Евгений Антипов. Национальная трагедия в голливудском стиле

Среди прочего кинохлама для обывателя с попкорном американская киномашина выдает и продукцию порою любопытную. Она и по форме отличается в лучшую сторону и в содержательной части есть эпизоды, пугающие своей буквальностью. Делается ли это с темной установкой мифологизировать реальность или со светлым желанием сообщить современникам хоть какую-то правду, но засвечивается в таких фильмах информация, на которой стоит гриф «секретно». В советские времена, когда существовали кинотеатры, попадались в прокате «Секретный эксперимент», «Ангар 18» и пр. Смотрятся такие фильмы как добротная фантастика. В основе же «Секретного эксперимента» лежит секретный эксперимент (ведомство ВМФ США, Филадельфия, октябрь 1943 года; группу разработчиков проекта «Радуга», в число которых входили Р.Оппенгеймер и Н.Тесла, возглавлял А.Эйнштейн), несмотря на некоторые неприятности с эсминцем «Элдридж», эксперимент оказался вполне успешным, но нерентабельным в смысле энергоемкости. А в основе «Ангара 18» – июльские события 1947 года в Розуэлле (Нью Мехико), положившие начало секретным проектам ФБР и ВВС США «Троянский конь» и «Синяя книга». В титрах, разумеется, об этом не говорится.

Еще вождь мирового пролетариата утверждал: из всех искусств важнейшим для нас (для вождей) является кино. Конечно, там все красиво, все двигается, там секс. У зрителя щемит, у него чувства. Ему немножко подпоешь – и делай с ним перестройку.

Э-э, – скажет кто-то самоуверенно. А зря.

Будем на примерах. «Профессионал» (Франция), агент спецслужб – Бельмондо – (то есть, профессионал) должен убить президента какой-то африканской, опять же, страны, какого-то там Пломбэ. Летит, едет, пробирается. А пока он все это, Пломбэ, оказывается, друг. Отменить не могут, сотовых еще не было, и Бельмондо сдают. Отсидев год, Бельмондо размозжил ржавой киркой голову безобразному охраннику (так ему и надо) и был-таки таков, возвращается в Париж. И Пломбэ что-то в Париж зачастил. Наш Бельмондо звонит начальнику: здравствуйте, узнаете? я выполню убийственное задание всем ветрам назло. Начальник волнуется, не надо, давай хоть поговорим. Не удалось. Убил Бельмондо своего начальника в порыве правды. Короче, убил всех, включая и ничего не подозревавшего Пломбу.

Не понятно, против чего он бунтовал и какой же он профессионал – с такими-то капризами, – но зритель на его стороне. Весь без остатка.

Другая французская киноистория еще проще. До войны два брата добывали себе на пропитание посредством бандитизма. Аферы, бриллиантики, воровство по мелочам и по-крупному. Но грянула война, оккупация. Как люди простые и беспринципные, братья-разбойники начинают сдавать в гестапо всех, кого вспомнят. Особенно резвится старший. Каждый раз, выбивая табуретку из-под ног приговоренного, он сдержанно улыбается. И у него для этого все основания: в детстве над ним, горбуном, смеялись. Но вот табуретки выбиты, оккупация закончена, фашисты бегут. Злясь и огрызаясь. Даже придумали диверсию в парижском метро. На парашютах летят – кто? – конечно, братья. Тот, что горбун, конечно, погибает на месте, а младшенького арестовали. Арестованный, он, разумеется, раскрывает пароли, явки, проявляя повышенную инициативу. Все ясно, но в сюжете есть нюанс. У контрразведчика, который допрашивал, во время оккупации пропала жена. С поисками просит помочь бандита-младшего, а взамен постарается отмазать от расстрела. Тот ищет, находит. Вернее, находит подтверждение худшего: умерла во время пыток. Контрразведчик плачет, но свое слово держит. Да не выходит. Трибунал непреклонен.

Казалось бы, простая человеческая история, собаке собачья и смерть, не о чем даже рассуждать. Но зритель рыдает, зритель хочет справедливости. То есть спасения подонка.

Чем приглянулся подонок зрителю? Подонок как подонок, ничего особенного, но полтора часа сознанием зрителя управлял режиссер. А главная задача режиссера, если кто не знает, – изъять, заменить высшие механизмы (совесть, например) реакциями моделируемыми: простым набором эмоций или глухой верой в какие-нибудь юридические нормы.

Пути к умам зрителя лежат, конечно, через сердце. А режиссер – это тот, кто знает пути к сердцу.

Ален Делон красив, и это здорово. Когда он погибает в борьбе, равнодушных нет. Ни женщин, ни мужчин. Бисексуал все же. Правда, красавец гибнет в праведной борьбе не с криминалом, коррупцией, разлагающими пороками и наркомафией, а с теми, кто, поняв неэффективность и даже фиктивность бумажных законов, начинает подручными средствами войну с криминалом, коррупцией, разлагающими пороками и наркомафией. Слизывая слезы с губ, зритель верит красавцу-бисексуалу, всем его фильмам. Их сто с лишним. Итак, о чем они? Об одном: человек ни в коем случае не должен бороться со злом сам, это самый страшный грех, какой только можно вообразить. Осуждать – пожалуйста. Даже нужно осуждать. Но не бороться. Для этого есть дорогие адвокаты и правовое поле. То, что адвокаты нечестные или поле размечено с хитрецой – не обсуждается. Честность и справедливость – не юридические термины. И над всем над этим возвышаются незыблемые слова: «государственная система». Кинозритель, преисполненный норм римского права, выходит на улицу и мужественно поправляет галстук. Понятие «система» для каждого члена цивилизации должно означать больше, чем мать, отец и Бог, вместе взятые.

Так было до недавнего времени.

Но вот загадочный фокус: после вторника 11 сентября 2001 года, вместо единодушного гнева, по первому российскому каналу (вполне возможно, что и в других странах) пошел американский сериал – точнее, серия фильмов, сделанных в одном модуле, – где воспеваются уже борцы с «системой». Плохие люди их жестоко преследуют, травят, уничтожают. В сюжете нет марксистской платформы, в числе «героев-борцов» крупные банкиры, в сюжете даже не говорится, за что борцы борются, но говорится, против чего: против «системы». Сериал снят в Америке в 2000 году. Может быть, у режиссеров изменились стратегические задачи? И вообще, кто так откровенно бомбил Нью-Йорк во вторник? Между прочим, «столицу мира». Кто посмел посягнуть на святая святых – на Всемирный Торговый Центр, на эту Мекку каждого американца, каждого правоверного человека цивилизованного типа?

Известно кто – религиозные фанатики. Их тут же и вычислили. Подготовку масштабной диверсии хоть и зевнули, несмотря на доклад Ричарда Кларка от 6 августа, но что касается раскрытия – все быстро и четко: Ислам. Двадцать лет назад это был бы СССР-КГБ, а теперь Ислам. И в Оклахоме, за пять лет до вторника, раскрыли быстро и четко: Ислам. Это уж потом оказался Тимоти, американский сержант…

(Со зловещими порошками в конвертах, с этим начальником лаборатории тоже некрасиво получилось. Стыд-то какой. А поначалу тоже: Ислам, Ислам).

В «черный вторник», когда у свидетелей бомбардировки спрашивали о свежих впечатлениях, все как один произносили название фильма-катастрофы, хита сезона. То есть впечатления реальности определялись через впечатления, традиционно моделируемые Голливудом.

Шутки ради взглянем на те события в ракурсе высокой драматургии, под углом искусства кинематографии.

Время событий: когда число зрителей максимально.

Точка приложения: не где-то там, в ограниченном пространстве улиц, чтобы только слухи да SNN, но 300 метров над землей, видно отовсюду – максимальный зрибельный эффект; весь Нью-Йорк видит in life. И даже Нью Джерси.

Художественный эффект (самолет в небоскреб) тоже максимальный.

Для тех, кто опоздал к началу (к киножурналу), и чтоб никаких сомнений – ах, мол, авиакатастрофа, – через двадцать минут второй самолет. Симметрично. Не на другом конце города, а туда, куда смотрят все, не отрываясь. Уже в этой симметрии есть что-то постановочное, что-то от киноиндустрии. Не говоря о максимальном числе максимальных эффектов, включая обрушение небоскребов. Этого обрушения не может объяснить ни один конструктор. А если учесть день недели и тихое обстоятельство, что некто, не удержавшись, в понедельник на бирже поиграв на понижение «Боинга», во вторник получил 5 млн. долларов, то слово «индустрия» приобретает плотность. Кстати, случись эта история с самолетами на день раньше, или на два дня раньше, или на три дня раньше, или на четыре – то и пяти миллионов не было бы.

Ненависть к западному миру, смерть с именем Аллаха – все понятно. Но вот 5 миллионов в одночасье – это немножко не в духе Ислама. Это как-то за рамками исламского мышления.

(За рамками исламского и любого другого мышления осталось обрушение чуть позже, в 17.30, зато без всяких самолетов, еще и третьего, 43-этажного здания по соседству).

Финансовые оттенки манхеттенской драмы пятью миллионами не исчерпываются. Не прошло года, и TV сообщило о розыске лиц, к которым в роковой для Америки день на счета в «результате компьютерных сбоев» упало 11 миллионов. Вполне вероятно, что лица эти, числом несколько тысяч, волею «компьютерных сбоев» всего лишь призваны усложнить расследование. Ибо пропавшие суммы значительнее – миллиарды. После официального объявления о розыске, по-иному вспоминается признание хаккера, прозвучавшее в прессе ранее. Хаккер рассказал, что накануне трагического события к нему обратились какие-то в штатском с предложением взлома всемирного торгового центра. Размер гонорара намекал на то, что сомневаться ли, торговаться ли, опасаться ли – уже не имеет смысла…

Полгода американские экономисты трубили о неминуемом кризисе, но вместе с рассосавшимися миллиардами, рассосался (к счастью) и кризис. Впрочем, не повезло авиакомпаниям некоторых стран: австралийская, швейцарская и бельгийская рухнули вслед за симметричными небоскребами.

Любой постановщик знает, даже в фильме ужаса должна промелькнуть шуточка. Но и с шуточками все нормально. Ведь христианский мир знает 11 сентября, как день усекновения головы Иоанна Крестителя, как день смерти Предтечи, а чистокровный американский гражданин запишет печальную дату как 9.11, что очень напоминает телефон скорой помощи.

Еще о симметрии. За семь лет до того, неожиданный осенний кризис, вошедший в историю российской валютной политики как «черный вторник», пришелся на одиннадцатое число. И за двадцать восемь лет до того, самый громкий триумф ЦРУ, связанный с чилийским переворотом, состоялся тоже во вторник и тоже 11 сентября. Сами эти трогательные рифмы уж очень напоминает незатейливый такой кинематограф. Это банальность, но отпечаток руки сценариста прочитывается во всех социальных неожиданностях. Так за три дня перед дефолтом МВФ стремительно решил перевести России 4,8 миллиарда денег, которые запутались в промежуточных банках США и прочих дружественных стран, да и потерялись в суматохе. Впрочем, кое-что осталось: долг России перед МВФ.

Слегка углубившись в современнейшую историю, обязательно захочется остановиться на еще одной осенней неприятности. Тогда, в 1963м году, коммунист-маньяк Л.Х.Освальд в порыве безумия схватил ржавую винтовку и застрелил президента США. Да, Освальд коммунист, Освальд маньяк, и взять с него нечего. И вспоминать тут нечего. Кроме биографических нюансов: служба в разведке ВМФ, альянс с ЦРУ (просто Бен Ладен какой-то). И ведь что характерно (продолжая тему симметрии): когда рука безумца только потянулась к винтовке, правительственная связь сама собой отключилась, а военная авиация, словно почуяв что-то неладное, поднялась в воздух и кружила средь облаков. Облака от этого даже стали похожими на профиль Гувера, директора ЦРУ.

При всех неоспоримых достоинствах американского кинематографа есть у него один недостаток – однообразие приемов. Что можно трактовать как отсутствие творческого подхода или неуважение к зрителю.

Тем не менее, режиссеры сентябрьского шоу в NYC апеллировали именно к сознанию кинозрителя, причем, воспитанного Голливудом, кинозрителя до мозга костей. Даже сценарные шероховатости – чисто голливудские. У Голливуда хронические сложности с историей и этнографией, и только самый заскорузлый американец, при определенном прессинге художественных средств, сумеет представить талиба в зловонном халате с «калашниковым» за спиной, тыркающего пальцем в клавиатуру с намерением сугубо электронным: в момент бомбардировки была таки атака хаккеров на два спутника, радиолокационные системы аэропорта Кеннеди были выведены из строя, и «черные ящики» оказались в нерабочем состоянии, и где, спрашивается, была система перехвата, разработанная фондом Беллоу еще в 70х годах, и сотовая связь некоторых компаний оказалась отключенной. 58 минут, когда уже было известно о захвате самолетов, ни один истребитель ВВС не поднялся в воздух, система радиолокации над восточным побережьем не функционировала.

Каждый школьник знает, что для экономики страны, тем более такой, как США, сегодня один компьютер опасней целой эскадрильи. Следовательно, перед вредителями задача стояла простая, локальная, но предельно художественная – сделать все, как предварительно было показано в американском же фильме «Воздушные террористы», после сентября, впрочем, запрещенном.

Формализм, смоделированное дежавю, соблюдение непонятных предписаний, ритуал – процедура внешне наивная, но отнюдь не лишняя. Умный человек не сможет толком объяснить необходимость ритуала, но и не станет ее отрицать. Тем более – в механизме истории. Даже Младший Джордж Буш, не читавший никаких Откровений никакого Иоанна, 26 марта 2003 года, комментируя ситуацию в Ираке, которая приобретала признаки ситуации неразрешимой, говорит перед микрофоном, что не знает, продлится ли война шесть дней, шесть недель или шесть месяцев. И пока он развивает свою неброскую мысль, три заветные шестерки висят в строке сурдоперевода на телеэкранах мира. (Заклинание есть обязательная составляющая ритуала). А через пару дней ситуация разрешилась сама собой, войска оборонявшихся рассеялись как утренний туман. Первым же пунктом в культурной программе оккупационного режима стал целенаправленный грабеж музея древностей. И ни сдержанных соболезнований, ни протокольных извинений. Как и в первую иракскую кампанию 1991 года, когда были уничтожены мощи св. Матфея, евангелиста.

…В фильме «Код «Омега» действующие лица расшифровали программу, заложенную в библейских письменах; сюжет пренебрегает политкорректностью и шокирует просвещенных зрителей, ибо мечеть Омара демонстративно разлетается на тысячу кусочков в результате демонстративного теракта… Чтобы положить конец бесчинству, выходит новый мессия (его так и называют) и взваливает на себя всю тяжесть: гуманитарные поездки, переговоры и с теми, и с этими. Мессия рискует жизнью, но помощь умных единомышленников, знание будущих событий и действия на опережение результатов не дают: все идет своим чередом – по страшному плану. Кое-кто начинает сомневаться в добрых намерениях спасителя, а в конце выясняется, что лже-спаситель и есть главный проводник мистической программы. И все это миротворчество нужно было для развязывания мировой войны и возведения нового мирового порядка. Причем словосочетание «новый мировой порядок», которое прочно вошло в обиход только с сентября 2001 года, именно так в фильме и произносится. («Код Омега» снят в США в 1999 году).

В симметричном фильме «Вечная битва» персонаж с тем же именем (и тот же актер), занимается тем же: гуманитарная помощь, проповедование демократических ценностей. Обозначена даже география интересов – страны третьего мира и социалистические страны. Затем на экране происходит уничтожение символов культуры – Колизея в Риме, сфинкса в Гизе. Снова все происходит по Писанию и цитируется Откровение Иоанна. Для достижения цели зловещий персонаж не пожалеет ни чужих, ни своих. Дискредитируется верховная власть США, которая устраняется людьми в шапочках с буквами FBI. Снова звучит словосочетание «новый мировой порядок», а для решающей битвы на Ближний Восток стягиваются коалиционные войска. (Фильм «Вечная битва» снят в США в 2001 году).

Формальное согласие пяти континентов на участие в военном конфликте после нью-йоркских событий 11 сентября фактически подтвердило пророчества о третьей мировой войне. Для пущего антагонизма назовут войну религиозной, хоть все мировые войны были финансовыми. Никто и не спохватится, что задача религии, если ею не манипулировать – гармония и созидание. А не разрушение. Но в мире, разделенном на олигархов и олигофренов, одни не рассуждают – за ненадобностью, другие – за неспособностью. Третьи, из-за малочисленности, не в счет. И вот отнимут у человеков последние крохи разума и дадут взамен четкие знамена, и побегут человеки в свой последний и решительный бой, побегут с яростными песнями навстречу друг другу, не сомневаясь в правоте. А дирижировать сражением будет оно, чудище обло, озорно и стозевно, с сердцем единым – финансы. И нет в том сердце ни страдания, ни счастья, ни религиозных, ни национальных, ни иных живых импульсов. Даже государственных. Что человечество? Лишь муравьи, несущие свою копеечку, куда скажут, имеющие суверенное право голосовать и восхищаться.

Из архива: октябрь 2008г.