№3.2023. Юрий Татаренко. Какой талант важнее?

все время в пути

Юрий Горюхин, прозаик, Уфа:

– Вашу сегодняшнюю творческую жизнь можно назвать жизнью Агасфера, вы все время перемещаетесь в литературном пространстве России. Это кара или, напротив, состояние души? Возможен ли для вас оседлый образ жизни или «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» остановит и ваше творчество?

– Немного поправлю вас. Персонаж, более известный как «Вечный жид», не тусил по фестивалям, у него была иная участь, иная миссия. Я активно перемещаюсь в литпространстве не все время – а только последние лет десять, со времен участия в поэтическом форуме «Шорох» в Симферополе, где мне присудили Гран-при. Видимо, подсознательное желание повторить этот успех и движет мною поныне. А если серьезно, для меня мониторинг творческих сообществ стал образом жизни. Скажем, я когда-то узнал, что в соседнем Красноярске пройдет большая книжная ярмарка с необычным названием КРЯКК. В числе почетных гостей – Улицкая, Гандлевский, Сенчин. Как можно пропустить такое событие?! Рюкзачок на плечо, ночь в плацкарте – и я на месте. Мне нравится путешествовать, набираться впечатлений – тем более что в родном Новосибирске долгое время не было представительных литфорумов.

Что касается кармы… Знаете, когда я служил актером в томском драмтеатре, то регулярно слышал сожаления коллег: «Я тоже очень хотел бы сходить на концерт Митяева – но у меня в этот вечер спектакль...» Моя занятость в текущем репертуаре была не столь значительна. Но это же не значит, что нужно вариться только в собственном соку! И я ходил на спектакли гастролеров, ездил на премьеры в Новосибирск, Новокузнецк, Омск… Выступал на конкурсах актерской песни в Нижнем Новгороде (со второго раза став лауреатом и познакомившись с Николаем Караченцовым, Юрием Васильевым, Владимиром Дашкевичем, Вадимом Жуком, Сергеем Плотовым), ездил на театральные фестивали в Иркутск и Кемерово, учился на литсеминарах в Красноярске и Москве. Томская десятилетка мне очень многое дала – прежде всего в плане саморазвития. И мне до сих пор нравится делать свою жизнь интересной.

Оседлый образ жизни, равно как и гастрольный, имеет свои плюсы и минусы. Но для того чтобы поддерживать огонь в домашнем очаге, нужно иметь семью. Или хотя бы постоянное место работы – самое обычное, с пятидневкой с десяти утра до шести вчера. Оба эти пункта для меня – пройденный этап. В офисе редакции популярной газеты я продержался месяц – и понял, что ежедневная эмоциональная перегрузка не для меня. А вот фриланс – милое дело. Семейная жизнь – это серьезная система ограничений.

Вот сказал я – «пройденный этап». Но ведь «никогда не говори “никогда”». Видите ли, в чем дело… В прошлом году я посетил лекцию челябинского поэта, переводчика и культуртрегера Нины Ягодинцевой. Нина Александровна заявила: ученые выяснили, что после 50 интерес к активному получению разного рода информации резко снижается. Чтобы проверить, так ли это в моем случае, ждать осталось совсем недолго! Готов ли я попрощаться с ведением семинаров и презентаций книг в разных городах – трудно сказать. Тем более в нынешнее крайне нестабильное время…

Что может остановить творчество? Да все что угодно – серьезная болезнь, к примеру. Разумеется, стихи про Крым, Читу, Самару невозможно написать, сидя на лесной полянке родного и горячо любимого новосибирского Академгородка. Так что поездки, приключения дают толчок к сочинительству – и это прекрасно. Не будет стихов – начнется что-то другое: пьесы, переводы. У меня уже был довольно долгий, семилетний период «бесстыжего бестишья», когда я уже практически смирился с полным погружением в журналистику. Но стихи вдруг вернулись, и поэтические книжки собираются регулярно раз в два года. Вот уже 10 лет я совмещаю журналистику, которая меня кормит, и стихосложение. Вполне нормальное сочетание двух стратегий самореализации, как мне кажется.

Алина Гребешкова, поэт и прозаик, Нижний Новгород:

– Ты много путешествуешь по стране. Какие три города для тебя самые поэтичные, литературные?

– Первый эпитет мне нравится больше, он многозначнее. Возможно, тебя удивит моя тройка самых поэтичных городов России. Это – Санкт-Петербург, Иркутск и Новосибирск.

Насчет Питера, надеюсь, никто ничего против не имеет. В детстве я посетил много городов – Кишинев и Одессу, Волгоград и Краснодар, Владивосток и Ригу… Но первым литмузеем в жизни для меня стал музей на Мойке, 12. Питерских поэтов – великолепных, незабываемых – можно перечислять чуть ли не до утра, от Ахматовой и Блока до Цоя и Шварца. Питер сегодня – это знаменитое Комарово и потрясающий фест «Петербургские мосты», это сильные журналы: «Звезда», «Нева», «Аврора». А сколько поэтичного было в прогулках и милой болтовне с удивительными женщинами, приезжавшими в Питер из других мегаполисов…

На почетном втором месте – конечно же, Иркутск. Именно туда я после французской спецшколы поехал поступать и был принят сразу на второй курс ИГПИИЯ имени Хо Ши Мина. Такие предметы, как «Анализ художественного текста» и «Стилистика», спецкурсы по поэтам-символистам, очевидно, и заложили основы поэтического мироощущения, благодаря которым я стал пробовать делать первые шаги в стихосложении. В 2019 году я впервые побывал на просто чумовом «Фестивале поэзии на Байкале», куда ныне ушедший, увы, Игорь Дронов пригласил Кенжеева и Цветкова, Гедымин и Чикину, Мурзина и Курмангалину. А до этого туда приезжали Куллэ, Остудин, Месяц, Емелин, Еременко… Кроме того, в Иркутске живут мои добрые знакомые – прекрасные поэты Светлана Михеева, Артем Морс, Алена Рычкова-Закаблуковская, Екатерина Боярских, Лидия Шаркунова, Дина Фиалковская, Анна Асеева и другие. А про поэтичность прозы Валентина Распутина и драматургии Александра Вампилова сколько сказано и написано! А если вспомнить самого известного жителя станции Зима, едва не получившего Нобелевскую премию, поэта-путешественника Евтушенко! Мое интервью с ним переверстывали в журнале в связи с кончиной Евгения Александровича… В общем, Иркутск – суперпоэтичный город, для меня это неоспоримо.

Не могу не назвать таковым и свой родной Новосибирск. В качестве аргумента данного тезиса может последовать лекция на пару часов, не меньше. Ограничусь простым перечислением: журналы «Сибирские огни» и «Речпорт», фестивали «Белое пятно» и «Книжная Сибирь», писательская резиденция и Мастерская АСПИР, поэтические марафоны и слэмы. Как минимум пара десятков современных новосибирских поэтов – авторы «Журнального зала»: Берязев, Пивоварова, Михайлов, Гринберг, Самойленко, Денисенко, Кармалита, Жданов, Полторацкий, Метельков… Кажется, еще совсем недавно творили Виктор Iванiв и Нелли Закусина, Янка Дягилева и Елизавета Стюарт, Александр Плитченко и Юрий Магалиф. Не забудем и живого сибирского классика, человека-явление Геннадия Прашкевича! Друзья мои, тут не о чем спорить: Новосибирск по праву в тройке самых поэтичных городов.

Правда, я не был ни в Болдино, ни в Константиново, ни в Тарханах… Возможно, посещение этих культовых для каждого культурного человека мест каким-то образом повлияет на мой сегодняшний выбор…

Думаю, многих удивило отсутствие Москвы в списке самых литературных городов нашей страны. Безусловно, столица неразрывно связана с огромным количеством блестящих имен из прошлого и настоящего. Москва – это и «Литературная газета», и ведущие толстые литературные журналы, и Литинститут, и ставшие при жизни легендарными «Липки», и стремительно набирающая силу и авторитет АСПИР… Но все же слово «Москва» для меня прежде всего ассоциируется с политикой, бизнесом, театрами, телевидением, большим спортом – и с суетливым многолюдьем на улицах и в метро. А это, согласитесь, трудно назвать признаками поэтичности места. Но справедливости ради замечу, что Москва, Красноярск и Коктебель – в моей шестерке самых крутых  отечественных локаций, где в XXI веке заметно активизировался литературный процесс.

Мирослава Бессонова, поэт, Уфа:

– Юра, ты ведешь очень активную творческую жизнь, часто бываешь на разных фестивалях и литсовещаниях по всей России. К примеру, на «КоРифеях» в Уфе был не единожды. Как думаешь, отличается ли уфимская литературная жизнь от литпроцесса в других городах? Явные ли это отличия?

– Сразу хочется уточнить: в каких «других городах»? Москва, Питер, Екатеринбург, Новосибирск, Челябинск, Самара – там точно постоянная прикольная движуха. В уфимскую литературную жизнь погружаюсь третий год – если считать с осени 2020 года, когда впервые принял участие в фестивале «КоРифеи». Пожалуй, это единственный постоянно активный и творчески состоятельный проект в столице Башкортостана. Спасибо неугомонной Светлане Чураевой, «мотору» литфеста за организацию литучебы и регулярный мониторинг местных креативных людей – музыкантов, писателей, художников. Все они встречаются на «КоРифеях».

Хочется верить, недавно избранный глава СП РБ Айгиз Баймухаметов поддержит стремление пишущей молодежи творчески расти и развиваться.

Важно, что в Уфе есть очень неплохой литжурнал «Бельские просторы».

Рад, что в прошлом году появилась Школа перевода – это очень перспективное направление. Лишь бы только оно не захирело без необходимой финансовой и организационной поддержки республиканских властей.

Если говорить об изюминке уфимского литпроцесса, нельзя не отметить большое количество ярких, самобытных поэтесс. Могу навскидку назвать не менее десятка имен – Марианна Плотникова, Мирослава Бессонова, Мария Кучумова, Наталья Санникова, Светлана Иванова, Кристина Андрианова-Книга, Эвелина Бронникова, Диана Давлетбердина, Варвара Малыгина, Анна Батырханова… Было бы классно замутить что-то дельное по части «женской поэзии». К примеру, у нас в Новосибирске для квартета поэтесс поставили самый настоящий спектакль. Мне кажется, от дружбы уфимских театров и литераторов выиграли бы все! А то живет в столице республики драматург российского масштаба Наталья Мошина, пьесы которой ставят во МХАТе, а дома ее толком и не знает никто – как-то неправильно это.

Сложилась еще одна уникальная ситуация у вас. Именно в Уфе и «нигде кроме», в БГПУ имени Акмуллы написана дипломная работа «Художественное своеобразие лирики Ю. Татаренко: литературоведческий и методический аспекты изучения». Безумно интересно, «как слово наше отзовется».

Тимур Хабибуллин, музыкант, Уфа:

– Ты путешественник – и даже странник. Сам пишешь: «Я все время в пути». Как считаешь, мы одни во Вселенной?

– Забавно, что стихотворение, начинающееся этой строчкой, я написал в 2008 году, когда еще и не думал начать кочевой образ жизни, – выходит, сам себе напророчил. Но по Вселенной, между планетами и звездами, я не путешествовал – так что за достоверность своего ответа «думаю, нет» не ручаюсь… А если говорить серьезно: кто-то свыше, явно не земного происхождения, регулярно людям что-то важное нашептывает. А уж творческим натурам – очень часто и довольно отчетливо. Уверен, композиторам Отец небесный благоволит сильнее, нежели поэтам. Неслучайно укоренилось выражение «нечеловеческая музыка». А то, что у кого-то «божественные стихи», слышать не довелось.

Андрей Тимофеев, прозаик, Москва:

– Юра, я постоянно вижу, как ты ездишь по различным мероприятиям – форумам, фестивалям. Скажи, где ты берёшь деньги на поездки?

– Мне довольно часто задают этот вопрос. И всякий раз хочется ответить: «С какой целью интересуетесь, вы в налоговой работаете?» Стараюсь  не отказывать себе в удовольствии поехать куда хочу. Если я предполагаю или даже уверен, что мне где-то будет интересно, что можно будет взять интервью у незаурядной личности, подготовить журналистский материал о любопытном событии – стартую не раздумывая. Как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Как видите, финансы в этой ситуации не главное.

Да, у меня нет начальства, отправляющего меня в командировку. Получается, я сам себе начальство – разве плохо? Какова цена вопроса… Ну, в случае вояжей по Сибири тратятся совсем не великие суммы. Поезд или автобус из Новосибирска в Томск, Барнаул или Кемерово – все это в пределах тысячи рублей. Потратить их на дорогу я могу себе позволить с легкостью. Проживание и питание тоже не проблема: я могу остановиться на пару дней у друзей или в гостинице. Другими словами, если выбирать между сидением на диване и встречей с интересными людьми, приобщением к важному событию, которое обойдется максимум в 5 тысяч рублей – я выбираю поездку. После каждой начинаются «круги по воде» – знакомства, творческие идеи и проекты – а это для меня главный капитал. К тому же, если я привезу репортаж, рецензию или интервью, то получу гонорар. А значит, снова будет на что отправиться при необходимости в путь-дорогу.

Конечно, добраться из дома до, скажем, Мурманска – накладно. Но в Заполярье меня пригласили провести литсеминар, организаторы форума взяли все расходы на себя, что не может не радовать. Но разве это стало бы возможным – без предыдущих моих поездок по стране за свой счет? Если хочешь заработать себе имя – тут не до крохоборства. Потом все окупится с лихвой, это 100 %. На некоторых фестивалях я как спикер стал получать гонорар – прекрасно, будем продолжать в том же духе.

Уже доводилось слышать шутки на тему «Пушкин – наше всё, а Татаренко – наше везде!». Но побывать довелось далеко не повсюду. В этом году запланировал визиты в доселе неизвестные мне Абакан, Астрахань, Ставрополь, Тамбов, Калининград…

Последнее интервью Гоголя

Игорь Фролов, прозаик, Уфа:

– Ты сделал несколько сотен интервью. Это отличная фокус-группа литераторов. У каждого из нас есть темные и светлые стороны. Не хотел бы нарисовать портрет российского писателя в двух ипостасях – темной и светлой?

– Игорь, ты угадал: вот уже несколько лет я обдумываю принцип собирания трехтомника интервью. Надеюсь в свой юбилейный год выпустить первую не поэтическую книгу. Только для того, чтобы представить читателям особенности внутреннего мира современных писателей и поэтов, вовсе не обязательно разложить их высказывания на две неравные стопки бумаги: позитив и негатив. Пару лет назад замечательная Дарья Златопольская, ведущая «Белой студии» на телеканале «Культура», выпустила две книги подряд с отрывками из разговоров со звездами кино и театра – с разделами «Дружба», «Любовь» и так далее. Такие нарезки реплик разных людей, говорящих на одну тему, получились весьма любопытными.

Я же сторонник традиционного подхода к публикации бесед с интересными людьми. Мне важно показать драматургию интервью, как в общении проступает многогранная, порой противоречивая личность собеседника – казалось бы, хорошо знакомая всей стране. Не хотелось бы купировать в своей книге такие встречи-праздники, диалоги с легендарными людьми – Сергеем Юрским, Еленой Камбуровой, Леонидом Юзефовичем… Хочется попробовать составить и своеобразный портрет уходящей эпохи, и зафиксировать картину сегодняшнего дня – стремительно меняющуюся у нас на глазах.

А темные стороны медийных персон ныне с избытком представлены на телевизионных ток-шоу и в откровенно желтой прессе. Не стану соперничать с «акулами пера», кто крепче забыл, как нас всех призывали «сеять разумное, доброе, вечное».

Алла Докучаева, писатель и журналист, Уфа:

– Юрий Анатольевич, доводилось ли вам после публикации интервью услышать от того, с кем беседовали, нечто подобное: «Отвечая на ваши неожиданные вопросы, мне удалось открыть в себе какие-то любопытные черточки»? Либо: «Из глубины памяти я вытащил то, что казалось давно забытым…»?

– Да что вы! Сейчас обратная связь с журналистом крайне затруднена – ритм жизни ускоряется с каждым днем, другие нынче приоритеты. Недавно в популярнейшем еженедельнике вышло мое «вью» с талантливым человеком, я отправил ему ссылку на материал – так он неделю его прочесть не мог, так был занят. Потом, правда, написал мне в личку, поблагодарил за то, что я ничего не напутал в тексте.

Односложное спасибо, одобрительный смайлик от героя материала – сегодня именно это в порядке вещей. Не до высокопарностей в анализе публикации. Нет напряга после выхода интервью – уже спасибо! А конфликтных ситуаций штук пять было, не скрою. Это примерно 1 % от числа напечатанных бесед.

Приятным сюрпризом становится размещение сделанного мной интервью на интернет-ресурсах героя материала. К примеру, мои тексты тиражировали Владимир Познер, Илья Авербух, Дмитрий Быков, Алексей Варламов, Александр Калягин… Да здравствует перепост!

Что касается неожиданных вопросов… Мне кажется, организовать незаурядную беседу, чтобы собеседник раскрылся, сформулировал что-то новое для себя – дело чести любого профессионального журналиста. Стараюсь готовить не вполне обычные, интересные вопросы своим героям. А также крайне аккуратно переводить устную речь в письменную и монтировать материал. Чтобы после отправки интервью на вычитку и визирование получить короткий ответ: «Спасибо, все нормально».

Нина Ягодинцева, поэт, Челябинск:

– Юрий, Вы провели целый ряд интервью с писателями-современниками. Но ведь настоящее, прошлое и будущее сосуществуют в литературе совершенно естественно. У кого из классиков XIX или XX века вы хотели бы взять интервью, если бы такая возможность представилась?

– Хм, надо подумать…С писателями Камю и Сартром было бы здорово поговорить по-французски. А вот с Набоковым и Бродским – исключительно на русском языке. Все детство жалел, что рано умер Высоцкий – а я так хотел выразить ему лично свое восхищение многообразием его талантов… Когда в зрелом возрасте писал пьесу про Маяковского, мечтал побывать на его выступлении. А самое интересное – это, пожалуй, было бы взять, а после быстро опубликовать «Последнее интервью Гоголя»! О чем спрашивать гениев? О природе творчества, разумеется. А также о том, какой талант важнее – влюбляться или разлюблять?

Варвара Малыгина, поэт, Уфа:

– Как вы выбираете героев интервью? Имеет ли значение, насколько вам нравится их творчество? И второй вопрос. Есть мнение, что писать верлибр можно только в том случае, если больше никак не напишешь. А вы в каких случаях пишете верлибры? 

– Как выбираю? Да просто приходит в голову идея: так, а было бы классно пообщаться с тем-то и тем-то. И начинаешь думать, где и когда лучше встретиться – чтобы разговор состоялся не «на бегу». Очень не люблю письменные ответы – зачастую не развернутые, не слишком вдумчивые. Стараюсь заполучить себе собеседника на два, а то и на четыре часа. Текст большого объема дает больше возможностей для журналистских «маневров».

Необходимо ли восторгаться тем, что пишет автор, которому готовишь вопросы для интервью? Это крайне желательно. Режиссеры ведь часто влюбляются в актрис – так и в нашем журналистском деле редко пишут о людях с сомнительными достоинствами. Я дважды брал «вью» на заказ – у одной и той же поэтессы, обожающей гастролировать. Большого удовольствия не получил. К тому же это было дистанционное общение, когда собеседница изволила ответить лишь на треть вопросов…

А насчет верлибров думаю так. Склонен согласиться с тобой, Варя: верлибром пишут в исключительных случаях. Поэтому свободные стихи появляются у меня очень редко. Был, правда, сборничек верлибров «Две рифмы» – но в него вошли тексты, написанные за 15 лет… Мне как-то не надоедает писать силлабо-тонику. Хотя в новой книжке иронических миниатюр «Репка Баскервилей» есть цикл «Записки японца в России» – согласись, было бы странно написать его не верлибром?

Кто и зачем пишет стихи без рифм – об этом тебе лучше спросить Константина Комарова, он, к слову, в конце марта приедет в Уфу на «КоРифеи». Уж он-то тебе выложит правду-матку о верлибристах!

и все заверте...

Андрей Хакимов, музыкант, Уфа:

– Юра, какое стихотворение ты написал впервые? Где, когда? Я бы с удовольствием его послушал…

– Ну, послушать его не получится – в начале 80-х я не начитал его на кассетный магнитофон. У меня «кассетника» просто не было. Сохранились записи на катушках, где я, детсадовец, вдохновенно читаю наизусть свои любимые стихи с невероятной антидикцией. Как-то лет десять назад случайно послушал – чуть не заплакал.

А первые свои вирши я уже и не помню – первоклассником я писал в стихах письма бабушке, жившей тогда в Иркутской области, зарифмовывал наши с младшим братом реалии. В 1985 году после посещения Мамаева кургана написал патриотический триптих и выслал его в «Пионерскую правду». Через месяц получил вполне доброжелательный ответ: «Стихи не опубликуем, но рекомендуем продолжать творить». Этого хватило, чтобы я продержался без стихоплетства до выпускного класса. Незадолго до экзаменов написал что-то в стиле Блока о прекрасном создании рядом с собой, вручил самой красивой девушке в классе – и получил на следующий день... стихотворение в ответ, оно начиналось весьма поэтично: «Трепещет розовым пером на небе вечер...».

Какие-то более-менее внятные лирические четверостишия начались только в начале 2000-х, я уже служил актером в Томском драматическом. На областном конкурсе молодых поэтов рискнул выступить весной 2003-го – и совершенно неожиданно выиграл Гран-при, в Союзе писателей мне предложили издать дебютную книжку, и «все заверте...». Так что в этом году у меня еще и юбилей творческой деятельности. 20 лет прошло – а как будто вчера вышел со стихами к микрофону…

Илья Кочергин, прозаик, Рязанская область:

– Как семья относилась к твоему сочинительству в детстве? И второй вопрос. Помогает ли поэтическое творчество проживать трудные моменты твоей жизни? Или наоборот – трудности подстегивают творчество?

– В нашей семье поощрялась хорошая память и отличные оценки. Бабушка, приезжавшая на полгода в гости, требовала выучивать наизусть параграфы по истории, географии, ботанике… Когда я самостоятельно выучил довольно большое стихотворение Твардовского «Ленин и печник» и рассказал его у доски «с выражением» и без единой запинки (а нам задали всего 20 строк на выбор) – у меня была, как сейчас говорят, минута славы, с аплодисментами одноклассников. Это сейчас я понимаю, что ребята были рады, что больше никого не успели спросить!

Мы с братом (он младше меня на полтора года) учились в одном классе. Ему было непросто: с трудом давалась каллиграфия, он отставал по физкультуре – но все же как мог старался во всем не ударить в грязь лицом. Помню, в пятом классе он отличился – написал сочинение по картине Репина «Бурлаки на Волге» в стихах. Всех удивил. Вот только учительница оценила его работу на две тройки (за содержание и грамотность) – и он охладел к рифмованию на всю жизнь. И для меня это стало уроком: поэзия – не для всех, это – высокое искусство. Да и много чего другого – и очень увлекательного! – было в школе: пионерский актив, спорт (футбол, баскетбол, шахматы), а больше всего мне нравился французский язык.

Перехожу к ответу на второй вопрос Ильи. Справляться с трудностями при помощи стихов мне не приходило в голову. Разве что в турпоходе, когда долгая дорога, да еще в гору, бывало, запоешь что-нибудь маршеобразное, бодрое – и усталость отступала. Ну, а то, что любовная лирика берет свое начало от неразделенной любви, – с этим не поспоришь. Другие житейские проблемы у меня в стихах не отражались – и слава богу!

Денис Драгунский, прозаик (Москва):

– Дорогой Юрий! Писателям нужны читатели, а писателю-мужчине, тем более юмористу, нужнее всего читательницы. Опишите ту, для которой вы пишете: внешность, наряды, характер, профессия.

– Вы угадали, читательниц у меня действительно больше, так уж сложилось. И давать автографы представительницам прекрасной половины человечества приятнее вдвойне – вне зависимости от того, с какой программой выступаю, лирической или иронической поэзии.

Но я не согласен с мнением, будто бы я пишу для кого-то конкретно. Мне важно быть услышанным, прочитанным и понятым как можно большим количеством соотечественников. Но если вы спрашиваете о неком идеале моей читательницы – извольте, рискну набросать портрет. Les apparences sont trompeuses, как говорят французы. И действительно – внешность обманчива. Так что ставку на то, чтобы привлекать исключительно красавиц, я не делаю. Хотя, разумеется, с симпатичными барышнями порассуждать о погоде и роли поэзии в современном мире – приятное занятие. Во что при этом одета собеседница – тоже не столь важно. Никакого дресс-кода на чаепитие с поэтом Татаренко не существует! Кому-то идут простые джинсы, а кто-то выглядит элегантной в ярком платье. На глубокое декольте или мини-юбку мужчины нынче не ведутся. Мне нравятся искренние и веселые любительницы читать и ходить в театр – то есть обладательницы не нордического характера. Имеет ли при этом значение профессия, род занятий? Не уверен. С одной стороны, знакомых сторожих и дворничих у меня еще не было. С другой стороны, диплом Литинститута или филфака не гарантирует легко выявляемого наличия культуры общения. Среди тех, с кем сложились доверительные отношения, есть библиотекари, преподаватели, сотрудницы СМИ… Труднее всего с актрисами, но мои два развода – тема для отдельного разговора не на трезвую голову…

Служение Мельпомене

Катя Ямщикова, певица, Уфа:

– Хочется спросить о «прошлой жизни». Расскажите о вашем музыкальном творчестве, связях с оперой. Не тянет ли вернуться в музыку? Что помнится о том времени?

– Ой, многое еще помнится… И Гран-при на конкурсе «Поют драматические артисты» в новосибирском Доме актера, и участие в «настоящем лондонском мюзикле» «Братья по крови» в театре «Красный факел», и гастроли в Германии с филармоническим коллективом «Мир музыки» с «операми для непослушных детей», когда исполнял по пять главных партий. Дорожу призом на Всероссийском конкурсе молодых исполнителей «Романсиада» и рукопожатием председателя жюри, знаменитого баса Бориса Штоколова. Было дело, пел в Москве – в концерте в День Победы «на разогреве» у Кобзона и на конкурсе «Поют журналисты России», где меня награждал Эрнест Мацкявичус за юмористическую песню «Я спросил директора, есть ли в жизни счастие...». Моя «Ария мистера Икс» записана в передаче Томского ГТРК. В общем, попел от души…

Попытки возобновить вокальные дела периодически предпринимаю. Хочется записать альбом авторской песни. Сочинил слова и музыку для двух десятков треков – и вполне логично, если я их сам и «промяукаю».

Петь мне нравилось со школы – когда у меня был сильный лирический тенор. В музыкалке после ломки голоса пел в хоре партию баритона. А на втором курсе Новосибирского театрального училища у меня открылся бас. На экзаменах пел отрывки из опер Верди и Перголези, русские песни и романсы. Но мне больше нравилась «Ария Лепорелло со списком» из моцартовского «Дон Жуана». После театралки практически всех однокурсников нашего отделения «Артист музыкального театра» приняли в Театр музкомедии, а меня пригласили в Городской драматический театр имени Сергея Афанасьева – при том, что я поступил на основной курс Новосибирской государственной консерватории на отделение «Академическое пение» к профессору Владимиру Урбановичу и стал вдобавок ко всему артистом хора Театра оперы и балета.

Год я совмещал две работы и учебу – пока об этом не узнало начальство во всех трех местах. Мне предложили определиться. К этому времени моя первая жена окончила театральное училище, получила приглашение в Томский областной драматический театр – и я переехал в Томск, чтобы молодая семья не жила по отдельности в разных городах.

Ольга Штырляева, актриса и режиссер, Уфа:

– Знаю, что вы отдали много лет служению Мельпомене. Расскажите об этом времени, о своих открытиях, интересных встречах. В каких театрах служили? Как театральный багаж помогает сейчас в новых творческих проектах?

– В Новосибирске особенно запомнились комедийные роли: Сын барона Мюнхгаузена, Леандр в «Плутнях Скапена», Санитар в «Шутках в глухомани». Мечтал о Карандышеве в «Бесприданнице» и Эдмоне в «Короле Лире», но не сложилось. В Томске за десять лет довелось одновременно играть в спектаклях трех театров – томского драматического, ТЮЗа и театра «Версия». В моем репертуарном листе – с полсотни названий. В числе детских – «Бременские музыканты», «Волшебник Изумрудного города», «Буратино», «Маленький принц», «Двенадцать месяцев», «Питер Пэн», «Принцесса на горошине»… Из классики – «Прощание в июне» Вампилова, «Трехгрошовая опера» Брехта, «Облака» Аристофана, «Мандат» Эрдмана, «Тартюф» Мольера, «Поминальная молитва» Горина, «Конкурс» Галина, «Публике смотреть воспрещается» Марсана, «Дульсинея Тобосская» Володина, «Ревизор» Гоголя, «Волки и овцы» Островского, «Странная миссис Сэвидж» Патрика, «Ангел приходит в Вавилон» Дюрренматта… За роль в спектакле «Смерть Тарелкина» по пьесе Сухово-Кобылина получил театральную премию «Король эпизода».

Повезло поработать с прекрасными режиссерами – Борисом Цейтлиным, Феликсом Григорьяном, Владимиром Рубановым, Романом Виндерманом, Егором Товстоноговым, Ярославом Федоришиным.

Что особо запомнилось? Первый опыт участия в спектакле-пантомиме, запись саундтрека к капустнику «Нотр-Дам-де-Пари», для которого я за ночь перевел 17 песен из знаменитого мюзикла, съемки с великолепным актером Ильей Гваракидзе в телепрограмме «Народная лотерея» по моим сценариям, номинация нашего спектакля на «Золотую маску и дебют в СМИ в качестве интервьюера и театрального критика.

Максим Замшев, прозаик, Москва:

– Как относитесь к «новой драме»?

– Впервые этот термин появился в конце позапрошлого века в связи с драматургией Ибсена и Стринберга, Метерлинка и Гауптмана, Чехова и Горького. Отношусь к этому феномену с восхищением – с учетом того, что играл в замечательном спектакле «Дорога в Дамаск» по пьесе Стринберга и был приглашен режиссером Паскалем Лярю во Францию играть доктора Львова в чеховском «Иванове». Как зритель я в свое время был потрясен спектаклями «Чайка», «Дядя Ваня» и «На дне» (режиссер Сергей Афанасьев), «Три сестры» в режиссуре Эймунтаса Някрошюса, Льва Эренбурга и Тимофея Кулябина, а также «Пер Гюнт», который поставил Антонио Лателла.

А в конце 90-х «новой драмой» стала именоваться современная российская драматургия – Сигарев, Пряжко, Пулинович, Клавдиев, Вырыпаев, Мухина, Курочкин, Привалов, Угаров, Гремина, братья Дурненковы, братья Пресняковы… Все они рассказывают довольно жесткие истории. И этим очень сильно цепляют. Я видел крутые томские спектакли по сигаревским пьесам «Черное молоко» и «Божьи коровки возвращаются на землю». Жалею, что не довелось сыграть в них.

Я написал семь пьес, часть из них отмечена на всероссийских конкурсах современной драматургии, два текста получили литературные премии – но себя в полной мере к новой драме не причисляю. Хотя с пьесой «Синявинские высоты» участвовал в проекте «Любимовка в Новосибирске».

Знаю, что вы, Максим Адольфович, после выхода вашего нового романа «Вольнодумцы» намерены попробовать свои силы в драматургии. Желаю успеха на этом трудном, но крайне интересном пути!

перевод сродни актерству

Светлана Чураева, прозаик, Уфа:

– Юрий, вы давно интересовались литературным переводом, но в предыдущем году эта ипостась вашего таланта начала раскрываться в полной мере – много новых переводов, победы в серьёзных переводческих конкурсах. Какое место в вашем творчестве занимает литперевод? Есть ли в ремесле переводчика что-то общее со службой актёра? Помогает ли в работе над переводами актёрское прошлое? И расскажите, пожалуйста, поподробней о том, как вы открывали для себя поэзию Рами Гарипова.

– В общем-то, я уже немного рассказывал на страницах журнала о том, как познакомился с поэтическими мирами народного поэта Башкортостана: в восьмом номере прошлого года было мое вступление к довольно большой подборке переводов Рами Гарипова. Вторая часть этих летних переводов, сделанных в писательской резиденции АСПИР, вышла в журнале «Бельские просторы» в феврале. Переводить я стал относительно недавно – когда решил податься на семинар Фонда Филатова, его вела чудесная Лилия Газизова. Я с большим трудом перевел одно стихотворение известного татарского поэта. Потом мне предложили перевести 18 стихотворений уфимца Ильдуса Фазлутдинова. С этой работой – используя подстрочники, выполненные автором, я справился на удивление легко. Переводы вышли также в двух номерах «Бельских».

Осенью прошлого года принял участие в работе Форума переводчиков в Переделкине, его идейным вдохновителем выступил Максим Амелин. Получил несколько заказов на переводы с татарского. А этой весной выйдет сборник переводов Сибирского форума переводчиков «Арчилан», где я пробую «толмачить» с хакасского.

Никаких языков, кроме русского и французского, я не знаю. В работе над поэтическим переводом опираюсь на подстрочник. Всегда перед глазами и оригиналы стихотворений. Разумеется, перевод всегда сродни актерству: я словно бы вживаюсь в роль автора текста, стараюсь ухватить мелодику его речи, образ мышления, систему метафор. В декабре, будучи на литфесте «КоРифеи», пропустил показ фильма «Дневник поэта» в уфимском кинотеатре «Родина» – с опозданием узнав, что это кино посвящено жизни и творчеству Рами Гарипова. Буду искать возможность увидеть его на компьютере, мне очень интересна судьба этого незаурядного поэта. Из гариповских жемчужин меня очень тронуло стихотворение «Жеребенок», где лирика невероятной силы. Переводил его, едва сдерживая слезы...

от рэпа к Бродскому

Юлий Ким, композитор и бард, Москва:

– Выбор вопроса и ответ – за вами. Удачи. С полтинником вас!

– Ну, что ж, отлично. Тогда я попытаюсь ответить на следующий вопрос – из тех, что я задал вам: «Русский язык очень сильно меняется: сокращается лексический запас, появляются новые грамматические конструкции и английские заимствования, вместо двух страниц впечатлений можно поставить один смайлик… Как вы думаете, к чему это приведет?»

Для меня вопрос языковых упрощений очень важен. Впервые на эту тему мы поговорили с чудесным Максимом Кронгаузом, когда в 2018 году он выступил в ГПНТБ СО РАН. С тех пор адресую вопрос о перспективах развития некогда «великого и могучего» многим действующим лицам отечественной литературы – и никак не удовлетворюсь ответами. И вот сейчас попробую публично ответить сам, что же нас ждет, судя из логики событий – языковая деградация или ренессанс.

Мне сложно разделить оптимизм тех, кто уверен, что с русским языком все будет хорошо. Особо расстраивает триумфальное шествие по страницам и экранам его величества Смайлика. Налицо оптимизация усилий – в том числе и в ситуации описания эмоций, событий и так далее. Заход смайликов из частной переписки в художественную литературу и публицистику – дело ближайшего времени. Пять лет назад я даже попробовал сыграть на опережение и в разделе юмора в своем сборнике верлибров «Две рифмы» разместил следующее четверостишие:

Об актуальной поэзии

            )

           )))

            )

           )))

Скорее всего, я первым в России зарифмовал скобочки – чтобы показать абсурдность пути к отказу от богатства и выразительности русского языка. Увы, шуточками лавину перемен не остановить. Мы стремительно возвращаемся к пещерному веку и наскальным рисункам…

Довольно часто приходится слышать от коллег: прекрати брюзжать, Россия по-прежнему страна талантов и тому подобное. Но откуда берутся таланты – в той же литературе? Из сотен тысяч ребят, развивающих свои литспособности и чувство языка, пишущих и работающих над словом. Последние несколько лет я регулярно выступаю перед школьниками – разного возраста и места жительства. И всюду одна и та же картина: у подавляющего большинства детей нет базовых знаний о литературе, истории, они не в состоянии написать поэтический экспромт заданным размером. Откуда же взяться новым есениным и ахматовым?

На вопрос, кто виноват, вопрос очевиден. Ребенка как личность формируют семья и школа. Гораздо актуальнее другой хрестоматийный вопрос: «Что делать?» Конечно, нужен системный подход в просвещении. Современный ребенок убежден, что красота и гармония – это компьютерные игры и ролики в соцсетях. Это новая форма потребительства. Но если показать подростку тропинку от рэпа к Бродскому – уверен, перезагрузка произойдет быстро и качественно. Ведь творческая активность заложена в нас с самого рождения.

Встречи писателей и школьников, начиная с пятого класса, должны быть частыми и регулярными. Уже внедряется массовый образовательный проект «Шахматы в школе». Почему бы не запустить подобную систему занятий для гуманитариев с условным названием «Хорошо сказано!»?

уговорил бы француза…

Марианна Плотникова, поэт, Уфа:

– Хочется, чтобы в интервью было больше интересных и веселых «историй от Юры». Поэтому мой вопрос такой. Расскажи о самом необычном времени/месте/обстоятельствах, в которых ты читал стихи (имеется в виду – декламировал). И желательно про собственные стихи, конечно. Но если есть интересная история про чтение стихов Пушкина, например, – тоже хорошо!

– Конечно, более привычные места для поэтических выступлений – библиотеки и школы, вузы и музеи, бары и лофты. Но были у меня и весьма престижные локации – к примеру, малый зал ЦДЛ. Даже не знаю, когда в нем почитаю в следующий раз. В Камерном зале Новосибирской государственной филармонии я выступал дважды – в рамках концертов «День Сибири» мне отводилось по 20 минут. В Томске есть культовое место для горожан и приезжих – памятник Чехову работы известного скульптора Леонтия Усова. Там все лето проходят трехчасовые «Чеховские пятницы», где поэты радуют публику своими «пятиминутками».

Экзотических мест, где выступал, пока не очень много. В прошлом году в заповеднике под Дербентом нас привели к огромному 300-летнему дубу, его едва сумели обхватить 12 человек. Читал под этим огромным деревом стихи про поезд. На литфесте в Алтайском крае вместо сцены поэты выступали в кузове грузовика – по-моему, есть даже видео на «Ютубе». Но, пожалуй, самым незабываемым стало участие в финале поэтического слэма на Волошинском фестивале в Коктебеле, когда нас повезли на яхте «Алые паруса» вдоль Карадага к Золотым воротам. Было непривычно шумно: работал мотор судна, дул сильный ветер. Мегафон барахлил. Пришлось включаться на полную катушку – вспомнив, как играл спектакли на залы на 800 мест. Ближе всех ко мне сидел суровый председатель жюри Виталий Пуханов – он и стал моим главным адресатом. В общем, каким-то чудом занял тогда первое место.

Была у меня еще одна стрессовая ситуация, когда я выступал не со своим материалом. Дело было в немецком городе Фленсбурге. Я очень хотел съездить в Гамбург на великий мюзикл «Призрак оперы», но мне не хватало денег на билет в театр. Пришлось впервые в жизни петь на улице – итальянские песни, чтобы во мне не заподозрили нищего русского! Невероятно, но факт – я не мог раскрыть рта 40 минут, включился какой-то внутренний блок. Выступать на сцене, где есть условная «четвертая стена» между артистом и публикой, несравненно легче. Но в итоге за полчаса заработал столько, что мне хватило на место в первом ряду в самом центре. Впечатления от спектакля были колоссальные: там столько фокусов и трюков… К примеру, Призрак садился на стул, накрывался куском ткани – и через пару секунд исчезал. Полисмен подбегал к стулу, сдергивал тряпку, а там – никого. Фантастика!

Наталья Мошина, драматург, Уфа:

– Какие телеграм-каналы вы читаете? Если бы вы могли поменяться жизнью с кем угодно, то кто бы это был? Бывает ли у вас прокрастинация и как вы её преодолеваете? Какую самую интересную вещь вы узнали за последнее время?

– Отвечу в телеграфном стиле. «Телеги» так и не завел, хотя давно пора, как утверждают друзья и коллеги. Возможно, сделаю себе такой подарочек к юбилею. Прокрастинация, а попросту говоря, лень мне не знакома, по счастью. Загружен работой, журналирую без передышки – и все равно накопились нерасшифрованные большие интервью. Эти долги обязательно следует вернуть. Отдыхаю на прогулках – и особенно эффективно в горячо любимых крымских поселках и Питере.

Чью жизнь хотелось бы прожить? Швейка, если отвечать как актер. И Эдмона Ростана, автора «Сирано де Бержерака» – если отвечать как человек пишущий. Правда, я не уверен, что уговорил бы француза поменяться одеждой и сгонять на полвека в странное будущее.

Что интересного недавно узнал… Начнем с того, что новости мне как журналисту поступают каждый час. И порой так напряжно находиться в этом информационном потоке…