№3.2025. Любовь Голубева. Чайки среди облаков

*  *  *

Он приходит всегда в колокольную клеть

Чуть пораньше – на озеро Неро смотреть,

От бескрылия и несвободы людской

До краёв наполняясь тоской.

Всем нутром ощущает он – в мире разлад.

И верёвку потёртую, в нитях, в узлах

Зажимает он в левой, отходит назад,

Три размаха скупых – и над нами

Камертоном тягучая бронза звучит,

Вновь на-стра-и-ва-я всё, что надо лечить,

Всё, что сбилось, фальшивит. Покорно молчит

Древний город, как будто бы знает,

Что вселенские струны не в пальцах богов,

А в ручищах у дяди Мирона.

И качаются чайки среди облаков

На волнах колокольного звона.

*  *  *

На скрипучем, но крепком пиратском фрегате

Мы простуженным утром отправимся в путь.

Голубые ладони подставит фарватер,

На покинутом пирсе всплакнëт кто-нибудь.

Будешь ты капитан, я смышлёная юнга,

Ты умелый матрос, я просоленный кок.

И на всех параллелях от юга до юга

Будет издали виден наш гордый флагшток.

Мы утопим компáс, вместо кошки дельфина

Заведëм и попробуем выспаться в штиль.

Тёплым ромом лечить и невроз, и ангину

Нам придётся, но мы научились почти.

Все штормá переждëм в бирюзовых заливах.

Будем гладить китов по прохладным бокам.

Станем каждую ночь для рыбëшек пугливых

На носу зажигать три цветных огонька.

Ламинарию квасить в спасательной шлюпке

И со всех островов робинзонов спасать

Мы однажды устанем. Фрегат станет хрупок,

И бессильно повиснут его паруса.

И тогда, оказавшись в районе Бермудов,

Мы затопим балласт и накопленный хлам.

И окажется вовсе не страшно, не трудно

Нам отчалить наверх, к кучевым облакам.

*  *  *

Старушка сидит на скамеечке узкой:

Тяжёлая сумка и лёгкая проседь.

Носочки и туфли, несвежая блузка,

Нелепая брошка как будто всех просят

Хозяйку простить за пришедшую старость –

За немощь, медлительность, памяти сбои, –

За то, что она в ней покорно осталась.

Осталась. А небо над ней голубое…

…А небо над ней голубое с зелëным.

Зелëнки мазки на локтях и коленке:

С бордюром не справился старый «Орлёнок»,

Проиграна гонка соседскому Генке.

Забыла ключи, а подружки нет дома.

В толпе остановочной ищет глазами:

Вдруг мама в обед или кто-то знакомый.

И с тонких лодыжек носочки сползают…

…Сползают носочки с отëкших лодыжек.

Старушка встаёт и идёт по аллее,

А солнечный зайчик за нею вприпрыжку.

И небо над ними светлеет, светлеет...

*  *  *

Давай с тобой посадим клён.

Посадим здесь, у самых окон,

Где пустота тоскливо мокнет.

И будет он глядеть в наш дом

Большой весёлою заплатой

На тусклом сером дождевом.

И осень мы переживëм,

Ни разу с небом не заплакав.

Он нас научит раздавать,

Не пряча руки в рукава,

Всё солнце, впитанное летом.

Заговорит твою тоску,

Когда черту пересеку

И стану листьев рыжим светом.

*  *  *

Однажды лунный луч протянется ко мне.

Я с кресла поднимусь, края плаща откинув.

По серебристой мгле, щекотной для ступней,

За вислоухим псом дойду до середины.

Меня там встретит тот, кого я не спасла,

Свободный от всего – от страха и от боли.

И в мёрзлом декабре два прóклятых числа

Мне словно наконец перепрожить позволят.

Прижмусь к его плечу и к лунной голове.

Наш старый верный пёс ему оближет ноги.

Я за руку возьмусь, и ветви вздутых вен,

Таких же, как мои, привычно буду трогать.

И вместе мы пойдём, и будет путь далёк

По лунной чешуе, всё дальше и всё выше.

И будет нам легко, и буду я взахлёб

Читать ему стихи, которых он не слышал.