Милутин Джуричкович. Как росли близнецы

(Перевод Евгении Дюжевой)

НАШЕ РОЖДЕНИЕ

Мои предки родом из одного горного села. Деда по отцу звали Петар, умер он молодым от некоей редкой болезни и оставил полный дом детей. Самым старшим из них был мой отец, который с самых ранних лет должен был сам заботиться о себе. Женился на девушке из соседнего села и вот, после года гармоничного брака, дождались ребенка. Это первое июля было очень радостным и беспокойным одновременно.

– Должна вас уважить, у вас родился сын, – сказала медицинская сестра моему отцу в родильном отделении.

– Конечно, – ответил ей отец. И ушёл.

Через десять минут он вернулся в родильное отделение, чтобы вручить подарки медсестре, которая первой сообщила ему радостную весть.

– Родился сын у вас, должна уважить! – сказала ему всё та же женщина с широкой улыбкой на лице.

– Знаю, уже говорили, – ответил отец, благодаря и отдавая подарки.

– Да, но то был первый сын. У вас ещё один сын!

Мой отец был ошарашен и остолбенел на мгновенье.

– Вы уверены? – спросил он.

– Конечно, я вас поздравляю! Ваши близнецы и жена быстро восстанавливаются, – сказала медсестра.

Без долгих колебаний, чувствуя себя окрылённым, отец отправился за вторым подарком. А когда вернулся в родильное отделение, обратился к той же медсестре:

– Скажите, нет ли третьего ребёнка, чтобы мне не ходить за подарком снова?

Женщина, конечно, поняла шутку и добавила, что мой отец очень счастливый человек, ведь получить близнецов – это немало.

Мама вернулась из больницы с двумя сыновьями на руках. Вся семья была в восторге и нетерпении и уже размышляла о наших именах.

Каждый имел собственное предложение:

– Предраг и Ненад, – говорил дядя.

– Горчило и Дойчило, – предложила тётя.

– Рамбо и Дамбо, – возразила другая тётя.

Хоть все предложения были прекрасны, однако родители решили назвать нас Синиша и Саша. Имена всем понравились. И кум был оповещен об этом. Между тем, всё изменилось с возвращением бабушки с курорта, она была самой старшей в семье, и её слово было очень важным.

– Мне эти имена не нравятся, я беззубая и не смогу их выговорить. Дайте им имена Милутин и Милан!

Так, наконец, двойня получила имена. Кум благословил предложение бабушки, больше к этому не возвращались.

Время шло, и двойня росла как положено. Говорят, мы были очень похожи и мама только по плачу могла нас различить:

– Если это Милутин, то другой должен быть Милан.

– А что, если наоборот? – спрашивали люди.

Игрушки, еду, одежду нам покупали одинаковые, чтобы не было причин для ссор и споров. Сорок с лишним лет назад детская коляска для двойни была редкостью, и на прогулке мы мешали друг другу. Но домашние вспоминают, что мы вели себя спокойно. И позже старались быть такими же. Бабушка нас особенно любила и оберегала, ведь мы стали её первыми внуками. Первое слово, произнесённое мною, было не «мама» или «папа», а «баба»! А вот первое слово брата было «деньги».

Когда мы начали ходить, появились новые проблемы. Мы лазили к курам-наседкам, ели землю из цветочных горшков, открывали дверцу стиральной машины и пили из неё воду, обливались молоком. Бабушка всегда нас защищала и говорила, что мы ещё маленькие. Она часто пела нам народные и колыбельные песни, мама же рассказывала короткие сказки, а папа – какие-то стихи, содержание которых мы не очень понимали.

Мы всегда были в центре внимания. Независимо от того, кто у нас был в гостях, все говорили, что мы несём счастье, и щедро нас одаривали. И нам это очень нравилось.

KAK MЫ ПОШЛИ В ДЕТСКИЙ САД

Пришло время идти в детский сад, все были счастливы и возбуждены. Пока отец приводил в порядок наши причёски, мама надевала на нас маленькие праздничные костюмы и пёстрые галстуки,

– Красивые в папу, а умные в отца, – говорил отец с гордостью и смехом.

– Как так? – бунтовала мама. – Вроде даже как бы не я их родила.

Первый день в детском саду был торжественным: игры и песни. При поступлении нового «поколения» детей обычно присутствовали оба родителя, вслед за нами являлась целая экспедиция – от десяти и больше членов – начиная от бабушек, тётей и дядей и кончая чуть ли не соседями. Наша семейная делегация уселась, заняв почти половину детского сада, остальные гости стояли. Главная воспитательница удивлялась и постоянно с улыбкой спрашивала:

– Почему же не привели ещё кого-нибудь?

Отец это понял по-своему, поэтому извинился и стал оправдываться:

– Остальные заняты на работе. Поэтому нас так мало...

Услышав это, воспитательница открыла рот от удивления и начала креститься. Пока фотоаппараты щёлкали во все стороны, дети исполняли песни о любви, отечестве и счастье...

Некоторые малыши волновались, плакали и прятались в объятиях родителей. Мы же выступили очень хладнокровно и даже самоуверенно: стали рядом и пронзительными голосами запели…

Публика изумилась, никто не понимал, что происходит. Когда же стало ясно, что наша песня вовсе не детская, ведущая сразу попыталась прервать наше выступление:

– Хватит, достаточно! Давай, следующий! – сказала она нервно.

Но, к общему удивлению, присуствующим выступление нравилось: нас вознаградили смехом и аплодисментами. Ведущая безуспешно пыталась согнать нас со сцены, потому что мы продолжали петь под смех присуствующих.

– Браво, сыновья! – кричала бабушка.

– Целует вас папа! – вскрикнул отец.

– Куклята мои! – утешалась мать.

Ведущая взмокла, у неё изменился цвет лица, она настойчиво просила нас остановиться. Но мы не обращали на неё внимания, пока не допели песню.

Так закончилось наше первое выступление в детском саду. Потом ведущая подвергла отца острой критике за несоответствующую песню. Он же не слишком переживал и только подсмеивался и подмигивал нам.

В процессе доставки нас в детский сад и обратно участвовала половина семьи, но позже оказалось что пятерых недостаточно, пришлось искать женщину, которая бы стала ухаживать за нами во второй половине дня. Ею оказалась вежливая госпожа средних лет в очках и с короткими волосами. Её звали тётя Гога, а мы между собой называли её бабка Рога. Она нас сразу полюбила, весь день, даже во время выходных, гуляла и играла с нами, кормила.

Но идиллия продолжалась не долго. Всё кончилось в зимний день после обеда, когда тётя Гога вышла на террасу развешивать только что выстиранное белье. Несмотря на то, что было очень холодно, она прикрыла за собой двери. На террасе мела настоящая метель, поэтому играя, мы закрыли двери террасы на замок.

Когда тётя Гога попробовала войти в комнату, она поняла что двери заперты на ключ. Сначала она просила нас выпустить её, затем стучала и призывала, а когда начала мёрзнуть, в панике царапала по дверям, словно кошка. Это продолжалось несколько часов, пока не вернулась с работы мама. Правда, она сразу пошла в ванную снимать макияж и мыть руки, а это значит, что прошло ещё около тридцать минут.

…Когда она увидела на террасе промёрзшую женщину, сразу открыла двери.

– Господи, дети, что вы сделали?! – вскричала мама.

Мы смотрели с изумлением, не понимая, что происходит, пока синяя и засыпанная снегом тётя Гога вращала глазами и стучала зубами, будучи не в силах произнести ни единого слова. Мама принесла грелку и накрыла её одеялами. Потом заварила чай из ромашки, и беспрерывно просила прощения.

Как всё это окончилось, я уж и не вспомню, но точно знаю, что тёта Гога больше не ухаживала за нами и что папе потом пришлось оплатить ей лечение на каком-то курорте.

ПЯТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Наш пятый день рождения отмечали не только близкие и дальние родственники, но и, по меньшей мере, ещё половина города. Настоящее всенародное гулянье. Нам снова пришлось надевать галстуки, зализывать волосы в соответствии со вкусом отца и фотографироваться со всеми гостями по очереди. Музыка гремела что было сил, а столы ломились от угощений. Улица оказалась заблокирована из-за огромного количества автомобилей гостей, но полиция знала, в чём дело, и закрывала глаза на происходящее.

По нашему дому раскатывались куплеты «К сожаленью, день рожденья...». Все без исключения гости с огромным удовольствием тянули нас за уши, а некоторые проделывали это с таким усердием, что, казалось, уши у нас увеличились вдвое. Детская комната битком была набита подарками. Но в самый большой восторг нас привели чёрный щенок, полученный братом, и белый котенок, который достался мне. Вместе с другими детьми, которые пришли на день рождения, мы стали придумывать для них имена. Брат предложил Костадин и Милойка. Но в конце концов щенка назвали Прока, а кошечку – Лолочка.

Когда веселье закончилось, взрослым потребовалось несколько дней, чтобы снова привести дом в порядок, а соседям, чтобы прийти в себя.

– Слава Богу, теперь можно быть спокойными до следующего года, – говорили они.

После дня рождения всё свободное время мы играли с Прокой и Лолочкой. Всё время предлагали им что-нибудь съестное. Они быстро росли и уже привыкли ко всем нам. Мы всячески о них заботились, выводили на улицу, купали специальными шампунями, берегли от холода. Но со временем стало всё сложнее держать их в доме, и после долгих уговоров мы с братом всё-таки покорились судьбе и согласились, чтобы их отвезли в деревню к друзьям.

Только потом, когда мы стали старше, мама призналась, что их отдали в первую очередь потому, что отец несколько раз по ошибке съел кошачий и собачий корм. Когда это произошло в очередной раз, пришлось выселить ни в чем не виновных животных из дома.

ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС

Начало нашего обучения в школе вся семья воспринимала как праздник праздников. Разговоры об этом не умолкали целый год. Тщательно выбирали не только школу, но и учителя.

– Мы должны выбрать самого лучшего учителя, ведь наши дети не абы кто, – твердила бабушка.

– Я за то, чтобы они пошли к молодой и красивой учительнице, – говорил отец.

– Может, лучше, чтобы это был какой-нибудь молодой и красивый учитель? – предлагала мама.

Так и не узнав заранее, кто же станет нас учить, большая семейная делегация во главе со мной и братом отправилась в школу. Что и говорить, нас было столько, что мы заняли больше половины классной комнаты, так что остальные родители вынуждены были остаться за дверью. Учителя такое развитие событий удивило и застало врасплох, но он быстро нашёлся и принял решение провести торжественный приём учеников в первый класс в актовом зале, где могло уместиться больше сотни людей.

Все родители пребывали в нетерпеливом возбуждении, а новоиспеченные школьники, рассевшись в первых рядах, ждали, когда учитель назовет каждого по имени и нужно будет кратко представиться. Учитель называл фамилии в алфавитном порядке: Антич, Булатович, Вуйошевич, Симонович, а дети один за другим вставали и рассказывали о себе. Подошла и моя очередь.

– Джуричкович Милутин...

– Он здесь, здесь! – неожиданно вскочила с места бабушка и указала на меня пальцем. – Его прадед был воевода, а дед – офицер Югославской королевской армии. В нашей семье все высокообразованные интеллектуалы, и мы продолжаем эту традицию, – отрапортовала она решительно и без стеснения.

Учитель на секунду оторопел, затем быстро пришел в себя, и, сняв очки, проговорил:

– Всё это замечательно, но мне хотелось бы услышать мальчика...

– Услышите, всё ещё впереди, – ответила бабушка. – Может, он теперь взволнован, стесняется и забыл, что должен сказать, а это очень важно знать! Правды нечего стыдиться...

– Ну, что же, пусть будет так. Соглашусь с вами. Давайте продолжим, – проговорил учитель и прочел следующее имя в списке – имя моего брата.

– И он здесь! – поднялся с места взволнованный отец и указал на Милана. – Всё, что вы только что слышали, относится и к нему. Я бы ещё добавил, что их дядя – главный редактор одной очень известной радиостанции.

– А другой дядя – дипломированный ветеринар, он был на специализации за границей, – добавила мама.

Учитель схватился за голову и едва сдерживался. Прошло некоторое время, прежде чем ему удалось собраться и снова обратиться к нам:

– Благодарю вас за исчерпывающее представление вашей семьи...

– Это не всё, далеко не всё – прервала его бабушка. – Но мы не станем больше отнимать у вас время. Мы, знаете ли, по природе своей скромные, умеренные люди.

Знакомство с другими учениками, а было их около двадцати пяти человек, продолжалось столько же, сколько и выступление некоторых членов нашей семьи. После торжественного зачисления в первый класс бабушка особенно гордилась нами и непрестанно повторяла, что мы не какое-нибудь перекати-поле без корней, и что все в школе ещё узнают, с кем имеют дело.

Первые дни в школе были для нас радостными и интересными. Мы сидели за одной партой, у нас появилось много новых друзей и подруг. Но не прошло и недели с начала учебного года, а нас уже поджидал сюрприз. Точнее не столько нас, сколько нашего учителя. Перед началом первого урока все члены нашей семьи и соседи выстроились у входа в класс. Увидев собравшихся в таком количестве взрослых, учитель потерял дар речи от удивления, не понимая, что случилось.

– Что произошло?! – спросил он.

– Мы пришли посмотреть, как учатся наши дети, – ответила бабушка.

– И как они адаптировались к школе, – подхватил отец.

– Мы ничего не пускаем на самотек, – добавила мама.

Конечно же, всё было в порядке, и учителю удалось убедить в этом наших домашних. Он уверял, что всё идет своим чередом, и что лучше и быть не может.

Кстати, учителя мы полюбили и приняли сразу. Человек он был приятный и внимательный. У него был высокий лоб, густые чёрные волосы и немножко смешные уши.

СТАРЫЕ ФОТОГРАФИИ

Каждой весной мама и бабушка затевали в доме генеральную уборку, в которой все принимали участие, кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. Пока папа трудился в поте лица, передвигал мебель, убирал пыль, выбивал ковры, бабушка посещала соседей и справлялась об их здоровье, а мама смотрела любимый сериал и давала отцу указания, что и как делать. В этом состояло равноправное разделение домашних обязанностей. Если отец присаживался передохнуть, тут же слышался мамин голос:

– Опять уселся?! Целыми днями лежишь на диване и читаешь газету! Мог бы что-нибудь сделать в собственном доме...

Отец качал головой, бормотал что-то себе под нос и продолжал работу. Работал он за троих и, хотя и явно уставший, трудился без нареканий.

– Люди, да что же это... Налейте воды хотя бы! – в конце концов не выдержал он.

– Ну, что ты за человек... Только присяду, а тебе уже что-нибудь да подавай! – ответила мама и добавила:

– Тебе вода зачем, пить или купаться?

Мы с братом молчим и следим за развитием событий. Не понимаем, что происходит, но спросить боимся. Нам жаль отца, но, похоже, он в чём-то провинился и теперь искупает свои грехи. Решили спросить у бабушки:

– Ох, лучше не спрашивайте. Припарковался в неположенном месте, – ответила она.

– Как это?

– А вот так. Не у той женщины остановился...

Мы ничего не поняли и решили спросить маму.

– Ничего с ним не случится. Пусть поработает. Смотрите, как растолстел. Как поросёнок перед Рождеством, – сердито ответила она.

Отец молчал, жаловаться было некому. Он покорился судьбе и несколько дней подряд трудился в поте лица. Как-то слоняясь по дому среди разбросанных повсюду вещей, мы с братом обнаружили на шкафу в спальне покрытую пылью старую коробку. Внутри были семейные фотографии.

– Это что за ископаемые? – рассматривал брат выцветшую фотографию, на которой было много незнакомых лиц.

– Надо посмотреть лучше! – ответил я.

Мы взяли коробку, отправились в детскую и стали рассматривать людей на фотографиях. Лица наших домашних встречались не часто, больше было их родителей и родственников. Мы разбирали этот семейный фотоархив, пытаясь узнать, кто изображён на фотографиях. Долго рассматривая какого-то долговязого, коротко остриженного и ушастого мальчишку, не смогли понять, кто это.

– Похож на папу, – произнёс брат.

– Да ты что! Смотри, какой страшный! – ответил я.

– Давай маму спросим...

Мама посмотрела на фотографию и с улыбкой сказала:

– Отца родного не узнаёте? Не стыдно?

– Это невозможно! – протянул брат в недоумении.

– Разве он был таким некрасивым? – спросил я.

– И сейчас не сильно похорошел! – проговорила мама холодно.

Разочарованные, мы стали рассматривать другие фотографии, чувствуя себя кладоискателями, которые нашли что-то драгоценное и очень важное, но пока ещё не знают, что именно. Наше внимание привлекла похожая на кинозвезду шикарная дама в шляпке и с мундштуком в руке.

– Похожа на бабушку в молодости, – предположил брат.

– Сейчас у неё и спросим, – сказал я и понёс фотографию бабушке.

Увидев её, бабушка просияла и мечтательно проговорила:

– Мальчики, давно это было, когда ваша бабушка была молода и красива. Теперь я уже не так молода...

Мы решили убедиться в её словах и показали фотографию маме. Придя в себя после приступа смеха, мама объяснила, что когда-то бабушка собирала фотографии известных актрис...

Больше всего попадалось фотографий с отцом. На некоторых он был ещё ребенок, на других – школьник, солдат, и, наконец, жених. На всех фотографиях он улыбался, а вот на свадебных был хмурый и грустный.

– Может, это не свадьба, а похороны, – предположил брат, пытаясь оправдать трагическое выражение на папином лице.

– Я бы не сказал. Посмотри, мама в свадебном платье, – ответил я.

Больше всего меня насмешили фотографии, где отец плавает в каком-то озере с помощью огромной камеры от тракторного колеса, где он качается на качелях, широко расставив руки, и где солдаты дают ему щелбаны, а он пытается закрыть голову руками.

– Бедненький, жалко...

– Не жалко, смотри, какой смешной, – сказал я.

Копаясь в коробке, мы нашли ещё одну фотографию отца – с выпускного вечера. На ней он был худой как швабра, смешной как клоун и пьяный как сапожник... Было видно, что другие ребята держат его, а он еле стоит на ногах. Тут же была ещё одна, тоже школьная фотография, на обороте было написано: «На память о выпускном в Шуматовце».

Было видно, что это другой класс, другие лица. Может, встреча выпускников? Мы решили спросить папу.

– Нашли, когда приставать с расспросами. Я сейчас как звать меня не знаю, не то что, когда у меня выпускной был! – отмахнулся от нас отец.

Мы отправились в комнату к маме. Она задумалась, поняв, что тут действительно что-то не так. Как это у отца две фотографии с разных выпускных?

– Спросите у бабушки, она лучше знает. Впрочем, ваш отец был такой «хороший» ученик, что меня бы не удивило, что он два раза отмечал выпускной! – проговорила мама сквозь смех.

Бабушка всё же раскрыла загадку:

– Он был отличник! Отличался он тем, что у него не было ни одной четверки, всё тройки и двойки! Насколько я знаю, выпускной вечер у вашего отца был три раза. Не потому, что он оставался на второй год, а потому, что праздники любил. Ещё с тех пор он такой любитель поесть да выпить, – закончила она.

РАССКАЗ О НАШЕМ АВТОМОБИЛЕ

Не знаю почему, но все наши соседи рассказывают о том, что автомобиль отца старше Библии. Отец часто водит его к автомеханику, но никакой пользы от этого нет.

– Эту развалину нельзя исправить! Тебе надо купить новый автомобиль, – говорил опытный мастер нашему отцу. Но тот не хотел и слышать об этом:

– Ты умный? Нет лучше моей «букашки»! Ремонтируй как знаешь и отстань! – отрезал отец гневно, отбрасывая любую мысль об отречении от своего любимца.

Воистину, наш автомобиль в самом деле был в фазе распада. Он только однажды был окрашен, ржавчина разъедала его со всех сторон, он как бы пережил две мировые войны. Случалось, во время движения отваливались двери, а когда шёл дождь, отец левой рукой вытирал ветровое стекло, потому что не работали стеклоочистители. Когда надо было ехать ночью, он обычно включал большой фонарь и вешал его на отражатель, потому что фары не работали.

В автомобиле почти ничего не работало как положено. Даже сигнал. Попав в пробку, отец высовывался из окна и кричал во весь голос, предупреждая пешеходов и остальных участников:

– Где у вас глаза? Уйдите с пути!

В это время мы прятались за сиденьем, чтобы нас никто не видел. Хотя и не боимся позора, потому что давно привыкли. Бывало даже, что отказывали тормоза, в этом случае отец, словно какой-то каскадёр, быстро выпрыгивал из машины, чтобы руками и телом как-то остановить автомобиль. А однажды на каком-то склоне бабушке и маме пришлось выйти из автомобиля и подкладывать камни под колеса, пока автомобиль окончательно не остановится.

Во время движения по городу все прохожие оглядывались на нас, так как автомобиль громыхал, дребезжал, скрипел, скулил и гудел... Люди удивлялись, смеялись и ехидничали, но отца это ничуть не беспокоило:

– Ну что разинули рот? – кричал отец в своём стиле.

Люди, между прочим, реагировали по-разному. Некоторые смотрели благосклонно, считая нас киношниками. Другие же нас фотографировали, и пока они это делали, мы опять ловко скрывались за сиденьям. Отцу за рулем прятаться было некуда, поэтому он показывал критикам язык и ругал их, называя болтунами.

– Прошла опасность? – спрашивала бабушка, пригнувшись на переднем сиденьи.

– Потерпите ещё малость, – отвечал отец.

Однажды, желая помочь, соседи добровольно собрали изрядную сумму денег и вручили нам! Принимая деньги, отец поблагодарил, но сказал:

– А почему так мало? Какие вы скряги...

Соседи это восприняли как шутку, хотя некоторые удивлялись неблагодарности отца, потому что на собранные деньги можно было, пожалуй, купить целых два автомобиля! Но наши домочадцы потратили их совсем на другие цели: бабушка приобрела большую бочку для квашеной капусты, отец – жёлтые подтяжки для брюк, мать – солнцезащитные очки и домашние туфли.

Нам же купили шарф и перчатки. Благодаря покупкам разных мелочей и других ненужных вещей, мы остались без нового автомобиля. Желая вновь как-то вызвать сожаление и вытянуть из соседей деньги, отец почти каждый день что-то делал с машиной: стучал, заваривал, красил, наклеивал, поджигал, тушил. Напрасно! Помощи не было.

– Как они бесстыдники! – жаловался отец, горюя перед гаражом.

Наш автомобиль был настолько старый, что никто не мог разобрать, какой у него цвет. Некоторые детали отец склеивал липкой лентой или связывал веревкой, но это не могло продолжаться вечно. На месте рядом с водителем жесть проржавела насквозь и появилась довольно большая дыра, и, чтобы не провалиться, бабушка поднимала ноги почти до ветрового стекла. А мать рукой придерживала дверь, которая не закрывалась. Мне и брату на заднем сиденье это не мешало, разве что, вследствие сильного шума, мы должны были держать пальцы в ушах.

Когда мы куда-то собирались ехать на нашем автомобиле, начиналось настоящее представление. Все выходили на улицу, или с любопытством выглядывали в окна. Комментарии были самые разные:

– Только бы вернулись.

– Будет ли конец этому террору?

– Маскарад начинается! Наслаждайтесь, люди!

Пока нас провожали, дети катались от смеха, старики крестились, а некоторые просто не верили в то, что наш «Москвич» вообще сдвинется с места. Были и такие, что делали ставки на то, что мы не проедем больше десяти метров. Мы не обращали внимания на это и залезали в наш автомобиль словно в золотую карету или роскошный раритетный лимузин.

– Сегодня каждая размазня водит бешеный автомобиль, а мы люди честные! – объяснял отец.

– Пусть бедняги смотрят, они завидуют, что у них нет такой яхты! – отрезала бабушка, махая рукой через окно без стекла.

– Если бы нам предложили целую улицу, я бы всё равно не поменялась! – добавляла мать с заднего сиденья.

У меня и брата комментариев не было, потому что и так всё было ясно. Молчим, терпим и едем. Сам Бог нас защищает. Или отец так хорошо водит автомобиль, или нам уготовано счастье. Как бы то ни было, но каждая езда в «букашке» представлялась нам незабываемым приключением. Либо авантюрой, какая встречается только в боевиках.

Всё-таки наш автомобиль пользовался особыми привилегиями, у него даже был большой гараж. Каждое воскресенье отец мыл и чистил машину, бабушка зашивала сиденья, а мать чистила салон пылесосом. Может быть в этом и крылась тайна её долгого существования?

– Не будем разбрасываться деньгами! Почему мы должны покупать новый автомобиль, когда и этот может ездить ещё долго? – важно спрашивал отец.

– Вот бы дождаться, чтобы и правнуки ездили на нём! – поддерживала его бабушка с гордостью.

– Не дай, Бог, чтобы с ним что-то случилось! – восклицала мать, не скрывая своей благосклонности к автомобилю.

Дорожная полиция много раз штрафовала отца за технические неисправности и угрозу общественному порядку, но это нам не мешало нам наслаждаться ездой и ухаживать за любимой «букашкой». Она уже стала членом семьи. Жаль только, говорить не могла, и вместо этого громыхала, гудела и скрипела. Впрочем, нам это ничуть не мешало, мы привыкли. Другие нам завидовали и восхищались нашим отношением к старой машине, которую из сострадания называли кто развалиной, кто мусором, кто ведром...

Когда какой-то прохожий почему-то назвал наш автомобиль скаламерией, отец вышел из машины:

– Что ты сказал? Возьми свои слово обратно, иначе я наступлю на тебя, как на зайца!

– Что с вами, я пошутил! – оборонялся человек, понимая что с отцом и его автомобилем шутки плохи.

– Ты можешь ответить за нанесение обиды, чести и душевной боли! – продолжал грозить отец.

– Ладно, не буду больше, – извинился человек.

Мы опасались, что у нас украдут такой хороший и долговечный автомобиль, поэтому отец встроил специальное охранное устройство – так называемый львиный коготь, и оплатил страховку на случай дорожной катастрофы. Бабушка даже предлагала нанять ночного сторожа для автомобиля, а мать требовала от отца, чтобы тот спал в гараже!

Между тем, оказалось, что в этом нет нужды, потому что наш автомобиль никто и так не трогал.

Наше детство неразрывно связано с автомобилем отца, который стал свидетелем многих семейных путешествий и незабываемых приключений. С ним ничего не могли сделать зимы, дожди, годы, столкновения, разные переворачивания, ремонты. Но однажды отец нашёл в гараже только кучу праха и остатки ржавчины. И мы поняли, что наш любимый автомобиль съеден молью и разными букашками.

Так закончился важный и, безусловно, самый красивый период нашей жизни, воспоминания о котором мы всегда и повсюду носим в себе – как прелестную мелодию, которая доносится откуда-то издалека, как бы из волшебного сна...

Из архива: декабрь 2016 г.