— Нет, ты только подумай, это же просто везуха, что мы с тобой не родились, скажем, на тридцать лет раньше, — Санек шагал рядом со мной и возбужденно размахивал руками. — Ну, какая перспектива на летние каникулы была у наших предков? Целыми днями собирать металлолом с макулатурой и получать за это несчастные пятнадцать копеек, а то и вовсе шиш с маслом, изволь-ка вместо денег довольствоваться благодарностью на собрании пионерского актива. Тьфу, аж тошно! То ли дело сейчас: свободные рыночные отношения, море возможностей! Спрос диктует предложение. Секешь?
Я согласно кивнул. Чего ж тут не сечь. В общем-то мне, по большому счету, было наплевать, спрос диктовал предложение или предложение спрос, главное, что я уяснил из речи друга, — море возможностей. А где возможности, там и деньги — уж это-то я хорошо усек.
Санек был на год старше меня — ему уже стукнуло тринадцать, и во всех наших затеях он был заводилой. Шишки же, которые обильно сыпались на нас в результате этих затей, доставались почему-то в основном мне. Родители Санька, как и мои, работали на крупном оборонном заводе, где зарплату не платили когда по три месяца, а когда и по пять. Цены в магазинах росли в геометрической прогрессии, и наши мамы иной раз не знали, будет ли им чем накормить завтра своих детей, поскольку случалось так, что не хватало иногда в прямом смысле даже на хлеб.
Само собой разумеется, что ни мне, ни Саньку денег на карманные расходы никто никогда не давал. А деньги нам страсть как были нужны! Это было время великих миллионов, когда все в нашей стране, даже самые простые люди были миллионерами, а пакет молока в магазине стоил около трех тысяч. Мы видели, как те, кто посмекалистей, делают деньги прямо из воздуха: учреждают всякие ООО и ЗАО, открывают ларьки, торгуют кто акциями, кто китайским ширпотребом, строят банки, покупают крутые джипы. Если бы мы с Саньком были постарше, то, наверное, тоже замутили бы что-нибудь подобное, но по своему малолетству сделать этого, к сожалению, не могли. Однако нам очень хотелось поскорее пополнить ряды отечественных миллионеров, и мы решили, что за время летних каникул вполне сможем сколотить хотя бы пару миллионов — по одному на нос. На что потом каждый потратит свое состояние, решено было заранее. Саньку позарез нужен был пневматический пистолет, а я мечтал о навороченной игровой приставке.
Окрыленные предстоящими успехами, мы тут же решили создать фирму «Санек и Ко».
— Ко — это сокращенно от Костя, — пояснил Санек.
Я поначалу возмутился тем, что его имя будет в названии фирмы полностью, а мое только в сокращении. Но Санек посмотрел на меня как на идиота и покрутил пальцем у виска.
— Ты просто олух какой-то, не понимаешь, что в названии любой уважающей себя фирмы обязательно должно быть Ко. Например, «Сильвер и Ко», «Митчелл и Ко». А без Ко — это уже не фирма, а фигня какая-то получается.
Я еще немного повозмущался и уступил. «В конце концов, — решил я, — не важно, как фирма называется, главное, чтобы от нее толк был».
Итак, возможностей поскорее разбогатеть у нас в мире дикого капитализма было море. Но с чего начать?
Первую идею высказал я, и хотя ее нельзя было назвать ни новой, ни оригинальной, я очень гордился тем, что она пришла в голову мне, а не Саньку. Вспомнив, что некоторые ребята подрабатывают мытьем машин, я предложил заняться тем же.
Следующим утром, вооружившись тряпками и ведрами, мы отправились на ближайшую автостоянку. Однако найти клиента оказалось не так-то просто. Наше предложение помыть «тачку» почему-то никого не интересовало. Наконец, когда мы уже чуть было не потеряли терпение, Саньку удалось договориться с одним мужиком. За пять штук мы взялись вылизать его «девятку» до блеска. Трудились мы добросовестно и уже почти закончили работу, как вдруг объявились конкуренты. Приметив направлявшуюся к нам стайку пацанов, я сразу заподозрил неладное.
— Слышь, вы откуда такие нарисовались? — задиристо спросил белобрысый парнишка, поддав ногой ведро. Ведро, гремя, опрокинулось, и вода окатила мне джинсы.
— А тебе, чё, больше всех надо, что ли? — огрызнулся было Санек, стиснув тряпку в кулаке.
— Это наша стоянка, мы тут работаем, — деловито сплюнув сквозь зубы, заявил белобрысый. — Валите отсюда и хлам свой прихватывайте, — он пнул второе ведро. — Еще раз появитесь здесь — пеняйте на себя, — и для пущей убедительности он ввалил Саньку увесистый пендаль.
Бросать почти домытую машину, за которую нам должны были заплатить, было до слез обидно, но конкурентов было человек шесть или семь, так что нам не оставалось ничего иного, как спасаться позорным бегством.
— Ух, попадись ты мне один на один! — размахивая кулаками, строил Санек козни белобрысому, когда мы уже были у нас во дворе.
Забравшись в нашу штаб-квартиру за гаражами, мы решили «подышать» и обсудить первую неудачу, которую потерпела фирма «Санек и Ко». Санек курил взатяг, как настоящий мужик, время от времени поплевывая под ноги. Я набирал дым только в рот. На самом деле я терпеть не мог табачного дыма и курил не ради удовольствия, а лишь для «понта», чтобы пацаны уважали.
— Знаешь, что я думаю, — задумчиво сказал Санек, затерев носком ботинка скуренный почти до фильтра бычок, — поделом нам с тобой.
— Это почему же? — удивился я.
— Торговля — двигатель предпринимательства. Вот чем должна любая нормальная фирма заниматься. А мы с тобой вместо того, чтобы торговать, пошли на стоянку ишачить.
— А чем бы мы торговать стали, — возразил я, — если у нас нет ничего — ни акций, ни иномарок, ни импортных телевизоров, ни даже каких-нибудь захудалых норковых шуб?
Санек почесал затылок и что-то прикинул в уме.
— Торговать можно было бы мороженым, — сказал он. — Сейчас лето, спрос на него должен быть хорошим. У моей бабушки есть такая специальная сумка-холодильник. В нее с полсотни влезет. Смотри, берем мороженое на хладокомбинате мелким оптом по семьсот рублей и продаем по штуке. Триста рублей — навар. Триста на пятьдесят, — Санек на минуту задумался, — получается пятнадцать косарей чистой прибыли с каждой сумки. А при такой жаре у нас в день не меньше двух сумок уходить будет. Ну как?
Что и говорить, предложение было стоящим. Особенно я был рад тому, что не придется сталкиваться с конкурентами, — мне еще ни разу не приходилось слышать, чтобы другие мальчишки мороженым торговали. Но для такого дела требовался стартовый капитал. А его у нас не было.
Через пару дней Санек раздобыл двадцать тысяч, тайком от отца продав однокласснику свои роликовые коньки. Но на первую партию мороженого нужно было еще примерно столько же. И тогда я рискнул пойти на воровство.
Где у родителей лежат деньги, я знал давно. Они, в общем-то, от меня этого никогда и не скрывали. Наоборот, нередко уходя на работу, мама наказывала мне: «Купи хлеба и две бутылки кефира. Деньги знаешь где». Как раз накануне они с папой получили долгожданную зарплату, и я надеялся, что исчезновение из общей пачки купюр четырех бумажек по пять тысяч будет обнаружено не сразу. Вором я себя не считал и собирался положить деньги на место сразу же после получения первой прибыли. И все же, когда я брал деньги, руки дрожали, сердце учащенно билось, а в голове неотвязно крутилась мысль, что я очень гнусный человек — ограбил родителей. Сомнения мои развеял Санек.
— Молоток! — сказал он, хлопнув меня по плечу. — Завтра же с выручки вернешь. А сейчас — бежим за сумкой!
Взяв сумку, мы затарились на хладокомбинате мороженым и начали торговлю. Место выбрали удачное — возле паромной переправы. До магазина отсюда было далеко, а солнышко припекало крепко, так что толпы «садистов» и дачников охотно разбирали наш товар. За полтора часа мы распродали почти всю сумку. Но тут с парома сошла компания подвыпивших мужиков. Один из них весело крикнул:
— Эй, Михалыч, смотри, мальчики нам мороженое принесли!
Самым нахальным образом он запустил свои грязные волосатые ручищи в нашу сумку и выгреб остатки товара.
— Разбирай, мужики, здесь всем хватит!
Алкаши, весело перекидываясь крепкими словечками, расхватывали наш пломбир.
— Спасибо, пацаны, — усмехнулся кто-то из них напоследок, — ик… еще приносите… ик.
Мы стояли с широко разинутыми ртами. Когда алкаши отошли метров на сорок, Санек, очнувшись, злобно пнул пустую сумку и погрозил им вдогонку кулаком.
— У-у, ублюдки! Я ваши хари запомнил! Вырасту — каждому накостыляю! — но мужики его угрозы не услышали, к сожалению. А может быть, и к счастью.
Вернувшись в нашу штаб-квартиру, мы подсчитали финансы фирмы «Санек и Ко» и выяснили, что с учетом постигшего нас разбоя почти ничего не нажили. Ладно хоть свое вернули.
— Н-да, — Санек достал последнюю сигаретку и отшвырнул скомканную пачку, — этак, если всякая тварь будет за наш счет мороженым лакомиться, не скоро мы разбогатеем.
Мы оба тяжело вздохнули.
— Слушай-ка, — я почесал нос, — у меня идея.
— Валяй.
— Надо торговать чем-нибудь таким, на что никто не позарится. Понимаешь, мороженое — такая штука, которая сама каждому в рот просится. А что если продавать, к примеру, газеты? Уж их бы у нас наверняка никто отнимать не стал.
Предложение Саньку понравилось. Присмотревшись, мы заметили, что чаще всего на улицах города продают газету объявлений «Из рук в руки». Недолго думая, мы отправились в редакцию. Бородатого дядьку, беседовавшего с нами, поначалу смутил наш юный возраст, но, выслушав от нас кучу уверений в нашей серьезности и благонадежности, он протер очки, почесал лысину, покачал головой, покряхтел и, в конце концов, дал добро.
Газеты мы брали в редакции по три с половиной тысячи, а продавали по пять. Цена для всех распространителей была одинаковая, и изменять ее мы не имели права ни в большую, ни в меньшую сторону.
Таким ажиотажным спросом, как мороженое, газеты не пользовались, но зато и в свой карман с каждой проданной газеты мы клали сразу по полторы штуки. Проторчав на остановке до позднего вечера, мы продали шестнадцать газет.
— Ну-с, — подсчитывая выручку, довольно сказал Санек, — для начала неплохо.
Я тоже был очень рад первому настоящему успеху нашей фирмы и думал, что, если дела и дальше пойдут таким темпом, завтра я уже смогу вернуть родителям украденное, да и сверх того у меня еще что-то останется.
Следующим утром мы чуть свет были на остановке. Умаялись в этот день до чертиков. Поста своего ни на минуту не покидали, даже обедать по очереди бегали. Зато и продали целых двадцать семь газет. Санек был в восторге.
— Ты видел! — ликовал он. — Нет, ты видел, сколько бабла срубили!
Однако радость наша оказалась недолгой. Едва мы продали последнюю газету и собрались уходить, как вдруг появился местный рэкет. Трое бритоголовых парней лет шестнадцати завели нас с Саньком за угол. Похоже, они еще накануне засекли нас и специально «пасли», пока мы не соберем выручку побольше.
— Чё, пацаны, калымите? — ухмыльнувшись, спросил один из них. — Это наша точка. Не хотите проблем — делитесь. Выгребай! Сколько у тебя там? — он отобрал у Санька деньги, пересчитав, присвистнул. — Не хило! Половина наша.
— Да как же так? — возмутился Санек. — Этак же получится, что мы в убыток себе торговать будем!
— Ты чего-то не понял, сосунок? — парень сгреб моего друга за грудки. — Значит, на этот раз все наше — впредь умнее будете, — он долбанул Санька затылком о стену дома и сунул деньги себе в карман.
Кто-то из бритоголовых, уходя, отвесил мне затрещину.
— Щеглы, мля!
Я обиженно потер голову, на глазах у меня навернулись слезы. А Санек — тот, наоборот, непонятно чему, был рад, прямо-таки так и сиял от счастья. Я даже подумал, не рехнулся ли он, случаем.
— Видал! — восторженно воскликнул он. — Ты видел, как надо работать? Мы с тобой, Костик, — ослы! Батрачим на стоянке, алкашей мороженым кормим, с газетами на солнцепеке с утра до ночи жаримся. А у серьезных людей все иначе: пять минут — и капуста в кармане.
— И что ты предлагаешь? — спросил я.
— В наши суровые дни рэкет — самый быстрый и верный способ наживы.
Честно говоря, к такому сомнительному предложению я отнесся настороженно. Я напомнил Саньку, что ведь рэкетиров иногда и в тюрьму сажают.
— Не дрейфь, — успокоил он меня, — это тех сажают, которые банкиров да ларечников «трясут». А мы ведь с тобой по мелочи промышлять будем — до такой ерунды ментам дела нет. Да и нельзя нас в тюрьму сажать — мы несовершеннолетние.
На первое свое дело мы готовились со всей тщательностью: оделись по-бандитски, насколько это позволил наш гардероб, постриглись покороче, темные очки нацепили. Взглянув в зеркало, я даже не узнал себя: видок подобающий, как у самого заправского рэкетира. Нахлобучив на глаза кепку-восьмиклинку, Санек продемонстрировал мне самодельный кастет.
— А это обязательно? — с опаской поинтересовался я.
— А как же! Это будет наш самый весомый аргумент, — довольно хмыкнув, он спрятал кастет в карман.
Первую жертву долго искать не пришлось. В соседнем дворе двое прилично одетых мальчишек катались на скейте.
— Смотри, — указал на них Санек, — сразу видно — родители богатенькие, по-любому на карман отстегивают.
Он из-за угла поманил пацанят.
— Эй, салаги, идите-ка сюда!
Те осторожно приблизились. Заметно было, что нас побаиваются. Мы с Саньком завели мальчишек в подъезд.
— Деньги есть?
— Не-а.
— А если найду? — Санек угрожающе припер ребят к стенке и сунул одному из них под нос кастет.
Через пару минут все было кончено. Зареванные салаги побежали жаловаться родителям, а Санек торжествующе помахал у меня перед глазами тремя бумажками — одной в десять тысяч и двумя по пять.
— Ну как? Это тебе не газетами торговать!
Следующей нашей жертвой стал мальчишка, спешивший с зажатой в кулаке сеткой в магазин. Мы «тормознули» его и отвели в сторону.
— Куда летишь так?
— В магазин. Мама отправила.
— Денег много дала?
— Двенадцать тыщ. А что? — мальчишка испуганно захлопал ресницами.
— Давай гони их сюда!
— А как же?... — по щеке мальчишки скатилась слеза.
— А вот так же! — кастет и на этот раз оказался очень весомым аргументом.
— Знаешь что, — сказал я Саньку, когда мы делили награбленное, — мне кажется, я знаю этого салагу, он в восьмом доме живет.
Мальчишка и в самом деле жил по соседству с нами. Кроме того, как выяснилось, его отец работал вместе с моим. О случившемся очень скоро стало известно и моим и Санькиным родителям.
К концу всех разборок и экзекуций уши мои горели, словно раскаленные угли, а на заднее место я, как и обещал отец, сесть не мог. Но боль физическая не шла ни в какое сравнение с болью душевной. Мне было очень жалко маму, которая, закрыв лицо руками, горько плакала и говорила, что никогда и представить себе не могла, что из ее сына вырастет бандит.
— Это еще что, — с тоской подумал я, — она еще не знает про двадцать тысяч, которые я у них с папой украл.
Через несколько дней мы встретились с Саньком на нашем обычном месте за гаражами. Настроение у обоих было паршивое. Санек время от времени потирал пожелтевшую шишку на лбу: ему влетело не меньше моего.
— Похоже, нам с тобой не остается ничего иного, как объявить фирму «Санек и Ко» банкротом, — помолчав немного, заявил он.
— Что это значит? — хмуро спросил я.
Санек выудил из кармана тощую поломанную сигаретину.
— Ну, это значит, что мы вылетели в трубу, — с философским видом пояснил он.
— А-а, тогда понятно, — тяжело вздохнув, сказал я.
Санек чиркнул спичкой, и мы затянулись.
Из-за ближайшего гаража послышались чьи-то быстрые шаги, и вскоре выскочил Пашка Вагин. Еще в самом начале каникул он уехал в деревню, и мы с ним долго не виделись. Пашка был в новом адидасовском костюмчике и в новых кроссовках.
— Предки прикид купили? — завистливо взглянув на его обновы, спросил Санек.
— Какое там! Сам! — не без гордости заявил Пашка. — Почти два месяца помощником комбайнера вкалывал. Вот и заработал.
— Молодец, — сдержанно похвалил его Санек.
— Да это что, — похвастался Пашка, — прикид — ерунда! Я приставку игровую купил. Во вещь! — он показал нам кулак с оттопыренным кверху большим пальцем. — Заходите как-нибудь, дам поиграть. А еще, — не унимался Пашка, — я пистолет хотел пневматический купить. Совсем как настоящий, на двести метров бьет. Но мне не продали — без паспорта нельзя, — вздохнул он. — Да это не беда, я батю попрошу, ему продадут. А у вас как, все путем? — спросил он, только что заметив наши кислые рожи.
— Фирма у нас своя… — мрачно процедил сквозь зубы Санек, — была.
— Ух ты! Фирма — это круто! Ну ладно, я побежал, — у Пашки было хорошее настроение и ему на наши похоронные выражения лиц смотреть не хотелось. — Пока, пацаны! Заходите!
— Пока.
Пашка скрылся за гаражами.
— Комбайнер хренов! — Санек злобно зыбычковал наполовину недокуренную сигарету. — А знаешь что, Костик, — помолчав некоторое время, спокойно сказал он, — лохи мы с тобой, ей богу, лохи!
Из архива: декабрь 2008 г.