Михаил Щеглов. Тихая охота

В жизни каждого настоящего мальчишки наступает время,
когда его обуревает неистовое желание найти зарытый клад.
М. Твен «Приключения Тома Сойера»

Примечание: все, что написано в данной статье, является исключительно моим субъективным взглядом на металлопоиск и суммой моего десятилетнего поискового опыта и не претендует на полное и всеобъемлющее раскрытие этой темы.

Как к этому приходят

На самом деле, думаю, что у большинства людей мысль о приобщении к братству копателей не возникает спонтанно. Эта идея долго прорастает и набирает вес под воздействием реки информации, в первую очередь из СМИ. Думаю, что эта статья тоже принесет свои плоды и пробудит в некоторых прочитавших ее желание поехать куда-нибудь и откопать что-нибудь, желательно подревнее.

Все мы родом из детства, и память начинает услужливо подбрасывать нам целые тома прочитанных в младые годы произведений о поисках (и, само собой, находках) несметных богатств. «Остров сокровищ», «Приключения Тома Сойера», «Копи царя Соломона», «Кортик» и многое-многое другое к вашим услугам… К тому же журналисты с завидной регулярностью доносят до нас известия о баснословных богатствах или складах с оружием, изъятых у тех или иных черных копателей. И кто-то задумывается: «А может, и мне покопать? Вдруг повезет?..» Это зазвенел первый звонок. Но это только начало пути.

Второй звонок звучит, как правило, когда происходит непосредственная встреча с поисковиками. На них можно наткнуться, собирая грибы-ягоды в лесу или, проезжая вдоль полей, увидеть фигуры, сосредоточенно водящие по земле агрегатами, которые непосвященный (до поры до времени) житель нашей страны привык называть армейским термином «миноискатель». Время от времени эти таинственные обладатели не менее таинственных приборов останавливаются, чтобы, вывернув лопатой ком земли, что-то из него достать. Вот они, люди, охотящиеся за несметными сокровищами, совсем рядом, а не в телеящике, наравне с недосягаемыми джунглями Амазонки, можно даже руками потрогать. И, судя по всему, даже сейчас они что-то находят!

Но, наверное, решающим фактором, заставляющим любящего мужа и заботливого отца семейства купить некий странный агрегат с весьма ощутимой стоимостью от нескольких сотен до нескольких тысяч единиц американской валюты и удалиться черт знает куда, в поля, является инстинкт добытчика.

В старое доброе время с добычей было просто. Заговорил в тебе инстинкт, ты вылез из пещеры, стукнул мамонта или там шерстистого носорога дубиной по голове, приволок обратно в пещеру. Все! Инстинкт на некоторое время притих. Но поскольку предкам были незнакомы такие понятия, как экология, защита животных и Greenpeace, то мамонты и шерстистые носороги со временем перевелись, равно как и много-много других тварей, имевших несчастье попасть под определение «промысловых». И сейчас этот инстинкт добытчика удовлетворить ой как непросто. Поход в магазин для заполнения белого друга – холодильника – он (инстинкт) решительно отвергает. Тут каждый спасается как может. Кто-то прибегает к старому проверенному способу – охоте. Кто-то глушит инстинкт рыбалкой, кто-то походом в лес за опятами или малиной. И так продолжалось на протяжении многих лет.

Правда, по слухам, кладоискательство существовало еще в стародавние времена. Но будем смотреть правде в глаза: это был удел одержимых одиночек. Ну что могли найти люди, надеющиеся на несуществующий цветок папоротника как на единственный кладоуказующий предмет? Они могли рассчитывать только на информацию, что, мол, там-то и там-то знаменитый на всю волость разбойник Сенька Одноглазый зарыл свою разбойничью казну. Не думаю, что в старые добрые времена достоверность такой информации была существенно выше, чем в наш век атома и нанотехнологий. Скорее даже наоборот. Так что делаем вывод: клады искали от случая к случаю, да и находили их единицы.

Правда, тут надо сделать небольшую поправку. Все-таки были и тогда достаточно высоковероятные указатели мест с сокровищами. Я имею в виду курганы, ну и другие захоронения непростых смертных, например те же пирамиды. Очень многие из них были вскрыты еще при царе Горохе, так что вандализм черных археологов имеет довольно давние корни и явно не является изобретением нашего века.

Но прогресс не стоит на месте, космические корабли бороздят… и все такое прочее. И вот уже поиск кладов, реликвий и просто вещей-потеряшек стал на поток. А все произошло благодаря изобретению и последующей эволюции Его Величества Металлодетектора.

Еще в двадцатых годах уже прошлого века в странах загнивающего капитализма были разработаны первые модели металлодетекторов. Правда, не для поиска предметов в земле, а для обнаружения металлических деталей, которые рабочие «забывали» выложить из карманов одежды, заканчивая смену на заводе. Ну а Вторая мировая дала существенный толчок для развития переносных модификаций этого изобретения для обнаружения мин уже в земле. Собственно, поэтому в нашем языке прочно закрепилось название для таких приборов – «миноискатель», а первичное «металлодетектор» только сейчас начинает возвращаться на отданные когда-то позиции.

Шли годы, электроника совершенствовалась, металлодетекторы стали использовать при поисках самородного золота, ну и как-то само собой так вышло, что прибор приобрел еще одну профессию – кладоискательство.

А поскольку, вооружившись таким чудо-прибором, можно заниматься поиском сокровищ целенаправленно (не то что раньше: повезет – не повезет), то вместе с ним появилось и новое хобби, одно из названий которого – металлопоиск. И охочий до разнообразия человек теперь может запросто отринуть надоевшую охоту, опостылевшую рыбалку и скучный сбор подножного корма в виде ягод и грибов в пользу этого нового вида времяпрепровождения.

Ведь это, конечно, здорово – притащить домой корзину подберезовиков или кукан плотвы, но если вдуматься, то это банально, без изюминки… Это у нас может практически каждый второй, благо пока есть где собирать и ловить.

А вот прийти грязному, усталому, но гордо продемонстрировать найденную вещь, нет, даже не вещь – РЕЛИКВИЮ(!), которой последний раз касались руки человека лет эдак триста назад, – это удел избранных. И наплевать, что найдена монетка «царица полей» (деньга одна тысяча семьсот тридцать какого-то года), которая не имеет никакой рыночной стоимости и встречается на полях практически повсеместно. Стоимость и редкость находки – тьфу, пустое! Зато от нее просто веет стариной! Пусть не всегда домашние это хобби разделяют и понимают, а порой (о ужас!) даже активно противоборствуют, главное, что это увлечение умиротворяет мятущуюся душу добытчика и главы семейства, позволяет ему приобщиться к истории и к несметным подземным богатствам, почувствовать свою уникальность, обрести внутреннюю гармонию.

Итак, человек созрел. Хочет скорей в поля, в леса, верит, что под первой же березой (дубом, сосной – нужное подчеркнуть) его ждет не дождется клад. Но чтобы окончательно влиться в многочисленные ряды поисковиков, нужно доказать серьезность своих намерений. Необходим свой собственный металлодетектор.

Немножко о технической стороне вопроса

Если раньше за техникой нужно было идти в магазин, зачастую располагавшийся от тебя на другом конце города и с часами работы, полностью совпадающими с твоими, то нынче среднестатистический покупатель первым делом обращается куда? Правильно, в Интернет!

Теперь, когда у нас в магазинах по сорок сортов колбасы, зачастую различающихся между собой только наклейкой завода-изготовителя, было бы недальновидно предположить, что в сфере продаж оборудования для поиска творится что-то иное. Попробуйте для создания объективной картины заглянуть на форумы, специально посвященные металлодетекторам (технической стороне вопроса). Там идут непрекращающиеся «священные» войны, что же лучше – «маленькие, но по три, или большие, но по пять»? Также очень популярны битвы среди апологетов приборов одинаковой весовой категории, но разных марок. В общем, если заняться выуживанием зерна истины из всей этой кучи плевел, то может уйти довольно много времени. Возможно – несколько месяцев, если захотите разобраться во всем досконально. Но к концу этих месяцев вы столкнетесь с весьма философским выводом: поймете, что чем больше пытаетесь разобраться, тем больше запутываетесь. Но если вы все-таки решились на покупку, советую хотя бы два вечера полазить по просторам Всемирной паутины и выяснить азы «приборопользования».

Попробую, очень поверхностно, дать свое видение классификации приборов и некоторые начальные сведения о металлодетекторах.

Приборы я условно делю на три класса. Для начинающих, среднего класса и профи. Между собой они различаются ценой и продвинутостью. От класса прибора зависит глубина обнаружения и чувствительность к мелким целям, очень сильно увеличивается способность определять материал цели, дабы не копать ржавые детали от тракторов и комбайнов, а сосредоточить внимание на «цветных» сигналах от монет и украшений. Ну и надо помнить, что меж собой копатели меряются не только находками, но и детекторами, так что если у кого больное самолюбие, приборы низшего класса приобретать не рекомендую. Да и сам я, чего греха таить, посматриваю свысока на владельцев приборов самой дешёвой ценовой категории.

Основная рабочая глубина «прибора» – примерно штык лопаты. Это для среднестатистического прибора и среднестатистической полезной цели. Тут надо заметить, что понятия «среднестатистический прибор» и «среднестатистическая полезная цель» по своему смыслу близки к «сферической лошади в вакууме». Естественно, что, скажем, крышку канализационного люка металлодетектор сможет учуять с метра и более, вопрос только, зачем она вам нужна. Как показывает опыт, крупные цели на 99% не представляют ценности. Исключения, конечно, бывают (находили люди и бочки, полные монет), но вероятность этого, согласитесь, крайне низка.

Поэтому, если вы таки решили покупать прибор, не мучайте продавцов, выспрашивая про глубину обнаружения. Она зависит от очень многих факторов, таких как влажность и тип грунта, положение цели, ее материал и т. д. И еще одно: количество выкопанного вами металломусора (гвоздей, проволочек, гаек и т. п.) будет обратно пропорционально степени продвинутости прибора (что вроде как очевидно).

Наиболее практично, с моей точки зрения, предварительно определившись с ценовой категорией прибора, посетить все же не виртуальный, а реальный магазин (по возможности с наибольшим количеством представленных марок и моделей), где можно все повертеть в руках и поговорить с продавцами, которые, как правило, имеют какой-никакой опыт пользования этой техникой.

Еще лучше проконсультироваться у какого-нибудь знакомого поисковика, буде таковой имеется. Но в данном случае маловероятно объективное рассмотрение вопроса, принцип «каждый кулик свое болото хвалит» тут тоже работает. И весьма вероятно, что ваш знакомый поисковик будет нахваливать свой прибор, раздувая до неимоверных размеров достоинства и опуская при этом его недостатки.

Полезно также знать, что очень здорово, когда металлодетекторы могут комплектоваться несколькими поисковыми катушками (это такая округлая плоская деталь, которой возят по самой земле). Грубо говоря, на сильно замусоренных черными металлами местах удобнее работать с катушкой меньшего диаметра, а на полях, где металломусора мало, практичнее использовать большую катушку. В разных условиях вы сможете их менять, тем самым увеличивая эффективность поиска.

Разговор о приборах был бы неполный, если бы я не упомянул о нескольких специальных типах металлодетекторов.

У военных археологов в большом почете так называемые «глубинники», это специальные металлодетекторы для обнаружения крупных металлических объектов на больших глубинах. Мелкие цели вроде монет или осколков такие монстры не чувствуют (что особенно актуально для военных поисковиков), зато солдатскую каску учуют на весьма приличной глубине, где будут бессильны обычные.

Для более быстрого поиска мелких целей в выкопанном комке земли некоторые поисковики используют так называемые «пинпоинтеры». Этот тип мини-приборов снабжен прочной антенной-щупом и выдает сигнал только тогда, когда искомая цель находится в непосредственной близости от неё.

Есть еще приборы, специализирующиеся на подводном поиске. В принципе, их также можно применять и на суше, но глубокого смысла в этом нет, т. к. большинство подводных аппаратов имеют ряд специфических особенностей, в силу которых при поиске в земле они уступают своим сухопутным братьям.

В общем, спрос рождает предложение, и сейчас любой может выбрать себе прибор по своим потребностям и карману, – конечно, с пониманием утопичности изречения «канареечку за копеечку, чтоб пела и не ела».

Где карта, Билли?

С чего начинается поиск сокровищ? Обратимся к первоисточникам, стоящим, наверное, у каждого на книжной полке. Стивенсон, «Остров сокровищ», или Хаггард, «Копи царя Соломона». Там все начиналось со старой карты, ну или по крайней мере она была одним из ключевых моментов, подвигающих героев на поиск несметных богатств и обеспеченной старости внуков.

Итак, нам нужна карта. Притом карта не та, которую можно купить в киоске роспечати, а что-нибудь более древнее и более подробное. Ну и, конечно, современные генштабовские листы на интересующую территорию.

Конечно, не стоит ожидать на картах значка «копать здесь» или «сокровища тут». Такие значки оставьте художественной литературе. В жизни все намного прозаичнее и вместе с тем сложнее. Надо сличить обе карты (современную и старинную), и тогда картина станет более или менее понятной. Интересующие нас объекты будут присутствовать на старой карте и отсутствовать на современной. Вроде на словах все просто, а на деле получается несколько иное.

С одной стороны, чем более старая по году издания карта попала вам в руки, тем лучше. Тем большее будет, скорее всего, количество исчезнувших объектов. Как это ни цинично звучит, но чем дольше деревня существовала, тем все увеличивалась вероятность пожара, который зачастую мог уничтожить все поселение на корню. С другой стороны, чем старше карта, тем с большими погрешностями она создавалась, и становится все труднее и труднее сличать ее с современной, которая выверена и вылизана современными топографами, вооруженными и знаниями, и техникой.

Большинство старинных карт сейчас можно почти без труда отыскать на просторах Всемирной паутины. Это безусловный плюс. Но не забывайте, что раз это доступно вам, значит, это доступно всем. Так что не рассчитывайте, что, приехав на заранее выбранную точку, вы там будете первый. Девять шансов из десяти, что на заветном месте вы найдете оплывшие ямки, яркие свидетельства пребывания на этом месте коллег по увлечению. Но не стоит расстраиваться! Мировой опыт показывает, что для того, чтобы полностью «выбить» место, требуется масса времени и куча различных приборов (что не «взял» прибор одной марки, может почувствовать детектор альтернативного бренда), и все равно пройдет немного времени, и вы, приехав на то же место, будете с удивлением находить сигналы между своих же следов.

Вопросы классификации

Забегая вперёд, хочу сказать, что с огромным уважением отношусь к труду поисковых отрядов, в первую очередь их командиров. Это настоящие энтузиасты своего дела, которым память прошедшей Войны по сей день не дает покоя. Ребята делают правильную и большую работу. И не их вина, что порой на поисковые отряды падает тень отдельных нечистоплотных личностей.

Большинство из нас, конечно, слышали о том, что поисковики бывают разные. Есть черные, а есть красные. Прямо стихи получаются! Красные –это вроде как хорошие, а черные – ясно дело, плохие.

Красные, они же официальные, следопыты занимаются нахождением и перезахоронением бойцов Великой Отечественной. Если удается, по личным вещам, номерам наград или смертным жетонам они узнают имена погибших и сообщают их родственникам. Найденные реликвии сдают в музеи, активно пополняя их коллекции как легкого вооружения, так и техники, включая танки и самолеты.

Черные следопыты копают все, что представляет собой ценность, – ВОВ, Первую мировую, Отечественную 1812-го, монеты и т. п. в глубь веков. Эдакие пираты от археологии. Им приписывают (не буду скрывать, что многое из этого правда) варварское разграбление курганов и прочих памятников археологии, раскопки на кладбищах, «лунные пейзажи» (многочисленные ямы и шурфы) посреди колосящихся полей, выброшенные из могил кости бойцов и многие другие не менее отвратительные деяния.

Но если начать вникать в тему глубже, то тут же появляется разделение на полутона и оттенки.

Также зачастую «черными» называют всех неофициальных поисковиков, а так как в нашей стране официальным поиском можно заниматься только в организованном отряде и только по тематике Второй мировой, то под это определение попадают вообще почти все любители приборного поиска. То есть, не делая различий между вандалом, срывающим курган бульдозером или раскапывающим военное захоронение, и обычным увлеченным человеком, соблюдающим определенные правила и нормы поведения (не копать на археологических памятниках, аккуратно выбрасывать ненужный мусор, зарывать за собой накопанные ямки и котлованы), на всех ставится штамп – «чёрный».

Вот, скажем, копает сегодня человек в отряде. Он, конечно, красный. А завтра предпринял самостоятельную вылазку. Бах – и уже черный!

Или вот так. Известно много случаев, когда именно благодаря никем не санкционированным раскопкам так называемых «черных» (т. е. тех, которые сами по себе) были установлены имена пропавших без вести в войну. И сколько археологических и нумизматических коллекций маленьких и не очень музеев пополнилось от даров опять же «нелицензированных» копателей!

Кстати, надо сказать, что только благодаря «частной» археологии (для которой уже не раз звучал термин «альтернативная археология») современные познания о древнерусской монетной системе совершили просто гигантский скачок вперед. Попробуйте без детектора выудить из земли средневековую монетку весом всего 0,15 г. Да и не только нумизматика выиграла. Существенно пополнились знания о древней (и не очень) металлопластике.

Надо напомнить, что и Шлиман* был не профессиональным археологом, а дилетантом, что, впрочем, не помешало ему сделать огромный вклад в науку, открыв микенскую цивилизацию.

Резюмируя, хочется сказать, что грань Добра и Зла в поле каждый определяет для себя сам. И поэтому мне категорически неприятна позиция, когда всех, и правых, и неправых, гребут в одну кучу без разбора.

Наконец, хочется сказать, что различные публикации и репортажи о легионах черных следопытов, восстанавливающих оружие и выплавляющих тротил для продажи оных в криминальные структуры, не что иное, как раздувание комара до размеров слона. Ну в самом деле, представьте себя на месте «бандита». Вы что, будете доверять какому-то неизвестно как и где гнившему «вальтеру» или «нагану», на которые еще и патроны достать целая проблема? Не проще ли купить в ближайшей воинской части у не слишком щепетильного прапорщика пистолет со склада с полной обоймой или даже автомат с цинком патронов в придачу? То же самое касательно и взрывчатки. Она не вино, и со временем ее свойства не улучшаются, недаром у боеприпасов, хранящихся на складах, имеется определенный срок годности, по истечении которого они должны быть уничтожены. Что уж говорить про патроны и взрывчатку после полувекового лежания в земле.

О взаимопонимании

Официальные археологи в большинстве своем страсть как не любят людей с металлодетекторами. Для них это как красная тряпка для быка, а то еще и похуже. Соответственно, подобная нелюбовь вызывает ответную реакцию. Отнюдь не всепрощения и смирения.

Основные претензии, которые археологи предъявляют поисковикам, – это варварское разграбление памятников археологии (таких как курганы, селища и т. д.) и нарушение культурного слоя, выдергивание находок из общего контекста при «культурном» (без применения бульдозеров) поиске. Про варварство я уже писал выше. Да, отдельные копатели позволяют себе такое, за что потом приходится отдуваться всему поисковому сообществу. Но что категорически страшного творит поисковик при поиске на паханом поле? Он что, нарушает слои? Но о каких слоях может идти речь на пашущемся поле? Опять же, как я уже говорил, основная масса находок идет как раз из верхнего слоя толщиной всего в пару десятков сантиметров, из года в год перемешиваемого плугом.

А надо сказать, что распаханные поля как раз и представляют собой самый лакомый кусочек для человека с детектором, потому как приборный поиск очень напоминает поиск «под фонарем», – где есть условия для поиска, там чаще всего и ищут. Неоднократно было замечено, что на потенциально богатых местах (исчезнувшие деревни, постоялые дворы), если они заросли травой или, того хуже, кустарником, можно проходить целый день и остаться без единой находки. А на распаханном поле, даже если оно ничем не примечательное и по всем картам и другим материалам всю жизнь было полем или даже лесом, удается за то же время найти несколько монеток. Объяснение этому банально. Трава – это враг поисковика номер один. Она не даёт опустить катушку прибора близко к земле, вследствие чего сокращается почти до нуля полезная глубина обнаружения артефактов, опутывает штангу прибора, препятствуя проводке «тарелки» вправо-влево. Ну и дернину копать, по сравнению с пашней, тоже удовольствие ниже среднего.

А по полям всегда кто-нибудь пройдет или проедет, что-нибудь да потеряет. Ну а поскольку на пашне размахивать прибором не в тягость, то и обследуемая площадь в разы больше площади «на целине», следовательно, вырастает и вероятность обнаружения. Ну и потом, на распаханном поле всегда очень просто локализовать потенциально богатый на находки участок. Осколки кирпича и керамики, лежащие на поверхности и не скрывающиеся от глаз под буйной растительностью, явно укажут, что тут когда-то жили люди. Ну а где жилье, там и масса интересных находок.

Еще археологи очень любят разговоры про выдергивание вещей из «контекста истории». Типа найденные вещи не удается привязать к конкретному региону, культурному слою. Про регион – ерунда, есть тематические сайты, куда поисковики на добровольной основе отправляют фото своих находок с размерами, регионом и описанием сопутствующих находок. Обычно поисковики хорошо помнят места, где им улыбалась удача. Про поля я уже говорил выше, о слоях там может говорить только нездоровый человек.

Разговоры про «контекст» особенно раздражают, когда речь заходит о находках XIX–XX веков, когда транспортная сеть развилась настолько, что любая вещь могла оказаться где угодно, от Южной Америки до Китая или Парижа.

Подводя итог вышесказанному, хочется сказать словами известного кота по имени Леопольд: «Ребята, давайте жить дружно!» Мне кажется, что от сотрудничества выиграли бы обе стороны. Старушка Англия тому яркий пример. Любители и профессионалы работают там в тесной связке. Поисковики в Королевстве должны получить разрешение на проведение поиска (которое не превращается в утомительную беготню по инстанциям, все налажено очень четко) и предоставляют официальным археологам информацию о найденных предметах. Буде таковой предмет заинтересует какой-нибудь музей, находка будет выкуплена у обладателя по рыночной (заметьте!) стоимости. Как говорится, и овцы целы, и волки сыты.

Если бы в нашей стране сформировалось нечто подобное, то, думаю, большинством поисковиков такое начинание было б встречено на ура. А археологи, в свою очередь, получили бы гигантский поток информации с обследуемых территорий. Сами они ни в жизнь не смогут провести такого масштабного обследования пространств нашей страны, какое проводится ежегодно вот уже на протяжении нескольких лет тысячами любителей приборного поиска. Для этого нужны деньги, люди, а ни того, ни другого у отечественной археологии сейчас нет, и вряд ли в обозримом будущем все это появится.

Ведь, как говорят сами археологи, вещь как таковая для них не представляет особой ценности, важна лишь информация о ней (фото, размеры, место находки). Вот и пусть вещь лежит себе в частной коллекции, а ученым будет доступна информация. Все официально, чинно, благородно… Но пока что все, как всегда, все пущено на самотек.

Туземцы

Так или иначе, но иногда на раскопках приходится общаться с местными жителями. Чаще всего они бывают просто несколько удивлены столь странному занятию, как ковыряние в земле, и вполне спокойно общаются. Иногда вы можете нарваться на чистый негатив, вызванный, наиболее вероятно, не склонностью жителей данного местечка к мизантропии, а опытом общения с вашими менее интеллигентными (назовем это так) предшественниками. Кстати, полезно помнить, что правилом хорошего тона у поисковиков считается закапывать за собой КАЖДУЮ ямку.

Теперь надо сказать пару слов о той условно полезной информации, которую вы можете выудить из общения с местными жителями.

Она делится, как нетрудно догадаться, на мифическую и правдоподобную. К сожалению, первый тип преобладает.

Типичным примером мифической информации является рассказ о затопленных в близлежащем озере (болоте) бочке с золотом, цельном «тигре» (танки других модификаций в рассказах почему-то фигурируют крайне редко) или на худой конец «мессере». По своему опыту скажу, что в каждой второй деревне, с жителями которой мне приходилось общаться, эта легенда с теми или иными вариациями присутствовала. И никого, например, не смущает тот факт, что данная местность была освобождена от немцев, скажем, при зимнем контрнаступлении под Москвой (конец 41-го – начало 42-го), а первое применение «тигров» было в августе 42-го. Если сложить все танки и самолеты, которые, по словам аборигенов, покоятся на дне их бесчисленных озер и болот, то становится непонятно, чем же воевала Германия на других фронтах?

Более скучную информацию надо выслушивать, держа ухо востро. Потому как там зачастую проскакивают зерна истины. Это рассказы о том, в каких деревнях и где устраивались ярмарки, где располагались исчезнувшие усадьбы, постоялые дворы, мельницы и т. д. Иногда, кстати, и рассказы о технике эпохи Второй мировой оказываются правдой. Свидетельства тому периодически достают из земли и воды и ремонтируют поисковые отряды.

Ну и есть еще один вид общения, который трудно не выделить в отдельный тип. Это общение с юными аборигенами.

Вот одна из моих отчетных записей, посвященная как раз такому общению:

«На обратном пути к машине подверглись информационной атаке трех юнцов на велосипедах.

“Дяденьки, а вы клад ищете?”

“А это что?”

“А это как?”

“А дайте посмотреть?”

При этом милые крошки считали своим долгом подъехать как можно ближе и прокричать свой очередной вопрос прямо в ухо. Видимо, мы производили впечатление полностью глухих. А когда прибор начинал орать от близости их драндулетов, крошки заходились в техническом экстазе…»

Судите сами, оно вам надо, такое общение? В таком окружении на поиске можно смело ставит крест. Находки, как и рыба, очень не любят шума и суеты. Поэтому по возможности обходите детей за пушечный выстрел.

Ваше благородие, госпожа удача

Тому, кто мечтает обогатиться на продаже накопанного, советую переключить свое внимание и энергию на лотерейные билеты в кассах Сбербанка, шанс получить много денег там существенно выше. Да и трудозатраты минимальны.

Вот только представьте: вам придется мерзнуть на пронизывающем ветру в поле, быть заживо съедаемым комарами и прочей летающе-кровососущей живностью, мокнуть под дождем и многое-многое другое, и все это иногда ради пары «убитых» удобрением и временем монет.

Чаще всего как бывает? Сидишь, долгими вечерами намечаешь на карте потенциально интересные места. Потом едешь на разведку…

Приехал на место – пусто. Цельный день ходишь-бродишь, результат – несколько монет, а то и вовсе ничего. И стоимость найденного тоже стремится к слову «ничего». Бывают, конечно, удачные дни, но если взять среднеарифметическое расходов-доходов, то едва-едва из отрицательного баланса вылезаешь. Притом что доходы в большинстве своем виртуальные, так как ничего из найденного продавать что-то не тянет.

Неоднократно я уже слышал от открывающих свой первый сезон копателей про то, что они будут сбывать найденные вещи, чем существенно поправят свое финансовое положение. Пытался их разуверить, но бесполезно. Большинство из них сами расстаются с подобными идеями после одного-двух выездов. Когда потом спрашиваешь их, ну что, мол, сколько продал, смотрят на тебя осуждающе (как если бы ты предложил им продать их четвероногого друга) и, перебирая трясущимися руками груды накопанного, говорят что-нибудь вроде: «Не кощунствуй! Я тут каждую монетку, каждый крестик потом и кровью полил, выстрадал. Могу с закрытыми глазами на ощупь каждую вещичку вспомнить, в какую поездку, где и как отрыл. А ты – продавать!»

Но я, наверное, все очень мрачно описываю, иногда удача все же улыбается нашему брату. Недавно вот был случай. Едем по полю, ищем новое место – исчезнувшую до революции деревеньку. Открыли окна в машине и поглядываем на землю – вдруг мелькнут среди пожухлой травы вожделенные осколки керамики или битый кирпич (явные признаки распаханного человеческого жилья). Вдруг прямо посреди поля напарник говорит: «Останови машину. Я, кажется, керамику видел». Вышли, огляделись. Керамика, конечно, есть, но совсем чуть-чуть; скорее всего, ее просто далеко плугами за десятки лет оттащило. Но на всякий случай решили проверить место. Включили приборы, и в пяти метрах от машины напарник поднимает серебряный пятачок «облачный» – хорошую, довольно редкую находку. И все, как отрезало! Больше на этом месте, сколько ни выхаживали, сигналов не было. Пятак как будто позвал своего нового хозяина. А деревню эту мы потом нашли, через полкилометра, на самом краю того поля.

Кстати, раз уж речь зашла о стоимости, то надо развеять один распространенный миф о прямой зависимости между возрастом монеты и ее стоимостью. К примеру, деньга 1737 года выпуска хотя и имеет почтенный возраст, но представляет ценность только для нашедшего ее. Рыночная стоимость её смехотворна. Эта монета недаром носит название «царица полей», в свое время ее выпустили настолько огромным тиражом, что и по сию пору она – одна из наиболее часто попадающихся под катушку детектора монет.

Конечно, в принципе, логично предположить, что с возрастом все больше монет окончательно утрачивается, следовательно, редкость их возрастает. Но тут надо очень хорошо представлять себе монетный рынок и более-менее ориентироваться в монетах, чтобы не вызывать насмешек, пытаясь продать копейку Николая II за тысячу рублей или, наоборот, отдать какую-нибудь раритетную монетку за пару сотен.

Даже связь между редкостью монеты и ее рыночной стоимостью не такая прямая, как того можно было бы ожидать.

Приведу небольшой поясняющий пример. Есть такие монеты, именуемые в народе «чешуйками». Они печатались, как правило, из серебряной проволоки, имели неправильную форму и маленький размер и действительно напоминают чешую. Кстати, именно на знаниях о чешуе сильнее всего сказалось развитие металлодетекции как хобби. Потому как отыскать такую мелочь в земле глазами практически невозможно, и все научные труды на тему монет древней Руси основывались в основном на случайных, единичных находках кладов. А металлоискатель принес с собой массовый поток единичных находок, «распашек» чешуйных кладов и целых кубышек. Существуют специальные определители для этих монет, в которых помимо всего прочего указана редкость монеты (по условной градации автора) –от «обычной» (R10) до «известны единичные экземпляры» (R1). Так вот, монета с редкостью 5, относящаяся к так называемым «деннингам»**, хотя и менее редкая, чем монета с редкостью 3, отчеканенная при Михаиле Федоровиче Романове, но по стоимости превосходит ее почти на порядок!

То есть в данном случае на цену монеты влияет также и интерес коллекционеров к данной теме. И хотя обе монеты относятся ко времени правления Михаила Федоровича, востребованность «деннингов» как темы для коллекционирования существенно выше, что и отражается на цене.

Так что не надейтесь, что, став кладоискателем, вы будете налево и направо сорить деньгами, вырученными от продажи найденных древностей. Скорее уж вы будете тратить средства на бензин, новые «старые карты», снарягу, новый прибор и т. д. Все-таки это хобби, а на хобби ПОЛОЖЕНО тратить деньги.

Есть многое на свете, друг Горацио…

Копательский фольклор переживает сейчас младенческий возраст. Еще не успели сформироваться устойчивые предания, наподобие предания о Черном Спелеологе у людей, проводящих свой досуг ниже уровня дневной поверхности.

Но кое-какой набор «баек у костра» все же имеет место быть. Особенно любят рассказывать разные предания военные поисковики. Что неудивительно, т. к. обстановка на местах боев, скажем так, способствует возникновению подобных историй.

Справедливости ради надо сказать, что лично я не готов записать все эти рассказы в мифические, так как сам один раз столкнулся с чем-то подобным.

Дело было в Псковской области. Поздней осенью мы с товарищем бродили по лесам и болотам в поисках находок, а ночевать возвращались в его дом в деревне. Деревня не сказать чтобы окончательно вымершая, но к ноябрю на зимовку там остается всего несколько дворов. Как-то раз вернулись уставшие, уже глубоко под вечер, скинули вещи в избе, а сами присели на крылечке дома. Сидим, делимся впечатлениями, на звезды любуемся (тьма кромешная). Вдруг метрах в двадцати от нас срабатывает мой детектор, звук у него очень характерный, ни с чем спутать нельзя. Слышали и однозначно идентифицировали звук оба, так что галлюцинация исключается. А вся мистика заключается в том, что прибор лежит у нас за спиной в избушке, полностью разобранный и с отсоединенной батареей.

Потом мы, естественно, облазили с фонарями предполагаемый сектор и, естественно, ничего не нашли. А наутро к нам зашел один из аборигенов из ближайшего обитаемого дома и стал жаловаться, что всю ночь его здоровенный волкодав жался к двери, скулил и просил, чтобы его пустили в избу.

Ну а по поводу приносящих удачу персонажей: очень люди с металлодетекторами уважают так называемого Земляного Дедушку, заведующего всем, что содержит в себе земля-матушка, и отвечающего за своевременную поставку артефактов под катушки приборов поисковиков. Считается, что если правильно задобрить Деда, то поиск будет удачным. Шутки шутками, но иногда ТАКОЕ случается, что начинают колебаться все годами и воспитанием сложившиеся материалистические устои.

Вот опять же расскажу случай, произошедший со мной совсем недавно. Бродили мы по пашне и решили устроить перекус на краешке поля. Естественно, приборы выключили, только сойдя с пашни на траву. Шутки ради после еды я положил сухарь с кусочком сыра на край поля со словами: «А это – Земляному Дедушке!» Возвращаюсь в центр поля по своим же следам и не могу поверить: в тех местах, которые я только что обследовал, начинаю поднимать одну за одной находки.

Ну и конечно, к специфическому фольклору поисковиков надо отнести рассказы о кладах. Они бесконечны, они передаются из уст в уста, расширяются, приукрашиваются, обрастают массой второстепенных подробностей. Их смакуют, наверное, как смакуют хорошее вино. И каждый – и рассказчик, и слушатель – проживает вместе с главным героем (героями) раз за разом момент осознания, что вот он, клад! Наверное, тайный смысл этих рассказов – подготовить и натренировать копателей, чтобы они не скончались от сердечной недостаточности, буде таки найдут Его Величество Клад.

* Шли́ман Иога́нн Лю́двиг Ге́нрих Ю́лий (родился 6 января 1822 года, Нойбуков, Мекленбург-Шверин – умер 26 декабря 1890 года, Неаполь) – немецкий предприниматель и археолог-любитель, прославился своими находками в Малой Азии, на месте античной Трои.

** Деннинг (нем. Denning, рус. карелка), монеты, чеканенные в Дании, визуально в стиле русских копеек, предположительно для торговли с Россией (гл. обр. с Карелией, отсюда название).

Из архива: январь 2011г.