Анвар Еникеев. Вековая дуэль с криминалом

Один известный башкирский писатель в своих воспоминаниях рассказывал, что до появления фильма «Чапаев» в их детских играх героем был милиционер Мустафин. Всегда аккуратный, подтянутый, он внимательно и уважительно выслушивал любого посетителя и действовал по закону и по совести. Преданный своей работе, Мустафин и погиб на боевом посту. Он был одним из многих сотрудников милиции, которые каждый день защищают нашу мирную жизнь.

Отрывки из книги полковника милиции А. Х. Еникеева «Вековая дуэль с криминалом» раскрывают малоизвестные страницы истории уголовного розыска Республики Башкортостан, читаются эти документальные истории не хуже добротного детектива, заставляя нас еще раз вспомнить о тех, кто и сегодня стоит на боевом посту.

ПОСЛЕДНИЙ НАЛЕТ «КУЛЬТЯПОГО»

1923 год... Улицы города пестрят вывесками всевозможных коммерческих заведений, которые за годы нэпа расплодились как грибы после летнего дождя.

Давно закончились бои на фронтах Гражданской войны. Страна живет мирной жизнью. Но еще гремят выстрелы, льется кровь невинных людей. Нередко на заборах появляются угрожающие надписи вроде: «До девяти часов вечера — ваше, а после наше».

В то будничное сентябрьское утро в комиссионном магазине братьев Разуваевых, что на углу улиц Егора Сазанова и Бекетовской (ныне ул. Коммунистической и ул. М. Карима), было немноголюдно. Молодая, модно одетая женщина, бегло оглядев витрины и торговый зал, вышла на улицу. В ее руке мелькнул белый платочек и исчез в изящной сумочке. Это был условный сигнал.

Вскоре в магазин ворвались четверо, один остался у входа. Увидев закрытые черными масками лица и направленные дула револьверов, владелец, продавцы и немногочисленные покупатели подняли руки. Через несколько минут все они были связаны и с кляпами во рту лежали на полу за прилавком. Когда налетчики торопливо рассовывали по карманам золотые и серебряные вещи, драгоценные камни, случилось непредвиденное. Дверь открылась, и на пороге появился атлетического телосложения молодой поп. Соучастник грабителей, оставленный для встречи случайных посетителей, с ним не справился. Священник, быстро оценив происходящее, выбежал из магазина и с криком «Караул, ребята, грабят!» побежал по улице. Преступники выскочили из лавки и бросились в разные стороны. Но фортуна в этот день была явно не на их стороне. Вблизи оказался сотрудник угрозыска Якин.

Он послал подвернувшегося под руки парнишку в милицию, а сам стал преследовать одного из налетчиков. Тот, перебежав улицу, между домами вышел к Гостиному ряду, затем мимо рынка скрылся в сторону улицы Большой Казанской (ныне ул. Октябрьской революции).

К этому времени прибыли работники органов. Быстро сориентировавшись в обстановке, они разбились на группы и, расспрашивая на ходу очевидцев, начали преследовать преступников.

С помощью подоспевших товарищей Якин оцепил квартал. Начали проверять все дома. Стоявший на улице извозчик сообщил, что видел, как неизвестный мужчина вбежал в один из дворов. Дом немедленно окружили, начали проверять. Один из милиционеров, заглянув под крыльцо, заметил там какой-то сверток. Это был плащ, а в нем фуражка, самодельная маска из черного материала и наган, еще пахнувший пороховой гарью. 3начит, бандит недалеко! Дав команду никого не выпускать, Якин стал проводить тщательный обыск во всех помещениях. В этом доме находилась типография областной газеты с множеством кабинетов и несколькими десятками служащих.

Два раза обошли все комнаты, но ничего подозрительного не заметили. Когда уже собирались уходить, уборщица типографии дернула милиционера за рукав и, показав на кабинет редактора, боязливо шепнула: «Вон он».

Там, развалившись на стуле, с газетой в руке сидел тот, кого искали. Воспользовавшись отсутствием редактора, он спокойно дожидался конца обыска и был уверен, что пронесет и на этот раз. В тот же день был пойман еще один участник налета. Документов у задержанных не было. Назвались явно вымышленными фамилиями, на первых допросах давали противоречивые показания.

Инспектор уголовного розыска Гальцев, которому было поручено вести следствие, чувствовал, что в руки милиции попали участники хорошо организованной шайки. В одной из ориентировок Центророзыска Иван Васильевич нашел сообщение о том, что по городам Союза длительное время гастролирует банда, которая специализируется на ограблениях ювелирных и комиссионных магазинов, касс учреждений и предприятий, кассиров, инкассаторов. Руководит ею некий Ершов, он же Осипов, по кличке «Культяпый». Приложенная к документу фотокарточка имела сходство с одним из задержанных. А главное, совпадала особая примета — отсутствие указательного пальца на правой руке. После предъявления фотографии арестованный сознался, что он действительно Ершов-Осипов, а второй соучастник — Зенкович.

Выяснилось, Ершов-Осипов — преступник с дореволюционным стажем, хорошо известный петербургской и московской полиции, неоднократно сидевший в тюрьмах еще в царское время. Матерый уголовник был удивлен и огорчен, что, умея легко уходить от знаменитых полицейских сыщиков, так глупо попался в захолустной Уфе.

 О задержании Ершова-Осипова сообщили в Москву. Оттуда ответили, что в Уфу срочно командируется группа работников Центророзыска, и посоветовали усилить охрану арестованных.

Это предостережение оказалось не напрасным. Уже на вторую ночь была совершена попытка штурмом освободить Ершова и его подельника. Оставшиеся на свободе члены шайки, собрав около ста человек из числа местного преступного элемента, перерезали телефонные провода и попытались захватить Исправдом № 2. Но охрана тюрьмы сумела отразить нападение. После этого Ершов и Зенкович были переведены в более надежный Исправдом № 1.

Вскоре из Москвы прибыли представители Центророзыска товарищи Савич, Bapганов, Радченко.

Старшим группы был начальник Орловского Губрозыска Филипп Иванович Варганов, который занимался розыском Ершова и расследованием деятельности его шайки. Из документов, привезенных Варгановым, стали известны и другие подробности деятельности «Культяпого».

После революции Осипов-Ершов объявился в Сибири. Врожденный авантюрист, он быстро приспособился к обстановке временного безвластия и неразберихи. Сколотив из таких же, как сам, головорезов шайку, начал промышлять безудержным разбоем. Особенно бурную деятельность Осипов развил при белых в Омске. Комендантом города оказался его старый друг по Москве, соучастник по нескольким крупным аферам. Вскоре Осипов, назначенный помощником коменданта, стал главным лицом в Омске по борьбе с уголовщиной!

Комендант города имел все основания быть довольным своим расторопным подручным. За короткое время Осипов добился того, что ни один мало-мальский серьезный грабеж или разбой, совершенный в Омске или его окрестностях, не обходился без его людей.

Военная форма и высокие полномочия давали возможность делать обыски в домах богатых купцов, арестовывать проезжих коммерсантов, бежавших от революции дельцов и своих же коллег, сумевших сорвать где-либо хороший куш. После этого большинство из них бесследно исчезали в подвалах комендатуры.

Карьера Осипова в Омске продолжалась недолго. Во время одной операции он нарвался на казачий патруль, в завязавшейся перестрелке был ранен и еле успел скрыться. С тех пор за ним укоренилась кличка «Культяпый».

В течение нескольких лет Ершов вел вольготную жизнь, переезжая из города в город, используя свой богатый опыт прожженного афериста и мошенника, а когда надо, пуская в ход безотказный револьвер, обрез или кинжал. Его путь был покрыт кровью и слезами жертв бандитизма.

Уверовав в счастливую звезду, «Культяпый» развернул свою деятельность на широкую ногу. Его интересовали только крупные дела. Преступные операции обычно тщательно готовились и проводились с размахом, часто с большой изобретательностью и наглостью.

Его приближенные выезжали в большие города, подыскивали подходящие объекты, предварительно изучали обстановку. После согласования с главарем, на место подъезжала группа подготовки. Первым делом они приглядывали подходящий дом где-нибудь в тихом переулке, а при необходимости — поближе к выбранному объекту и покупали его, оформляя, разумеется, на чужую фамилию по поддельным документам.

Были случаи, когда для прикрытия истинных целей пребывания и незаконной деятельности Ершов открывал сапожную или портновскую мастерскую, за вывеской которой можно было спокойно обделывать свои дела.

Уже обжившись на новом месте и окончательно все спланировав, сообщали «Культяпому». Как правило, он сам проверял выполнение намеченного плана, окончательно распределял роли среди участников и лично возглавлял налет. После удачного «дела» все исчезали, чтобы через некоторое время появиться далеко от этого места в другом городе. Такая организация обеспечивала надежную конспирацию и в значительной мере способствовала неуловимости Ершова.

Во многих областных и городских отделах уголовного розыска имелись материалы по фактам дерзких ограблений, убийств, крупных мошенничеств, в которых фигурировали Ершов-Осипов или члены его шайки. Например, незадолго до описываемых событий на весь Челябинск распространились слухи о невиданной афере.

Известная своим богатством купчиха вышла замуж за приезжего франта. В момент венчания в церкви драгоценности невесты и все ценное имущество были вывезены из ее дома. Вскоре исчез и жених. Им был Зенкович.

По прибытии в Уфу сотрудник Центругрозыска Варганов ознакомился с материалами следствия и решил проверить надежность охраны и условия содержания Осипова. С ним в исправдом поехали Прохоров, Савич и инспектор Козлов. Как только вошли в камеру-одиночку, Козлов, по данному ему ранее инструктажу, приступил к обыску Осипова. Арестованный, будучи захваченным врасплох, выхватил из кармана какие-то бумаги и стал заталкивать их себе в рот. В результате короткой борьбы часть измятых и изорванных записок удалось отобрать, остальные Осипов проглотил.

Большая часть изъятых бумажек была исписана цифрами, очевидно, каким-то шифром. На нескольких клочках удалось разобрать написанные карандашом фразы: «...отдай сто миллионов...», «...понедельник побегу...», «...если не согласится, постращай бузой *...». Было ясно, что Осипов с помощью своих сообщников готовил побег. Арестованный немедленно был переведен в другую камеру, для его охраны приставлен специальный военный караул.

В это время к Прохорову подошел надзиратель Фролов и сказал, что Осипов просил его отнести на почту письмо, и он обещал ему это, а сам имел в виду передать письмо в уголовный розыск. Это было очень подозрительно. Похоже, что надзиратель опасался, как бы о нем не стало известно из отобранных бумаг.

— Александр Николаевич, — сказал Варганов, — по-моему, Осипов поддерживает связь с волей через него. Если он действительно наш, то давно бы сообщил об этом своему начальнику. Распорядись-ка арестовать Фролова.

— Согласен с тобой, Филипп Иванович, но давай подождем с арестом, может, через него сумеем на остальных выйти.

По возвращении из исправдома Варганов разложил на столе все изъятые у преступника бумаги и с лупой в руках стал тщательно изучать их. «Культяпый», видимо, не зря прибег к шифру, в этом тексте должно было быть самое важное.

Составив обрывки в два небольших листочка, определив начало записки, Филипп Иванович задумался. Хорошо зная по материалам дела, что Осипов никогда не расстается со своей сожительницей и самой верной помощницей Шурой Низковской, он предположил, что записка, вероятнее всего, адресована ей. Эта догадка привела к расшифровке первых двух слов: «Милая доченька». Таким образом, стали известны значения 13 букв. Но дальше дело двигалось с большим трудом.

Пригласили начальника секретной части Ветлугина, местного специалиста по этим вопросам. Через несколько часов он подобрал ключ к воровскому шифру и записка была прочтена полностью.

Ее содержание превзошло самые худшие опасения!

Осипов Михаил, с помощью подкупленного надзирателя Фролова и своих подельников, оставшихся на свободе, подготовился к чрезвычайно дерзкому побегу с убийством нескольких человек охраны. «Дела мои очень скверны... планую день и ночь, с ума схожу... держат меня черт знает как строго и все время следят. Без помощи мента уйти невозможно, а ему довериться нельзя. Мне придется так: если мент поможет, то в ограде придется только одного шлепать, если без его помощи, то надо будет четверых шлепать в корпусе и двоих в ограде, не считая еще на улице... да и то без помощи может ничего не выйти. Но откладывать больше нельзя. Про меня уже навели справки, узнали — кто я... у меня липа, не за горами и Омск. Буза у меня, ксиву* тоже получил...».

Медлить было нельзя ни минуты. Помимо усиления охраны, за исправдомом было установлено специальное наблюдение Башцентророзыска.

————————

*Буза — револьвер, ксива — документ, паспорт (жаргонное).

**Мент — милиционер, в данном случае надзиратель.

Дав указание Прохорову о немедленном аресте и допросе Фролова, Варганов с Савичем лично занялись обыском всех трех камер, в которых до этого содержался Осипов. В отдушине стены, где проходила труба парового отопления, был замурован «Наган» с семью патронами и английский бурав, в щели цементного пола под кроватью заделаны хлебом два ключа от дверей, ведущих из одиночного корпуса в тюремный двор.

Под давлением улик Фролов признался в пособничестве бандитам. Он передавал письма от Осипова какой-то Шуре, от нее — арестованному. Встречался с ней на улице, иногда на его квартире.

Засада на квартире Фролова результатов не дала, очевидно, Низковская была уже предупреждена. На последующих допросах Фролов показал, что один раз относил записку в дом под номером 106 по улице Тобольской какой-то Женьке.

Ночью там были задержаны еще двое из шайки «Культяпого»: Михаил Котляров и Евгения Семенова. Затем на другой квартире — и Александра Низковская. Как показала дальнейшая проверка, остальные члены банды уехали в Казань.

Неудавшийся налет на комиссионный магазин в Уфе был лишь каплей в море злодеяний, совершенных Осиповым. Варганов знал, что в Москве будут собраны все документы, все уголовные дела, возбужденные по преступлениям шайки Осипова, следствие подробно разберется во всем, и он сполна ответит за содеянное.

Но ему хотелось сейчас же, по горячим следам, узнать все о банде: численность, местонахождение, дальнейшие намерения, тайники, где спрятано оружие и награбленные ценности. От этого могло зависеть предотвращение многих новых злодеяний, полное разоблачение всех его соучастников и пособников.

После первых же бесед Осипов понял, что в лице Варганова и Прохорова он встретил достойных себе противников. Они покорили его своим твердым спокойным характером, объективностью, большой эрудированностью в вопросах уголовного права, обычаев и нравов преступного мира.

Филипп Иванович часто удивлял его знанием подробностей биографии, отдельных похождений, наличием множества общих знакомых. Эти обстоятельства способствовали тому, что между арестованным главарем шайки и оперативниками установились такие отношения, когда Осипов мог говорить о многом, не роняя своего воровского достоинства. Он понимал, что ждать ему снисхождения от советской власти нечего. Центророзыск знает о нем гораздо больше, чем он думал.

Остро переживая свою неудачу, Осипов неоднократно пытался «прощупать» Варганова и Прохорова, чтобы узнать, где же он промахнулся, в чем была роковая ошибка. Однажды в конце многочасовой беседы он еще раз повторил свою попытку:

— Филипп Иванович, а ведь говоря откровенно, если бы не этот долгогривый идиот, вы бы меня ни за что не взяли. Так что вам просто помог случай.

— Не согласен. То, что вам помешал поп, это, допустим, вышло случайно. Но то, что на улице оказался наш сотрудник, что граждане оказали помощь в задержании грабителей, а в угрозыске разоблачили вас, это уже не просто судьба. Это система. Это государство, которое твердо решило навсегда покончить с такими, Осипов, как вы.

Они много встречались с ним и в Москве во время следствия. Трудно было поверить, что такой матерый бандит, на совести которого десятки загубленных душ, за это время раскаялся или почувствовал угрызения совести. Но, видимо, все эти разговоры не прошли даром. На одной из фотокарточек уголовного дела, относящегося к уфимскому эпизоду, Осипов сделал такую надпись:

«Для того, чтобы успешно бороться с преступностью, нужно искренне ненавидеть причины, порождающие преступления... Большая заслуга перед человечеством раскрывать преступления и уметь ловить преступников. Но еще большая заслуга — уметь их исправлять. Эти качества я у Вас вижу и глубоко ценю, и если бы мы встретились раньше, моя жизнь пошла бы по другому пути. Мой совет Вам — не изменяйте своей тактики, только такими путями можно бороться с преступностью.

В память о борьбе двух миров Филиппу Ивановичу Варганову.

Михаил Осипов — «Культяпый»

5 декабря 1923 года, Москва, Центророзыск»

В конце 1924 года Осипов и его ближайшие подручные по приговору суда были расстреляны.

Из архива: август 2008 г.