей Кислоткин:
   – И в самом деле! –  воскликнул он,  – возьмём  наших соседей: медицинскую и академию силовых структур! Они тоже вместе сейчас называются академией дела. Логично: дело-то общее: лечебное, да уголовное.
   – А как расшифровывается? – поинтересовался доктор околоземных наук профессор Воздуханов.
   – Не знаю как, – ответил тот, – однако факт слияния остаётся фактом.
   – ДЕликатности и ЛАски, – крикнули из зала...

   – Короче, – прервал их дискуссию декан Ведров, – я согласен с Егор Палычем, нужно объединиться. Это единственное правильное решение, чтобы нас не закрыли. Ведь трубохимический университет слился с философами и юристами, теперь они – Североюжный федеральный. А чем мы хуже?
   – А Москва не против? – спросил кто-то.
   – Для этого мы и вас собрали, – перехватил тут же областной министр, – вместе с вашими коллегами, – указав ладошкой на ряд лиц, которые сидели в сторонке. – Университет веселья и знаменательных дат, который назывался ранее институтом праздников, так же сегодня переживает нелегкие времена и нуждается в оптимизации. Мы сейчас собрали всех вас, чтоб найти консенсуальное решение по данной проблеме. По активнее коллеги, кто что может предложить по этому поводу?

   – Вы предлагаете слиться в один ВУЗ? Ну что ж, возможно, это меньшее зло из двух, раз поставили перед таким выбором. Или сливаемся, либо нас сольют! – сказал Воздуханов.
   – Это безумие! – возмутился директор филиала в городе Моросянске Дымов, – где мы, да где веселья и праздники! Я полвека своей жизни отдал этим осадкам, а теперь?! Да ни за что, всё, уйду я на пенсию, в бизнес, в... да хоть куда, лишь бы не работать в этом посмешище!
    – Успокойтесь, Иван Иваныч, – поднялся ректор, – по секрету Вам скажу, как работали, так и будете, лишь название немного поменяется. Понятно, ректор будет один, но мне предложили возглавить одно из управлений министерства. А руководитель университета веселья и знаменательных дат давно просится на пенсию. Тут открываются перспективы для роста кое-кого, возможно вашего, Иван Иваныч. Так все же работают... Ну что, какие будут ещё предложения?
   – А где гарантия, – всё не унимался Иваныч, – что через год наш славный институт первомайской гололедицы не станет объектом воздействия специалистов этого самого нашего заведения ДеЛа, либо вовсе уйдёт в глубины наших НеДр? В смысле, что не начнут объединять ещё и с теми университетами?
 
   – Если кроме Иваныча нет возражающих, – заговорил министр, – объединяем университет выпадающих атмосферных явлений с веселья и знаменательных дат. У кого какие будут пожелания в плане названия?
   – Никаких – ответили ему, – делайте что хотите, через полгода всё равно всё поменяется.

Тогда снова взял слово представитель из центра. Он огласил давно уже подписанный указ правительства о слиянии двух учебных заведений в один университет и выдал следующее:
   – Мы долго шли к этому. Перед тем, как меня назначили заместителем министра образования, я сорок лет трудился в одной конторе, и работал над тем, чтобы всякие неблагоприятные атмосферные явления воспринималось бы гражданами ни больше ни меньше как праздник. Сегодня, наконец, на поприще той долголетней и кровопролитной работы сделан первый шаг. С этого момента на базе вашего ВУЗа начнут готовить специалистов, которые будут пускать туман в глаза...

В это время я очнулся. Сразу понял, что случилось. Где-то замкнуло и меня вырубило на несколько мгновений. Оказывается, даже заседание из-за меня пришлось перенести.

 

 

Ежик

Направо пойдёшь…

                                                                                                                                       

Илья Муромец с задумчивым видом стоял возле указательного камня. Надписи на нём, как обычно, ничего хорошего не обещали. Ну, ладно, к этому мы привыкли. Но вот сами неприятности удивляли.

- Салем, - прочитал вслух Илья, - Это что там такое?

- Ведьм много, - ответил камень, - Заколдуют.

- Тьфу! Чего это ты заговорил? – хмыкнул Илья, - Чай, мы народ грамотный, читать умеем.

- Апгрейд у меня, - пояснил камень, - Голосовой помощник добавили.

- Угу, понятно, - кивнул Илья, - А в Зоне пятьдесят один что?

- Пришельцы, людей похищают.

- Как Горыныч Василису?

- Почти, - не стал вдаваться в подробности камень.

- Ракун сити? Что там?

- Зомби. Мертвецы ходячие.

- Это как?

- Как Кощей, только двигаются медленно, силёнок мало, но есть хотя сильно.

- Ну так! Если ничего не есть, откуда сила возьмётся? – по-своему пожалел зомби Илья, - А сколько их там?

- Много, - ответил камень.

- Ну сколько?

- Весь город.

Илья поправил шлем, прикидывая объём «работы».

- С… Сай…Сайлентхилл! – не сразу прочитал Илья.

- У-у, - затянул камень, - Гиена огненная на земле. Все страхи во плоти.

- А вот тут подробнее.

- Так просто не расскажешь, это видеть надо.

- Аркхем?

-  Некрономикон читал? – уточнил камень.

- Тогда куча нехристей и десяток-другой жутких древних богов. Как тебе?

- Десяток мало, - хмыкнул Илья, - Я как-то привык дюжинами мерять.

Камень не ответил, мол, моё дело предупредить.

- Штат Мэн. Там что?

- Бред одного старика от бешенных собак до тех же богов. В ассортименте, так сказать.

Илья в сердцах сплюнул: командировка по обмену опытом явно затягивалась.

 

 

Ефросинья Савицкая                                                                                               

Неугомонный

 

 Городской автобус. В салоне несколько пассажиров. На остановке входят контролеры: молодой мужчина и женщина предпенсионного возраста. Спустя несколько минут в салоне раздается возмущенный возглас:

- Да, я только вошел!

- Правильно вошли и заняли место, а билет где?

- А я не успел купить, потому что мне надо сразу на десять поездок.

С последних мест в автобусе на середину выбегает мужчина лет тридцати, одетый в зеленую куртку, но не она выделяет его из всех пассажиров, а фантастически большие оттопыренные уши  и горящий взгляд черных глаз на худом лице.

Быстрым шагом он направляется к кабине водителя, возвращается и очутившись опять посреди салона,  глядя  в упор на женщину- контролера, говорит :

- Вот видите, купил и даже пробил?!

Контролеры, успев проверить проездные документы, стояли у двери.

- Молодец, вот и хорошо!

Мужчина повращав глазами в сторону притихших пассажиров, закричал:

- Водитель срочно остановитесь, и откройте дверь!

И наклонившись над старушкой, доверительно поведал:

- Я забыл пакет на остановке.

Но автобус не останавливался, так как  существует инструкция,  запрещающая водителям   останавливаться между остановками.

 Мужчина опять направился к кабине водителя.

- Воитель, немедленно остановитесь! Я требую!

 В салоне автобуса повисла  тишина, пассажиры настороженно наблюдали за неугомонным крикуном.

В это время за окнами показались зеленые стены забора. Во всю его ширь был прикреплен огромный белый баннер, разрисованный разноцветными веселенькими цветочками,  на фоне которых  большими черными буквами было выведено:

« Всемирный день психического здоровья!»

Водитель, наверное, боковым зрением прочитал данный призыв, потому что вдруг резко затормозил и открыл двери.

- Ну,  вот видите, как хорошо, водитель пошел вам навстречу. Можете выходить, -  обратилась к нервному мужчине женщина- контролер.

- Нет, я не  пойду. Вещей уже нет на остановке.

- Выходите, выходите, - неожиданно в один голос закричали немногочисленные пассажиры.

А бабушка громче всех:

- Лежит  ваш пакет как миленький. У нас теперь не воруют.

 Забывчивый мужчина под возгласы сердобольных граждан, ступил на тротуар.

Дверь мгновенно закрылась и женщина-контролер  сказала:

-  Вот и славненько, а то еще немножко и он нам всем  испортил бы такой праздник.

 

 

 

Жрец

 Как Бобик своё призвание искал

 

Жил-был Бобик. Он работал в сторожевой собакой во дворе. Сюда его принесли ещё совсем маленьким щенком, а теперь он уже был взрослым псом с большим опытом.

Охранял он двор добросовестно, за что его очень любили, да уважали. И было у него всё ладно, пока однажды он не подумал.

- Эх, какой я хороший пёс, а я вот тут пропадаю, какой-то двор сторожу. Нет, так дальше нельзя. Иначе так вся жизнь и пройдёт на хозяйском дворе. А я ведь способен на большее, геройское.

 

Подумал Бобик, да и ушел со двора. Пошёл к солдатам. Границу защищать.

Солдаты долго не раздумывали. Хороший пёс, всегда на границе нужен. Закрепили его за блокпостом. А на границе спокойно, скучно. Бобик думает.

- Ну конечно, так если сидеть, то никого не поймаешь. Какой-же враг на солдат пойдёт? Он тайными путями пробираться будет. Вот где его ловить надо.

Пошёл Бобик окрестности обследовать. Идёт себе по лесу, нарушителей ищет. Вдруг слышит - идут. Спрятался в кустах и выжидательную позицию занял.

И точно, идут. Трое с автоматами, через лес по тропинке пробираются и так вольно себя ведут, ничего не боятся. Только поравнялись люди с кустами, где Бобик сидел, тот выскочил и вцепился зубами одному в штаны. Испугались враги, закричали, отбрыкнули собаку. Но не тут-то было. Бобик другому в руку зубами вцепился. Отбрыкнули его снова и наутёк пустились.

- Не уйдёш! — подумал Бобик и пустился в погоню.

Бегут враги в сторону блокпоста, а Бобик радуется, да лает погромче. Своих предупреждает, «готовьтесь мол, сейчас в плен их брать будем».

Вот уже и блокпост впереди. Эти трое от страха в кладовку спрятались. А сослуживцы Бобика держат, успокаивают. А тот не унимается, храбрость показывает.

Да только оказалось, что это и не враги вовсе были. А свои-же солдаты, шли караул принимать. Отругали Бобика.

- С поста убежал, своих-же покусал, форму товарищам разорвал. Нет, ты к пограничной службе не пригоден!

 

Пошёл тогда Бобик к охотникам. Те обрадовались — охотничья собака завсегда в почёте.

Пошли они значит на охоту. Мужики в кустах спрятались да наказ дали.

- Ты Бобик, как кабана увидишь, гони его к нам. Мы тут его и поймаем.

Отбежал Бобик подальше, затаился, зверя ждёт. А кабанчик тем временем сзади подошёл и нюхает нового соседа. Бобик подумал, что это муха его донимает. Дёрнул лапой раз, дёрнул два, а на третий разозлился и тяпнул. Да только не муху, а кабана за пятачок.

Завизжал кабан от боли, Бобик испугался и наутёк. А зверь за ним, тоже его за мягкое место тяпнуть хочет. А наш герой с перепугу не к охотникам побежал, а в деревню. Там людей много - заступятся.

Половину деревни разворошили они вдвоём, пока в догонялки и прятки играли. Заборы поломали, курятники разнесли, детей напугали. Вернулись охотники домой. Увидели, что их имущество попорчено, дети плачут, женщины ругаются. Что пока они по лесу зверя ищут, тот по деревне свободно хулиганит. Отругали Бобика.

- Зверя не выследил, к охотникам его не привёл, деревню опасности подверг. Нет, ты к охотничьей службе не пригоден!

 

Что-же плохо конечно получилось, но вешать нос ещё рано. Может на мирном поприще что выйдет? Пошёл Бобик в сельскую контору.

Там ему работа сразу нашлась. Дед Феофан, совсем глазами слаб стал. Собака-поводырь сейчас как никогда нужна. Назначили Бобика поводырём.

И вот понадобилось Феофану в магазин. Да только далековат он, но с поводырём-то теперь это не трудно. Наоборот, прогулка веселее. Пошли они.

Дед за поводок держится, а Бобик путь указывает. Но зачем идти по дороге кругом, когда можно хорошо сократить путь. Только надо канаву перейти и считай пришли. Да не подумал Бобик, что Феофан канаву не видит. Оступился дедушка, навалился на пса, так что у того аж ребра затрещали и они оба, кубарем на дно канавы и свалились.

Феофан за сердце держится, Бобик из под него выбраться пытается. Только охи и визг стоит на всю улицу. Сбежались люди, помогли выбраться несчастным. Оба грязные, изувеченные, отдышаться не могу. Прибежал председатель и говорит.

- О последствиях не подумал, людей взболомутил, чуть себя и хозяина не изувечил. Нет, ты к пособнической службе не пригоден!

 

Расстроился совсем Бобик, куда теперь деваться? Побрёл домой. Только вошел во двор, как хозяева обрадовались.

- Ура! Бобик вернулся! Будет теперь кому двор сторожить. Вот уж точно, никто лучше него этого делать не умеет.

И стало Бобику от этих слов так хорошо и приятно, что понял он — это самое лучшее место на Земле. Здесь его любят, здесь его хвалят, здесь он нужен. А главное, что никто не сможет справиться с этой работой лучше него.

 

 

 

Иван Гобзев

Человек, который любил лежать

 

У одной женщины был муж, которой постоянно лежал. Он при всяком удобном случае ложился на диван и часами лежал, глядя в телефон или прямо перед собой. При этом если уж он лёг, то встать ему бывало очень трудно, и с первой попытки никогда не получалось. Например, собираются они куда-то по делам. Она ему:

– Вась, ну вставай, пора уже идти!

– Сейчас-сейчас, – отвечает он, – минуту!

И продолжает лежать, смотреть в телефон.

Она ему через некоторое время снова:

– Опаздываем, надо идти!

– Иду-иду я, сейчас!

И лежит.

Наконец она не выдерживает и кричит:

– Да встанешь ты или нет!!!

И тогда он нехотя поднимался и с обиженным видом выходил.

По той же причине, что он любил лежать, он всегда опаздывал. Ждали его обычно по полчаса, а иногда и по часу. Если договаривались с ним о встрече в девять, то все точно знали, что раньше половины десятого просто нет смысла приходить. Сам он не видел в этом никакой проблемы и очень обижался, если ему за это выговаривали.

И вот однажды собрались они вдвоём куда-то ехать. Он, как обычно лежит, смотрит перед собой. Лежит-лежит, а супруга его не дёргает. Час лежит, два лежит, ничего. «Что такое? – стал он тревожиться. – Непорядок». Поднялся, прошёлся по квартире, а её нет. Он ей пишет:

– Дорогая, ты где?

Она отвечает:

– На Юпитере. Встретила милого юпитерианца и улетела с ним. Ровно в одиннадцать, пока ты лежал.

– Это невозможно, – отвечает он, – на Юпитере точно нет никакой жизни. Ещё на Марсе или Венере может быть какая-то бактериальная, но на Юпитере точно нет.

– Да, ты прав, я обманула тебя. Он на самом деле сатурнианец. И мы улетели к нему на Сатурн!

– Но это тоже невозможно, Сатурн – газовый гигант!

– Думай, что хочешь, но ровно в двенадцать его кольца особенно красиво сияют на солнце! Хотя тебе это не суждено увидеть, потому что ты всё пролежишь, дурацкий ты пролежень!

Он, конечно, обиделся и обиженно перестал ей писать.

Но она не вернулась. И он остался лежать в одиночестве. Правда, не совсем в одиночестве, а с кошкой. Она тоже очень любила это дело.

 

 

 

 Иван Тонков

История с журналистом Тряпичкиным

(почти по Гоголю)

 

Журналист Тряпичкин заглянул в кабинет издателя скандально известной «жёлтой» газеты «Вой в могиле» Замухрышкина.

— Добрый день, Сан Саныч! Вызывали?

— Вызывал Тряпичкин. Вам было поручено написать криминальный очерк по поводу обнаружения трупа  проворовавшегося подрядчика Клюквина. Вот что вы в итоге написали: «Он лежал в мрачном зале коттеджа, очень напоминающего средневековый замок. Никому не было дела до хладного трупа. И только вороны и галки, доселе мирно отдыхавшие по соседству, тревожно галдели, кружась над городом…» Какие вороны? При чём тут галки?

— Это всё для колорита, Сан Саныч, для оживления материала, так сказать…

— Тряпичкин, его нашли в комнате коммунальной квартиры. И тревожно галдели не вороны, и галки, а соседи, которые вызвали полицию!

— Виноват, Сан Саныч…

— Теперь далее. По поводу поножовщины двух пьяных сожителей на улице Гороховой вы пишите: «Фальшивые флюиды любви, которые он расточал, проникли в сердце женщины. Она решила распить с ним бутылочку и покончить, наконец, со своим холостым положением. Но в итоге покончила с собственной жизнью». Тряпичкин, какие флюиды? Какое холостое положение? Этих людей давно уже сблизил алкоголь. А уж про флюиды, которые в их жилище витали, лучше промолчать.

— Мне показалось, любовная линия оживит материал, Сан Саныч. Выпили, закусили, он по пьянке дал ей бутылкой по голове. Это же скучно…

— Подводит вас любовь, Тряпичкин, ох, подводит…Вот, в нашу рубрику «Удивительное рядом» вы дали материал «Феноменальная скачка» о знаменитом на весь город альфонсе Мишкине. Вы пишите: «Удивительные способности обнаружились у Мишкина после первой брачной ночи. Как известно, наш герой сочетался браком с вдовой хозяина мебельной фабрики Тимофеевой. Очевидно, что застенчивый по природе Мишкин не ожидал такого напора страсти. Психологический шок дал толчок развитию экстрасенсорных способностей. В частности, Мишкин обрёл сверхъестественную прыгучесть. Он выскочил из окна квартиры на третьем этаже, благополучно приземлился, перемахнул через забор и был таков…».  Прыгучесть Мишкина объясняется вовсе не порывом страсти вдовы, а тем фактом, что Мишкин узнал, что покойный муж не оставил вдове никакого капитала.

— Это ж проза жизни, Сан Саныч, а хочется чего-то такого…яркого, особенного…

— А что это за материал о краеведе Прохиндееве, который борется за возвращение центральной площади города исторического объекта — пожарной каланчи? Цитирую: «Предок нашего дорогого краеведа, мещанин Прохиндеев-старший, любил, подвыпив, прикорнуть под пожарной каланчой. Тем самым он положил начало городскому добровольному противопожарному обществу. Так что, теперь фамилия мещанина Прохиндеева должна быть увековечена на стенах каланчи...»

— Ну, это уж пиара ради, это он сам так мне говорил, — запротестовал Тряпичкин.

— А правда то, что вы вместе с Прохиндеевым пытаетесь уговорить местный социально – ответственный бизнес спонсировать  информационную кампанию за возвращение городу пожарной каланчи?

— Откуда вам это известно?

— Мне звонила хозяйка сети похоронных бюро Марфа Петровна Ужаснева и жаловалась на вас. Вы с Прохиндеевым предложили ей спонсировать возведение пожарной каланчи, которая, якобы будет символизировать взлёт её таланта?

— Ну, что ж тут такого?

— Какого таланта, Тряпичкин?

— Ну, она же пишет любовные романы из быта некрофилов, я знаю…

— Вообщем, так, Тряпичкин, нам с вами не по пути. Мы, конечно, «жёлтое» издание, но желтизна — она разная бывает. Есть, которая цвета солнца, а есть цвета одной субстанции… Вот ваша желтизна, она такая, Тряпичкин.

Так был уволен журналист Тряпичкин. С той поры его никто не видел. Между тем, пожарная каланча всё – таки появилась на центральной площади города и иногда в полночь загулявшие прохожие якобы слышали доносившийся с каланчи тихий плач. Прохожие уверяли, что это плачет неприкаянная душа Тряпичкина, которая успокоиться лишь тогда, когда доберётся до издателя Замухрышкина.

Замухрышкин в свою очередь не обращал на эти слухи никакого внимания. А зря. Однажды он прогуливался возле каланчи в вечернее время. Вдруг рядом с ним опустилась закутанная с ног до головы фигура в чёрном. Воздев руки, фигура завопила громоподобным голосом:

— Помнишь Тряпичкина, издатель?

Замухрышкин так и обмер. Не дав ему опомниться, фигура окутала издателя своим огромным плащём и будто сквозь землю провалилась. Таков был конец издателя Замухрышкина. А каланчу, возле которой всё это случилось, обыватели с тех пор называют Гоголевской. Потому что очень уж отдаёт вся эта история мистикой, которую так ценил Николай Васильевич в своём творчестве.

 

 

Игнатий Белобородов

Выпускная работа

 

Двое мужчин пожали друг другу руки, уселись по разные концы стола, и поединок начался. Вернее, начал его один из них, долговязый и узкогрудый, от шеи и почти до колен завёрнутый в мохер лилового свитера. Куснув неровный ноготь костлявого пальца, он достал из тонкой папки листок и протянул другому, солидно сопевшему.

– Что-то срочное, Сарычев? – спросил тот, взметнув подозрительные зрачки поверх лупообразных линз. – Нельзя было просто прислать на почту?

– Читайте, Сергей Петрович, по-другому никак, – с едва сдерживаемым волнением ответил первый, азартно проведя дрожащей пятернёй по копне светло-русых волос.

Сергей Петрович, он же Бунц, исказил увешанное мешками лицо уютным послеобеденным зевком, грузно откинулся в массивном редакторском кресле, забросил ногу на ногу и закурил. Сарычев, не терпевший табачного дыма, поморщил угреватую, изрытую буграми физиономию, но подался вперёд, чтобы возникшая перед ним завеса не скрыла ни единой черты оппонента, лениво заскользившего глазами по тексту.

Полминуты спустя Бунц порывисто затушил сигарету, вместо пепельницы вонзив её в мраморные прелести исстрадавшейся Милосской богини (подарок бывшей, кажется, третьей жены), поколотил колбасками коротких пальцев по поверхности стола и задумчиво скрестил их на полушарии своего родного, усердно взращенного годами живота. Сарычев нервно почесал кончик неблаговидно вздёрнутого носа, забегал широко расставленными мышиными глазками и на всякий случай пригнулся, ожидая бури, но Бунц мечтательно поглядел в окно и ограничился презрительной отрыжкой. Из прорехи, образовавшейся меж пуговиц его туго натянутой рубахи, выглянул любопытный пупок, опушённый неровным строем влажно блестевших волосков, и Сарычеву стало тошно до невозможности.

Этот живот, похожий то ли на огромный пельмень, то ли на поваленную набок, непомерно вздувшуюся клистирную грушу, был предметом гордости его обладателя и какой-то необъяснимой зависти его недоброжелателей. Бунц сознательно бравировал своим пузцом, выставляя его напоказ, он подкреплял им свои витиеватые словеса, он шёл им на таран в нередких литературных баталиях – и, едва завидев его как зримое воплощение бунцевской мощи и страсти, соперники не раз и не два краснели от бессилия, теряли дар речи, обращались в бегство.

Одним словом, в этом сгустке победоносной жировой ткани, выпадавшей из штанов Сергея Петровича, было что-то подлинно метафизическое. Иногда, откровенничая в частных разговорах, он называл его «трудовой мозолью по выслуге лет», и, хотя пенять на возраст в свои сорок шесть ему было пока рановато, это нравилось особого рода дамам, безошибочно определявшим в Бунце масштабность, основательность и удойность. Поначалу они лепились к нему из жалости и сострадания, бессчётно отражаясь в его бегемотово-грустных, словно вечно чего-то ждущих кофейных глазах. Как пчёлки, слетались поклонницы на глянцевую бунцевскую плешь, к славе которой было так сладко прикоснуться, и с каждым новым увлечением лысина Сергея Петровича неуклонно росла, словно некто нехороший медленно поливал её кислотой, нещадно съедавшей оставшиеся жизненные ростки на его блестящей голове.

– А вы молодцом, Сарычев, моя школа, – произнёс наконец Бунц, методично порвав листок на мелкие части. – Всё верно: не стоит описывать от макушки до пят. Выхватываем одну-две характерные черты, наводим фокус, дробим и размельчаем. Если нужно, выворачиваем наизнанку и клеим заново. Если сложится, развиваем до уровня символа. Вот как вы сейчас плешь мне проели и живот раздули. Ловко вышло, да только вы совсем неоригинальны. Я, конечно, зачту ваш демарш как своего рода выпускную работу, но со мной, поверьте, уже так прощались, килограммов эдак двадцать назад. И куда вы теперь, в свободное плавание?

– Мне ведь уже тридцать два, вырос я из этих штанишек! – побледнев и как-то взвизгнув, ответил Сарычев. – Новых негритят вы легко найдёте.

– Так-то оно так, – погладил Бунц себя по животу. – Только с Соней у вас всё равно ничего не выйдет.

– Это почему же? – брызнув слюной, взвился Сарычев.

– Да потому, что вы глист в корсете, а книга-то моя. И, как бы там дальше ни сложилось, образ Сони, написанный вашей рукой, навечно останется под моей фамилией.

– Навечно? Да кому нужна эта ваша макулатура!

Сарычев вырвал из-под свитера телефон, потыкал пальцем и, уставившись на Бунца, сахарно запел:

– Алло, Сонечка? Тебе привет от Сергея Петровича. Да-да, роман выйдет на днях, ты главная героиня. Не зря мы с тобой столько виделись, пока Сергей Петрович всё корпел да пописывал. Этот вечер, дорогая, тоже будет нашим, до встречи!

Бунц побагровел, протянул было руку к венериной статуэтке, но сдержался – и, пожалуй, правильно сделал. На другом конце невидимого провода, похоже, никого не было.

 

 

Игорь Бин  

«Контрразведчик»-«Пушкинист»

             

          … «Хорошо в «Ласточке»! – подумал я, юркнув  с раскаленного  июльским  солнышком  перрона в электричку. «Кондиционер. И тихо. Публика  почтен…»

            Мысль моя вдруг оборвалась, напуганная  протяжным  воплем пассажира средних лет  с  львиной  гривой,  разместившегося в кресле у входа: «Шпио-о-о-ны! А-а-а!»

             Разморенные (тополиный пух,  жара, июнь) сидельцы тверского электропоезда никак, однако,  не среагировали на крик. Лишь  мальчуган напротив перестал канючить у матери еще одно мороженое.

             Разгневанный  пассажир, между тем,  не унимался: «Всех предали!  А-а-а! Расстреля-а-ть!» – вновь  окидывая  пользователей  услуг  ж/д  огненным  взором  отца  Федора, умыкнувшего таки  концессионную  колбасу.

           «Нет  ли  у  него  каких-либо  колюще-режущих  предметов?»-  мелькнула  беспокойная  мысль.  Визуальный  осмотр  показал,  что  у  «контрразведчика»  таковых  вроде  бы  не  имеется. 

           - Буря  мглою  небо  кроет!-  встав  во  весь  рост,  вдруг  продекламировал  «контрразведчик».  - Вихри  снежные  крутя!-  на  весь  вагон  проорал  он.

           Пассажиры,  однако,  и  классика  литературы  проигнорировали,  уткнувшись  в  смартфоны.  Лишь  один  из  них,  дядечка  преклонных  лет,  прихватив  седую  бороденку  в  кулак,  задумчиво  посмотрел  на  «контрразведчика»-«пушкиниста».

           Нештатная ситуация  воскресила в моей памяти  не  так  давно опубликованное  в  популярном  еженедельнике  интервью  некого  профессора-психиатра, который   привел  любопытные данные. Судя по  его  данным,  каждый  пятый  соотечественник имеет в окружении людей с шизофренией.

           Очевидно,  меня  угораздило попасть в те самые пятые.  Остальные  пассажиры  по-прежнему  никак  не  реагировали  на  угрозы  «сотрудника  спецслужб»,  абсолютно  не  ощущая  себя  «пятыми».

           Моя память вынесла на поверхность сознания также и обнадеживающую цитату из интервью:  «Подавляющее большинство  психических больных с самыми  тяжелыми последствиями, даже если «голоса» приказывают  им убить, не будут совершать  этого…»

          Глядя  на  излучающих  олимпийское  спокойствие  пассажиров,  подумал:  -«Наверное,  все  они  читали  это  интервью.  Потому  и  не  обращают  внимание  на  источник  опасности …»

           Тем временем, быть может  обиженный невниманием сограждан, «контрразведчик»-«пушкинист»  погрустнел и вскоре задремал. Глядя на данную идиллическую картинку, я вспомнил, что  современная  мировая медпрактика, созвучная  идеям трансгуманизма, отвергает диспансерный учет душевнобольных…

           -Вода  холодная,  с  газом  и  без  газа!  Сок,  кофе,  мороженое,  бутерброды!-  раздался  зычный,  но  не  разбудивший  «контрразведчика»  крик  плотной  тетки,  толкавшей  перед  собой  по  проходу  между  кресел  переносной  буфет.

             Среди  многочисленных  пассажиров  бутылочки  с  холодной  водой  стали  разлетаться,  как  мясные  пирожки  на  вегетарианской  вечеринке.

               Мальчуган  напротив,  получивший  наконец  еще  один  пломбирный  рожок,  предавался  радости  его  поглощения …

       …«Наш поезд прибывает на станцию Крюково!» – громко возвестил робот.

          «Пора  на  выход  с  вещами»-  помыслил  я,  покосившись  в  сторону  «контрразведчика»-«пушкиниста».  Тот и  не думал просыпаться. «Похоже, едет в Тверь. Кто еще угодит в те  самые  пятые?» …

 

 

Коллежский асессор

Что-то не так

 

Обнажённый Геннадий стоял в ванной. В каждой руке он держал по носку. Это обстоятельство вызывало у него беспокойство.

Вчера вечером он по обыкновению засунул в стиральную машинку два носка. Разумеется, он ожидал, что на утро достанет из неё только один. Разве могло быть иначе?

Тем не менее вот они. Вместе.

И ведь это ещё не всё.

Рано утром, в час, когда весь город сладко спал, сосед Геннадия сверху включал свою любимую песню. Чувства соседа к произведению не вызывали сомнения, так как крутил он её снова и снова, выставляя громкость на максимум, чтобы весь подъезд мог разделить с ним эту незамысловатую композицию. Иногда, в моменты особого душевного подъёма, сосед даже подпевал хриплым гнусавым голосом, умудряясь промахнуться мимо каждой из трёх нот.

На втором куплете просыпался сосед снизу. Это можно было легко определить по дребезжащему звуку дрели, которой он сверлил стену.

Весь последний год именно с этих звуков начинался день Геннадия. Однако сегодня сосед сверху изменил своим привычкам. Вместо опостылевшей мелодии раздалась Ода к радости. Не успел Геннадий удивиться, как она плавно стихла, оставив после себя умиротворяющую тишину.

Соседа снизу вообще не было слышно. Видимо, он пробурился туда, куда так отчаянно стремился, и исчез в образовавшимся отверстии.

Очень странное начало дня. А теперь ещё носки.

Геннадий посмотрел на виляющего хвостом пса:

– Это ты принёс сюда второй носок?

Пёс не ответил.

«Ну хоть что-то в норме», подумал Геннадий. Затем оделся и отправился на работу.

Где-то на полпути он внезапно осознал, что никакого пса у него отродясь не было. Геннадий всегда хотел собаку, но мешала сильнейшая аллергия. Собака в его квартире! Немыслимо!

Геннадий даже чихнул. Но не успел он вытереть нос и вбить в поиск «симптомы шизофрении», как услышал многоголосное «Будьте здоровы!».

Геннадий застыл, пытаясь осмыслить услышанное. Он ехал в метро. Среди таких же, как он, людей, спешивших по своим делам. Кого здесь могло волновать его здоровье? Он оторвался от смартфона и украдкой огляделся. Вокруг него стояли люди. Весь вагон смотрел на него участливым взглядом. Некоторые даже протягивали носовые платочки. 

«Такого просто не может быть», – решил Геннадий и уткнулся обратно в телефон, укрываясь от этого наваждения.

Однако любимая игра «собери три клубнички в ряд» не приносила блаженного забвения. Маленькая цифровая ягода не только отказывалась повиноваться его командам, но и настойчиво указывала крохотной ручкой на кнопку «Закрыть приложение». Такой наглости Геннадий терпеть не стал, убрал телефон и попытался найти в своём разуме что-нибудь интересное.

Через восемь секунд им завладела скука, и он решил осмотреться.

Пассажиры разговаривали. Улыбались. В дальнем углу вагона стоял самовар. Вокруг него небольшая группа людей пила чай. От увиденного рот Геннадия непроизвольно открылся.

А когда на станции все сидевшие поднялись, уступая место бойкого вида бабульке, Геннадий в панике выбежал из вагона, кинулся к выходу и выбежал на улицу. Только оказавшись на свежем воздухе, он понял, что вопреки всякой логике, одновременно работали все три эскалатора. Это окончательно добило Геннадия. Он с воплями бросился бежать, не разбирая дороги, навстречу новым противоестественным открытиям.

К концу дня Геннадий находился в таком ужасе, что забился в картонную коробку и просидел в ней всю ночь. Наутро какие-то вежливые прохожие обнаружили его, проводили домой, отмыли, напоили горячим чаем и уложили в кровать.

Геннадий натянул одеяло до самого носа и взирал на гостей круглыми от страха глазами. Прохожие ушли, ничего не взяв. Это стало последней каплей. Геннадий нырнул под одеяло, сжался в клубочек и сотрясался мелкой дрожью, пока на исходе дня, наконец, не уснул.

 

                                                           ***

 

Отвлёкшись в своём нейрокоммуникаторе на игру «собери три мутафрукта в ряд», профессор не заметил, как его корги запрыгнул на виртуальную клавиатуру. Пёс игриво прыгал по кнопкам, изменяя структуру симуляции.

– Хозяин! Гулять! – сообщил ошейник-переводчик.

Профессор тяжело вздохнул:

– Эх. Мы можем создать симуляцию целой планеты, населённой разумной жизнью, просто чтобы изучить поведение перелётных птиц. А тебе всё равно нужно дважды в день пописать под кустик! Как так?

– Хозяин! – настойчиво тявкал пёс, заливая всё вокруг слюной.

– Сейчас, сейчас! Только верну всё, как было.

Профессор нажал пару клавиш и перезапустил симуляцию.

– Пошли, – устало сказал он, установив телепорт на локацию «Лес». Пёс радостно завилял хвостом и побежал вслед за хозяином.

 

                                                           ***

 

На утро Геннадий обнаружил, что из квартиры пропали 450 рублей и старенький телевизор. Пёс тоже пропал. Геннадий ещё никогда так не радовался. Стоя в одном носке, он приплясывал в такт дрели и завываниям соседа. Он не сомневался, что и в метро его встретят угрюмые люди.

– Авось, кто на ногу наступит! – лучезарно улыбался Геннадий, – Нет, ну что за чудесный день! Всё так, как и должно быть!

 

 

Копа

Взирая на лица

 

Возвернулся Вася через три месяца.

- Зря ты! - сказали ему мужики, когда он пришел на ферму. - Зачем директора обложил? Сам же знаешь, какой он мужик дерьмовый. Лучше б не трогал его, меньше вонял бы.

- Совсем не зря! - отвечает Вася. – Знаете, каких я там людей видел! Где же еще таких людей повстречаешь?

- Оно так! – соглашаются мужики.

- Да я с самим Владимир Владимировичем рядом сидел! Вот как с вами сейчас!

- Да что же с того?

- Как же что с того? - кипитится Вася. - Вы что, мужики?

- И кто же он твой Владимир Владимирыч?

- Путин! Президент! Вот так-то!

Тут у мужиков и челюсти отвисли.

- Ты, Вася,- спрашивают,- головой там в тюряге не ударился? Ты чего буторишь-то? Ну, кто же это Путина в тюрягу посадит? Да еще в нашу? Его, если и посадят, то никак не в нашу, а в свою президентскую, в Кремле.

- Да вы послушайте! - горячится Вася. – Сидим мы себе сидим, и вот загремели железные засовы. Ну, стало быть, еще какого-нибудь бедолагу ведут. Распахивается дверь со скрипом и скрежетом… А двери там в тюряге специально не смазывают, даже водой поливают, чтоб ржавчины было побольше. И песочком посыпают, чтобы они, как можно сильнее скрипели и скрежетали. Так заскрежещут, что душа переворачивается. Повернулись мы, глядим: кто же там к нам пожаловал.

И глазам своим не верим!

- Добрый день, товарищи! Хотя для нас с вами это и не очень-то добрый день! - говорит он.

К каждому подходит и за ручку. Мы же все подскочили и навытяжку стоим. К ручке-то его прикладываются, а спина-то сама гнется и коленки подрагивают. И голова. Знаете, кругом идет. Еще бы! Сам Путин! С места мне этого не сойти!

- Да чего заливаешь-то? - гаркнул кто-то.

Но тут же на него мужики зашипели и по шапке ему съездили.

- Ну-ка заткнись! Дай человеку договорить! Рассказывай, Вася! - уважительно так говорят мужики.

- Как тут у вас житье-бытье? - спрашивает Путин. - Жалобы имеются? Говорите, не бойтесь!

- Ну, а как же не имеются? Конечно, имеются! И давай мы ему наперебой, всё, что наболело. И про баланду, и про прогулку, и про грубость обслуживающего персонала, и даже про постельное белье. «Вот у нас,- говорю я,- к примеру, директор – гад распоследний! Ну, матюкнул я его. И три месяца дали! Это что же за правосудие за такое!» - «Да-да, товарищи,- кивает он. – Мне самому обещают год корячиться. А за что? Мешок угля в котельной взял. И стыд и срам!» - «Какого угля!»- тут мы все и сели. Нешто в Кремле углем топят! Да там и печей никаких нет! он рассмеялся: «Да в Кремле-то, конечно, не топят. Будь он неладен! А у нас в Мухановке топят. Некоторые даже кизяком умудряются всю зиму протопиться. Но ничего, товарищи! Отольются кошке мышкины слезки! А меня все за президента принимают. Двойник! Точная копия! Что ж вы хотите? Ко мне даже губернатор однажды заезжал». Тут мы захохотали и расслабились. Оно хоть и копия, но президента, а не хрена с горы. А ведь и интонации у него тоже все путинские. «Со мной из-за этого сходства всяких историй было. Книгу можно писать! Могу рассказать, только устанете слушать!» - «Рассказывай! - кричат мужики и поудобней рассиживаются. Хоть время быстрее пройдет!» Так он такого понарассказывал! Матушки вы мои!

- Так что, Вась, посадили президента-то? - спрашивают мужики.

- Ну, кто же его посадит? Он хоть и копия, но президента же! Когда его на суд привезли, так не только зрители, но и судьи на ноги подскочили. А когда он ответное слово держал, так его речь неоднократно прерывалась бурными и продолжительными аплодисментами.

- А о чем он хоть говорил-то на суде?

- Да как же о чем? - удивился Вася. – Вы что… телика не смотрите? Не знаете, о чем президент говорит? Как и всегда, о национальных приоритетах, о взаимоотношениях со странами ближнего зарубежья, о ходе контртеррористической операции на Северном Кавказе, об удвоении ВВП.

- Ёж! - взвыли мужики.

Им тоже, как Васе, захотелось посидеть в каталажке. А то проживешь жизнь, и ничего доброго не увидишь.

- Ну и чо?

- Через плечо! - солидно ответил Вася. – Вот тебе и чо! Освободили его прямо в зале суда. Сам прокурор, говорят, приглашал его отужинать в ресторане и нанести визит его семье. Да Толик… его Толиком зовут… отказался. «Некогда мне, говорит, по ресторанам! У меня корова дома вот-вот должна отелиться!»

- Ну и чо? Чо дальше?

- Да чего ты расчокался! - говорит Вася. – Чо да чо! Да ни чо! Вот чо! Домой укатил в свою Мухановку. Потом уже рассказывали, дня через три после суда. Входит он в свой двор, а прямо перед сарайкой целая машина угля вывалена. Камешек к камешку! Стало быть, пока его на милицейском уазике домой везли, ему уже успели целую машину угля притаранить. Вот такое чо!

- Да! – вздохнули мужики и затянулись «Примой».

В глазах у них была невыразимая тоска. Вася закурил сигаретку с фильтром. Это его в каталажке дорогие сигареты курить приучили. А до этого тоже «Примой» травился.

 

 

Кот Самурай

Про невнимательность бабушек беспокойного возраста

 

В Череповце в глазной клинике тёще сделали операцию.

Катя вывела маму из здания с повязкой на одном глазу. В новом образе тёща была похожа на Кутузова и, если бы захотела, с легкостью смогла бы захватить Францию и пару стран поменьше для нас, но захватила только чужие сапоги. Почти Италия. По размеру, цвету и фасону чужие сапоги совпадали с родными и беспокойства не вызывали. На недоразумение никто не обратил внимание. Все хотели поскорее очутиться дома.

Я стоял у машины, как лакей у кареты. Распахнул дверь и ждал, когда Кутузов разместиться на заднем диване, после чего занял место извозчика, и восемьдесят шесть лошадок под капотом моего автомобиля рванули из города сталеваров прочь. Звонок из клиники догнал уже в Белозерском районе. Голос из трубки поинтересовался: в своих мы сапогах или чужих.

— Конечно, в чужих! Тут каблуки! — Кутузов обшарил голенища руками.

Обувь в клинике маме одевала Катя…

   Однажды на Белозерском автовокзале абсолютно чужая и трезвая на оба глаза бабушка перепутала мою машину с такси. Расселась на заднем диване, как королева Великая на троне, и приказала скакать в имение в село Куность. Приказ был как удар хлыста и тока одновременно. Кони заржали и понесли. Скакали недолго. Примерно три дня и три ночи, точно не помню. Очнулся на месте. Бабушка меня уже расколдовала и спросила, сколько она должна. Я ответил, что ничего не надо, всё хорошо и отключился.

— Как это не надо?! — крикнула королева. Схватила за шкирку, запихала триста целковых в карман и чуть не отхлестала по мордам.

С тех пор я с бабушками не торгуюсь. Ем, что дают и скачу, куда скажут. Ругаться с ними глупо, рассеянными бывают даже молодые…

На следующий день произошёл обмен сапогами. Улыбались все. Врач осмотрел сапоги, тёщу и глаз и сказал, что всё замечательно.

Из клиники Катя опять вывела Кутузова.

Я стоял у машины и ждал. Мама-бабушка-тёща-Кутузов забралась на диван и приказала скакать в глушь до хаты, срочно. Стало тревожно.

Я пришпорил коней, потому что каждая русская бабушка хочет, чтобы всё делалось сразу, быстро, и как я сказала. И в каждой бабушке живёт полководец и королева, а ещё она знает секрет приготовления вкусных пирогов, блинов и оладий. Если такая бабушка подберёт вас на улице, приведёт домой и накормит блинами из чугунной сковороды прямо из печки, радуйтесь. Ешьте и не мучайтесь, бабушка лучше знает, куда скакать и как благодарить.

 

 

Кслоп

Олимпиада, отличный план и искусство своевременного бегства

 

– Эй, подождите меня, я уже почти готов! – на лестничную площадку из двери своей квартиры вываливается растрепанный, как всегда, Кирыч. Тщетно пытаясь завязать шнурки на ходу, он провозглашает:

– Лена, я тут подумал – а почему бы мне не пойти с тобой? Мы ж соседи, а дружеская поддержка никогда не помешает! На этих олимпиадах глаз да глаз нужен – того и гляди засудят. А я кое-что в английском секу – у нас с прошлого года Вера Сергеевна ведёт, а она, ты ж знаешь, – в Лондоне летом обучалась!

Леночка, аккуратно одетая и причесанная, беспомощно оглядывается на появившуюся в дверях бабушку. Надежды на спасение нет – бабушка приветливо улыбается и кивает. По совершенно непонятной Лене причине все окрестные бабушки очарованы Кирычем и считают его «замечательным мальчиком». Сама Лена думает, что он ужасный зануда, неряха и, к тому же, слишком много выпендривается. Но её мнение, очевидно, никому не интересно – бабушка как раз сообщает Кирычу, что это отличная идея и что они с Леной будут очень рады его компании.

– Только этого мне не хватало, – вздыхает про себя Лена и готовится к худшему. Худшее не заставляет себя долго ждать.

 Лена целеустремлённо идет к соседней школе, где проходит городская олимпиада по английскому. Кирыч то и дело забегает вперед, перекидывает бесполезный рюкзак с одного плеча на другое, размахивает руками и что-то вещает.

– Британцы часто говорят «lovely», нам Вера Сергеевна рассказывала. А ещё они говорят «отличный план» – это я в Майнкрафт играю, там герой всё время так говорит. Как это перевести – «great plan», так, кажется? Ты запомнишь, или лучше записать где-то? – настойчиво сыплет советами назойливый сосед.

Бабушка одобрительно прислушивается – слова соседского мальчика звучат разумно. Убедившись, что внучка проводит время с пользой и в хорошей компании, она достает из сумочки телефон и набирает номер своей подруги. Лена изо всех сил старается не слушать, что несёт Кирыч, но время от времени он прерывает свой вполне самодостаточный монолог и требует её внимания, согласия с его выводами, а иногда и прямого участия.

– Давай-ка потренируем британский акцент, у нас как раз есть полчаса до начала, кое-что сможем поставить, – останавливает её сосед. Лена категорически не согласна тренировать британский акцент. Однако, он уже тянет её за рукав, принуждая остановиться, чтобы немедленно начать постановку британского акцента прямо посреди людной улицы. Лена ищет взглядом бабушку – она, поглощенная телефонным разговором, успела уйти вперёд.

Воспользовавшись моментом, Лена выдергивает рукав из цепкого захвата Кирыча.

– Знаешь, я не люблю британский акцент – он какой-то нежизнеспособный, особенно в твоём исполнении. И «отличный план» мне вряд ли пригодится – я же не на соревнования по «Майнкрафту» иду. К тому же, мне пора ускориться – иначе я опоздаю и меня просто не допустят на олимпиаду. Присмотри за бабушкой, ладно? Она от тебя в восторге! – тараторит девочка и, не давая ему опомниться, мгновенно скрывается в кстати подвернувшемся переулке.

– Но подожди, я же хотел еще проверить, правильно ли они составили задания! – слышит вслед сверкающая пятками Леночка.

Разочарованный Кирыч, растерянно почесав затылок, двигается в сторону увлеченной телефонной беседой бабушки.

– Екатерина Семёновна, подождите! Я думаю, нам стоит обсудить, как помочь Лене. У современных подростков очень напряжённый график и недостаточная мотивация. Я знаю, о чём говорю – я же помогаю в центре детского развития, – продолжает вещать неунывающий Кирыч, увлекая бабушку за собой, в неизвестные дали.

 

Ктотам

Что есть счастье?

 

Однажды домой к клавишнику музыкального коллектива кафе «Виринея» новосибирского ресторанного комплекса «Центральный» Андрею Кормановскому пришли его консерваторские друзья, включая Виталия Вдовина - ходячего камертона, «абсолютника». Лучшего настройщика роялей и пианино чем Виталий, в городе не было. Это его постоянная денежная «халтура» и накидной настроечный ключ всегда был при нём.

Друзья принесли с собою винца и закуски. Все давно не виделись и встрече были рады.

Дома у Андрея была «Коряга», как в просторечье называли мощный клавишный инструмент фирмы KORG, старое пианино «Красный Октябрь», с которого и начиналось системное образование музыкально одарённого Андрюши Кормановского в пятилетнем возрасте, акустическая шестиструнная гитара, кларнет и саксофон.

— Виталик, дай «ля», — попросила Вдовина красавица Вика Белоцерковская, настраивая гитару.

Она, великолепная скрипачка, очень любила русские романсы и замечательно исполняла их под гитару, на которой сама себе аккомпанировала.

— Ля-я-я, — протянул Виталий.

И можно не сомневаться, это было самое настоящее «ля» и ничто иное.

Однако сам хозяин, Андрей, был в минорах. Вдрызг расстроенное пианино издавало дребезжащие, двоящиеся, троящиеся, неровные и неприятные звуки. А его гордость - чёрный дог Лорд, воспитанный и аристократичный пёс, несмотря на окрики хозяина, куда-то унёсся с собачьей площадки как распоследнее уличное шаво.

— Не ссы, Андрюха, ща... настроим! — сказал Виталий, доставая из портфеля настроечный ключ и попробовал пианино, походил по клавишам гаммами.

И вдруг...

Он сел на круглый стульчик и выдал та-а-а-кую какофоническую пьесу, что все словили кайф. И это была не шутейная игра на расстроенном пианино, а именно музыкальная пьеса. Просто она была какофоническая. Они все были одарёнными музыкантами, выпускниками консерватории, и такие вещи слышали на уровне подсознания.

Раздались бурные аплодисменты!

— Э-э-э, Андрюха! — сказал Виталий, — Давай, я к тебе завтра зайду, твоё пианино настрою. Ещё поиграть хочется.

И лицо у него было такое умильное и счастливое!

 

***

Из коридора, от входной двери в квартиру, раздалось низкое:

— Гав-гав!

Пришёл Лорд. Но как же от него воняло тухлой рыбой… Всё было ясно! Где-то он её унюхал, сбежал с собачьей площадки, валялся на ней и ещё, видимо, сожрал пол-ящика.

Но Боже мой, какая же у него при этом была умильная и счастливая морда!

 

 

Лана Форест

 Новая работа 

 

         – Ваш кофе готов, – девушка – бариста в фирменной бейсболки поставила две большие чашки на поднос. 

         – Ложечки для пенки захвати, – попросила Ирина, когда я пошла за подносом. 

         И вот оно счастья! Дети отправлены по учебным заведениям и у нас с подругой есть минут тридцать – сорок для себя любимых и ароматного кофе!

          – Как твои переводы? – спрашиваю я. 

          – Да ужасно! Медицинские тексты – совсем не мое, – жалуется подруга. – Хорошо еще, когда перевожу инструкцию от какого-то прибора. Не так страшно! А когда тексты про болезни идут, я сама становлюсь просто больной! У меня начинает болеть ровно то, о чем я перевожу: печенки, селезенки. Просто жуть! 

         – Может тебе в другое издательство устроиться? – сочувствую я. 

         – Знаешь, я решила бросить все эти подработки и найти одну работу. За статьи платят копейки, за переводы – чуть больше, но я от них просто больная! 

         – Интересно, что подыскиваешь? 

Подруга сделала глоток и на ее губах осела пушистая пенка от капучино. Она улыбнулась и из ее груди вырвался вздох наслаждения: кофе был хороший! Через какое-то время она пришла в себя и вспомнила о подруге.

– Знаешь, у меня просто отчаяние, хватаюсь за все подряд! – отрываясь от чашки сказала Ирина. – Отводила Марусю на волейбол и увидела объявление на дверях спортшколы: ищем уборщицу. Думаю, дай схожу, посмотрю, какую зарплату предлагают. 

         – Ну ты даешь! – я была в сильном шоке от услышанного. – И что, сходила? 

         В это время дверь в кафе распахнулась, впуская новых посетителей, Ирина поежилась от холода и поправила норковую шубку, которая, соскользнула с ее плеч.  

         – Сходила, – начала она рассказывать. – Площадь спортшколы 800 квадратов, раздевалки, несколько залов, тренажерка, туалеты…  Девочки – подростки, увидев меня, начали гоготать... Убирать нужно каждый день после 8 вечера, когда все уходят. Знаешь, что они у меня сразу спросили?

         – И что? – с неподдельным интересом спросила я.

         – Насколько я физически сильная! – с возмущением сказала Ирина. –   Представляешь? А потом говорят: «Вид у вас какой-то слабоватый и изнеженный! Боимся, что вы не потянете эту работу!»

         – Просто жесть!  – вырвалось у меня. – А сколько они собираются платить за такую каторгу? 

          – Сорок тысяч и никаких выходных! Если я не могу выйти на работу, заболела или уехала куда-то, должна сама искать замену: «например, на уборку может выйти ваш муж», – сказали они мне.

Я представила Ирининого мужа – этого московского избалованного мальчика, который занимается фотосъемкой, когда есть вдохновение, и ругает политиков, когда вдохновения нет. Вадима, с его модным чубчиком, в дорогих джинсах и шарфом, небрежно повязанным вокруг тонкой шеи. Представила, как он ночью моет полы в туалете спортшколы и слушает в наушниках модные ритмы. 

         Я не выдержала и громко засмеялась. Ирина вздрогнула:

         – Тебе кажется это смешным? – обиделась подруга и ее пухлый губки скривились. –Что я даже в уборщицы не гожусь!?

         – Нет, что-ты, извини, пожалуйста, – начала я оправдываться, – просто представила, как твой Вадим туалеты намывает! 

         Ирина заулыбалась:

         – Да, это работенка точно не для него! Знаешь, что он мне заявил, когда узнал, что я уборщицей собралась работать?

         – Интересно, что? – спросила я.

         – Разведусь с тобой! – громко и обиженно сказала Ирина.

         – Не бери в голову, пошумит и перестанет! –Утешила я подругу.  – А может, на этот раз прав? Эта работа не для тебя?

         – Может быть, – согласилась Ирина, собирая со стенок чашки остатки пенки и с аппетитно облизывая ложку. – Придется искать другую работу!

 

 

Ласло

Привет

 

-  Привет!

-  Привет.

-  Ты чего это такой? Снова о чем то задумался? М? Не молчи, отвечай! Мне ведь интересно..

-  Я думаю… Думаю о том, кем я не являюсь и являться никогда не буду…

-  Что ты имеешь ввиду? Какая-то новая философия? Звучит интригующе!

-  Ха-ха, спасибо за интерес. Так вот, я думаю о том, что было бы, если бы я мог жить вечно. Думаю, я мог бы заняться разными интересными вещами, узнать бесконечное множество информации об одной единственной пылинке, которая бы заинтересовала меня, изучить каждую выдающуюся личность и всю историю развития человека… Хотя для полного изучения всего мне бы потребовалось быть везде и всегда, что не возможно… Это удручает. Наверное мне бы пришлось ограничиться только своим единственным жизненным путем. Я бы знакомился с людьми и помогал бы им, я бы любил, ненавидел, помогал рождаться, убивал. Я бы делал все, что мог бы сделать в пределах своих крохотных человеческих возможностей. Моя жизнь была бы возможно самым ценным что могло бы быть у человека, ведь я бы со временем стал бы свидетелем стольких событий и преобразований. Однако она бы не представляла никакой ценности, ведь память порой бывает не надежней рисунков на песке около прибоя.

-  Хм… Было бы обидно сесть на пожизненное

-  Наверное.

 

 

Лена Браун

Попаданка Лиза/Булгаковщина

 

 

Вам снилось когда-нибудь, что вы - совершенно другой человек? Конкретный, живой, действующий. Но! Совершенно другой! Я, например, в своих снах не Лена, а Лиза… Так вот, я Лиза, очень любознательная. Точнее, привыкла повсюду совать свой нос и попадаю от этой своей привычки в самые неожиданные ситуации. Друзья меня так и называют - "Лиза - попаданка"... Ой, засыпаю... Ну, началось... Опять… Попала...

 

...Эта квартира мне, Лизе сразу не понравилась. Какая-то она, мягко говоря, НЕХОРОШАЯ. Ну что это за адрес, люди добрые: Москва, Большая Садовая, 302-бис, пятый этаж, кв. № 50. "Ну, все, сейчас начнётся БАЛ САТАНЫ" - думаю я и цепенею от холодного ужаса, представляя, как налетят многочисленные и злые ведьмы, выпьют всю мою кровь, Аннушка прольёт масло на рельсы и отрезанная голова Берлиоза больше никогда не выступит на собрании МАССОЛИТа.

И вдруг - бац! Появляется голова Берлиоза. Чёрная, как мысли самоубийцы и огромная, как мировая скорбь. Она всё увеличивается и увеличивается, припирая меня, дрожащую в ужасе, своим размером к стенке, потом открывает свою щербатую пасть и заглатывает. Целиком.

Нет, мне не страшно. я просто в ужасе забыла, как дышать. Я не ослепла, просто кругом всё черно, как та самая пресловутая Чёрная Дыра. Я знаю, что могу кричать, но не вижу в этом никакого смысла. Никто не придёт на помощь. Вот так внезапно во сне проснулся ясный ум и здравый смысл. Оказывается, умирать совсем не страшно. И фраза вертится и вертится в ещё живом и юрком мозгу: "Она не заслужила света. Она заслужила покой". Ну что ж, покой - это тоже хорошо... Но примерно через четыре секунды я понимаю весь смысл фразы "покой нам только снится".

Потому что Голова Берлиоза вдруг  заполняется мутной водой и меня начинает крутить, как легкомысленный  шёлковый топик в бесчувственном  барабане стиральной машины. Вот на спине появилась царапина. Почему-то я точно знаю, что она глубокая и кровавая. Вот плечи вдруг посинели. Да, это они, гематомы от ударов. Ой. а что с коленкой? Почему она так болит и набухает? Я же не Маргарита после бала, в конце концов, люди добрые, я просто любознательная Лиза!

Но коленка всё разбухает и разбухает, как рыба-колючка во рту хищника до такого размера, что я и сама вдруг становлюсь этой рыбой - колючкой...  

И тут я понимаю, что товариш Берлиоз был умный человек. Потому что его мудрая голова меня вдруг – БАЦ - и просто-напросто выплёвывает! Из чувства самосохранения…

 

- Девушка! Девушкаааа! С вами всё в порядке? Что вы так кричите?

- А? Что? Да. Наверное. Я не знаю,- вежливо отвечаю я, не сразу понимая, где нахожусь.

Хотя нет, понимаю, - я в бассейне Дубайского аквапарка WILD WADI, и только что скатилась с аттракциона "Чёрная дыра". Вокруг  радостные отдыхающие люди, а среди них - ни одного Берлиоза,  а сверху слепящее ярко-жёлтое солнце. Оно, и только оно во всей этой истории абсолютно правдиво. Так же, как и мысль, с которой я, теперь уже Лена, просыпаюсь: "Я Заслужила Свет".

 

 

Лесная кошка

Вильямс

 

- Вильямс. Вильямс Бартлетт, - сказал молодой человек.

- Попова Виктория Ивановна, - прыснула со смеху девушка.

- Ты зачем так представилась? Надо было сказать, что ты французская королева или греческая богиня.

- А может, Джоконда с картины Рафаэлло?

- Какого ещё Рафаэлло? Это же Лео да Винчи написал. Такие вещи стыдно не знать, Виктория Ивановна. К тому же, Попова.

Девушки уткнулись в монитор ноутбука. Молодой человек в наушниках смотрел прямо на них. Проблемы со связью дали о себе знать: половину слов не было слышно.

- Кажется, мы нашли тебе друга, Вика. Отличное попадание. Ты говоришь, а он молчит.

- Ну, подруга, это же сам Вильямс.

- Что спросим у него?

- Где работает, чем занимается. Думаю, это важно знать.

- Давай ты.

- Ну, мне без разницы. Могу и я.

- Чем Вы занимаетесь?

- ..... вильямс, - послышалось в конце разговора.

- Слушай, ну, это мы уже слышали.

- А давай попросим его рассказать что-нибудь?

- Думаешь, интернет не подведёт?

- Не знаю. Сегодня весь день подводит, как специально.

- Кем Вы работаете?

- ...вильямс.

- Это даже не смешно! Надо заканчивать разговор с ним. Какой-то странный.

- Да погоди ты! Может, он так гордится собой, что везде в конце говорит: «Вильямс», - насмешливо сказала подруга.

- Вряд ли. Интернет барахлит, поэтому он и сказать ничего не может. До этого сказал, где живёт, описал зачем-то сорт груш.

- Кстати, а зачем он про груши рассказал нам?

- Не знаю. Любит, наверное, их.

- А я не люблю.

- Но его это не касается.

- Слышишь? Кажется, связь налаживается.

- Смотри, лицо показал. Волосы кучерявые.

- Ты что звук не отключила?

- Дэвушки, я вас вниматэльно слушаю.

- Смотри, он как-то странно говорит, с акцентом.

- Тише, он слышит нас.

- Дэвушки, «Вильямс» нужен ещё?

- А вы торопитесь?

- Тороплюсь, жду следующий заказ.

- Какой заказ?!

- Груши «Вильямс» заказывали?

- Нет.

-  Тогда до свидания, дорогие. Время - деньги. Груши не ждут.

Молодой человек исчез с экрана ноутбука.

- Вот так Вильямс Бартлетт.

- Грушеснос, подруга. Просто грушеснос.

 

 

Лика Леган

Случай на Масленицу

 

В одной деревушке, расположенной в нескольких десятках километрах от молодого города Н., находился дом семьи Стриженовых. Из постояльцев, там жили только плотник Иван Михайлович, его супруга Антонина Захаровна и беспородный пёс по кличке Жорик (от слова «Жор»). Это имя дал ему хозяин дома, когда лохматый съел всю еду в сени, которую обычно оставляла там Антонина Захаровна на ночь.

Жильцы дома, не считая, собаки, ожидали в начале марта приезда детей и внуков, которых они не видели целый год. Подготовка шла полным ходом. Однако, самое главное, как это обычно принято у мужчин, Иван Стриженов оставил напоследок. Он считал, что все важные дела нужно успеть сделать до захода солнца. То ли примета такая, то ли для того, чтобы сэкономить на электричестве.

За день до приезда гостей, сидя на табуретке и укутавшись в старую дырявую простыню, он ждал щелчка машинки, который означал бы, что супруга принялась за стрижку.

- Давай только не очень коротко! – ворчливым голосом сказал Иван Михайлович. – А то опять буду похож на Жорика.

- А ты не вертись, как уж на сковородке, и будет тебе счастье! – поддерживая интонацию мужа, возразила Антонина.

Спустя полчаса, дело было сделано.

- Ну, вот и всё! А ты боялся! – весело сказала супруга.

Скинув простыню, Иван Стриженов направился к зеркалу.

- Теперь у нас в доме две дворняги. – со вздохом выдал он.

- Да ладно тебе бубнить, сам виноват! Надо было просить меня об этом, когда я была в хорошем настроении! – сказала Антонина, сметая клочки седых волос в кучу.

- Это когда такое было? В прошлом столетии? – съязвил Иван Михайлович и пошёл пить чай с любимым земляничным вареньем, до которого пёс ещё не успел добраться.

На следующее утро, все проснулись по звонку будильника, который замолкал, только если его со всей силы стукнуть об ковёр. Хозяйка сразу же начала кашеварить на кухне, пока Иван Михайлович с деловым видом наблюдал за суматохой в доме. По телевизору шёл концерт Задорного, как вдруг его реплику прервал гудок машины.

- Приехали! Они приехали! – закричал старик, на секунду помолодевшим, голосом, и побежал в фуфайке на улицу.

Дочка Алиса, её супруг Алексей и двое внуков: Боря и Лёня, вылезали из машины, как вдруг на них со спины налетел Иван Михайлович. Обняв Алису, тот сразу же принялся тискать ребят и обнюхивать их, словно пёс.

- Вы пахнете, как конфеты! – с улыбкой произнёс он, и обронил взгляд на зятя, ждущего такого же тёплого приёма.

- Здорова! Как доехали? – вымолвил хозяин дома и пожал холодную руку Алексея.

- Давайте скорее в дом. Там Тоня уже напекла блинов, сварила суп и нажарила фирменных котлеток! А потом мы все пойдём на праздник, сегодня же Масленица, как-никак! Проводим эту зиму ярко! – сказал Иван Стриженов, помогая доставать вещи из багажника новенькой машины.

- Что это значит? – спросили внуки.

- Это значит, что мы сегодня будем сжигать бабу на костре!

Лёня и Боря переглянусь между собой, выпучив глаза, и отошли подальше от своего дедушки.

Тут они увидели Жорика и попросились поиграть с ним немного.

- Да без проблем! Он у нас не кусается, но прожорливый…весь в меня! Так что будьте на чеку. – ответил Иван Михайлович и подмигнул правым глазом.

Два брата опять переглянулись, и увидели друг в друге тень страха.

- Слушай, я не хочу смотреть, как нашу бабу будут сжигать. Может, если мы подожжем её фотографию, то этого им будет достаточно? – спросил Лёня, которому недавно исполнилось шесть лет.

- Стой здесь и смотри за Жориком! А я сейчас приду!

Лёня пробрался тихо в дом и стащил свадебную фотографию Ивана Михайловича и Антонины Захаровны.

Выйдя во двор, он увидел, как Жорик запутался в резинке, которой были привязаны друг к дружке, варежки Борьки.

- Мама! Папа! Идите сюда! – закричал он что есть сил.

Сначала родители, а за тем и дед выскочили в домашней одежде, и увидели сей картину. Иван Михайлович быстро освободил Жорика.

- Ты зачем это взял? – спросил Лёню дед, бросивший взгляд на свадебную фотографию.

- Я…мы…Мы просто не хотели, чтобы бабу сожгли, вот и взяли её фотографию. Думали, что этого вам хватит. Не сжигайте бабушку Тоню! Она вон, сколько всего наготовила, она этого не заслужила! – сквозь слёзы сказал Лёня.

В эту секунду замолчал даже Жорик.

- Милые мои, вы не так поняли! Да и я не правильно выразился. – ответил Иван Михайлович. – Сегодня же Масленица! Так принято у нас: сжигать чучело, похожую на ба…, на женщину. Её сжигают в знак окончания зимы и прихода весны! А блины пекут, потому что они похожи на солнце, и всем кто их съест, получит частичку его тепла.

- Так! Что вы все тут стоите в такой одежде? Простудитесь же! Давайте в дом и бегом! И ты, Жорик, тоже давай заходи. – сказала Антонина Захаровна строгим голосом.

Спустя пять минут, вся семья уплетала тонкие блины с земляничным вареньем. И даже Жорику достался кусочек тепла от блинчиков, напоминающих солнце.

 

 

Ли-Ли

Так рождаются слухи

 

С утра был разговор с главврачом. Нет, Ирина Тимофеевна меня не ругала. Наоборот, очень хвалила и предложила поучиться работать на новом ударно-волновом литотриптере. Без «отрыва» от старого аппарата. Хоть мне всего 28, недавно из университета, но я очень перспективный – сказала Ирина Тимофеевна.

Лестно, конечно! Хотя отчасти такому быстрому повышению моей квалификации способствует кадровый голод. Я единственный уролог на весь лечебный комплекс. Работать-то больше некому….  Согласился поучиться.

На последний, пятый сеанс литотрипсии пришла Лидия Гавриловна. Старушкой её никак нельзя назвать. Скорее, пожилая дама. Вся такая изысканная, чопорная. А ещё она моя соседка по подъезду.

Пока Лидия Гавриловна дремала под седацией, я удалил последние остатки конкрементов. Потом объяснил пациентке, что камней в почках у неё больше нет. Раздробились, превратились в песок. Сегодня и песок весь вышел. А чтобы камни не появились снова, Лидии Гавриловне необходимо соблюдать диету. Я диету подробно расписал. Предложил так же посильную физическую нагрузку. Хотя бы вокруг дома по тропинкам ходить. Прогуливаться. Всё организму польза.

Не уверен, поняла ли меня Лидия Гавриловна. Как-то странно она глазами моргала…

После работы пошёл домой. На скамейке около подъезда стайка бабушек. Прислушался – обсуждают меня! Невольно замедлил шаг.

-Наш-то Лидию Гавриловну сегодня дряхлой старухой назвал! – безапелляционно заявила одна из соседок.

-Так прямо в лицо и сказал?

-Сказал, что из неё уже песок сыплется! И предложил вокруг дома по дорожкам побегать, песком их посыпать, значит.

-Это он молодой просто, пацан совсем! – примирительно сказала другая соседка, - Старость не уважает. Вот поживёт с наше-то!.. Что тогда из него посыплется!..  А доктор он неплохой.

Я прошёл мимо сплетниц в подъезд, поздоровался. Они тоже со мной поздоровались, как ни в чём не бывало. Сидят, глазами моргают, как Лидия Гавриловна…

Вот так и рождаются слухи!

 

 

Лира Дрозд

Воскресный день

 

Она готовила обед и периодически подходила к окну. Щи, так любимые обоими, были готовы. Хотя в холодильнике стояла кастрюля с гороховым супом и котлеты, приготовленные бабушкой, ей хотелось, как настоящей жене приготовить воскресный обед самой. Бабушка уехала на дачу, и они сегодня одни. Ей так приятно ощущать себя полной хозяйкой, которая ждёт любимого мужа с обедом.

Опять вгляделась в летний день за окном. Мж полчаса назад ушёл за хлебом. Где же он пропал? И кот под ногами, как обычно, не вертится. Спит, наверно, в комнате.

 На второе она решила впервые приготовить спагетти. Положила в кастрюлю макарошки, залила холодной водой. Поставила на огонь. А сама в это время решила не просто накидать салат, а сделать всё красиво. Открыла в интернете видео. Но помидоры никак не хотели превращаться в красивые розы, а ломтики огурцов не желали свёртываться в трубочки. Поэтому она нарезала их без затей, залила сметаной.

Она открыла крышку кастрюли. То, что увидела, её расстроило. Второго не будет. Вот так. Да где же он пропал, ведь магазин рядом? Она вывалила мучное месиво в кошачью миску.

В двери заворчал ключ.

Она побежала навстречу и обомлела. В проёме двери стояло нечто. Муж весь мокрый, облитый чем-то глинисто-серым, в очках, забрызганных мутной влагой. В руках держит грязный пакет. Черно-белый кот, как ни странно, чистый, ухоженный, с обычной наглой ухмылкой важно прошествовал на кухню.  

- Что это? - она провела в воздухе рукой, обрисовав его рост. - Ты где так извазюкался (любимое словечко бабушки)?

- В лужу упал.

Он вошёл в квартиру, она закрыла дверь и закричала:

- Не входи на кухню. Иди в ванную.

Заглянула в пакет. И бросила его вместе с хлебом в мусорное ведро.

Оглядев его опять с головы до ног, недоуменно спросила:

- В какую лужу? Где ты посреди лета нашёл лужу?

- Ну там около стройки котлован.

- Да это не лужа, это почти озеро. Зачем ты туда полез?

- Понимаешь, - его глаза беспомощно смотрели на неё. - Собака залаяла на нашего кота. Кот погнался за ней. А я за котом. Ну они в обход бежали, а я решил сократить путь. Побежал через котлован и упал. А кот меня спас, - не удержался, похвастался он.

- Как это?

- Он вернулся ко мне и стоял мяукал, пока я не выбрался из лужи.

- О господи (ещё одно любимое слово бабушки)! - воскликнула она. -Зачем ты кота взял в магазин?

- Ну я думал, пусть прогуляется. Может, познакомится с кем-нибудь.

- Кто познакомится? - с подозрительностью и нарастающей очаровательной юной угрозой поинтересовалась она.

- Кот, конечно. Ему, наверно, скучно одному.

- О господи! Тебе-то что до этого?

- Не знаю, - растерянно ответил он. - Ему же грустно.

Его юные глаза и мокрый вид вызывали в её душе горячую волну, которая обливала сердце со всех сторон. И оно щемило, ей хотелось прижать его голову к груди и исцеловать по-матерински.

- Это мне грустно с вами обоими, - в голосе пробилась нежность, но она тут же прибавила в голос строгости. - Быстро раздевайся, ополоснись в душе, переодевайся. И оба быстро за стол. Фу, заговорилась совсем.- Ты за стол, а кот к своей миске.

Она сходила в комнату за полотенцем и чистой одеждой, открыла дверь в ванную и снова впала в ступор. Он топтался на сброшенной грязной одежде и, по-детски булькая водой, массировал лицо струями из душа.

Она вернулась на кухню. Кот брезгливо принюхивался к месиву бывших спагетти, рядом миска с молоком была пуста.

- Ты зачем гнался за собакой? - она строго вытянула руку в сторону коридора. - Поел, иди в комнату.

Кот мяукнул.

- И без разговоров, - рука продолжала указывать путь. Оскорблённый кот с достоинством удалился.

Она достала из шкафчика бабушкины сухарики, которые покупали внизу в пекарне. Из-за проблем со здоровьем врачи рекомендовали бабуле есть только их вместо хлеба. Выложила в круглую прозрачную салатницу. Подогрела котлеты и положила на плоскую тарелку.

Он вошёл на кухню свежий, юный. Высокий, хорошо сложенный... У неё замерло сердце, как обычно. Втайне гордясь собой, она разлила по тарелкам щи, опрокинула по ложке сметаны и посыпала зеленью.

Они ели суп с молодой жадностью: с обедом явно припозднились. Порой она взглядывала на него, смотрела, как он с блаженством поедает суп, закусывая квадратными сухариками. И её снова обдавало горячей волной, смешанной с нежностью.

Они студенты, им обоим по восемнадцать лет. И они всего две недели, как женаты.

В этот воскресный день она поняла:

что ей надо учиться готовить второе;

Что её муж в житейских делах недотёпа.

Ещё ей стало ясно, кому придётся вырабатывать командный голос в семье.

Но как же она любит его! Просто до слёз!

 

 

 Мари Микитас

 Неизбежное

 

По всему двору разносился скрип качелей, чередуясь с громким пением птиц. Хлюпая резиновыми сапогами в глубокой луже, Виталик наблюдал, как капли быстро скатывались с поверхности. Удивительное изобретение, эти ваши сапоги!

— И почему ты думаешь, что твоей жизни пришел конец? — послышался задумчивый голос с соседней качели. Это была Таня, девочка с двумя аккуратными косичками, торчащими из-под шапки.

— Мой сосед Пашка Литвинов тоже столкнулся с этим. Ты бы видела, с какими мешками под глазами он ходит выносить мусор. Иногда забывает надевать даже шорты поверх трусов. Что и неудивительно, при такой-то жизни. И пока он идет по длинному коридору к мусоропроводу, из квартиры доносятся ужасные крики. Будь моя воля, я бы лучше убежал в лес.

— А в лесу чего? Апрель на улице, ни ягод, ни съестной травы. Что тебе там в лесу делать-то? — озабоченно проговорила Таня.

— А дома-то что? Лучше, что ли? Сколько мне дней осталось, с недельку, не больше.

Виталик устало снял шапку, поправил взъерошенные волосы и сунул ее в дырявый карман совсем новой куртки.

— А что родители твои говорят? — сочувственно взглянув на рыжего мальчика, спросила Таня.

— Ох, что родители... Чего ж они теперь скажут? Прощения просят. За то, что молчали, скрывали от меня такое. Думали, я со всем справлюсь, мне ведь уже девять. Взрослый вроде как уже.

— Взрослый-то взрослый, а вот скрывать такое — немыслимо! — покачав головой, проговорила Таня, глядя, как в луже отражается голубое небо.

— Я вот думаю, может, в бега податься? — сморщив веснушчатый нос, заявил Виталик, и глаза девочки вмиг округлились.

— Да куда ж ты бежать собрался! Разве что у знакомых пожить... Знаешь, где твои бабушки, дедушки живут?

— Знать-то знаю, а что толку, на поезд без родителей точно не пустят! — расстроенно заявил мальчик.

— Это ты пока не горячись, такое выдумывать. Смотри, убежишь куда, да и пропадешь вовсе. Надо с родителями побыть, им ведь тоже непросто. Еще и ты со своими обидами... Поди, места себе не находят.

— А я-то что, думать надо было! Прежде чем доверие сына терять, — проговорил мальчик, спрыгнув с качелей и застыв посреди лужи, пытаясь измерить глубину по сапогам. — Пойду я...

Следом Таня аккуратно спустилась на землю, стараясь не промочить любимые лакированные ботинки, и взволнованно наблюдала за расстроенным одноклассником, не зная, как же ему помочь. А тот уже и рюкзак с сырой земли поднял, на плечи накинул, и мешок со «сменкой» на руку намотал, а потом встал — грустный, лицо бледное, уставшее.

— И куда же ты собрался? — хватая портфель со скамейки, торопливо спросила Таня.

— Да сейчас-то я домой пока пойду, пообедать хочется. Там и мультик скоро по восьмому начнется.

— Значит, простишь своих родителей? — взволнованно спросила девочка, теребя длинные косы.

— Ой, не знаю, Таня. Не знаю... Вот как бы на моем месте поступил разумный человек? — Лицо Виталика при этом было важное, будто и не девять ему вовсе. Он шел, подпинывал коленкой сменную обувь в мешке, да от солнца щурился. — Сегодня прощу, а вот насчет завтра — будь что будет!

Успокоилась девочка — домой идет друг, и на том спасибо.

— Может, ты зря волнуешься, Виталик, может, все еще хорошо будет. Думается мне, что все наладится, — застенчиво проговорила она.

А тот остановился и с тяжелым вздохом взглянул на нее.

— Откуда ж тебе знать, наладится или же нет? У тебя у самой-то нет братьев и сестер, ты не знаешь, какого это...

— Да, прав ты, конечно... Ох, надеюсь, никогда и не будет. Страшно это все.

— А я о чем говорю! Страшно, очень страшно. Одному-то хорошо, а тут — сиди и думай, кто там у них родится, кого в дом приведут...

 

 

Матти

Топтыжка

 

         Когда одна девочка была ещё в начальных классах, на Новый год её мама подарила ей плюшевого мишку. Мишка был довольно большим, лохматым, красивого ярко-коричневого цвета и с красным бантиком на шее. А ещё он был говорящим! У него внутри живота под плотным мехом находилась маленькая плоская кнопочка, нажав на которую можно было услышать, как медвежонок смешным детским голосом рассказывает такой стишок:

“Я пушистый толстый мишка,

И зовут меня Топтыжка.

Буду я играть с тобой,

Тоже вырасту большой!”

         Топтыжка очень понравился и девочке, и мальчику, её младшему братику. Они целыми днями играли с ним в разные игры, брали с собой в постель, укладывали под головы, под бока, даже, бывало, дрались им... Мишка прослужил детям очень долго. Сотни раз он выполнял роль их подушки. Сотни раз рассказал им свой забавный стишок. Когда через несколько лет  батарейка в его животе села, мама сначала хотела распороть мех, чтобы найти и заменить её, но потом пожалела портить игрушку. Ведь несмотря на многие годы службы, Топтыжка всё ещё находился в довольно хорошем состоянии.

         Кроме того, дети уже подросли. Теперь у них появились другие игры, другие интересы. И теперь мишка большую часть времени одиноко стоял  в углу кресла. Иногда мама подкладывала его себе под спину, когда садилась отдыхать. Но в основном Топтыжка простаивал без дела. И тогда мама решила отдать его другим маленьким детям. Пусть ещё послужит! Но сначала, конечно, нужно было его постирать.

         И вот однажды вечером без никакой задней мысли мама бросила Топтыжку в стиральную машинку. Постирала – и положила на сушилку. Мол, до утра высохнет, а завтра отправится к другим детям! Но... Среди ночи вся семья проснулась от жутких хрипящих и одновременно воющих звуков.

         - А-у-ы-ы-о-ы-и-а... – неслось по всему дому, пугая взрослых и детей.

         - Что это? – в страхе спрашивали дети, натягивая одеяла на головы.

         Мама встала и пошла искать того или то, что так ужасно хрипело. Звуки привели её в подсобку. Мама включила свет и... засмеялась во весь голос! К ней прибежали дети и тоже начали хохотать.

         - А-у-ы-ы-о-ы-и-а... – это выл и хрипел на сушилке их Топтыжка, видимо пытаясь выговорить тот самый стишок “Я пушистый толстый мишка...”!

         Но чем выговорить? Ведь батарейка внутри него давным-давно разрядилась! А после стирки, получается, каким-то волшебным образом вновь заработала... Странно. Разве так бывает? Ну да ладно, посмеялись – и хватит. Ночь на дворе. Спать всем нужно. Но Топтыжка не унимался!

         - А-у-ы-ы-о-ы-и-а... – хрипел и завывал он, не останавливаясь ни на секунду.

         Что же делать? И тогда мама вынесла Топтыжку на веранду, чтобы за закрытой дверью не были слышны его хрипящие завывания. Высохнет и там. Ну теперь, наконец, можно было спокойно ложиться досыпать.

         Каково же было у всех удивление, когда наутро, выйдя на веранду, они снова услышали то самое “а-у-ы-ы-о-ы-и-а”! Как? Как полностью разрядившаяся несколько лет тому назад батарейка сейчас снова начала работать? И, проработав всю ночь, всё равно продолжала выдавать энергию для этого кошмарного “а-у-ы-ы-о-ы-и-а”! Всем уже было не до смеха... Стало понятно, что отдавать другим детям этого завывающего зверя пока не стоит... Надо было дождаться, чтобы плюшевый медведь прекратил издавать свои страшные звуки и полностью замолчал.

         А он не замолкал... То громче, то тише, то быстрее, то медленнее, мишка продолжал хрипеть, выть и стонать ещё несколько дней! И мама, и дети за это время пытались нажимать, давить, стучать по его животу, пытались как-то отключить злосчастную батарейку – но ничего не помогало. Кошка, которая раньше так любила сидеть на веранде на подоконнике, наблюдая за воробышками во дворе, теперь старалась как можно быстрее прошмыгнуть по веранде с крыльца в дом. Испуганно тараща глаза и поднимая шерсть дыбом, она шипела на завывающего мишку, хотя раньше любила лежать на его мягком животике.

Скажете, да нужно было просто выкинуть этого медведя – и все проблемы закончились бы! Но такая мысль даже не приходила никому в голову. Нет, это ведь был их родной Топтыжка, любимая игрушка из детства. Как такого выкинуть? Так хотя бы сейчас распороть мех и вытащить батарейку? Да никому просто не верилось, что она всё ещё может продолжать работать!

Когда Топтыжка наконец замолчал, все выдохнули с облегчением. Но отдавать его кому-нибудь передумали. А вдруг он снова завоет, захрипит и напугает чужого маленького ребенка? Так он и остался стоять на столике на веранде. Так и до сих пор там стоит…

 

 

Мигель

Кощей Бессмертный (Сказка о любви)

 

 - Ох, уж эти традиции, - Кощей только что закончил кропотливую двухчасовую работу по размещению иглы в яйце, - ну, где там у нас утка?
Старик оглянулся в поисках клетки с уткой.

- Эх, и как мне в неё яйцо-то засунуть? Уж и не припомню, как я в прошлые разы это делал. Столько лет с тех пор прошло, - Кощей, громко кряхтя и держась за поясницу, встал из-за верстака и направился к небольшой клетке, стоящей в углу поодаль, - была б ты жареная - другое дело, а так, для чего животину мучать? Это мне тебя ещё потом надо будет как-то в зайца затолкать, - Кощей оглянулся на клетку с зайцем, стоявшую в другом углу, - и кто такую мерзость придумал?

Он взял клетку с птицей и направился обратно к верстаку.

- Да, обмельчал нынче богатырь, в былые времена каждую неделю наведывались, все здоровяки как на подбор. Лицом красавцы и ростом под два метра. Даже до иголки регулярно добирались. Понятное дело, что иглу эту не сломать, титановая она, но по крайней мере пытались. А сейчас? Тфу. Странные они, конечно. Начитались сказок и бросились за зайцами-утками гоняться. Так ведь не просто так, смерти все моей желали. Зачем? Я их по имени даже никого не знал, злодеяний никаких не совершал. Ан нет, ползут! Дурачьё! Каким же я Бессмертным тогда был, если б от простой иголки смерть мог принять. А так - фамилия соответствует. Эх, а ведь всё из-за Василисы, жены моей. Все как один идут её от меня спасать.

Кощей открыл массивную дверь своей мастерской и крикнул.
- Василиса! Подойди ко мне, милая.

Через минуту в комнате стоял обворожительный запах полевых цветов. Это Василиса зашла в кощееву мастерскую.

- Что, Кощеюшка?

- Скажи, Василиса, на кой Леший сюда несет всех этих богатырей? (Кстати, что-то Леший давненько не захаживал). Может быть ты им повод даешь? Не жалко тебе их? Смотри, сколько уже из-за тебя добрых молодцев сгинуло, - Кощей гладил утку, подозрительно поглядываю на супругу.

- Да что ты, родненький! Уж я им всем и так говорила, и в соцсетях отвечала, и в статусе у меня стоит, что сама я замуж за тебя вышла, что люб ты мне. Так ведь не верят, остолопы! - Василиса обняла мужа за шею и нежно поцеловала в лысину, - да и кто ж в здравом уме от таких, как у меня, богатств-то откажется?

- Ну, ладно, иди, Василиса, верю, конечно, - Кощей успокоился и продолжил работу.

Трудился Кощей и вслух размышлял.

- Знаю, что правду говорит Василиса! Не даром же люди жену мою прозвали Премудрой!

 

 

 Михалыч

 О международной солидарности

 

Дело было в конце восьмидесятых. Друзья геологи рассказывали, что учились у них тогда на факультете несколько социалистических африканцев, совершенно неполиткорректно (о чём тогда никто ещё не задумывался) и просто прозываемых в народе неграми. Забавно, но говорили одни из них на французском, другие на английском, а кто-то даже на немецком или на испанском. Потому между собой и с прочими приходилось им общаться на ещё не вполне освоенном русском, активно помогая жестикуляцией, что со стороны выглядело крайне забавно. Впрочем, дело сейчас не об этом, а об эпизоде, который довелось наблюдать моим друзьям воочию: Ленинградское утро, стоит тёплая летняя погода, Университет, кажущийся бесконечным коридор здания Двенадцати коллегий с гипсовыми бюстами выдающихся учёных и длинными рядами строгих застеклённых деревянных шкафов, заполненных старинными фолиантами с золотым тиснением на корешках. Занятия уже идут и коридор почти пуст. По нему с изрядным опозданием топают на лекцию мои бесшабашные знакомые, а им навстречу гордо вышагивает их импортный коллега, сильно темнокожий парень …в цветастых семейных трусах. При этом вид у него его настолько гордый и счастливый, как будто автомобиль Москвич в лотерею выиграл, даже словно светится весь изнутри. И поведало это чудо изумлённым однокашникам, что неподалёку, в совершенно обычном хозяйственном магазине продаётся невероятно модная вещь – шикарные шорты в цветочек и горошек. У них на родине такие - товар страшно дефицитный, да и стоят очень дорого. А тут нате-пожалуйста, на выбор, да ещё и за какую-то смешную цену. Разумеется, он купил сразу несколько штук, а потом и другим африканцам тоже рассказал о невиданном изобилии, и те, побросав все дела, сразу рванули закупаться, пока дефицит не разобрали. А этот переоделся и пошёл в Университет хвастаться. Ох и засмущали же наивного иностранца сотоварищи по учёбе, рассказав доступно и в выражениях не стесняясь про трусы семейные, которые в приличных местах у нас демонстрировать обычно не принято, совершенно добив утверждением, что красоваться в таком виде в СССР уместно разве что дома при жене, если такая имеется, оттого и название. Поник недотёпа, покраснел как умел, что, впрочем, при его тёмной коже внешне почти не проявилось, и побежал, шарахаясь от прохожих, переодеваться к себе в общежитие, расположенное прямо напротив Зимнего дворца на Мытницкой набережной. Спустя достаточно непродолжительное время парень вновь появился в Университете, но уже при вполне нормальных обычных штанах. Только вот вид восторженно-светящийся по-прежнему никуда даже не думал исчезать. Спросили о причине приподнятого настроения и получили простой ответ: «Своим-то я ничего говорить не стал…»

А вы говорите – солидарность.

 

 

 Муся

Деньги... деньги...

        

    Такое может случиться с каждым: очень, ну, очень,  просто позарез  нужны деньги. Завтра. Хотя бы тысячи две. А их нет. И не предвидятся ни завтра, ни через неделю, ни через…  Полное обнищание трудовой бюджетной единицы. Все известные законные способы  обогащения в моём случае испробованы, а незаконные  у меня вряд ли получатся.
    Хорошо бы деньги найти. Ведь по слухам иногда кто-то и где-то их теряет. Господи! Господи, да помоги же ты мне хоть в чём-нибудь!   Например, положи на обочину грунтовки  моего Мозаичного переулка (знаешь, это в трёхстах метрах  от автобусной остановки) кошелёк, набитый хрустящими бумажками. Да хотя бы одну купюру (лучше – самую крупную, пятитысячную), скомканную и незаметную для других,  оставь среди этих куч печной золы и гравия. Господи,  ладно, пускай это будет тысячная… пятисотка,…  ну, сотенка, в конце концов!
  Но среди дорожной гальки издевательски поблёскивают только металлические пивные пробки. Почти, как «пятачки» или «двушки».  Это мелочь, конечно, но  найти приятно.  Особенно везёт на такой урожай весной, когда сходит снег. Пока иду по своему Мозаичному, могу и на проезд  насобирать. Это напоминает грибную охоту. Главное – внимательно вглядываться себе под ноги в снежно-грязевое месиво и знать «грибные» места.  Остановки, например. Пятнадцатиминутное ожидание транспортного инвалида-автобуса можно скрасить собиранием оброненных десяти- и пятидесятикопеечных  монеток.  И время недаром пролетает, и в кармане  вроде что-то зазвенит.
    Однажды я на одной автобусной остановке увидела согбенную старушку, которая радостно делилась  с хмурым ожидающим людом успехами своего маленького бизнеса. Хидромудрая бабулька колесила в городских автобусах от остановки к остановке (благо – бесплатно для особо древних), и собирала свой копеечный  урожай. В тот день она обогатилась  на 3рубля 60копек. При такой удаче месячная сторублёвая прибавка к пенсии ей обеспечена! Нет, не забывает Господь  своих любимчиков.
      А мне не везёт.  Денег нет, …  денег нет,…  и не будет. Переулок Мозаичный длинный, щербатая дорога норовит поставить подножку даме на каблуках, проезжающий лихач загоняет в дремучую траву обочины, но я упорно разглядываю неприглядную изнанку бытия под ногами. Битый кирпич,  маскирующий глубокую вмятину,..   раздавленная пивная банка,.. осколки стекла…
   А вдруг вместо денег я найду золото? Господи, ну что тебе стоит! Ведь я же теряла золотую серёжку с рубинчиком. Почему бы кому-нибудь  не обронить  в Мозаичном переулке колечко с бриллиантом  в два карата? Или златую цепь  весом граммов триста?  Или платиновое колье с изумрудами? Но Господь издевательски подсовывает мне порванную ярко-зелённую резинку для волос и пластмассовую «золотую» туфельку Барби.
   Денег нет,…  денег нет… и не будет. И с каждым шагом тает надежда на  Господню щедрость. Вообще-то, наш Мозаичный – жуткая дыра.  Городская окраина с тесно прижатыми друг другу домишками с огородишками на затворках. Набитые деньгами  портмоне и бриллиантовые колье здесь не водятся. А если и теряют здесь медяки, то только пьяные. Или малые дети, посланные в магазин. Вот если бы пройтись  в центре возле крутого ресторана после его закрытия, вероятность обогащения возрастёт. Хотя одинокая дама,  прогуливающаяся ночью возле питейного заведения – это совсем другая песня.  И не моя.
   Денег нет…  А вот и мой дом. Открываю  калитку  и смотрю себе под ноги в последней надежде  на своего мужа-ротозея. Вечно у него всё теряется и пропадает.  Весь  в меня.  А-а-а!!!   Вот оно, счастье!!!  Так и есть: мужнин  бумажник!  Конечно, он пуст. Но я-то знаю, что в секретном отделении он всегда хранит  заначку.  Ух, ты – целых две тысячи! 

Господи! Господи, спасибо, тебе, милосердный ты наш!   

 

 

 Некот

 Обманщица

 

Огромный мужчина в рваной белой рубашке нависал надо мной. Его красное лицо с пустыми рыбьими глазами горело от ярости:

 – Бекка, ты опять всё напутала. Я сказал переделать всё немедленно, – его слюна капала вниз на дырявые чёрные джинсы.

Пётр Николаевич был дельцом от кончика носа до рваных носков. Когда он узнал, что его троюродный брат разбогател на какой-то игре про криптовалюту, то среагировал моментально – открыл собственную фирму. У Петра Николаевича были все необходимые начальнику качества: упрямство, грубость, жадность и крайняя неопрятность, из-за которой я и прозвала его Дыркиным. Однако сотрудники никак не находились. Люди почему-то не хотели идти на зарплату в три раза меньше рынка. К счастью, он нашёл выход: сделал работу на полставки.

– Я просила у Кати сделать картинки для космонавтов, а она прислала ёршики для унитаза.

– Моей любимой Кати-и-ине, – Дыркин с любовью протянул букву «и», – лучше знать, что рисовать!

«Катина» была женой Дыркина и по совместительству художницей проекта. Рисовать она умела только стрелки на глазах.

– Наша игра называется «Лунные черепушки» – космонавты ищут на Луне остатки цивилизации ацтеков! При чём тут ёршики?

– Так пусть теперь ёршики будут искать. Ты геймдизайнер, ты и думай, а то завтра уволю. И почему ты сидишь в серой спортивной куртке?!

Я промолчала. Дыркин снял помещение без отопления и прекрасно об этом знал.

– Чтобы сегодня всё переписала! – он ушёл, глупо переваливаясь с ноги на ногу в своих рваных кроссовках.

Я осталась в кабинете с последним сотрудником нашей фирмы, программистом Ильнуром. Восемнадцатилетний худощавый парнишка, прошедший курс «Стать сеньором за 21 день».

– Чё, опять код переписывать? – спросил он, вгрызаясь в большой эчпочмак, приготовленный его мамой.

– Всё, что сейчас делает твоё приложение – это выдаёт красный экран с зелёной надписью: «Рахмат». Что тебе переписывать?

– Я месяц занимался архитектурой. Нужно соблюдать три основных столпа программирования, – Ильнур с видом эксперта покрутил надкусанный эчпочмак.

– Ладно, пойду подумаю над новым концептом.

Я вышла в курилку. Хоть я и ненавидела сигареты, надо было сохранять свой секрет. Полтора года назад подруга Сара подарила мне блютуз-наушники. Так я стала обманщицей!

– Алло, Слава. Начальник дал мне новое задание. Теперь нужно придумать, что ёршики будут делать на Луне, и расписать игровые механики.

– Бекка, это очень просто. Пусть космонавты улетели, а ёршики обрели жизнь благодаря магии ацтеков. А прокачка у тебя будет за души, скрытые в лунном грунте.

– Что бы я без тебя делала, любимый?

– Можно добавить облики: ёршик-Санта, ёршик-Микки Маус…

Слава начал расписывать детали. Он был настоящим геймдизайнером. Мы познакомились три месяца назад – красивый толстячок, похожий на Будду. Сначала он пытался меня учить, но поняв, что я безнадёжна, просто стал диктовать всё по телефону. Слава даже прошёл за меня собеседование.

Когда я вернулась в кабинет, Дыркин был в ярости:

– Я же миллион раз говорил тебе! Нахлебница!

– Я сделала новый концепт…

– Да какое мне дело? Уже час дня, а ты ещё на работе. Быстро выметайся А то опять попросишь оплатить переработку.

 

Смс от Сары: «Позвони мне. Я беспокоюсь».

 

В тёмном помещении без окон горели свечи. Я заменила серую куртку на чёрную жилетку с красной перевёрнутой звездой. Передо мной стояла сложная блестящая машина с множеством кнопочек. Пахло парафином и кофе.

– Мне раф на кокосовом молоке, – приказала мамаша в белом платье, – а моим дочерям – три двойных «экспрессо». Детям нужно покрепче, – она указала на одинаковых белокурых девочек, отрывающих голову бутафорскому ворону.

Я кивнула, пытаясь скрыть дрожь, – кофе готовить я не умела.

– Лутфулла, – прошептала я в микрофон наушника, – помоги.

– Да, милая, – сказал эфиоп с сильным акцентом. – Раф готовится просто…

Лутфулла – мой чернокожий парень. Мы познакомились с ним на лекции по разведению шиншилл. Он влюбился в меня с первого взгляда и всегда рад был помочь с моей второй работой.

Я подала кофе. Дети жадно набросились на чашки.

– Простите моих Ян. Они очень страстные, – сказала мать.

– Ян?

– Я назвала моих тройняшек Янами в честь меня.

 

Смс от Сары: «Тебе нужен нормальный парень».

 

У дома я с ужасом вспомнила, что скоро зима. Зимой возвращался Костя. Чудовище, он душил меня своими тяжёлыми руками. Правда, он был такой надёжный и заботливый.

– Тебя ждёт сюрприз, – сказал Слава в наушник. У двери стояла корзинка с ароматными розами.

– Спасибо, любимый.

В прихожей я сбросила куртку. Снова одна. Я легла на диван.

 

Энергичный стук в дверь.

 

– Я не открою.

– Открывай, дура. Это я.

Сара ворвалась в квартиру подобно вихрю.

– Хватит меня игнорировать. Ты замкнулась в себе и сидишь совсем одна. Я хочу помочь.

– Но я не одна.

– Не одна? Ты всё-таки нашла парня?

– У меня есть Слава и Лутфулла, и… Костя.

– Ты сумасшедшая.

– Нет-нет. Они настоящие.

Я показала на осеннюю куртку:

– Это Слава. А вот Лутфулла, – я достала чёрную жилетку. – А Костя, он… Он висит в шкафу до зимы. Они всегда со мной.

Я заплакала. Сара крепко меня обняла.

 

 

Нина Семёновна

Спасти Ниночку!

(Дневник кота Семёна)

 

Это мурррло появилось в нашей квартире пару дней назад. Амуррр над ним, видишь ли, пролетал и стрелой зацепил (крылатому недоумку не то что лук – дартс доверить нельзя). И знаете, как зовут этого подстреленного? А-лик. Жу-лик, но-лик – фрик! Человеческое недоразумение. Вы видели его носки? Полосатые, свалявшиеся, как шерсть уличного кота – Барсика из соседней подворотни. Два вонючих барсика с дырками на пальцах. Мееерзость!

Позвольте представиться: Семён Семёныч. Можно просто: Сёма. Из благородной породы скоттиш-фолд, с безупречной родословной. Живу в двухкомнатной квартире со своей хозяйкой, Ниночкой. Моя лямуррр. Богиня! Но она жертва, невольная жертва фрэндли фаер – попала под амурный обстрел, и теперь у них с этим фриком шуры-муррры. Охмурил он ее, ох охмурррил! Бегает вокруг этого увечного: Алик то, Алик сё, и мурлычет, и мурлычет... Моя священная котомиссия – спасти охмуренную Ниночку. Не будь я чистокровный шотландец, если не выдрессирую Алика в три дня, клык даю!

…Завтракаем на кухне. Ниночка вокруг Алика суетится: чаёк с мяяятой ему наливает, бутерброды с куриным филе подкладывает. О женщины, вам имя – вероломство! И забывчивость вам тоже имяя-у. Где моя курочка, Нина? Спохватилась, забывчивая моя, к холодильнику – шасть, и суррогатный вискас мне в миску – плясь.

Алик довольный сидит, барсиками своими у самого моего носа покачивает, филе нахваливает. Это мое мяяяясо! Не выдержал я такой наглости и сцепился с правым барсиком – пусть знает прохвост, чей завтрак сожрал. Алик как подскочит, носок сорвал, палец укушенный потирает, а Нина йодом в рану тычет. Про малыша заговорили: вот появится малыш, и всё изменится. Мы станем настоящей семьей, и Семён Семёныч успокоится, вот увидишь. Ах, так… Тогда я упал замертво и лежу на холодном полу – голодный обморок изображаю. Приоткрываю один глаз: Нина слезами заливается – меня, бедолагу, жалеет, филе с бутербродов в мою миску соскребает. Йееес, один ноль в мою пользу.

…Что ж, вечер не обещает быть томным. Сейчас пойдем спать, и я напомню этому увечному, кто в доме хозяин. По привычке пробираюсь в постель к Ниночке.  Разбежался – и шмыг прямо в одеяльные барханы – мяяяконькие, толстомяяясые. А там моя Ниночка с Аликом щекочут друг друга и про малыша что-то мурлычут. Безобррразие! Но, как говорится, два кота в одной постели не улягутся. Нехотя спрыгнул я на пол и, понурив голову, побрел на свою лежанку. И что бы вы думали?! Этот проныра подбросил своих барсиков прямо туда. Фу, мурррза, пррротивно! Пришлось залечь под кровать. До утра. Уснуть не довелось:  Алик так храпел, что сна не было бедному Семёну. Счет сравнялся, но я отыграюсь. Ох, отольются Алику Семёновы слёзки.

Наутро, пока Ниночка с Аликом хозяйничали на кухне, коготочки я поднаточил и прошмыгнул в туалет: затаился, жду, когда полосатые носки прошлёпают мимо, чтобы цапнуть их за пятки. Лёгким пиццикато процокали Нинины шпильки, стукнула входная дверь – пока-пока, моя птичка! А вот и полосатое чудовище на подходе. Ну всё, вылезай, кот, из печурки: надо ножи в дело пускать. И тут Алик – хлоп – захлопнул дверь в туалет. Замуррровал меня, изверг!

До позднего вечера сидел я в заточении. В голове суетливыми мышами  копошились планы мести: подрать носки – покрошить в хлам его вещи – всех порррвать! Чем дольше длилось мое заключение, тем сокрушительнее рисовались его последствия.

Но месть, как известно, – это блюдо, которое нужно подавать холодным. И желательно сразу в тапки. Поэтому, когда Алик вернулся домой, прошел в туалет и сделал вид, что удивлен, я продефилировал мимо, нашел его кроссовки и излил на них свое семя. Чтобы не дать семени мужа сего прорасти в этой квартире. Чтобы никакие малыши и никакие барсики даже не маячили на ее пороге. 

– Что это?! Что такое, Семён Семёныч? Как ты мог?! – Ниночка всплеснула руками и скорбно поджала губки.

А этот полосатый как рявкнет:

– Сама виновата – разбаловала питомца. Чем больше кота гладят, тем выше он хвост задирает, – схватил свои осемененные тапки и выскочил из квартиры.

Ну что ж, Семён Семёныч, ликуй! Враг побежден, с позором изгнан с поля боя.

Однако спустя полчаса это мурло уже опять нарисовалось – и сразу к Ниночке:

– Думаю, дорогая, пришло время их познакомить. Хватит ему уже по чужим квартирам слоняться.

Он распахнул дверь пошире и произнес – уже мне:

– Познакомься, чудила, это мой Малыш.

На пороге стоял зверь, зело страшный и ужасный, плотоядно облизываясь и клацая острозубой пастью. «Овчарка», – мелькнуло в голове, прежде чем черная пелена задернула и Алика, и Малыша, и Ниночку. Неуклюжий амур опрокинул горящий факел и выронил колчан со стрелами.

 

 

ООО

Дезинсектор

 

Когда по столу пробежало существо с весело шевелящимися усами-антеннами, мы с женой безуспешно пытались определить его видовую принадлежность. И тут какой-то давно подзабытый образ времен босоногого детства всплыл в моей памяти.

– Кажется, это… таракан!

Жена упала в обморок, но перед этим успела обязать меня купить дихлофос.

Я отправился в магазин. Продавщица сказала, что дихлофос сейчас не такой вонючий, но есть замечательное новое средство дихлофос экстра, которое уничтожает любую живность, включая досаждающих воскресными ремонтами соседей.

Я приобрел средство и немедленно распылил его за плинтусами. Однако тараканов это только раззадорило.

Каких только отрав мы не перепробовали: начиная от самого верного народного средства в виде шариков из яичного желтка и борной кислоты и заканчивая эссенцией для выведения блох у собак. Шарики тараканы с аппетитом сожрали, а над эссенцией посмеялись, принявшись плодиться в геометрической прогрессии.

В конце концов все закончилось тем, что жена съехала от меня, объявив, что ноги ее не будет в загаженном мерзкими насекомыми жилище.

И тогда появился Он, Дезинсектор. Я сразу проникся доверием к этому человеку. Как настоящий специалист, Он, одним взглядом окинув фронт работ, назвал цену нашего сотрудничества. Она оказалась космической:

– За обработку всей квартиры холодным туманом с вас…

– Но в объявлении сказано…

Дезинсектор презрительно пожал плечами.

– Тогда я не смогу оформить 100% гарантию!

Взяв с меня оплату, дезинсектор заверил, что буквально на следующий день я позабуду о тараканах.

Затем он вынул из сумки странный агрегат, похожий на пылесос. Одевшись в костюм с маской и став похожим на космонавта из фильма «Чужой», он велел мне покинуть помещение.

…Вернувшись в квартиру спустя пару часов, я обнаружил, что она завалена тараканьими трупами.

Целую ночь я не спал, наслаждаясь тем, что больше никто не бросался врассыпную, когда я входил в кухню и включал свет.

Первый таракан появился утром. Сначала я решил, что он мне приснился. Потом – счел представителем недобитой оппозиции. Однако за первым тараканом объявился второй. Причем, не просто пробежал по стене, а продефилировал, как чернослив, к которому приделали ножки.

Я в панике позвонил Ему.Он поразил меня спокойным, полным достоинства, голосом:

– Надо выждать. Тараканы пребывают в состоянии шока.

На третий день тараканы обнаглели настолько, что я обнаружил, что они могут не только прыгать, но и летать! И тут я, малодушный, решил обратиться к другой фирме.

Приехавший специалист камня на камне не оставил от методов предшественника.

– Холодный туман? Чепуха! Только горячий!

Озвученная сумма повергла меня в состоянии шока. Но желание избавиться от тараканов было таково, что я снял все средства со своей банковской карты.

…В конце концов в квартире стало нечем дышать. Стены, пол, окна покрыла какая-то едкая субстанция. К тому же мебель от этого «горячего тумана» распухла и стала годиться только для того, чтобы подарить ее бомжам.

Хотя в глазах у меня щипало, и несколько дней я был принужден мерзнуть с открытыми окнами, я торжествовал. Тараканы капитулировали. На радостях я пригласил жену. Жена назвала квартиру гадюшником и смыла все остатки нового средства.

Целую неделю мы наслаждались семейной идиллией. Пока тараканы не решли напомнить, кто в доме хозяин. Жена ушла, сказав, что не вернется, пока я не решу вопрос «как мужчина».

Пришлось мне с повинной головой идти к Нему. Отозвавшись о конкурирующей фирме словом с обилием символов икс и игрек, он решил прибегнуть к радикальным методам – разобрать потолки и пол, а также снести межкомнатные стены и, таким образом, добраться до скрытых тараканьих гнезд.

– А это будет дорого стоить? – робко поинтересовался я.

– Для своих клиентов у меня есть на примете знакомая фирма, – заверил Дезинсектор.

Хотя услуги фирмы стоили мне всех сбережений, а квартира приобрела нежилой вид, на этот раз я оказался умнее и выждал по меньшей мере месяц, чтобы уведомить жену о полной и окончательной победе над проклятыми насекомыми.

Но, едва переступив порог квартиры, жена обозвала меня слабоумным и подала на развод.

И вот как-то я увидел Дезинсектора. Он клеил объявление о своих услугах. Я хотел подойти к Нему, чтобы выразить свое восхищение Его методами. Как вдруг увидел, что мой кумир, зайдя в подъезд, достал коробку и вытряхнул из нее несколько насекомых!

Мое внезапное появление ничуть не смутило Дезинсектора.

– Видите? Это специально обученные тараканы! Они будут уничтожать других тараканов!

Я был потрясен гениальностью Этого Человека, Величайшего Дезинсектора всех времен и народов, достойного быть занесенным на скрижали истории! 

И хотя Он больше не берет трубки, и равнодушный голос автоответчика сообщает, что абонент в сети не зарегистрирован, Он остается для меня Дезинсектором с большой буквы. И пусть порой внутренний голос шепчет, что настоящие тараканы живут вовсе не за плинтусами и в стояках, а в… головах людей, я мужественно сопротивляюсь этой жалкой мысли, недостойной истинного борца с тараканами.

 

 

 

Папаня

 Мойка

 

Телефон, конечно, величайшее изобретение человечества. Правда если он звонит, каждые пять минут, то хочется выбросить его куда-нибудь в окошко, так сказать с глаз долой. Чтоб не видел и не слышал. Но если он так раза два-три в день звонит, то это очень даже хорошо и приятно, поскольку это значит, что люди про тебя помнят и не забывают.

Так вот. Сижу я как-то на кухне, посуду мыть собираюсь. А посуды этой, мать её за ногу, целая раковина. А тут телефон зазвонил, снимаю трубку, а в ней приятный и вежливый мужской голос меня и спрашивает:

-У вас мойка есть?

Меня этот вопрос в некоторый тупик поставил, потому что кухня без мойки это не кухня, а  посему в трубку отвечаю:

-Есть!

-Очень хорошо, - продолжает голос, - сколько час мытья стоит? Я сейчас приеду. Кстати мойка не занята?

Меня это в ещё больший тупик поставило и, не зная, что говорить я ответил:

-Да нет, вроде не занята. Сейчас я посуду помою и освобожу её.

-Какую посуду? – удивился голос.

-Как какую? – теперь удивился я, - Разную, грязную, чашки, ложки!

На мой ответ в трубке раздался заразительный смех.

-Ну, вы и шутник! – был ответ. – Ха-ха-ха! В мойке посуду мыть! Ладно, ждите, я сейчас приеду!

Честно говоря, после такого разговора я остался в удивлении и недоумении. Кому это вдруг понадобилась моя мойка на кухне. Да ещё деньги платить какие-то собирались. Нет, я не против, если мне деньги заплатят, даже не понятно за что, но всё-таки...

-Ну, приезжайте, - как-то неуверенно ответил я. – Правда я не очень понимаю, зачем вам моя мойка понадобилась?

-Как зачем? Машину мыть, - последовал бодрый ответ.

-Какую машину, игрушечную? – не удержался я от вопроса.

-Да нет же, - уже нетерпеливо ответил голос. – Самую обыкновенную «Жигули»!

-Так, а причём же здесь моя мойка на кухне, «Жигули» в неё вряд ли войдут! Если только игрушечные!

Тут тон в трубке несколько изменился, из вежливого он превратился в нетерпеливый.

-Послушайте, не надо мне морочить голову, - так было сказано. – Вы же только что сказали, что мойка есть и можно приехать, она почти свободна, если не считать вашей, какой-то непонятной кухонной посуды!

-Да приезжайте, приезжайте, я не против. Только «Жигули»-то настоящие и в квартиру не влезут.

-В какую квартиру? – удивился голос в трубке.

-В обычную. А вы, собственно говоря, куда звоните? – наконец сообразил спросить я.

-На автостанцию. Машина у меня грязная стала, вымыт её надо.

Тут, наконец, до меня дошёл весь смысл разговора.

-Э. – говорю, - да вы не туда попали. Это не автостанция, это обыкновенная квартира с обыкновенной кухонной мойкой.

-Ох, - досадливо произнес голос в трубке, - извините, пожалуйста. Я то думал, что это автостанция.

Я тоже хихикнул и ответил:

-Да ладно, ничего страшного, всякое может случиться. А так если что помыть надо из посуды, так приезжайте, вдвоём мыть посуду веселей.

Извинившись ещё раз, голос в трубке пропал, и послышались гудки означающие, что разговор окончен. Я в душе ещё раз похихикал над незадачливым автовладельцем грязных «Жигулей», и пошёл мыть посуду.

Так что как видите, телефон он иногда и развеселить может. Настроение приподнять. Главное, как я уже говорил, чтобы каждые пять минут не трезвонил. Иначе это не величайшее изобретение человечества, а средство для испытания нервов!

 

 

Сабзиро

За пи!

 

Осушив стакан, тесть посмотрел на меня сквозь его дно и сказал:

– Вот сколько лет ты в математике, а не ведаешь, что число пи – не постоянная, а функция…

– Чего? – насторожился я.

– Чего-чего, – пробурчал тесть, – диаметра, конечно.

– А вот это я как раз и ведаю, – усмехнулся я.

Теперь пришла очередь насторожиться тестю.

– Откуда?

– Оттуда. – сказал я, погружаясь в теплую пучину воспоминаний.

Это случилось в те далекие времена, когда я только начинал копать лопаткой аспиранта нехоженные уголки теории чисел. Занимала меня Великая теорема Ферма, и я уже доказал ее частный случай при а=1, но общее решение все время выскальзывало из трех неловких пальцев моего ума, как та игрушка в аттракционе-мошеннике.

В один из таких моментов очередного маленького краха дверь в мою каморку открылась, и в нее без стука кто-то вошел. Я поднял голову и увидел знаменитого лейтенанта Коломбо. Такая же встрепанная шевелюра, такой же мятый непонятного цвета плащ, та же хромота в походке, которой он быстро приблизился к моему столу. У меня возникло реальное опасение, что сейчас лейтенант меня разоблачит. Вдруг в мою статейку вкрался плагиат – спутник невежества молодости?

– Моя фамилия Щукин, – сказал Коломбо, ставя на мой стол сильно тертый кожаный портфель и начиная в нем рыться. – Я прочитал вашу статейку (чей-то злорадный бас в моей голове проревел: "Предчувствия его не обманули!") и решил, что вы подаете надежду...

Говоря это, Коломбо извлекал из недр портфеля и клал на стол, бесцеремонно отодвигая мои бумаги, выцветшие и мятые школьные тетрадки. За тетрадками появилась тяжелая стопка разного диаметра дисков из листовой меди. Ею он припечатал мои вдохновенные каракули.

 Я уже начал с облегчением догадываться, и гость подтвердил догадку, обведя рукой выложенное на мой стол:

– Я возвращаю математике ее разум. Вот – отрицание отрицательных чисел. Их нет, нет, соответственно, и чисел мнимых. В природе не существует отрицательной площади, но истинна та математика, которая адекватно описывает сущее, а не вымышленное. А вот, – он постучал пальцем по стопке дисков, – вещественное доказательство, что число пи – не постоянная, а функция, зависящая от радиуса, и, что еще удивительнее, от времени. Известно ли вам, что египтяне строили свои пирамиды, руководствуясь значением пи, равным три целых шестнадцать сотых? И все у них получалось идеально!..

Я уже перестал слушать лейтенанта Щукина. Особенно меня возмутило отрицание мнимых – моих любимых! – чисел. А уж непостоянство постоянной пи вообще выветрило остатки дежурной доброжелательности из моего взгляда.

Я встал и, собирая тетрадки и диски Щукина и суя их ему в руки, а если он не принимал, то сразу в портфель, произнес горячую речь о лженауке и продуктивной мании. Уходя, он обернулся, посмотрел на меня косящим глазом, и сказал, что моя статейка – полная чушь, потому что я использовал еще одну математическую химеру – натуральный логарифм.

– Лицемер! – крикнул я, но брошенное мною слово вонзилось в уже закрытую дверь:

 

– Да, – сказал тесть, – его фамилия была Щукин. В бытность мою начальником транспортного цеха он работал у меня инженером-электриком. Мне он тоже тетрадки показывал, но я его лихо срезал. Как же ты, щукин сын, говорю, цепи переменного тока считаешь, там же комплексные числа! Покосился он на меня презрительно, махнул рукой и пошел пить к сторожу нашего автопарка, самому благодарному своему слушателю. И забрали его оттуда – прямо со ступенек сторожки.

– Кто забрал? – удивился я.

– Сторож под протокол свидетельствовал: закемарил после стакашка наш инженер на ступеньках, вдруг яркий свет с неба, а когда погасло, от инженера один портфель остался. И часы у сторожа на пять минут отстали.

– Бухарики вульгарис! – воскликнул я. – Какое НЛО? К ним белочка-летяга прилетела!

– Тукта, малай! – сказал тесть, выставив вперед ладонь, как непьющий на советском плакате, которому невидимый злопыхатель поднес рюмку. – Поживи с мое, потом суди о людях!

– Папа, – сказал я, – вы старше меня на три года и пятьдесят три дня! Молодой отец и старый зять – линейное диофантово уравнение.

– Считать – не мешки ворочать! – сказал тесть, – Ты никогда не работал на производстве, а это и есть разница в целую жизнь. Как там говаривал трудяга Мефистофель балаболке Фаусту? Суха теория, мой друг, но древо жизни пышно зеленеет! В портфеле Щукина я тогда оставил для милиции тетрадки, а вот медные диски забрал на клеммы, – зачем добру пропадать? Но прежде чем их порезать, померил площади и сравнил с расчетными. Догадайся, каковы результаты?

– Число пи зависело от радиуса? – язвительно спросил я.

Тесть так же язвительно кивнул.

В это время мой математический мозг что-то по привычке считал. Что именно, я увидел, когда на внутреннем дисплее появился результат. Мозг перевел три года и пятьдесят три дня в дробь.

Тесть был старше меня на 3,14 года.

Пока я переваривал, он смотрел на меня с усмешкой. Наконец поднял стакан и подмигнул:

– Ну, за пи?

– Черт с вами, за пи... – вздохнул я.

И медленно выпил.

 

 

 

Саша Золотарёва-Стибайло

 Наркоман Павлик

 

Пятиэтажный дом, трещавший по швам от старости по улице Загоровского 76 в городе Москва, готовили к сносу и больше половины жильцов давно уже получили ключи от новеньких квартир где-то за московской кольцевой. Особо хитровыделанные, зная закон о том, что при сносе обязаны дать жилье в том же районе, жили практически в пустом доме с подачей света и воды по расписанию, таким образом заняв выжидательную позицию.

В нашем и без того многое перетерпевшем жилом доме, завелись наркоманы. Нет, не тараканы. Наркоманы. Вы не ослышались. Что их привлекло именно в первый подъезд с оставшимися жильцами доподлинно неизвестно, но ходили они сюда как муравьи по натоптанной дорожке.

Сначала жильцы начали находить иголки у мусоропроводов. Грешили даже на бывшего наркомана Санька из четырнадцатой квартиры, но он, как не самый последний член объединения секты Новый Свет, оскорбился, перекрестил всех и послал в тридевятое королевство. Все же болел он за это дело больше других. А дабы отвести от себя подозрения, даже лично вышел на тропу войны с кайфушниками.

Санёк верил, что одна правильно сконструированная фраза может попасть человеку прямо в сердце и изменить его жизнь. Не прошли даром годы посещения группы анонимных наркоманов с программой 12-ти шагов. Фраза которая ударила в самый мозг Санька: «Этого ли ты хотел в детстве». Он ее прочитал в какой-то брошюре, которую потом потерял. Но сама фраза хорошо укоренилась в памяти и возникала в его сознании каждый раз когда мысли приводили к желанию уколоться. Ведь этого в детстве он точно не хотел. Правда чего именно желал, тоже не помнил. Но данный опыт заложил в Саньке непоколебимую веру в силу слова и что на каждого человека есть своя уготовленная Богом фраза, чтобы дать ему сил изменить свою жизнь. Надо только разгадать какая.

Поэтому Санёк ответственно принялся за это дело и вскоре весь подъезд был увешан мотивационными плакатами с антинаркоманскими лозунгами наподобие: "Не спускай свою жизнь в мусоропровод", сила слова которых усиливалась с каждым пройденным этажом. Не поленился он принести с улицы какой-то неказистый бетонный валун с торчащей из него металлической арматурой на которой маркером написал: "Памятник мертвому наркоману" и поставил у своей двери на последнем этаже, что символизировало конец пути.

Однако сие представление на удивление возымело абсолютно обратный эффект и наркоманы полчищами устремились в этот дом как на экскурсию. Посмотреть, поржать и уколоться. Санёк злился и успокаивал себя: "Это как с отпугивателем кротов, сначала ультразвук привлекает всех грызунов с округи, а потом они бегут от него как от огня. Ещё не вечер" - думал Санёк. - Меня тоже не сразу проняло. И верил, что миссию свою незаметно таки, да выполняет. Однако тактику решил поменять.

- Что опять за крики? - выбежала из своей квартиры Нина Михална и пошла на звук, по пути стуча кулаком в двери заселенных квартир.

Жильцы начали высовывать головы из-за приоткрытых дверей и потихоньку выходить.

Крики были истошные. Звонкие.

- Опять наркоманы – сказал с недовольством, вышедший из двенадцатой квартиры Толик с женой.

Однако источник звука привел их не на последний этаж к рукотворному монументу, который последние особо полюбили, а прямо на улицу к двери мусорокамеры. Пришлось даже звонить в управляющую компанию, так как дверь была заперта. Вообще и мусоропровод как бы не работал - УК запретила. Дом-то под снос. Там и вода и свет по расписанию. Какой мусор? Да никакой! Все на улицу, выносили - в бак.

По открытии перед ними предстала следующая картина. Из серой грязной комнатухи два на два с засаленной, уже ставшей с годами матовой и темной, плиткой, выбежали две серых крысы, что заставило попрыгать наблюдающих. А из перекрытия торчал конец мусоропровода с мохнатой головой бьющегося в ломке наркомана, который то и дело мычал, да выл.

- Батюшки, как же он там оказался? - охала Нина Михална из десятой.

- Проклятые наркоманы - плевал под ноги Николай Петрович из восьмой.

Кто-то попытался было его потянуть за голову, но нарик, как собака, за неимением других механизмов защиты, начал пытаться кусать спасающие его руки

- Бесполезно - сказал Санёк - надо трубу резать.

Представители прибывшего спасотряда почесали репу и принялись за инструмент.

- Ноги подальше держи, смотри, он кусается, – ржал молодой спасатель, прикативший бухту от генератора.

-Раньше по полям лазили, теперь по шахтам, вот время то пришло - доставая болгарку сказал другой.

- Это нищие, потомки Шариковых. У нормальных всё по одному звонку.- смеялся третий.

- Какие отважные солдаты пропадают без дела! Ну ничего, подлечить и можно в штурмовики отправлять! – не унимались мчс-овцы.

- Да правильно делают. Солевых туда и надо. В мусорку. - добавил старший. - Врубаю ребята!

Зажужжал инструмент. Полетели искры. Жильцы отошли подальше и отвернулись.

Вытащили мальца. Сидит на земле трясется весь укутанный в золотое термоодеяло. Санёк подсел рядом.

- Как тебя зовут?

- Павлик – дрожащим голосом ответил наркоман.

- Ты пакет-то достал?

- Да - раскрыл кулак парень

- Давай сюда наживку, пригодится ещё - Санёк забрал закладку, засунул в карман штанов, помог Павлику подняться и придерживая его за локоть повел в сторону подъезда.

- Саша! – окликнула его баба Нина, - ты опять за старое?

- Какое старое баб Нин?

- Наркотиками своими торгуешь!

- Да упаси Бог, баба Нина. Вот те крест! – Санек перекрестил бабу Нину.

- Вы сектанты не креститесь, я в интернете читала. – плюнула в его сторону она.

-Я думаю ты оказался здесь не просто так. – обратился Санек к Павлику, - ты в Бога веришь? Знаешь я вот тоже раньше употреблял....- Санёк приобнял дрожащего наркомана и завел в темный подъезд. Они скрылись где-то на лестнице.

 

Светлана Стичева

Гадский пекинский утёнок

 

Дьявол выглядел именно так, как Боря его и представлял. Белоснежная манишка, фрак, усики—ниточка и блестящие от бриолина чёрные волосы с идеальным пробором. Длинный гладкий хвост был перекинут через согнутый локоть левой руки, как хлыст у укротителя тигров, в правой дымилась сигара. В чёрных стёклах круглых  очков, как на экране плазмы, имитирующей камин,  мерцали красным язычки пламени.

— Рад, сердечно рад познакомиться. — Дьявол сделал кивок и церемонно присел напротив Бори на табуретку возле кухонного стола. — Вижу, что узнан. Ах, как восхитительны все эти новые технологии, дипфейки и жэпэтэ, не перестаю восторгаться! И внешность автоматически подстраивается под потребителя, и вокабуляр. Кстати, прошу непременно отметить скорость доставки в чек-листе.

— Какой доставки?  — Боря медленно приходил в себя.

— Доставки заказанной услуги. — Дьявол ловко вынул из под полы фрака планшет. — Великий роман вы заказывали?

Боря стушевался и покраснел.

— Ну, это… Я просто устал. У меня самого не получается.

На самом деле Боря не просто устал, он был на грани. Десять лет — срок достаточный, чтобы начинающему писателю осознать: с этим делом пора заканчивать. Обозреть трезвым (обязательно) взглядом содеянное, и признать себя бытовым графоманом, подпись, печать.

Окончательно масла в керосинку Бориных сомнений подлил Незабродин,  забежавший накануне проведать, как поживает его коллега на удалёнке.

— Друг, пойми, десять напечатанных рассказов, это, конечно, хорошо. Но рассказы-то твои — полная шляпа, скучные и безжизненные, хоть и написаны по всем канонам курсов для начинающих копирайтеров. Десять рассказов за десять лет, и хоть бы один мало-мальски толстый журнал. Нет же, сплошь худосочные зины. А сколько конкурсов забросал ты своими потугами на шедевр? Я смотреть уже не могу, как ты чахнешь на этой прокуренной кухне, выстукивая пальцем слово «дискриминация». Сорок лет — лучше подумай о личной жизни, пока не поздно!

— Личная жизнь? Никому не нужен пузатый нищеброд. Не моей корректорской зарплатой соблазнять и очаровывать.

— А фриланс у нас пока никто не отменял, и не я брезгую писать заказное для «Газвдом» со своей филологической аспирантурой!

— Чёрт возьми! — не выдержал Боря.  — Я хочу написать свой великий роман. Я как Фауст, готов продать душу за это!

Незабродин пожал плечами и засобирался домой. Проводив его, Боря вернулся на кухню, где и обнаружил внезапного гостя.

— Ну-с, продолжим. — Дьявол ловко достал из шляпы-цилиндра бумаги и разложил их на кухонном столе. — Роман будет в жанре автофикшн, и называться «Гадкий пекинский утёнок». Скандинавский нуар в азиатском сеттинге. Почему так? Ну, такой выпал лот. Запросов много, жэпэтэ пашет без остановки. Да и какая разница? Тиражи гарантируем. Гонорары пойдут не сразу, сначала мы из вас слепим проект. Гастроидентичность!  Вот о чём скоро заговорят из каждого утюга. Вы будете амбассадором, это звучит гордо! Подпишите здесь и здесь. Дальше делать ничего не надо, просто сидеть, ждать звонка. И веселей, скоро придут и почёт, и Слава. Слава — в буквальном смысле, она у нас будет голосом гадкой пекинской утки. Порепетируете с ней, крякать придётся много, а как вы хотели?! Продвижение проекта, конечно, адский труд,  но без участия автора нынче не представляется возможным. Что ж, за сим откланиваюсь.

Дьявол поднялся из-за стола.

— Разрешите спросить напоследок? Профессиональный интерес, сбор статистики. Отчего интеллигенция ныне обращается сразу к дьявольским силам, а не первым делом к Нему? Там, конечно, без шоу, но зато сразу в учебник для средней школы и место редактора по выбору, а это сами понимаете…

Боря невольно сглотнул резкий выброс желчи в пищевод.

— Я не подумал. А что, так можно было?!

 

 

Семалия

Жених для поварихи

 

Жил-был кот Васька, и была у него хозяйка-Зоя, повариха. Взяла она его с улицы горьким бездомышем, блохастым и больным. Выходила, вылечила, откормила и поселила в своей квартирке. Жила она одна, у большого городского парка, в котором всегда туристов было видимо-невидимо. Так и ходили косяками между статуй и цветников, натыкались друг на друга.

 И мечтал Васька, в знак благодарности,  выдать Зою замуж.

 

Вот и крутился он  среди гуляющих днями напролёт, выбирал жениха подходящего.

И вот в какой-то Зоин выходной, она тоже прогуливалась в парке. Подошел к ней молодой человек с картой и стал спрашивать, как куда-то пройти. А Васька из-за кустов наблюдал, оценивал претендента в женихи.

 

-Подходит!-решил он и как только парень наклонился к Зое с очередным вопросом, Васька метнулся ему под ноги. Чтобы не упасть на землю, молодой человек  упал в мягкие обьятья Зои. И остался. Цветы стал носить, да конфетами задаривать.

 

Ухажер этот, кстати звали его Вася Рыжиков, оказался не рыжиком, а настоящей поганкой и кота невзлюбил. Как уж Васька ему не угождал и не подлизывался, а невзлюбил и точка.

- И что ему надо, этой поганке?-не понимал кот.

И тоже невзлюбил Васю и объявил ему войну!

 

1. Как-то пришёл Вася к Зое, ключами дверь открыл и втащил букет большущий из полевых цветов. Сюрприз для неё подготовил. Вазу отыскал на полке, воды налил, поставил этот веник посреди стола кухонного и побежал ещё за чем-то. А на столе Васька любил полёживать, когда Зоя не видела.

 

Васька вокруг веника походил и решил, что пахнет он плохо и такой подарок Зое ни к чему.

- Дураков нет!-подумал он и аккуратно подтолкнул вазу лапой. Она наклонилась, воду выплеснула, цветы вывалила и рухнула на кафельный пол. Пол хрюкнул и ваза разлетелась на мелкие кусочки. Васька  добавил сверху веник и поплёлся спать.

 

Только он развалился на подушке, лапы раскинул, как в дверях защелкал замок. Явился Вася с бутылкой шампанского и тортиком в  бумажной коробке.

 

Васька только глаза успел открыть, как услышал сигнал тревоги. Такого высокочастотного воя он не слышал никогда и конечно  испугался. Он метнулся под кровать, но туда за ним полезла мохнатая швабра , которой Зоя полы мыла. И так эта швабра нападала на Ваську, что тому пришлось выскочить и бежать в прихожую. Там он увидел новые туфли поганки и присел на секундочку в один. Вместо дезодоранта для обуви и на долгую память.

 

Поганка взвыл, как пожарная сирена и хотел прижать Ваську к двери, чтобы схватить за шкирку и надавать тумаков. Но тот  рванул опять в комнату. На ходу содрал скатерть со стола и со всего маху приземлился в тортик, неразумно оставленный  на подоконнике. Коробка треснула и Васькин хвост стал тонуть в какой-то белой жиже. Вася, почти теряя сознание от злости, запустил в кота подушкой-думочкой с вышитой на ней свинкой.

 

Васька-то сумел увернуться, а шампанское нет. Бутылка зашипела, падая и выстрелила пробкой  Васе прямо в лоб. 

Поганка ошалел  от такого поворота и громко, по-детски, заплакал. Ваське стало жаль человека и он  прыгнул на форточку, чтобы убежать с Васиных глаз.

 

Но тут Вася очнулся, тихонько подкрался к потерявшему бдительность коту и схватил его за хвост. Рука, как на санках, легко  съехала вниз по масляной дорожке. А Васька обернулся и с размаху дал обидчику  в глаз когтистой лапой.

 

И вдруг Васька заметил, как из-за поворота, вынырнула веселая Зоя.

Она легко размахивала хозяйственной сумкой с продуктами и даже напевала что-то.

 

С громким: « Мяу, бьют, убивают»,  он спрыгнул с форточки и захромал ей навстречу. Тонкий жирный хвост грустно подметал улицу, собирая прошлогодние листья и засохшие палочки.

- Васенька!- Зоя сначала остолбенела от ужаса, а потом побежала к нему навстречу. Она сорвала с шеи симпатичный шелковый платочек и бережно упаковала в него Ваську.

- Знаю, кто тебя обидел,-прижимала к себе кота- Ну я ему сейчас покажу!

 В окне Васька заметил кислую, расцарапанную  рожу Васи и ухмыльнулся про себя: « Нашёл с кем тягаться, салага!»

 

1. Дома Зоя навела порядок сразу: Ваську на подушку, Васю на выход.

- Иди, иди,- напутствовала его Зоя,- и не возвращайся!

 Ваську она первым делом понесла в ванную и выкупала с шампунем.

А после и на кухне зашипело и забулькало, и запах потянулся такой, что Васька чуть язык не проглотил.

 

Вечером дилинькнул дверной  звонок и гость пришел с букетом и тортиком. Да длинный такой,  что Васька чуть шею не сломал, когда искал в вышине его конечную точку. А гость  Ваську увидел, наклонился и протянул ему свою лопату шершавую: « Будем знакомы. Василий».

- Невезуха,- сразу расстроился Васька,- имя-то знаковое, одного вытурили, другой нарисовался.

 

Но Василий оказался человеком хорошим и без памяти полюбил Ваську. В ЗАГС с Зоей ходили и Ваську брали с собой. А как же, член семьи. Не дома же ему сидеть в такой день. На столе регистраторши сидел, любовался новобрачными. А потом в ресторан завернули, а уж потом и домой пришли. Васька устал зверски и уснул на подоконнике мгновенно. Но счастлив был безмерно. Выдал же Зою замуж и мечта сбылась!

 

 

«Сибирячка»              

Мечты о прекрасном

 

Легче всего осуществимы те мечты, в которых не сомневаются.

А. Дюма-отец

  Темнело. На небе появились яркие звезды. На лавке, в садочке, на приличном расстоянии друг от друга, сидели двое. Не старые еще пенсионеры, жители деревни    «Дубки»

 Тит Титыч и жена его  Лилия Валерьевна, коротали вечер. Их единственная дочь Любочка вышла замуж за китайца и жила в Китае. Родителей навещала редко. Говорят, что когда муж и жена живут много лет вместе, то они похожи друг на друга. Но, это был не тот случай.

   Маленький, худенький Тит Титыч и его мощная, с борцовскими плечами жена Лилия Валерьевна были совершенно разными людьми. И не только по внешнему виду, но и по характеру. Но, было у них нечто общее – они мечтали о  Прекрасном.

    Эта МЕЧТА  о прекрасном  объединяла их и разъединяла одновременно. Она грела их души, заставляла сердца  биться сильнее и крепко держала их на плаву жизни.

     Сидя на лавке, каждый из них, предавался своей прекрасной МЕЧТЕ в одиночку. Лилия Валерьевна томно закатывала глаза, шевелила крупным шишковатым носом, тихонько что-то напевала.

     Несмотря на внешнюю грубую оболочку, Лилия  Валерьевна была очень романтичной дамой. Она спала и видела себя горожанкой, живущей в шикарной квартире с удобствами. Вот идет она такая важная и…красивая в большой шляпе по городу. А в городе музеи, театры…в городе все есть. Красота… И МЕЧТА  ее была  прекрасная!

     И тут Лилия Валерьевна открывала глаза и вспоминала…квартиры нет. И она начинала двигаться с МЕЧТОЙ ближе к Тит Титычу.

     У Тита Титыча была суровая мужская МЕЧТА. Эту МЕЧТУ  он часто видел на экране телевизора. Она мчалась к нему навстречу, она парила в воздухе. Он носом ощущал ее , он ее хотел. Он так любил и лелеял свою МЕЧТУ!  В гараж, где стояла его некрасивая любовь в виде  старой, престарой машины ,он давно не заходил. В своей МЕЧТЕ – он почти молодой, крепкий ,сильный открывал дверцу прекрасного автомобиля   и фигуристая блондинка садилась к нему. И они мчались…

   Но, тут в МЕЧТУ Тита Титыча врывалась со своей жалкой мещанской Мечтой Лилия Валерьевна, она придвигалась к нему своим  мощным боком и начинала делиться с ним своей «розовой» МЕЧТОЙ. Каждый вечер слушать ее МЕЧТУ было невыносимо. Тит Титыч начинал сначала сморкаться, потом кашлять. А затем и грубо перебивать. Вечер обычно заканчивался скандалами и обидами. Тит Титыч кричал с надрывом в голосе:

  - Прекрати врываться в мою МЕЧТУ!

   Лилия Валерьевна уходила спать в слезах.

  И тут случилось горе. Умерла единственная сестра Тита Титыча – Варвара. И завещала она свою городскую квартиру любимому брату.

  Лилия Валерьевна пошла в магазин и купила себе соломенную шляпу. Ее МЕЧТА была близка как никогда. Оформили наследство…

   …Было раннее утро. Тит Титыч тихонько встал с кровати. Лилия Валерьевна крепко спала…с  прекрасной МЕЧТОЙ. И он поехал в город.

      Выйдя во двор, и не обнаружив там мужа, Лилия Валерьевна, пошла и срубила в огороде крупный, крепкий  кочан капусты. Она любила пирожки со свежей капустой. И тут появился он … в  прекрасной  МЕЧТЕ синего цвета.

…Он шел ей навстречу, и улыбка озаряла его лицо. Она была сильной, очень сильной женщиной. Кочан капусты, как ядро, впечатался в лицо Тита Титыча. У него потемнело в глазах, голова закружилась и он упал. Когда пришел в себя, то увидел жену свою Лилию Валерьевну, с выпученными глазами и открытым ртом. Она, что-то тихо, почти беззвучно шептала:

     -Убил  прекрасную МЕЧТУ, убил прекрасную МЕЧТУ…

  …По главной улице районного городка N ехал новый  автомобиль. Худенький водитель в темных очках и его спутница в  соломенной шляпе  были вполне  счастливы! Прекрасная МЕЧТА расположилась на заднем сиденье и благостно улыбалась!

 

 

Слива

Родственное слово

 

  Внук Тима не любит читать. Я, как всякая нормальная бабушка, пытаюсь находить всё новые и новые аргументы в пользу этого бесценного занятия. Только вчера горячо убеждала второклассника проявить интерес к книге. Нажимала на возможность пополнения словарного запаса. А сегодня выяснилось – для этого существует более легкий способ!

         Тимофей приплёлся из школы мрачнее тучи. Понятно. Двойка.

Не разводя антимоний, спрашиваю:

– По чём, обиженка?

– По русскому, – буркает недовольно внук и, шмыгнув носом, сердито добавляет – А там тройка стопудовая выходила!

– Это как же? Учительница необоснованно занизила оценку? – недоумеваю я.

– Вот именно! Необоснованно! – повторяет моё словечко Тима, раздражённо выдёргивая из ранца тетрадку, и приговаривая – Сто раз объясняла, что безударная гласная в корне проверяется ударением! А сама… А сама…

         Штудирую диктант. Там вперемешку слова с безударной в корне и словарные. Все исправления верны.

– А с какой именно ошибкой ты не согласен? – вопрошаю, ещё раз пробегая взглядом по многочисленным огрехам.

         Тимофей с изумлением смотрит на меня – в ротозействе бабушка замечена не бывала! – и торкает пальчиком в слово с перечёркнутой учительницей второй буквой. В редакции внука оно уверенно изображалось так – «херург».

Захлёбываясь от возмущения, Тима заявляет, что оно запросто проверяется однокоренным под ударением.

Изо всех сил стараюсь сохранить серьёзное выражение лица. Тс, бабушка! Думай!

 – И какое проверочное?  – тяну время, безуспешно подбирая подходящий вариант объяснения.

Сначала Тима недоверчиво бросает на меня взгляд – не шучу ли? Такого от всезнающей бабушки он просто не ожидал! Убедившись по моему оторопелому виду, что проверочное слово мне, действительно, не знакомо, окончательно приходит в негодование:

– Ну вот! И ты тоже не знаешь! «Читай книжки! Пополняй словарный запас!» – передразнивает меня внук. – Да в твоих вежливых книжках такого слова и не напишут! А оно есть! Короткое такое! Из трёх букв! – указательный палец Тимоши устремляется вверх, и торжествующий взгляд останавливается на моей озадаченной физиономии.

Авторитет окончательно подорван. Как же – такая непростительная ограниченность лексикона!

Напрягаюсь, лихорадочно подыскивая толкование для трудного случая… И не нахожу!

 Не выдержав позорной паузы, сжалившись, в конце концов, над родным человеком, Тимофей огорчённо изрекает:

– Народ надо слушать, бабушка! А не только умные книжки читать.

 

 

Солнышко

Ёлка

 

Маша, отправив мужа с детьми за ёлкой, начала убираться. И с начала всё было не плохо. Она настирала занавеси, помыла полы, пропылесосила. Но недавно приобретённый котёнок решил полазать по занавескам. Карниз, и так еле державшийся, рухнул.

            Больше всего её удивила ёлка, которую принёс Пётр.

– Это что? – Спросила Маша.

– Ёлка.

            В руках Петра было что-то неказистое, серого цвета и размером с десятирублёвую монету.

– А что, нормальных не было?

– Тридцать первого декабря?

– Ну тогда и ужин будет такой же. А дети почему грязные? Ваня, Вика быстро в ванную.

– Просто немного с горки покатались.

– И санки они сломали?

– Это я решил прокатиться. Почему нет санок для взрослых?

– Ты мандарины купил?

– Да. Вот.

            Пётр показал рваный мешок.

– Я вижу только мешок.

– Ой, наверно раскатились по дороге. Я же их на санках вёз.

            Маша поставила ветку в стаканчик и начала одеваться.

– Вместе сейчас пойдём.

            Часы показывали полшестого, солнце давно село. Радостные дети собрались идти с родителями.

            На улице валялись мандарины, видимо те, что Пётр растерял. Он начал складывать их в мешок.

– Ты что делаешь? – Спросила Маша.

– Собираю то, что растерял.

– Они уже давно перемёрзли. Другие в магазине возьмём. Но муж даже не слушал её. Пётр шёл, не глядя по сторонам, пока не врезался в столб. На столбе сидела ворона, которой приспичило нагадить.

            Когда семья добралась до ёлочного базара, то увидели там только остатки от ёлок. Маша порылась в них и нашла вполне приемлемую ветку.

            На обратном пути они зашли в магазин и взяли несколько мандаринов, ещё не замороженных.

            Котёнок в это время явно устраивал погром. Кастрюля с мясо уже валялась на полу, мясо было надкусано, по всему полу разлит бульон. И хорошо, что кастрюля была уже не горячая. По всей квартире была разбросана туалетная бумага и разорвана на мелкие кусочки.

«Опять убираться…» - Думала Маша.

            Но тут в голову ей пришла гениальная идея.

– Так, кто хотел котёнка тот за ним и убирает.

– А карниз тоже нам вешать? – Спросили хором дети.

– Карниз – это была папина задача. Ему и вешать.

            Ваня и Вика быстро убрали всю туалетную бумагу и вытерли пол от бульона. Пётр же просто снял шторы с карниза, положил их на диван, а карниз поставил за дверь.

– Завтра приделаю. – Сказал он и грохнулся на стул.

– Тогда и Новый год завтра отмечать будем. - Ответила Маша.

            До Нового года оставалось два часа. Пётр лениво побрёл чинить карниз. Повесив всё, он вернулся за стол. Там уже стоял аппетитный ужин и наряженная ветка на окне.

            В двенадцать часов, под бой курантов раздался грохот. Как оказалось, карниз не был хорошо закреплён. И он опять упал. Все побежали смотреть. Котёнок в это время пошёл изучать ёлку. На двенадцатом ударе курантов ёлка была свержена, а ваза разбита.

            Игрушки хоть и были пластиковые, всё равно поломались.

            Маша убрала стёкла, переставила ветку в другую вазу и поставила первую малую ветку в стакане на стол.

            Котёнок носился по всей квартире всю ночь и заснул только под утро.

СОнНосТь

Библионочь

 

Всякий поход в современную многофункциональную мультимедиа-библиотеку оборачивается расщеплёнкой, с мета-телом и мета-разумом, тризной с отчизной: «Все писатели должны умереть» vs «Тишина[1] должна быть в библиотеке» (P.S. Писатель взят в плен, всё тлен…) «Я есть альфа и омега. Путь, истина и жизнь. Я есть царь, воскресение, я есть тот, кто я есть, пастырь добрый, бог, любовь. Воплощение математической модели. Голосовой автофикшн-нейро-ассистент: «Сократитесь до краткого изложения, станьте корпускулой с мета-вселенной в облаке!»»

– Отчего ж ВЫ к нам не прихОдите, А-а, мистер, мастер? – будто бы чат-бот поинтересовался «ресепшн-собеседник» (на этом месте автомат-терминал, милый робот).

Совсем не хочется говорить, только жестами, там, кивать головой, в крайнем случае, мычать себе под нос нечленораздельные «угу»-фуги. Писатели… ранимые, замкнутые люди, с богатым внутренним миром…

О пушки на опушке, вновь новый бой с судьбой, с собой, СБОЙ программы……… ВСПЫШКА

Иван Васильевич сел на постели, закурил свою сигару и, глядя, как догорали во тьме тени, задумался.

В дверь постучали.

– Кто там? – крикнул он.

Дверь отворилась, и вошёл один из его секретарей – старик с печальными глазами, с бледным лицом, в каком-то балахоне с откинутым капюшоном; он снял капюшон, посмотрел на князя и сел на стул подле его постели.

«Ах, вот ты кто!» – подумал князь, узнав в лице старика своего секретаря.

Секретарь вынул из-под рясы книгу и прочел:

– Vive la famine et la mort. Lefoucauld.

Это было его любимое сочинение.

Он прочёл несколько строк и, вздохнув, подвинулся к князю и спросил:

– Ну что?

– Да ничего особенного, – отвечал князь, – по-прежнему томим думами.

Старик пожал плечами и промолчал.

Наступила ночь.

Дремота и рассеянность опять овладели им.

Но вдруг он вспомнил о своем споре с князем и взглянул на него.

Явился в том же виде, как вошел, – в лохмотьях, с отброшенным капюшоном, тот же старик, только в лице его была задумчивость и скорбь. Он опять взял из рук Ивана Васильевича книгу.

Иван Васильич глядел на него, охваченный приятным чувством, и вдруг спросил его:

«А жаль, что я поссорился с вами, друг мой, нет, я положительно, положительно не желаю быть неблагодарным!»

– Что вы? Кто вы? – спросил тот.

Князь рассказал ему всё о своей с ним ссоре, прибавил ещё, что понимает всю ничтожность князя и постарается его успокоить, но сначала выслушает его.

И старик рассказал ему в двух словах всю историю его знакомства с князем.

Больной слушал, делая движения, чтобы поудобнее устроиться на постели и взять книгу. Секретарь тоже слушал, кончив своё повествование, он сказал: «Да, вы знаете – мне жаль князя, он, право, настоящий глупец, он обольстил себя обманчивой надеждой, думая, что может изменить свою амнезию». ЗАТЕМНЕНИЕ

Остроконечные кластерные перламутровые пупырышки. Завёрнутый в лоскут моллюск.

 

Странник

 Любовь и Стихоплёт

Он выбегает всякий раз, когда по утрам я гоню мимо его дома гусей на речку. О моём приближении он определяет по гоготу гусей. Он ―  это Эдуард Сергеич Зябликов, деревенский чудак сорока   пяти лет. Бобыль, по кличке  Стихоплёт.

Раньше он работал электриком. Теперь ― пенсионер. К тому ж на группе.

 Когда-то он упал со столба, повредил голову и позвоночник. Полгода пролежал в больнице. Думали― всё: кранты Сергеичу. Жена  сразу же от него открестилась и уехала куда-то вместе с сыном. Говорят, другого мужичка себе  нашла.

А Зябликов оклемался. С чудинкой только стал. Попивать начал, чего раньше, скажем прямо, за ним не наблюдалось. Но это ещё не всё. Он начал слова всякие  рифмовать!

Однажды на мой вопрос: как дела, он ответил мне рифмованным двустишием:

―  Живу в селе,

      Навеселе!

― Ты прям поэт,― удивился я.

― А то!―гордо ответил Стихоплёт и добавил: ― Похоже, засиделся я тут с вами в деревне. Пора ехать Москву покорять. Глядишь ― и от баб отбоя не будет. Тогда уж точно женюсь.

Мысль о женитьбе у Стихоплёта была просто маниакальной. Он даже бородку шкиперскую завёл, чтобы привлекать внимание женского пола. Ради своей потенциальной избранницы он даже готов был стать бизнесменом.

― Как только женюсь, возьму  миллиона три кредита и на эти деньги открою магазин, ― говорил Стихоплёт,―  Заживу со своей дамой так, что закачаетесь!

Но ни бородка, ни обещания райской жизни серьёзных женщин к Стихоплёту не привлекали. Только шалашовок одноразовых…

А выбегает Стихоплёт, чтобы пообщаться.

Вот и сегодня он торопливо выскакивает из дома, на ходу заправляя рубашку.

― Привет интеллигенции! ― говорит он.

― Что нового? ― спрашиваю я по привычке.

― Влюбился! ― выпаливает Стихоплёт.

― И кто она? ― спрашиваю я.

― Продавщица из магазина.

― Их там три.  Ты кого имеешь в виду?

―  Маринку Тищину. Моя старая любовь. Хоть она об этом и не знает. Она  недавно из Воронежа вернулась. Теперь опять  тут будет жить!

― Да она ж младше тебя лет на десять!― удивляюсь я.

― Ну и шо? Самое то, что надо: молодая, разведённая. Да и детей нету. А зачем мне старуха? Короче, сегодня вечером пойду в любви признаваться. Я вот по этому случаю даже стишок написал.

Развернув в руках листок, Стихоплёт прочитал:

Ты пойми меня, Марин,

Я живу совсем один.

И такое положенье

Вызывает грусть-томленье.

Выслушай, Марин, меня,

Всеми формами маня.

Я люблю тебя, кажись,

Ну а ты меня? Колись!

― Ну  как?― спросил он.

― Хорошо,― сдержанно заметил я.― Только вот две последние строчки  совсем не к месту. Какое ж это признание, если ты говоришь: «Я люблю тебя, кажись».

― Ну это для рифмы: кажись-колись.

― Нехорошая рифма. Во-первых, любовные признания делаются без «кажись или кажется». Во-вторых, «колись» ― никуда не годиться. Ты что, рецидивистку допрашиваешь?

― Тут ты, пожалуй прав,― согласился Зябликов.― А как же тогда концовку написать? ― посмотрел он на меня.

― Давай вместе подумаем, ― предложил я.

И пока мы догнали гусей до луга, новый вариант признания был готов.

 Я предложил сменить размер, а то уж очень бойкий стих получается.

― Смена размера привлечёт внимание ко второй части стихотворения, ― пояснил я.

Стихоплёт согласился. И вторая часть возникла в таком виде:

Любовь к тебе гложет меня, нету силы,

Уж лучше б меня нанизали на вилы!

Марин, подари мне взаимность свою,

Иначе я в пламени страсти сгорю!

― Ну это уже кое-что, ― оценил я.

― Да не кое-что, а отлично. Прям за душу берёт. Спасибо за помощь, ― поблагодарил меня Стихоплёт и, свернув листок вчетверо,   положил его в карман.― Сегодня вечером, как говорится,  пойду на прорыв. А сейчас побегу: надо травы кроликам накосить.

Утром следующего дня он вышел из дома какой-то сконфуженный.

― Ну, и  как дела на любовном фронте? Наступаешь или в засаде сидишь?― спросил я.

― Никак. Точнее, хреново,― признался Стихоплёт.

― Поясни.

― Ну что тут пояснять, ― начал рассказывать Стихоплёт.― Вчера вечером срезал пару роз у соседа и потопал. Прихожу в магазин, а там полно народа. Ждал, ждал, когда народ рассосётся, а потом решил: а пойду-ка я к её дому!

Пришёл. Стал ждать там. Магазин – то до десяти вечера работает. Ну я и притомился. Прилёг в травку возле её дома и придремнул. Очнулся, смотрю она, Маринка моя идёт. И не через парк, а по освещённой дороге. Побаивается, наверно, по парку-то. Сейчас ведь дураков как собак нерезаных..Испугать могут за милую душу.

 Короче, подходит она к дому, и тут я из травы голову поднимаю и говорю:

― Привет, Марин!

Она как сиганёт от неожиданности! Похлеще чем на батуте!

― Ну ты и дебил, Стихоплёт! Чуть до инфаркта не довёл. Что ты тут делаешь? Проваливай отсюда,― говорит.―  Спать уже пора.

 А сама ― шмыг в калитку. Да так быстро и ловко, как будто всю жизнь  только этим и занималась. И в дом побежала.

Пришлось букет в забор засунуть и домой сматываться. Не надо было мне в траву ложиться. Зря человека напугал. Ну ничего. Осаду крепостей тоже ведь не дураки придумали. Сегодня вечером ещё раз попробую. Я уже и стратегию новую придумал.

− Это какую  ж?

− Разрыхлю её душу стихами. А там, глядишь, и  у Маринки  ответное чувство вырастит.

― Удачи! ― пожелал я ему, − только  не залегай больше на её пути. Негоже с высокими чувствами в бурьяне валяться!

− Ясное дело, − согласился Стихоплёт.− В облаках надо витать! В облаках! Даже если не умеешь, − добавил он ни к селу, ни к городу.

 

 

 

Тамара Киберпанк

 Как Иван Викторович и Сергей Васильевич на заводе работали

 

Иван Викторович, работавший на заводе ведущим инженером-конструктором уже двадцать два года, последние два часа был занят архиважным делом. Его целью было просмотреть потолок насквозь, чего он ранее ещё не делал. Стоило признать, что на данный момент успехи были довольно скромными, но сдаваться он не собирался ни в коем разе.

Его деятельность прервал его собственный начальник Сергей Васильевич, устроившийся сюда буквально несколько месяцев назад. С предыдущим начальником Ивана Викторовича всё хорошо – он просто пересел в какой-то из соседних кабинетов, но в какой именно не знал никто. Тем не менее, как отдел из одного человека сможет работать без начальника? То-то же.

Сергей Васильевич тихонько зашёл в кабинет и подошёл к Ивану Викторовичу.

— Эээ…Иван Викторович, - скромно начал Сергей Васильевич.

— Да? – не отрываясь от потолка спросил его подчинённый.

— Слушайте, тут надо чертёж у одной детали доделать...

— Вы уж извините, Сергей Васильевич! – Иван Викторович выпрямился в кресле, - но вот сейчас все дела брошу и вот только вашей хренью заниматься буду! И уж тем более, что до конца рабочего дня осталось всего шесть часов!

— Иван Викторович, здесь работы на двадцать минут…

— Работы? На двадцать минут? Вы меня, простите, пожалуйста, за идиота держите?

— Нет, что вы…

— А, по-моему, вполне! Вы у нас тут недавно, конечно, но уж должны были понять, что у нас на заводе такое неприемлемо!

— Извините, Иван Викторович, но ведь вы деньги за работу получаете…

 

Глаза Ивана Викторовича увеличились до размеров блюдца и налились кровью. Тот вскочил с места, схватил за грудки Сергея Васильевича, прижал его к стене и поднял сантиметров на тридцать.

— Вы сумасшедший! – стал кричать Иван Викторович, - вы сошли с ума! У вас, я не знаю, острый психоз! Вы шизоид! Вы просто…просто больной!

— Что? Как вы вообще позволяете себе разговаривать с собственным начальником?!

— Я говорю не с начальником, а с сумасшедшим! Сбрендвшим! Больным на голову!

Иван Викторович отпустил начальника на землю, схватил за шкирку, и они вместе вышли в коридор.

— Мы идём к генеральному директору, - сообщил Иван Викторович.

— Зачем ещё?

— Чтобы вы учились работать на нашем заводе!

 

Идти было недолго – нужно было подняться буквально на этаж. Когда они подошли к кабинету с табличкой «ПРИЁМНАЯ», Иван Викторович ногой выбил дверь, и та отвалилась окончательно. Секретарь директора Клара Анатольевна, спавшая в тот момент на диване поблизости, даже не проснулась. Открыв ещё одну дверь с табличкой «ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР В.Н. ТУШКАНОВ», Иван Викторович застал генерального директора Василия Николаевича, который пытался сбить плевком муху. Судя по полностью заплёванному окну, делал он это уже несколько дней подряд.

— Василий Николаевич! – громко крикнул Иван Викторович, - ваш начальник этот вообще не умеет работать!

— Что значит не умеет работать? – Тушканов чуть не плюнул в посетителей.

— Подходит ко мне, говорит, мол, на вот, посчитай там чего-то! И это в десять утра! Мне же домой в половине пятого уходить!

Тушканов подкатился поближе, чтобы внимательно выслушать гостей.

— А это уже серьёзно…Сергей Васильевич, объясните ваше поведение.

— Ну, понимаете, - начальник Ивана Викторовича явно растерялся, - я довольно долго работал в одной фирме и…ну…то есть мы приходили и работали там…

— Со своим самоваром да в Тулу, Сергей Васильевич! Нет, не так. А, точно. Со своим уставом да в чужой монастырь! Вы не несите оттуда свои эти распорядки. У нас тут свои.

— Но должен же кто-то работать? – искренне удивился Сергей Васильевич.

— Должен! Но мы такой брехнёй не занимаемся. Некогда.

— А как же вы тогда изделия сдаёте? Как завод прибыль-то получает?!

— А я-то откуда знаю?! – крикнул Тушканов.

— Так вы же директор!

— Ну и что?! Вы какой-то дурной, Сергей Васильевич. В отпуск что ли сходите, не знаю…

— Не хочу.

— Ну, тогда не ходите. Короче, в любом случае мне эти ваши предложения неинтересны. Возвращайтесь на своё рабочее место. А вы, Иван Викторович, молодец, что смутьяна нашли. Хотите, вас тоже начальником сделаю?

— Не, не хочу. Это ж работать надо будет.

— Зачем? Наоборот. Хотя я и не собирался. Так уж сказал, для красного словца. Ну, идите. Делайте там чего-нибудь. А мне не мешайте.

Тушканов продолжил плевать в муху.

Спустя пару минут Сергей Васильевич и Иван Викторович вернулись на место. Иван Викторович продолжил проглядывать потолок насквозь. Сергей Васильевич аккуратно положил бумаги на стол и стал смотреть в окно.

— И что, мне теперь в окно смотреть целый рабочий день? – грустно спросил Сергей Васильевич.

— Почему? Необязательно. Вы можете целый день пить чай, спать, кроссворды разгадывать, книжки можно ещё читать.

— А раб…

— Забудьте про это слово. Вы на завод или куда устроились? Просто забудьте.

— Странно, конечно…

И Сергей Васильевич стал ничего не делать. Первые пару дней он смущался, а потом втянулся. Даже понравилось. Вот уж семнадцать лет прошло, а так ничего и не делает.

И всё у него хорошо теперь, и слава Тебе, Господи.

 

 

Уфайкин

 Здравствуй Файл!

 Звонок из РОНО, послужил сигналом тревоги. В учительскую, сельской школы, кто испугано, кто растеряно, кто сердито, кто с графиком, кто с журналом, начали экстренно вбегать и выбегать преподаватели. Среди этого нарастающего напряжения и хауса звуков было принято решение - все документы для  районной комиссии «загрузить» в один  файл.  И хотя файл звучит на полтона ниже и на одну букву меньше чем Фаиль, учитель математики Такмиля Максутовна, брюнетка с круглым лицом и мешками под глазами, плохо разбираясь в полутонах и кибернетике, безошибочно уловила ухом слово: «загрузить». Загрузить, так загрузить.  Не все время  ему свистеть и кричать: «Внимание на старт»! Все больше входя в курс дела, она нашла учителя  физкультуры   на футбольном поле. Вид у него хмурый и вроде усталый. Слушая коллегу, Фаиль – у него было такое имя - одной рукой подтянул трико с красными лампасами, а другой отломил ветку куста акации и стал рассеянно жевать ее. Сказать по правде между Фаилем и файлом  не было  и намека на взаимность, разве,  что от этой  новости, «загруженный» Фаиль, эту метафору можно продолжить и  дальше, буквально  «завис»  на несколько минут. Мало ему районных соревнований, тренировок по гиревому спорту, мало ему мышечной работы -  вот тебе еще  аппарат с экраном,  клавишами и комиссия РОНО. За что? По какому случаю? Футбольное поле облачком пыли заклубилось под ногами в кроссовках. Выражаясь фигурально, файл, тьфу, ты черт… Фаиль, без лишних церемоний, направил стопы  в учительскую. Подойдя к директору, он начал громко возмущаться и размахивать руками. Первые десять минут казалось, что преподаватель  физического воспитания школьников, в просторечии именуемый - физрук Фаиль, «слетел с катушек» или хуже того, пришел в школу: «под мухой»?  О чем, это он? Какой компьютер, изношенный спортивный реквизит и бег по пересеченной местности. Директор школы ровным счетом ни чего не понимает и переводит взгляд. Веснушки на лице  Такмили Максутовны  тонут в огне румянца, да в глазах что-то такое мелькает, типа – ничего страшного, со всяким может случиться.  И в самом деле, из троих она первой смекнула, что произошло. После некоторого колебания, Такмиля Максутовна оставляет между собой и учителем физкультуры, как можно большее расстояние и приступает искать выход из сложного положения. Тоном каким могут говорить только учителя математики, она развивает гипотезу. И начинает с того, что попроще: «Фаиль, это Фаиль, в хорошем смысле имени индивидуума, а файл есть файл – предмет неодушевленный, компьютерный. Говоря языком фонетики, случилась слуховая галлюцинация, психо – акустический эффект, путаница слов, если хотите по-научному. Последние слова она проговаривает слабым, потухающим голосом, и чтобы показать пустяковость случившегося, добавляет: «Федот, да не тот»!  Наступило молчание.

Как вам это понравиться? Преподаватель физического воспитания Фаиль, зачем его только так назвали? – стоит, заложив руки в карманы, и выражает свои чувства  морганием глаз и покраснением лица. Вид у него такой, будто его незаслуженно обидели. Ужасно обидели. То-то вот оно и есть. Злая судьба стерегла его. Бывают же такие случаи, чего и в сказках не вычитаешь. Можете себе представить. Тридцать два года был Фаилем, а теперь будто заново родился. Здравствуй Файл!

Удивительно и очень смешно. Директор начинает понимать в чем дело и смеется, но не слишком много, но зато школа и члены комиссии РОНО (одушевленный - компьютер) хохотали от души. Ха –ха. Вот это фокус! Вот это Файл!

Увы, участь учителя физкультуры была неумолима, история с компьютером не закончилась шутками и смехом.  С той поры его только так и зовут: физрук Файл Файлович. Звучит как мелодия и весьма поэтично. Все школьные физруки обыкновенно добродушны. Во всяком случае, Файл..,  бляха-муха, как его..?, Фаиль, привык и не обижается.

 

P.S. Вот и все. Случилась эта история  в 90-ые годы прошлого века в средней школе села села Исмайлова  Дюртюлинского района. 

 

 

Харон

Батенька

 

Артист N-ского ТЮЗа со звучной фамилией Батенька и обычным именем Николай заслуженным не был, но занятость в своем театре имел приличную. Роли второго и даже третьего плана удавались ему хорошо. Режиссеры его любили за творческую всеядность и трудолюбие. Жизнь была наполнена, скромное дарование востребовано.

 

Спектакль «Чипполино» казался простым и ясным для Николая, они с партнером по сцене играли стражников, охраняющих дворец, в котором Синьор Помидор и Сестры Вишенки обсуждали судьбу неуемного мальчика-луковки, посаженого в тюрьму. Обсуждали всегда долго, драматично, предлагая различные кары малолетнему луковому смутьяну. Но для охраны все было просто, бодро стоять по краям фанерной декорации, обозначающей двери во дворец. Иногда, отгонять мелкий асоциальный фруктово-овощной элемент, который пытался это совещание подслушать и хулигана из тюрьмы освободить.

Он, как обычно, пришел за сорок минут до начала спектакля, выпил горячего чая с сахаром, выслушал последние сплетни от своего партнера-охранника и в ожидании костюмера Зинаиды, блаженно смежил веки, настраиваясь на роль. До начала спектакля оставалось двадцать минут.

Неторопливая Зинаида принесла в гримерку костюм и поставила перед Николаем его любимую пару сапог. Это были мощные чеботы из толстой кожи черные и тяжелые. Ногам в них было жарко и уютно. Руки привычно вделись в рукава рубахи облегающей тело, в стражнические штаны он помещался дольше, давал о себе знать небольшой животик,  на плечи лег плащ, серебряной легкой ткани. Осталось пять минут.

И тут произошло неожиданное: ноги не поместились в сапоги! Голос помрежа из динамика внутренней трансляции призвал всех занять свои места на сцене и за кулисами. Николай вдавил стопу в пространство сапога, почувствовал, как сжались пальцы, и ногу как будто зажало тисками. Голос из трансляции приобрел металлический оттенок, прозвучала благородная фамилия Николая, приправленная непечатным эпитетом. С трудом втиснув вторую ногу в сапог, рванул на сцену. Куда делись его сапоги он не знал, но времени разбираться не было. Ворвашись на сцену, замер на своей точке, зафиксировав радостную улыбку, положенную по пьесе.

 

Занавес разошелся в стороны, зрители, замерев, вслушивались в разговор Помидора с Вишнями, Николай залихватски улыбался, поглядывая на мелкоовощных пассионариев, которые подкрадывались из противоположной кулисы. Ступни, взятые в плен обувью малого размера, начинали неметь. Попробовал пошевелить пальцами и не смог. “Я останусь без ног, кровообращение прекратится, и ноги мне отрежут” - думал Николай, судорожно вспоминая  давно пройденные курсы по оказанию первой медицинской помощи. Не припоминалось, ноги он чувствовать перестал. Мозг метался в поисках ответа на вопрос, сколько времени можно пережимать раны жгутом, до того, как в конечностях произойдут необратимые изменения. Заломило в висках, участилось сердцебиение, стал подергиваться правый глаз. Но спектакль продолжался, озверелая улыбка одного из стражников веселила зрителей, они восхищались такой яркой и живой мимикой артиста. “Заслуженный наверно, не зря в институте театральном учился, просто волшебник сцены” - думали они и радостно хлопали в ладоши.

 

 

Ю.Заводская

Батарея, пли!

 

Вопрос жизни и смерти: как разбить батарею?

Собственно, по батарейной, артиллерийской части в доме я. То есть ракетной. Привелось начинать на таком заводе, где ракеты делали. А кавалеры – пацифисты. Муж надорвался на военно-строительных работах в армии, вот и ненавидит всё пахнущее сапогами от всей души и всех её фибров. А сыниша – водолаз-четвероглаз, минус незнамо сколько, и до третьей мировой войны в отпуске.

Поэтому разбить – вроде как по моей части. Но она, батарея, зараза этакая, весит сто сорок кило. Прописью, чтоб ни один жулик лишнего нолика не подставил. Для меня таки запредел. Трансцензус, как писал великий антисоветский физик Мах.

Вся беда в том, что для них обоих – тоже.

Поменять-то батарею, чугунный радиатор об одиннадцати рёбрах – да, не баран чихнул. Но задачка решаемая. И была штатными средствами решена. Пришёл сантехник, вырезал старый и поставил новый, а старый вдвоём запихнули на лоджию.

В итоге дверь на лоджию не закрывается, потому что там не один же радиатор. А всё, что нажито непосильным трудом. Два велосипеда, лыжи, вёдра, сапоги, найденная на помойке вязанка плинтусов и уйма коробок – ото всей нашей бытовой техники: евроидиоты требуют хранить всю упаковку, иначе слетит гарантия.

А у нас, хоть и Европа, но не Рим и не Париж. А Ингерманландия. Сейчас за бортом двадцать два градуса, но будет и сентябрь, а там и...

Так что вопрос, практически, жизни и смерти. Как разбить или куда деть батарею. Вынести – миссия невыполнима. Силами двух нестроевых, взвода маломощных хлипаков – никак. Значит, разломать на части. И тогда уж. Чугун ведь хрупкий.

Договорились с Вик-Санычем, со свекром. Достал болгарку. Берёт её сын Юрка, режет. По старому шву. Вдруг треснет. Одиннадцать рёбер – значит, наращённая, стандарта такого не было. Искры, железная пыль, дым – прям Маяковский, первые пятилетки! Режет, режет – стоп. Упёрся.

– Надо снять защиту, – это дед Вик-Саныч. Восемьдесят лет, сам уже и не видит почти, и руки-крюки. Но везде командует, всё знает. Знакомый врач говорил: профессор может сомневаться, а фельдшер всегда знает всё.

Мы-то с сыном видим: режущий край диска от корпуса выступает всего сантиметров на пяток. Трубу водопроводную срезать. А ребро батареи – там надо сантиметров десять от края диска до корпуса.

Юрка парень ловкий и неглупый, студент, будущий инженер-корабел. Где смог – подсунулся, прорезал проклятую чугунину. Авось треснет.

– Неси молоток потяжелее!

Бах, бах, бабах!

Дед на заднем плане вьётся комариком: ну когда ж послушаются.

Бах, бах, бабах!

А она, ехидна, ни трещинки, и на разрезе – явно не чугун. Стальная, мерзавка! Не хрупкая.

Вик-Саныч обиделся совсем и уехал.

Нестроевики пригорюнились. Руки-ноги не пашут – включаем мозги.

– Если вызвать грузчиков?

– Дед обидится.

– На помойке валяются кирпичи. Принести, да по кирпичику подкладывать?

Это чтоб в окно вывернуть. У нас можно, под окном парк.

– Они с раствором, ты и штуку не подымешь.

– А домкрат?

– Там ручку вертеть негде, в пол упрёшься.

– Гидравлический.

– Проще паровоз под мышкой принести.

– Остаётся вручную, ножовочкой…

– Ага, как Паниковский. Они пилили гири. Сколько ж времени займёт?

– Овод-Монтанелли, тоже мне.

– Ну, у того-то времени было…

– Не скажи. Наперегонки с костлявой.

Толя, муж, опять молотком – бах, бах, бабах! Звон чистой стали. Разбить такое – нереально.

Но, видно, от этого бабаха все озлились до нужной кондиции. Толя спрашивает:

– А мы сможем встать там все трое, втроём навалиться – и в окно? Как по сходням? – и показывает монтировку, дед оставил, и старый съёмный турник, жил одно время в дверях детской. Две стальных палки.

– Сможем.

Становимся в исходное.

– Сначала вот на эту лавочку!

Кавалеры приподнимают батарею на полтора ребра. Подсовываю лавочку.

– Батар-рея-а, пли! – выдыхает глава семейства.

И пошла! Выжали, толкнули, перевернули – у-у-ух!

Рухнула и не разбилась, скотина такая!

– Дава-а-ай!

В азарте боя муж мечет в окно всё, что ни попадя: какие-то палки, железное гнутьё. Целясь в неё, непробойную. В лоджии становится всё просторнее. Наконец вдогонку летит последний довод короля: хранившаяся с незапамятных времён запасная батарея, тоже чугун, но меньше размер.

Баба-а-ах!

– Мы её разбили! – провозглашает Юрка, высунувшись в окно. У одиннадцатирёберной чушки падением меньшей вышибло одно ребро.

Бежим вниз. Нестроевая команда уносит на помойку нежелезный хлам. И кантует уже начавшую ломаться батарею.

– Чтоб хрястнулась посильнее! – оборачивается ко мне Толя. Движенья быстры, он прекрасен, он весь как божия гроза. Всё по Пушкину. Бух! – и чушка пополам. С воплями победителей мамонта отец и сын разнимают половинки.

– Она всё-таки сломалась! – голосом Карлсона кричит сыниша.

Сговариваться с металлоломщиками – их задачка. А я поднимаюсь – прибраться. Мою пол на лоджии. Там можно нагнуться. Можно ползать. Можно провести тряпкой и смыть железную труху. А можно повспоминать анекдот про «возьми овец своих в дом свой». Были в моей жизни минуты идиотского счастья, пяток или десяток. Сегодня – плюс ещё одна.

 

 

Яков Цыганков

Афтерпати

 

     Пятикурсник Василий был на хорошем счету в деканате, жил в общежитии и слыл душой компании с претензиями неформального студенческого лидера. Друзья звали его разными уменьшительно-ласкательными производными от паспортного имени, да он и не обижался.

    Наш Василёк отличался большим упорством при решении поставленных перед ним задач и никогда не отступал перед трудностями.  Он умел отрешиться от всего, что мешало поиску истины, сосредотачивался на главном, включал мозги на полную мощность и всегда находил решение.  Факультетское начальство ценило Васисуалия, за способности легко обеспечить выход всей группы студентов на общественное мероприятие, в короткий срок организовать конкурс художественной самодеятельности, добыть дефицитный лабораторный прибор и много чего ещё. Если уж он брался за решение задачи, то остановить его на пути к победе, казалось, не могло ничто.

    Сбой матрицы случился в родном студенческом общежитии после дружеской вечеринки. Васо пригласил тайную зазнобу, третьекурсницу Катю в свою свободную этим вечером комнату, чтобы сказать ей, наконец, самые главные слова. В комнате всё было тщательно продумано и приготовлено для свидания.  На столе красовались бутылка вина, два стакана, коробка конфет и скромный букет в стеклянной банке. Было припасено и ещё кое-что интимного свойства, на случай положительного развития событий.  Васюта даже пытался выучить соответствующие моменту стихи, чтобы произвести впечатление на девушку, но дальше первых двух строк, да и то с ошибкой, разучивание стихов не пошло.

    На вечеринке Васяня был в ударе. Вначале он произносил правильные, соответствующие духу времени тосты, затем поддерживал тосты товарищей, а потом просто алкоголировал за будь-здоров. Вскоре Васька, что твой кот, уже что-то мурлыкал девушке Кате на ушко, призывая свалить с ним с вечеринки и намекая на некий сюрприз в его комнате общежития. Он уже высоко летал то ли от выпитого, то ли от предвкушения предстоящего афтерпати.

    Вероятно, у нашего героя и девушки Кати всё бы в тот вечер случилось-получилось, но что-то пошло не так. Дело в том, что дверь в комнате Василька закрывалась на ключ только снаружи, из коридора. Изнутри для запирания не было даже элементарного шпингалета. Жильцы уже привыкли к этой дверной особенности и пользовались ключом, только когда все уходили на занятия.

    Пригласив даму присесть и отведать угощение, Васятка прикинул, что если не запереть дверь на замок, то полного интима в комнате может не случиться. Нужно было всего-то повернуть торчащий в скважине ключ.  Этот простой манёвр ему никак не удавался, поскольку дверной ключ торчал в замке снаружи. Васюнчик же находился за дверью внутри и никак не мог взять в толк, как ему, оставаясь в комнате, крутнуть ключ снаружи.

    Васенька несколько раз выходил в коридор и с умным видом проверял, работает ли замок. Замок работал, ключ исправно замыкал дверь, но проблема не уходила - проверяльщик оставался в коридоре. Вась-вась изменил тактику. Он зашёл в комнату и, чуть приоткрыв дверь, просовывал в коридор руку, нащупывал ключ и, пытался в таком состоянии захлопнуть дверь, чтобы затем щелкнуть замком. Не получалось. Высунутая рука не давала захлопнуть дверь, а значит и замкнуть замок.
 
    Трудность и нестандартность задачи всё больше раззадоривала Васяшу, ведь на свете не существовало проблем, которые не смог бы разрешить пытливый ум лидера. Васюня пустился на хитрость. Пробовал сначала, высунув руку за дверь, повернуть ключ в замке, а затем быстро-быстро руку убрать и мгновенно захлопнуть дверь. Не прокатывало.  Дверь грохотала высунутым ригелем замка по дверному косяку и не закрывалась.

    Решение триединой  задачи - захлопнуть  дверь, замкнуть её снаружи ключом и при этом остаться в комнате требовало от Василия Алибабаевича недюжинных аналитических и практических способностей. И способности эти, помноженные на твердость характера, силу духа и веру в успех безнадёжного дела у него были, уж поверьте автору этих строк.

    Мобилизацией всех интеллектуальных запасов и титаническим напряжением воли Василий-ака нашёл-таки решение! Но, похоже, для поиска этого решения исследователь подключил только спинной мозг, а вернее тот его отдел, который ближе всего к пятой точке. Васыль выставил уже вовсю хохочущую девушку Катю в коридор, а сам, оставаясь внутри, захлопнул дверь и крикнул ей крутануть ключ. О, чудо! Дверь на замке! Васяй подергал за ручку - закрыто! Задача решена, сам остался в комнате, а дверь закрыта на замок. Ф-фух! Уставший, но очень довольный собой он присел на кровать и машинально выпил вино в стакане. Силы оставили его. Свет-Василию почудились доносившиеся издалека победные фанфары и восторженные рукоплескания толпы. Голова закружилась в вихре славы... 

    Первая трезвая мысль пришла в голову победителю чуть позже с осознанием того, что в комнате не хватает кого-то нужного. С рёвом раненного единорога Василий Премудрый стучал кулаками и каблуками в дверь, призывая девушку Катю просочиться к нему в комнату сквозь стену, но безуспешно. Толпа, собравшаяся за дверью в коридоре общежития, отвечала поверженному лидеру лишь взрывами хохота да вредными советами.

 

 

Яна Красс

Рыжий

Допустим, некоторые люди уехали и оставили вас следить за своим котом. Это терпимо, если кот домашний и весь день греет уши на диване. А теперь представьте, что кот приучен гулять, цвет у него, конечно, ярко-оранжевый, самый приметный на снегу, и от марта кот немножко дурной: чего хочу не знаю, чего знаю не хочу, это буду, давайте, а нет, унесите. И ты приезжаешь к нему работать швейцаром (пожалуйста, выходите, пожалуйста, входите домой). 

За такого кота страшно, когда он уходит и не приходит в положенное время. Так-то расписание кот знает: у него на лапке маленькие часы, и он пунктуален к обеду. Ладно, шучу, часов нет, но обед по расписанию все равно.

Раньше рыжий злодействовал ночью, бил котов в округе. Вокруг дома стоял страшный рев и мяв. Возвращался на рассвете, довольный и усталый, с драной мордой и расцарапанными ушами, съедал миску корма и валился спать. Вечером потягивался, точил когти и со зловещим видом уходил в ночь.

Но за всё есть своя плата. Уши стали похожи на лепестки махрового тюльпана. Два раза в ночи ветеринар делал экстренную операцию. Кот тяжело переживал наркоз, но очухивался, зализывал швы и снова тянулся к выходу. Стоял у стеклянной двери, вопил в темноту. Темнота подзадоривала котячими голосами.

Фантазия любящих хозяев неиссякаема. Они пытались заставить кота жить дома, но тот стал грустным как чебурашка и вонючим вдобавок. Смотреть круглосуточный упрек в его глазах не было никаких сил. И тогда было найдено простое и гениальное решение.

Коту объявили комендантский час: днём гуляй сколько хочешь, но вечером чтоб был дома. И никаких «ну мам».

Теперь вечерами рыжий грустит, уткнувшись в дверь. Где-то там бродят, нюхают все подряд своими носами, дерутся без него. И ничего ведь не сделаешь. А раз не сделаешь, то можно пойти поесть.

Ночь проходит, коты расходятся по домам лечить раны. И тут выпускают свеженького отдохнувшего рыжего. Он выбегает на крыльцо и начинает орать: ребята, я здесь, налетай!! Но никто не налетает. Побродив кругами, он вспоминает, что у него ещё молочко не выпито, и топает своими рыжими лапками домой. Ушки остаются в сохранности, нервы хозяев тоже.

А сегодня вечером вдруг прибежала соседская кошка, говорит: айда гулять в лес, там все наши собрались. Он, конечно, загорелся, взял букет герани под мышку и ускользнул в март. Ночью не пришел, утром тоже. В миске грустно скис котячий корм. День прошел в ожидании. Мы уже собирались обзванивать больницы.

Стемнело, и у двери на свежевыпавшем снегу вдруг появились отпечатки лап. Мы двинулись по следу с фонариком. Следы петляли, плутали, подмигивали, хихикали и в конце концов привели обратно к двери. Кот был неуловим.

Но все же он попался, глупо, как тот волк в мультике. Одуревший от весны, он не выдержал и решил: щас спою. Мы пошли на звук в ночи. Кот сидел на ступеньках будки охранника и сипло вопил что-то вроде «все кошки прекрасны» и «же не манж па сис жур».

Прямо с ночного концерта был пойман и отнесен домой. Ошибок своих пока не признал, миску признал.

 

 

Янинка

«День смеха и…»

 

С самого утра, не переставая, пикал телефон: шли СМСки. Ещё бы! Сегодня же первое апреля! Друзья и знакомые наперегонки (чтобы быстрее выполнить миссию и забыть) старались поздравить с Днём дурака. Но я же не дурочка! С чем поздравлять? Хотя в сказках Иван-дурак всегда умным был. Всё это не веселило: плоский юмор, наоборот, даже испортил настроение.

Вставать совсем не хотелось. Минут пять полежала, потом нажала на кнопку телевизионного пульта. Две внешне похожие длинноволосые молодые куклы-ведущие пытались подшучивать друг над другом, но это было так коряво и невпопад, что сразу переключила на другую программу. И вдруг… Слова приятного молодого человека взбодрили: оказывается, сегодня кроме дурацкого дня ещё и день коньяка, и день пробуждения Домового. «Ого! – подумала. – А денёк-то становится интересным! Вот с Домовым коньячку бы выпить – это милое дело. А то – спина белая и прочее…»

Повалявшись ещё минут двадцать, встала. Проведя в ванной все утренние процедуры, зашла на кухню и… остолбенела. За столом сидел какой-то нечёсаный, небритый сухонький мужичонка в косоворотке.

– Вы… кто??? Как сюда попали? – с трудом смогла произнести я.

– Кто, кто?! Дед Пихто! – ворчливо ответил мужичок. – Сама позвала…

– Я???

От недоумения в этот момент ничего не могла произнести, а ноги как будто приросли к полу.

– Конечно, ты!

– Вы с ума сошли?!

– Ха! Сама позвала коньяка выпить, а теперь задний ход даёт.

– Я… я… я никого не приглашала.

– Да? – скривив рот набок и прищурив один глаз, произнёс незнакомец. – А кто хотел с Домовым коньячку выпить?

– Вы… Ты… Так Вы Домовой?..

– Домовой, домовой… День сегодня, знаешь, мой. Только-только стал просыпаться, а здесь тебе на – твоё приглашение. Ну, чё стоишь? Садись, хозяйка. Коньяк-то в доме есть?

Я замотала головой. Какой коньяк, если я за рулём постоянно, да и долги за машину отдаю. Не до жиру… Домовой глянул на меня с жалостью и мгновенно исчез. Я сидела на стуле как вкопанная и не могла сдвинуться с места. Потом начала приходить в себя. Обследовав каждый угол в квартире, выдохнула и подумала: «Чего только не привидится…» Когда уже дорезала сыр, в турке начал закипать кофе. И вдруг…

– Ну, где у тебя рюмки?

От неожиданности нож выскочил из руки и упал на пол.

– Во! Упал – к гостям мужского пола. Так я уже здесь. Иль ты ещё кого ждёшь?

Домовой снова сидел за столом, на котором стояла двухсотграммовая бутылочка коньяка с семью звёздочками.

«Мне это всё снится, – убеждала себя, – сейчас всё пройдёт… Всё пройдёт…»

– Ты это чего запричитала? Живу я в твоей квартире. Уж сколько лет и не припомню: давненько. Ещё твои пацаны со мной играли… А ваша несносная собака (как её звали? Айка, кажется), думаешь, чего выла, пока дома никого не было? Все соседи жаловались. Моих рук дело, – довольно хмыкнул мужичок. – Про два серебряных колечка до сих пор вспоминаешь? Не знаешь куда делись? Хи-хи-хи!

Моё лицо с выпученными глазами и открытым ртом со стороны выглядело нелепо.

– Во, застыла! Да ладно! Вспомни, что сама говоришь каждый раз перед уходом на работу или когда куда-нибудь уезжаешь? Только и вспоминаешь меня.

А ведь точно, почти всегда у двери произношу: «Домовой, домовой! Я ухожу, а ты за хозяина остаёшься. Вот тебе в блюдце свеженького молочка».

– Говорю… Но… Я же предлагаю молоко, а не коньяк.

– А сегодня сама говорила про коньяк.

– А… А откуда вы взяли эту бутылку?

– Так у меня коллега знакомый у одного профессора в соседнем подъезде живёт. А там всего полным-полно. Цельный шкаф! Ему ведь студенты дарят после зачётов и экзаменов. Могу и конфет попросить… «Ассорти» или  «Рафаэлло»...

- Нет-нет, не надо, – торопливо заговорила я.

Кофе давно выплеснулся на плиту и кипел в турке – запах заполнял кухню. От волнения я не знала, что думать и что говорить. Не только от страха и присутствия странного существа, но и оттого, что Домовой мог лицезреть меня в самых разных видах. О, Боже!..

– Да не тушуйся! Смотри, кофе сбёг у тебя, – зевая, произнёс мужичок и почесал затылок. – Мы коньяк пить-то будем или соседа-напарника позвать, чтобы втроём посидеть? Хотя вижу, что лучше не надо: до сих пор прийти в себя не можешь. Эх!.. Пойти, что ли, ещё немного поспать?

Мои мысли перебивали одна другую.

– И зачем только подняла? – спросил гость.

– Я… я… не хотела…

– Так что, коньяк назад уносить? – недовольно протянул Домовой.

–  Ну-у-у…– засомневалась я.

– Чё ну?                   

– Ну… Пусть стоит, если принесли. Давайте, может, после обеда посидим…, пообщаемся…

– Хм… Ладно, хозяйка. Пошёл я. Готовь нормальную закусь, а то на одном твоём молоке отощаешь. Хорошо, что хоть друзья подкармливали. Я часам к пяти загляну, – сказал Домовой, зевнул и снова исчез.

Кофе опять напомнил о себе. Выключив конфорку, сняла турку и начала протирать плиту. Когда повернулась к столу, коньяка не было. Мистика?.. Галлюцинации?.. Вот тебе и первое апреля! Ну и шуточки!..

 

[1] Тишина – «поступь чуда», синоним тайны, суть которой притягательна, но скрыта от человеческого постижения. Очевидно, что тишина – это не просто физико-акустическое явление, она, подобно другим универсальным категориям, является составляющей частью философии мироустройства.

Инна Некрасова. «Целая вселенная…»: К проблеме исследования поэтики тишины.
ГЭЗета №3