Владимир Буравцов. Император Александр I в Уфе

В апреле 1824 года находящееся в Уфе губернское начальство получило от Оренбургского генерал-губернатора, генерал-адъютанта Петра Кирилловича Эссена, уведомление о предстоящем путешествии императора Александра I по Оренбургскому краю. К июню маршрут следования государя был определен: от Самары через Бузулук на Оренбург, оттуда в Стерлитамак и Уфу, далее в Саткинский, Миасский заводы и Челябинск.

Начались обычные в такой обстановке приготовления к приему дорогого гостя. Спешно принялись ремонтировать находящиеся в жалком состоянии почтовые тракты, проселочные дороги и мосты, по которым предполагался путь следования царя. На строительство сгонялись со всей губернии крестьяне, казаки. Об этом стало известно в Санкт-Петербурге, вследствие чего генерал-губернатору Эссену пришлось держать ответ на вопрос: ежегодное ли это исправление дорог, сколько употреблено работников, сколько издержано денег, сколько пришлось заплатить с каждой ревизской души.

Кроме того, был передан личный указ Государя о беспрепятственной передаче в его собственные руки прошений от народа. Известен случай, произошедший как раз во время движения царского поезда по Оренбургской губернии. «За две станции от города [Уфы] у Государя сломалась коляска, он пошел один вперед. На самой большой дороге была деревня, принадлежавшая помещику Мисайнову. Проходя мимо господского дома, Государь увидел сидевшую молодую хорошенькую женщину, которая горько плакала, подойдя к ней, спросил о причине слез, она откровенно отвечала: что ей очень хотелось видеть государя, но муж не взял её с собой в город, уехал один. Государь улыбнулся и сказал: “Не плачьте, Вы можете сказать мужу, что видели государя, которого в наказание за то, что не взял Вас с собою, он уже не увидитˮ. В это время подъехала коляска, он уехал. Приехав в город, приказал немедленно арестовать Мисайнова. Таким образом, чтобы он не мог Его увидеть. При отъезде же приказал его освободить и успокоить, что арест этот есть всего лишь наказание за неисполнение желания его хорошенькой жены. Бедный Мисайнов три дня просидел под арестом, по милости своей хорошенькой супруги».

Особенно старались почистить Уфу. В то время здесь и понятия не имели о каких-либо мостовых и тротуарах, Уфа имела печальный вид захудалого места. Исполнявший должность гражданского губернатора Кирьяков потребовал от Уфимской городской думы приведения города в надлежащий вид. Но местные власти и пальцем не пошевелили для того, чтобы облагородить губернский город, особенно бросались в глаза грязные улицы и крутые, узкие и потому опасные подъемы и спуски уфимских холмов, на которых застревал гужевой транспорт. Выполнять приказание Эссена по очистке города и подготовке к встрече высокого гостя пришлось самому губернскому начальству, для чего был подключен городской голова Василий Михайлович Подъячев.

Усиленный ремонт проезжих дорог вызывал большое недовольство. Дело в том, что генерал-губернатор требовал от властей выполнения населением этой повинности на местах, но ни удельные конторы, ни помещики, ни войсковое казачье сословие не соглашались работать даром. И все же к приезду высокого гостя улицы и городские въезды поправили. Подъем от Нижне-Торговой площади (у реки Белой) к Смоленскому собору приняли на себя дворяне и чиновники; ремонт плаца перед домом губернатора возложили на купцов и мещан; устройством длинного спуска в Нижегородку занимались все жители города. Кроме того, для проезда императора через реку Белую была сделана богато украшенная лодка и назначены гребцы, которые упражнялись целую неделю.

Все лошади для проезда Александра I были поставлены на станции дворянами; Бугурусланскому уездному предводителю Кроткову было поручено отправиться в Москву для закупки предметов, необходимых для предполагаемого дворянского бала, для этой цели ему выдали 11 тысяч рублей, на подготовку дома для бала ассигновали 1800 рублей.

6 сентября 1824 года в Оренбург вместе с губернским предводителем дворянства для встречи царя отправились представители от уездов: Уфимского – коллежский советник Петр Николаевич Пекарский, Бугурусланского – коллежский асессор Федор Михайлович Карамзин, Мензелинского – подполковник Ермоген Евграфович Пальчиков, Бугульминского – коллежский советник Григорий Павлович Богинский.

А между тем император приближался к границам Оренбургской губернии. Во время следования царя местному населению разрешили свободный к нему доступ. Народ толпами стекался «навстречу обожаемому государю, стремясь получить свою долю внимания монаршей милости». Первым городом обширного Оренбургского края, удостоившегося принять царя, был уездный город Самара. Александр Павлович со своей свитой прибыл сюда вечером 8 сентября 1824 года из Ставрополя (ныне – г. Тольятти) по Волге. На другой день гости отбыли по тракту в Оренбург, куда прибыли 11 сентября. Дальнейший путь следования императора проходил через Стерлитамак на Уфу.

Для удобства такой дальней поездки из-за низкого качества дорог и чтобы населению не было обременительно выставлять лошадей, весь императорский «поезд» делился на три группы, из которых каждое отправлялось вслед за другим с интервалом 24 часа, чтобы лошади одной группы могли служить и последующей. Все экипажи двигались в строго определенном порядке. В 1-м отделении находились коляски камердинера императора и метрдотеля, каждая шестериком, и повозка с канцелярией начальника генерального штаба в четверку лошадей. Во 2-м отделении шли коляски императора, полковника Соломки, другого камердинера императора, барона Дибича и лейб-медика Виллиса, в шестерку лошадей каждая. 3-е отделение составляли только коляска графа Ожаровского и фельдегерская тележка четвериком.

Наконец, наступил давно ожидаемый день 16 сентября 1824 года. «Несметные толпы народа, пришедшие из деревень, запрудили все улицы и покрывали оба берега реки Белой. Чиновники в мундирах стояли у собора. Генерал-губернатор, полицмейстер ожидали Государя у пристани. Смеркалось, в городе везде горели плошки, а по обоим берегам реки на несколько верст большой дороги, пылали смоляные бочки и огромные костры, народу было бездна, но вместе с тем тишина была изумительная. Вся эта несметная масса людей жила одним чувством ожидания, боясь нарушить торжественную минуту каким-нибудь шумом. Вдруг донесся какой-то гул, с каждым мгновением он становился сильнее и, наконец, превратился в бурный раскат с оглушительным криком “Ура!”. Народ пал на колени. Царь ехал...».

В семь часов вечера Император Александр I прибыл в Уфу. Для переодевания на левом берегу Белой у Оренбургского перевоза были устроены палатки, но Государь не остановился в них, а, переправившись через реку, направился в дом станичного атамана Данилы Патронина (в некоторых источниках пишется Патранин), который находился на Набережной улице. Сменив одежду и подарив жене хозяина бриллиантовый перстень, а дочерям по бриллиантовому фермуару (застежка ожерелья, украшенная драгоценными камнями), он отправился в Смоленский собор, где был встречен епископом Амвросием.

Когда стало известно о посещении Уфы царем, Амвросий решил, что «стыдно принять монарха в таком старом и темном храме среди могильных плит и надписей». Вместе с протоиереем Кандаринским они решили сломать то, что, по их мнению, не современно, а потому и крайне неприлично. С весны 1824 года рабочие разорали с правой стороны собора придел Святого Николая Чудотворца, уничтожили все, напоминающее кладбище, пробили новые большие окна, сняли древнюю разноцветную черепицу с кровли и глав, устроенных по примеру церкви Василия Блаженного в Москве, обновили некоторые иконы, побелили и покрасили снаружи, и «древний собор как будто бы помолодел». Но царь каким-то образом узнал обо всех этих преобразованиях, был крайне ими недоволен и объявил строгий выговор епископу.

Император отметил, что такой собор крайне мал для губернского города, вследствие чего губернские власти через несколько лет приступили к строительству нового кафедрального собора (Воскресенского) в новой, возвышенной, части города. Из собора Александр Павлович отбыл в дом губернатора Нелидова на Голубиной (Пушкина) улице, что был против дома уездного училища на углу с Телеграфной (Цюрупы) улицей. В этот вечер во всех церквях Уфы звонили колокола, город был иллюминирован.

На другой день Государь принимал военных и гражданских чиновников, духовенство и богатых купцов, посетил городскую больницу и тюрьму, осмотрел войска внутреннего батальона. Общество отставных солдат встретило царя хлебом-солью, Александр I приказал выдать унтер-офицерам по 10 рублей, рядовым – по 5 рублей каждому в награду. К обеду Его Величества были приглашены Преосвященный Амвросий, военный генерал-губернатор Эссен, гражданский губернатор Нелидов, губернский предводитель дворянства Мордвинов и прибывшие с императором барон Дибич и генерал-адъютант Соломка. В 9 часов вечера царь приехал в дом бывшего священника (позднее на этом месте появилась гостиница Попова на ул. Успенской) на бал, данный в его честь дворянством.

Утром 18 сентября 1824 года император присутствовал при заложении храма в честь его ангела – святого благоверного князя Александра Невского, сооружаемого на деньги, пожертвованные дворянством Оренбургской губернии. Здесь Государь собственноручно положил первый камень из белого известняка с надписью года, месяца, числа и причины заложения храма и его имени. После проведения этого торжественного мероприятия Александр Павлович выразил благодарность здешнему начальству за устройство и порядок в городе, и императорский поезд выехал из города через Вавилов перевоз в Бирск.

Из Бирска путь царя пролегал до Златоуста, откуда он проехал до Оренбурга. На обратном пути из Оренбурга император снова заехал в Уфу, встречали его представители купечества и дворянства. Попрощавшись с ними и обещая посетить еще раз Уфу, Александр I покинул город. Жить ему оставалось всего 14 месяцев – 19 ноября 1825 года в Таганроге он умер.

Пребывание императора Александра I в Оренбургском крае наиболее полное отражение нашло в очерке П.Л. Юдина на страницах журнала «Русская старина» за 1891 и 1892 годы, в «Записках уфимского старожила» М.С. Ребелинского, в очерке М. Сомова «Бедствия и чрезвычайные события», сохранившихся в виде выписок в фонде городского головы Д.С. Волкова в архиве УНЦ РАН и в «Сборнике материалов для истории Уфимского дворянства» В.А. Новикова 1879 года.

Выписки из записок старожила генерал-майора М.М. Ребелинского*.

«…В этот день было невыразимо сладостно. В этот день мне не удалось увидеть Государя. Проснувшись поутру 17 сентября, день именин матушки, я хотел её поздравить, но няня не пустила меня, сказав, что матушка одевается. Часов в 11 она вышла одетая в новом шелковом платье и турецкой шали. Я никогда не видел её так богато одетою. В этом наряде она была так хороша! Через полчаса к нам приехал губернатор. Матушка, имея в руках что-то завернутое в батистовый платок, перекрестилась, подала ему руку, сев с ним в карету, уехала. Мне почему-то вообразилось, что она выходит замуж за царя. Во время её отсутствия бабушка постоянно крестилась. Часа через два матушка возвратилась одна в губернаторской карете.

Она с радостию бросилась на шею бабушки и потом начала целовать меня, показывая богатые бриллиантовые серьги, которые подарил ей государь… Она говорила, что государь долго с ней разговаривал, был очень доволен поднесенным образом, восхищался работой, в заключение спросил, есть ли у нее дети, и когда она ответила, что только один сын, то он, вынув из кармана записную книжку, записал мое имя, сказав, что берет меня под свое покровительство... Во время рассказов прибежали сказать, что Государь изволит ехать по нашей улице. Мы все опрометью бросились за ворота**. Посреди ехал верхом полицмейстер в полной форме. За ним в коляске генерал-губернатор. Государь увидел матушку, очень вежливо ей поклонился. Тут кто-то подошел к нам и сказал, что через полчаса на площади будет развод в присутствии Государя. Мы тотчас же отправились туда. Там была страшная толпа народа. Через полчаса Государь приехал и был встречен оглушительным и неумолкаемым криком “Ура!ˮ … Государь вышел из коляски, поклонился на все четыре стороны. В это время мы как-то протиснулись ближе к нему. Вдруг прибежал к нам генерал, весь в золоте и звездах (это был Дибич) вежливо поклонился матери, предложил ей руку, а другой, взяв меня, подвел к самому Государю и поставил позади его… Он был в вечернем мундире с красною выпушкою, в таких же панталонах с ботфортами, в серебряных эполетах в треугольной шляпе с белым пером.

Как теперь гляжу на его прекрасное лицо, на его царское величие. Но я не знаю, что со мною сделалось, когда он вдруг наклонился ко мне, потрепал по щеке и спросил: “Ты хочешь служить у меня?ˮ. Я что-то пробормотал, он продолжал: “Смотри, учись хорошенько, потом приезжай ко мнеˮ… В тот же вечер в Дворянском собрании был бал, на котором была и матушка в царском подарке. На другой день она с восторгом рассказывала, что Государь изволил ходить с ней польский, несколько раз с ней разговаривал. 18 сентября утром Государь уехал… Еще осталась у меня в памяти личность, имевшая в то время большое значение: это пресловутый кучер государя Илья. Я увидел его на козлах, когда Государь осматривал город, а в другой раз его самого, поехавшего в карете обедать к губернатору. Помню его широкие плечи черную окладистую бороду, но черты лица не сохранялись у меня в памяти».

* М.М. Ребелинский – сын автора «Дневника 1792–1812 гг.» М.С. Ребелинского, оставил собственные автобиографические «Записки уфимского старожила». Выписки из рукописи сохранились в фонде Д.С. Волкова (Архив УНЦ РАН, ф 23, оп. 1, д.1, л.106; д.5, л.л.146–151).

** Дом Ребелинских находился на углу улиц Большой Казанской и Телеграфной (ныне – Октябрьской революции и Цюрупы). Архив УНЦ РАН ф. 23, оп. 1, д. 1, с.186.

Из архива: октябрь 2015г.